Кэрролл Льюис. Алиса в стране чудес tr Заходера с иллюстрациями

   ??? Хотя Алиса не говорит, кого все так любят — детей или конфеты, но мне кажется, что она-то все-таки больше любит конфеты. «Ворчать на них из-за них» — не очень удачное выражение, но зато чувствуется, что Алиса очень увлеклась любимым предметом! К этому времени она совершенно позабыла про Герцогиню и даже слегка вздрогнула, услыхав ее голос над самым ухом:
   — Ты о чем-то задумалась, дорогая, и позабыла, что нужно поддерживать беседу. А какая отсюда мораль, я сейчас не могу тебе сказать, но скоро вспомню.
   — А может быть, никакая, — отважилась сказать Алиса.
   — Что ты, что ты, деточка, — сказала Герцогиня, — во всем есть мораль, только надо уметь ее найти!
   И с этими словами она прижалась к Алисе еще теснее. Это Алисе не особенно понравилось — во-первых, потому, что Герцогиня была уж чересчур некрасивая, а во-вторых, она была как раз такого роста, что подбородок ее пришелся Алисе на плечо, а подбородочек у Герцогини был нестерпимо острый. Но Алиса не хотела быть грубой и потому смолчала.
   — Игра как будто повеселей пошла, — немного погодя заметила она просто так, чтобы немного поддержать разговор.
   — Верно, моя душечка! — сказала Герцогиня. — А отсюда мораль: «И вот на чем вертится свет!»
   — Недавно кто-то говорил, — шепнула Алиса, — свет вертится оттого, что некоторые люди не суют нос в чужие дела.
   Герцогиня услышала, но нисколько не смутилась.
   — Ах, душечка, — сказала она, — это одно и то же. — И она добавила, поглубже вонзив свой подбородочек в Аллейно плечо: — Отсюда мораль: «Не смеши языком, смеши делом!»
   ??? Герцогиня немного ошиблась: по-настоящему эта пословица звучит так: «Не спеши языком, спеши делом!» Автор тоже немного ошибся — с его стороны неосторожно помещать тут такие пословицы! «Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?» — подумала Алиса.
   — А я знаю, о чем ты, душечка, задумалась! — сказала Герцогиня. — Ты задумалась о том — а почему я тебя не обнимаю? Угадала? Но дело в том, что мне внушает сомнение характер твоего фламинго. Или рискнуть, как ты думаешь?
   — Он ведь может ущипнуть! — предостерегающе сказала Алиса, совершенно не заинтересованная в том, чтобы Герцогиня так рисковала.
   — Совершенно верно! —сказалаГерцогиня.-Фламинго щиплются не хуже горчицы. Отсюда мораль: «Видно птицу по полету»… Ну, и так далее.
   — А горчица-то не птица! — сказала Алиса.
   — Ты права, как всегда! — сказала Герцогиня. — И как ты, душечка, во всем так хорошо разбираешься!
   — Горчица — это, кажется, минерал, — продолжала размышлять вслух Алиса.
   — Вот именно, минерал! — подхватила Герцогиня. Она, по-видимому, готова была согласиться со всем, что бы Алиса ни сказала. — Тут неподалеку что-то минировали горчичными минами, совсем на днях. А отсюда мораль: «Чему быть — того не миновать!»
   — Ой, вспомнила! — закричала Алиса (последние слова Герцогини ее миновали). — Это фрукт! Она по виду не похожа, но она — фрукт.
   — И еще какой фрукт! — радостно согласилась Герцогиня. — А отсюда мораль: «Будь таким, каким хочешь казаться», или, если хочешь, еще проще: «Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать иди не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться».
   — Наверно, я бы лучше поняла, — сказала Алиса чрезвычайно учтиво, — если бы это было написано на бумажке, а так я как-то не уследила за вами.
   — Это еще пустяки по сравнению с тем, что я могу сказать, если захочу! — сказала Герцогиня, явно очень довольная собой.
