Страница:
– Я принес аптечку! – закричал Скотт, врываясь в кухню. Он тут же замер на пороге, когда увидел Сьюзен, обнимающую Шарлотту. – Что случилось?
– Тебе сейчас лучше увести сестру, – спокойно сказала Сьюзен. – Я сама справлюсь с профессором Бьюинсом.
Мальчик быстро понял ситуацию и мягко взял сестру за руку.
– Пойдем, Лотти, – тихо сказал он.
– Нет, я останусь. Ей понадобится помощь. Ты же знаешь папу! – заупрямилась Шарлотта.
– Но ведь тебе плохо! Я не хочу, чтобы еще и ты упала в обморок и обожгла себе что-нибудь! – воскликнул Скотт.
– Со мной все в порядке, – отчеканила Шарлотта и отстранилась от брата. – Это была минутная слабость. Я в состоянии помочь моему отцу.
– Прекращайте спорить! – прикрикнула на них Сьюзен. – Сейчас не время для этого!
Две пары одинаковых серых глаз внимательно посмотрели на нее. Брат и сестра молча переглянулись и одинаковым движением вскинули подбородки.
– Что нужно делать? – с самым упрямым видом спросила Шарлотта.
Сьюзен с облегчением перевела дух. Она одержала еще одну маленькую победу: дети признали в ней лидера и согласились слушаться ее распоряжений. По крайней мере, в ближайшее время.
– Скотт, помоги мне снять с твоего отца этот ужасный халат. И осторожнее с рукавами. Еще лучше, если мы его вообще разрежем. Можно это сделать?
Дети переглянулись.
– С удовольствием! – мрачно сказала Шарлотта и вытащила из кухонного стола ножницы.
– Отлично, тогда ты, Шарлотта, разрежешь рукава. Мы должны посмотреть, как сильно он обжегся. Может быть, придется вызывать «скорую». А я пока найду мазь от ожогов.
К счастью, Бьюинс не сильно навредил себе, и уже через десять минут все ожоги были покрыты толстым слоем мази и забинтованы. Сам же виновник беспокойства не проявлял совершенно никаких эмоций. Он даже ни разу не поморщился от боли. Тело его было на кухне, а дух где-то в совершенно другом месте, а может быть, и времени.
– Слава богу! – облегченно выдохнула Сьюзен. – Я думала, все будет гораздо хуже.
– Что мы будем делать теперь? – спросил бледный от пережитого волнения Скотт.
– Теперь ты поможешь мне его вымыть. Шарлотта, ты можешь поменять белье на постели отца?
Девочка утвердительно кивнула.
– Вот и отлично. Тогда, милая, иди займись этим.
Шарлотта вновь кивнула.
– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила Сьюзен.
– Он наверняка хотел принести ей чай! – срывающимся голосом сказала она.
– Кому ей? – не сразу поняла Сьюзен.
– Кароле! – мрачно ответил Скотт.
– При чем здесь какая-то Карола?
– Карола – это наша мать, – растолковала ей Шарлотта.
– Почему же вы ее называете по имени? – удивилась Сьюзен.
С каждой минутой ей все меньше нравилось то, что происходит в этом доме.
Скотт только пожал плечами.
– Она всегда требовала, чтобы мы звали ее по имени.
– Папа всегда, когда мы заняты, пытается отнести ей чай, – неестественно спокойным голосом сказала Шарлотта.
– Но ведь вашей матери здесь нет! – опешила Сьюзен.
– Для него есть.
– Для него нет нас, – с горечью в голосе продолжил Скотт.
– Все! Хватит на сегодня печальных мыслей! – распорядилась Сьюзен, хлопнув в ладоши. Она почувствовала, что вот-вот разрыдается.
Шарлотта кивнула и пошла готовить отцу постель.
– Давай-ка, Скотт, отведем его в ванную, – предложила Сьюзен.
– Я несколько раз пытался уговорить его помыться, но не мог с ним справится! – признался Скотт.
– Теперь нас двое, – невозмутимо заметила Сьюзен. – Надеюсь, ты сможешь его побрить? У меня это точно не получится!
– Но ведь вы же не можете мыть его, – пробормотал покрасневший мальчик.
– Послушай, ты ведь взрослый парень и знаешь, откуда берутся дети. Так вот, мне двадцать четыре года, неужели ты думаешь, что я не знаю, как устроены мужчины?
Скотт смутился и покраснел, но зато перестал задавать вопросы, которые смущали и саму Сьюзен.
Через полчаса они вывели из ванной приведенного в приличный вид профессора Бьюинса.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Сьюзен. – Он почти такой же, каким я его помню!
– Почему же почти? – поинтересовался Скотт, укладывая отца в чистую постель.
– Потому что профессор Бьюинс никогда не смотрел на нас такими пустыми глазами, – тихо ответила Сьюзен. – Мне кажется, что на сегодня нам всем хватит переживаний. Предлагаю что-нибудь перекусить и лечь спать.
– Отлично, – без всякого энтузиазма согласились дети.
– Тогда давайте спустимся в кухню, я все приготовлю, а вы просто посидите со мной. Я ведь не знаю, что и где у вас лежит!
– А у нас почти ничего не лежит! – хихикнула Шарлотта.
– То есть?
– Мы уже давно не ходили в магазин, – пояснил Скотт. – Боюсь, ужин вам будет не из чего приготовить.
– Есть яйца и молоко? – спросила Сьюзен.
– Только скисшее.
– А мука?
– Есть, – подумав, сказала Шарлотта.
– Этого вполне достаточно. Обещаю вам царский пир!
