Кэрри Гринберг. Когда начинается смерть?

Кэрри Гринберг
Когда начинается смерть

 

 

Глава 1

   – Шляпка, мэм!
   Я подняла крышку шляпной коробки, бросая быстрый взгляд на небольшое произведение искусства, достойное быть выставленным в музее. Я прекрасно помнила восхищенные, заинтересованные и завистливые взгляды, устремленные вслед этой шляпке; а также прекрасной головке, скрытой под ней, лицу, спрятанному за вуалью; шее, утопающей в черных шелковых бантах и лентах. К сожалению, мне пришлось надеть ее всего лишь один раз, на похороны мужа, но она навсегда оставила неизгладимый след в моей памяти.
   – Поставь ее к остальным, Фанни, – устало проговорила я, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц за тем, как мой дом постепенно пустеет. Горничные отправили последнюю шляпку к ее соплеменницам, которые угрожающей горой возвышались в дальнем углу комнаты.
   Я невольно остановила взгляд на шкафу, все эти годы бережно хранившем в своем чреве мои платья, а теперь одиноко поскрипывающем открытой дверкой; на туалетном столике, некогда заваленном баночками, тюбиками, пудреницами и помадами, доставленными из Франции.
 

 
   – Вы возьмете все это с собой, мэм?
   – Будь моя воля, я бы взяла с собой дом, – ответила я, холодно посмотрев на горничную. – Давай, милочка, поторопись, у нас мало времени, а ты еще не разобрала зимний шкаф.
   Вещи еще не были окончательно собраны. Я обманывала себя, откладывала все до последнего, и вот время пришло. Сегодня в пять часов приедет Джонатан, мой дорогой деверь, со своей женой, ребенком и целой армией слуг. Хотя нет, сегодня он приедет один. Ровно в пять – он пунктуален, как швейцарские часы. Посмотрит на меня немного свысока (о, попробовал бы он так сделать, когда был жив мой муж!) и произнесет безукоризненно вежливым тоном: "Мадам, не кажется ли вам, что вы задерживаетесь? Вы заказали экипаж? Я могу помочь вам уладить возникшие сложности". И мне ничего не останется, как пройти мимо него с гордо поднятой головой и едва сдерживаемыми слезами.
   Представив эту картину, мне стало очень жаль себя.