   — Спасибо, не надо, не надо, — сказала Алиса— не беспокойтесь, пожалуйста!
   — Какое тут беспокойство, душечка! — сказала Герцогиня. — Я только рада, что могу сделать тебе маленький подарок, — все, что я могу сказать!
   «Хорошенький подарочек, большое спасибо! — подумала Алиса. — Хорошо, что на рожденье таких не приносят!» Но вслух она этого, естественно, не произнесла.
   — Мы опять задумались? — сладким голоском спросила Герцогиня, еще глубже вонзив свой подбородочек в плечо Алисы.
   — Разве мне запрещено думать? — ответила Алиса, пожалуй, резковато. Правда, ее терпение было уже на исходе.
   — Нет, душечка, — сказала Герцогиня, — и поросяткам не запрещено летать, а мор… Тут, к большому удивлению Алисы, голос Герцогини замер — замер посредине ее любимого слова, и рука, вцепившаяся в руку Алисы, задрожала.
   Прямо перед ними, скрестив руки на груди, стояла Червонная Королева, хмурая и зловещая, как грозовая туча.
   — П-прекрасный денек, ваше величество, — начала было Герцогиня еле слышным голосом.
   — По доброте своей всемилостивейше предупреждаю, — крикнула Королева, топнув ногой, — или тебя, или твоей головы здесь не будет — и не сию минуту, а в сто раз быстрее! Выбирай!
   Герцогиня выбрала — и исчезла, причем уложилась точно в срок.
   — Вернемся к игре! — сказала Королева Алисе. Алиса была так напугана, что не произнесла ни слова и молча поплелась за Королевой на крокетную площадку. Остальные игроки, воспользовавшись отсутствием ее величества, расположились на отдых в тени, но едва она показалась, как они немедленно возобновили игру. Промедление было смерти подобно — Королева мимоходом заметила, что кто хоть чуточку опоздает, будет казнен без опоздания.
   Игра пошла по-прежнему: Королева не переставала со всеми спорить, скандалить и кричать: «Отрубить (соответственно, ему или ей) голову!»
   Солдаты брали под стражу приговоренных: разумеется, для этого им приходилось покидать свои посты, и в результате не прошло и получаса, как ворот вообще не осталось, а все, кто пришел повеселиться, были арестованы и ожидали казни.
   Тут Королева наконец решила передохнуть (она порядком запыхалась) и сказала Алисе:
   — Уже видела Рыбного Деликатеса?
   — Нет, — ответила Алиса. — Даже не слышала про такого!
   — Из него готовят рыбацкую уху и многое другое, — объяснила Королева
   — Очень интересно, — сказала Алиса.
   — Тогда идем, — приказала Королева, — он сам все расскажет.
   Уходя, Алиса успела услышать, как Король тихонько сказал, обращаясь ко всему обществу сразу:
   — Вы помилованы.
   «Ну вот, это совсем другое дело!» — радостно подумала она. Все эти бесчисленные приговоры сильно ее огорчали.
   Вскоре они с Королевой наткнулись на Грифона, крепко спавшего на самом солнцепеке.
   — Вставай, ленивая тварь, — сказала Королева, — и отведи юную леди к Деликатесу! Пусть он ей расскажет свою историю. А мне надо вернуться и присмотреть за домашними делами. Я там распорядилась кое-кого казнить.
   Она ушла, и Алиса осталась наедине с Грифоном. Хотя наружность чудовища не слишком пришлась Алисе по душе, она подумала, что его общество ничуть не опаснее, чем общество кровожадной Королевы. И она решила подождать.
   Грифон приподнялся, сел и протер глаза; он долго смотрел вслед Королеве, а когда она окончательно скрылась из виду, фыркнул.
   — Комедия! — сказал он, то ли про себя, то ли обращаясь к Алисе.
   — Где комедия? — спросила Алиса.
   — Да вон пошла! — сказал Грифон. — Все ведь одна комедия! У нас тут никто никого не казнит, не волнуйся. Пошли!