Сьюзен быстро и без проблем приготовила оладьи и нашла в холодильнике баночку джема и малинового сиропа, а заодно и неоткрытый пакет молока с не истекшим сроком годности. Дети следили за ее действиями голодными глазами. Наконец она поставила тарелки на стол и улыбнулась им.
– Ну что же вы сидите? Ешьте!
Через пять минут тарелки опустели, и сытые и разморенные дети откинулись на спинки стульев.
– Думаю, вам стоит сейчас принять душ и отправиться на боковую, – предложила Сьюзен.
Скотт и Шарлотта дружно кивнули и медленно пошли из кухни. Сьюзен быстро перемыла посуду и решила проверить, как себя чувствуют дети. Она вышла в прихожую и прислушалась к тому, что происходит наверху. Все было тихо.
Сьюзен улыбнулась и поднялась по лестнице. Она увидела две двери, за которыми могли находиться только детские: судя по плакатам и предупредительным знакам на них. За первой в свете ночника беспокойно спала Шарлотта. Сьюзен поправила одеяло и поцеловала девочку. Она не знала, приняла бы эту ласку бодрствующая Шарлотта, но во сне девочка сразу же затихла и уснула гораздо спокойнее.
Со Скоттом у меня этот номер не пройдет! – с усмешкой подумала Сьюзен.
Она отворила вторую дверь. Как Сьюзен и предполагала, Скотт не спал, но старательно делал вид, что читает книгу.
– Привет, почему не спишь? – спросила Сьюзен.
– Не спится, – пожал он плечами. – Как Шарлотта?
– Уже уснула.
Сьюзен осторожно присела на край кровати и взяла книгу из рук Скотта.
– У тебя был тяжелый день. Мне кажется, что было бы лучше сейчас постараться уснуть.
– Я отнес ваш чемодан в комнату для гостей, – сказал Скотт, ложась на подушку.
– Спасибо, – поблагодарила его Сьюзен.
– А день был таким же, как и все эти чертовы последние полгода!
– Не выражайтесь, сэр! – одернула его Сьюзен. – Все же вы в обществе дамы.
– Простите, – пробормотал он.
– Тебе было тяжело, Скотт, но теперь станет легче. – Сьюзен улыбнулась ему. – Просто поверь мне.
Скотт улыбнулся в ответ, но промолчал. Сьюзен встала с кровати и пошла к двери. На самом пороге Скотт окликнул ее:
– Мисс!
– Что?
– Я так и не спросил, как вас зовут.
– Сьюзен Барбьери, приятно познакомиться.
– Значит, Сью?
– В вашем доме всем принято давать сокращенные имена? – поинтересовалась она. – Шарлотта – Лотти, а как же тебя зовут? Ско – вождь племени апачей?
Скотт улыбнулся смущенно – так, словно разучился это делать.
– Нет, меня все зовут Скоттом. Я ведь несу ответственность за сестру, не могу же я пользоваться прозвищем!
Сьюзен почувствовала, как ее сердце сжалось от боли за этого мальчика, который принял на себя мужские обязанности задолго до того времени, как стал мужчиной.
– Спи спокойно, Скотт, – пожелала ему Сьюзен. – Теперь тебе не о чем волноваться.
Она прикрыла за собой дверь и вышла. Уже через пять минут, когда Сьюзен проходила мимо его комнаты, оттуда доносилось лишь тихое сопение.
4
5
– Тебе сейчас лучше увести сестру, – спокойно сказала Сьюзен. – Я сама справлюсь с профессором Бьюинсом.
Мальчик быстро понял ситуацию и мягко взял сестру за руку.
– Пойдем, Лотти, – тихо сказал он.
– Нет, я останусь. Ей понадобится помощь. Ты же знаешь папу! – заупрямилась Шарлотта.
– Но ведь тебе плохо! Я не хочу, чтобы еще и ты упала в обморок и обожгла себе что-нибудь! – воскликнул Скотт.
– Со мной все в порядке, – отчеканила Шарлотта и отстранилась от брата. – Это была минутная слабость. Я в состоянии помочь моему отцу.
– Прекращайте спорить! – прикрикнула на них Сьюзен. – Сейчас не время для этого!
Две пары одинаковых серых глаз внимательно посмотрели на нее. Брат и сестра молча переглянулись и одинаковым движением вскинули подбородки.
– Что нужно делать? – с самым упрямым видом спросила Шарлотта.
Сьюзен с облегчением перевела дух. Она одержала еще одну маленькую победу: дети признали в ней лидера и согласились слушаться ее распоряжений. По крайней мере, в ближайшее время.
– Скотт, помоги мне снять с твоего отца этот ужасный халат. И осторожнее с рукавами. Еще лучше, если мы его вообще разрежем. Можно это сделать?
Дети переглянулись.
– С удовольствием! – мрачно сказала Шарлотта и вытащила из кухонного стола ножницы.
– Отлично, тогда ты, Шарлотта, разрежешь рукава. Мы должны посмотреть, как сильно он обжегся. Может быть, придется вызывать «скорую». А я пока найду мазь от ожогов.
К счастью, Бьюинс не сильно навредил себе, и уже через десять минут все ожоги были покрыты толстым слоем мази и забинтованы. Сам же виновник беспокойства не проявлял совершенно никаких эмоций. Он даже ни разу не поморщился от боли. Тело его было на кухне, а дух где-то в совершенно другом месте, а может быть, и времени.
– Слава богу! – облегченно выдохнула Сьюзен. – Я думала, все будет гораздо хуже.
– Что мы будем делать теперь? – спросил бледный от пережитого волнения Скотт.
– Теперь ты поможешь мне его вымыть. Шарлотта, ты можешь поменять белье на постели отца?
Девочка утвердительно кивнула.
– Вот и отлично. Тогда, милая, иди займись этим.
