Кейн Андреа. Изумрудный сад

   — Ясно. Значит, вы видели эти цифры раньше?
   — Разумеется.
   — И они вас не удивили?
   — А почему они должны были удивить меня? Бранди прикусила губу.
   — Мистер Хендрик, я вовсе не претендую на то, что отлично разбираюсь в делах. Но папа разбирался.
   — Согласен, — Хендрик повертел в руках перо. — Простите, Брандис, но я не совсем улавливаю, куда вы клоните.
   — Тогда буду говорить прямо. — Бранди чуть было не улыбнулась, вспомнив сухое замечание Бентли о ее неспособности говорить как-то иначе. — Папа всегда отличался острым умом в ведении дел, поэтому мне показалось странным, что почти все его последние сделки провалились.
   Поверенный посмотрел на нее снисходительно:
   — Для успешного ведения дел, дорогая, требуется не только ум. Не менее важен такой фактор, как везение. К сожалению, последние несколько месяцев вашему отцу очень его не хватало.
   — Последние несколько месяцев? — Бранди даже вскочила. — Вы хотите сказать, что у папы обычно не было таких потерь?
   — Не было. — Хендрик помолчал. — Если речь идет о наследстве, то не стоит волноваться. Сделки, которые для вашего отца заключил Дезмонд, с лихвой компенсировали…
   — Мое наследство здесь ни при чем, — перебила его Бранди и подалась вперед. — Мистер Хендрик, предположим, главной причиной папиных потерь была вовсе не отвернувшаяся удача. Предположим, это было что-то другое.
   — Что-то другое? Что, например?
   — Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу задать собственный.
   — Слушаю вас.
   — Взгляните еще раз на записи отца. — Бранди подождала, пока поверенный выполнит ее просьбу, и только потом продолжила: — Вам знаком кто-либо из джентльменов, чьи имена здесь перечислены?
   — Да, разумеется.
   — Как по-вашему, может ли один из них быть мошенником?
   — Мошенником? — Хендрик от изумления широко раскрыл глаза, книжка со стуком выпала у него из рук.
   — Да. Мне пришло в голову, что раз обычно отец не проигрывал, возможно, кто-то заставил его поверить, будто их совместное дело рухнуло, когда на самом деле этот кто-то пожинал все плоды — в том числе и доходы, принадлежавшие папе.
   — Думаю, такое вряд ли возможно…
   — Но все-таки возможно.
   — Наверное, но…
   — Я должна быть уверена. — Бранди сама удивилась, услышав, как решительно прозвучал ее голос. — Потому что если кто-то из этих людей обманывал отца, а отец узнал правду, тогда вор мог легко превратиться в убийцу!
   Повисло долгое молчание. Наконец Хендрик заговорил:
   — Все это лишь предположение, Брандис. Немного надуманное, я бы сказал. Все-таки джентльмены, о которых идет речь, уважаемые люди.
   — Возможно. Но при всем должном уважении, сэр, хочу заметить, что в той карете погиб мой отец. И я намерена рассмотреть все версии — даже самые невероятные, — чтобы найти убийцу.
   Последовала еще одна пауза.
   — Вы обсуждали свою теорию с Дезмондом? Он, в конце концов, ваш официальный опекун, и ему следует знать, что вы беретесь за такое опасное дело. Не говоря уже о том, что он несет ответственность за ведение дел Ардсли и обязан быть в курсе, если чего-то не хватает.
   — Нет. Дезмонд… — Бранди запнулась, подыскивая то, что ей редко удавалось найти: тактичное слово. — Переполнен горем, — наконец нашлась она. — Я решила, что лучше его не беспокоить.
   По лицу Хендрика стало ясно, что его осенила догадка.
