Кестнер Эрих. Эмиль и сыщики

   - Но ведь меня нет дома, - возразил Вторник.
   - Нет, ты будешь дома, - заявил Профессор. - Как только кончится наш совет, ты отправишься домой, чтобы дежурить у телефона.
   - А мне хочется быть с вами, я тоже хочу увидеть, как поймают вора. Не глядите, что я маленький, я смогу вам здорово пригодиться.
   - Ты пойдешь домой и будешь сидеть у телефона. Это очень ответственное поручение.
   - Ладно, раз надо, так надо.
   А Крумбигель тем временем уже раздавал всем записочки с номером телефона. Ребята тщательно прятали их в карманы, а кто постарательнее, тут же учил номер наизусть.
   - Хорошо бы организовать еще резервный отряд, - предложил Эмиль.
   - Это само собой, - сказал Профессор. - Те, кто не будут выслеживать вора, останутся здесь, на площади Никольсбург. Все вы по очереди сбегаете домой и предупредите, что вернетесь сегодня поздно, а кто может, попросит разрешения остаться ночевать у товарища, чтобы было подкрепление, если придется охотиться до утра. Густав, Крумбигель, Арнольд Миттенцвай, его брат и я позвоним домой из автомата и скажем, что ночевать не придем... Да, Трауготт пойдет на диспетчерский пункт Вторника как связной и будет бегать за ребятами на площадь, если нам кто-нибудь понадобится. Таким образом, у нас есть сыщики, резервный отряд, диспетчер и связной. Вот и все для начала...
   - Подожди, мы ведь захотим есть, - перебил его Эмиль, - надо сделать запас продовольствия. Может быть, кто-нибудь сбегает домой и принесет бутерброды?
   - Кто живет ближе всех? - спросил Профессор. - Миттенцвай, Герольд, Фридрих Первый, Бруноти, Церлетт, бегом за едой, марш!
   Мальчишки умчались.
   - Эй вы, лбы, - вдруг возмутился Трауготт, - все болтаете про еду, про телефон, про резервы, а как поймать этого типа - об этом вы и не думаете. Тоже мне... ученые...
   Худшего ругательства он придумать не мог.
   - А может, надо найти где-нибудь аппарат, чтобы сделать отпечатки пальцев? - предложил Петцольд. - Впрочем, возможно, он работал в резиновых перчатках, тогда вообще ничего не удастся доказать.
   Петцольд видел уже двадцать два детективных фильма, но, заметьте, умней он от этого не стал.
   - Ты что, совсем обалдел! - взревел Трауготт. - Мы просто выберем подходящий момент и выкрадем у него деньги Эмиля.
   - Бред! - крикнул Профессор. - Если мы украдем у него деньги, мы будем такими же ворами, как и он.
   - Ну, это ты свистишь! - крикнул в ответ Трауготт. - Если у меня кто-нибудь что-нибудь украдет, а я выкраду эту вещь назад, то я не стану вором!
   - Нет, станешь! - не сдавался Профессор.
   - Нет, не стану!
   - Профессор прав, - сказал Эмиль. - Если я что-нибудь потихоньку возьму - значит, я вор. И неважно, его ли эта вещь или моя.
   - Точно! - подхватил Профессор. - Кончайте трепаться. От этих разговоров толку как от козла молока. В общем так: охота началась, а как нам удастся поймать этого гада, никто пока еще сказать не может. Поживем увидим! Ясно только одно: надо его заставить отдать эти деньги добровольно. Выкрадывать их у него - просто идиотство.
   - Нет, я все-таки этого не понимаю, - сказал Вторник. - Как я могу украсть то, что мне принадлежит? Что мое - то мое, даже если оно лежит в чужом кармане.
   - Тут есть разница, которую трудно объяснить, - сказал Профессор таким тоном, словно он читал лекцию. - С моей точки зрения, ты имеешь право так поступать. Но суд тебя все равно осудит. Этого даже многие взрослые не понимают, но это так. Ясно?
   - Не ясно, - пробурчал Трауготт и пожал плечами.
   - Будьте осторожны! Вы умеете незаметно красться вдоль домов? - спросил Петцольд. - А то он вдруг обернется и вас увидит. И тогда все пропало.
