Страница:
Индюк наряду с собакой единственное животное, одомашненное североамериканскими индейцами. Но действительно ли они его одомашнили? (См. текст.) Рисунок, сделанный индейцами мимбрес, восходит к 1100-1300 гг. н. э.
К этому можно добавить и другую цитату. Иван Л. Шоен описал в 1969 г. в журнале "Начюрел хисто-ри", в статье под названием "Свидание с каменным веком", свое пребывание в племени вама на северо-востоке Южной Америки: "Единственными птицами, которых мы увидели в деревне, были четыре еще молодых диких индюка, повсюду следовавших за своей хозяйкой. Индейцы сказали намх чтобы мы их не трогали".
Совершенно иначе в Северной Америке обстояло дело с до-местикацией растений. Но и здесь сравнение с достижениями Старого Света вряд ли уместно.
Виктор Р. Босвелл, эксперт по садоводству из Департамента земледелия США, рассказал по этому поводу забавную историю об одном своем друге, которым внезапно овладел зуд познания садоводческой науки. Он был городским жителем и захотел увидеть, как растут растения, которые он ел всю жизнь: он разбил на заднем дворе огород и однажды в разгар цветения показал его Босвеллу. "Пока,сказал он,- я посадил только американские полезные растения. В следующем году я собираюсь заняться иностранными" 8.
Глаза Босвелла неторопливо скользнули по сочной зелени, он обдумывал то, что увидел, и наконец возразил: "Эти помидоры, зеленая фасоль, чилийский перец, бобы-лима и картофель - действительно единственные американские растения, посаженные вами. Все остальные: лук, редька, салат, шпинат, красная свекла, капуста, кормовая капуста, морковь, петрушка, белая брюква, горох, спаржа, соевые бобы, горчица, баклажаны и много других - привезены из-за границы. Количество иностранных растений в вашем саду соотносится с числом местных приблизительно пять к одному".
Он мог бы еще уточнить, что североамериканским является только один сорт фасоли; помидоры, стручковый перец и картофель пришли из Центральной и Южной Америки.
Усердный огородник-горожанин забыл о двух действительно американских полезных растениях, а именно о тыкве и наиболее важном из всех растений, которое действительно сделало возможным существование большинства североамериканских культур,- о маисе. Но для маиса и тыквы нужно пространство, а такого пространства у него не было.
Маис как продукт питания по своему значению занимает место непосредственно за рисом, который кормит еще большее количество людей. Колумб лично отослал домой пару золотистых початков; хотя они тогда едва ли были столь же золотистыми, как некоторые из наших любимых сортов сладкой кукурузы. Во времена Колумба существовало уже бесчисленное множество ее разновидностей, включая и те, которые были совсем маленькими и невзрачными, но они были окрашены почти во все цвета радуги. До сих пор Центральная Америка дает больше разновидностей маиса, чем США в целом.
Вскоре маис под различными названиями - маис, кукуруза, турецкая пшеница или велыпкорн - завоевал многие страны Европы. В Италии из него готовят поленту, в Румынии мамалыгу. Только в Германии он долгое время употреблялся в основном как корм для скота. Со времен колонизации американцы использовали маис для изготовления такого количества блюд, что в этом их превзошли только мексиканцы. Впрочем, повсюду употребительные в Америке названия "корн" (кукуруза) или "индиан корн" не точны, поскольку являются слишком общим определением, но первоначальное индейское слово "маис", кажется, вновь обретает права гражданства.
Великие культуры Старого Света построили свою экономику на пшенице и ржи, ячмене, овсе, просе и гречихе, но прежде всего - на пшенице и ржи, ибо из них можно печь хлеб, с которым были знакомы еще в Древнем Египте; хлеб, чью историю так увлекательно описал Генрих Эдуард Якоб в своем великолепном произведении "Хлебу 6000 лет" 9.
Когда человек начал селиться в определенных местах, чтобы образовать крупные общины и основать свои первые города, он нуждался в зерне как в экономическом фундаменте для своей уже специализированной общественной жизни. Повсюду без исключения. И везде, где лопаты ученых углублялись в прошлое, они наталкивались на остатки этого важнейшего продукта питания. Самое волнующее открытие было сделано, вероятно, в Помпеях, где археологи, проводившие раскопки, после удаления метровых слоев пепла и пенистой лавы, извергнутых Везувием в 79 г. н. э. на этот богатый город, обнаружили в печах испеченный хлеб.
В первый момент может показаться странным, почему археологи, старающиеся, по мнению обывателя, прежде всего найти сокровища, предметы искусства и письменные источники, все больше интересуются остатками пищи древних людей. Ответ прост. Если удастся проследить, откуда привезли зерно, где дикое растение ввели в культуру, то можно определить местность, в которой могли возникнуть первые крупные общества.
Изучение происхождения большинства зерновых культур увенчалось успехом. Родиной почти всех диких форм было Восточное Средиземноморье. Зачастую не ясно, по каким путям растения распространялись и как быстро.
Позже начали вывозить полезные растения и из Америки. Южноамериканский картофель был привезен английской королеве Елизавете I пиратом Френсисом Дрейком и вскоре завоевал весь Европейский континент, но в Северную Америку он попал много позже под названием "ирландский картофель". Европейцы - особенно итальянцы - с удовольствием поедали южноамериканские помидоры, в то время как в Северной Америке еще сто лет назад их считали ядовитыми. Только любитель экспериментировать президент Джефферсон посадил несколько экземпляров в своем саду в Монтичелло; в Салем (штат Массачусетс) их впервые ввез в 1802 г. один итальянский художник, а в Нью-Орлеане они появились лишь в 1812 г.
При определении родины тыквы и фасоли особых трудностей не возникало. Культурные растения так похожи на дикие, что даже некомпетентный человек не усомнится в их происхождении.
Однако вплоть до последнего времени абсолютно загадочным был вопрос о происхождении маиса. Казалось, он был сотворен богом и не претерпел никаких изменений, так как, несмотря на розыски, организованные ботаниками и охватившие весь континент до глубинных частей Южной Америки, не удавалось обнаружить дикое растение, от которого он произошел. Вернее, от которого он мог произойти, поскольку маис - единственная разновидность зерновых, целиком зависящая от человека: от выращивания и ухода, от постоянного наблюдения и прополки. Маис не размножается сам, он должен быть посеян руками человека. Если поле предоставить самому себе, то перезрелые зерна упадут на землю и прорастут., причем их будет так много, что растения погубят друг друга.