* * *

   Утро – пора визитов. Данью вежливости было зайти к друзьям, друзьям друзей, знакомым и тем, кто когда-то желал быть со мною знаком, чтобы сообщить о своем скором отъезде.
   "Ах, Мэгги, это так ужасно, но я вынуждена покинуть Лондон! Здоровье, дорогая, здоровье не позволяет мне больше дышать этим ужасным воздухом, мне необходима природа и долгие прогулки. Меня ждет очаровательный домик в пригороде Уотфорда. Что, ты не слышала об этом замечательном месте? Что ты, оно славится своими променадами!"
   Увы, теперь подруг у меня было не так много, как всего несколько месяцев назад. Они испаряются так же быстро и стремительно, как деньги в кошельке, когда этот кошелек не принадлежит мужу. И ты с удивлением узнаешь, что уже более не приглашена на весенний бал, который дает герцог Н., а леди Ч. больше не желает видеть тебя на своих журфиксах.
   Как славно, что у меня оставалась Виктория, моя чудесная Виктория, которая не отвернулась от меня даже с изменением моего финансового состояния. Или дело было в том, что ее саму не принимали в обществе?.. Что ж, значит здесь мы были подругами по несчастью.
   Комната в шикарных апартаментах на площади Пикадилли была залита ярким солнечным светом. Воздушный кремовый и нежный розовый цвета делали ее похожей на будуар Венеры. Впрочем, этих цветов было несколько больше, чем мог бы вынести нормальный человеческий глаз, и иногда мне казалось, что я очутились в середине зефира. Что ж, я любила сладости.
   Виктория была сторонницей той теории, что идеальный порядок никогда не сможет быть достигнут, а поэтому нечего прилагать лишних усилий. С трудом найдя диван среди завала подушек, шоколадных оберток и предметов одежды Виктории, о которых не говорят в приличном обществе, я расчистила себе место, села и приготовилась страдать.
   К сожалению, это приятное занятие мне пришлось несколько отложить, потому что хоть часы давно пробили полдень, день для Виктории еще не наступил.
   – Ты опять так рано? – она недовольно взглянула на меня, накидывая шелковый халат поверх ночной сорочки.
   Ее длинные темные волосы, на которые уходило тонны шампуня и свободного времени, были еще не убраны в сложную прическу и в беспорядке раскиданы по плечам, на щеках играл легкий румянец. Я завидовала ее умению всегда выглядеть свежо и быть такой прекрасной в любое время суток – даже утром. С другой стороны, это было, в некотором смысле, ее работой.
   – Прости, но, быть может, в том, что ты едва проснулась в этот час, виновата не я? – желания соблюдать особенные любезности не было, да и не тяжелая работа на фабрике вымотала мою подругу. К тому же, я была куда более несчастна, чем она!
   Она села в кресле напротив меня, и я так тоскливо вздохнула, что не поинтересоваться, что со мной приключилось, было бы просто невежливо.
   – Что с тобой приключилось? – поинтересовалась Виктория, честно отыгрывая свою роль.
   – Ах, это ужасно! Я вынуждена покинуть Лондон. Здоровье, дорогая, здоровье не позволяет мне больше дышать этим ужасным воздухом… – страдания наполнили мой голос, заставляя любого проникнуться жалостью к бедной женщине. Любого, кроме Виктории.
   – Какое здоровье? Насколько я помню, последний раз ты болела свинкой, и было это двадцать лет назад. Кого ты думаешь обмануть! – она выразительно посмотрела на меня, и мне не оставалось ничего, кроме как грустно пожать плечами. – Куда ты уезжаешь?
   – Двадцать миль от Лондона, Уотфорд, – мрачно произнесла я. – Домик дедушки, я говорила тебе про него. Ну тот, который не видел ремонта всю свою жизнь, и стоит в отдалении даже от деревни, в глухом лесу средь вековых сосен и другой живописной чепухи, закрытый уже полвека.
   – Тяга к природе, возвращение к истокам? – недоверчиво поинтересовалась подруга.
   – Если бы. Вступление виконта Джонатана Стэффорда в права наследования, чтобы ему провалиться.
   – Он теперь граф – титул наверняка тоже унаследовал.
   – Черт, – совсем неподобающим приличной леди образом выругалась я. Это все от расстройства.
