Часть вторая
ПРЕДПОСЫЛКИ И ПОДГОТОВКА ЗАХВАТА ВЛАСТИ КОММУНИСТАМИ
Глава 4
ПРЕДПОСЫЛКИ
При какой совокупности условий, по мнению Коминтерна, коммунисты должны предпринять попытку захвата власти? Поставленный в такой форме вопрос несколько упрощен, но достаточно предположить, что в Третьем интернационале он действительно стоял перед коммунистами, так же как и перед любыми другими последователями учения Маркса вообще, и проблема предпосылок захвата власти становится актуальной.
Природа проблемы
Значение термина «предпосылки». Коммунисты не думали, что они действуют изолированно от всех, если можно так сказать, и что единственной предпосылкой к действию стала бы их собственная воля. Прежде чем на повестку дня можно было бы поставить вопрос о захвате власти, должны были возникнуть определенные предпосылки. По мнению коммунистов, проблема «легитимности» сводилась лишь к попытке перехода власти от правящих кругов общества к коммунистам.
Сначала нужно было обсудить два вопроса, напрямую связанные с понятием «предпосылки захвата власти», значение которого мы объясним в дальнейшем. Первый вопрос связан с тем, что, по мнению представителей Коминтерна, должны были сложиться условия, при которых попытка захвата власти будет успешной. Избегая прямых заявлений о том, что при определенных условиях любая попытка революционного захвата власти неизбежно будет победоносной, Коминтерн явно стремился указать на те условия или предпосылки, без которых революционная попытка будет обречена на провал. Второй вопрос касается того, что данное понятие «предпосылки захвата власти» применимо лишь в том случае, когда захват власти осуществляется в пределах относительно большого территориально-политического образования. В большинстве случаев, особенно это относится к капиталистическим странам, такой единицей выступает все суверенное государство. Представители Коминтерна, кажется, всерьез не питали надежд на то, что возможно, к примеру, успешно захватить власть только на половине территории Германии; в такой ситуации длительные стабильные отношения между революционными и контрреволюционными силами не считались возможными. В капиталистическом государстве с великолепно развитой системой коммуникаций, очевидно, было бы трудно найти другую альтернативу вооруженному восстанию «или все, или ничего». Но в отсталых районах, особенно со слаборазвитыми коммуникациями и труднопроходимой местностью, захват власти, по мнению коммунистов, мог бы быть успешным в отдельной области или районе, как это произошло в советском Китае в 30-х годах XX века1.
При исследовании проблемы предпосылок необходимо принять во внимание общие взгляды и философию истории, которой придерживались лидеры Коминтерна. Эта философия истории должна показать, в какой области действуют субъективные законы, зависящие от воли человека, и в какой объективные законы, не зависящие от воли человека. Субъективные и объективные законы действуют вместе, если только не появляется философия либо полностью детерминированная (то есть согласно которой ход истории зависит только от волеизъявления человека), либо полностью отрицающая роль человека в процессе социальных изменений (то есть признающая лишь действие объективных законов). Соотношение объективных и субъективных законов в работах Маркса не определено с достаточной точностью, но всеми признается то, что Маркс действительно говорит о существовании определенных «законов» социально-экономического развития. Некоторые исследователи полагают, что эти «законы», неоспоримо, имеют первичное значение для Маркса, что он предстает законченным детерминистом, полностью подчиняющим волю человека и его деятельность действию каких-то безликих сил. С другой стороны, Маркс отрицательно относился к тем, кто считал человека марионеткой, и неоднократно настаивал на том, что человек сам является творцом истории. Здесь Маркс отчасти выступает волюнтаристом, полагающим, что бытие в немалой степени определяется волей человека и его деятельностью. Мы не будем выяснять в этом исследовании, был ли Маркс прежде всего детерминистом или волюнтаристом, но надо признать, что эта проблема – одна из главных проблем философии, хотя Коминтерн провозгласил ее своей собственной.
Проблема предпосылок, если рассматривать ее более подробно, включает следующие составляющие: 1) воздействие объективных законов на принятие решения о захвате власти революционным путем и 2) соотношение свободного и сознательного руководства как со стороны революционно настроенных людей и групп в обществе, так и со стороны их противников и тех, кто придерживался нейтральной позиции.
Позиция Маркса по этому вопросу представлена в авторитетном заявлении в предисловии к его работе «Критика политической экономии», написанной в 1859 году. В этом предисловии Маркс изложил некоторые фундаментальные положения, показывающие его взгляды на историю2. Особенно уместными в этой связи кажутся следующие слова: «Ни одна общественная форма не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо или, по крайней мере, находятся в процессе становления»3.
В знаменитой периодизации Маркса пяти этапов истории человечества за капиталистическим обществом (четвертый этап) должно следовать социалистическое общество (пятый этап). В XIX веке марксист в Европе, таким образом, неизбежно ставил вопрос: является ли капитализм достаточно зрелым в той или иной стране, чтобы его можно было свергнуть с помощью пролетарской революции и учредить социалистическую систему? Российские меньшевики, задавая себе тот же вопрос в 1917 году, пришли к выводу, что в то время было бы ошибкой предпринять попытку низвержения капитализма в России.