   - Да, красться надо уметь, - подтвердил маленький Вторник, - поэтому я и считал, что вам пригожусь. Знаете, до чего я ловко крадусь! Мне как полицейской ищейке цены бы не было. И лаять я тоже могу.
   - Попробуй-ка покрадись по Берлину, будто полицейская ищейка! разволновался Эмиль. - Увидишь, как тебя никто не заметит! Вот если хочешь, чтобы все на тебя обратили внимание, тогда крадись!
   - Но уж без револьвера-то нам никак не обойтись! - воскликнул Петцольд.
   Как видите, умный Петцольд сделал еще одно ценное предложение.
   - Точно, без револьвера никак нельзя, - поддержали его два-три мальчика.
   - Нет! - отрезал Профессор.
   - А у жулика наверняка есть револьвер.
   Трауготт готов был спорить, на что хочешь.
   - Конечно, мы идем на опасное дело, - сказал Эмиль, - а кто трусит, пусть отправляется домой.
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что я трус? - спросил Трауготт и двинулся вперед, как боксер на ринге.
   - Кончай, слышишь! - крикнул Профессор. - Драться будете завтра. Нашли время, ведете себя как... дети.
   - А мы и есть дети, - сказал маленький Вторник.
   И все засмеялись.
   - По-настоящему мне надо было бы написать хоть несколько слов бабушке. Ведь мои родные понятия не имеют, куда я пропал. Еще, чего доброго, заявят в полицию. Ребята, может, кто-нибудь отнесет записку? Они живут на Шуманштрассе, дом пятнадцать.
   - Валяй пиши, - сказал мальчик, которого звали Блеуер, - но только быстрей, чтобы я поспел домой, пока не запрут парадное. Пожалуй, мне лучше доехать на метро до Ораниенбургских ворот. У кого есть мелочь?
   Профессор протянул ему двадцать пфеннигов на дорогу в оба конца, а Эмиль, взяв карандаш, написал на листке:
   "Дорогая бабушка!
   Вы все, наверное, волнуетесь, куда я пропал. Я в Берлине, но, к сожалению, не могу еще прийти к вам, потому что у меня есть одно дело. Не спрашивайте какое. Очень важное. Только не пугайтесь. Когда все уладится, я приду. Заранее радуюсь. Мальчик, который принесет эту записку, - мой друг. Он знает, где я, но не имеет права рассказать. Это - тайна. Передай привет дяде, тете и Пони-Шапочке.
   Твой преданный внук Эмиль.
   Да, мама шлет вам всем большой привет и букет цветов, который я принесу, когда приду".
   Эмиль сложил бумажку, написал адрес и сказал:
   - Смотри только не проболтайся, где я, и про деньги ни слова, а то мне здорово влетит.
   - Ладно, не бойся. Давай сюда твою телеграмму. Когда я вернусь, я позвоню диспетчеру, чтобы узнать, как дела. Считайте меня в резерве.
   И он убежал.
   Тем временем вернулись ребята с бутербродами, а Герольд даже приволок целую колбасу. Он сказал, что ее дала мама. Допустим.
   Все пять мальчишек предупредили дома, что вернутся поздно. Эмиль раздал бутерброды, и каждый сунул себе в карман по одному про запас. Колбасу же отдали Эмилю, как НЗ. Потом домой побежали другие пять мальчиков, чтобы отпроситься еще на некоторое время. Двое из них не вернулись - видимо, родители не разрешили.
   Профессор объявил пароль, чтобы сразу было ясно, что тот, кто звонит, звонит по делу: пароль - "Эмиль". Очень легко запомнить.
   Потом, пожелав сыщикам ни пуха ни пера, ушли Вторник и его связной, вечно чем-то недовольный Трауготт. Профессор крикнул им вдогонку, чтобы Вторник позвонил ему домой и сказал отцу, что у него неотложное дело.
   - Тогда он не будет беспокоиться, и мне не попадет.
   - Черт возьми, - воскликнул Эмиль, - отличные родители у вас тут в Берлине!
   - Не думай только, что все такие шелковые, - проворчал Крумбигель и почесал затылок.
