Страница:
Тут слезы брызнули у нее из глаз.
– Почему за мной никто не приходит? Как мне надоело сидеть здесь одной!
С этими словами Алиса глянула вниз и, к своему удивлению, заметила, что, пока говорила, натянула на одну руку крошечную перчатку Кролика.
– Как это мне удалось? – подумала она. – Видно, я опять уменьшаюсь.
Алиса встала и подошла к столику, чтобы выяснить, какого она теперь роста. Судя по всему, в ней было не больше двух футов, и она продолжала стремительно уменьшаться. Вскоре она поняла, что виной тому веер, который она держала в руках, и тут же швырнула его на пол. И хорошо сделала – а то могла бы и вовсе исчезнуть![24]
– Уф! Едва спаслась! – сказала Алиса, испуганная столь внезапной переменой, но радуясь, что уцелела. – А теперь – в сад!
И она подбежала к дверце. Но увы! Дверца опять была заперта, а золотой ключик так и лежал на стеклянном столе.
– Час от часу не легче! – подумала бедная Алиса. – Такой крошкой я еще не была ни разу! Плохо мое дело! Хуже некуда…
Тут она поскользнулась и – бух! – шлепнулась в воду. Вода была соленая на вкус[25] и доходила ей до подбородка. Сначала она подумала, что каким-то образом упала в море.
– В таком случае, – подумала она, – можно уехать по железной дороге.
Алиса всего раз в жизни была на взморье, и потому ей казалось, что все там одинаково: в море – кабинки для купания[26], на берегу – малыши с деревянными лопатками строят замки из песка; потом – пансионы, а за ними – железнодорожная станция.
Вскоре, однако, она поняла, что упала в лужу слез, которую сама же и наплакала, когда была ростом в девять футов.
– Ах, зачем я так ревела! – подумала Алиса, плавая кругами и пытаясь понять, в какой стороне берег. – Вот глупо будет, если я утону в собственных слезах! И поделом мне! Конечно, это было бы очень странно! Впрочем, сегодня все странно!
Тут она услышала какой-то плеск неподалеку и поплыла туда, чтобы узнать, кто это там плещется. Сначала она решила, что это морж или гиппопотам, но потом вспомнила, какая она теперь крошка, и, вглядевшись, увидала всего лишь мышь, которая, видно, также упала в воду.
– Заговорить с ней или нет? – подумала Алиса. – Сегодня все так удивительно, что, возможно, и она умеет говорить! Во всяком случае, попытаться стоит!
И она начала:
– О Мышь! Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Мне так надоело здесь плавать, о Мышь!
Алиса считала, что именно так и следует обращаться к мышам. Опыта у нее никакого не было, но она вспомнила учебник латинской грамматики, принадлежащий ее брату.
«Именительный – Мышь,
Родительный – Мыши,
Дательный – Мыши,
Винительный – Мышь,
Звательный – О Мышь!»
Мышь взглянула на нее с недоумением и легонько ей подмигнула (так, во всяком случае, показалось Алисе), но не сказала в ответ ни слова.
– Может, она по-английски не понимает? – подумала Алиса. – Вдруг она француженка родом? Приплыла сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем…
Хоть Алиса и гордилась своим знанием истории, она не очень ясно представляла себе, что когда происходило. И она опять начала:
– Ou est ma chatte?[27]
В учебнике французского языка эта фраза стояла первой. Мышь рванулась из воды и вся затрепетала от ужаса.
– Простите! – быстро сказала Алиса, видя, что обидела бедного зверька. – Я забыла, что вы не любите кошек.
– Не люблю кошек? – вскричала пронзительно Мышь. – А ты бы их на моем месте любила?
– Наверно, нет, – попробовала успокоить ее Алиса. – Прошу вас, не сердитесь! Жаль, что я не могу показать вам нашу Дину. Если б вы только ее увидели, вы бы, мне кажется, полюбили кошек. Она такая милая, такая спокойная, – задумчиво продолжала Алиса, лениво плавая в соленой воде. – Сидит себе у камина, мурлычет и умывается. И такая мягкая, так и хочется погладить! А как она ловит мышей!.. Ах, простите! Простите, пожалуйста!
Шерстка у Мыши стала дыбом. Алиса поняла, что оскорбила ее до глубины души.