Конечно, очень трудно судить о степени зрелости той или иной экономической системы в рамках конкретного общества. Марксисты для определения степени зрелости капитализма использовали один простой критерий, а именно численный состав по отношению к остальной части населения пролетариата (пролетариат – наемные работники, лишенные средств производства, живущие за счет продажи рабочей силы предпринимателям). В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс предсказали, что зрелость капитализма будет сопровождаться двумя другими социальными событиями: исчезновением среднего класса и разделением остальной части общества на два класса: один – состоящий из сокращающейся по численности буржуазии, а другой – из постоянно увеличивающегося числа пролетариев. На последнем этапе развития капитализма пролетариат будет составлять бóльшую часть населения, и поэтому накануне социалистической революции он будет в преобладающем большинстве.
Маркс внес еще больший вклад в проблему предпосылок, настаивая на том, что с полным развитием производительных способностей капитализма в рядах пролетариата созреет непримиримое желание захватить власть. Не принимая во внимание вопрос о роли коммунистической партии в появлении этой революционной воли, мы можем увидеть другую чрезвычайно важную предпосылку захвата власти. Высказав, таким образом, ряд суждений по этой трудной проблеме, Маркс заставил своих духовных наследников, лидеров Коминтерна, обратиться к решению этого же вопроса.
Взгляд Коминтерна на предпосылки. Далее в этой главе будет подробно рассмотрена проблема предпосылок для определенных типов обществ и революций. Сейчас полезно будет просто указать на общие взгляды Коминтерна в период с 1928 по 1943 год относительно предпосылок захвата власти коммунистами.
Прежде всего надо сказать, что Коминтерн не принимал высказывания Маркса о том, что общество на определенной ступени своего развития должно показать, что производительные силы достигли полной зрелости, и это должно произойти прежде, чем эта стадия развития общества может быть заменена другой. («На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции». – К. Маркс.) Коминтерн принял концепцию «слабого звена» в цепи империализма, где было легче осуществить решительный революционный прорыв. Согласно этому понятию революции, устанавливающие коммунистическую власть и ведущие рано или поздно к созданию социалистической экономики, вспыхнули бы там, где капиталистическая система была ослаблена. Концепция «слабого звена» капитализма вовсе не предполагала, что это будет страна, в которой капитализм был развит наиболее высоко. Это могла бы быть колониальная страна с зачатками капиталистической экономики. Сталин в 1924 году предположил, что цепь может прорваться в Индии или в Германии4. В 1917 году Россия действительно отвечала такой характеристике. В тот год, согласно программе Коминтерна, цепь империалистического фронта была прорвана в его самом слабом звене – в царской России5. В работе Сталина «Об основах ленинизма», которую так восхваляют в литературе Коминтерна, автор отклонил представление о том, что революция сначала должна начаться там, где «капитализм более развит, где пролетариев столько-то процентов, а крестьян столько-то и так дальше»6. Действительно, те, кто придерживался такого мнения, были объектом нескрываемого презрения. Например, в 1933 году один из редакторов «Коммунистического интернационала» A. Мартынов организовал серьезное наступление на «фатализм» и «хвостизм»7, проявляемые лидерами Второго интернационала перед Первой мировой войной. Он писал, что, преклоняясь перед спонтанностью исторического процесса, они (лидеры Второго интернационала) полагали, что материальные условия для социалистической революции созреют только в то далекое время... когда крупное капиталистическое производство полностью вытеснит мелкое, большинство крестьян пролетаризируется, пролетариат в капиталистических странах будет включать в себя значительное большинство населения и социал-демократические партии завоюют большинство в парламенте и т. д.8
Программа Коминтерна, признавая тот факт, что доля «эксплуатируемых» в обществе должна составлять большинство населения, нигде не заявляла о том, что пролетариат должен составлять большинство населения или даже большинство «эксплуатируемых масс». Отклонение положения о том, что в передовом капиталистическом обществе рабочий класс в конечном счете превзошел бы численностью все другие классы, вместе взятые, было явным опровержением точки зрения, долго пользовавшейся популярностью в марксистских кругах. До большевистской революции 1917 года, как указывал Исаак Дойчер, все марксисты считали, что рабочий класс не мог и не должен был пытаться захватить власть прежде, чем он станет большинством населения9.
C понятием «слабое звено» было тесно связано понятие «мировая система капитализма», являвшееся главным, основополагающим в литературе Коминтерна10. Оно помогает объяснять концепцию «самого слабого звена». В теории Коминтерна существование «мировой системы капитализма» было характерной особенностью капитализма на его последней стадии, так называемой эпохи империализма. Капитализм на этой заключительной стадии понимался не как совокупность отдельных национальных экономических систем, а как мировая экономика, все более и более выходящая за пределы политических границ государств и стремящаяся, хотя и напрасно, к созданию всемирного треста, способного управлять международной экономической сетью. Как «мировая система», капитализм представлялся загнивающим и умирающим, несмотря на то что в определенных территориально-политических единицах развитие капитализма могло бы быть еще на зачаточной стадии или, если капитализм продвинулся дальше в своем развитии, он не достиг еще полной зрелости. Мировой упадок капитализма дает возможность коммунистической партии захватить власть при определенных условиях, в пределах национального образования, независимо от зрелости или незрелости капитализма в этой стране. Страны, в которых хотя бы в какой-либо степени развит капиталистический способ производства, включены во многие связи с другими капиталистическими странами в мировой системе капитализма. Если капитализм интегрирован в мировую систему и если эта мировая система определяется упаднической, то любое звено в этой цепи созрело для революции. Таков вывод Коминтерна.