   - Да нет, жаловаться не приходится. В общем, с ними можно иметь дело, возразил Профессор. - Они ведут себя разумно: так, по крайней мере, им не врут. Я обещал своему старику не предпринимать ничего плохого или опасного. И пока я держу слово, мне разрешают делать все, что я хочу. Мировой мужик у меня отец!
   - Да, родители что надо! -повторил Эмиль. - Но послушай, ведь сегодня может быть опасно.
   - Ну что ж, тогда я потеряю право делать, что хочу, - объяснил Профессор и пожал плечами. - Отец сказал, что я должен всякий раз прикинуть, как бы я себя вел, будь он со мной. Так вот, совесть у меня чиста. Ну, а теперь нам пора...
   Профессор стал перед мальчишками и крикнул:
   - Сыщикам нужна ваша помощь. Действуйте! У нас есть телефонная станция. Деньги я вам оставлю. Вот у меня марка пятьдесят пфеннигов. Возьми, Герольд, и пересчитай! Запас продовольствия у нас есть. Деньги тоже... Каждый знает номер телефона. Да, и еще одно: кому надо домой, пусть идет. Но не меньше пяти человек должны быть здесь все время. Докажите, что вы настоящие мужчины! А мы тоже будем стараться изо всех сил. Если понадобится подмена, Вторник пришлет к вам Трауготта. Вопросы есть? Все ясно? Пароль - "Эмиль".
   - Пароль - "Эмиль"! - закричали в ответ мальчишки, да так громко, что вся площадь сотряслась, а у прохожих глаза на лоб полезли от удивления.
   В эту минуту Эмиль был, пожалуй, счастлив, что у него украли деньги.
   Глава десятая
   ПОГОНЯ ЗА ТАКСИ
   И тут как раз вдали показались три мальчика, из тех, что обслуживали эстафетную связь. Они бежали что было духу и махали руками.
   - Помчались, - скомандовал Профессор и кинулся по Кайзераллее, а за ним следом рванулись Эмиль, братья Миттенцвай и Крумбигель.
   Ребята так неслись, что казалось, они намерены установить мировой рекорд. Но последние десять метров до киоска они перешли на шаг, потому что Густав подал им какой-то знак.
   - Опоздали? - испуганно прошептал Эмиль.
   - Ты что, обалдел, старик? - шепотом ответил Густав. - Со мной такого не бывает.
   Вор стоял на той стороне улицы, перед кафе "Жости", и любовался местностью, словно находился в Швейцарии. Потом он купил у газетчика вечернюю газету и углубился в чтение.
   - Если он вздумает перейти улицу, то окажется рядом с нами. Ну и положеньице!
   Ребята притаились за киоском и, дрожа от волнения, по очереди выглядывали из-за угла. Но вор этого явно не принимал во внимание: он с невозмутимым хладнокровием листал газету.
   - Небось, глядит из-за листов, не следят ли за ним, - прошептал Миттенцвай-старший.
   - Он часто смотрел в вашу сторону? - спросил Профессор.
   - Да ни разу, старик. Уплетал так, словно неделю не жрал.
   - Внимание! - скомандовал Эмиль.
   Господин в котелке снова сложил газету, оглядел прохожих и вдруг, совершенно неожиданно, остановил проходящее мимо такси. Машина затормозила, вор сел, и они тронулись.
   Но мальчишки уже сидели в другой машине, и Густав сказал шоферу:
   - Видите вот то такси, что сворачивает на Пражскую площадь? Поезжайте, пожалуйста, за ним, но осторожно, чтобы в той машине не заметили.
   Такси с мальчишками пересекло Кайзераллее и поехало на некотором расстоянии за первым такси.
   - А что случилось? - поинтересовался шофер.
   - Тут один дядька нарубил дров, и мы его должны держать на приколе, объяснил Густав. - Но это тайна, ясно?
   - Как молодым людям будет угодно, - ответил шофер, а потом все же спросил: - А деньги-то у вас есть?
   - За кого вы нас принимаете! - с упреком кинул Профессор.
   - Ладно, ладно, - буркнул шофер.
   - Его номер "ИА тридцать семь тридцать три" - заметил Эмиль.
   - Это очень важно, - сказал Профессор и записал цифру.
   - Не надо подъезжать так близко, - предупредил Крумбигель.
   - Хорошо, - пробормотал шофер.
   Они ехали теперь по Мотштрассе. Несколько прохожих остановились на тротуаре и с улыбкой глядели вслед такси с такой странной компанией.
   - Нагибайтесь, - скомандовал вдруг Густав: мальчишки тут же кинулись на пол машины, словно играли в кучу малу, и разобраться, где чья нога, а где чья рука, было уже невозможно.
   - А в чем дело? - спросил Профессор.
   - Да там впереди красный свет! Нам придется остановиться, но и то такси не успеет проскочить.
   И действительно, обе машины стояли гуськом друг за дружкой, ожидая, пока снова не загорится зеленый свет. Однако никто не видел, что во втором такси сидят пассажиры. Оно казалось свободным, так ловко ребята разместились на полу. Шофер обернулся и не смог не рассмеяться. И только когда проехали светофор, ребята осторожно снова выползли на сиденье.
   - Скорее бы он приехал, - сказал Профессор и посмотрел с неодобрением на счетчик. - Это удовольствие стоит уже восемьдесят пфеннигов.
   Не успел он это сказать, как первое такси, уже выехавшее на площадь Ноллендорф, вдруг остановилось перед гостиницей "Крейд". Второе также успело вовремя затормозить и теперь выжидало, что же будет дальше.
   Господин в котелке вылез, заплатил и исчез в дверях гостиницы.
   - Густав, скорее за ним! - взволнованно крикнул Профессор. - Если в гостинице есть черный ход, он улизнет от нас.
   Густав тут же ринулся за ним следом. А потом из машины вышли и остальные ребята. Счетчик набил марку. Эмиль заплатил, и тогда Профессор быстро повел свою команду через ворота в большой двор, расположенный за кинотеатром. Первым делом он отправил Крумбигеля для связи с Густавом.
   - Если наш тип решил поселиться здесь, в гостинице, нам здорово повезло, - сказал Эмиль. - Этот двор - идеальный штаб для сыщиков.
   - Да, со всеми современными удобствами, - подтвердил Профессор. - Метро - напротив, зеленые насаждения - чтобы прятаться, телефонные будки - чтобы держать связь. Лучшего места не найти.
   - Надеюсь, Густав не даст маху, - сказал Эмиль.
   - На него можно положиться, - ответил Миттенцвай-старший, - он куда более ловкий, чем кажется.
   - Что-то он долго не идет. Скорее бы! - воскликнул Профессор и сел на стул, который почему-то стоял посреди двора. Он был похож на Наполеона во время битвы под Лейпцигом.
   И вот тут появился наконец Густав.
   - Птичка попалась, - заявил он, потирая руки. - Он остановился в гостинице. Я видел, как он сел в лифт, и мальчишка-лифтер повез его наверх. Другого выхода в здании нет - я там все разнюхал. Если он не убежит по крыше, он попался в ловушку.
   - Крумбигель караулит? - спросил Профессор.
   - Еще бы!
   Миттенцваю-старшему выдали монетку, он побежал к автомату и позвонил Вторнику:
   - Алло, это ты, Вторник?
   - Да, Вторник слушает, - пробасил маленький Вторник в трубку.
   - Пароль "Эмиль"! Говорит старший Миттенцвай. Господин в котелке поселился в гостинице "Крейд" на площади Ноллендорф. Наша штаб-квартира расположена во дворе кинотеатра, ворота слева.
   Малыш Вторник все тщательно записывал, потом прочел свою запись вслух и спросил:
   - Вам нужно подкрепление?
   - Нет.
   - Было трудно?
   - Да нет, не особенно. Этот тип схватил такси, мы - другое и за ним, представляешь? А потом он здесь вышел. Взял номер и пока находится там. Небось, осматривает его - не спрятался ли кто под кроватью - и сам с собой играет в очко.
   - В каком он номере?
   - Пока еще не знаем. Но наверняка скоро выясним.
   - Как мне хочется быть с вами! Вот после каникул нам дадут сочинение на свободную тему, тогда я опишу эту историю.
   - Кто-нибудь уже звонил?
   - Нет, сдохнуть можно от скуки.
   - Ну, будь, малыш.
   - Желаю удачи, господа. Что я еще хотел сказать?.. Пароль "Эмиль"!
   - Пароль "Эмиль"! - ответил. Миттенцвай и побежал назад во двор.
   Было уже восемь вечера. Профессор пошел в гостиницу проверить караульный пост.
   - Сегодня мы его уж, видно, не поймаем, - с досадой сказал Густав.
   - И все же для нас самое лучшее, чтобы он поскорее лег спать, возразил Эмиль. - Потому что если он вздумает еще кататься в такси, шататься по ресторанам, отправиться на танцы или в театр, а может, чего доброго, проделать все это подряд, то где же нам взять деньги? Прикажете сделать заем у дружественной страны?
   Профессор вернулся, послал братьев Миттенцвай на площадь как связных и долго молчал, не участвуя в общем разговоре.
   - Надо выдумать какой-то хитрый способ, чтобы за ним получше следить, сказал он наконец. - Думайте все, думайте!
   Все долгое время сидели молча и думали.
   Вдруг раздалось тренканье велосипедного звоночка, и во двор вкатился маленький никелированный велосипед. Педали крутила девочка, а на багажнике примостился Блеуер.
   - Ура! - завопили оба.
   Эмиль вскочил, помог им слезть с велосипеда, восторженно потряс девочке руки и объяснил остальным:
   - Это моя кузина Пони-Шапочка.
   Профессор вежливо предложил Пони свой стул, и она села.
   - Ну и силен же ты, Эмиль! - сказала она. - Приехал в Берлин, и все у тебя завертелось, как в кино. Мы как раз собирались уже идти на вокзал Фридрихштрассе встречать следующий поезд из Нейштадта, но тут в дверь позвонил твой друг Блеуер и принес записку. Славный парень, кстати. Поздравляю.
   Блеуер стоял, выпятив грудь, и был красный как рак.
   - Ну, родители и бабушка никуда, конечно, не пошли, - рассказывала дальше Пони, - сидят себе дома и теряются в догадках, что с тобой случилось. Им мы, само собой, ничего не рассказали. Но я вышла вместе с Блеуером, сказала - провожу его до угла. И удрала сюда. Но мне тут же надо вернуться, не то они всю полицию поставят на ноги. Представляете, в тот же день исчезает и второй ребенок - нет, этого их нервы не выдержат!
   - Вот десять пфеннигов, которые вы мне дали на обратный путь, - гордо сказал Блеуер. - Мы их сэкономили.
   Профессор спрятал деньги.
   - Они злились? - спросил Эмиль.
   - Нисколько, - заверила его Пони. - Бабушка бегала по комнате и столько раз повторяла: "Мой внук Эмиль просто решил сперва заглянуть по дороге к президенту Гинденбургу", что мои родители в конце концов успокоились. Но завтра, надеюсь, вы эту птичку поймаете? А кто у вас Шерлок Холмс?
   - Вот он, - сказал Эмиль, - это Профессор.
   - Очень приятно, господин Профессор, наконец-то я познакомилась с настоящим сыщиком, - сказала Пони.
   Профессор смущенно улыбнулся и пробормотал что-то невнятное.
   - Вот вам мои карманные деньги, - продолжала Пони, - пятьдесят пять пфеннигов. Купите себе две сигары.
   Эмиль взял мелочь. Она сидела на стуле, как королева красоты, а мальчишки окружали ее, как судьи на конкурсе.
   - Теперь я смоюсь, - объявила Пони, - а завтра прикачу к вам с самого утра. Где вы будете спать? Как бы мне хотелось остаться здесь с вами! Я сварила бы вам кофе. Но что поделаешь! Девочке почему-то не полагается шататься по ночам. Вот так. До свиданья, господа! Спокойной ночи, Эмиль!
   Пони похлопала Эмиля по плечу, вскочила на свой велосипед, звякнула и укатила.
   Мальчики долго стояли, не в силах вымолвить ни слова.
   Первым обрел дар речи Профессор.
   - Колоссально! - выдавил он с трудом.
   Все остальные с ним согласились.
