Кервуд Джеймс Оливер. Мужество капитана Плюма

   Очевидно, именно это опасение заставило Стрэнга призвать ее в то самое время, когда его единомышленники собирались для защиты королевства. В Натаниэле пробуждалось отчаяние. Что бы ни случилось, он сделает то, что хотел сделать Нель, — он убьет Стрэнга. Что бы ни случилось, живой или мертвой, он найдет Марион! Для осуществления всего этого Натаниэлю нужно было все его спокойствие и выдержка. Он глубоко и ровно дышал и шел не спеша. У рощи, окружающей дом короля, он остановился, прислушиваясь. Натаниэль сообразил, что гарем мог находиться под охраной, ибо именно на него будет направлен один из первых ударов людей с материка. Но кругом было тихо и темно. Даже лай сторожевой собаки никого не предупредил о его приближении. Он скоро достиг королевского дома. Еще несколько шагов — и Нат оказался перед открытой дверью. Держа револьвер наготове, он устремился по широкой лестнице в знакомую комнату. Комната была пуста, и только шелест занавески нарушал тишину. Лампа, висевшая над столом, горела тускло. Все пять дверей, выходившие в эту комнату, были закрыты. Натаниэль затаил дыхание. Вокруг не было никаких признаков жизни, ни шагов за закрытыми дверями, ни женского голоса, ни детского плача. Тишина покинутого места окружала его. Он подошел к одной из дверей. Она была закрыта не на замок. Капитан Плюм открыл ее с предосторожностью вора. В комнате было темно. Он зажег спичку, поднял ее над головой и при ее неверном свете увидел, что комната служила передней для другой, дверь в которую была также открыта. На маленьком столе, прямо перед открытой дверью, лежал огарок, и Нат заменил им свои спички. Потом двинулся вперед.
   С первого же взгляда он понял, что попал в комнату женщины. Она вся была пропитана запахом цветов. Около стены стояла кровать и рядом с ней колыбель. На полу валялись детские игрушки. Смятые одеяла свидетельствовали, что постели были покинуты недавно. По комнате были разбросаны различные предметы одежды, а посреди стоял сундук, наполовину наполненный вещами. Все носило следы неожиданного и поспешного бегства. Несколько минут стоял Натаниэль неподвижно. Дом короля был покинут, Марион исчезла. Он бросился обратно в большую комнату, даже не стараясь заглушить своих шагов. Он открыл вторую дверь. Та же тишина и тот же беспорядок. Он открыл третью и четвертую двери. У порога четвертой комнаты Натаниэль на секунду задержался. Она, как и первая из пяти комнат, служила передней для другой, из неплотно закрытой двери которой пробивалась полоса света.
   — Марион, — позвал он нежно, все еще надеясь. Но ответа не последовало.
   Он пересек переднюю, толкнул дверь и вошел. Перед зеркалом горела свеча. Комната была так же пуста, как и все остальные, но в порядке и с застланной кроватью. На полу, рядом с постелью, стояла пара туфель, и когда Натаниэль увидел их, сердце его радостно забилось. В сильном волнении он поднял одну из туфель. Это были туфли Марион, запачканные грязью и разорванные. Те самые, которые он видел на ней в лесу… Нат внимательно осмотрел комнату. На столике перед зеркалом лежала лента, которая связывала тогда ее волосы. Он вернулся в большую комнату и громко звал ее опять и опять… Машинально подошел к пятой и последней двери, От порыва ветра, когда он открывал ее, свечка потухла, и он остановился, чтобы зажечь ее опять. Пока он искал в карманах спички, он услыхал звук, который приковал его к месту. Это было рыдание женщины, но оно тотчас же умолкло. Стараясь не произвести никакого шума, он зажег свечу.
   В эту переднюю выходили две двери, но из какой донеслось рыдание, он не успел уловить и остановился около двери налево. Его опасение, страх и надежды достигли крайней степени, когда он наконец открыл ее. Но комната была пуста. Беспорядок указывал, что и отсюда бежали поспешно. Он бросился к другой двери. Его сердце перестало почти биться, когда он нажал ручку…
   На коленях рядом с кроватью он увидел женщину. Женщина повернулась к нему и при тусклом свете он узнал прекрасное лицо, которое уже видел вчера. Это была та самая женщина, которая положила свою ласковую руку на голову Марион, когда он смотрел через окно. Она взглянула на капитана Плюма без всякого испуга. Но что-то другое, более страшное, блеснуло в ее глазах, когда она встала и остановилась перед ним. На ее лице лежал отпечаток большого горя, и красиво очерченный рот дрожал. Волнение было в ее протянутых руках, в ее порывистом дыхании.