Шарлотта вновь кивнула.
– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила Сьюзен.
– Он наверняка хотел принести ей чай! – срывающимся голосом сказала она.
– Кому ей? – не сразу поняла Сьюзен.
– Кароле! – мрачно ответил Скотт.
– При чем здесь какая-то Карола?
– Карола – это наша мать, – растолковала ей Шарлотта.
– Почему же вы ее называете по имени? – удивилась Сьюзен.
С каждой минутой ей все меньше нравилось то, что происходит в этом доме.
Скотт только пожал плечами.
– Она всегда требовала, чтобы мы звали ее по имени.
– Папа всегда, когда мы заняты, пытается отнести ей чай, – неестественно спокойным голосом сказала Шарлотта.
– Но ведь вашей матери здесь нет! – опешила Сьюзен.
– Для него есть.
– Для него нет нас, – с горечью в голосе продолжил Скотт.
– Все! Хватит на сегодня печальных мыслей! – распорядилась Сьюзен, хлопнув в ладоши. Она почувствовала, что вот-вот разрыдается.
Шарлотта кивнула и пошла готовить отцу постель.
– Давай-ка, Скотт, отведем его в ванную, – предложила Сьюзен.
– Я несколько раз пытался уговорить его помыться, но не мог с ним справится! – признался Скотт.
– Теперь нас двое, – невозмутимо заметила Сьюзен. – Надеюсь, ты сможешь его побрить? У меня это точно не получится!
– Но ведь вы же не можете мыть его, – пробормотал покрасневший мальчик.
– Послушай, ты ведь взрослый парень и знаешь, откуда берутся дети. Так вот, мне двадцать четыре года, неужели ты думаешь, что я не знаю, как устроены мужчины?
Скотт смутился и покраснел, но зато перестал задавать вопросы, которые смущали и саму Сьюзен.
Через полчаса они вывели из ванной приведенного в приличный вид профессора Бьюинса.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Сьюзен. – Он почти такой же, каким я его помню!
– Почему же почти? – поинтересовался Скотт, укладывая отца в чистую постель.
– Потому что профессор Бьюинс никогда не смотрел на нас такими пустыми глазами, – тихо ответила Сьюзен. – Мне кажется, что на сегодня нам всем хватит переживаний. Предлагаю что-нибудь перекусить и лечь спать.
– Отлично, – без всякого энтузиазма согласились дети.
– Тогда давайте спустимся в кухню, я все приготовлю, а вы просто посидите со мной. Я ведь не знаю, что и где у вас лежит!
– А у нас почти ничего не лежит! – хихикнула Шарлотта.
– То есть?
– Мы уже давно не ходили в магазин, – пояснил Скотт. – Боюсь, ужин вам будет не из чего приготовить.
– Есть яйца и молоко? – спросила Сьюзен.
– Только скисшее.
– А мука?
– Есть, – подумав, сказала Шарлотта.
– Этого вполне достаточно. Обещаю вам царский пир!
Сьюзен быстро и без проблем приготовила оладьи и нашла в холодильнике баночку джема и малинового сиропа, а заодно и неоткрытый пакет молока с не истекшим сроком годности. Дети следили за ее действиями голодными глазами. Наконец она поставила тарелки на стол и улыбнулась им.
– Ну что же вы сидите? Ешьте!
Через пять минут тарелки опустели, и сытые и разморенные дети откинулись на спинки стульев.
– Думаю, вам стоит сейчас принять душ и отправиться на боковую, – предложила Сьюзен.
Скотт и Шарлотта дружно кивнули и медленно пошли из кухни. Сьюзен быстро перемыла посуду и решила проверить, как себя чувствуют дети. Она вышла в прихожую и прислушалась к тому, что происходит наверху. Все было тихо.
Сьюзен улыбнулась и поднялась по лестнице. Она увидела две двери, за которыми могли находиться только детские: судя по плакатам и предупредительным знакам на них. За первой в свете ночника беспокойно спала Шарлотта. Сьюзен поправила одеяло и поцеловала девочку. Она не знала, приняла бы эту ласку бодрствующая Шарлотта, но во сне девочка сразу же затихла и уснула гораздо спокойнее.
Со Скоттом у меня этот номер не пройдет! – с усмешкой подумала Сьюзен.
Она отворила вторую дверь. Как Сьюзен и предполагала, Скотт не спал, но старательно делал вид, что читает книгу.
– Привет, почему не спишь? – спросила Сьюзен.
– Не спится, – пожал он плечами. – Как Шарлотта?
– Уже уснула.
Сьюзен осторожно присела на край кровати и взяла книгу из рук Скотта.
– У тебя был тяжелый день. Мне кажется, что было бы лучше сейчас постараться уснуть.
– Я отнес ваш чемодан в комнату для гостей, – сказал Скотт, ложась на подушку.
– Спасибо, – поблагодарила его Сьюзен.
– А день был таким же, как и все эти чертовы последние полгода!
– Не выражайтесь, сэр! – одернула его Сьюзен. – Все же вы в обществе дамы.
– Простите, – пробормотал он.
– Тебе было тяжело, Скотт, но теперь станет легче. – Сьюзен улыбнулась ему. – Просто поверь мне.
Скотт улыбнулся в ответ, но промолчал. Сьюзен встала с кровати и пошла к двери. На самом пороге Скотт окликнул ее:
– Мисс!
– Что?
– Я так и не спросил, как вас зовут.
– Сьюзен Барбьери, приятно познакомиться.
– Значит, Сью?
– В вашем доме всем принято давать сокращенные имена? – поинтересовалась она. – Шарлотта – Лотти, а как же тебя зовут? Ско – вождь племени апачей?