Понятие «слабое звено» действительно выдающееся. Оно предоставляет свободу действия коммунистам. Больше перед коммунистами в отдельно взятой стране не стоял вопрос о том, чтобы отсрочить попытку захватить власть до тех пор, пока капиталистическая система той страны полностью созреет. Революция происходит в «самом слабом звене», и «самым слабым звеном» в любой момент может стать страна, в которой капиталистическая система производства переживает неизбежные свойственные ей трудности.
Те, кто мог бы подвергнуть сомнению это интересное понятие «самое слабое звено» и связанное с ним понятие «мировая система» капитализма, сталкивались с дилеммой, принимают ли они большевистскую революцию 1917 года как подлинную пролетарскую революцию или нет, так как вряд ли можно было говорить о том, что до 1917 года капитализм в России достиг передового уровня развития или находился на одном уровне с западноевропейским капитализмом. И нельзя было игнорировать тот факт, что сильные пережитки «феодализма», в том значении, в каком этот термин понимался марксистами, сохранялись в российской экономике вплоть до 1917 года. Очевидным становится то, что понятие «слабое звено» предложило своего рода разумное объяснение захвата власти большевиками в полуотсталой России.
Утверждая, что вопрос захвата власти никак не соотносится со зрелостью производительных сил в обществе, Коминтерн никогда не говорил о том, что вообще не существовало никаких предпосылок. Напротив, в течение всего периода существования с 1928 по 1943 год Коминтерн в своих доктринах и директивах настойчиво повторял, что при попытке захвата власти должны иметься в наличии три предпосылки: 1) ситуация острого кризиса, в котором положение «правящих кругов» подвергалось серьезной опасности в данном обществе; 2) наличие коммунистической партии, обладающей определенными характерными признаками; 3) массовая поддержка от значительной части недовольных классов или групп в обществе. Поскольку Коминтерн обычно говорил о том, что эти предпосылки должны сначала созреть в обществе, здесь также присутствует фактор времени. Эти предпосылки должны были достигнуть определенного уровня развития, который чрезвычайно трудно определить, прежде чем может быть предпринят успешный захват власти.
Из этих трех предпосылок первые две можно назвать постоянными, поскольку они оставались в силе без всяких изменений для всех типов обществ; третью можно назвать изменяющейся предпосылкой, потому что массовая поддержка варьировалась от общества к обществу и зависела от конкретной стадии экономического развития. Эти два удобных термина – постоянные и изменяющиеся предпосылки – будут использоваться впоследствии при нашем подробном анализе трех предпосылок захвата власти. Но сейчас мы кратко охарактеризуем терминологию Коминтерна, которая несколько отличается от нашей трактовки этих понятий.
Идеологи Коминтерна обычно делили предпосылки на объективные и субъективные. В объективных предпосылках речь шла о ситуации чрезвычайного кризиса, в субъективных же говорилось о роли коммунистической партии и об «организации» партией массовой поддержки революции среди населения. Эта терминология могла ввести в заблуждение, так как выражаемые массами чувства негодования и ненависти по отношению к капиталистической системе попадали под категорию объективных, а не субъективных факторов. Только тогда, когда такие чувства стали именоваться классовым сознанием – термин, принятый коммунистическим руководством, – такие предпосылки перешли в разряд субъективных. В литературе Коминтерна имеется большое количество свидетельств о том, что субъективный фактор всегда связывался с деятельностью коммунистической партии или, если смотреть шире, с классом или классами, которые приняли ее доктрины и ее лидерство. После чего такой класс стал называться классом, «обладающим классовым сознанием», или субъективно осознающим свою роль и обязанности. Его сопротивление существующему режиму больше не было слепым и спонтанным, а вдумчивым и организованным.
Тогда, в сущности, в качестве субъективного фактора выступала коммунистическая партия. Как было заявлено в передовой статье «Коммунистического интернационала» в 1931 году, «объективные условия» являются для нас очень благоприятными, но субъективный фактор (готовность коммунистических партий к предстоящим крупным сражениям во главе рабочего класса) очень сильно отстает от темпа разворачивающихся событий11. Член ИККИ Лозовский, глава Красного интернационала профсоюзов (Профинтерна), в 1929 году на десятом пленуме так описывал ситуацию в Великобритании: «Но британский пролетариат не может автоматически избавиться от своих иллюзий. Объективная ситуация, конечно, благоприятна для революции, но, чтобы ускорить процесс, необходимо вмешательство субъективного фактора, то есть коммунистической партии»12. Еще в одной передовой статье в теоретическом журнале Коминтерна различались «объективно благоприятные факторы» и «недостаточная зрелость субъективного фактора – коммунистических партий»13.