   — Простите меня, — сказал Натаниэль. — Я пришел за Марион.
   Он чувствовал, что не имеет оснований лгать этой женщине.
   — Мне нужно видеть Марион, — повторил он.
   Женщина постаралась побороть свое волнение.
   — Марион здесь нет, — ответила она.
   Теперь взгляд ее смягчился, ее низкий грудной голос усилием воли был так же спокоен, как и тогда, когда он впервые разговаривал с ней. Она уловила впечатление, которое произвели на Натаниэля ее слова, и почувствовала к нему жалость. Она протянула руку к бледному растерянному Натаниэлю.
   — Марион ушла, вы тоже должны уйти. Я знаю, вы любите ее, как я люблю Стрэнга — моего короля. Она сама рассказала мне об этом. Но мы оба потеряли. И вы и я. И должны уйти, исчезнуть, как исчезну я.
   Слезы дрожали на ее длинных ресницах. Она отвернулась и через несколько секунд опять взглянула на него.
   — Я люблю Марион, — продолжала она тихо, — и была бы счастлива помочь вам… — На мгновение ее печальное прекрасное лицо просветлело. — Разве вы не понимаете? — продолжала она страстным шепотом. — Стрэнг любил меня, обожал, пока не увидел Марион, но когда он увидел ее — я была забыта. Мое горе сильнее вашего, потому что Марион вас любит, а Стрэнг…
   Но Натаниэль не дал ей договорить.
   — Вы сказали, что Марион любит меня?
   Свечка выпала из его рук и, падая, потухла, оставив их в темноте.
   Шепот женщины был полон сочувствия.
   — Она сказала это сегодня здесь, в этой комнате. Она сказала мне, что любит вас так, как никогда не считала себя способной полюбить мужчину… Боже мой, разве для вас это недостаточная награда за все? А Стрэнг, мой Стрэнг забыл свою любовь ко мне!
   Их руки встретились. Он услышал рыдания женщины, и ослепляющая ненависть к королю овладела им.
   — Где теперь Марион?
   — Я не знаю, — ответила женщина. — Они увезли ее одну, другие женщины ушли в храм.
   — Где Стрэнг?
   Он почувствовал, что женщина вздрогнула.
   — Стрэнг?
   Она освободила свои руки.
   — Где он?
   Она все молчала.
   — Скажите мне, может быть, он в храме?
   Наконец каким-то ледяным голосом она выжала из себя.
   — Не знаю…
   Нат чувствовал, что в этой женщине, так беспомощно рыдавшей в темноте, было столько душевной силы и любви, что даже под пыткой она не выдаст никому своего возлюбленного.
   — Слушайте, — сказал он мягко, — я иду искать Марион, если найду — увезу далеко, и Стрэнг вернется к вам, если будет жив.
   Но его слова остались без ответа. Натаниэль медленно направился к двери. В большой комнате под лампой он проверил свой револьвер и наконец покинул дом. Роща была совершенно пустынна, ни один страж не охранял владение короля. Но Натаниэль слишком освоился со всякими неожиданностями на острове, чтобы придать отсутствию стражи какое-нибудь исключительное значение. Для Ната было очевидно, что король решил бросить дом на произвол судьбы. Действительно, по огонькам гавани легко было определить, что дом короля был слишком доступен нападению. Скорее всего, приближающиеся события должны разыграться вокруг храма. Была ли там Марион? Если да, то она была недосягаема. Но жена Стрэнга сказала, что ее там нет. Куда в таком случае она могла уйти и почему Стрэнг увел ее отдельно от своих жен? Он вспомнил об Арборе Кроче и Прайсе — единственных людях, которые всегда были в курсе дел короля. Если бы он только мог увидеть шерифа и поговорить с ним наедине или вернуть Прайса к сознанию действительности… Нат спрятал револьвер. Единственное, что ему надлежало делать, — это пойти к старому советнику. Было бы безумием оставаться дольше в городе. Стрэнг победил, а он проиграл, но его любовь к Марион от этого не уменьшилась. Для Ната возможность свадьбы короля с Марион не играла никакой роли. Все это будет предано забвению, как только он его убьет.