Скотт улыбнулся смущенно – так, словно разучился это делать.
– Нет, меня все зовут Скоттом. Я ведь несу ответственность за сестру, не могу же я пользоваться прозвищем!
Сьюзен почувствовала, как ее сердце сжалось от боли за этого мальчика, который принял на себя мужские обязанности задолго до того времени, как стал мужчиной.
– Спи спокойно, Скотт, – пожелала ему Сьюзен. – Теперь тебе не о чем волноваться.
Она прикрыла за собой дверь и вышла. Уже через пять минут, когда Сьюзен проходила мимо его комнаты, оттуда доносилось лишь тихое сопение.
4
Это ужасно, но я полюбила этих детей, так же, как и их отца! – подумала Сьюзен, вставая под душ. Как только они выдержали такое испытание? Неудивительно, что они готовы теперь впустить в дом совершенно незнакомого человека, лишь бы не оставаться один на один с сумасшедшим отцом. Видеть изо дня в день, как он все глубже погружается в мир мечты и иллюзии. Постоянно жить в напряжении, думая о том, не сорвется ли он и не попытается ли еще раз наложить на себя руки. Бедные дети!
Сьюзен почувствовала, как по ее щеке катиться слеза.
Я должна сделать все, чтобы помочь им пережить эти черные дни. Я уверена, пройдет еще несколько дней, и мистер Бьюинс придет в себя. Он сильный человек и прекрасный ученый, а значит, не сможет жить без своей науки. Может быть, подкинуть ему кое-что из материалов, которые Джон привез из последней экспедиции? Там есть очень интересные папирусы. И уж если они не заинтересуют профессора, я не знаю, как заставить его вернуться в этот мир!
Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.
Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж… А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов… Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу… Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.
Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.
Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».
Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды… Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!
Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.
И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:
– Папочка, не нужно, папочка!..
Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.
Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.
– Он опять хотел сделать это… – пробормотала она.
– Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!
Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.
Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.
Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.
Как только ей это удалось, Сьюзен сразу же, действуя исключительно по наитию, размахнулась и ударила профессора кулаком. Она попала в скулу, и Бьюинс закачался и тихо застонал от боли.
Он недоуменно посмотрел на Сьюзен. В его глазах плескалась обида ребенка, который не понимал, за что его так жестоко наказывают.
– Так делать нельзя! – жестко сказала Сьюзен. – Вы сейчас же ложитесь спать.
Она взяла профессора за руку и уложила в кровать.
– Вы тихо лежите и спите. Нельзя ничего ломать. Вы все поняли?
Профессор только подавленно кивнул.
– Вот и отлично! Вы просто молодец! – Сьюзен осторожно похлопала его по щеке. – А теперь спать!
Когда она повернулась, на нее смотрели две пары совершенно серых глаз.
– Скотт, – совершенно спокойно сказала Сьюзен, – немедленно отойди оттуда! У тебя голые ноги, ты можешь пораниться. Не хочу в два часа ночи возиться с твоими ранами.
Мальчик ошеломленно посмотрел на нее, но все же послушался. Он осторожно отошел к Сьюзен и сестре, опасливо посматривая на безмятежно спящего отца.
– Думаю, нам всем стоит уйти отсюда и дать вашему отцу возможность спокойно спать. – Она поманила за собой Шарлотту и Скотта и вышла за дверь.
Жестом Сьюзен указала на дверь спальни Скотта, предлагая всем войти туда.
– Что здесь происходит? – сердито спросила она, когда за Шарлоттой закрылась дверь.
– Пап опять начал делать это! – воскликнула Шарлотта.
– Ничего он не делает! – сердито прикрикнул на нее брат.
– Не кричи на сестру! – велела ему Сьюзен. – Ты же видишь, она очень расстроена. Предлагаю всем успокоиться и тогда ты, Скотт, все нам объяснишь. Идет?
Скотт хмуро кивнул.
– Вот и отлично. Так что же произошло?
– Просто отец иногда приходит в себя, понимает, что Каролы нет. Но, вероятно, просветление наступает не полное. Тогда он начинает все вокруг крушить и кричит, что никогда не сможет ее простить.
– И часто с ним такое бывало?
– Всего два или три раза. – Скотт пожал плечами. – Но сегодня он особенно разбушевался.
– Я… я думала, он опять хочет… – Шарлотта шмыгнула носом и утерла мокрые дорожки слез со щек.
Сьюзен, повинуясь порыву, прижала светлую голову девочки к своей груди и принялась ее успокаивать, осторожно покачивая Шарлотту.
– Ну же, все в порядке, Лотти! Сейчас ты пойдешь в ванную и умоешься. Ты же не хочешь, чтобы завтра утром твои глаза опухли и были красными, как вишни?
Сьюзен осторожно выпустила Шарлотту из своих объятий и позволила девочке отправиться в ванную. Как только Шарлотта вышла за дверь, Сьюзен повернулась к Скотту и тихо спросила:
– Что происходит с Шарлоттой? Что опять может сделать мистер Бьюинс? И почему она впадает в ступор, как только с ним что-то не так?
– Шарлотта нашла папу в ванной, когда он перерезал себе вены, – совершенно спокойно ответил мальчик, но в его серых глазах горело пламя.
– Ты осуждаешь отца? – осторожно спросила Сьюзен.
– Он не мог так с ней поступить! Шарлотта еще слишком мала, чтобы перенести такое! Сначала Карола начала открыто приводить в дом своих любовников, а теперь еще и папа выкидывает фортели!
– Это очень плохое слово, Скотт, – автоматически сделала замечание Сьюзен. – В подобных случаях лучше говори «выходка». Хотя вообще не стоит употреблять это выражение. – Сьюзен немного помолчала и, собравшись с мыслями, выразила свою тревогу: – Я очень боюсь за Шарлотту. Она сегодня чуть не впала в такое же состояние, как и ее отец.
– Если бы не вы, я бы не успел ей помочь, – признался Скотт.
– Если это спасибо, то я для того к вам и пришла, чтобы помогать.
– Вы случайно не фея-крестная из сказки, мисс? – Он с трудом, словно разучился делать это за многие месяцы постоянной тревоги, улыбнулся.
Сьюзен весело рассмеялась. Не все потеряно, если эти дети могут еще шутить.
– Мне кажется, что всем нам стоит постараться как можно быстрее привести профессора Бьюинса в нормальное состояние. И не только ради него, но и ради вас.
– Он не должен был приходить в такое состояние, чтобы мы вынуждены были приводить его в чувство! – выкрикнул, вновь раздражаясь, Скотт.
– Перестань, – устало попросила его Сьюзен. – Только Господь может судить людей за их поступки. И даже он всегда дает нам шанс раскаяться. Во всяком случае, так мне говорили в воскресной школе.
– И вы этому верите?
– Да, Скотт, я верю в это. Никто не имеет права осуждать другого. Твой отец сейчас страдает так сильно, что мы можем лишь сочувствовать ему и уж точно не обижаться на него.
– Значит, я должен простить ему то, что он бросил нас с Шарлоттой в тот момент, когда ушла Карола? Простить ему попытку самоубийства? Простить ему ночные кошмары Шарлотты?
– Вот когда он придет в себя, ты сможешь рассказать ему обо всем этом. Но сейчас, Скотт, есть ли в этом смысл? Твой отец все равно тебя не услышит.
– Сейчас он не мой отец. Мой отец всегда был веселым. Он любил нас, старался поддержать, всегда внимательно выслушивал. Нет, сейчас он просто похож на отца, но не отец!
– Вот видишь! Так как же ты можешь на него обижаться?
– Вы все вывернули на изнанку, мисс! – то ли с восхищением, то ли с негодованием заметил Скотт.
Сьюзен лишь пожала плечами.
– Кстати, называй меня по имени.
– Сью? – усмехнувшись, уточнил мальчик.
– Если тебе так нравится.
В комнату вошла умывшаяся Шарлотта. Скотт тут же вскочил с кровати и с трогательной заботой усадил сестру. Он нежно обнял девочку за плечи и прижал ее к себе.
– Лотти, думаю тебе пора познакомиться с нашей доброй феей. Ее зовут Сью.
Шарлотта бледно улыбнулась и прижалась к брату. Сьюзен почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она отвернулась и сделала вид, что рассматривает плакаты, которыми были оклеены все стены комнаты Скотта.
– Ладно, мне кажется, что нам сегодня все же стоит попытаться уснуть, – пробормотала она, не в силах справиться с волнением.
– Я не буду спать одна! – взвизгнула Шарлотта.
– Тогда, думаю, мне стоит принести сюда твое одеяло. Никто не хочет горячего молока?
Дети дружно скривились.
– Совершенно зря! – заметила Сьюзен. – Я видела у вас малиновый сироп… Вы даже представить не можете, насколько вкусным может быть молоко с малиновым сиропом!
Скотт и Шарлотта переглянулись.
– В общем, – резюмировала Сьюзен, – я сейчас вернусь!
Она спустилась в кухню и согрела молоко, добавив в него сироп. Сьюзен надеялась, что горячее питье поможет детям расслабиться и уснуть.
По пути к спальне Скотта Сьюзен чуть не упала на темной лестнице, но все же сумела справиться с балансирующими на подносе чашками.
– Вот и молоко! – весело воскликнула она.
Скотт и Шарлотта уже удобно устроились на широкой кровати. Сьюзен с удивлением увидела, что посередине между ними лежат ее подушка и одеяло.
– Что это значит? – ошеломленно спросила она.
– Мы боимся спать одни, – разъяснила Шарлотта.
– Вас двое, – поправила ее Сьюзен.
– Ну, пожалуйста, Сью! – попросил Скотт и скосил глаза на сестру, как бы давая понять, что это только страх Шарлотты.
– Хорошо, – согласилась Сьюзен. – Я слишком устала, чтобы пытаться вас переупрямить, а потом еще и переносить свою постель. Но молоко все же придется выпить!
Дети молча взяли по чашке и начали сосредоточенно пить молоко. Сьюзен прыснула, когда сквозь гримасу отвращения на их мордашках проступило сначала удивление, а потом восторг.
– Вот уж не думал, что это может быть вкусно! – воскликнул Скотт.
– Значит, ты никогда не пил молочных коктейлей, – рассмеялась Сьюзен. – А теперь подвиньтесь-ка, чтобы я могла лечь. И выключи свет, Шарлотта.
Сьюзен удобно устроилась на большой кровати Скотта. К ней сразу же с двух сторон прижались дети. Она осторожно, словно боялась их спугнуть, раскрыла руки и обняла их за плечи, понимая, что не только Шарлотта сегодня испугалась. Но она слишком хорошо знала мальчишек, чтобы пытаться добиться этого признания и у Скотта.
Если ему проще все свалить на сестру, ну что ж, с улыбкой подумала Сьюзен. Главное, что они согласились принять не только мою помощь, но и мою любовь. Сьюзен прислушалась к детскому дыханию. Измученные бесконечным днем, они сразу же уснули в ее теплых и нежных объятиях.
Интересно, этих детей хоть иногда обнимала мать? Мне почему-то кажется, что Бьюинс был для них и отцом, и матерью. Как много им пришлось пережить за их маленькую жизнь!