   – Вот что, дорогая, подожди пару минут, я оденусь, и ты мне все расскажешь.
   Зная, что за пару минут она не то, что не оденется, но даже не приступит к этой процедуре, я задумчиво уставилась на вазу с цветами, стоящую на тумбочке рядом с диваном. Виктория любила цветы. Она их обожала. Я не помню ни дня, чтобы ее комнаты не были заставлены букетами самых разных цветов – и изящные орхидеи, и каллы, и астры, и ее любимые розы… Мужчины, дарившие их, менялись, но цветы оставались всегда.
   Рассказывать было особенно и нечего. Муж умер – причиной была названа остановка сердца, и я бы совершенно не удивилась, если бы узнала, что эту остановку вызвала небольшая доза свинца, сконцентрированная в пуле. В конце концов, у него были враги. И мне было плевать на них.
   Но брачный контракт составлен не был, а значит, все его имущество по наследству отходило ближайшему родственнику – брату Джонатану, мне же оставалось лишь скромное содержание, на которое я могла себе позволить покупать раз в месяц шляпные булавки.
   – Не повезло, – пробормотала я, глубоко вздохнув.
   – Что ты там говоришь? – Виктория выглянула из-за ширмы, последними штрихами нанося пудру.
   – Что не повезло мне. Никогда бы не подумала, что наш и без того несчастливый брак обернется еще большим несчастьем после того, как я стала счастливой вдовой.
   – Закон суров, как-то так говорили мудрые древние, да? – Не стоило питать себя ложными надеждами, милая. Следовало составить контракт, как я и говорила. Но ты поверила в честность, и в чью, Господи, в честность Уильяма!
   – Во всяком случае, умер он вполне честно. Но разве это справедливо, что мне, его законной жене, не достанется ничего? – я понуро покачала головой. – Оставить бедную, одинокую убитую горем вдову без куска хлеба, что ей и остается только идти на паперть…
   – Я уверена, ты справишься! – судя по звукам, доносящимся из-за ширмы, Виктория была поглощена выбором украшений, и этот процесс занимал ее куда больше моего рассказа.
   – Как? Я слабая, одинокая женщина… – я продолжала вдохновенно жалеть себя, все глубже погружаясь в пучину грусти и меланхолии.
   – Сила женщины в ее слабости, ты знаешь. Но никак не в глупости, запомни это. Ты уже ничего не сможешь изменить, значит – примирись с Уотфордом. Интересно, как там с водопроводом?
   – Там, наверное, и слова-то такого не знают.
   – Да уж, с твоей ванной в Лондоне, думаю, и не сравнится. Придется таскать воду из колодца, – Виктория покачала головой, и изумруды в ее ушах зазвенели в такт. – Или ищи человека, который будет… м-м-м… готов содействовать твоему пребыванию в Лондоне.
   – Я приличная дама! Прости, Вики, но ты понимаешь…
   – Да, я понимаю. Скажи, у тебя остались здесь знакомые, в смысле – те знакомые, которые действительно могут тебе помочь?
   Я грустно пожала плечами.
   – А тот адвокат, с которым у вас было вполне удачное сотрудничество?
   – Фрэнк, к которому обращался Уильям? Боже, что ты говоришь, не могу же я, после всего того… Да и чем он мне поможет?
   – Подскажет удобный поезд до Уотфорда, – улыбнулась Виктория. – Прости, дорогая, но я должна собираться, Генри скоро заедет за мной, а я еще совсем не готова.
   Генри? Имя ничего не сказало мне, да и я считала слишком утомительным запоминать имя каждого, кто заезжал за Викторией.
   – Подожди минутку, – произнесла Виктория, когда мы уже спустились вниз. – Пока у тебя есть дела в Лондоне… Я надеюсь, мы еще увидимся?
   – Конечно, милая, я не покидаю тебя навсегда. Мы встретимся…
   – Завтра, – закончила она, хватая меня за руку. – Мне надо зайти к модистке, а ты составишь мне компанию.
   – Как скажешь, у нас будет еще достаточно времени.
   – Боюсь, это не совсем так, – произнесла она задумчиво и тут же вернулась к своему привычному тону. – Но извини, дорогая, я и так тебя задерживаю, тебе наверное пора.
   Виктория поспешно попрощалась со мной, не желая продолжать разговор, который, по моему мнению, даже не начался.