– Если вам неприятно, не будем больше об этом говорить, – сказала Алиса.
– Не будем? – вскричала Мышь, трепеща от головы до самого кончика хвоста. – Можно подумать, что я завела этот разговор! У нас в семье всегда ненавидели кошек. Низкие, гадкие, вульгарные твари! Слышать о них не желаю!
– Хорошо, хорошо! – сказала Алиса, торопясь перевести разговор. – А… собак… вы любите?
Мышь промолчала.
– Рядом с нами живет такой милый песик! – радостно продолжала Алиса. – Мне бы очень хотелось вас с ним познакомить! Маленький терьер! Глаза у него блестящие, а шерстка коричневая, длинная и волнистая! Бросишь ему что-нибудь, он тотчас несет назад, а потом сядет на задние лапки и просит, чтобы ему дали косточку! Чего только он ни делает – всего не упомнишь! Хозяин у него фермер, он говорит: этому песику цены нет! Он всех крыс перебил в округе и всех мыш… Ах, боже мой! – грустно промолвила Алиса. – По-моему, я ее опять обидела!
Мышь изо всех сил плыла от нее прочь, по воде даже волны пошли.
– Мышка, милая! – ласково закричала ей вслед Алиса. – Прошу вас, вернитесь. Если кошки и собаки вам не по душе, я о них больше ни слова не скажу!
Услышав это, Мышь повернула и медленно поплыла назад. Она страшно побледнела. («От гнева!» – подумала Алиса).
– Вылезем на берег, – сказала Мышь тихим, дрожащим голосом, – и я расскажу тебе мою историю. Тогда ты поймешь, за что я ненавижу кошек и собак.
И в самом деле надо было вылезать. В луже становилось все теснее от всяких птиц и зверей, упавших в нее. Там были Робин Гусь, Птица Додо, Попугайчик Лори, Орленок Эд и всякие другие удивительные существа[28]. Алиса поплыла вперед, и все потянулись за ней к берегу.
– Почему за мной никто не приходит? Как мне надоело сидеть здесь одной!
С этими словами Алиса глянула вниз и, к своему удивлению, заметила, что, пока говорила, натянула на одну руку крошечную перчатку Кролика.
– Как это мне удалось? – подумала она. – Видно, я опять уменьшаюсь.
Алиса встала и подошла к столику, чтобы выяснить, какого она теперь роста. Судя по всему, в ней было не больше двух футов, и она продолжала стремительно уменьшаться. Вскоре она поняла, что виной тому веер, который она держала в руках, и тут же швырнула его на пол. И хорошо сделала – а то могла бы и вовсе исчезнуть![24]
– Уф! Едва спаслась! – сказала Алиса, испуганная столь внезапной переменой, но радуясь, что уцелела. – А теперь – в сад!
И она подбежала к дверце. Но увы! Дверца опять была заперта, а золотой ключик так и лежал на стеклянном столе.
– Час от часу не легче! – подумала бедная Алиса. – Такой крошкой я еще не была ни разу! Плохо мое дело! Хуже некуда…
Тут она поскользнулась и – бух! – шлепнулась в воду. Вода была соленая на вкус[25] и доходила ей до подбородка. Сначала она подумала, что каким-то образом упала в море.
– В таком случае, – подумала она, – можно уехать по железной дороге.
Алиса всего раз в жизни была на взморье, и потому ей казалось, что все там одинаково: в море – кабинки для купания[26], на берегу – малыши с деревянными лопатками строят замки из песка; потом – пансионы, а за ними – железнодорожная станция.
Вскоре, однако, она поняла, что упала в лужу слез, которую сама же и наплакала, когда была ростом в девять футов.
– Ах, зачем я так ревела! – подумала Алиса, плавая кругами и пытаясь понять, в какой стороне берег. – Вот глупо будет, если я утону в собственных слезах! И поделом мне! Конечно, это было бы очень странно! Впрочем, сегодня все странно!
Тут она услышала какой-то плеск неподалеку и поплыла туда, чтобы узнать, кто это там плещется. Сначала она решила, что это морж или гиппопотам, но потом вспомнила, какая она теперь крошка, и, вглядевшись, увидала всего лишь мышь, которая, видно, также упала в воду.
– Заговорить с ней или нет? – подумала Алиса. – Сегодня все так удивительно, что, возможно, и она умеет говорить! Во всяком случае, попытаться стоит!