Сьюзен улыбнулась и осторожно наклонилась к Шарлотте, чтобы поцеловать девочку в лоб.
В этот момент мальчик беспокойно зашевелился, и Сьюзен сразу же поспешила его успокоить, осторожно прикоснувшись к его лбу.
– Спи, мой дорогой, – пробормотала она.
Скотт затих и, как показалось Сьюзен, улыбнулся.
Как хорошо, когда дети спят. Я только надеюсь, подумала она, что сегодня в своих снах они увидят что-то хорошее. Надо будет утром у них спросить.
Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Она часто просыпалась ночью, чтобы сказать Скотту или Шарлотте что-то успокаивающее, когда они начинали что-то бормотать или просто беспокойно спали. Но это не только не раздражало Сьюзен, а наоборот, приносило ей удовольствие. Ей нравилось чувствовать возле себя тепло их тел, понимать, что им очень нужна ее ласка и любовь.
Не важно, что случится в конце всей этой истории, сквозь сон подумала Сьюзен, в очередной раз поправляя, оделяло на Шарлотте, главное, этой ночью я поняла, что такое материнство. Поняла, почему мама, несмотря ни на что, родила нас, четверых. Но с меня пока что довольно и этой пары. Что-то мне подсказывает, что у детей характер отца, а это значит, что легкая жизнь меня не ждет. Если бы только он мог хоть как-то мне помочь! Если бы только он понял, как много они стали значить для меня всего за один вечер! Как же мне хочется, чтобы ты, Бернард Бьюинс, пришел в себя и помог мне сделать всех вас счастливыми! Только тогда я сама смогу быть счастлива…
Сьюзен представила, как на семейном снимке одна рука Бернарда лежит на ее плече, а другая – на плече Шарлотты. Скотт же с серьезным видом стоит рядом, но все же по-детски доверчиво прижимается к Сьюзен.
В конце концов, это мои мечты! О чем хочу, о том и мечтаю! – подумала Сьюзен. Да, этого никогда не будет, но хотя бы пофантазировать я могу? Надоело быть реалисткой. Хочу мечтать о том, как мы с Бернардом будем счастливы. Как я решусь назвать его по имени не только в мечтах…
Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Проснулась она от того, что кто-то над ее ухом хрипло пробормотал:
– Кто вы такая, черт возьми?! И что вы делаете в моем доме?
Сьюзен почувствовала, как по ее щеке катиться слеза.
Я должна сделать все, чтобы помочь им пережить эти черные дни. Я уверена, пройдет еще несколько дней, и мистер Бьюинс придет в себя. Он сильный человек и прекрасный ученый, а значит, не сможет жить без своей науки. Может быть, подкинуть ему кое-что из материалов, которые Джон привез из последней экспедиции? Там есть очень интересные папирусы. И уж если они не заинтересуют профессора, я не знаю, как заставить его вернуться в этот мир!
Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.
Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж… А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов… Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу… Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.
Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.
Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».
Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды… Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!
Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.
И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:
– Папочка, не нужно, папочка!..
Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.
Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.
– Он опять хотел сделать это… – пробормотала она.
– Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!
Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.
Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.
Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.
Как только ей это удалось, Сьюзен сразу же, действуя исключительно по наитию, размахнулась и ударила профессора кулаком. Она попала в скулу, и Бьюинс закачался и тихо застонал от боли.
Он недоуменно посмотрел на Сьюзен. В его глазах плескалась обида ребенка, который не понимал, за что его так жестоко наказывают.
– Так делать нельзя! – жестко сказала Сьюзен. – Вы сейчас же ложитесь спать.
Она взяла профессора за руку и уложила в кровать.
– Вы тихо лежите и спите. Нельзя ничего ломать. Вы все поняли?
Профессор только подавленно кивнул.
– Вот и отлично! Вы просто молодец! – Сьюзен осторожно похлопала его по щеке. – А теперь спать!
Когда она повернулась, на нее смотрели две пары совершенно серых глаз.
– Скотт, – совершенно спокойно сказала Сьюзен, – немедленно отойди оттуда! У тебя голые ноги, ты можешь пораниться. Не хочу в два часа ночи возиться с твоими ранами.
Мальчик ошеломленно посмотрел на нее, но все же послушался. Он осторожно отошел к Сьюзен и сестре, опасливо посматривая на безмятежно спящего отца.
– Думаю, нам всем стоит уйти отсюда и дать вашему отцу возможность спокойно спать. – Она поманила за собой Шарлотту и Скотта и вышла за дверь.
Жестом Сьюзен указала на дверь спальни Скотта, предлагая всем войти туда.
– Что здесь происходит? – сердито спросила она, когда за Шарлоттой закрылась дверь.
– Пап опять начал делать это! – воскликнула Шарлотта.
– Ничего он не делает! – сердито прикрикнул на нее брат.
– Не кричи на сестру! – велела ему Сьюзен. – Ты же видишь, она очень расстроена. Предлагаю всем успокоиться и тогда ты, Скотт, все нам объяснишь. Идет?
Скотт хмуро кивнул.
– Вот и отлично. Так что же произошло?
– Просто отец иногда приходит в себя, понимает, что Каролы нет. Но, вероятно, просветление наступает не полное. Тогда он начинает все вокруг крушить и кричит, что никогда не сможет ее простить.
– И часто с ним такое бывало?
– Всего два или три раза. – Скотт пожал плечами. – Но сегодня он особенно разбушевался.
– Я… я думала, он опять хочет… – Шарлотта шмыгнула носом и утерла мокрые дорожки слез со щек.
Сьюзен, повинуясь порыву, прижала светлую голову девочки к своей груди и принялась ее успокаивать, осторожно покачивая Шарлотту.
– Ну же, все в порядке, Лотти! Сейчас ты пойдешь в ванную и умоешься. Ты же не хочешь, чтобы завтра утром твои глаза опухли и были красными, как вишни?
Сьюзен осторожно выпустила Шарлотту из своих объятий и позволила девочке отправиться в ванную. Как только Шарлотта вышла за дверь, Сьюзен повернулась к Скотту и тихо спросила:
– Что происходит с Шарлоттой? Что опять может сделать мистер Бьюинс? И почему она впадает в ступор, как только с ним что-то не так?
– Шарлотта нашла папу в ванной, когда он перерезал себе вены, – совершенно спокойно ответил мальчик, но в его серых глазах горело пламя.
– Ты осуждаешь отца? – осторожно спросила Сьюзен.
– Он не мог так с ней поступить! Шарлотта еще слишком мала, чтобы перенести такое! Сначала Карола начала открыто приводить в дом своих любовников, а теперь еще и папа выкидывает фортели!
– Это очень плохое слово, Скотт, – автоматически сделала замечание Сьюзен. – В подобных случаях лучше говори «выходка». Хотя вообще не стоит употреблять это выражение. – Сьюзен немного помолчала и, собравшись с мыслями, выразила свою тревогу: – Я очень боюсь за Шарлотту. Она сегодня чуть не впала в такое же состояние, как и ее отец.
– Если бы не вы, я бы не успел ей помочь, – признался Скотт.
– Если это спасибо, то я для того к вам и пришла, чтобы помогать.
– Вы случайно не фея-крестная из сказки, мисс? – Он с трудом, словно разучился делать это за многие месяцы постоянной тревоги, улыбнулся.
Сьюзен весело рассмеялась. Не все потеряно, если эти дети могут еще шутить.
– Мне кажется, что всем нам стоит постараться как можно быстрее привести профессора Бьюинса в нормальное состояние. И не только ради него, но и ради вас.
– Он не должен был приходить в такое состояние, чтобы мы вынуждены были приводить его в чувство! – выкрикнул, вновь раздражаясь, Скотт.
– Перестань, – устало попросила его Сьюзен. – Только Господь может судить людей за их поступки. И даже он всегда дает нам шанс раскаяться. Во всяком случае, так мне говорили в воскресной школе.
– И вы этому верите?
– Да, Скотт, я верю в это. Никто не имеет права осуждать другого. Твой отец сейчас страдает так сильно, что мы можем лишь сочувствовать ему и уж точно не обижаться на него.
– Значит, я должен простить ему то, что он бросил нас с Шарлоттой в тот момент, когда ушла Карола? Простить ему попытку самоубийства? Простить ему ночные кошмары Шарлотты?
– Вот когда он придет в себя, ты сможешь рассказать ему обо всем этом. Но сейчас, Скотт, есть ли в этом смысл? Твой отец все равно тебя не услышит.
– Сейчас он не мой отец. Мой отец всегда был веселым. Он любил нас, старался поддержать, всегда внимательно выслушивал. Нет, сейчас он просто похож на отца, но не отец!
– Вот видишь! Так как же ты можешь на него обижаться?
– Вы все вывернули на изнанку, мисс! – то ли с восхищением, то ли с негодованием заметил Скотт.
Сьюзен лишь пожала плечами.
– Кстати, называй меня по имени.
– Сью? – усмехнувшись, уточнил мальчик.
– Если тебе так нравится.
В комнату вошла умывшаяся Шарлотта. Скотт тут же вскочил с кровати и с трогательной заботой усадил сестру. Он нежно обнял девочку за плечи и прижал ее к себе.
– Лотти, думаю тебе пора познакомиться с нашей доброй феей. Ее зовут Сью.
Шарлотта бледно улыбнулась и прижалась к брату. Сьюзен почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она отвернулась и сделала вид, что рассматривает плакаты, которыми были оклеены все стены комнаты Скотта.
– Ладно, мне кажется, что нам сегодня все же стоит попытаться уснуть, – пробормотала она, не в силах справиться с волнением.
– Я не буду спать одна! – взвизгнула Шарлотта.
– Тогда, думаю, мне стоит принести сюда твое одеяло. Никто не хочет горячего молока?
Дети дружно скривились.
– Совершенно зря! – заметила Сьюзен. – Я видела у вас малиновый сироп… Вы даже представить не можете, насколько вкусным может быть молоко с малиновым сиропом!
Скотт и Шарлотта переглянулись.
– В общем, – резюмировала Сьюзен, – я сейчас вернусь!
Она спустилась в кухню и согрела молоко, добавив в него сироп. Сьюзен надеялась, что горячее питье поможет детям расслабиться и уснуть.
По пути к спальне Скотта Сьюзен чуть не упала на темной лестнице, но все же сумела справиться с балансирующими на подносе чашками.
– Вот и молоко! – весело воскликнула она.
Скотт и Шарлотта уже удобно устроились на широкой кровати. Сьюзен с удивлением увидела, что посередине между ними лежат ее подушка и одеяло.
– Что это значит? – ошеломленно спросила она.
– Мы боимся спать одни, – разъяснила Шарлотта.
– Вас двое, – поправила ее Сьюзен.
– Ну, пожалуйста, Сью! – попросил Скотт и скосил глаза на сестру, как бы давая понять, что это только страх Шарлотты.
– Хорошо, – согласилась Сьюзен. – Я слишком устала, чтобы пытаться вас переупрямить, а потом еще и переносить свою постель. Но молоко все же придется выпить!
Дети молча взяли по чашке и начали сосредоточенно пить молоко. Сьюзен прыснула, когда сквозь гримасу отвращения на их мордашках проступило сначала удивление, а потом восторг.
– Вот уж не думал, что это может быть вкусно! – воскликнул Скотт.
– Значит, ты никогда не пил молочных коктейлей, – рассмеялась Сьюзен. – А теперь подвиньтесь-ка, чтобы я могла лечь. И выключи свет, Шарлотта.
Сьюзен удобно устроилась на большой кровати Скотта. К ней сразу же с двух сторон прижались дети. Она осторожно, словно боялась их спугнуть, раскрыла руки и обняла их за плечи, понимая, что не только Шарлотта сегодня испугалась. Но она слишком хорошо знала мальчишек, чтобы пытаться добиться этого признания и у Скотта.
Если ему проще все свалить на сестру, ну что ж, с улыбкой подумала Сьюзен. Главное, что они согласились принять не только мою помощь, но и мою любовь. Сьюзен прислушалась к детскому дыханию. Измученные бесконечным днем, они сразу же уснули в ее теплых и нежных объятиях.
Интересно, этих детей хоть иногда обнимала мать? Мне почему-то кажется, что Бьюинс был для них и отцом, и матерью. Как много им пришлось пережить за их маленькую жизнь!
Сьюзен улыбнулась и осторожно наклонилась к Шарлотте, чтобы поцеловать девочку в лоб.
В этот момент мальчик беспокойно зашевелился, и Сьюзен сразу же поспешила его успокоить, осторожно прикоснувшись к его лбу.
– Спи, мой дорогой, – пробормотала она.
Скотт затих и, как показалось Сьюзен, улыбнулся.
Как хорошо, когда дети спят. Я только надеюсь, подумала она, что сегодня в своих снах они увидят что-то хорошее. Надо будет утром у них спросить.
Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Она часто просыпалась ночью, чтобы сказать Скотту или Шарлотте что-то успокаивающее, когда они начинали что-то бормотать или просто беспокойно спали. Но это не только не раздражало Сьюзен, а наоборот, приносило ей удовольствие. Ей нравилось чувствовать возле себя тепло их тел, понимать, что им очень нужна ее ласка и любовь.
Не важно, что случится в конце всей этой истории, сквозь сон подумала Сьюзен, в очередной раз поправляя, оделяло на Шарлотте, главное, этой ночью я поняла, что такое материнство. Поняла, почему мама, несмотря ни на что, родила нас, четверых. Но с меня пока что довольно и этой пары. Что-то мне подсказывает, что у детей характер отца, а это значит, что легкая жизнь меня не ждет. Если бы только он мог хоть как-то мне помочь! Если бы только он понял, как много они стали значить для меня всего за один вечер! Как же мне хочется, чтобы ты, Бернард Бьюинс, пришел в себя и помог мне сделать всех вас счастливыми! Только тогда я сама смогу быть счастлива…
Сьюзен представила, как на семейном снимке одна рука Бернарда лежит на ее плече, а другая – на плече Шарлотты. Скотт же с серьезным видом стоит рядом, но все же по-детски доверчиво прижимается к Сьюзен.
В конце концов, это мои мечты! О чем хочу, о том и мечтаю! – подумала Сьюзен. Да, этого никогда не будет, но хотя бы пофантазировать я могу? Надоело быть реалисткой. Хочу мечтать о том, как мы с Бернардом будем счастливы. Как я решусь назвать его по имени не только в мечтах…
Сьюзен и сама не заметила, как уснула. Проснулась она от того, что кто-то над ее ухом хрипло пробормотал:
– Кто вы такая, черт возьми?! И что вы делаете в моем доме?
5
– Профессор? – сонно спросила Сьюзен, осторожно снимая с себя руку Шарлотты. – Говорите, пожалуйста, тише. Дети не спали полночи.
Сьюзен не стала уточнять, по чьей вине они не спали. У Бернарда Бьюинса и так был довольно потрепанный вид, чтобы заставлять его испытывать еще и стыд.
– Да, я профессор. А кто вы? – вновь повторил он свой вопрос.
– Пап? – недоверчиво спросил Скотт, садясь на кровати. – Ты как себя чувствуешь?
– Не очень, сын, – честно признался Бернард и осторожно притронулся к большому синяку на скуле.
– У тебя отлично поставленный удар правой, Сью! – весело сказал Скотт.
Сьюзен покраснела. Она даже представить не могла, что когда-нибудь сможет причинить боль другому человеку, и уж тем более Бернарду Бьюинсу!
– Мне кажется, я что-то пропустил! – недовольно сказал Бернард.
– Да, пап, ты довольно долгое время был не в себе.
– Скотт, хоть ты мне можешь объяснить, что эта женщина делает в нашем доме? Или, например, какое она имеет отношение к моему синяку! – рассердился Бьюинс.
Сьюзен не стала уточнять, по чьей вине они не спали. У Бернарда Бьюинса и так был довольно потрепанный вид, чтобы заставлять его испытывать еще и стыд.
– Да, я профессор. А кто вы? – вновь повторил он свой вопрос.
– Пап? – недоверчиво спросил Скотт, садясь на кровати. – Ты как себя чувствуешь?
– Не очень, сын, – честно признался Бернард и осторожно притронулся к большому синяку на скуле.
– У тебя отлично поставленный удар правой, Сью! – весело сказал Скотт.
Сьюзен покраснела. Она даже представить не могла, что когда-нибудь сможет причинить боль другому человеку, и уж тем более Бернарду Бьюинсу!
– Мне кажется, я что-то пропустил! – недовольно сказал Бернард.
– Да, пап, ты довольно долгое время был не в себе.
– Скотт, хоть ты мне можешь объяснить, что эта женщина делает в нашем доме? Или, например, какое она имеет отношение к моему синяку! – рассердился Бьюинс.