Предпосылки, кратко охарактеризованные нами, далее будут описываться довольно внимательно. Но сейчас, в качестве необходимой преамбулы дальнейшего подробного исследования предпосылок, мы охарактеризуем различные типы революций и типы обществ согласно взглядам Коминтерна на мировую революцию.
Сначала нужно было обсудить два вопроса, напрямую связанные с понятием «предпосылки захвата власти», значение которого мы объясним в дальнейшем. Первый вопрос связан с тем, что, по мнению представителей Коминтерна, должны были сложиться условия, при которых попытка захвата власти будет успешной. Избегая прямых заявлений о том, что при определенных условиях любая попытка революционного захвата власти неизбежно будет победоносной, Коминтерн явно стремился указать на те условия или предпосылки, без которых революционная попытка будет обречена на провал. Второй вопрос касается того, что данное понятие «предпосылки захвата власти» применимо лишь в том случае, когда захват власти осуществляется в пределах относительно большого территориально-политического образования. В большинстве случаев, особенно это относится к капиталистическим странам, такой единицей выступает все суверенное государство. Представители Коминтерна, кажется, всерьез не питали надежд на то, что возможно, к примеру, успешно захватить власть только на половине территории Германии; в такой ситуации длительные стабильные отношения между революционными и контрреволюционными силами не считались возможными. В капиталистическом государстве с великолепно развитой системой коммуникаций, очевидно, было бы трудно найти другую альтернативу вооруженному восстанию «или все, или ничего». Но в отсталых районах, особенно со слаборазвитыми коммуникациями и труднопроходимой местностью, захват власти, по мнению коммунистов, мог бы быть успешным в отдельной области или районе, как это произошло в советском Китае в 30-х годах XX века1.
При исследовании проблемы предпосылок необходимо принять во внимание общие взгляды и философию истории, которой придерживались лидеры Коминтерна. Эта философия истории должна показать, в какой области действуют субъективные законы, зависящие от воли человека, и в какой объективные законы, не зависящие от воли человека. Субъективные и объективные законы действуют вместе, если только не появляется философия либо полностью детерминированная (то есть согласно которой ход истории зависит только от волеизъявления человека), либо полностью отрицающая роль человека в процессе социальных изменений (то есть признающая лишь действие объективных законов). Соотношение объективных и субъективных законов в работах Маркса не определено с достаточной точностью, но всеми признается то, что Маркс действительно говорит о существовании определенных «законов» социально-экономического развития. Некоторые исследователи полагают, что эти «законы», неоспоримо, имеют первичное значение для Маркса, что он предстает законченным детерминистом, полностью подчиняющим волю человека и его деятельность действию каких-то безликих сил. С другой стороны, Маркс отрицательно относился к тем, кто считал человека марионеткой, и неоднократно настаивал на том, что человек сам является творцом истории. Здесь Маркс отчасти выступает волюнтаристом, полагающим, что бытие в немалой степени определяется волей человека и его деятельностью. Мы не будем выяснять в этом исследовании, был ли Маркс прежде всего детерминистом или волюнтаристом, но надо признать, что эта проблема – одна из главных проблем философии, хотя Коминтерн провозгласил ее своей собственной.
Проблема предпосылок, если рассматривать ее более подробно, включает следующие составляющие: 1) воздействие объективных законов на принятие решения о захвате власти революционным путем и 2) соотношение свободного и сознательного руководства как со стороны революционно настроенных людей и групп в обществе, так и со стороны их противников и тех, кто придерживался нейтральной позиции.
Позиция Маркса по этому вопросу представлена в авторитетном заявлении в предисловии к его работе «Критика политической экономии», написанной в 1859 году. В этом предисловии Маркс изложил некоторые фундаментальные положения, показывающие его взгляды на историю2. Особенно уместными в этой связи кажутся следующие слова: «Ни одна общественная форма не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо или, по крайней мере, находятся в процессе становления»3.
В знаменитой периодизации Маркса пяти этапов истории человечества за капиталистическим обществом (четвертый этап) должно следовать социалистическое общество (пятый этап). В XIX веке марксист в Европе, таким образом, неизбежно ставил вопрос: является ли капитализм достаточно зрелым в той или иной стране, чтобы его можно было свергнуть с помощью пролетарской революции и учредить социалистическую систему? Российские меньшевики, задавая себе тот же вопрос в 1917 году, пришли к выводу, что в то время было бы ошибкой предпринять попытку низвержения капитализма в России.
Конечно, очень трудно судить о степени зрелости той или иной экономической системы в рамках конкретного общества. Марксисты для определения степени зрелости капитализма использовали один простой критерий, а именно численный состав по отношению к остальной части населения пролетариата (пролетариат – наемные работники, лишенные средств производства, живущие за счет продажи рабочей силы предпринимателям). В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс предсказали, что зрелость капитализма будет сопровождаться двумя другими социальными событиями: исчезновением среднего класса и разделением остальной части общества на два класса: один – состоящий из сокращающейся по численности буржуазии, а другой – из постоянно увеличивающегося числа пролетариев. На последнем этапе развития капитализма пролетариат будет составлять бóльшую часть населения, и поэтому накануне социалистической революции он будет в преобладающем большинстве.