И она начала:
– О Мышь! Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Мне так надоело здесь плавать, о Мышь!
Алиса считала, что именно так и следует обращаться к мышам. Опыта у нее никакого не было, но она вспомнила учебник латинской грамматики, принадлежащий ее брату.
«Именительный – Мышь,
Родительный – Мыши,
Дательный – Мыши,
Винительный – Мышь,
Звательный – О Мышь!»
Мышь взглянула на нее с недоумением и легонько ей подмигнула (так, во всяком случае, показалось Алисе), но не сказала в ответ ни слова.
– Может, она по-английски не понимает? – подумала Алиса. – Вдруг она француженка родом? Приплыла сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем…
Хоть Алиса и гордилась своим знанием истории, она не очень ясно представляла себе, что когда происходило. И она опять начала:
– Ou est ma chatte?[27]
В учебнике французского языка эта фраза стояла первой. Мышь рванулась из воды и вся затрепетала от ужаса.
– Простите! – быстро сказала Алиса, видя, что обидела бедного зверька. – Я забыла, что вы не любите кошек.
– Не люблю кошек? – вскричала пронзительно Мышь. – А ты бы их на моем месте любила?
– Наверно, нет, – попробовала успокоить ее Алиса. – Прошу вас, не сердитесь! Жаль, что я не могу показать вам нашу Дину. Если б вы только ее увидели, вы бы, мне кажется, полюбили кошек. Она такая милая, такая спокойная, – задумчиво продолжала Алиса, лениво плавая в соленой воде. – Сидит себе у камина, мурлычет и умывается. И такая мягкая, так и хочется погладить! А как она ловит мышей!.. Ах, простите! Простите, пожалуйста!
Шерстка у Мыши стала дыбом. Алиса поняла, что оскорбила ее до глубины души.
– Если вам неприятно, не будем больше об этом говорить, – сказала Алиса.
– Не будем? – вскричала Мышь, трепеща от головы до самого кончика хвоста. – Можно подумать, что я завела этот разговор! У нас в семье всегда ненавидели кошек. Низкие, гадкие, вульгарные твари! Слышать о них не желаю!
– Хорошо, хорошо! – сказала Алиса, торопясь перевести разговор. – А… собак… вы любите?
Мышь промолчала.
– Рядом с нами живет такой милый песик! – радостно продолжала Алиса. – Мне бы очень хотелось вас с ним познакомить! Маленький терьер! Глаза у него блестящие, а шерстка коричневая, длинная и волнистая! Бросишь ему что-нибудь, он тотчас несет назад, а потом сядет на задние лапки и просит, чтобы ему дали косточку! Чего только он ни делает – всего не упомнишь! Хозяин у него фермер, он говорит: этому песику цены нет! Он всех крыс перебил в округе и всех мыш… Ах, боже мой! – грустно промолвила Алиса. – По-моему, я ее опять обидела!
Мышь изо всех сил плыла от нее прочь, по воде даже волны пошли.
– Мышка, милая! – ласково закричала ей вслед Алиса. – Прошу вас, вернитесь. Если кошки и собаки вам не по душе, я о них больше ни слова не скажу!
Услышав это, Мышь повернула и медленно поплыла назад. Она страшно побледнела. («От гнева!» – подумала Алиса).
– Вылезем на берег, – сказала Мышь тихим, дрожащим голосом, – и я расскажу тебе мою историю. Тогда ты поймешь, за что я ненавижу кошек и собак.
И в самом деле надо было вылезать. В луже становилось все теснее от всяких птиц и зверей, упавших в нее. Там были Робин Гусь, Птица Додо, Попугайчик Лори, Орленок Эд и всякие другие удивительные существа[28]. Алиса поплыла вперед, и все потянулись за ней к берегу.
Глава III
БЕГ ПО КРУГУ И ДЛИННЫЙ РАССКАЗ
Общество, собравшееся на берегу, имело весьма неприглядный вид: перья у птиц взъерошены, шерстка у зверьков промокла насквозь. Вода текла с них ручьями, всем было холодно и неуютно.
Прежде всего, конечно, нужно было решить, как поскорее высохнуть. Стали держать совет. Не прошло и нескольких минут, как Алиса уже чувствовала себя так, словно знала их всех целый век. Она даже поспорила с Попугайчиком Лори, который надулся и только твердил:
– Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!