* * *

   Офис адвоката Фрэнка Стюарда располагался в тихом квартале западного Лондона среди одинаковых кирпичных домов новой постройки, аккуратных зеленых изгородей и скучной атмосферы всеобщего спокойствия. То есть в том месте, где преуспевающие адвокатские конторы никогда не будут квартироваться. В свое время мой муж Уильям специально нашел именно это место и этого человека – ему не хотелось привлекать лишнего внимания к себе, и тем более поручать одно довольно неприятное дело своему основному юристу. Я уже давно забыла, в чем же было дело, остались совсем другие воспоминания.
 
   С трудом найдя вывеску, скромно спрятавшуюся в зелени деревьев, будто стесняющеюся своего присутствия здесь, я толкнула незапертую дверь и вошла внутрь с таким гордым видом, словно сие скромное пристанище решила посетить сама королева Виктория.
   Молодой клерк, коротавший время за конторкой, при моем появлении подскочил, как на пружине, оправляя сюртук. Впрочем, его взлохмаченный вид вполне соответствовал обстановке в офисе: разбросанные тут и там бумаги, папки, документы, на которых красовались следы от чашек с кофе, вырезки из газет и сами газеты, чернильницы, карандаши и их огрызки, пепельницы и пепел, и еще бог весть что, – все это лежало на любых доступных поверхностях, угрожающе покачиваясь под собственным весом.
   Я оглядела маленькое помещение, в котором мы с моим кринолином едва помещались, и печально вздохнула. Непохоже было, чтобы дела Фрэнка шли особенно успешно, а, значит, ничего не изменилось с тех пор, как мы были здесь последний раз. Неужели и правда у меня больше нет никого в Лондоне, кому бы я могла довериться?..
   – Чем могу помочь, мэм?
   – Я к мистеру Стюарду, – проговорила я таким конфиденциальным шепотом, чтобы молодой человек сразу понял, насколько важно и серьезно мое дело.
   – Ах, конечно, мэм, но боюсь, он может быть немного занят… – под моим суровым взглядом он окончательно стушевался. – Как вас представить, мэм?
   – Августа Луиза София Корнелия, графиня Стэффорд, – церемонно произнесла я.
   – О, госпожа графиня, сейчас, минуточку! Конечно-конечно, прекрасно помню вас и вашего мужа, – лицо клерка засияло такой искренней и сердечной улыбкой, что мне захотелось спрятаться под стол.
   – Ну, если графиня, то пусть проходит, – Фрэнк появился как всегда неожиданно и сделал театральный жест рукой, приглашая меня в свою комнату. – Нельзя заставлять таких важных гостей ждать.
   Я знала, что он издевается. Что он издевался всегда, никогда не принимая меня во внимание всерьез и обращаясь, как с маленькой капризной девочкой. Это было неприятно, пошло, оскорбительно, но он был единственным, кто так обращался со мной. А иногда так хочется почувствовать себя маленькой капризной девочкой.
   Я прошла вслед за ним. Села. Повисла неловкая пауза: Фрэнк смотрел на меня с полуулыбкой, я смотрела на обои, перчатки, стол – и опять обои, шкаф, диван… Эта комната хранила много наших секретов, о которых мы решили забыть.
   – Что же за срочное и важное дело привело вас, графиня? – поинтересовался он, когда пазу стала совсем уж неприличной.
   – Ах, – ответила я, сомкнув печально глаза и приложив руку ко лбу. – Ах, какая трагедия! Невозможно смириться…
   – Смерть господина графа, вы имеете в виду? Приношу свои соболезнования, но все еще не понимаю, чем я могу помочь.
   – Что? Смерть? Конечно, какая утрата! Но вообще-то, я по другому делу. Важному, – серьезно произнесла я, опустив очи долу.
   – Ну вот, а я надеялся, пришли навестить старого друга.
   – По-моему, мы все уже определили, причем давно.
   – Раз так, мне тем более интересно узнать причину вашего визита.
   Фрэнк уселся напротив меня, внимательно прядя прямо в глаза, от пронзительного взгляда которых невозможно было скрыться.
   – Скажи мне, есть ли у меня шансы вернуть свою собственность?
   – Тебя обманули? Что-то украли? – выражение его лица сразу сделалось серьезным и как и раньше, он отбросил ненужное никому из нас вежливое обращение на "вы". Так было как-то проще.
   – Дом, в котором я прожила последние годы в счастливом браке, отходит этому подонку, этому проходимцу!..
   – На правах законного наследования, я полагаю?
   – И что? Он практически выгоняет меня из дома! Неужели нет никаких способов?..
   – Ты можешь попробовать представить в Парламент новый законопроект, – совершенно серьезно произнес Фрэнк. Ненавижу его.
   – Виктория сказала, что ты хотя бы подскажешь расписание поездов до Уотфорда.
   – Переезжаешь туда? Насколько я помню, это в сорока минутах езды с Чаринг-Кросс. И что там?
   – Ничего. Только старый дом, который отец записал на меня.
   – Тебе хотя бы есть, где жить, а то я уже хотел было предложить тебе свою квартиру. Тогда почему бы тебе не продать его и не вернуться в свою любимую метрополию?
   – К сожалению, уже сегодня я должна буду выехать из своего дома, так заявил мой любезный деверь.
   – Подожди, подожди, может быть я ошибаюсь… Но ведь он должен был вступить во владение еще несколько месяцев назад, так?
   – Ну… – замялась я. – Джонатан дал мне пару месяцев форы, чтобы я успела уладить свои дела, обустроиться там…
   – Но ты, естественного, этого не сделала, – сказал Фрэнк тем тоном, что обычно разговаривают с умалишенными. – Позволь спросить, почему?
   – Я не могла даже подумать, что он действительно выгонит меня! – произнесла я патетично. – Такое поведение не достойно джентльмена.
   – То есть, он дал тебе полгода на то, чтобы освободить его собственность, и ты еще возмущаешься, дорогая графиня? Его терпению можно просто позавидовать.
   – Мужчины! Вы все сговорились.
   – Хорошо, Августа, успокойся. Я понял твою ситуацию. И что ты хочешь от меня? Я предлагаю тебе свою квартиру, но она не удовлетворяет твоему аристократическому вкусу. Гостиница? Но лучше езжалая бы ты в свой Уотфорд. Быть может, все не так ужасно. Ты была там хоть раз?
   – Нет. Понимаешь, Фрэнк, я не хочу ехать туда одна.
   – Что за глупости?
   – Это не глупости. Просто… Это долгая история. Страшная и трагическая, уходящая корнями в далекое прошлое. И там могут быть пауки. И мыши!
   – Неужели тебе страшно?
   – Давай лучше считать, что я приглашаю тебя в гости на вечерний чай? – улыбнулась я.

Глава 2

   Он заехал за мной после пяти, когда я с тоской наблюдала, как пакуют мой последний чемодан. После этого Фанни с облегчением вздохнула и выпорхнула из дома, пожелав мне хорошо устроиться на новом месте. Денег, чтобы оплачивать камеристку, у меня тоже больше не было.
   Поезд с Чаринг-Кросс, дорога до Уотфорда, наемный экипаж до моего дома – все слилось в одно. Когда мы доехали, солнце давно зашло, и в вечерней темноте дом выглядел особенно пугающим и негостеприимным. Наверное, в чем-то похожем доктор Франкештейн из книги Шелли устраивал свои ужасные эксперименты. Только там наверняка был водопровод.
 

 
   Окруженный высокими елями, словно в глубоком лесу, дом возвышался над нами, как мрачный средневековый замок. Для полного погружения в атмосферу не хватало разрежающих небо молний и гулкого грома, но их успешно заменял вой собак в ближайшей деревне и уханья филина.
   Мы подошли к воротам, и не успели мы пройти дальше, как я в ужасе остановилась.
   – Ч-что это?
   Фрэнк проследил мой взгляд, всматриваюсь в темноту.
   – Судя по крестам и могилам, могу предположить, что это – семейное кладбище, – произнес он, однако голос его был не так легок и непринужден, как обычно.
   – И что оно тут делает?!
   – Украшает ландшафт.
   – Я. Не. Пойду. Туда, – произнесла я решительно. – Я предпочитаю, чтобы окна моей спальни выходили в розовый сад, а не на кладбище!
   Фрэнк взял меня под руку и повел дальше, стараясь не слушать мои причитания.
   – Поверь мне, кладбище – это самое спокойное место из всего, с чем я сталкиваюсь на своей работе. Так что считай, что этот пейзаж весьма живописен и умиротворяющ.
   – Но там же могилы! И покойники!
   – И что тебе покойники? Лежат себе и лежат. Самые лучшие соседи, между прочим.
   Мы поднялись по высоким ступенькам и вошли в темный дом. Свет не горел, да и вряд ли здесь вообще было газовое освещение. Сквозь узкие окна лунный свет причудливо падал на каменные стены и пол, образуя странные и пугающие тени. Я поежилась.
   – Добро пожаловать домой, – пробормотала я себе под нос.
   Наконец мы прошли в главный зал – во всяком случае, мы решили считать его главным из-за размеров.
   – Неплохой у тебя дом, графиня, – присвистнул Фрэнк, оглядывая комнату.
   Она напоминала средневековый зал, и оставалось ждать только появлений рыцарей Круглого стола, которые опаздывали уже лет на пятьсот. Громоздкая мебель, увесистые стулья из тех, что делались на века, затянутый пылью камин – все это мало соответствовало моим представлениям об уютном гнездышке молодой благородной женщины.
   – Если этот дом перешел тебе от отца, то почему он в таком состоянии? Если только твой отец не жил во времена Плантагенетов, конечно.
   – Я же говорила, это долгая история. Папа ни разу не бывал здесь за всю свою жизни, а дом купил дедушка в начале века, и я тоже очень удивлюсь, если он часто бывал здесь. Как же здесь холодно!
   С трудом, но все же Фрэнк разжег камин, который не топили уже около века. Я задумчиво смотрела на причудливую игру язычков пламени. Скрипнула половица. Зашумели старые полуистлевшие занавески на окнах. Где-то прокричала сова. Дом был полон звуков – этот пустой, одинокий, мертвый дом.
   – Они не хотели здесь жить, понимаешь! Не просто так. Дедушка уехал отсюда через пару дней после того, как приобрел его в собственность, отец и вовсе не бывал здесь. И я прекрасно понимаю их!
   – Почему бы просто не продать этот дом? Раз уж вам так не нравится этот средневековый антураж.
   Я пожала плечами.
   – Не знаю, почему они не поступили так, но я собираюсь его продать, и чем скорее, тем лучше.
   – Вот и хорошо, Августа, вот и хорошо. Я могу заняться этим делом.
   – Спасибо. Фрэнк…
   – Да?
   – Я понимаю, мы давно выяснили все, что было между нами. Все давно пройдено и забыто… Но… Фрэнк, пожалуйста, останься со мной сегодня! Мне страшно, я не смогу заночевать здесь одна.
   – Хорошо, графиня, – вздохнул он, успокаивающе погладив меня по волосам.
   Я встречалась с Фрэнком еще при жизни покойного мужа, и это было ошибкой. Это было ошибкой каждый раз, и каждый раз был последним. Как и теперь. Мы не подходили друг другу: он был адвокатом, а я графиней. Он жил в небольшой двухкомнатной квартире в спальном районе Лондона, а я еще вчера располагала апартаментами с окнами, выходящими в Сент-Джеймский парк. Он был убежденным холостяком, а я понимала, что мое спасение – в удачном и желательно скором браке.