Маркс внес еще больший вклад в проблему предпосылок, настаивая на том, что с полным развитием производительных способностей капитализма в рядах пролетариата созреет непримиримое желание захватить власть. Не принимая во внимание вопрос о роли коммунистической партии в появлении этой революционной воли, мы можем увидеть другую чрезвычайно важную предпосылку захвата власти. Высказав, таким образом, ряд суждений по этой трудной проблеме, Маркс заставил своих духовных наследников, лидеров Коминтерна, обратиться к решению этого же вопроса.
Взгляд Коминтерна на предпосылки. Далее в этой главе будет подробно рассмотрена проблема предпосылок для определенных типов обществ и революций. Сейчас полезно будет просто указать на общие взгляды Коминтерна в период с 1928 по 1943 год относительно предпосылок захвата власти коммунистами.
Прежде всего надо сказать, что Коминтерн не принимал высказывания Маркса о том, что общество на определенной ступени своего развития должно показать, что производительные силы достигли полной зрелости, и это должно произойти прежде, чем эта стадия развития общества может быть заменена другой. («На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции». – К. Маркс.) Коминтерн принял концепцию «слабого звена» в цепи империализма, где было легче осуществить решительный революционный прорыв. Согласно этому понятию революции, устанавливающие коммунистическую власть и ведущие рано или поздно к созданию социалистической экономики, вспыхнули бы там, где капиталистическая система была ослаблена. Концепция «слабого звена» капитализма вовсе не предполагала, что это будет страна, в которой капитализм был развит наиболее высоко. Это могла бы быть колониальная страна с зачатками капиталистической экономики. Сталин в 1924 году предположил, что цепь может прорваться в Индии или в Германии4. В 1917 году Россия действительно отвечала такой характеристике. В тот год, согласно программе Коминтерна, цепь империалистического фронта была прорвана в его самом слабом звене – в царской России5. В работе Сталина «Об основах ленинизма», которую так восхваляют в литературе Коминтерна, автор отклонил представление о том, что революция сначала должна начаться там, где «капитализм более развит, где пролетариев столько-то процентов, а крестьян столько-то и так дальше»6. Действительно, те, кто придерживался такого мнения, были объектом нескрываемого презрения. Например, в 1933 году один из редакторов «Коммунистического интернационала» A. Мартынов организовал серьезное наступление на «фатализм» и «хвостизм»7, проявляемые лидерами Второго интернационала перед Первой мировой войной. Он писал, что, преклоняясь перед спонтанностью исторического процесса, они (лидеры Второго интернационала) полагали, что материальные условия для социалистической революции созреют только в то далекое время... когда крупное капиталистическое производство полностью вытеснит мелкое, большинство крестьян пролетаризируется, пролетариат в капиталистических странах будет включать в себя значительное большинство населения и социал-демократические партии завоюют большинство в парламенте и т. д.8
Программа Коминтерна, признавая тот факт, что доля «эксплуатируемых» в обществе должна составлять большинство населения, нигде не заявляла о том, что пролетариат должен составлять большинство населения или даже большинство «эксплуатируемых масс». Отклонение положения о том, что в передовом капиталистическом обществе рабочий класс в конечном счете превзошел бы численностью все другие классы, вместе взятые, было явным опровержением точки зрения, долго пользовавшейся популярностью в марксистских кругах. До большевистской революции 1917 года, как указывал Исаак Дойчер, все марксисты считали, что рабочий класс не мог и не должен был пытаться захватить власть прежде, чем он станет большинством населения9.
C понятием «слабое звено» было тесно связано понятие «мировая система капитализма», являвшееся главным, основополагающим в литературе Коминтерна10. Оно помогает объяснять концепцию «самого слабого звена». В теории Коминтерна существование «мировой системы капитализма» было характерной особенностью капитализма на его последней стадии, так называемой эпохи империализма. Капитализм на этой заключительной стадии понимался не как совокупность отдельных национальных экономических систем, а как мировая экономика, все более и более выходящая за пределы политических границ государств и стремящаяся, хотя и напрасно, к созданию всемирного треста, способного управлять международной экономической сетью. Как «мировая система», капитализм представлялся загнивающим и умирающим, несмотря на то что в определенных территориально-политических единицах развитие капитализма могло бы быть еще на зачаточной стадии или, если капитализм продвинулся дальше в своем развитии, он не достиг еще полной зрелости. Мировой упадок капитализма дает возможность коммунистической партии захватить власть при определенных условиях, в пределах национального образования, независимо от зрелости или незрелости капитализма в этой стране. Страны, в которых хотя бы в какой-либо степени развит капиталистический способ производства, включены во многие связи с другими капиталистическими странами в мировой системе капитализма. Если капитализм интегрирован в мировую систему и если эта мировая система определяется упаднической, то любое звено в этой цепи созрело для революции. Таков вывод Коминтерна.
Понятие «слабое звено» действительно выдающееся. Оно предоставляет свободу действия коммунистам. Больше перед коммунистами в отдельно взятой стране не стоял вопрос о том, чтобы отсрочить попытку захватить власть до тех пор, пока капиталистическая система той страны полностью созреет. Революция происходит в «самом слабом звене», и «самым слабым звеном» в любой момент может стать страна, в которой капиталистическая система производства переживает неизбежные свойственные ей трудности.