   — Я понимаю. — Он вновь обратился к списку. — Здесь дюжина имен, Брандис. Не можете же вы объехать поместья двенадцати известных джентльменов и, основываясь на туманных домыслах, вежливо спросить у каждого, не он ли, случайно, вор и убийца. — Хендрик возмущенно затряс головой. — Если хотите, я могу просмотреть их документы, чтобы узнать, не противоречат ли их доходы цифрам вашего отца, но право, не знаю, чем еще я в силах…
   — Их документы? — Бранди чуть не подскочила в кресле. — Вы хотите сказать, что все, кто перечислен в этом списке, ваши клиенты?
   — Как ни странно, да.
   — Вот оно! — Бранди с горящими глазами перегнулась через стол Хендрика. — Теперь мы сможем проверить мою теорию одним махом. — Она на минуту задумалась. — Мистер Хендрик, я хочу, чтобы вы организовали встречу на этой неделе — или, самое позднее, на следующей — в вашей конторе. На ней будут присутствовать вы, я и все, кто указан в этом списке. Сезон окончен — они все должны быть свободны. А если нет, то им придется освободиться, что они в точности выполнят, когда вы подчеркнете важность нашего собрания, не вдаваясь в подробности, разумеется, — мы же не хотим ненароком спугнуть убийцу, окажись он среди них.
   — Собрание… — медленно повторил Хендрик. — И что же вы придумали для этого собрания?
   — К тому времени, когда оно произойдет, вы уже ознакомитесь с документами всех названных джентльменов. Я предстану перед ними, объясню свою тревогу и извинюсь за беспокойство, которое им причинила. Всю ответственность за организацию встречи я возьму на себя, поэтому никто из ваших клиентов не будет на вас в обиде. По правде говоря, я полагаю, джентльмены поймут мое затруднение. Невиновные посочувствуют, а виновный, надеюсь, выдаст себя. И никто не сможет оклеветать другого, ведь все будут находиться в одной и той же комнате, в одно и то же время, поэтому прибегнуть ко лжи не удастся. Какое отличное решение!
   — А как же Дезмонд? — поинтересовался Хендрик, явно не разделяя ее восторга.
   — Ах, Дезмонд. — Бранди нахмурилась. — Я как-то не думала приглашать его… хотя, конечно, собиралась рассказать ему о собрании, — добавила она быстро, заметив строгий взгляд Хендрика. — Я не ставлю своей целью не допустить его на встречу, — поспешно объяснила Бранди. — Но он чересчур опекает меня, и мне бы очень не хотелось его волновать, особенно пока он все еще… расстроен. — Она торопилась скорее покончить с объяснениями, прежде чем исчерпает весь запас тактичных слов, заменяющих слово «пьет». — Однако вы совершенно правы, Дезмонд мой официальный опекун, кроме того, что ведет дела отца. Поэтому, трезвый или нет, он все равно должен присутствовать.
   Бранди чуть не прикусила себе язык, когда у нее вырвалась последняя фраза, но было уже поздно.
   — И в самом деле должен. — Если Хендрик заметил ее оплошность, то не подал вида.
   Бранди не хотелось испытывать судьбу.
   — Я сама поговорю с Дезмондом, — пообещала она. — Прямо сегодня. Нет, когда я приеду в Котсуолд, будет уже очень поздно. Значит, завтра. С утра. Если, конечно, он будет твердо стоять на ногах… то есть если он сможет… если после вчерашнего…
   Запутавшись окончательно, она замолчала. «Хватит с меня дипломатии, — подумала она. — Я безнадежна».
   — Вам не нужно беспокоиться, дорогая, — заговорил Хендрик. — Так случилось, что на завтрашнее утро у меня назначена встреча с Дезмондом. Как только с делами будет покончено, я расскажу ему все, о чем мы сегодня с вами беседовали.
   Обычно такое задабривание вывело бы ее из себя. Но в данном случае Бранди была слишком взволнована грядущими событиями, чтобы обратить внимание на умиротворяющий тон.
   — Значит, вы позаботитесь о встрече? — с надеждой спросила она.