Откуда же тогда он появился? Совершенно ясно, что ни одному ботанику не пришла в голову идея искать растение в Северной Канаде или на юге Огненной Земли. Маису нужно тепло и минимум 38 см осадков ежегодно. Итак, поиски начали там, где климат был самым приемлемым и где высокая цивилизация позволяла предполагать долгую традицию культивирования: в южной Мексике, на Юкатане и в Гватемале, то есть в непосредственной близости от самой высокой цивилизации, которую породила древняя Америка,- цивилизации майя.
После долгих поисков обнаружили траву под названием теосинте, которая казалась родственной маису. Спор по поводу теосинте длился годами, пока с сожалением не пришли к единому мнению, что о прямом родстве маиса и теосинте не может быть и речи, поскольку некоторые ботаники не без оснований утверждали, что для превращения теосинте в маис с тяжелым початком потребовалось бы не менее 20 000 лет!
Возможно ли вообще предвосхищение конечного продукта, который никоим образом нельзя себе зрительно представить? Нет. До Дарвина, Менделя и Бербанка, первыми понявших законы генетики, систематизировавших их и показавших, как они могут быть использованы на практике, результаты селекции в выращивании скота и культивации растений носили чисто случайный характер. Итак, полностью абсурдно представление, что первые земледельцы Америки могли подумать о том, что, если они достаточно часто и определенным образом будут отбирать семена этой травы и как-то особо за ней ухаживать, тогда через несколько столетий у нее появится тяжелый початок. Следова-тельнод должно было существовать дикое растение, свойства которого с самого начала предсказывали перспективное будущее.
Спор продолжался. Он приобрел очень курьезный оттенок, когда исследователи занялись изучением "окаменелого" початка маиса, обнаруженного в лавке древностей города Куско в Перу и позже попавшего в Смитсоновский институт в Вашингтоне, где он чуть не затерялся среди 50 млн. экспонатов. Эта "окаменелость" производила впечатление очень древней; она до мельчайших подробностей напоминала початок маиса наших дней, что озадачило некоторых ученых. После долгого раздумья решились на необычное мероприятие. "Ископаемое" разломили на две части, чтобы по внутренней структуре получить объяснение его происхождения. Результат был ошеломляющим. "Ископаемое" было изготовлено из обожженной глины. В его середине было пустое пространство, где катались три обожженных глиняных шарика. По этому поводу Хиббен лаконично заметил: "Какой-то изобретательный перуанец много лет назад изготовил для своего бэби погремушку в виде окаменевшего початка кукурузы" 10.
В конце концов этим вопросом занялся великий Лютер Бербанк, в течение пятидесяти лет выводивший новые сорта овощей, плодов и цветов. Он начал свои эксперименты с теосинте и через восемнадцать поколений заботливого выращивания ему удалось вывести примитивную форму кукурузы, а затем обнаружить, что он по ошибке начал с гибрида теосинте с маисом. Он умер в 1926 г., так и не разрешив проблемы.
Изучение этого вопроса вступило в новую стадию в 1948 г., когда сотрудник Музея Пибоди Гарвардского университета Герберт Дик сделал удивительную находку в пещере Бат-Кейв в штате Нью-Мексико. Проводя раскопки (они были возможны здесь только в масках от пыли), он в разных по глубине залегания слоях открыл различные виды маиса, которые наглядно свидетельствовали об эволюции этого растения. В нижнем слое, на глубине около двух метров, находились самые маленькие початки, в 2-3 см, но, без сомнения, это были полностью сформировавшиеся початки. Датирование с помощью С1 показало удивительный возраст - 3600 г. до н. э. Изучением биологического аспекта проблемы занялся Пол С. Мангельсдорф из Гарварда, а археологического - Ричард Мак-Нейш, сотрудник Фонда Пибоди в Андовере.
Нет смысла рассказывать здесь об этих многолетних и глубоких исследованиях. Мак-Нейш облазил в Техуакане в Мексике тридцать восемь пещер и только в тридцать девятой обнаружил то, что разыскивал.
Достаточно сказать, что проблема, представлявшаяся еще несколько лет назад загадочной, в наши дни биологами, ботаниками и археологами представляется решенной до конца. Три исследователя: Мангельсдорф, Мак-Нейш и Галинат опубликовали совместный отчет, оканчивающийся следующим выводом:
"Остатки доисторического маиса - среди них были все части растения - нашли в пяти пещерах в долине Техуакан, в южной Мексике. Древнейшие остатки растения относились к 5200-3400гг. до н. э. и почти наверняка являлись остатками еще недомести-цироваяного маиса. Более поздние остатки включали возделываемый маис и отчетливо отражали путь развития, окончившийся различными существующими в наши дни мексиканскими сортами маиса. Несмотря на очевидное увеличение размеров и урожайности, которые дала доместикация, способствовавшая тому, чтобы маис стал основным продуктом питания индейцев в доколумбовой Америке, основные ботанические признаки растения в течение 7000 лет не претерпели коренных изменений"".
Так нашли ожидавшееся доказательство. Доместикация маиса произошла в Мексике, и поэтому там могла развиться одна из первых американских высоких культур. Североамериканские индейцы переняли это культурное растение, распространявшееся в течение столетий на север, а близкие к отчаянию отцы-пилигримы, высадившиеся в 1620 г. в Массачусетсе, обнаружили спрятанные индейцами запасы маиса, они и помогли им пережить первую ужасную зиму.
"Люби и цени свой маис так, как ты любишь и ценишь свою жену",- говорят индейцы племени зуньи в штате Нью-Мексико еще и сегодня; их предки, вероятно, говорили это же тысячи лет назад.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
14. ОТКРЫТИЕ МАУНДОВ
От штата Висконсин до Мексиканского залива, от Миссисипи до Аппалачей, но в основном в штате Огайо возвышаются десятки тысяч искусственных холмов; некоторые еще хорошо сохранились, другие развеяны ветром тысячелетий, распаханы плугами фермеров, разрушены и разграблены грабителями могил.