Те, кто мог бы подвергнуть сомнению это интересное понятие «самое слабое звено» и связанное с ним понятие «мировая система» капитализма, сталкивались с дилеммой, принимают ли они большевистскую революцию 1917 года как подлинную пролетарскую революцию или нет, так как вряд ли можно было говорить о том, что до 1917 года капитализм в России достиг передового уровня развития или находился на одном уровне с западноевропейским капитализмом. И нельзя было игнорировать тот факт, что сильные пережитки «феодализма», в том значении, в каком этот термин понимался марксистами, сохранялись в российской экономике вплоть до 1917 года. Очевидным становится то, что понятие «слабое звено» предложило своего рода разумное объяснение захвата власти большевиками в полуотсталой России.
Утверждая, что вопрос захвата власти никак не соотносится со зрелостью производительных сил в обществе, Коминтерн никогда не говорил о том, что вообще не существовало никаких предпосылок. Напротив, в течение всего периода существования с 1928 по 1943 год Коминтерн в своих доктринах и директивах настойчиво повторял, что при попытке захвата власти должны иметься в наличии три предпосылки: 1) ситуация острого кризиса, в котором положение «правящих кругов» подвергалось серьезной опасности в данном обществе; 2) наличие коммунистической партии, обладающей определенными характерными признаками; 3) массовая поддержка от значительной части недовольных классов или групп в обществе. Поскольку Коминтерн обычно говорил о том, что эти предпосылки должны сначала созреть в обществе, здесь также присутствует фактор времени. Эти предпосылки должны были достигнуть определенного уровня развития, который чрезвычайно трудно определить, прежде чем может быть предпринят успешный захват власти.
Из этих трех предпосылок первые две можно назвать постоянными, поскольку они оставались в силе без всяких изменений для всех типов обществ; третью можно назвать изменяющейся предпосылкой, потому что массовая поддержка варьировалась от общества к обществу и зависела от конкретной стадии экономического развития. Эти два удобных термина – постоянные и изменяющиеся предпосылки – будут использоваться впоследствии при нашем подробном анализе трех предпосылок захвата власти. Но сейчас мы кратко охарактеризуем терминологию Коминтерна, которая несколько отличается от нашей трактовки этих понятий.
Идеологи Коминтерна обычно делили предпосылки на объективные и субъективные. В объективных предпосылках речь шла о ситуации чрезвычайного кризиса, в субъективных же говорилось о роли коммунистической партии и об «организации» партией массовой поддержки революции среди населения. Эта терминология могла ввести в заблуждение, так как выражаемые массами чувства негодования и ненависти по отношению к капиталистической системе попадали под категорию объективных, а не субъективных факторов. Только тогда, когда такие чувства стали именоваться классовым сознанием – термин, принятый коммунистическим руководством, – такие предпосылки перешли в разряд субъективных. В литературе Коминтерна имеется большое количество свидетельств о том, что субъективный фактор всегда связывался с деятельностью коммунистической партии или, если смотреть шире, с классом или классами, которые приняли ее доктрины и ее лидерство. После чего такой класс стал называться классом, «обладающим классовым сознанием», или субъективно осознающим свою роль и обязанности. Его сопротивление существующему режиму больше не было слепым и спонтанным, а вдумчивым и организованным.
Тогда, в сущности, в качестве субъективного фактора выступала коммунистическая партия. Как было заявлено в передовой статье «Коммунистического интернационала» в 1931 году, «объективные условия» являются для нас очень благоприятными, но субъективный фактор (готовность коммунистических партий к предстоящим крупным сражениям во главе рабочего класса) очень сильно отстает от темпа разворачивающихся событий11. Член ИККИ Лозовский, глава Красного интернационала профсоюзов (Профинтерна), в 1929 году на десятом пленуме так описывал ситуацию в Великобритании: «Но британский пролетариат не может автоматически избавиться от своих иллюзий. Объективная ситуация, конечно, благоприятна для революции, но, чтобы ускорить процесс, необходимо вмешательство субъективного фактора, то есть коммунистической партии»12. Еще в одной передовой статье в теоретическом журнале Коминтерна различались «объективно благоприятные факторы» и «недостаточная зрелость субъективного фактора – коммунистических партий»13.
Предпосылки, кратко охарактеризованные нами, далее будут описываться довольно внимательно. Но сейчас, в качестве необходимой преамбулы дальнейшего подробного исследования предпосылок, мы охарактеризуем различные типы революций и типы обществ согласно взглядам Коминтерна на мировую революцию.
Революции и общества
«Буржуазно-демократическая» и «пролетарская социалистическая» революция. Даже при беглом прочтении практически всей коммунистической литературы можно заметить частое использование терминов «буржуазно-демократическая» и «пролетарская социалистическая революция». Нередко Коминтерн заменял термин «буржуазно-демократическая революция» на просто «буржуазная революция»; аналогично «пролетарская революция» или «социалистическая революция» использовались вместо термина «пролетарская социалистическая революция». Среди всех используемых Коминтерном терминов именно эти весьма неопределенны и запутанны, поэтому мы сейчас их разграничим. Далее везде в тексте они будут заключены в кавычки для того, чтобы показать радикальное отличие в использовании этих терминов в литературе Коминтерна и в общепринятом понимании. Позднее мы уточним эти различия. Но можно указать прямо сейчас на то, что, независимо от их использования, эти два термина отражают представление о том, что в изучаемый период не все общества являлись одинаковыми; скорее наоборот, они находились на различных этапах развития, которым соответствовали неодинаковые типы революций.