   — Обязательно.
   — И скоро?
   На лице Хендрика промелькнуло удивление, и Бранди мысленно укорила себя за нетерпеливость. Нужно следить за своим языком, иначе она обидит мистера Хендрика. В конце концов, он самый уважаемый стряпчий во всем Лондоне, управляет капиталами влиятельнейшей знати и наверняка не привык, чтобы на него кто-то оказывал давление, тем более женщина.
   — Простите меня за жуткие манеры, сэр. — Бранди попыталась объяснить, почему так торопится. — Но монстр, убивший Кентона, Памелу и папу, бродит где-то здесь — свободный и безнаказанный. И я не успокоюсь, пока его не арестуют и не запрут в тюрьме, где ему место.
   — Понимаю вас, — задумчиво отозвался Хендрик. — И нет нужды извиняться. — Он решительным жестом освободил большое пространство у себя на столе. — Я сейчас же просмотрю все необходимые бумаги, а потом набросаю черновик письма, которое мы разошлем перечисленным джентльменам, чтобы узнать, когда они смогут приехать. Письма уйдут сегодня же.
   Лицо Бранди осветилось и удивлением, и благодарностью.
   — Спасибо, мистер Хендрик, — поблагодарила она. — Не могу выразить, как высоко я ценю вашу помощь и какое это облегчение знать, что этим делом займетесь именно вы.
   — Сделаю все, что смогу. Но помните, Брандис, не стоит слишком обольщаться. Я хорошо знаком с этими джентльменами, и вероятность того, что один из них повинен в двуличности, не говоря уже об убийстве, практически равна нулю.
   — Я понимаю. — Но мысль Бранди уже текла в другом направлении. — Знаете, сэр, мне только что пришло в голову, что Квентин совсем скоро вернется из Лондона. Его тоже следует ознакомить со сложившейся ситуацией. Если вы не против, я бы хотела забрать записную книжку с собой, чтобы показать ему и выслушать его мнение по этому поводу. Полагаю, я вас этим не затрудню? Вы, разумеется, можете переписать любые цифры, которые сочтете важными, хотя, раз джентльмены, которых перечислил папа, ваши клиенты, я уверена, их документы дадут вам более полную картину, чем эти записи.
   — Несомненно. — Хендрик набросал несколько строк, затем поднялся и отдал ей книжку. — Разумеется, возьмите ее. Сейчас меня больше волнует не записная книжка, а то, что уже так поздно. Скоро закат. Мне было бы спокойнее, если бы вы находились на пути в Котсуолд, тем более что вы путешествуете одна.
   — Вы сообщите мне, если что-нибудь обнаружите в документах?
   — Конечно. Я вам также сообщу, что ответят джентльмены на мое послание, и дату собрания.
   Это кое-что напомнило Бранди.
   — Вы знаете, что я все еще живу в Изумрудном домике? — спросила она.
   — Да, я был очень удивлен, узнав об этом. Скажите, Брандис, разве не лучше было бы в такой болезненный период пожить среди тех, кто вас любит? Я ничуть не сомневаюсь, что Дезмонд с радостью принял бы вас в Колвертоне… и Квентин тоже, разумеется.
   Бранди решительно покачала головой:
   — Там, где я сейчас живу, и есть мой настоящий дом. Мне неуютно в Колвертоне. Всегда так было. Как и Таунзбурн, с которым я мирилась, только пока папа был жив. Колвертон слишком огромен и безлик, чтобы чувствовать себя там дома. Нет, мистер Хендрик, у меня нет ни малейшего желания гостить в Колвертоне, хотя я прекрасно отношусь и к Квентину, и к Дезмонду.