   Нат уже собрался пуститься обратно к хижине советника, как вдруг услыхал сзади себя быстрые шаги. Он юркнул в кусты и через секунду мимо него кто-то пробежал к дверям дома. Перед тем как подняться по лестнице, человек повернулся. Губы Натаниэля задрожали. Крик сумасшедшей радости готов был сорваться с его губ. Там в тусклом свете лампы мелькнуло лицо Стрэнга — короля мормонов.

Глава IX. БИТВА НА БЕРЕГУ

   Натаниэль подполз ближе и притаился, как пантера перед прыжком. Мускулы его напряглись; кулаки бессознательно сжались. Он готов был сразу же наброситься на короля. Но удерживал себя, пока Стрэнг не прошел в дверь. Тогда Нат тихо, опасаясь быть услышанным королем, как тень проскользнул вдоль бревенчатой стены дома. Какая счастливая случайность! Его пальцы дрожали от желания вцепиться в воловью шею Стрэнга. Нат не задумывался, чем может кончиться для него бой с таким сильным противником, как Стрэнг. Во всяком случае он не собирался прибегнуть к револьверу, потому что тогда смерть Стрэнга была бы мгновенной и он не узнал бы судьбу Марион. Он вырвет правду голыми руками из глотки Стрэнга. Он убьет его медленно, удар за ударом, пока предсмертный ужас не заставит короля открыть место, где спрятана Марион, сознаться, что он сделал с ней. Тогда, и только тогда Нат убьет его. Его ловкое тело атлета было напряжено подобно стальной пружине. Он так осторожно поднялся по лестнице, что ни одна ступень не скрипнула под его ногой. Весь отдавшись своей цели, Натаниэль смотрел только вперед на дверь, за которой был Стрэнг. Он не заметил, что другая тень кралась за ним так же неслышно, как и он сам. Натаниэль открыл дверь и остановился. Стрэнг не видел его, не услышал даже его прихода. Он стоял к нему спиной, лицом к шестой двери. Натаниэль выхватил револьвер. Он не будет стрелять, но попробует заставить Стрэнга говорить под одной угрозой выстрела. Нат отступил на несколько шагов и спиной, не оборачиваясь, нащупал дверь и захлопнул ее. Путь отступления для короля был отрезан. На звук захлопываемой двери Стрэнг повернулся. Он это сделал не спеша, совершенно спокойно. Так же спокойно посмотрел в черный кружок дула направленного на него револьвера. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Его дисциплинированные нервы не изменили ему ни на одну сотую секунды. Он медленно поднял взор от револьвера к лицу капитана, и когда его глаза встретились с глазами Натаниэля, последний понял, что ошибся, рассчитывая на его испуг. В течение нескольких секунд они не могли оторваться друг от друга. В молчаливом поединке скрещенных взоров Нат должен был признать себя побежденным. Стрэнг не скажет, куда спрятал Марион. Хладнокровие этого человека взбесило капитана Плюма, и он бессознательно опустил палец на курок револьвера. Он почти прохрипел слова, которые думал сказать спокойно.
   — Где Марион?
   — Она в полной безопасности, капитан Плюм. Она там, где друзья наших врагов не сумеют ее найти.
   Стрэнг говорил так же спокойно, как если бы был в своей собственной конторе и никакая опасность ему не угрожала. Неожиданно он заговорил громче.
   — Она в безопасности, капитан Плюм, в полнейшей безопасности.
   При этих словах Натаниэль заметил, что взгляд Стрэнга соскользнул с него и остановился на двери, сзади Натаниэля. Струя свежего воздуха обдала капитана Плюма. С быстротой мысли Нат повернулся к входной двери и направил на нее револьвер. В следующее мгновение он выстрелил. Огромное тело Арбора Кроча грузно рухнуло на пол. Звероподобное рычание раздалось за спиной капитана, и прежде чем он успел повернуться, Стрэнг уже повалил его на пол. Револьвер выскользнул из рук Натаниэля. Под тяжестью Стрэнга дышать становилось все тяжелее. Стальные руки короля уже сжимали его горло. Он видел над собой обезображенное гневом лицо, напряжение его могучей шеи, нестерпимый блеск его глаз. Капитан Плюм стремился освободить свои руки, чтобы разорвать стальное кольцо, все туже сжимающее его шею, но сил капитана было недостаточно. С последним усилием он подобрал свои ноги так, что колени его оказались у живота. Это было единственным шансом спасения, его единственной надеждой. Он вспомнил убийственный удар коленом, который употребляют краснокожие. Стальное кольцо вокруг шеи сжималось все теснее. Все труднее становилось дышать. Со всей силой, которая оставалась еще в нем, в последнем порыве отчаяния Нат употребил этот прием. Но прошло несколько секунд, прежде чем он убедился, что удар достиг цели. Когда пелена, застилавшая его взор, растаяла, он увидел Стрэнга, лежащего без сознания в двух шагах от него. Теперь настала очередь капитана Плюма, и он с молниеносной быстротой оказался на короле. Кулаки Ната работали подобно молоту. Он бил до тех пор, пока лохматая голова короля не замоталась из стороны в сторону, бесчувственная и покорная его ударам. Тогда его пальцы сами собой сжались вокруг шеи, и он сжимал ее до тех пор, пока глаза Стрэнга не открылись широко и безжизненно и судороги прекратились. Нат продолжал душить его еще, желая убедиться, что вырвал из него последнее дыхание. Но в эту минуту жена короля, та, с которой он говорил час тому назад, неожиданно вынырнула из боковой двери и с криком отчаяния вцепилась в его руки.