Чтобы понять термины «буржуазно-демократическая революция» и «пролетарская социалистическая революция», необходимо еще раз обратиться к Марксу в связи с тем, что лидеры Коминтерна считали его своим главным идеологом и Маркс использовал эти термины в особом, специфическом значении. Термин Маркса «буржуазная революция» обозначал революционный процесс, в результате которого третья (феодальная) стадия в развитии человеческого общества будет заменена его четвертой (капиталистической) стадией. Термин «пролетарская революция» использовался для обозначения революционного процесса, в результате которого четвертая (капиталистическая) стадия развития общества будет заменена на пятую (социалистическую) стадию. Использование Марксом этих терминов придавало им ясность, и впоследствии они широко использовались его последователями в социалистическом движении. Вероятно, можно сказать и о том, что большинство ученых-немарксистов в общем соглашались с теми значениями, в которых Маркс употреблял эти термины.
Явные отличия «пролетарской социалистической» от «буржуазно-демократической» революции, обычно признаваемые Марксом и его последователями, помимо коммунистов, можно суммировать следующим образом.
1. Политика. В марксистском понимании «буржуазно-демократическая» революция завершила королевский абсолютизм или правление аристократии. Буржуазия, пришедшая на смену аристократии, обеспечила соблюдение прав, перечисленных в билле о правах, парламентское правление и независимую судебную систему. Для марксиста классическим случаем такой революции является Французская революция 1789 года. «Буржуазно-демократическая» революция тесно связана по времени с развитием капитализма в каждой территориально-политической единице. В результате «пролетарской социалистической» революции свергается буржуазное правление и устанавливается диктатура пролетариата. Эта форма правления считалась большевиками временной, и она должна была стать демократичной по отношению ко всем «труженикам» и диктаторской по отношению к имущим классам. В конечном итоге пролетарское государство отомрет.
2. Экономика. «Буржуазно-демократическая» революция – это восстание против феодализма и меркантилизма. Требованиями ее становятся минимальное вмешательство правительства в экономическую сферу и укрепление и разъяснение понятия «частная собственность». Земельная реформа, направленная на разделение крупных поместий на маленькие участки земли для распределения их среди остро нуждающихся в земле крестьян, также является отличительной особенностью этой революции. «Пролетарская социалистическая» революция – восстание против общей «анархии» капитализма, представляющей собой результат существования частной собственности на природные ресурсы, оборудование и другие средства производства. Частная собственность обобществляется, устанавливается государственная собственность на средства производства. «Анархия» капитализма заменяется введением плановой экономики. Цель производства состоит не в получении прибыли, а в удовлетворении потребностей и нужд человека. В конечном итоге отпадает потребность в каком-либо принуждении, так как сформированы добровольные производственные объединения (артели).
3. Общество. «Буржуазно-демократическая» революция разрушает привилегии, существовавшие при старом режиме, для того чтобы предоставить равные права всем людям, но, по мнению марксистов, фактически только буржуазии. «Пролетарская социалистическая» революция положит конец превосходству буржуазии и предоставит пролетариям самую большую власть в обществе и самое высокое положение. Одна из конечных целей «социалистической» революции – дальнейшее преобразование всех классов в одну всеобъемлющую категорию свободных «тружеников».
Эти различия между «буржуазно-демократической» и «пролетарской социалистической» революциями ни в коей мере не исчерпывают всех различий между ними, но они должны помочь разъяснению содержания этих терминов в том значении, в котором марксисты, не являвшиеся коммунистами, привыкли их использовать. Необходимо по-настоящему понять, что, когда Маркс использовал термин «буржуазно-демократическое» (общество) с целью характеристики общества в данную эпоху, он подразумевал, что буржуазный класс был правящим классом в течение всей той эпохи в этом типе общества. Может показаться, что главное отличие здесь уже отчетливо видно; однако читатель поймет, сколь значительно использование коммунистами термина «буржуазно-демократическая» отличается от обычного использования, когда он обнаруживает, что коммунисты, говоря о предстоящей «буржуазно-демократической» революции, фактически подразумевают революцию под руководством коммунистов от имени пролетариата и других небуржуазных слоев общества.
Теперь мы рассмотрим значение этих терминов в материалах Коминтерна. «Буржуазно-демократическая» революция – это революция, происходящая в обществах, в которых капитализм, как правило, достиг невысокого уровня развития. Руководство «буржуазно-демократической» революцией должно осуществляться коммунистической партией, если такая революция имеет шанс на успешное завершение. На этапе мирового капиталистического развития после Первой мировой войны больше нельзя рассчитывать на то, что буржуазия будет играть подлинно революционную роль. Революция, под руководством коммунистов, совершается не от имени буржуазии, а от имени пролетариата, широких крестьянских масс и других слоев общества, которое попадают под широкую категорию «тружеников». Цели «буржуазно-демократической» революции не преследуют установления индивидуалистического капитализма, а скорее установление контролируемой экономики, которая постепенно перейдет к социализму через длительный переходный период.