   «Только и слышишь: „Пошли! Пошли!“ — думала Алиса, неохотно следуя за Грифоном. — Все кому не лень командуют! Прямо загоняли меня тут».
   Они прошли совсем немного, и вот уже в отдалении показалась поникшая фигура Деликатеса. Он в грустном одиночестве сидел на обломке прибрежной скалы, и далеко разносились его душераздирающие стенания и вздохи. Алисе стало его ужасно жалко.
   — У него какое-то большое горе? — спросила она Грифона. — Кто его обидел?
   Грифон отвечал ей почти теми же самыми словами, что и раньше:
   — Какое там горе! Одна комедия! Никто его не обидит, не волнуйся! Пошли!
   И они подошли к Деликатесу, который только посмотрен), на них большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.
   — Слушай, старик, — сказал Грифон, — тут вот молодая леди хочет узнать твою историю. До зарезу.
   — Я все поведаю, не тая, — сказал Деликатес протяжно и уныло. — Садитесь оба, и молчите оба, пока я не окончу свой рассказ.
   Гости сели, и несколько минут никто не произносил ни слова. «Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать», — успела подумать Алиса, но продолжала терпеливо ждать.
   — Был некогда я рыбой, — сказал наконец Деликатес с глубоким вздохом, — настоящей…
   За сим последовало долгое-долгое молчание — его нарушали лишь редкие восклицания Грифона (приблизительно: «Гжхкррх!»), а также беспрерывные вздохи и стоны Деликатеса.
   Алиса уже не раз хотела встать и сказать: «Большое спасибо за ваш интересный рассказ», но она все-таки немножко надеялась, что продолжение следует, и крепилась: сидела смирно и молчала.
   — Когда мы были маленькими, — заговорил Деликатес менее патетическим тоном (хотя время от времени возвращался к прежним стенаниям), — мы ходили в школу в море. Учителем был сущий Змей Морской. В душе — Удав! Между собой его мы называли Питоном.
   — А почему вы его так называли, раз он был Удав, а не Питон? — заинтересовалась Алиса.
   — Он был Питон! Ведь мы — его питонцы! — с негодованием ответил Деликатес. — Боюсь, дитя, ты умственно отстала!
   — Стыдно, лапочка, не понимать таких простых вещей! — подлил масла в огонь Грифон, и оба чудища молча уставились на бедную Алису, которой хотелось только одного: поскорее еще раз провалиться сквозь землю.
   ??? Между прочим, питон и удав — это одно и то же. Алиса это знать не обязана, а вам — не мешает. Слово «питомцы», по-моему, эти чудища выдумали сами, так что нечего было им так уж стыдить Алису! Наконец Грифон сказал Деликатесу:
   — Ну ладно, старик, давай! Поехали! Нельзя же весь день толочь воду в ступе.
   И Деликатес продолжал:
   — Да, посещали мы морскую школу… хоть, кажется, ты этому не веришь…
   — Я не говорила «не верю»! — перебила Алиса.
   — А вот и сказала! — сказал Деликатес.
   — Помолчала бы лучше, барышня, — добавил Грифон, прежде чем Алиса успела сказать, что нехорошо придираться к словам.
   — Уж у нас школа была — первый сорт! — продолжал Деликатес. — Ты, может, и этому не поверишь, но даю честное слово: у нас занятия были каждый день!
   — Я, если хотите знать, тоже ходила в школу каждый день, — сказала Алиса. — Что тут особенного! Нечего так уж хвалиться! Деликатес встревожился.
   — Каждый день? — повторял он в раздумье. — Да-а, интересно, на каком же уровне твоя шкода?
   — Простите, я не понимаю, — сказала Алиса, — что значит на каком уровне?
   — На каком уровне она стоит! — пояснил Деликатес. — Ну от поверхности моря, поняла?
   — Там моря нет, — сообщила Алиса. — Она стоит в городе. Но я думаю, все-таки выше моря, конечно, над водой!