   Глава одиннадцатая
   В ГОСТИНИЦУ ПРОКРАДЫВАЕТСЯ ШПИОН
   Время тянулось медленно.
   Эмиль обошел все три поста и хотел было сменить кого-нибудь, но и Крумбигель и оба брата Миттенцвай отказались. Тогда Эмиль отважился добраться, крадучись, до гостиницы и даже заглянуть в холл. Во двор он вернулся в сильном волнении.
   - У меня такое чувство, что у нас все провалится, - сказал он. - Точно провалится, если ночью у нас не будет в гостинице своего человека. Правда, Крумбигель стоит на посту. Но стоит ему на мгновение отвернуть голову, и Грундайс тю-тю.
   - Легко тебе говорить! - крикнул Густав. - Не можем же мы подойти к портье и сказать: "Нам делать нечего, мы хотим посидеть немного у вас на лестнице". А тебе туда и близко подходить нельзя. Если этот негодяй вдруг почему-либо приоткроет дверь своего номера и увидит тебя, то все зря, нам крышка.
   - Я предлагаю совсем не то, - сказал Эмиль.
   - А что нее? - спросил Профессор.
   - В гостинице я видел мальчика. Он у них, видно, лифтер. А может, посыльный. Кто-нибудь из нас должен к нему пойти и рассказать, в чем дело. Ведь он наверняка знает в гостинице все ходы и выходы, он нам поможет.
   - Что ж, хорошо, - сказал Профессор. - Очень хорошо.
   У него была смешная привычка все оценивать: он словно расставлял всем отметки. За это его и прозвали Профессор.
   - Ай да Эмиль! Еще одна такая штука придет тебе в голову, и мы дадим тебе звание академика. Хитер, будто в Берлине родился! - воскликнул Густав.
   - Уж не воображаешь ли ты, что хитрые рождаются только в Берлине? возмутился Эмиль. Он был явно уязвлен в своем нойштадтском патриотизме. Нам вообще еще надо подраться.
   - Это еще почему? - спросил Профессор.
   - Он ужасно оскорбил мой выходной костюм.
   - Ваш матч мы отложим на завтра, - решил Профессор. - А может, и вообще отменим.
   - Знаешь, твой костюм не такой уж дурацкий, - примирительным тоном сказал Густав. - Я к нему привык. А подраться я всегда готов. Но учти: я здешний чемпион. Так что берегись!
   - Я у нас в школе тоже абсолютный чемпион. Почти, - заявил Эмиль.
   - Петухи настоящие, - сказал Профессор. - Собственно, я сам хотел пойти в гостиницу, но вас и минуту нельзя оставить вдвоем: вы тут же кидаетесь друг на друга.
   - Давай тогда я пойду, - предложил Густав.
   - Хорошо, иди ты! - сказал Профессор. - Поговори с лифтером. Но будь осторожен! Может, тебе что-нибудь и удастся. Главное, постарайся выяснить, в каком номере живет этот тип. Через час ты вернешься и нам все доложишь.
   Густав убежал.
   Профессор и Эмиль стояли у ворот и рассказывали друг другу о своих учителях. Потом Профессор объяснил Эмилю, как разбираться в иностранных машинах, которые проезжали мимо, и Эмиль быстро начал осваивать это дело. Потом они вместе съели бутерброд.
   Тем временем стало темно. Повсюду зажглись световые рекламы. Громыхало метро, гудели машины, дребезжали трамваи, ревели автобусы, позвякивали велосипедисты, - все эти звуки сливались в безумную мелодию ночного города. Из кафе доносилась танцевальная музыка. В кино начинался последний сеанс, и люди теснились у входа.
   - Такое большое дерево, как вон то, у метро, выглядит здесь странно, сказал Эмиль. - Кажется, оно заблудилось.
   Мальчик был так захвачен видом ночного Берлина, что на минуту забыл, почему он здесь, забыл, что у него украли сто сорок марок.