Чтобы понять термины «буржуазно-демократическая революция» и «пролетарская социалистическая революция», необходимо еще раз обратиться к Марксу в связи с тем, что лидеры Коминтерна считали его своим главным идеологом и Маркс использовал эти термины в особом, специфическом значении. Термин Маркса «буржуазная революция» обозначал революционный процесс, в результате которого третья (феодальная) стадия в развитии человеческого общества будет заменена его четвертой (капиталистической) стадией. Термин «пролетарская революция» использовался для обозначения революционного процесса, в результате которого четвертая (капиталистическая) стадия развития общества будет заменена на пятую (социалистическую) стадию. Использование Марксом этих терминов придавало им ясность, и впоследствии они широко использовались его последователями в социалистическом движении. Вероятно, можно сказать и о том, что большинство ученых-немарксистов в общем соглашались с теми значениями, в которых Маркс употреблял эти термины.
Явные отличия «пролетарской социалистической» от «буржуазно-демократической» революции, обычно признаваемые Марксом и его последователями, помимо коммунистов, можно суммировать следующим образом.
1. Политика. В марксистском понимании «буржуазно-демократическая» революция завершила королевский абсолютизм или правление аристократии. Буржуазия, пришедшая на смену аристократии, обеспечила соблюдение прав, перечисленных в билле о правах, парламентское правление и независимую судебную систему. Для марксиста классическим случаем такой революции является Французская революция 1789 года. «Буржуазно-демократическая» революция тесно связана по времени с развитием капитализма в каждой территориально-политической единице. В результате «пролетарской социалистической» революции свергается буржуазное правление и устанавливается диктатура пролетариата. Эта форма правления считалась большевиками временной, и она должна была стать демократичной по отношению ко всем «труженикам» и диктаторской по отношению к имущим классам. В конечном итоге пролетарское государство отомрет.
2. Экономика. «Буржуазно-демократическая» революция – это восстание против феодализма и меркантилизма. Требованиями ее становятся минимальное вмешательство правительства в экономическую сферу и укрепление и разъяснение понятия «частная собственность». Земельная реформа, направленная на разделение крупных поместий на маленькие участки земли для распределения их среди остро нуждающихся в земле крестьян, также является отличительной особенностью этой революции. «Пролетарская социалистическая» революция – восстание против общей «анархии» капитализма, представляющей собой результат существования частной собственности на природные ресурсы, оборудование и другие средства производства. Частная собственность обобществляется, устанавливается государственная собственность на средства производства. «Анархия» капитализма заменяется введением плановой экономики. Цель производства состоит не в получении прибыли, а в удовлетворении потребностей и нужд человека. В конечном итоге отпадает потребность в каком-либо принуждении, так как сформированы добровольные производственные объединения (артели).
3. Общество. «Буржуазно-демократическая» революция разрушает привилегии, существовавшие при старом режиме, для того чтобы предоставить равные права всем людям, но, по мнению марксистов, фактически только буржуазии. «Пролетарская социалистическая» революция положит конец превосходству буржуазии и предоставит пролетариям самую большую власть в обществе и самое высокое положение. Одна из конечных целей «социалистической» революции – дальнейшее преобразование всех классов в одну всеобъемлющую категорию свободных «тружеников».
Эти различия между «буржуазно-демократической» и «пролетарской социалистической» революциями ни в коей мере не исчерпывают всех различий между ними, но они должны помочь разъяснению содержания этих терминов в том значении, в котором марксисты, не являвшиеся коммунистами, привыкли их использовать. Необходимо по-настоящему понять, что, когда Маркс использовал термин «буржуазно-демократическое» (общество) с целью характеристики общества в данную эпоху, он подразумевал, что буржуазный класс был правящим классом в течение всей той эпохи в этом типе общества. Может показаться, что главное отличие здесь уже отчетливо видно; однако читатель поймет, сколь значительно использование коммунистами термина «буржуазно-демократическая» отличается от обычного использования, когда он обнаруживает, что коммунисты, говоря о предстоящей «буржуазно-демократической» революции, фактически подразумевают революцию под руководством коммунистов от имени пролетариата и других небуржуазных слоев общества.
Теперь мы рассмотрим значение этих терминов в материалах Коминтерна. «Буржуазно-демократическая» революция – это революция, происходящая в обществах, в которых капитализм, как правило, достиг невысокого уровня развития. Руководство «буржуазно-демократической» революцией должно осуществляться коммунистической партией, если такая революция имеет шанс на успешное завершение. На этапе мирового капиталистического развития после Первой мировой войны больше нельзя рассчитывать на то, что буржуазия будет играть подлинно революционную роль. Революция, под руководством коммунистов, совершается не от имени буржуазии, а от имени пролетариата, широких крестьянских масс и других слоев общества, которое попадают под широкую категорию «тружеников». Цели «буржуазно-демократической» революции не преследуют установления индивидуалистического капитализма, а скорее установление контролируемой экономики, которая постепенно перейдет к социализму через длительный переходный период.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента