Страница:
- Что это зеленое? - спросила себя Аня. - И куда же исчезли
мои бедные плечи? И как же это я не могу рассмотреть мои
бедные руки? - Она двигала ими, говоря это, но вызывала только
легкое колебанье в листве, зеленеющей далеко внизу.
Так как невозможно было поднять руки к лицу, она
попробовала опустить голову к рукам и с удовольствием
заметила, что шея ее, как змея, легко сгибается в любую
сторону. Она обратила ее в изящную извилину и уже собиралась
нырнуть в зелень (которая оказалась не чем иным, как
верхушками тех самых деревьев, под которыми она недавно
бродила) - но вдруг резкое шипенье заставило ее откинуться:
крупный голубь, налетев на нее, яростно бил ее крыльями по
щекам.
- Змея! - шипел Голубь.
- Я вовсе не змея, - в негодовании сказала Аня.
- Змея, - повторил Голубь, но уже тише, и прибавил, как бы
всхлипнув: - Я уже испробовал всевозможные способы и ничего у
меня не выходит.
- Я совершенно не знаю, о чем вы говорите, - сказала Аня.
- Пробовал я корни деревьев и речные скаты и кустарники, -
продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, - но эти змеи!
Никак им не угодишь!
Недоуменье Ани все росло. Но ей казалось, что не стоит
перебивать Голубя.
- И так не легко высиживать яйца, - воскликнул он, - а тут
еще изволь днем и ночью оберегать их от змей! Да ведь я глаз
не прикрыл за последние три недели!
- Мне очень жаль, что вас тревожили, - сказала Аня, которая
начинала понимать, к чему он клонит.
- И только я выбрал самое высокое дерево во всем лесу, -
продолжал Голубь, возвышая голос до крика, - и только успел
порадоваться, что от них отделался, как нате вам, они,
вертлявые гадины, с неба спускаются. Прочь, змея!
- Да я же говорю вам - я вовсе не змея! - возразила Аня, -
я... я... я...
- Ну? Кто же ты? - взвизгнул Голубь. - Вижу, что ты
стараешься придумать что-нибудь.
- Я - маленькая девочка, - проговорила Аня не совсем
уверенно, так как вспомнила, сколько раз она менялась за этот
день.
- Правдоподобно, нечего сказать! - презрительно прошипел
Голубь. - Немало я видел маленьких девочек на своем веку, но
девочки с такой шеей - никогда! Нет, нет! Ты - змея, и нечего
это отрицать. Ты еще скажи, что никогда не пробовала яиц!
- Разумеется, пробовала, - ответила правдивая Аня, - но
ведь девочки столько же едят яйца, как и змеи.
- Не думаю, - сказал Голубь. - Но если это и правда, то,
значит, они тоже в своем роде змеи - вот и все.
Ане показалось это совсем новой мыслью, и она замолчала на
несколько мгновений, что дало Голубю возможность добавить: -
Ты ищешь яйца, это мне хорошо известно, и безразлично мне,
девочка ты или змея!
- Мне это не все равно, - поспешно сказала Аня. - Но дело в
том, что я яиц не ищу, а если б и искала, то во всяком случае
мне не нужны были бы ваши: я не люблю их сырыми.
- Тогда убирайся, - проворчал Голубь и с обиженным видом
опустился в свое гнездо. Аня же скрючилась между деревьями,
причем шея ее все запутывалась в ветвях, и ей то и дело
приходилось останавливаться, чтобы распутать ее.
Вспомнив, что в руках у нее остались оба кусочка гриба, она
осторожно принялась за них, отгрызая немного то от одного, то
от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не
вернулась к своему обычному росту.
Так много времени прошло с тех пор, как была она сама
собой, что сперва ей показалось это даже несколько странным.
Но вскоре она привыкла и стала сама с собой говорить.
- Ну вот, первая часть моего плана выполнена! Как сложны
были все эти перемены! Никогда не знаешь, чем будешь через
минуту! Как бы ни было, а теперь я обычного роста. Следующее -
это пробраться в чудесный сад - но как это сделать, как это
сделать?
Так рассуждая, она внезапно вышла на прогалину и увидела
крошечный домик около четырех футов вышины.
"Кто бы там ни жил, - подумала Аня, - нехорошо явиться туда
в таком виде: я бы до чертиков испугала их своей величиной! -
Она опять принялась за правый кусочек гриба и только тогда
направилась к дому, когда уменьшилась до десяти дюймов.
Некоторое время она глядела на домик молча. Вдруг из леса
выбежал пышный лакей (она приняла его за лакея благодаря
ливрее: иначе, судя по его лицу, она назвала бы его рыбой) - и
громко постучал костяшками рук о дверь. Отпер другой лакей,
тоже в пышной ливрее, раскоряченный, лупоглазый, необычайно
похожий на лягушку. И у обоих волосы были мелко завиты и густо
напудрены.
Ане было очень любопытно узнать, что будет дальше, и, стоя
за ближним стволом, она внимательно прислушивалась.
Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки
запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его
лакею, открывшему дверь, торжественно произнес: "Для
Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет".
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка
изменив порядок слов: "От Королевы. Приглашение для Герцогини
на игру в крокет".
Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.
Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу,
боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула,
то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо
глядя в небо.
Аня подошла к двери и робко постучала.
- Стучать ни к чему, - сказал лакей, не глядя на нее, -
ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и вы, а
во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все
равно не услышит.
И действительно: внутри был шум необычайный:
безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск
разбиваемой посуды.
- Скажите мне, пожалуйста, - проговорила Аня, - как же мне
туда войти?
- Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, - продолжал
лакей, не отвечая ей, - когда бы дверь была между нами. Если б
вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы вас, так
сказать, выпустить. - При этом он, не отрываясь, глядел вверх,
что показалось Ане чрезвычайно неучтивым. "Но, быть может, он
не может иначе", - подумала она. - Ведь глаза у него на лбу.
Но, по крайней мере, он мог бы ответить на вопрос".
- Как же я войду? - повторила она громко.
- Я буду здесь сидеть, - заметил лакей, - до завтрашнего
дня.
Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка,
вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея,
легко коснувшись кончика его носа, и разбилась о соседний
ствол.
- И, пожалуй, до послезавтра, - продолжал лакей совершенно
таким же голосом, как будто ничего и не произошло.
- Как я войду? - настаивала Аня.
- Удастся ли вообще вам войти? - сказал лакей. - Вот,
знаете, главный вопрос.
Он был прав. Но Ане было неприятно это возражение. "Это
просто ужас, - пробормотала она, - как все эти существа любят
рассуждать. С ними с ума можно сойти!"
Лакей воспользовался ее молчаньем, повторив прежнее свое
замечание с некоторым дополненьем.
- Я буду здесь сидеть, - сказал он, - по целым дням, по
целым дням... без конца...
- А что же мне-то делать? - спросила Аня.
- Все, что хотите, - ответил лакей и стал посвистывать.
- Ну его, все равно ничего не добьюсь, - воскликнула Аня в
отчаянии. - Он полный дурак! - и она отворила дверь и вошла в
дом.
Очутилась она в просторной кухне, сплошь отуманенной едким
дымом. Герцогиня сидела посредине на стуле о трех ногах и
нянчила младенца; кухарка нагибалась над очагом, мешая суп в
огромном котле.
"Однако сколько в этом супе перца!" - подумала Аня,
расчихавшись.
Да и весь воздух был заражен. Герцогиня и та почихивала;
ребенок же чихал и орал попеременно, не переставая ни на одно
мгновение. Единственные два существа на кухне, которые не
чихали, были кухарка и большой кот, который сидел у плиты и
широко ухмылялся.
- Будьте добры мне объяснить, - сказала Аня робко, так как
не знала, учтиво ли с ее стороны заговорить первой. - Почему
это ваш кот ухмыляется так?
- Это - Масляничный Кот, - отвечала Герцогиня, - вот
почему. Хрюшка!
Последнее слово было произнесено так внезапно и яростно,
что Аня так и подскочила: но она сейчас же поняла, что оно
обращено не к ней, а к младенцу, и, набравшись смелости,
заговорила опять.
- Я не знала, что такие коты постоянно ухмыляются. Впрочем,
я вообще не знала, что коты могут это делать.
- Не всегда коту масленица, - ответила Герцогиня. - Моему
же коту - всегда. Вот он и ухмыляется.
- Я этого никогда не знала, - вежливо сказала Аня. Ей было
приятно, что завязался умный разговор.
- Ты очень мало что знаешь, - отрезала Герцогиня. - Это
ясно.
Ане не понравился тон этого замечания, и она подумала, что
хорошо бы перевести разговор на что-нибудь другое. Пока она
старалась найти тему, кухарка сняла с огня котел с супом и
тотчас же принялась швырять в Герцогиню и в ребенка все, что
попадалось ей под руку: кочерга и утюг полетели первыми, потом
градом посыпались блюдца, тарелки, миски. Герцогиня не
обращала на них никакого вниманья, даже когда они попадали в
нее, ребенок же орал беспрестанно, так что все равно нельзя
было знать, когда ему больно - когда нет.
- Ах, ради Бога, будьте осторожны! - вскрикнула Аня, прыгая
на месте от нестерпимого страха. - Ах, вот отлетел его
бесценный нос! - взвизгнула она, когда большая тарелка чуть не
задела младенца.
- Если б никто не совался в чужие дела, - сказала хриплым
басом Герцогиня, - земля вертелась бы куда скорее.
- Что не было бы преимуществом, - заметила Аня,
воспользовавшись случаем, чтобы показать свое знанье. -
Подумайте только, как укоротился бы день. Земля, видите ли,
берет двадцать четыре часа...
- В таком случае, - рявкнула Герцогиня, - отрубить ей
голову!
Аня с тревогой поглядела на кухарку, не собирается ли она
исполнить это приказанье, но кухарка ушла с головой в суп и не
слушала.
Аня решилась продолжать.
- Двадцать четыре часа, кажется, или двенадцать? Я...
- Увольте, - сказала Герцогиня. - Я никогда не могла
выносить вычисленья! - И она стала качать своего младенца,
выкрикивая при этом нечто вроде колыбельной песни и хорошенько
встряхивая его после каждого стиха.
Вой, младенец мой прекрасный,
А чихнешь - побью!
Ты нарочно - это ясно...
Баюшки-баю.
Х о р
(при участии кухарки и ребенка):
Ау! Ау! Ау! Ау!
То ты синий, то ты красный,
Бью и снова бью!
Перец любишь ты ужасно.
Баюшки-баю.
Х о р:
Ау! Ау! Ау! Ау! Ау! Ау!
- Эй вы там, можете понянчить его, если хотите, - сказала
Герцогиня, обращаясь к Ане, и, как мяч, кинула ей ребенка. - Я
же должна пойти одеться, чтобы отправиться играть в крокет с
Королевой. - И она поспешно вышла. Кухарка швырнула ей вслед
кастрюлю, но промахнулась на волос.
Аня схватила ребенка с некоторым трудом: это было
несуразное маленькое существо, у которого ручки и ножки
торчали во все стороны ("как у морской звезды", - подумала
Аня). Оно, бедное, напряженно сопело и, словно куколка, то
скрючивалось, то выпрямлялось, так что держать его было почти
невозможно.
Наконец Аня нашла верный способ (то есть скрутила его в
узел и крепко ухватилась за его правое ушко и левую ножку, не
давая ему таким образом раскрутиться) и вышла с ним на свежий
воздух.
"Не унеси я его, они бы там, конечно, его убили, - подумала
Аня. - Было бы преступленье его оставить".
Последние слова она произнесла громко и ребенок в ответ
хрюкнул (он уже перестал чихать к тому времени). "Не хрюкай, -
сказала Аня. - Вежливые люди выражаются иначе".
Но младенец хрюкнул опять, и Аня с тревогой взглянула на
него. Странное было личико: вздернутый нос, вроде свиного
рыльца, крохотные гляделки, вовсе непохожие на детские глаза.
Ане все это очень не понравилось. "Но, может быть, он просто
всхлипывает", - подумала она и посмотрела, нет ли слез на
ресницах. Но не было ни ресниц, ни слез.
- Если ты собираешься, мой милый, обратиться в поросенка, -
твердо сказала Аня, - то я с тобой никакого дела иметь не
хочу. Смотри ты у меня! - Бедное маленькое существо снова
всхлипнуло (или хрюкнуло - разобрать было невозможно), и Аня
некоторое время несла его молча.
Аня начинала уже недоумевать - что же она с ним будет
делать дома, как вдруг он хрюкнул так громко, что она с
некоторым испугом поглядела ему в лицо. На этот раз сомненья
не оставалось: это был самый настоящий поросенок, так что
глупо было с ним возиться. Аня опустила поросенка наземь, и
тот, теряя чепчик на бегу, спокойно затрусил прочь и вскоре
скрылся в чаще, что очень обрадовало ее.
- Он в будущем был бы ужасно уродлив как ребенок, - сказала
она про себя, - но свинья, пожалуй, вышла бы из него красивая.
- И она стала размышлять о других ей знакомых детях, которые
годились бы в поросят. - Если б только знать, как изменить их,
- подумала она и вдруг, встрепенувшись, заметила, что на суку
ближнего дерева сидит Масляничный Кот.
Он только ухмыльнулся, увидя Аню. Вид у него был
добродушный, хотя когти были длиннейшие, а по количеству зубов
он не уступал крокодилу. Поэтому Аня почувствовала, что нужно
относиться к нему с уважением.
- Масляничный Котик, - робко заговорила она, не совсем
уверенная, понравится ли ему это обращение. Однако он только
шире осклабился. "Пока что он доволен", - подумала Аня и
продолжала: - Котик, не можете ли вы мне сказать, как мне
выйти отсюда?
- Это зависит, куда вам нужно идти, - сказал Кот.
- Мне-то в общем все равно, куда, - начала Аня.
- Тогда вам все равно, какую дорогу взять, - перебил ее
Кот.
- Только бы прийти куда-нибудь, - добавила Аня в виде
объяснения.
- Прийти-то вы придете, - сказал Кот, - если будете идти
достаточно долго.
Аня почувствовала, что отрицать этого нельзя. Она
попробовала задать другой вопрос: "Какого рода люди тут
живут?"
- Вон там, - сказал Кот, помахав правой лапой, - живет
Шляпник, а вон там (он помахал левой), - живет Мартовский
Заяц. Навести-ка их: оба они сумасшедшие.
- Но я вовсе не хочу общаться с сумасшедшими, - заметила
Аня.
- Ничего уж не поделаешь, - возразил Кот. - Мы все здесь
сумасшедшие. Я безумен. Вы безумны.
- Откуда вы знаете, что я безумная? - спросила Аня.
- Должны быть. Иначе вы сюда не пришли бы.
Аня не нашла это доказательством. Однако она продолжала:
- А как вы знаете, что вы сами сумасшедший?
- Начать с того, - ответил Кот, - что собака, например, не
сумасшедшая. Вы с этим согласны?
- Пожалуй, - сказала Аня.
- Ну так вот, - продолжал Кот, - собака рычит, когда
сердита, и виляет хвостом, когда довольна. Я же рычу, когда
доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Заключенье: я -
сумасшедший.
- Я называю это мурлыканьем, а не рычаньем, - проговорила
Аня.
- Называйте, чем хотите, - сказал Кот. - Играете ли вы
сегодня в крокет с Королевой?
- Я очень бы этого хотела, - ответила Аня, - но меня еще не
приглашали.
- Вы меня там увидите, - промолвил Кот - и исчез.
Это не очень удивило Аню: она уже привыкла к чудесам. Пока
она глядела на то место, где только что сидел Кот, он вдруг
появился опять.
- Кстати, что случилось с младенцем? - спросил он.
- Он превратился в поросенка, - ответила Аня совершенно
спокойно, словно Кот вернулся естественным образом.
- Я так и думал, - ответил Кот и снова испарился.
Аня подождала немного, думая, что, может, он опять
появится, а затем пошла по тому направлению, где, по его
словам, жил Мартовский Заяц.
- Шляпников я и раньше видала, - думала она. - Мартовский
Заяц куда будет занятнее и к тому же, так как мы теперь в мае,
он не будет буйно помешанный, по крайней мере, не так буйно,
как в марте. - Тут она взглянула вверх и опять увидела Кота,
сидящего на ветке дерева.
- Вы как сказали - поросенок или опенок? - спросил Кот.
- Я сказала - поросенок, - ответила Аня. - И я очень бы
просила вас не исчезать и не появляться так внезапно: у меня в
глазах рябит.
- Ладно, - промолвил Кот и на этот раз стал исчезать
постепенно, начиная с кончика хвоста и кончая улыбкой, которая
еще осталась некоторое время, после того как остальное
испарилось.
"Однако! - подумала Аня. - Мне часто приходилось видеть
кота без улыбки, но улыбка без кота - никогда. Это просто
поразительно".
Вскоре она пришла к дому Мартовского Зайца. Не могло быть
сомнения, что это был именно его дом; трубы были в виде ушей,
а крыша была крыта шерстью. Дом был так велик, что она не
решилась подойти, раньше чем не откусила кусочек от левого
ломтика гриба. И даже тогда она робела: а вдруг он все-таки
буйствует! "Пожалуй, лучше было бы, если бы я посетила
Шляпника!"
Перед домом под деревьями был накрыт стол: Мартовский Заяц
и Шляпник пили чай. Зверек Соня сидел между ними и спал
крепким сном. Они же облокачивались на него, как на подушку, и
говорили через его голову. "Соне, наверное, очень неудобно", -
подумала Аня. - Но, впрочем, он спит, не замечает".
Стол был большой, но почему-то все трое скучились в одном
конце.
- Нет места, нет места, - закричали они, когда Аня
приблизилась.
- Места сколько угодно, - сказала она в возмущеньи и села в
обширное кресло во главе стола.
- Можно вам вина? - бодро предложил Мартовский Заяц.
Аня оглядела стол: на нем ничего не было, кроме чая и хлеба
с маслом. "Я никакого вина не вижу", - заметила она.
- Никакого и нет, - сказал Мартовский Заяц.
- В таком случае не очень было вежливо предлагать мне его,
- рассердилась Аня.
- Не очень было вежливо садиться без приглашения, -
возразил Мартовский Заяц.
- Я не знала, что это ваш стол, - сказала Аня. - Тут
гораздо больше трех приборов.
- Обстричь бы вас, - заметил Шляпник. Он все время смотрел
на волосы Ани с большим любопытством, и вот были его первые
слова.
Аня опять вспылила: "Потрудитесь не делать личных
замечаний; это чрезвычайно грубо".
У Шляпника расширились глаза, но все, что он сказал, было:
"Какое сходство между роялем и слоном?"
"Вот это лучше, - подумала Аня. - Я люблю такого рода
загадки. Повеселимся".
- Мне кажется, я могу разгадать это, - добавила она громко.
- Вы говорите, что знаете ответ? - спросил Мартовский Заяц.
Аня кивнула.
- А вы знаете, что говорите? - спросил Мартовский Заяц.
- Конечно, - поспешно ответила Аня. - По крайней мере, я
говорю, что знаю. Ведь это то же самое.
- И совсем не то же самое! - воскликнул Шляпник. - Разве
можно сказать: "Я вижу, что ем", вместо: "я ем, что вижу?"
- Разве можно сказать, - пробормотал Соня, словно
разговаривая во сне, - "я дышу, пока сплю", вместо: "я сплю,
пока дышу?"
- В твоем случае можно, - заметил Шляпник, и на этом
разговор иссяк, и все сидели молча, пока Аня вспоминала все,
что знала насчет роялей и слонов - а знала она немного.
Шляпник первый прервал молчанье.
- Какое сегодня число? - спросил он, обращаясь к Ане. При
этом он вынул часы и и тревожно на них глядел, то встряхивая
их, то прикладывая их к уху.
Аня подумала и сказала:
- Четвертое.
- На два дня отстают, - вздохнул Шляпник. - Я говорил тебе,
что твое масло не подойдет к механизму, - добавил он,
недовольно глядя на Мартовского Зайца.
- Масло было самое свежее, - коротко возразил Мартовский
Заяц.
- Да, но, вероятно, и крошки попали, - пробурчал Шляпник. -
Ты не должен был мазать хлебным ножом.
Мартовский Заяц взял часы и мрачно на них посмотрел; потом
окунул их в свою чашку, расплескав чай, и посмотрел опять.
- Это было самое свежее масло, - повторил он удивленно.
Аня с любопытством смотрела через его плечо.
- Какие забавные часы! - воскликнула она. - По ним можно
узнать, которое сегодня число, а который час - нельзя.
- Ну и что же, - пробормотал Шляпник. - Или по вашим часам
можно узнать время года?
- Разумеется, нет, - бойко ответила Аня. - Ведь один и тот
же год держится так долго.
- В том-то и штука, - проговорил Шляпник.
Аня была ужасно озадачена. Объяснение Шляпника не имело,
казалось, никакого смысла, а вместе с тем слова были самые
простые.
- Я не совсем понимаю, - сказала она, стараясь быть как
можно вежливее.
- Соня опять спит, - со вздохом заметил Шляпник и вылил ему
на нос немножко горячего чая.
Соня нетерпеливо помотал головой и сказал, не открывая
глаз:
- Конечно, конечно, я совершенно того же мнения.
- Нашли разгадку? - спросил Шляпник, снова повернувшись к
Ане.
- Сдаюсь! - объявила Аня. - Как же?
- Не имею ни малейшего представления, - сказал Шляпник.
- И я тоже, - сказал Мартовский Заяц.
Аня устало вздохнула:
- Как скучно так проводить время!
- Если бы вы знали Время так, как я его знаю, - заметил
Шляпник, - вы бы не посмели сказать, что его провожать скучно.
Оно самолюбиво.
- Я вас не понимаю, - сказала Аня.
- Конечно, нет! - воскликнул Шляпник, презрительно мотнув
головой. - Иначе вы бы так не расселись.
- Я только села на время, - коротко ответила Аня.
- То-то и есть, - продолжал Шляпник. - Время не любит,
чтобы на него садились. Видите ли, если бы вы его не обижали,
оно делало бы с часами все, что хотите. Предположим, было бы
десять часов утра, вас зовут на урок. А тут вы бы ему,
Времени-то, намекнули - и мигом закружились бы стрелки: два
часа, пора обедать.
- Ах, пора! - шепнул про себя Мартовский Заяц.
- Это было бы великолепно, - задумчиво проговорила Аня. -
Но только, знаете, мне, пожалуй, не хотелось бы есть.
- Сначала, может быть, и не хотелось бы, - сказал Шляпник,
- но ведь вы бы могли подержать стрелку на двух часах до тех
пор, пока не проголодались бы.
- И вы так делаете? - спросила Аня.
Шляпник уныло покачал головой.
- Куда мне? - ответил он. - Мы с Временем рассорились в
прошлом Мартобре, когда этот, знаете, начинал сходить с ума
(он указал чайной ложкой на Мартовского Зайца), а случилось
это так: Королева давала большой музыкальный вечер, и я должен
был петь:
Рыжик, рыжик, где ты был?
На полянке дождик пил?
- Вы, может быть, эту песню знаете?
- Я слышала нечто подобное, - ответила Аня.
- Не думаю, - сказал Шляпник. - Дальше идет так:
Выпил каплю, выпил две,
Стало сыро в голове!
Тут Соня встряхнулся и стал петь во сне: "сыро, сыро,
сыро..." - и пел так долго, что остальным пришлось его щипать,
чтобы он перестал.
- Ну так вот, - продолжал Шляпник, - только начал я второй
куплет, вдруг Королева как вскочит да гаркнет: "Он губит
время! Отрубить ему голову!"
- Как ужасно жестоко! - воскликнула Аня.
- И с этой поры, - уныло добавил Шляпник, - Время
отказывается мне служить: теперь всегда пять часов.
- Потому-то и стоит на столе так много чайной посуды? -
спросила Аня.
- Да, именно потому, - вздохнул Шляпник. - Время всегда -
время чая, и мы не успеваем мыть чашки.
- Так, значит, вы двигаетесь вокруг стола от одного прибора
к другому? - сказала Аня.
- Да, - ответил Шляпник, - от одного к другому, по мере
того, как уничтожаем то, что перед нами.
- А что же случается, когда вы возвращаетесь к началу? -
полюбопытствовала Аня.
- Давайте-ка переменим разговор, - перебил Мартовский Заяц,
зевая. - Мне это начинает надоедать. Предлагаю, чтобы барышня
рассказала нам что-нибудь.
- Я ничего не знаю, - сказала Аня, несколько испуганная
этим предложением.
- Тогда расскажет Соня! - воскликнули оба. - Проснись,
Соня! - И они одновременно ущипнули его с обеих сторон.
Соня медленно открыл глаза.
- Я вовсе не спал, - проговорил он слабым хриплым голосом.
- Я слышал, господа, каждое ваше слово.
- Расскажи нам сказку, - попросил Мартовский Заяц.
- Да, пожалуйста, - протянула Аня.
- И поторопись! - добавил Шляпник, - а то уснешь, не
докончив.
- Жили-были три сестренки, - начал Соня с большой
поспешностью, - и звали их: Мася, Пася и Дася. И жили они на
глубине колодца...
- Чем они питались? - спросила Аня.
- Они питались сиропом, - сказал Соня, подумав.
- Это, знаете, невозможно, - коротко вставила Аня, - ведь
они же были бы больны.
- Так они и были очень больны, - ответил Соня.
Аня попробовала представить себе такую необычайную жизнь,
но ничего у нее не вышло. Тогда она задала другой вопрос:
- Почему же они жили на глубине колодца?
- Еще чаю? - вдумчиво сказал Мартовский Заяц, обращаясь к
Ане.
- Я совсем не пила, - обиделась Аня, - и потому не могу
выпить е_щ_е.
- Если вы еще чаю не пили, - сказал Шляпник, - то вы можете
еще чаю выпить.
- Никто не спрашивал вашего мнения! - воскликнула Аня.
- А кто теперь делает личные замечания? - проговорил
Шляпник с торжествующим видом.
Аня не нашлась что ответить. Она налила себе чаю и взяла
хлеба с маслом. Потом опять обратилась к Соне:
- Почему же они жили на глубине колодца?
Соня опять несколько минут подумал и наконец сказал:
- Это был сиропный колодец.
- Таких не бывает, - рассердилась было Аня, но Шляпник и
Мартовский Заяц зашипели на нее: "Шш, шш!" А Соня, надувшись,
пробормотал: "Если вы не можете быть вежливы, то доканчивайте
рассказ сами".
- Нет, пожалуйста, продолжайте, - сказала Аня очень
смиренно. - Я не буду вас больше прерывать. Пожалуйста, хоть
какой-нибудь рассказ!
- Какой-нибудь, - возмущенно просопел Соня. Однако он
согласился продолжать.
- Итак, эти три сестрички, которые, знаете, учились
черпать...
- Что они черпали? - спросила Аня, забыв свое обещанье.
- Сироп! - сказал Соня, уже вовсе не подумав.
- Я хочу чистую чашку, - перебил Шляпник, - давайте
подвинемся.
Шляпник подвинулся, за ним Соня. Мартовскому Зайцу
досталось место Сони, Аня же неохотно заняла стул Мартовского
Зайца. Один Шляпник получил выгоду от этого перемещения: Ане
было куда хуже, чем прежде, ибо Мартовский Заяц только что
опрокинул кувшин с молоком в свою тарелку.
Аня очень боялась опять обидеть Соню, но все же решилась
спросить:
- Но я не понимаю, откуда же они черпали сироп.
Тут заговорил Шляпник:
- Воду можно черпать из обыкновенного колодца? Можно.
Отчего же нельзя черпать сироп из колодца сиропового - а,
глупая?
- Но ведь они были в колодце, - обратилась она к Соне,
пренебрегая последним замечанием.
мои бедные плечи? И как же это я не могу рассмотреть мои
бедные руки? - Она двигала ими, говоря это, но вызывала только
легкое колебанье в листве, зеленеющей далеко внизу.
Так как невозможно было поднять руки к лицу, она
попробовала опустить голову к рукам и с удовольствием
заметила, что шея ее, как змея, легко сгибается в любую
сторону. Она обратила ее в изящную извилину и уже собиралась
нырнуть в зелень (которая оказалась не чем иным, как
верхушками тех самых деревьев, под которыми она недавно
бродила) - но вдруг резкое шипенье заставило ее откинуться:
крупный голубь, налетев на нее, яростно бил ее крыльями по
щекам.
- Змея! - шипел Голубь.
- Я вовсе не змея, - в негодовании сказала Аня.
- Змея, - повторил Голубь, но уже тише, и прибавил, как бы
всхлипнув: - Я уже испробовал всевозможные способы и ничего у
меня не выходит.
- Я совершенно не знаю, о чем вы говорите, - сказала Аня.
- Пробовал я корни деревьев и речные скаты и кустарники, -
продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, - но эти змеи!
Никак им не угодишь!
Недоуменье Ани все росло. Но ей казалось, что не стоит
перебивать Голубя.
- И так не легко высиживать яйца, - воскликнул он, - а тут
еще изволь днем и ночью оберегать их от змей! Да ведь я глаз
не прикрыл за последние три недели!
- Мне очень жаль, что вас тревожили, - сказала Аня, которая
начинала понимать, к чему он клонит.
- И только я выбрал самое высокое дерево во всем лесу, -
продолжал Голубь, возвышая голос до крика, - и только успел
порадоваться, что от них отделался, как нате вам, они,
вертлявые гадины, с неба спускаются. Прочь, змея!
- Да я же говорю вам - я вовсе не змея! - возразила Аня, -
я... я... я...
- Ну? Кто же ты? - взвизгнул Голубь. - Вижу, что ты
стараешься придумать что-нибудь.
- Я - маленькая девочка, - проговорила Аня не совсем
уверенно, так как вспомнила, сколько раз она менялась за этот
день.
- Правдоподобно, нечего сказать! - презрительно прошипел
Голубь. - Немало я видел маленьких девочек на своем веку, но
девочки с такой шеей - никогда! Нет, нет! Ты - змея, и нечего
это отрицать. Ты еще скажи, что никогда не пробовала яиц!
- Разумеется, пробовала, - ответила правдивая Аня, - но
ведь девочки столько же едят яйца, как и змеи.
- Не думаю, - сказал Голубь. - Но если это и правда, то,
значит, они тоже в своем роде змеи - вот и все.
Ане показалось это совсем новой мыслью, и она замолчала на
несколько мгновений, что дало Голубю возможность добавить: -
Ты ищешь яйца, это мне хорошо известно, и безразлично мне,
девочка ты или змея!
- Мне это не все равно, - поспешно сказала Аня. - Но дело в
том, что я яиц не ищу, а если б и искала, то во всяком случае
мне не нужны были бы ваши: я не люблю их сырыми.
- Тогда убирайся, - проворчал Голубь и с обиженным видом
опустился в свое гнездо. Аня же скрючилась между деревьями,
причем шея ее все запутывалась в ветвях, и ей то и дело
приходилось останавливаться, чтобы распутать ее.
Вспомнив, что в руках у нее остались оба кусочка гриба, она
осторожно принялась за них, отгрызая немного то от одного, то
от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не
вернулась к своему обычному росту.
Так много времени прошло с тех пор, как была она сама
собой, что сперва ей показалось это даже несколько странным.
Но вскоре она привыкла и стала сама с собой говорить.
- Ну вот, первая часть моего плана выполнена! Как сложны
были все эти перемены! Никогда не знаешь, чем будешь через
минуту! Как бы ни было, а теперь я обычного роста. Следующее -
это пробраться в чудесный сад - но как это сделать, как это
сделать?
Так рассуждая, она внезапно вышла на прогалину и увидела
крошечный домик около четырех футов вышины.
"Кто бы там ни жил, - подумала Аня, - нехорошо явиться туда
в таком виде: я бы до чертиков испугала их своей величиной! -
Она опять принялась за правый кусочек гриба и только тогда
направилась к дому, когда уменьшилась до десяти дюймов.
Некоторое время она глядела на домик молча. Вдруг из леса
выбежал пышный лакей (она приняла его за лакея благодаря
ливрее: иначе, судя по его лицу, она назвала бы его рыбой) - и
громко постучал костяшками рук о дверь. Отпер другой лакей,
тоже в пышной ливрее, раскоряченный, лупоглазый, необычайно
похожий на лягушку. И у обоих волосы были мелко завиты и густо
напудрены.
Ане было очень любопытно узнать, что будет дальше, и, стоя
за ближним стволом, она внимательно прислушивалась.
Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки
запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его
лакею, открывшему дверь, торжественно произнес: "Для
Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет".
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка
изменив порядок слов: "От Королевы. Приглашение для Герцогини
на игру в крокет".
Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.
Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу,
боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула,
то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо
глядя в небо.
Аня подошла к двери и робко постучала.
- Стучать ни к чему, - сказал лакей, не глядя на нее, -
ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и вы, а
во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все
равно не услышит.
И действительно: внутри был шум необычайный:
безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск
разбиваемой посуды.
- Скажите мне, пожалуйста, - проговорила Аня, - как же мне
туда войти?
- Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, - продолжал
лакей, не отвечая ей, - когда бы дверь была между нами. Если б
вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы вас, так
сказать, выпустить. - При этом он, не отрываясь, глядел вверх,
что показалось Ане чрезвычайно неучтивым. "Но, быть может, он
не может иначе", - подумала она. - Ведь глаза у него на лбу.
Но, по крайней мере, он мог бы ответить на вопрос".
- Как же я войду? - повторила она громко.
- Я буду здесь сидеть, - заметил лакей, - до завтрашнего
дня.
Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка,
вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея,
легко коснувшись кончика его носа, и разбилась о соседний
ствол.
- И, пожалуй, до послезавтра, - продолжал лакей совершенно
таким же голосом, как будто ничего и не произошло.
- Как я войду? - настаивала Аня.
- Удастся ли вообще вам войти? - сказал лакей. - Вот,
знаете, главный вопрос.
Он был прав. Но Ане было неприятно это возражение. "Это
просто ужас, - пробормотала она, - как все эти существа любят
рассуждать. С ними с ума можно сойти!"
Лакей воспользовался ее молчаньем, повторив прежнее свое
замечание с некоторым дополненьем.
- Я буду здесь сидеть, - сказал он, - по целым дням, по
целым дням... без конца...
- А что же мне-то делать? - спросила Аня.
- Все, что хотите, - ответил лакей и стал посвистывать.
- Ну его, все равно ничего не добьюсь, - воскликнула Аня в
отчаянии. - Он полный дурак! - и она отворила дверь и вошла в
дом.
Очутилась она в просторной кухне, сплошь отуманенной едким
дымом. Герцогиня сидела посредине на стуле о трех ногах и
нянчила младенца; кухарка нагибалась над очагом, мешая суп в
огромном котле.
"Однако сколько в этом супе перца!" - подумала Аня,
расчихавшись.
Да и весь воздух был заражен. Герцогиня и та почихивала;
ребенок же чихал и орал попеременно, не переставая ни на одно
мгновение. Единственные два существа на кухне, которые не
чихали, были кухарка и большой кот, который сидел у плиты и
широко ухмылялся.
- Будьте добры мне объяснить, - сказала Аня робко, так как
не знала, учтиво ли с ее стороны заговорить первой. - Почему
это ваш кот ухмыляется так?
- Это - Масляничный Кот, - отвечала Герцогиня, - вот
почему. Хрюшка!
Последнее слово было произнесено так внезапно и яростно,
что Аня так и подскочила: но она сейчас же поняла, что оно
обращено не к ней, а к младенцу, и, набравшись смелости,
заговорила опять.
- Я не знала, что такие коты постоянно ухмыляются. Впрочем,
я вообще не знала, что коты могут это делать.
- Не всегда коту масленица, - ответила Герцогиня. - Моему
же коту - всегда. Вот он и ухмыляется.
- Я этого никогда не знала, - вежливо сказала Аня. Ей было
приятно, что завязался умный разговор.
- Ты очень мало что знаешь, - отрезала Герцогиня. - Это
ясно.
Ане не понравился тон этого замечания, и она подумала, что
хорошо бы перевести разговор на что-нибудь другое. Пока она
старалась найти тему, кухарка сняла с огня котел с супом и
тотчас же принялась швырять в Герцогиню и в ребенка все, что
попадалось ей под руку: кочерга и утюг полетели первыми, потом
градом посыпались блюдца, тарелки, миски. Герцогиня не
обращала на них никакого вниманья, даже когда они попадали в
нее, ребенок же орал беспрестанно, так что все равно нельзя
было знать, когда ему больно - когда нет.
- Ах, ради Бога, будьте осторожны! - вскрикнула Аня, прыгая
на месте от нестерпимого страха. - Ах, вот отлетел его
бесценный нос! - взвизгнула она, когда большая тарелка чуть не
задела младенца.
- Если б никто не совался в чужие дела, - сказала хриплым
басом Герцогиня, - земля вертелась бы куда скорее.
- Что не было бы преимуществом, - заметила Аня,
воспользовавшись случаем, чтобы показать свое знанье. -
Подумайте только, как укоротился бы день. Земля, видите ли,
берет двадцать четыре часа...
- В таком случае, - рявкнула Герцогиня, - отрубить ей
голову!
Аня с тревогой поглядела на кухарку, не собирается ли она
исполнить это приказанье, но кухарка ушла с головой в суп и не
слушала.
Аня решилась продолжать.
- Двадцать четыре часа, кажется, или двенадцать? Я...
- Увольте, - сказала Герцогиня. - Я никогда не могла
выносить вычисленья! - И она стала качать своего младенца,
выкрикивая при этом нечто вроде колыбельной песни и хорошенько
встряхивая его после каждого стиха.
Вой, младенец мой прекрасный,
А чихнешь - побью!
Ты нарочно - это ясно...
Баюшки-баю.
Х о р
(при участии кухарки и ребенка):
Ау! Ау! Ау! Ау!
То ты синий, то ты красный,
Бью и снова бью!
Перец любишь ты ужасно.
Баюшки-баю.
Х о р:
Ау! Ау! Ау! Ау! Ау! Ау!
- Эй вы там, можете понянчить его, если хотите, - сказала
Герцогиня, обращаясь к Ане, и, как мяч, кинула ей ребенка. - Я
же должна пойти одеться, чтобы отправиться играть в крокет с
Королевой. - И она поспешно вышла. Кухарка швырнула ей вслед
кастрюлю, но промахнулась на волос.
Аня схватила ребенка с некоторым трудом: это было
несуразное маленькое существо, у которого ручки и ножки
торчали во все стороны ("как у морской звезды", - подумала
Аня). Оно, бедное, напряженно сопело и, словно куколка, то
скрючивалось, то выпрямлялось, так что держать его было почти
невозможно.
Наконец Аня нашла верный способ (то есть скрутила его в
узел и крепко ухватилась за его правое ушко и левую ножку, не
давая ему таким образом раскрутиться) и вышла с ним на свежий
воздух.
"Не унеси я его, они бы там, конечно, его убили, - подумала
Аня. - Было бы преступленье его оставить".
Последние слова она произнесла громко и ребенок в ответ
хрюкнул (он уже перестал чихать к тому времени). "Не хрюкай, -
сказала Аня. - Вежливые люди выражаются иначе".
Но младенец хрюкнул опять, и Аня с тревогой взглянула на
него. Странное было личико: вздернутый нос, вроде свиного
рыльца, крохотные гляделки, вовсе непохожие на детские глаза.
Ане все это очень не понравилось. "Но, может быть, он просто
всхлипывает", - подумала она и посмотрела, нет ли слез на
ресницах. Но не было ни ресниц, ни слез.
- Если ты собираешься, мой милый, обратиться в поросенка, -
твердо сказала Аня, - то я с тобой никакого дела иметь не
хочу. Смотри ты у меня! - Бедное маленькое существо снова
всхлипнуло (или хрюкнуло - разобрать было невозможно), и Аня
некоторое время несла его молча.
Аня начинала уже недоумевать - что же она с ним будет
делать дома, как вдруг он хрюкнул так громко, что она с
некоторым испугом поглядела ему в лицо. На этот раз сомненья
не оставалось: это был самый настоящий поросенок, так что
глупо было с ним возиться. Аня опустила поросенка наземь, и
тот, теряя чепчик на бегу, спокойно затрусил прочь и вскоре
скрылся в чаще, что очень обрадовало ее.
- Он в будущем был бы ужасно уродлив как ребенок, - сказала
она про себя, - но свинья, пожалуй, вышла бы из него красивая.
- И она стала размышлять о других ей знакомых детях, которые
годились бы в поросят. - Если б только знать, как изменить их,
- подумала она и вдруг, встрепенувшись, заметила, что на суку
ближнего дерева сидит Масляничный Кот.
Он только ухмыльнулся, увидя Аню. Вид у него был
добродушный, хотя когти были длиннейшие, а по количеству зубов
он не уступал крокодилу. Поэтому Аня почувствовала, что нужно
относиться к нему с уважением.
- Масляничный Котик, - робко заговорила она, не совсем
уверенная, понравится ли ему это обращение. Однако он только
шире осклабился. "Пока что он доволен", - подумала Аня и
продолжала: - Котик, не можете ли вы мне сказать, как мне
выйти отсюда?
- Это зависит, куда вам нужно идти, - сказал Кот.
- Мне-то в общем все равно, куда, - начала Аня.
- Тогда вам все равно, какую дорогу взять, - перебил ее
Кот.
- Только бы прийти куда-нибудь, - добавила Аня в виде
объяснения.
- Прийти-то вы придете, - сказал Кот, - если будете идти
достаточно долго.
Аня почувствовала, что отрицать этого нельзя. Она
попробовала задать другой вопрос: "Какого рода люди тут
живут?"
- Вон там, - сказал Кот, помахав правой лапой, - живет
Шляпник, а вон там (он помахал левой), - живет Мартовский
Заяц. Навести-ка их: оба они сумасшедшие.
- Но я вовсе не хочу общаться с сумасшедшими, - заметила
Аня.
- Ничего уж не поделаешь, - возразил Кот. - Мы все здесь
сумасшедшие. Я безумен. Вы безумны.
- Откуда вы знаете, что я безумная? - спросила Аня.
- Должны быть. Иначе вы сюда не пришли бы.
Аня не нашла это доказательством. Однако она продолжала:
- А как вы знаете, что вы сами сумасшедший?
- Начать с того, - ответил Кот, - что собака, например, не
сумасшедшая. Вы с этим согласны?
- Пожалуй, - сказала Аня.
- Ну так вот, - продолжал Кот, - собака рычит, когда
сердита, и виляет хвостом, когда довольна. Я же рычу, когда
доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Заключенье: я -
сумасшедший.
- Я называю это мурлыканьем, а не рычаньем, - проговорила
Аня.
- Называйте, чем хотите, - сказал Кот. - Играете ли вы
сегодня в крокет с Королевой?
- Я очень бы этого хотела, - ответила Аня, - но меня еще не
приглашали.
- Вы меня там увидите, - промолвил Кот - и исчез.
Это не очень удивило Аню: она уже привыкла к чудесам. Пока
она глядела на то место, где только что сидел Кот, он вдруг
появился опять.
- Кстати, что случилось с младенцем? - спросил он.
- Он превратился в поросенка, - ответила Аня совершенно
спокойно, словно Кот вернулся естественным образом.
- Я так и думал, - ответил Кот и снова испарился.
Аня подождала немного, думая, что, может, он опять
появится, а затем пошла по тому направлению, где, по его
словам, жил Мартовский Заяц.
- Шляпников я и раньше видала, - думала она. - Мартовский
Заяц куда будет занятнее и к тому же, так как мы теперь в мае,
он не будет буйно помешанный, по крайней мере, не так буйно,
как в марте. - Тут она взглянула вверх и опять увидела Кота,
сидящего на ветке дерева.
- Вы как сказали - поросенок или опенок? - спросил Кот.
- Я сказала - поросенок, - ответила Аня. - И я очень бы
просила вас не исчезать и не появляться так внезапно: у меня в
глазах рябит.
- Ладно, - промолвил Кот и на этот раз стал исчезать
постепенно, начиная с кончика хвоста и кончая улыбкой, которая
еще осталась некоторое время, после того как остальное
испарилось.
"Однако! - подумала Аня. - Мне часто приходилось видеть
кота без улыбки, но улыбка без кота - никогда. Это просто
поразительно".
Вскоре она пришла к дому Мартовского Зайца. Не могло быть
сомнения, что это был именно его дом; трубы были в виде ушей,
а крыша была крыта шерстью. Дом был так велик, что она не
решилась подойти, раньше чем не откусила кусочек от левого
ломтика гриба. И даже тогда она робела: а вдруг он все-таки
буйствует! "Пожалуй, лучше было бы, если бы я посетила
Шляпника!"
Перед домом под деревьями был накрыт стол: Мартовский Заяц
и Шляпник пили чай. Зверек Соня сидел между ними и спал
крепким сном. Они же облокачивались на него, как на подушку, и
говорили через его голову. "Соне, наверное, очень неудобно", -
подумала Аня. - Но, впрочем, он спит, не замечает".
Стол был большой, но почему-то все трое скучились в одном
конце.
- Нет места, нет места, - закричали они, когда Аня
приблизилась.
- Места сколько угодно, - сказала она в возмущеньи и села в
обширное кресло во главе стола.
- Можно вам вина? - бодро предложил Мартовский Заяц.
Аня оглядела стол: на нем ничего не было, кроме чая и хлеба
с маслом. "Я никакого вина не вижу", - заметила она.
- Никакого и нет, - сказал Мартовский Заяц.
- В таком случае не очень было вежливо предлагать мне его,
- рассердилась Аня.
- Не очень было вежливо садиться без приглашения, -
возразил Мартовский Заяц.
- Я не знала, что это ваш стол, - сказала Аня. - Тут
гораздо больше трех приборов.
- Обстричь бы вас, - заметил Шляпник. Он все время смотрел
на волосы Ани с большим любопытством, и вот были его первые
слова.
Аня опять вспылила: "Потрудитесь не делать личных
замечаний; это чрезвычайно грубо".
У Шляпника расширились глаза, но все, что он сказал, было:
"Какое сходство между роялем и слоном?"
"Вот это лучше, - подумала Аня. - Я люблю такого рода
загадки. Повеселимся".
- Мне кажется, я могу разгадать это, - добавила она громко.
- Вы говорите, что знаете ответ? - спросил Мартовский Заяц.
Аня кивнула.
- А вы знаете, что говорите? - спросил Мартовский Заяц.
- Конечно, - поспешно ответила Аня. - По крайней мере, я
говорю, что знаю. Ведь это то же самое.
- И совсем не то же самое! - воскликнул Шляпник. - Разве
можно сказать: "Я вижу, что ем", вместо: "я ем, что вижу?"
- Разве можно сказать, - пробормотал Соня, словно
разговаривая во сне, - "я дышу, пока сплю", вместо: "я сплю,
пока дышу?"
- В твоем случае можно, - заметил Шляпник, и на этом
разговор иссяк, и все сидели молча, пока Аня вспоминала все,
что знала насчет роялей и слонов - а знала она немного.
Шляпник первый прервал молчанье.
- Какое сегодня число? - спросил он, обращаясь к Ане. При
этом он вынул часы и и тревожно на них глядел, то встряхивая
их, то прикладывая их к уху.
Аня подумала и сказала:
- Четвертое.
- На два дня отстают, - вздохнул Шляпник. - Я говорил тебе,
что твое масло не подойдет к механизму, - добавил он,
недовольно глядя на Мартовского Зайца.
- Масло было самое свежее, - коротко возразил Мартовский
Заяц.
- Да, но, вероятно, и крошки попали, - пробурчал Шляпник. -
Ты не должен был мазать хлебным ножом.
Мартовский Заяц взял часы и мрачно на них посмотрел; потом
окунул их в свою чашку, расплескав чай, и посмотрел опять.
- Это было самое свежее масло, - повторил он удивленно.
Аня с любопытством смотрела через его плечо.
- Какие забавные часы! - воскликнула она. - По ним можно
узнать, которое сегодня число, а который час - нельзя.
- Ну и что же, - пробормотал Шляпник. - Или по вашим часам
можно узнать время года?
- Разумеется, нет, - бойко ответила Аня. - Ведь один и тот
же год держится так долго.
- В том-то и штука, - проговорил Шляпник.
Аня была ужасно озадачена. Объяснение Шляпника не имело,
казалось, никакого смысла, а вместе с тем слова были самые
простые.