Алиса потребовала, чтобы он сказал, сколько ему лет, но Попугайчик решительно отказался. На том спор и кончился.
Наконец Мышь, к которой все относились с почтением, закричала:
– Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете!
Все послушно уселись в круг, а Мышь стала посредине. Алиса не отрывала от нее глаз – она знала, что если тут же не высохнет, ей грозит сильная простуда.
– Гхе-гхе! —откашлялась с важным видом Мышь. —Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина! «Вильгельм Завоеватель[29] с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии…»[30]
– Д-да! – сказал Попугайчик и содрогнулся.
– Простите, – спросила, нахмурясь, Мышь с чрезмерной учтивостью, – вы, кажется, что-то сказали?
– Нет-нет, – поспешно ответил Попугайчик.
– Значит, мне показалось, – заметила Мышь. – Итак, я продолжаю. «Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным…»
– Что он нашел? – спросил Робин Гусь.
– «… нашел это », – отвечала Мышь. – Ты что, не знаешь, что такое «это»?
– Еще бы мне не знать, – отвечал Робин Гусь. – Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?
Мышь не удостоила его ответом и торопливо продолжала:
– «…нашел это благоразумным и решил вместе с Эдгаром Этелингом отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно, но наглость его воинов норманцев…» Ну как, милочка, подсыхаешь? – спросила она Алису.
– С меня так и льет, – ответила Алиса печально. – Я и не думаю сохнуть!
– В таком случае, – провозгласил Додо, – я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер для скорейшего…
– Говорите по-человечески, – сказал Орленок Эд. – Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете.
И Орленок отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Птицы тихо захихикали.
– Я хотел сказать, – обиженно проговорил Додо, – что нужно устроить Бег по кругу[31]. Тогда мы вмиг высохнем!
– А что это такое? – спросила Алиса.
Сказать по правде, ее это не очень интересовало, но Додо многозначительно молчал – видно, ждал вопроса. И, так как все тоже молчали, пришлось спрашивать Алисе.
– Чем объяснять, – сказал Додо, – лучше показать!
(Может, и ты захочешь как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу тебе, что делал Додо.) Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал:
– Правильность формы несущественна!
А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды – все побежали, когда захотели. Трудно было понять, как и когда должно кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал:
– Бег закончен!
Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать:
– Кто же победил?
На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помнишь?), и погрузился в размышления. А все стояли вокруг и молча ждали. Наконец, Додо произнес:
– Победили все! И каждый получит награды!
– А кто же их будет раздавать? – спросили все хором.
– Она, конечно, – ответил Додо, ткнув пальцем в Алису.
Все окружили Алису и наперебой закричали:
– Награды! Награды! Раздавай награды!
Алиса растерялась. В замешательстве она сунула руку в карман – и вытащила оттуда пакетик цукатов.
(К счастью, слезы их не размочили.) Она раздала их собравшимся – каждому по цукату, только-только хватило.
– Но она ведь тоже заслужила награду, – сказала Мышь.
– Конечно, – подхватил важно Додо.
И, повернувшись к Алисе, спросил:
– У тебя осталось что-нибудь в кармане?
– Нет, – отвечала Алиса грустно. – Только наперсток.
– Давай его сюда! – приказал Додо.
Тут все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно подал ей наперсток и сказал:
– Мы просим тебя принять в награду этот изящный наперсток!
Эта краткая речь была встречена общими рукоплесканиями.
Алисе вся эта церемония показалась очень смешной, но вид у всех был такой серьезный, что она не посмела засмеяться. Она хотела ответить на речь Додо, но не могла ничего придумать и только чинно поклонилась и взяла наперсток.
Все принялись за угощенье. Поднялся страшный шум и переполох. Большие птицы мигом проглотили свои цукаты и начали жаловаться, что и распробовать их не успели. А у птичек поменьше цукаты застряли в горле – пришлось хлопать их по спине. Наконец, все поели, уселись опять в круг и попросили Мышь рассказать им еще что-нибудь.
– Вы обещали рассказать нам свою историю, – сказала Алиса. – И почему вы ненавидите… К и С.
Последнюю фразу она произнесла шепотом, боясь, как бы не обидеть Мышь снова.
– Это очень длинная и грустная история, – начала Мышь со вздохом. Помолчав, она вдруг взвизгнула:
– Прохвост!
– Про хвост? – повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост.
– Грустная история про хвост?
И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказала Мышь, выглядела в ее воображении вот так:
Цап-царап
сказал мыш–
ке[33]: Вот ка–
кие делиш–
ки, мы пой–
дём с то–
бой в суд,
я тебя
засужу.
И не смей
отпираться,
мы должны
расквитаться,
потому что
всё утро
я без дела
сижу.
И на это
нахалу
мышка так
отвечала:
Без суда
и без след–
ствия, сударь,
дел не ведут. –
Я и суд,
я и след–
ствие, –
Цап-
царап
ей ответ–
ствует[40]. –
При-
сужу
тебя к
смер–
ти я.
Тут
тебе
и ка–
пу–
т.
– Ты не слушаешь! – строго сказала Алисе Мышь.
– Нет, почему же, – ответила скромно Алиса. – Вы дошли уже до пятого завитка[41], не так ли?
– Глупости! – рассердилась Мышь. – Вечно всякие глупости! Как я от них устала! Этого просто не вынести!
– А что нужно вынести? – спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить.) – Разрешите, я помогу!
– И не подумаю! – сказала обиженно Мышь, встала и пошла прочь. – Болтаешь какой то вздор! Ты, верно, хочешь меня оскорбить!
– Что вы! – возразила Алиса. – У меня этого и в мыслях не было! Просто вы все время обижаетесь.
Мышь в ответ только заворчала.
– Прошу вас, не уходите! – крикнула ей вслед Алиса. – Доскажите нам вашу историю!
И все хором поддержали ее:
– Да-да, не уходите!
Но Мышь только мотнула нетерпеливо головой и побежала быстрее.
– Как жаль, что она не пожелала остаться! – вздохнул Попугайчик Лори, как только она скрылась из виду.
А старая Медуза сказала своей дочери:
– Ах, дорогая, пусть это послужит тебе уроком! Нужно всегда держать себя в руках! [43]
– Попридержите-ка лучше язык, маменька, – отвечала юная Медуза с легким раздражением. – Не вам об этом говорить. Вы даже устрицу выведете из терпения![44]
– Вот бы сюда нашу Дину! – сказала громко Алиса, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Она бы вмиг притащила ее обратно!
– Позвольте вас спросить: кто эта Дина? – поинтересовался Лори. Алиса всегда была рада поговорить о своей любимице.
– Это наша кошка, – отвечала она с готовностью. – Вы даже представить себе не можете, как она ловит мышей! А птиц как хватает! Раз – и проглотила, даже косточек не оставила!
Речь эта произвела на собравшихся глубокое впечатление. Птицы заторопились по домам[45]. Старая Сорока начала кутаться в шаль.
– Пойду-ка я домой! – сказала она. – Ночной воздух вреден моему горлу.
А Канарейка стала кликать дрожащим голоском своих детишек:
– Идемте-ка домой, мои дорогие! Вам давно пора в постель!
Вскоре под разными предлогами все разошлись по домам, и Алиса осталась одна.
– И зачем это я заговорила о Дине! – грустно подумала Алиса. – Никому она здесь не нравится! А ведь лучше кошки не сыщешь! Ах, Дина, милочка! Увижу я тебя когда-нибудь или нет?
Тут бедная Алиса снова заплакала – ей было так грустно и одиноко.
Немного спустя снова послышался легкий звук шагов. Она оглянулась. Может, это Мышь перестала сердиться и пришла, чтобы закончить свой рассказ?
Прежде всего, конечно, нужно было решить, как поскорее высохнуть. Стали держать совет. Не прошло и нескольких минут, как Алиса уже чувствовала себя так, словно знала их всех целый век. Она даже поспорила с Попугайчиком Лори, который надулся и только твердил:
– Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!
Алиса потребовала, чтобы он сказал, сколько ему лет, но Попугайчик решительно отказался. На том спор и кончился.
Наконец Мышь, к которой все относились с почтением, закричала:
– Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете!
Все послушно уселись в круг, а Мышь стала посредине. Алиса не отрывала от нее глаз – она знала, что если тут же не высохнет, ей грозит сильная простуда.
– Гхе-гхе! —откашлялась с важным видом Мышь. —Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина! «Вильгельм Завоеватель[29] с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии…»[30]
– Д-да! – сказал Попугайчик и содрогнулся.
– Простите, – спросила, нахмурясь, Мышь с чрезмерной учтивостью, – вы, кажется, что-то сказали?
– Нет-нет, – поспешно ответил Попугайчик.
– Значит, мне показалось, – заметила Мышь. – Итак, я продолжаю. «Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным…»
– Что он нашел? – спросил Робин Гусь.
– «… нашел это », – отвечала Мышь. – Ты что, не знаешь, что такое «это»?
– Еще бы мне не знать, – отвечал Робин Гусь. – Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?
Мышь не удостоила его ответом и торопливо продолжала:
– «…нашел это благоразумным и решил вместе с Эдгаром Этелингом отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно, но наглость его воинов норманцев…» Ну как, милочка, подсыхаешь? – спросила она Алису.
– С меня так и льет, – ответила Алиса печально. – Я и не думаю сохнуть!
– В таком случае, – провозгласил Додо, – я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер для скорейшего…
– Говорите по-человечески, – сказал Орленок Эд. – Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете.
И Орленок отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Птицы тихо захихикали.
– Я хотел сказать, – обиженно проговорил Додо, – что нужно устроить Бег по кругу[31]. Тогда мы вмиг высохнем!
– А что это такое? – спросила Алиса.
Сказать по правде, ее это не очень интересовало, но Додо многозначительно молчал – видно, ждал вопроса. И, так как все тоже молчали, пришлось спрашивать Алисе.
– Чем объяснять, – сказал Додо, – лучше показать!
(Может, и ты захочешь как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу тебе, что делал Додо.) Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал:
– Правильность формы несущественна!
А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды – все побежали, когда захотели. Трудно было понять, как и когда должно кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал:
– Бег закончен!
Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать:
– Кто же победил?
На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помнишь?), и погрузился в размышления. А все стояли вокруг и молча ждали. Наконец, Додо произнес:
– Победили все! И каждый получит награды!
– А кто же их будет раздавать? – спросили все хором.
– Она, конечно, – ответил Додо, ткнув пальцем в Алису.
Все окружили Алису и наперебой закричали:
– Награды! Награды! Раздавай награды!
Алиса растерялась. В замешательстве она сунула руку в карман – и вытащила оттуда пакетик цукатов.
(К счастью, слезы их не размочили.) Она раздала их собравшимся – каждому по цукату, только-только хватило.
– Но она ведь тоже заслужила награду, – сказала Мышь.
– Конечно, – подхватил важно Додо.
И, повернувшись к Алисе, спросил:
– У тебя осталось что-нибудь в кармане?
– Нет, – отвечала Алиса грустно. – Только наперсток.
– Давай его сюда! – приказал Додо.
Тут все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно подал ей наперсток и сказал:
– Мы просим тебя принять в награду этот изящный наперсток!
Эта краткая речь была встречена общими рукоплесканиями.
Алисе вся эта церемония показалась очень смешной, но вид у всех был такой серьезный, что она не посмела засмеяться. Она хотела ответить на речь Додо, но не могла ничего придумать и только чинно поклонилась и взяла наперсток.
Все принялись за угощенье. Поднялся страшный шум и переполох. Большие птицы мигом проглотили свои цукаты и начали жаловаться, что и распробовать их не успели. А у птичек поменьше цукаты застряли в горле – пришлось хлопать их по спине. Наконец, все поели, уселись опять в круг и попросили Мышь рассказать им еще что-нибудь.
– Вы обещали рассказать нам свою историю, – сказала Алиса. – И почему вы ненавидите… К и С.
Последнюю фразу она произнесла шепотом, боясь, как бы не обидеть Мышь снова.
– Это очень длинная и грустная история, – начала Мышь со вздохом. Помолчав, она вдруг взвизгнула:
– Прохвост!
– Про хвост? – повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост.
– Грустная история про хвост?
И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказала Мышь, выглядела в ее воображении вот так:
Цап-царап
сказал мыш–
ке[33]: Вот ка–
кие делиш–
ки, мы пой–
дём с то–
бой в суд,
я тебя
засужу.
И не смей
отпираться,
мы должны
расквитаться,
потому что
всё утро
я без дела
сижу.
И на это
нахалу
мышка так
отвечала:
Без суда
и без след–
ствия, сударь,
дел не ведут. –
Я и суд,
я и след–
ствие, –
Цап-
царап
ей ответ–
ствует[40]. –
При-
сужу
тебя к
смер–
ти я.
Тут
тебе
и ка–
пу–
т.
– Ты не слушаешь! – строго сказала Алисе Мышь.
– Нет, почему же, – ответила скромно Алиса. – Вы дошли уже до пятого завитка[41], не так ли?
– Глупости! – рассердилась Мышь. – Вечно всякие глупости! Как я от них устала! Этого просто не вынести!
– А что нужно вынести? – спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить.) – Разрешите, я помогу!
– И не подумаю! – сказала обиженно Мышь, встала и пошла прочь. – Болтаешь какой то вздор! Ты, верно, хочешь меня оскорбить!
– Что вы! – возразила Алиса. – У меня этого и в мыслях не было! Просто вы все время обижаетесь.
Мышь в ответ только заворчала.
– Прошу вас, не уходите! – крикнула ей вслед Алиса. – Доскажите нам вашу историю!
И все хором поддержали ее:
– Да-да, не уходите!
Но Мышь только мотнула нетерпеливо головой и побежала быстрее.
– Как жаль, что она не пожелала остаться! – вздохнул Попугайчик Лори, как только она скрылась из виду.
А старая Медуза сказала своей дочери:
– Ах, дорогая, пусть это послужит тебе уроком! Нужно всегда держать себя в руках! [43]
– Попридержите-ка лучше язык, маменька, – отвечала юная Медуза с легким раздражением. – Не вам об этом говорить. Вы даже устрицу выведете из терпения![44]
– Вот бы сюда нашу Дину! – сказала громко Алиса, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Она бы вмиг притащила ее обратно!
– Позвольте вас спросить: кто эта Дина? – поинтересовался Лори. Алиса всегда была рада поговорить о своей любимице.
– Это наша кошка, – отвечала она с готовностью. – Вы даже представить себе не можете, как она ловит мышей! А птиц как хватает! Раз – и проглотила, даже косточек не оставила!
Речь эта произвела на собравшихся глубокое впечатление. Птицы заторопились по домам[45]. Старая Сорока начала кутаться в шаль.
– Пойду-ка я домой! – сказала она. – Ночной воздух вреден моему горлу.
А Канарейка стала кликать дрожащим голоском своих детишек:
– Идемте-ка домой, мои дорогие! Вам давно пора в постель!
Вскоре под разными предлогами все разошлись по домам, и Алиса осталась одна.
– И зачем это я заговорила о Дине! – грустно подумала Алиса. – Никому она здесь не нравится! А ведь лучше кошки не сыщешь! Ах, Дина, милочка! Увижу я тебя когда-нибудь или нет?
Тут бедная Алиса снова заплакала – ей было так грустно и одиноко.
Немного спустя снова послышался легкий звук шагов. Она оглянулась. Может, это Мышь перестала сердиться и пришла, чтобы закончить свой рассказ?
Глава IV
БИЛЛЬ ВЫЛЕТАЕТ В ТРУБУ
Но это был Белый Кролик. Он медленно трусил назад, с волнением глядя по сторонам, словно что-то искал. Алиса услышала, как он бормочет про себя:
– Ах, Герцогиня! Герцогиня! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она же велит меня казнить! Как пить дать, велит! Где же я их потерял?
Алиса тут же догадалась, что он ищет веер и белые перчатки, и принялась их искать, желая по доброте сердечной ему помочь. Но веера и перчаток нигде не было. Все вокруг изменилось – большой зал со стеклянным столиком и дверцей куда-то исчез, словно его и не бывало.
Вскоре Кролик заметил Алису.
– Эй, Мэри-Энн, – сердито крикнул он, – а ты что здесь делаешь? Беги-ка скорей домой и принеси мне пару перчаток и веер! Да поторопись![46]
Алиса так испугалась, что со всех ног бросилась исполнять поручение. Она даже не попыталась объяснить Кролику, что он ошибся.
– Он, верно, принял меня за горничную, – думала она на бегу. – Вот удивится, когда узнает, кто я такая! Все равно, отнесу ему перчатки и веер, если только найду, конечно!
В эту минуту она увидела чистенький домик. На двери была прибита медная дощечка, начищенная до блеска, а на дощечке было написано: «Б. КРОЛИК».
Алиса без стука вошла и побежала по лестнице наверх. Она очень боялась встретить настоящую Мэри-Энн. Конечно, та просто выгнала бы ее из дому, и она не смогла бы тогда отнести Кролику веер и перчатки.
– Как странно, что я у Кролика на побегушках! – думала Алиса. – Не хватает еще, чтобы Дина давала мне поручения!
И она принялась выдумывать, как бы это могло быть.
– «Мисс Алиса! Идите скорее сюда! Пора на прогулку, а вы еще не одеты!» – «Сейчас, няня! Я должна последить за мышиной норкой, пока Дина не вернется. Она велела мне смотреть, чтобы мышка не убежала!» Впрочем, Дину, верно, выгонят, если она станет так распоряжаться!
Размышляя таким образом, она пробралась в маленькую комнатку, сверкающую чистотой. У окна стоял стол, а на нем, как она и надеялась, лежал веер и несколько пар крошечных перчаток. Алиса взяла веер и пару перчаток и совсем уже собралась выйти из комнатки, как вдруг увидала у зеркала маленький пузырек. На нем не было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», но Алиса открыла его и поднесла к губам.
– Стоит мне что-нибудь проглотить, – подумала она, – как тут же происходит что-нибудь интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Мне бы очень хотелось опять подрасти. Надоело быть такой крошкой!
Так оно и случилось – и гораздо быстрее, чем предполагала Алиса. Не успела она отпить и половины, как уперлась головой в потолок. Пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать себе шеи. Она быстро поставила пузырек на стол.
– Ах, Герцогиня! Герцогиня! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она же велит меня казнить! Как пить дать, велит! Где же я их потерял?
Алиса тут же догадалась, что он ищет веер и белые перчатки, и принялась их искать, желая по доброте сердечной ему помочь. Но веера и перчаток нигде не было. Все вокруг изменилось – большой зал со стеклянным столиком и дверцей куда-то исчез, словно его и не бывало.
Вскоре Кролик заметил Алису.
– Эй, Мэри-Энн, – сердито крикнул он, – а ты что здесь делаешь? Беги-ка скорей домой и принеси мне пару перчаток и веер! Да поторопись![46]
Алиса так испугалась, что со всех ног бросилась исполнять поручение. Она даже не попыталась объяснить Кролику, что он ошибся.
– Он, верно, принял меня за горничную, – думала она на бегу. – Вот удивится, когда узнает, кто я такая! Все равно, отнесу ему перчатки и веер, если только найду, конечно!
В эту минуту она увидела чистенький домик. На двери была прибита медная дощечка, начищенная до блеска, а на дощечке было написано: «Б. КРОЛИК».
Алиса без стука вошла и побежала по лестнице наверх. Она очень боялась встретить настоящую Мэри-Энн. Конечно, та просто выгнала бы ее из дому, и она не смогла бы тогда отнести Кролику веер и перчатки.
– Как странно, что я у Кролика на побегушках! – думала Алиса. – Не хватает еще, чтобы Дина давала мне поручения!
И она принялась выдумывать, как бы это могло быть.
– «Мисс Алиса! Идите скорее сюда! Пора на прогулку, а вы еще не одеты!» – «Сейчас, няня! Я должна последить за мышиной норкой, пока Дина не вернется. Она велела мне смотреть, чтобы мышка не убежала!» Впрочем, Дину, верно, выгонят, если она станет так распоряжаться!
Размышляя таким образом, она пробралась в маленькую комнатку, сверкающую чистотой. У окна стоял стол, а на нем, как она и надеялась, лежал веер и несколько пар крошечных перчаток. Алиса взяла веер и пару перчаток и совсем уже собралась выйти из комнатки, как вдруг увидала у зеркала маленький пузырек. На нем не было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», но Алиса открыла его и поднесла к губам.
– Стоит мне что-нибудь проглотить, – подумала она, – как тут же происходит что-нибудь интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Мне бы очень хотелось опять подрасти. Надоело быть такой крошкой!
Так оно и случилось – и гораздо быстрее, чем предполагала Алиса. Не успела она отпить и половины, как уперлась головой в потолок. Пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать себе шеи. Она быстро поставила пузырек на стол.