Некоторые из этих холмов похожи на пирамиды.
При этом слове перед глазами встают величайшие каменные постройки всех времен, и прежде всего три египетские колоссальные пирамиды в Гизе под Каиром.
С ними можно сравнить только храмовые пирамиды майя и ацтеков в Мексике и Центральной Америке. Североамериканские искусственные холмы не являются пирамидами в математическом смысле слова и сложены не из камня, они представляют собой иногда небольшие, иногда же колоссальные насыпи из земли, так сказать, искусственные горы, причем величайшая из них занимает площадь большую, чем пирамида Хеопса.
Каковы бы ни были различия, просто удивительно и необъяснимо, как малоизвестен факт, что в США находится более 100000 таких насыпей. Всех их, непохожих на пирамиды и имеющих фантастические формы, называют собирательным словом "маунд". Неясно происхождение этого слова. Оно не обязательно означает холм над могилой или фундамент храма. Скорее, это общий термин, в конечном счете появившийся для того, чтобы быть связанным с предположительно существовавшим народом, о котором известно очень немногое, а именно со "строителями маундов".
Вычислили, что в маунде недалеко от Майамисбурга, в штате Огайо, не меньше 8816 м3 земли; другая насыпь - в округе Росс, также в штате Огайо (только в этом округе находится около 500 маундов), насыпана из такого количества земли, на погрузку которой, по оценке одного фермера, потребовалось бы 20 000 вагонов. Но у индейцев вместо вагонов были только руки, корзины и мешки из шкур! Если кто-либо не поверит фермеру, то пусть ознакомится с мнением двух современных археологов, сделавших сообщение о маунде в Поверти-Пойнт, на севере штата Луизиана, после его внимательного изучения, фотографирования с воздуха и тщательных обмеров. Джеймс А. Форд и К. X. Уэбб пришли в 1956 г. к выводу, что в нем находится приблизительно 405 000 м3 земли. По поводу самого крупного маунда Форд говорит: "...можно предположить, что на его строительство ушло свыше трех миллионов часов рабочего времени".
Если взять все североамериканские маунды, число которых несравненно больше, чем египетских пирамид, то мы можем себе представить затрату организованного труда "примитивного" народа, которая в совокупности намного превышает труд населения Египта. Ясно, что именно эти памятники, встреченные первыми переселенцами по пути на запад, должны были вдохновить их на самые смелые фантазии.
"Сквозь бои, сквозь поражения, все вперед и без задержки, пионеры! Пионеры!" - воспевал Уолт Уитмен этих людей, которые наверняка и не думали об археологических исследованиях, а просто боролись за свою жизнь. Конечно, им и в голову никогда не могло прийти связывать данные постройки с дикими, бродячими племенами краснокожих - с лихими наездниками сиу, апа-чей и других индейцев, как бы они ни назывались, у которых, по-видимому, были на уме лишь война и охота и которые чувствовали глубокое презрение к любой разновидности подневольного труда.
Первые ученые мужи, появившиеся вскоре в этих местах, не могли ответить на вопрос о происхождении маундов. Может быть, их воздвиг какой-нибудь мифический древний народ очень высокой цивилизации? Курьезно, что научное изучение североамериканского востока началось почти на сто лет раньше, чем Юго-Запада, последним занялся Банделье в 1880 г., а первым - еще в 1780 г. Томас Джефферсон. И с уважением следует отметить, что еще 19 ноября 1812 г. в одном из кафе Бостона было основано Американское антикварное общество, причем учредители заявили: "Его особой целью являются поиски древностей на нашем континенте, доставка на определенное и постоянное место таких остатков американской древности и их сохранение, если их можно перевезти и сохранить".
Подобные заявления не помешали научным и ненаучным спорам о строителях маундов продолжаться в течение целого столетия.
В 1827 г. в германском городе Гейдельберге вышла книга под названием "Сообщения о древних жителях Северной Америки и их памятниках". Ее автор Фридрих Вильгельм Ассаль, по профессии горняк, прибыл в Соединенные Штаты в 1818 г., девять месяцев прослужил в армии и поселился в Огайо, а затем в Пенсильвании, где стал директором шахты. В 1823 г. он посетил Германию и рассказал гейдельбергскому профессору Францу Иосифу Моне об удивительных индейских сооружениях, которые он особенно часто встречал в Огайо. Моне очень заинтересовался этим вопросом, поскольку уже в 1820 г. Геттингенский университет объявил конкурс на лучшую научную работу, содержавшую критическое сравнение американских и азиатских памятников. Он настоятельно попросил Ассаля изложить свои впечатления в письменной форме.
Ассаль выполнил эту просьбу и попутно просмотрел всю доступную по данному вопросу литературу, чтобы сравнить ее со своими наблюдениями, и зачастую его наблюдения были богаче и лучше обоснованы географически и этнологически, чем его предшественников. Его книга упомянута здесь потому, что она была первым трудом в Европе, обратившим внимание немецких ученых на памятники старины в Северной Америке, которые он критически проанализировал, высказал предположения о возрасте маундов и создавшем их народе, и это все в то время, когда в самой Америке только начиналось изучение этого вопроса (работа Калеба Этуотера "Описание" появилась за семь лет до этого труда). Мы упомянули о книге Ассаля и потому, что на нее до сих пор совсем не обратили внимания американские ученые, занимавшиеся историей строителей маундов. По счастливой случайности мне в руки попал сильно истрепанный том, содержавший 160 страниц; в США я не нашел упоминания о нем ни в одной библиографии по археологии, даже в Библиотеке конгресса нет ни одного экземпляра.
Как мы уже сообщали в предисловии к нашей книге, еще в 1781 г. Томас Джефферсон произвел первые стратиграфические раскопки одного маунда в штате Виргиния. Примечательно, что он был не единственным президентом Соединенных Штатов, проявившим живой интерес к строителям маундов. Другим президентом, интересовавшимся археологией, стал человек, вошедший в американскую военную историю в качестве Старого Типпекано, героя многочисленных боев с индейцами, включая борьбу с их легендарным вождем Текумсе, восстание которого в 1810 г. он подавил в битве на реке Типпекано. Речь идет об Уильяме Генри Гариссоне, родившемся, как и Джефферсон, в штате Виргиния, сделавшем военную и политическую карьеру, но всю свою жизнь слывшем очень простым человеком, что дало ему победу на выборах с необычайно большим преимуществом. Он стал девятым президентом США! Но пробыл в этом качестве только в течение месяца - с 4 марта по 4 апреля 1841 г. (до самой смерти).
Он заинтересовался строителями маундов еще в 1829 г. В 1838 г. он опубликовал "Разыскания относительно аборигенов долины Огайо". Но в отличие от широко образованного Джефферсона он видел строителей маундов только в романтическом свете. Ему, старому воину, один из маундов показался крепостью, в его воображении возникли батальные сцены. На маунде, принятом им эа святилище, он представил себе жуткие сцены принесения человеческих жертв и поднимавшиеся к небу столбы дыма. Но тем не менее он одним из первых совершенно четко определил, что строители маундов были земледельцами.
Как ни странно, но самые ранние описания маундов мы получили не от восточных колонистов, а от испанских конкистадоров, пришедших с юга. В 1539 г. Эрнандо де Сото высадился во Флориде и по дороге на север видел многочисленные маунды. Древние и новые! Мы приведем несколько цитат из старых источников3.
"Губернатор (де Сото) обнаружил в лесах большой храм, где были погребены вожди страны, и забрал из него много жемчуга..."
"У касиков этой страны существует обычай сооружать неподалеку от поселения очень высокие холмы, на которых они иногда строят свои дома".
"Индейцы стараются располагать свои деревни на возвышенных местах, но, поскольку во Флориде таких мест не очень много, они сооружают искусственные холмы..."
"Дом вождя находился недалеко от берега на очень высоком холме, насыпанном человеческими руками и предназначавшемся для обороны".
"...Город из четырехсот домов и с большой площадью, посреди которой на искусственном холме-маунде стоял дом вождя".
Если бы археологи XIX столетия были бы образованными историками и могли бы познакомиться с испанскими источниками, то у них не возникло бы столь мифических представлений о строителях маундов. Испанцам не приходило в голову придумывать мифическую древнюю расу, ибо они видели, хотя и не очень часто, строителей маундов за работой.
Поэтому больше всего предположений появилось на Востоке. Через двести лет после Эрнандо де Сото серьезные ученые предполагали, что маунды на юге страны представляют собой не что иное, как фортификационные сооружения, построенные испанскими солдатами. Правда, в то время многие сообщения путешественников и переселенцев, отважившихся отправиться на запад, за Миссисипи, были довольно путаны. Исключением была тщательно подготовленная научная экспедиция, направленная президентом Джефферсоном и состоявшая из двух офицеров: М. Льюиса (до этого его секретаря) и У. Кларка. Они отправились в 1804 г. и в течение двух с половиной лет, полных приключений, исследовали всю страну от Миссисипи до Тихого океана и собрали огромное количество материала. Это путешествие вошло в американскую историю как сказка. И по сей день туристические бюро извлекают из него доход, устраивая групповые поездки под названием "По следам Льюиса и Кларка".
Без сомнения, и Джордж Катлин был удивительным человеком. Этот адвокат вдруг занялся портретной живописью, а затем, почувствовав тягу к приключениям, объединил оба стремления; в течение восьми лет, путешествуя по стране индейцев и делая зарисовки, он привез не только рисунки, но и массу записей и важных заметок. Европа о нем услышала первой. К стыду американцев, он в 1841 г. в Лондоне опубликовал за свой счет удивительный двухтомный труд с тремя сотнями превосходных гравюр4.
Искусство изготавливать курительные трубки из глины или мягкого камня у строителей маундов было развито так высоко, что его превзошли только спустя много столетий в Европе.
Невозможно перечислить всех собиравших ценный археологический материал о строителях маундов. Мы упомянем только о первых и самых интересных.
Миссионер Давид Цайсберг с группой обращенных в христианство индейцев приехал в штат Огайо и основал в 1772 г. поселок Шённбрунн. Несколько лет он жил среди племен онон-дага и делаваров, изучал маунды и позже описал их в "Истории американских индейцев", и это, пожалуй, было первое сообщение, которое можно принять всерьез.
Следует сказать и о ветеране войны за независимость США, генерале Руфусе Путнаме, который в 1786 г. основал "Огайо компани", открыто высказав намерение скупить по самой низкой цене большое количество земли в штате Огайо. У одного из оборотистых протестантских священников, преподобного М. Катлера, он обнаружил качества теперешних лоббистов, и тот добился желаемого от американского правительства, находившегося в Вашингтоне. В 1787-1788 гг. они основали поселок Мариэтта - посредине бесчисленных маундов. Именно эти два матерых дельца и помогли археологам. Они препятствовали бессмысленному разрушению памятников старины. Путнам, знакомый с военной топографией, изготовил карты района распространения маундов, эти карты более ста лет были лучшими в своем роде. А служитель церкви Катлер, хоть это и звучит невероятно, за 140 лет до доктора Дугласа предвосхитил метод датирования по кольцам деревьев (правда, в самой примитивной форме, но впервые применительно к историческим памятникам). Он спилил гигантское дерево на одном из маундов Мариэтты, подсчитал годовые кольца и констатировал в 1798 г., что курган был насыпан минимум 463 года назад! По-другому сложилась судьба и деятельность Калеба Этуоте-ра, который при президенте Джексоне из почтмейстера стал комиссаром по делам индейцев. В 1829 г. он опубликовал труд, который часто называют классическим, хотя я нашел в нем массу ошибок (как и во всех других археологических работах того времени) ?. В основе его лежали исключительно взгляды автора, он содержал отличные рисунки и карты, а также очень примечательное замечание. После сообщения о том, что он исследовал бесчисленное количество скелетов и 50 черепов строителей маундов, он пришел к выводу, что эти люди "не были родственниками наших индейцев". И с уверенностью немца, легко отличавшего фрисландца от баварца, заявил: "Конечности ископаемых людей коротки, толсты и похожи на кости немцев больше, чем на кости других известных мне европейцев".
К этому можно добавить и другую цитату. Иван Л. Шоен описал в 1969 г. в журнале "Начюрел хисто-ри", в статье под названием "Свидание с каменным веком", свое пребывание в племени вама на северо-востоке Южной Америки: "Единственными птицами, которых мы увидели в деревне, были четыре еще молодых диких индюка, повсюду следовавших за своей хозяйкой. Индейцы сказали намх чтобы мы их не трогали".
Совершенно иначе в Северной Америке обстояло дело с до-местикацией растений. Но и здесь сравнение с достижениями Старого Света вряд ли уместно.
Виктор Р. Босвелл, эксперт по садоводству из Департамента земледелия США, рассказал по этому поводу забавную историю об одном своем друге, которым внезапно овладел зуд познания садоводческой науки. Он был городским жителем и захотел увидеть, как растут растения, которые он ел всю жизнь: он разбил на заднем дворе огород и однажды в разгар цветения показал его Босвеллу. "Пока,сказал он,- я посадил только американские полезные растения. В следующем году я собираюсь заняться иностранными" 8.
Глаза Босвелла неторопливо скользнули по сочной зелени, он обдумывал то, что увидел, и наконец возразил: "Эти помидоры, зеленая фасоль, чилийский перец, бобы-лима и картофель - действительно единственные американские растения, посаженные вами. Все остальные: лук, редька, салат, шпинат, красная свекла, капуста, кормовая капуста, морковь, петрушка, белая брюква, горох, спаржа, соевые бобы, горчица, баклажаны и много других - привезены из-за границы. Количество иностранных растений в вашем саду соотносится с числом местных приблизительно пять к одному".
Он мог бы еще уточнить, что североамериканским является только один сорт фасоли; помидоры, стручковый перец и картофель пришли из Центральной и Южной Америки.
Усердный огородник-горожанин забыл о двух действительно американских полезных растениях, а именно о тыкве и наиболее важном из всех растений, которое действительно сделало возможным существование большинства североамериканских культур,- о маисе. Но для маиса и тыквы нужно пространство, а такого пространства у него не было.
Маис как продукт питания по своему значению занимает место непосредственно за рисом, который кормит еще большее количество людей. Колумб лично отослал домой пару золотистых початков; хотя они тогда едва ли были столь же золотистыми, как некоторые из наших любимых сортов сладкой кукурузы. Во времена Колумба существовало уже бесчисленное множество ее разновидностей, включая и те, которые были совсем маленькими и невзрачными, но они были окрашены почти во все цвета радуги. До сих пор Центральная Америка дает больше разновидностей маиса, чем США в целом.
Вскоре маис под различными названиями - маис, кукуруза, турецкая пшеница или велыпкорн - завоевал многие страны Европы. В Италии из него готовят поленту, в Румынии мамалыгу. Только в Германии он долгое время употреблялся в основном как корм для скота. Со времен колонизации американцы использовали маис для изготовления такого количества блюд, что в этом их превзошли только мексиканцы. Впрочем, повсюду употребительные в Америке названия "корн" (кукуруза) или "индиан корн" не точны, поскольку являются слишком общим определением, но первоначальное индейское слово "маис", кажется, вновь обретает права гражданства.
Великие культуры Старого Света построили свою экономику на пшенице и ржи, ячмене, овсе, просе и гречихе, но прежде всего - на пшенице и ржи, ибо из них можно печь хлеб, с которым были знакомы еще в Древнем Египте; хлеб, чью историю так увлекательно описал Генрих Эдуард Якоб в своем великолепном произведении "Хлебу 6000 лет" 9.
Когда человек начал селиться в определенных местах, чтобы образовать крупные общины и основать свои первые города, он нуждался в зерне как в экономическом фундаменте для своей уже специализированной общественной жизни. Повсюду без исключения. И везде, где лопаты ученых углублялись в прошлое, они наталкивались на остатки этого важнейшего продукта питания. Самое волнующее открытие было сделано, вероятно, в Помпеях, где археологи, проводившие раскопки, после удаления метровых слоев пепла и пенистой лавы, извергнутых Везувием в 79 г. н. э. на этот богатый город, обнаружили в печах испеченный хлеб.
В первый момент может показаться странным, почему археологи, старающиеся, по мнению обывателя, прежде всего найти сокровища, предметы искусства и письменные источники, все больше интересуются остатками пищи древних людей. Ответ прост. Если удастся проследить, откуда привезли зерно, где дикое растение ввели в культуру, то можно определить местность, в которой могли возникнуть первые крупные общества.
Изучение происхождения большинства зерновых культур увенчалось успехом. Родиной почти всех диких форм было Восточное Средиземноморье. Зачастую не ясно, по каким путям растения распространялись и как быстро.
Позже начали вывозить полезные растения и из Америки. Южноамериканский картофель был привезен английской королеве Елизавете I пиратом Френсисом Дрейком и вскоре завоевал весь Европейский континент, но в Северную Америку он попал много позже под названием "ирландский картофель". Европейцы - особенно итальянцы - с удовольствием поедали южноамериканские помидоры, в то время как в Северной Америке еще сто лет назад их считали ядовитыми. Только любитель экспериментировать президент Джефферсон посадил несколько экземпляров в своем саду в Монтичелло; в Салем (штат Массачусетс) их впервые ввез в 1802 г. один итальянский художник, а в Нью-Орлеане они появились лишь в 1812 г.
При определении родины тыквы и фасоли особых трудностей не возникало. Культурные растения так похожи на дикие, что даже некомпетентный человек не усомнится в их происхождении.
Однако вплоть до последнего времени абсолютно загадочным был вопрос о происхождении маиса. Казалось, он был сотворен богом и не претерпел никаких изменений, так как, несмотря на розыски, организованные ботаниками и охватившие весь континент до глубинных частей Южной Америки, не удавалось обнаружить дикое растение, от которого он произошел. Вернее, от которого он мог произойти, поскольку маис - единственная разновидность зерновых, целиком зависящая от человека: от выращивания и ухода, от постоянного наблюдения и прополки. Маис не размножается сам, он должен быть посеян руками человека. Если поле предоставить самому себе, то перезрелые зерна упадут на землю и прорастут., причем их будет так много, что растения погубят друг друга.
Откуда же тогда он появился? Совершенно ясно, что ни одному ботанику не пришла в голову идея искать растение в Северной Канаде или на юге Огненной Земли. Маису нужно тепло и минимум 38 см осадков ежегодно. Итак, поиски начали там, где климат был самым приемлемым и где высокая цивилизация позволяла предполагать долгую традицию культивирования: в южной Мексике, на Юкатане и в Гватемале, то есть в непосредственной близости от самой высокой цивилизации, которую породила древняя Америка,- цивилизации майя.
После долгих поисков обнаружили траву под названием теосинте, которая казалась родственной маису. Спор по поводу теосинте длился годами, пока с сожалением не пришли к единому мнению, что о прямом родстве маиса и теосинте не может быть и речи, поскольку некоторые ботаники не без оснований утверждали, что для превращения теосинте в маис с тяжелым початком потребовалось бы не менее 20 000 лет!
Возможно ли вообще предвосхищение конечного продукта, который никоим образом нельзя себе зрительно представить? Нет. До Дарвина, Менделя и Бербанка, первыми понявших законы генетики, систематизировавших их и показавших, как они могут быть использованы на практике, результаты селекции в выращивании скота и культивации растений носили чисто случайный характер. Итак, полностью абсурдно представление, что первые земледельцы Америки могли подумать о том, что, если они достаточно часто и определенным образом будут отбирать семена этой травы и как-то особо за ней ухаживать, тогда через несколько столетий у нее появится тяжелый початок. Следова-тельнод должно было существовать дикое растение, свойства которого с самого начала предсказывали перспективное будущее.
Спор продолжался. Он приобрел очень курьезный оттенок, когда исследователи занялись изучением "окаменелого" початка маиса, обнаруженного в лавке древностей города Куско в Перу и позже попавшего в Смитсоновский институт в Вашингтоне, где он чуть не затерялся среди 50 млн. экспонатов. Эта "окаменелость" производила впечатление очень древней; она до мельчайших подробностей напоминала початок маиса наших дней, что озадачило некоторых ученых. После долгого раздумья решились на необычное мероприятие. "Ископаемое" разломили на две части, чтобы по внутренней структуре получить объяснение его происхождения. Результат был ошеломляющим. "Ископаемое" было изготовлено из обожженной глины. В его середине было пустое пространство, где катались три обожженных глиняных шарика. По этому поводу Хиббен лаконично заметил: "Какой-то изобретательный перуанец много лет назад изготовил для своего бэби погремушку в виде окаменевшего початка кукурузы" 10.
В конце концов этим вопросом занялся великий Лютер Бербанк, в течение пятидесяти лет выводивший новые сорта овощей, плодов и цветов. Он начал свои эксперименты с теосинте и через восемнадцать поколений заботливого выращивания ему удалось вывести примитивную форму кукурузы, а затем обнаружить, что он по ошибке начал с гибрида теосинте с маисом. Он умер в 1926 г., так и не разрешив проблемы.
Изучение этого вопроса вступило в новую стадию в 1948 г., когда сотрудник Музея Пибоди Гарвардского университета Герберт Дик сделал удивительную находку в пещере Бат-Кейв в штате Нью-Мексико. Проводя раскопки (они были возможны здесь только в масках от пыли), он в разных по глубине залегания слоях открыл различные виды маиса, которые наглядно свидетельствовали об эволюции этого растения. В нижнем слое, на глубине около двух метров, находились самые маленькие початки, в 2-3 см, но, без сомнения, это были полностью сформировавшиеся початки. Датирование с помощью С1 показало удивительный возраст - 3600 г. до н. э. Изучением биологического аспекта проблемы занялся Пол С. Мангельсдорф из Гарварда, а археологического - Ричард Мак-Нейш, сотрудник Фонда Пибоди в Андовере.
Нет смысла рассказывать здесь об этих многолетних и глубоких исследованиях. Мак-Нейш облазил в Техуакане в Мексике тридцать восемь пещер и только в тридцать девятой обнаружил то, что разыскивал.
Достаточно сказать, что проблема, представлявшаяся еще несколько лет назад загадочной, в наши дни биологами, ботаниками и археологами представляется решенной до конца. Три исследователя: Мангельсдорф, Мак-Нейш и Галинат опубликовали совместный отчет, оканчивающийся следующим выводом:
"Остатки доисторического маиса - среди них были все части растения - нашли в пяти пещерах в долине Техуакан, в южной Мексике. Древнейшие остатки растения относились к 5200-3400гг. до н. э. и почти наверняка являлись остатками еще недомести-цироваяного маиса. Более поздние остатки включали возделываемый маис и отчетливо отражали путь развития, окончившийся различными существующими в наши дни мексиканскими сортами маиса. Несмотря на очевидное увеличение размеров и урожайности, которые дала доместикация, способствовавшая тому, чтобы маис стал основным продуктом питания индейцев в доколумбовой Америке, основные ботанические признаки растения в течение 7000 лет не претерпели коренных изменений"".
Так нашли ожидавшееся доказательство. Доместикация маиса произошла в Мексике, и поэтому там могла развиться одна из первых американских высоких культур. Североамериканские индейцы переняли это культурное растение, распространявшееся в течение столетий на север, а близкие к отчаянию отцы-пилигримы, высадившиеся в 1620 г. в Массачусетсе, обнаружили спрятанные индейцами запасы маиса, они и помогли им пережить первую ужасную зиму.
"Люби и цени свой маис так, как ты любишь и ценишь свою жену",- говорят индейцы племени зуньи в штате Нью-Мексико еще и сегодня; их предки, вероятно, говорили это же тысячи лет назад.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
14. ОТКРЫТИЕ МАУНДОВ
От штата Висконсин до Мексиканского залива, от Миссисипи до Аппалачей, но в основном в штате Огайо возвышаются десятки тысяч искусственных холмов; некоторые еще хорошо сохранились, другие развеяны ветром тысячелетий, распаханы плугами фермеров, разрушены и разграблены грабителями могил.
Некоторые из этих холмов похожи на пирамиды.
При этом слове перед глазами встают величайшие каменные постройки всех времен, и прежде всего три египетские колоссальные пирамиды в Гизе под Каиром.
С ними можно сравнить только храмовые пирамиды майя и ацтеков в Мексике и Центральной Америке. Североамериканские искусственные холмы не являются пирамидами в математическом смысле слова и сложены не из камня, они представляют собой иногда небольшие, иногда же колоссальные насыпи из земли, так сказать, искусственные горы, причем величайшая из них занимает площадь большую, чем пирамида Хеопса.
Каковы бы ни были различия, просто удивительно и необъяснимо, как малоизвестен факт, что в США находится более 100000 таких насыпей. Всех их, непохожих на пирамиды и имеющих фантастические формы, называют собирательным словом "маунд". Неясно происхождение этого слова. Оно не обязательно означает холм над могилой или фундамент храма. Скорее, это общий термин, в конечном счете появившийся для того, чтобы быть связанным с предположительно существовавшим народом, о котором известно очень немногое, а именно со "строителями маундов".
Вычислили, что в маунде недалеко от Майамисбурга, в штате Огайо, не меньше 8816 м3 земли; другая насыпь - в округе Росс, также в штате Огайо (только в этом округе находится около 500 маундов), насыпана из такого количества земли, на погрузку которой, по оценке одного фермера, потребовалось бы 20 000 вагонов. Но у индейцев вместо вагонов были только руки, корзины и мешки из шкур! Если кто-либо не поверит фермеру, то пусть ознакомится с мнением двух современных археологов, сделавших сообщение о маунде в Поверти-Пойнт, на севере штата Луизиана, после его внимательного изучения, фотографирования с воздуха и тщательных обмеров. Джеймс А. Форд и К. X. Уэбб пришли в 1956 г. к выводу, что в нем находится приблизительно 405 000 м3 земли. По поводу самого крупного маунда Форд говорит: "...можно предположить, что на его строительство ушло свыше трех миллионов часов рабочего времени".
Если взять все североамериканские маунды, число которых несравненно больше, чем египетских пирамид, то мы можем себе представить затрату организованного труда "примитивного" народа, которая в совокупности намного превышает труд населения Египта. Ясно, что именно эти памятники, встреченные первыми переселенцами по пути на запад, должны были вдохновить их на самые смелые фантазии.
"Сквозь бои, сквозь поражения, все вперед и без задержки, пионеры! Пионеры!" - воспевал Уолт Уитмен этих людей, которые наверняка и не думали об археологических исследованиях, а просто боролись за свою жизнь. Конечно, им и в голову никогда не могло прийти связывать данные постройки с дикими, бродячими племенами краснокожих - с лихими наездниками сиу, апа-чей и других индейцев, как бы они ни назывались, у которых, по-видимому, были на уме лишь война и охота и которые чувствовали глубокое презрение к любой разновидности подневольного труда.
Первые ученые мужи, появившиеся вскоре в этих местах, не могли ответить на вопрос о происхождении маундов. Может быть, их воздвиг какой-нибудь мифический древний народ очень высокой цивилизации? Курьезно, что научное изучение североамериканского востока началось почти на сто лет раньше, чем Юго-Запада, последним занялся Банделье в 1880 г., а первым - еще в 1780 г. Томас Джефферсон. И с уважением следует отметить, что еще 19 ноября 1812 г. в одном из кафе Бостона было основано Американское антикварное общество, причем учредители заявили: "Его особой целью являются поиски древностей на нашем континенте, доставка на определенное и постоянное место таких остатков американской древности и их сохранение, если их можно перевезти и сохранить".
Подобные заявления не помешали научным и ненаучным спорам о строителях маундов продолжаться в течение целого столетия.
В 1827 г. в германском городе Гейдельберге вышла книга под названием "Сообщения о древних жителях Северной Америки и их памятниках". Ее автор Фридрих Вильгельм Ассаль, по профессии горняк, прибыл в Соединенные Штаты в 1818 г., девять месяцев прослужил в армии и поселился в Огайо, а затем в Пенсильвании, где стал директором шахты. В 1823 г. он посетил Германию и рассказал гейдельбергскому профессору Францу Иосифу Моне об удивительных индейских сооружениях, которые он особенно часто встречал в Огайо. Моне очень заинтересовался этим вопросом, поскольку уже в 1820 г. Геттингенский университет объявил конкурс на лучшую научную работу, содержавшую критическое сравнение американских и азиатских памятников. Он настоятельно попросил Ассаля изложить свои впечатления в письменной форме.
Ассаль выполнил эту просьбу и попутно просмотрел всю доступную по данному вопросу литературу, чтобы сравнить ее со своими наблюдениями, и зачастую его наблюдения были богаче и лучше обоснованы географически и этнологически, чем его предшественников. Его книга упомянута здесь потому, что она была первым трудом в Европе, обратившим внимание немецких ученых на памятники старины в Северной Америке, которые он критически проанализировал, высказал предположения о возрасте маундов и создавшем их народе, и это все в то время, когда в самой Америке только начиналось изучение этого вопроса (работа Калеба Этуотера "Описание" появилась за семь лет до этого труда). Мы упомянули о книге Ассаля и потому, что на нее до сих пор совсем не обратили внимания американские ученые, занимавшиеся историей строителей маундов. По счастливой случайности мне в руки попал сильно истрепанный том, содержавший 160 страниц; в США я не нашел упоминания о нем ни в одной библиографии по археологии, даже в Библиотеке конгресса нет ни одного экземпляра.
Как мы уже сообщали в предисловии к нашей книге, еще в 1781 г. Томас Джефферсон произвел первые стратиграфические раскопки одного маунда в штате Виргиния. Примечательно, что он был не единственным президентом Соединенных Штатов, проявившим живой интерес к строителям маундов. Другим президентом, интересовавшимся археологией, стал человек, вошедший в американскую военную историю в качестве Старого Типпекано, героя многочисленных боев с индейцами, включая борьбу с их легендарным вождем Текумсе, восстание которого в 1810 г. он подавил в битве на реке Типпекано. Речь идет об Уильяме Генри Гариссоне, родившемся, как и Джефферсон, в штате Виргиния, сделавшем военную и политическую карьеру, но всю свою жизнь слывшем очень простым человеком, что дало ему победу на выборах с необычайно большим преимуществом. Он стал девятым президентом США! Но пробыл в этом качестве только в течение месяца - с 4 марта по 4 апреля 1841 г. (до самой смерти).