   И поэтому каждый раз мы расставались с уговором забыть все, что было раньше.
   Утром следующего дня мы ехали в Лондон хоть и вместе, но исключительно как старые друзья. Или еще лучше: как адвокат и его клиент. Фрэнк рассказывал мне что-то про цены на недвижимость и про контракт, который стоит заключить, чтобы остаться в выигрыше. Что он договорится с моим нотариусом и уладит все вопросы наследования. Я же под убаюкивающий стук колес поезда думала о том, что новый дом был не так ужасен, как мог бы быть. Меня никто не убил, мне не снились кошмары, и в старом средневековом доме с семейным кладбищем под окнами моей комнаты не произошло ровным счетом ничего такого, что описывают в готических романах. Даже обидно как-то.
   В Лондоне меня ждали важные и неотложные дела, мне следовало заказать мебель в новый дом, разобраться с документами на имущество, но в первую очередь – встретиться с Викторией. Сегодня был "день шляп", а значит добрую его половину моя дорогая подруга посвятит головным уборам, уделив и мне немного времени.
   … Подруга, как всегда, опаздывала. Уже на полчаса.
   – Ах, ты меня уже ждешь, как это мило с твоей стороны! – она выпорхнула из экипажа и легкой походкой направилась ко мне.
   – Не так уж и долго, – проговорила я, махнув на нее рукой.
   – Ну как твой новый домик в… Укридже?
   – Уотфорде, – поправила я Викторию, проникаясь любовью и патриотизмом к нашему маленькому славному городку. – Все… прекрасно. Отличные виды, старинная мебель, э… тишина и покой.
   – Скука смертная, да? – сочувственно проговорила подруга. – Но жить можно?
   – Не уверена… Хотя паукам там живется вполне вольготно.
   – Паукам? – Виктория наморщила свой миленький носик. – Но ведь ты сильная, ты справишься! А Мэри, должно быть, уже закончила с моей новой шляпкой, – она поспешила сменить тему, и, предвкушая удовольствие, как маленькая девочка, направилась ко входу в магазин.
   Виктория с упоением кружилась перед зеркалом в шляпе с какими-то совершенно немыслимыми перьями.
   – Мне идет? Боже, Мэри, какая невообразимая красота!..
   Модистка согласно кивала, радуясь, что ее новая работа никаких нареканий не вызывает. Я усмехнулась про себя. Виктория как будто и не изменилась с детства. Ее восторг и радость всякой ерунде вызывали в любом взрослом человеке улыбку и полную уверенность в том, что она непроходимая идиотка. Но я-то прекрасно знала, что это не так.
   Жизнь Виктории никогда не была сладкой, как бы она не пыталась убедить всех в обратном. Ей хотелось жить счастливо и богато, получать дорогие подарки и не думать, сколько денег уйдет на метр ткани для платья и сможет ли она себе позволить новые туфли взамен изношенных и ободранных старых. Сегодняшняя Виктория получила все, что хотела – ее кавалеры не скупятся на золото и понятия не имеют, сколько ткани идет на очередное платье. Виктория из прошлого же росла в бедной семье на окраине города и готова была на все, чтобы вырваться оттуда.
   И она смогла. В балетной школе Ковент-Гардена она быстро поняла, что хорошей балериной ей не стать. А также уяснила для себя, что в балете мужчин привлекают вовсе не хорошие балерины, а красивые девушки, не только знающие себе цену, но и умеющие ее назвать.
   Забавно. Мы познакомились с ней на балу у графа Н. Разве могла она предположить еще пару лет назад, что попадет в такое место? А разве я могла подумать, что потеряю почти все, что имею?
   – Ну же, Августа, да ты совсем поникла! – Виктория уселась рядом со мной, когда все ее покупки были закончены. – Неужели я и правда так долго? Извини, дорогая, но я просто не могла устоять перед теми перчатками!..
   – Да что ты, что ты, все хорошо, я задумалась. Но, честно признаться, я тороплюсь. Столько дел с этим переездом! Мне необходимо заказать мебель, ведь не могу я жить среди этих средневековых развалин.
   – Бедная, как я тебе сочувствую, и тебе приходится делать все самой! Неужели этот сухарь Фрэнк не поможет тебе? Он совершенно не понимает твоего положения.
   – Но что Фрэнк? Он возьмется за управление имуществом, поможет с наследством, но я не могу просить о чем-то большем!
   – Вчера тебя не смущало упросить его составить тебе компанию в Уэстфорде.
   – Уотфорде.
   – Послушай меня, тебе надо найти мужчину, иначе ты совсем пропадешь!
   – У тебя нет никого на примете? – безрадостно спросила я.
   – Я рассталась с Генри. Подойдет? Он барон, – проговорила подруги без тени улыбки.