- Я не совсем понимаю, - сказала она, стараясь быть как
можно вежливее.
- Соня опять спит, - со вздохом заметил Шляпник и вылил ему
на нос немножко горячего чая.
Соня нетерпеливо помотал головой и сказал, не открывая
глаз:
- Конечно, конечно, я совершенно того же мнения.
- Нашли разгадку? - спросил Шляпник, снова повернувшись к
Ане.
- Сдаюсь! - объявила Аня. - Как же?
- Не имею ни малейшего представления, - сказал Шляпник.
- И я тоже, - сказал Мартовский Заяц.
Аня устало вздохнула:
- Как скучно так проводить время!
- Если бы вы знали Время так, как я его знаю, - заметил
Шляпник, - вы бы не посмели сказать, что его провожать скучно.
Оно самолюбиво.
- Я вас не понимаю, - сказала Аня.
- Конечно, нет! - воскликнул Шляпник, презрительно мотнув
головой. - Иначе вы бы так не расселись.
- Я только села на время, - коротко ответила Аня.
- То-то и есть, - продолжал Шляпник. - Время не любит,
чтобы на него садились. Видите ли, если бы вы его не обижали,
оно делало бы с часами все, что хотите. Предположим, было бы
десять часов утра, вас зовут на урок. А тут вы бы ему,
Времени-то, намекнули - и мигом закружились бы стрелки: два
часа, пора обедать.
- Ах, пора! - шепнул про себя Мартовский Заяц.
- Это было бы великолепно, - задумчиво проговорила Аня. -
Но только, знаете, мне, пожалуй, не хотелось бы есть.
- Сначала, может быть, и не хотелось бы, - сказал Шляпник,
- но ведь вы бы могли подержать стрелку на двух часах до тех
пор, пока не проголодались бы.
- И вы так делаете? - спросила Аня.
Шляпник уныло покачал головой.
- Куда мне? - ответил он. - Мы с Временем рассорились в
прошлом Мартобре, когда этот, знаете, начинал сходить с ума
(он указал чайной ложкой на Мартовского Зайца), а случилось
это так: Королева давала большой музыкальный вечер, и я должен
был петь:
Рыжик, рыжик, где ты был?
На полянке дождик пил?
- Вы, может быть, эту песню знаете?
- Я слышала нечто подобное, - ответила Аня.
- Не думаю, - сказал Шляпник. - Дальше идет так:
Выпил каплю, выпил две,
Стало сыро в голове!
Тут Соня встряхнулся и стал петь во сне: "сыро, сыро,
сыро..." - и пел так долго, что остальным пришлось его щипать,
чтобы он перестал.
- Ну так вот, - продолжал Шляпник, - только начал я второй
куплет, вдруг Королева как вскочит да гаркнет: "Он губит
время! Отрубить ему голову!"
- Как ужасно жестоко! - воскликнула Аня.
- И с этой поры, - уныло добавил Шляпник, - Время
отказывается мне служить: теперь всегда пять часов.
- Потому-то и стоит на столе так много чайной посуды? -
спросила Аня.
- Да, именно потому, - вздохнул Шляпник. - Время всегда -
время чая, и мы не успеваем мыть чашки.
- Так, значит, вы двигаетесь вокруг стола от одного прибора
к другому? - сказала Аня.
- Да, - ответил Шляпник, - от одного к другому, по мере
того, как уничтожаем то, что перед нами.
- А что же случается, когда вы возвращаетесь к началу? -
полюбопытствовала Аня.
- Давайте-ка переменим разговор, - перебил Мартовский Заяц,
зевая. - Мне это начинает надоедать. Предлагаю, чтобы барышня
рассказала нам что-нибудь.
- Я ничего не знаю, - сказала Аня, несколько испуганная
этим предложением.
- Тогда расскажет Соня! - воскликнули оба. - Проснись,
Соня! - И они одновременно ущипнули его с обеих сторон.
Соня медленно открыл глаза.
- Я вовсе не спал, - проговорил он слабым хриплым голосом.
- Я слышал, господа, каждое ваше слово.
- Расскажи нам сказку, - попросил Мартовский Заяц.
- Да, пожалуйста, - протянула Аня.
- И поторопись! - добавил Шляпник, - а то уснешь, не
докончив.
- Жили-были три сестренки, - начал Соня с большой
поспешностью, - и звали их: Мася, Пася и Дася. И жили они на
глубине колодца...
- Чем они питались? - спросила Аня.
- Они питались сиропом, - сказал Соня, подумав.
- Это, знаете, невозможно, - коротко вставила Аня, - ведь
они же были бы больны.
- Так они и были очень больны, - ответил Соня.
Аня попробовала представить себе такую необычайную жизнь,
но ничего у нее не вышло. Тогда она задала другой вопрос:
- Почему же они жили на глубине колодца?
- Еще чаю? - вдумчиво сказал Мартовский Заяц, обращаясь к
Ане.
- Я совсем не пила, - обиделась Аня, - и потому не могу
выпить е_щ_е.
- Если вы еще чаю не пили, - сказал Шляпник, - то вы можете
еще чаю выпить.
- Никто не спрашивал вашего мнения! - воскликнула Аня.
- А кто теперь делает личные замечания? - проговорил
Шляпник с торжествующим видом.
Аня не нашлась что ответить. Она налила себе чаю и взяла
хлеба с маслом. Потом опять обратилась к Соне:
- Почему же они жили на глубине колодца?
Соня опять несколько минут подумал и наконец сказал:
- Это был сиропный колодец.
- Таких не бывает, - рассердилась было Аня, но Шляпник и
Мартовский Заяц зашипели на нее: "Шш, шш!" А Соня, надувшись,
пробормотал: "Если вы не можете быть вежливы, то доканчивайте
рассказ сами".
- Нет, пожалуйста, продолжайте, - сказала Аня очень
смиренно. - Я не буду вас больше прерывать. Пожалуйста, хоть
какой-нибудь рассказ!
- Какой-нибудь, - возмущенно просопел Соня. Однако он
согласился продолжать.
- Итак, эти три сестрички, которые, знаете, учились
черпать...
- Что они черпали? - спросила Аня, забыв свое обещанье.
- Сироп! - сказал Соня, уже вовсе не подумав.
- Я хочу чистую чашку, - перебил Шляпник, - давайте
подвинемся.
Шляпник подвинулся, за ним Соня. Мартовскому Зайцу
досталось место Сони, Аня же неохотно заняла стул Мартовского
Зайца. Один Шляпник получил выгоду от этого перемещения: Ане
было куда хуже, чем прежде, ибо Мартовский Заяц только что
опрокинул кувшин с молоком в свою тарелку.
Аня очень боялась опять обидеть Соню, но все же решилась
спросить:
- Но я не понимаю, откуда же они черпали сироп.
Тут заговорил Шляпник:
- Воду можно черпать из обыкновенного колодца? Можно.
Отчего же нельзя черпать сироп из колодца сиропового - а,
глупая?
- Но ведь они были в колодце, - обратилась она к Соне,
пренебрегая последним замечанием.