   Покончив с этим вопросом, Бранди замешкалась, не решаясь затронуть последнюю проблему, не дававшую ей покоя, которую все же необходимо было обсудить с мистером Хендриком. Но она понимала, что если начнет говорить со своей обычной прямотой, то ее слова могут быть неправильно истолкованы. Тщательно продумав фразу, она произнесла ее с деланным безразличием:
   — Мистер Хендрик, вы могли бы назвать Дезмонда прозорливым предпринимателем?
   — Дезмонда? — Хендрик заморгал, слегка удивленный. — Отчего же? Мог бы.
   — А Кентон разделял ваше мнение?
   Поверенный задумчиво поскреб подбородок;
   — Если быть откровенным, Брандис, мы с Кентоном ни разу не обсуждали его сыновей. Но принимая во внимание, с каким расчетом и дальновидностью Дезмонд вел дела семьи, я бы сказал, что Кентон разделял мое мнение. А почему вы спрашиваете?
   — Просто любопытно. — Бранди, подобрав юбки, крепко прижала к себе книжку. — Что ж, не стоит больше отнимать у вас время. Еще раз спасибо, мистер Хендрик. Буду с нетерпением ждать известий от вас.
   Карета приближалась к Котсуолд-Хиллз. Бранди свернулась калачиком на подушках, чувствуя усталость во всем теле после трудного дня. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, оставив после себя холод и тьму, и Бранди радовалась, что едет в теплой закрытой карете и ей не нужно следить за дорогой. Это делал за нее кучер, а она могла думать и дремать.
   Ее план начал осуществляться, появилась надежда получить конкретные результаты, хотя от мысли, что придется столкнуться лицом к лицу с убийцей, по спине у нее пробегали мурашки. И все же, напоминала она себе, это лучше, чем жить в состоянии постоянной неизвестности, когда ничего не ясно ни в ее жизни, ни в жизни Квентина.
   Квентин.
   Интересно, в полудреме подумала Бранди, успел ли он вернуться? Уладил ли он все дела в министерстве или должен немедленно, отправиться в колонии? Внезапно Бранди резко выпрямилась, от сонливости не осталось и следа. Она быстро опустила окно кареты.
   — Гамлин, — позвала она кучера. — Я бы хотела остановиться ненадолго в Колвертоне, прежде чем ехать дальше, в Изумрудный домик.
   — Как прикажете, миледи, — ответил Гамлин после небольшой паузы.
   По его несколько испуганному тону Бранди решила, что уже, наверное, очень поздно. Что ж, ей все равно. Если Квентин дома, ей нужно повидать его. А если дома оба — и он, и Бентли, — тогда она просто обязана повидать его. Бентли наверняка к этому времени успел рассказать Квентину об их поездке, и гневные слова капитана Стила уже разносятся по всем коридорам.
   Представив себе эту картину, Бранди улыбнулась. Да, в ее интересах не откладывать разговор с Квентином, а попробовать оправдаться в его глазах, пока он еще в состоянии разумно мыслить. Не говоря уже о том, что ей не терпелось узнать о результатах поездки дворецкого в Беркшир. Удалось ли ему раздобыть какие-нибудь сведения у Смизерса или его лихорадочный бросок в Аллоншир был напрасен?
   Ерзая от беспокойства, Бранди не отрывала взгляд от окна. Колвертон, как назло, никак не появлялся. Четверть часа спустя, хотя Бранди могла бы поклясться, что прошло не меньше года, карета проехала огромные железные ворота и покатила по аллее, ведущей к замку. Бранди чуть не вывалилась из кареты, рассматривая окна, не мелькнет ли где огонек.
   Не мелькнул.
   Карета развернулась и остановилась перед массивным входом.
   — Хотите выйти, миледи? — спросил Гамлин, свесившись с козел.
   Бранди посчитала окна и нашла спальню Квентина, отметив, что там тоже темно — явный признак того, что хозяин либо отсутствует, либо уже спит. Ее разочарование усилилось, когда она оглядела замок, окутанный тенями, неосвещенный, если не считать нескольких ламп при входе.
   — Миледи, — Гамлин возник у дверцы кареты, — мне помочь вам?
   — Что? Нет. — Она покачала головой. — Я собиралась с визитом, но, видимо, все уже отправились спать.
   — Уже половина одиннадцатого, миледи.
   — Разве? — Бранди удивленно заморгала. — Тогда, конечно, поехали. Бедняга Бентли, должно быть, совершенно без сил, но, зная его, могу утверждать, что он все равно намерен встать на рассвете. Что касается Квентина… — Она замолчала и в последний раз оглядела второй этаж. Не заметив ни малейших признаков движения, она вздохнула. — Очевидно, Квентин уже спит или еще в Лондоне. Поэтому поехали в Изумрудный домик. Утром еще раз попробую навестить их.;
   — Слушаюсь, миледи. — Гамлин отвесил поклон и вернулся на свое место.
   Через секунду карета тронулась в обратный путь, вновь миновала железные ворота и свернула на дорогу к Изумрудному домику. В двенадцатом часу Бранди, еле передвигая ноги, начала подниматься по ступеням крыльца. Ей ничего не хотелось — только бы выпить чашку теплого молока и оказаться в мягкой постели. Но мечты ее тут же рассеялись при виде того, кто ждал ее на крыльце.
   Герберт, как часовой на посту, выхаживал взад-вперед перед дверью и то принимался размахивать руками, то сердито бормотал себе под нос.
   — Герберт? — Сонной Бранди понадобилась целая минута, чтобы разглядеть, в каком отчаянии находится садовник.
   — Мисс Бранди… — Он бросился к ней со всех ног, схватил за локти, пытливо вглядываясь в лицо. — С вами все в порядке?
   — Да, конечно. Почему ты вдруг подумал… — Она закрыла рот рукой, поняв, что натворила, и тут же почувствовала вину. — О, Герберт, я так виновата. Ты волновался из-за меня?
   — Волновался ли я из-за вас? — повторил он, не веря своим ушам. — Вы исчезли, когда я должен был присматривать за вами… ускользнули, как воришка, пока я спал. И слова не сказали, куда направляетесь. Пропадали неизвестно где, бог знает сколько, и при этом хотите знать, волновался ли я из-за вас?
   Бранди потупила взор:
   — Ты прав.
   — Где вы были? — решительно потребовал он ответа.
   — Я ездила в Лондон. — Она чуть приподняла подбородок, на ее лице появилось удивленное выражение. — И мне действительно жаль, что я причинила тебе беспокойство. Но, Герберт, откуда появилась такая излишняя заботливость? Я всегда прихожу и ухожу, когда мне вздумается, и тебя еще ни разу не волновало, где я нахожусь. Почему сейчас все изменилось?
   — Потому что я… — Герберт неловко переступил с ноги на ногу. — Потому что Бентли сказал, будто вы в опасности. — Он сразу пожалел о своих словах, но было уже поздно.
   — Я? В опасности? — Бранди покачала головой. — Нет, Герберт, ты, должно быть, что-то не так понял. Я знаю, Бентли попросил тебя присмотреть за мной сегодня, но это была простая формальность — он так поступил лишь из уважения к Квентину, который убежден, будто я в любую минуту могу выкинуть нечто невообразимое. — Она погладила обветренную щеку садовника. — Уверяю тебя, мне ничего не грозит, разве что получить несколько царапин во время рыбалки или, самое худшее, упасть с Посейдона. — Она прикусила губу. — И все же мне ужасно не по себе, что я заставила тебя так волноваться.
   — А зачем вы вообще поехали в Лондон? — спросил Герберт.
   — У меня было небольшое дельце.
   — Дельце, говорите? Небось, захотели повидаться с лордом Квентином?
   Щеки Бранди покрылись яркими пятнами. Неужели не осталось ни одного человека, кто не знал бы о ее чувствах к Квентину?
   — Нет. Разумеется, нет, — принялась отрицать она. — Я даже не уверена, что Квентин все еще в Лондоне. По-моему, он уже должен быть в Котсуолде.
   — В таком случае почему вы не подождали его, прежде чем мчаться в Лондон? Он бы мог поехать с вами. Неужели у вас такое важное дело, что его нельзя было отложить на денек?
   Пальцы Бранди крепче сжались на записной книжке, пока она обдумывала, что можно сказать, а что лучше утаить. Видимо, ее молчание насторожило Герберта.
   — Вы что, все время были в Лондоне? — спросил он с сомнением.
   — Да… в общем-то.
   — Что значит это «в общем-то»? Бранди растерянно заморгала, ей был непривычен допрос Герберта.
   — Это означает, что по дороге домой я заехала в Колвертон. Надеялась, что Квентин уже вернулся. Очевидно, ошиблась. Бентли, кажется, тоже не было. — Она помолчала. — Бентли, случайно, не заезжал сегодня вечером в Изумрудный домик?
   — Нет. — Герберт нахмурился. — Хотя я все равно бы его не заметил. Слишком был занят тем, что искал вас по всей округе. — Он прокашлялся. — Мне казалось, Бентли собирался в Беркшир навестить друга.
   — Только на один день. — Бранди вздохнула, — Не важно. Поговорю с ним завтра. На рассвете поеду в Колвертон.
   — Хм. В таком случае вам лучше пойти отдохнуть. Насколько я знаю вас, вы все равно не заснете от волнения. Подниметесь с птицами и уже будете в карете до первых лучей солнца, Я тоже пойду отдохну. — Он зевнул и повернулся, чтобы уйти. — Вся эта беготня утомила меня. — Помолчав, он предложил: — Если хотите, я сейчас загляну в каретный сарай и велю Лейксу подать карету на рассвете.
   — Что? Ах нет, спасибо, Герберт. Лучше я возьму коляску и буду править сама.
   Он кивнул:
   — Тогда спокойной ночи.
   Бранди поймала его руку:
   — Мне действительно очень жаль, что я умчалась, не предупредив тебя. Это было глупо и неосмотрительно с моей стороны. Пожалуйста, не сердись. В следующий раз обещаю в точности тебе рассказать, куда еду.
   — В следующий раз? — проворчал он.
   Услышав, что голос садовника потеплел, Бранди улыбнулась:
   — Да, мой друг. Со мной всегда будет следующий раз. — Она взялась за дверную ручку. — Спокойной ночи.
   Герберт секунду смотрел на закрывшуюся дверь, затем повернулся и направился к лесу.
   Четверть часа спустя Бранди скользнула под простыни, так и не отделавшись от чувства вины. Хорошо, конечно, оставаться молодой, но пора когда-то и повзрослеть — жизнь того требует.
   Сегодня она подвела Герберта.
   Сколько часов он провел, беспокоясь о ней! Не важно, что у него не было оснований для беспокойства и что случилось это впервые. Важно то, что он чувствовал себя в ответе за нее, а она не подумала об этом и под влиянием минуты умчалась прочь, как ей того захотелось. Нет, виновата только она. Придется научиться думать, прежде чем что-то сделать, и быть внимательной к тем, кого она любит.
   Переход к взрослению проходил даже труднее, чем она представляла.
   Бранди устало зарылась в подушку. Свою вину перед Гербертом она как-нибудь загладит. Решить, чем заняться в ближайшее время, было легко. После утреннего визита в Колвертон она вернется сюда, пройдет в сад и поможет Герберту пересадить герань.
   А вот найти решение, как поступить в будущем, оказалось сложнее.
   Веки стали тяжелыми, но тревога не прошла, а даже усилилась. Прежде чем погрузиться в сон, она хотела выработать окончательный план того, как ей повзрослеть, и начала мысленно составлять перечень вопросов, которые задаст джентльменам на собрании у мистера Хендрика, а еще ей предстояло продумать завтрашний разговор с Квентином.