   — Выше! Над водой? — переспросил Деликатес. — Ты серьезно?
   Алиса молча кивнула.
   — Ну, тогда это не серьезно! — с облегчением сказал Деликатес. — Какое же тогда может быть сравнение с нашей школой! Это… это верхоглядство, а не образование, вот что это такое.
   Грифон фыркнул.
   — Да уж, воображаю, какие вы там получаете поверхностные знания! — сказал он. — У нас мальков — и тех учат гораздо глубже! А уж кто хочет по-настоящему углубиться в науку, тот должен добраться до самого дна! Вот это и называется Законченное Низшее Образование! Но, конечно, — покачал он головой, — это не каждому дано!..
   — Мне вот так и не удалось по-настоящему углупиться! Не хватило меня на это, — сказал Деликатес со вздохом. — Так я и остался при высшем образовании…
   — А что же вы учили? — спросила Алиса.
   Деликатес неожиданно оживился.
   — Кучу всяких наук! — начал он. — Ну, первым делом, учились Чихать и Пихать. Потом арифметика, вся насквозь: Почитание, Давление, Уважение и Искажение.
   — Почитание — понимаю. Уважение — понимаю. Давление — понимаю, а вот «Искажение»? Что это такое? — сказала Алиса.
   Грифон с деланным удивлением всплеснул лапами.
   — Не знаешь «искажения»? И чему вас там только учат! — ужаснулся он. — Ну, хоть такое простое слово «реставрировать» слыхала?
   — Ну как же, — не слишком уверенно начала Алиса. — Это… это… по-моему, это — делать, как было раньше.
   — Вот именно! А уж если ты после этого не понимаешь, что такое «искажение», — значит, ты девица-тупица! — победоносно объявил Грифон, после чего Алисе совершенно расхотелось задавать вопросы на эту тему. Она вновь переключилась на Деликатеса.
   — А какие у вас еще были предметы? — спросила она.
   — Ну, конечно, Истерия, — отвечал Деликатес, загибая лучи на своих плавниках. — Истерия, древняя и новейшая, с Биографией. Потом… раз в неделю приходила старая Мурена. Считалось, что она нас учит Рисковать Угрем и прочей муре — ну, там, Лживопись, Натюр-Морды, Верчение Тушею…
   — Как-как? — спросила Алиса.
   — Ну, я лично не могу тебе показать как, — сказал Деликатес, — старею, суставы не гнутся. А Грифон этого не проходил, кажется.
   —Времени не хватило,-сказал Грифон. — Я увлекался Литературой, изучал классиков. Помнишь нашего словесника? Порядочный был Жук, ничего не скажешь!
   — Ну как же! Я его не слушал, и то он мне все уши прожужжал! — со вздохом сказал Деликатес. — Древний Грим, Древняя Грация, эта — Или Ада, Или Рая, или как ее там звали… Смех — и Грехческий язык, Нимфология и так далее… Все — от Арфы до Омеги!
   — Да, было время, было время! — в свою очередь, вздыхая, подтвердил Грифон, и оба чудища умолкли и закрыли лапами лица.
   ??? Судя по названиям всех этих наук, не только Грифону, но и Деликатесу все-таки удалось довольно основательно углупиться. Наверно, поэтому они и закрыли лица лапами: им стало стыдно.
   — А сколько у вас в день было уроков? — спросила Алиса: ей хотелось поскорее отвлечь собеседников от печальных мыслей.
   — Как обычно: в первый день десять уроков, — сказал Деликатес, — на Следующий — девять, потом восемь и так далее.
   — Какое смешное расписание! — воскликнула Алиса, быть может, не без зависти.
   — А с нашими учителями иначе не получалось, — сказал Грифон. — Текучий состав: каждый день кто-нибудь пропадал. Поэтому их и называют пропадаватели, кстати.
   Алиса слушала его краем уха: ее весьма заинтересовала сама мысль о том, чтобы каждый день заниматься на час меньше.
   — Так, выходит, на одиннадцатый день у вас уже были каникулы? — спросила она, закончив подсчеты.
   — Само собой! — ответил Деликатес.
   — А как же потом? — с еще большим интересом спросила Алиса.
   — Вот что: хватит про науки! — решительно прервал Грифон. — Ты расскажи ей, старик, как мы в наше время веселились.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой танцуют Раковую Кадриль

   Деликатес глубоко вздохнул и смахнул плавником слезу. Обернувшись к Алисе, он попытался заговорить, но голос его прервался: беднягу душили рыдания, и душили они его добрых минуты две.
   — Похоже, что ему кость не в то горло попала, — деловито предположил Грифон и принялся трясти своего друга и похлопывать его по спине.
   Наконец Деликатес кое-как справился с собой и, хотя слезы по-прежнему струились по его щекам, заговорил:
   — Быть может, вы никогда не живали подолгу на морской глубине…
   — Не жила, — вставила Алиса.
   — …и, быть может, вы никогда не встречались с Морскими Раками — например, с Омарами…
   Алиса было начала:
   — Я один раз попробо…— но тут же осеклась и поправилась: — Нет, никогда!
   — …так что вы и представить себе не можете всю прелесть Раковой Кадрили.
   — Даже не слыхала! — сказала Алиса. — А что же это за танец?
   — Слушай меня! — сказал Грифон. — Сначала вы выстраиваетесь в линию на пляже, у самого прибоя…
   — Да что ты говоришь, любезный друг! — перебил его Деликатес. — В две линии! — всхлипнул он. — Ведь там черепахи, лососи, тюлени и мало ли кто еще! Потом, предварительно расчистив в море приличную площадку от медуз…
   — Это обычно отнимает порядочно времени, — вставил Грифон.
   — …делаете два шага вперед — авансе! — продолжал Деликатес.
   — За кавалеров у всех Морские Раки, чаще всего Омары! — крикнул Грифон.
   — Это само собой понятно! — перехватил Деликатес. — Под руку с Омаром два шага вперед — поворот к визави.
   ??? «Авансе» — это значит «вперед»; «визави» — это та пара в танце, которая напротив вас. Не знаю, зачем Деликатес употребляет инос— транные слова. Правда, это танцевальные термины. И вообще оба они — и Грифон и Деликатес — ведут себя неприлично. Разве можно так перебивать друг друга?
   — Смена кава… Омаров — и два шага назад в прежнюю позицию! — не уступал Грифон.
   — Ну, а затем, — опять начал Деликатес, — вы бросаете…
   — Омара! — завопил Грифон, изо всех сил подпрыгнув. . — …в море! Главное, как можно дальше! — пискнул Деликатес. — Сами кидаетесь за ним вплавь! — крикнул Грифон.
   — Делаете в воде сальто-мортале! — еще громче крикнул Деликатес и сам прошелся колесом.
   — Опять меняетесь партне… Омарами! — во всю мочь завопил Грифон. — Возвращаетесь на берег, и на этом первая фигура кончается, — неожиданно упавшим голосом закончил Деликатес.
   И оба чудака, которые только что прыгали и вопили как безумные, уселись и затихли, печально глядя на Алису.
   — Наверно, это очень хороший танец, — нерешительно сказала Алиса.
   — Тебе хочется самой на него посмотреть, да? — с надеждой в голосе спросил Деликатес.
   — Конечно, — вежливо сказала Алиса, — очень хочется.
   — Ну что, любезный друг, покажем ей первую фигуру? — сказал Деликатес Грифону. — Обойдемся и без Омаров, правда? Только вот кто подпоет?
   — Пой уж ты, — сказал Грифон. — Я слов не помню.
   И два старых друга с важным и торжественным видом пустились в пляс вокруг Алисы, поминутно наступая ей на ноги и размахивая передними конечностями в такт мелодии, которую медленно и грустно пел Рыбный Деликатес:

 
Барабанит в дверь Сардинка:
— Эй, Улита, выходи!
Мы с тобой и так отстали
— Даже раки впереди!
Долго ждать тебя не буду — Слышишь, мой Конек заржал?
Он мне хвост еще отдавит
— Так спешит на бал!
Ты-то что же? Ты же тоже
Побежишь на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
 

 

 
— Ты представь себе, Улитка,
Как шумит-звенит прибой,
Как тебя Морские Раки
Увлекают за собой! —
Но Улитка отвечала: —
Слишком уж далекий путь!
Нет, спасибо! Я не выйду!
Я уж как-нибудь!
Вот уж нет уж! Вот уж нет уж!
Я уж как-нибудь!
 

 
— Что значит «слишком далеко»,
О чем тут рассуждать?
Где далеко от Лондона —
Париж рукой подать!
Уплыл от этих берегов —
Глядишь, к другим попал!
Словом, хватит ныть, Улитка,
И пошли на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
 

   ??? 'Конек-это, конечно, морской конек. Оченьзабавная и милая рыбка —
   Умеют ли морские коньки ржать — это науке еще неизвестно. Скорее всего, умеют.
   — Спасибо, очень приятно было посмотреть на ваш интересный танец, — сказала Алиса (по правде говоря, ей всего приятнее было то, что танец наконец кончился). — А как мне понравилась эта забавная песенка про сардинок!
   — Да, кстати о сардинках, — сказал Деликатес— они… ты их видала, конечно?
   — Да, на таре…— начала было Алиса, запнулась и поправилась: — В банке!
   — В банке? Странно, — удивился Деликатес, — в мое время у них, помнится, не водилось лишних денег! Хотя все может быть, много воды утекло… Но если ты их, как говоришь, часто видела, то ты, конечно, знаешь, как они выглядят?
   ??? Деликатес опять все путает! При чем тут деньги, если сардинки в банке, — Алиса совершенно правильно рассказывает!
   — Ну да, — Алиса теперь взвешивала каждое свое слово, — они все в масле… И все почему-то безголовые.
   — Боюсь, дитя, насчет масла ты что-то путаешь, — сказал Деликатес. — Сардинки народ чистоплотный, потом море, сама понимаешь, какое уж тут масло… Но вот что они безголовые — это факт, а причина в том…— И тут Деликатес неожиданно зевнул и закрыл глаза. — Расскажи ей, любезный друг, про причину и тому подобное, — сказал он Грифону.
   — Причина в том, — сказал Грифон, — что они уж больно любят танцевать с Морскими Раками. Ну, Раки и увлекают их в море. Ну, они и увлекаются. Ну, раз увлекаются, значит, теряют голову. Ну, а потом не могут ее найти! Вот тебе и все.
   — Спасибо, — сказала Алиса, — мне было очень интересно. Я никогда не слыхала так много про сардинок.
   — Если тебя так интересуют сардинки, я могу еще много о них порассказать, — сказал Грифон. — Ты, например, знаешь, почему они называются «сардинки»?
   — Никогда об этом не задумывалась, — сказала Алиса. — А почему?
   — Очень музыкальны, вот почему, — сказал Грифон весьма серьезно.
   Алиса ничего юне понимала.
   — Музыкальны? — повторила она в изумлении.
   — Ну да! — сказал Грифон. — Тебе когда-нибудь приходилось играть на скрипке в комнате, где люди спят?
   — Никогда! — уверенно сказала Алиса. — Меня учат играть только на пианино, к счас… к сожалению, — добавила она.
   — И все-таки запомни, чтобы не дать маху, в таких случаях играют всегда под сардинку.
   — А не под сурдинку? — спросила Алиса. — Кажется, я слышала такое слово.
   — Не знаю, что ты там слышала, но у нас играть под сардинку! — внушительно произнес Грифон. — А ты знаешь, чем скрипачи натирают смычки?
   — Канн… телью, кажется, — сказала Алиса без особой уверенности.
   ??? Ну, тут уж путает сама Алиса, — смычки натирают канифолью, а не канителью, за это я ручаюсь!
   — Может быть, у вас и так… а у нас безо всякой канители смычки мажут просто медом, — заявил Грифон. — Поэтому скрипки и поют так сладко!
   — Откуда же вы в море берете мед? — удивилась Алиса.
   — А на что у нас, по-твоему, медузы? — с раздражением сказал Грифон. — Странные вопросы ты задаешь! Любой малек больше тебя знает!
   — Нет, вот если бы я была сардинкой, — сказала Алиса, решив вернуться к прежней, менее рискованной теме, — я бы ни за что не позволила Морскому Коньку наступать мне на хвост. Я бы его прогнала — и все!
   — Да что ты говоришь, девочка, — неожиданно вмешался Деликатес. — Ни одна рыба добровольно не расстанется с Коньком!
   — Почему это? — очень удивленно спросила Алиса.
   — Потому! — сказал Деликатес. — Потому, что никто не может обойтись без своего любимого конька!
   — Правда? — по-прежнему не понимала Алиса.
   — Конечно! Ведь без него будет очень скучно жить на свете! — сказал Деликатес. — У тебя есть свой конек? !
   — Нет, у меня есть кошка, — сказала Алиса. — Ее зовут…
   — Прекрасно! — обрадовался Грифон. — Давно пора тебе рассказать нам о себе и о своих приключениях! А то мы тебе, можно сказать, выложили всю подноготную, а ты от нас все скрываешь!
   — Я с удовольствием расскажу вам о себе, — начала Алиса робко, — но только про то, что было сегодня. А про то, что было раньше, и рассказывать не стоит — я тогда была еще не такая!
   — Что ты хочешь этим сказать? Объясни! — потребовал Деликатес.
   — Нет, нет, не надо! — прервал его Грифон испуганно. — Давай сначала приключения! А то объяснениям конца не будет, я это знаю, ученый, слава богу!
   И вот Алиса принялась рассказывать обо всем, что с ней приключилось с тех пор, как она впервые увидела Белого Кролика.
   Сначала она чуточку робела — уж очень близко к ней подсели оба чудища и уж очень широко они разинули глаза, а главное, рты; но постепенно она увлеклась своим рассказом и совершенно перестала бояться.
   Слушали они ее, надо отдать справедливость, затаив дыхание, и только когда она добралась до того места, где читала Синему Червяку стихи и все перепутала. Деликатес шумно вздохнул и сказал:
   — Да, это очень странно!
   — Очень близко к дальше ехать некуда! — сказал и Грифон.
   — Все стихи шиворот-навыворот! — задумчиво произнес Деликатес. — Любопытно было бы послушать еще что-нибудь в этом роде. Вели ей прочесть, любезный друг! — обратился он к Грифону, словно был уверен, что тот имеет полное право приказывать Алисе.
   — Вот что: встань и продекламируй: «Завтра, завтра, не сегодня — так ленивцы говорят!» — распорядился Грифон.
   «Ой, они меня прямо затыркали! — подумала Алиса. — Каждый распоряжается, каждый вызывает отвечать уроки! Хуже, чем в школе! Честное слово!»
   Тем не менее она послушно встала и начала читать. Вот только в голове у нее все еще звучала Раковая Кадриль, и потому образовалась такая каша из Раков, Улиток и прочего, что бедняжка сама плохо понимала, что говорит, и стихи получились опять ни на что не похожие:

 
— «Завтра, завтра, не сегодня!» —
Говорил Вареный Рак—
Что бы там ни говорили,
Поступайте только так!
Утверждаю это смело:
Если хочешь долго жить,
Должен ты любое дело
Первым дедом отложить!
 

 
Черепах (да и Улиток)
Я прошу иметь в виду —
Тот из нас, кто слишком прыток,
Первым попадет в беду!
Где дурак устроит гонку,
Там разумный наш собрат