Он заинтересовался строителями маундов еще в 1829 г. В 1838 г. он опубликовал "Разыскания относительно аборигенов долины Огайо". Но в отличие от широко образованного Джефферсона он видел строителей маундов только в романтическом свете. Ему, старому воину, один из маундов показался крепостью, в его воображении возникли батальные сцены. На маунде, принятом им эа святилище, он представил себе жуткие сцены принесения человеческих жертв и поднимавшиеся к небу столбы дыма. Но тем не менее он одним из первых совершенно четко определил, что строители маундов были земледельцами.
Как ни странно, но самые ранние описания маундов мы получили не от восточных колонистов, а от испанских конкистадоров, пришедших с юга. В 1539 г. Эрнандо де Сото высадился во Флориде и по дороге на север видел многочисленные маунды. Древние и новые! Мы приведем несколько цитат из старых источников3.
"Губернатор (де Сото) обнаружил в лесах большой храм, где были погребены вожди страны, и забрал из него много жемчуга..."
"У касиков этой страны существует обычай сооружать неподалеку от поселения очень высокие холмы, на которых они иногда строят свои дома".
"Индейцы стараются располагать свои деревни на возвышенных местах, но, поскольку во Флориде таких мест не очень много, они сооружают искусственные холмы..."
"Дом вождя находился недалеко от берега на очень высоком холме, насыпанном человеческими руками и предназначавшемся для обороны".
"...Город из четырехсот домов и с большой площадью, посреди которой на искусственном холме-маунде стоял дом вождя".
Если бы археологи XIX столетия были бы образованными историками и могли бы познакомиться с испанскими источниками, то у них не возникло бы столь мифических представлений о строителях маундов. Испанцам не приходило в голову придумывать мифическую древнюю расу, ибо они видели, хотя и не очень часто, строителей маундов за работой.
Поэтому больше всего предположений появилось на Востоке. Через двести лет после Эрнандо де Сото серьезные ученые предполагали, что маунды на юге страны представляют собой не что иное, как фортификационные сооружения, построенные испанскими солдатами. Правда, в то время многие сообщения путешественников и переселенцев, отважившихся отправиться на запад, за Миссисипи, были довольно путаны. Исключением была тщательно подготовленная научная экспедиция, направленная президентом Джефферсоном и состоявшая из двух офицеров: М. Льюиса (до этого его секретаря) и У. Кларка. Они отправились в 1804 г. и в течение двух с половиной лет, полных приключений, исследовали всю страну от Миссисипи до Тихого океана и собрали огромное количество материала. Это путешествие вошло в американскую историю как сказка. И по сей день туристические бюро извлекают из него доход, устраивая групповые поездки под названием "По следам Льюиса и Кларка".
Без сомнения, и Джордж Катлин был удивительным человеком. Этот адвокат вдруг занялся портретной живописью, а затем, почувствовав тягу к приключениям, объединил оба стремления; в течение восьми лет, путешествуя по стране индейцев и делая зарисовки, он привез не только рисунки, но и массу записей и важных заметок. Европа о нем услышала первой. К стыду американцев, он в 1841 г. в Лондоне опубликовал за свой счет удивительный двухтомный труд с тремя сотнями превосходных гравюр4.
Искусство изготавливать курительные трубки из глины или мягкого камня у строителей маундов было развито так высоко, что его превзошли только спустя много столетий в Европе.
Невозможно перечислить всех собиравших ценный археологический материал о строителях маундов. Мы упомянем только о первых и самых интересных.
Миссионер Давид Цайсберг с группой обращенных в христианство индейцев приехал в штат Огайо и основал в 1772 г. поселок Шённбрунн. Несколько лет он жил среди племен онон-дага и делаваров, изучал маунды и позже описал их в "Истории американских индейцев", и это, пожалуй, было первое сообщение, которое можно принять всерьез.
Следует сказать и о ветеране войны за независимость США, генерале Руфусе Путнаме, который в 1786 г. основал "Огайо компани", открыто высказав намерение скупить по самой низкой цене большое количество земли в штате Огайо. У одного из оборотистых протестантских священников, преподобного М. Катлера, он обнаружил качества теперешних лоббистов, и тот добился желаемого от американского правительства, находившегося в Вашингтоне. В 1787-1788 гг. они основали поселок Мариэтта - посредине бесчисленных маундов. Именно эти два матерых дельца и помогли археологам. Они препятствовали бессмысленному разрушению памятников старины. Путнам, знакомый с военной топографией, изготовил карты района распространения маундов, эти карты более ста лет были лучшими в своем роде. А служитель церкви Катлер, хоть это и звучит невероятно, за 140 лет до доктора Дугласа предвосхитил метод датирования по кольцам деревьев (правда, в самой примитивной форме, но впервые применительно к историческим памятникам). Он спилил гигантское дерево на одном из маундов Мариэтты, подсчитал годовые кольца и констатировал в 1798 г., что курган был насыпан минимум 463 года назад! По-другому сложилась судьба и деятельность Калеба Этуоте-ра, который при президенте Джексоне из почтмейстера стал комиссаром по делам индейцев. В 1829 г. он опубликовал труд, который часто называют классическим, хотя я нашел в нем массу ошибок (как и во всех других археологических работах того времени) ?. В основе его лежали исключительно взгляды автора, он содержал отличные рисунки и карты, а также очень примечательное замечание. После сообщения о том, что он исследовал бесчисленное количество скелетов и 50 черепов строителей маундов, он пришел к выводу, что эти люди "не были родственниками наших индейцев". И с уверенностью немца, легко отличавшего фрисландца от баварца, заявил: "Конечности ископаемых людей коротки, толсты и похожи на кости немцев больше, чем на кости других известных мне европейцев".