   — Боже мой, вы убьете его! — крикнула она. — Вы убьете его, — повторяла она уже в отчаянии, впиваясь ногтями в руки капитана Плюма.
   Натаниэль разжал пальцы и, шатаясь, встал на ноги. Он вспомнил свое обещание, ее любовь к Марион.
   — Если б вы пришли немного раньше…
   Он нагнулся, поднял револьвер.
   — Я боюсь, что теперь он уже мертв.
   Натаниэль направился к двери не оборачиваясь. В дверях лежало тело Арбора Кроча. Голова повернулась набок, и свет лампы освещал его лицо. Натаниэль увидел след пули. Смерть должна была наступить мгновенно.
   Натаниэлю нечего было больше опасаться мормонов. Он верил в смерть короля, убедился в гибели Арбора Кроча и не сомневался, что ему удастся остаться незамеченным во мраке и тревоге этой необычайной ночи. Большая тяжесть свалилась с его души. Если он не успел вовремя спасти Марион от брака, то, по крайней мере, успел скоро освободить ее от него. Теперь ему оставалось только найти Марион. Она уйдет с ним, потому что она его любит, потому что Стрэнг не мог больше ее остановить. Он поспешил к храму. Там собрались почти все жители, и улицы, по которым он шел, были пустынны. В окнах не было света, даже собаки ушли. Он в первый раз понял, что все это значит. Население города искало спасения в огромном бревенчатом храме-крепости. Дома и деревья закрывали перед ним море, но зарево больших огней указывало, что те, кто не был в храме, охраняли берег. Натаниэль неожиданно натолкнулся на какую-то старуху. Она также направлялась к храму, с трудом передвигая ноги, и тяжело дышала. Неожиданный план осенил его, и он решил воспользоваться старушкой, чтобы попытаться проникнуть в храм в качестве ее провожатого. Он взял ее под руку и со словами ободрения, повел к храму. Скоро они достигли ярко освещенной площади. Свет исходил от большого костра, и сквозь густой, пропитанный запахом сосны дым Натаниэль увидел вооруженных людей. Слабый отблеск костра падал на их ружья. Очевидная старость и беспомощность его спутницы облегчили ему доступ непосредственно к дверям храма. Здесь Натаниэль посмотрел назад. Благодаря трем огромным кострам вся площадь перед храмом была залита светом, а сам храм, защищенный густыми деревьями, оставался погруженным в темноту. Из этого мрака сотне вооруженных мормонов легко можно было бы перестрелять впятеро сильнейшего врага, атакующего с освещенной площади. Натаниэль вполне оценил эту военную хитрость. За каждым из трех костров стояла пушка. Он считал, что на площади было не меньше сотни ружей. Но сколько их могло быть на другой стороне храма? Он повернулся к старой женщине, и они присоединились к толпе, шумевшей около самых дверей. Тут были женщины, дети, старики. Они боролись за вход внутрь помещения. На их лицах был испуг, близкий к панике. Через двери доносился гул бессчетного количества голосов, в который врывался резкий плач детей. Шаг за шагом Натаниэль пробивал себе дорогу к лестнице. На площадке перед дверью дюжина вооруженных людей преграждала вход. Один из них оттолкнул его.
   — Храм только для женщин, — крикнул он.
   Удар был настолько неожидан, что Натаниэль чуть не упал. Он успел все-таки бросить взгляд в обширное, тускло освещенное помещение храма. Оно было переполнено до отказа. Люди задыхались от духоты. Какие грехи совершили эти люди, что так опасались мести ломанитов? Холодный пот выступил на его лице, когда он подумал, что Марион могла здесь провести ночь после всех тех волнений, которые она испытала в течение дня. Он почти с облегчением подумал о том, что Стрэнг спрятал ее вне этого храма. Пробившись обратно, он побежал к дальнему концу здания. Там горел четвертый костер, но пушек не было. Задний фасад храма охраняло лишь несколько вооруженных человек. Он стоял почти целую минуту, притаившись во мраке. Натаниэль понял, что возвращаться к Прайсу теперь было бы бесполезно. Вряд ли старый советник мог сообщить ему что-либо, кроме того, что он сам знал. Но знал ли Прайс, что Марион ушла в королевский дом и что Стрэнг собирался сделать ее своей женой сегодня же вечером? Знал ли Прайс, что королевский дом был покинут, что жены короля искали защиты в храме и куда спрятана Марион? Все это было маловероятным, и Натаниэль был убежден, что безумие, мгновенно овладевшее Прайсом, сделало его менее осведомленным, чем он сам.
   Пока он стоял так, скрытый за деревьями, он услыхал с берега пушечный выстрел. За ним последовал второй, третий. Едва успели эти звуки победить окружающую тишину, как боевой клич людей мормонов возвестил о начале сражения. Натаниэль выскочил из засады. Когда его тень, освещенная костром, промелькнула перед глазами стражи, он услыхал предостерегающий окрик и при втором предостережении опять скрылся в темноту. Раздалось несколько выстрелов, и вызывающий крик боевого задора сорвался с его губ, когда он услыхал над своей головой жужжание пуль. Битва началась… Не пройдет и часа, как мормонское королевство вынуждено будет сдаться на милость ломанитов… Натаниэль услыхал еще один пушечный выстрел, и по направлению, откуда донесся звук, капитан Плюм сообразил, что стреляли со шхуны. С берега ответили. Натаниэль свернул на пустынную улицу. Он бежал со всей быстротой, на которую был способен. За последним домом города он оказался у подножия холма, на который взобрался уже спокойнее, но все еще тяжело дыша.
   С этой вершины все поле сражения было видно как на ладони. Линия огней, горевших в гавани, лежала на восток от него. Но центр сражения был не там. Эти огни уже сослужили свою службу, заставив врагов искать другое место для высадки. Наступающий рассвет рассеивал густой мрак ночи, и в ста саженях от себя Натаниэль увидел, как мормоны медленно ползли вдоль берега. Белый морской туман плотной завесой лежал между ним и окружающим пространством. В ту минуту, когда он напрягал зрение, чтобы поймать какой-нибудь признак неприятельских судов, в тумане вспыхнуло красное пламя и новый пушечный выстрел вырвался из тумана. Он увидел, как расстроилась передовая цепь мормонов. Из тумана, стоявшего над морем, жуткой волной донеслись воинственные крики неприятеля, и после еще одного пушечного выстрела мормоны начали беспорядочное отступление. Натаниэль не верил своим глазам. Неужели эти трусы — те самые храбрые воины, о которых он так много слышал? Возможно ли, чтоб именно эти люди могли основать среди врагов свое королевство и одним именем своим вселять ужас на сотни миль вдоль берегов? Натаниэль был настолько поражен, что даже забыл спрятаться. Когда мормоны подбегали к холму, он вытащил свой револьвер, готовый открыть по ним огонь, как только позволит расстояние.
   Но вдруг в поведении мормонов произошла резкая перемена. Они вдруг исчезли с быстротой электрической искры. На гладком узком пространстве между холмом и водой не остался ни один воин. Подобно стае перепелов они врылись в землю и растворились в тумане. Этот маневр был великолепен. Несмотря на то, что победа мормонов была бы для Натаниэля роковой, он не удержался от восторга при виде быстроты и порядка, с которым мормоны окопались. Их позорное отступление, беспорядочное бегство были только хитростью.
   Попадутся ли враги в эту ловушку? Понял ли их начальник значение этого неожиданного исчезновения мормонов? Туман, закрывавший от него все происходившее на воде, постепенно рассеивался. Наконец Натаниэль смог разобрать неопределенное очертание грязно-серого цвета, которое скоро приняло форму лодки. За ней из тумана вынырнули другие. Он услыхал плеск весел, а потом скрип килей по песку и понял, что лодки вытаскивают на берег. Там, где несколько минут тому назад были мормоны, теперь копошились их враги.
   В наступающем дне он смог рассмотреть воинов пророка, они совершенно слились с землей. Натаниэль беспомощно сжимал свой револьвер. Его ужас увеличивался с каждой секундой. Но как может он предупредить ломанитов о приготовленной ловушке? Бездеятельное наблюдение было для него невыносимо, и Нат бросился вниз с холма влево от мормонов. Не добежав до берега, он остановился. Оттуда несся громоподобный боевой клич ломанитов. Без всякого порядка, с гамом и криком они двигались по направлению к холму. Они слепо устремлялись в ловушку. Предостерегающий крик сорвался с губ Натаниэля, но утонул в трескотне выстрелов. Систематический и беспощадный огонь мормонов разбил авангард ломанитов. Он смешался и бежал, не сделав ни одного выстрела. Задние ряды ломанитов заразились паникой и были сметены, точно порывом ветра. Натаниэль бросился в битву. Впереди него линия мормонов наступала на берег густой цепью, и через минуту на узкой полосе уже кипел рукопашный бой. Натаниэль увидел слева отряд ломанитов, бегущих по берегу к месту сражения. Если б он только успел перехватить их и повести в тыл мормонов! Натаниэль бросился навстречу отряду. Через сотню ярдов он остановился. Быстрый бег требовал хоть минуту передышки. Он решил подождать отряд здесь. По мере приближения отряда он разобрал впереди себя знакомую фигуру. Через несколько шагов он убедился, что это был Нель.
   — Нель! — крикнул он, рискуя разорвать связки. — Сюда, в тыл!
   Они побежали рядом. За ними, не отступая ни на шаг, бежало человек двенадцать ломанитов. Только чудо могло изменить теперь исход сражения. Уже добрая половина ломанитов была сброшена в море. Другие отчаянно боролись, чтобы вернуться к лодкам. Шаг за шагом мормоны оттесняли их все больше и больше в море, и боевой клич мормонов висел над берегом торжествующим жутким гулом. Капитан Плюм и Нель с горсточкой людей ударили мормонам в тыл. На секунду мормоны опешили. Ломаниты воспользовались замешательством врага и вернулись к бою. Будь отряд Неля больше на десять-двадцать человек, им удалось бы раздробить стальную линию мормонов.
   Рядом с Натаниэлем сражался Нель. Отряд Неля и те, которые были у лодок, дрались с храбростью отчаяния. Они врывались в поредевшие ряды мормонов подобно разъяренной стихии и шаг за шагом возвращали себе потерянный берег. Вдруг издали поднялся столб пыли. Надежда, которая зажглась было в груди Натаниэля, умерла. Он знал, что это мормоны из Сент-Джемса шли на выручку своих товарищей. Его цель была теперь не победа, а бегство. Теперь нужно было пробиться к лодкам. Даже в этот момент мысль о Марион не покидала капитана Плюма. Его единственный шанс избегнуть плена или смерти — бежать с ломанитами. Единственная возможность вырвать Марион из королевства зависела от его собственной свободы. Но он не успел пробиться к лодке. Сокрушительный удар свалил его с ног. С последним проблеском сознания он понял, что свежие силы мормонов вошли в битву. Шум сражения становился для него все слабее и слабее. Крики превращались в шепот. Смертельно-однообразные удары, подобные дроби молоточка в висках, — это было все, что он слышал в продолжавшейся перестрелке.
   Спустя некоторое время Натаниэль пришел в себя. Невыносимая боль в голове заставила его поднять руку.
   — Дайте ему глоток воды. Теперь он сам пойдет, — услыхал Натаниэль чей-то голос.
   Кто-то поднес ему воду, Нат отпил и действительно почувствовал большое облегчение. Кто-то помог ему сесть и поддерживал его, пока третий перевязывал ему рану на голове. Натаниэль открыл глаза, но свет дня оказался слишком резким. Острая боль, подобная уколу сотни булавок, заставила его быстро закрыть их. Он застонал. Нат чувствовал, что перевязывала ему голову женщина. Он уловил шепот многих голосов. Руки, которые поддерживали его сзади в сидячем положении, осторожно были отняты, точно человек, который поддерживал его, боялся, как бы Натаниэль не упал. Натаниэль, желая показать, что силы его вернулись, опять открыл глаза. На этот раз боль была менее мучительной.