   - Мировой город! Кажется, что смотришь кино. Но не знаю, хотел бы я здесь жить всегда. В Нойштадте есть Верхний рынок и Нижний рынок, Вокзальная площадь, стадион у реки и площадка для игр в Азельском парке. Вот и все наши достопримечательности. Но знаешь, Профессор, мне этого хватает. Всегда этот праздничный шум по ночам... Тысячи улиц и площадей!.. Я заблудился бы... Представь себе, если бы вас не было и я стоял бы здесь совсем один. Прямо мороз по коже...
   - Ко всему привыкаешь, - сказал Профессор. - Я, наверно, не мог бы жить в Нойштадте, где всего три площади и Азельский парк...
   - Ко всему привыкаешь, - повторил Эмиль. - Но Берлин красив, спору нет. Здорово красив.
   - А твоя мама очень строгая? - спросил берлинский мальчик.
   - Моя мама? Строгая? - переспросил Эмиль. - Да что ты! Она мне все разрешает. Но я не делаю ничего такого. Ясно?
   - Нет, - честно признался Профессор, - мне это не ясно.
   - Не ясно? Ну, так послушай. У вас много денег?
   - Не знаю. Дома у нас о деньгах не говорят.
   - Думаю, если дома не говорят о деньгах, значит, их столько, что не надо считать.
   Профессор на минуту задумался, потом сказал:
   - Возможно.
   - Вот видишь. А мы с мамой часто говорим о деньгах. У нас их мало. Маме приходится все время подрабатывать, и все равно она не может свести концы с концами. Но когда мы идем всем классом на экскурсию, мама мне всегда дает не меньше денег, чем дают другим ребятам. А иногда даже больше.
   - Как же она может?
   - Не знаю, но она это делает. И я всегда приношу половину назад.
   - Она хочет, чтобы ты принес назад деньги?
   - Глупости! Но я хочу.
   - Понятно, - сказал Профессор. - Значит, вот как у вас обстоит дело.
   - Да. Именно так. И даже когда она мне разрешает пойти с Претшом за город - он живет в нашем доме на первом этаже - и гулять до девяти часов вечера, я возвращаюсь к семи. Потому что не хочу, чтобы она одна ужинала на кухне. А мама даже настаивает, чтобы я гулял со всеми допоздна. И знаешь, я как-то попробовал остаться подольше. Но оказалось, что удовольствие мне уже не доставляет удовольствия. И я вижу, что она все же рада, когда я рано прихожу домой.
   - Нет, - сказал Профессор, - у нас все совсем по-другому. Если я когда-нибудь приду домой вовремя, то наперед могу держать пари, что папы с мамой нет - они в гостях или в театре. Мы тоже недурно друг к другу относимся. Это точно. Но почти никогда не проводим время вместе.
   - А для нас это единственное удовольствие, которое нам по карману! Но я вовсе не маменькин сынок. А если кто так думает, то я живо докажу обратное своими кулаками. Понять это, кажется, немудрено.
   - Я уже понял.
   Мальчики постояли еще немного молча у ворот. Ночь спустилась на город. Мерцали звезды. Месяц косил одним глазом над железнодорожным полотном.
   Профессор откашлялся и спросил, не глядя на товарища:
   - Вы, наверно, очень другу друга любите?
   - Очень, - ответил Эмиль.
   Глава двенадцатая
   МАЛЬЧИШКА-ЛИФТпР В ЗЕЛпНОЙ ЛИВРЕЕ
   Около десяти вечера во двор кинотеатра вступило подразделение резервного отряда, чтобы доставить провиант (бутербродов было столько, что ими можно было бы накормить голодающие народы) и получить новые распоряжения. Профессор был возмущен их появлением и заявил, что им здесь нечего делать: их задача - дежурить на Никельсбургской площади и ждать связного Трауготта.
   - Не будь таким вредным, - сказал Петцольд. - Мы просто умираем от любопытства: мы ведь не знаем, что здесь у вас происходит.
   - Мы вообще думали, с вами случилась беда, потому что Трауготт к нам ни разу не прибегал, - добавил Герольд извиняющимся тоном.
   - Сколько народу осталось на площади? - спросил Эмиль.
   - Четверо или трое, - ответил Фридрих Первый.
   - Возможно, только двое, - уточнил Герольд.
   - Больше не расспрашивай, - завопил в бешенстве Профессор, - а то еще выяснится, что там вообще никого не осталось.