   Через секунду она уже спала.
   Яркий луч солнца заплясал на лице Бранди и шаловливо разбудил ее. Она открыла глаза и заморгала, пытаясь отогнать остатки сна.
   Первая ясная мысль, пришедшая к ней, — что уже поздно, очень поздно. Вторая мысль была о том, что Квентин, несомненно, дома. Резко сев в постели, Бранди поискала глазами часы, чтобы подтвердить свою догадку, и получила подтверждение.
   Десять часов.
   Уже десять?
   Пробормотав проклятие, она вскочила с постели, не зная, куда бежать. За всю жизнь она ни разу не просыпалась так поздно. Правда, вчера действительно выдался трудный день и она очень устала, но сейчас не время было искать оправдания.
   Бранди натягивала одежду, а сама лихорадочно меняла план из-за этой новой неприятности. Она возьмет коляску и помчится в Колвертон и всю дорогу будет молить Бога, чтобы Квентин не успел еще ни с кем поговорить. Хотя, конечно, последнее маловероятно. В отличие от нее Бентли никогда не просыпает. А мистер Хендрик? Насколько она знает, встреча с Дезмондом, о которой вчера шла речь, происходит прямо сейчас, и в Колвертоне, а не в Лондоне.
   Она пыталась вспомнить, упоминал ли поверенный, где назначена встреча. Не упоминал.
   Проклятие. Если Квентин и мистер Хендрик сейчас оба находятся в Колвертоне, тогда Квентин уже все знает.
   Грядут большие неприятности.
   Бранди замерла, натягивая второй чулок. Мысль о мистере Хендрике породила новые вопросы. Успел ли он разослать письма? И если да, то что ответили джентльмены?
   Последний вопрос перевесил все остальные тревоги. Она просто обязана знать. Поэтому не важно, какой прием ее ожидает, она поедет в Колвертон.
   Через двадцать минут Бранди мчалась по садовой тропинке к каретному сараю, зажав по лепешке в каждой руке. Отцовская записная книжка была надежно спрятана под юбками. Бранди свернула в лес — это был кратчайший путь. Кратчайший и безлюдный. Если ей чуть повезет, то она не встретит никого и сможет без промедления вскочить в коляску и помчаться в Колвертон.
   Она замедлила шаг, только когда обе лепешки были съедены, а впереди замаячила цель — белая полоска на опушке леса.
   — Прости, старый друг, — обратилась она к своей любимой беседке, — но как раз сейчас я не могу задержаться. Придется нам перенести нашу обычную утреннюю встречу на вечер — только в этот раз.
   Ускорив шаг, она пробиралась меж деревьев, отделявших беседку от каретного сарая. Над головой шелестели ветки, вдруг откуда-то сверху что-то полетело, со свистом разрезая воздух.
   — Ох! — Бранди остановилась как вкопанная, потерла макушку и, взглянув на скорлупки орехов, валявшихся у ее ног, подняла голову. — Это было больно, — сердито проговорила она, обращаясь к разбойнику на ветке.
   Ланселот без малейших угрызений совести продолжал свой завтрак, готовя новые снаряды. Он уставился на Бранди, нацелив новую скорлупку, глаз в монокле смотрел прищуренно и даже обвиняюще.
   — Даже не думай, — предупредила Бранди. Бельчонок заморгал.
   — Я знаю, ты сердит на меня за то, что я проспала, — извинилась Бранди. — Но сейчас мне некогда заглаживать вину. Мне нужно срочно повидать Квентина. Придется тебе самому найти развлечение на несколько часов. Когда я вернусь… и после того, как помогу Герберту… мы с тобой затеем шумную возню. Согласен?
   Бельчонок снова моргнул.
   — Что ж, придется согласиться. — Возмущенно вздохнув, Бранди продолжила свой путь.
   Через несколько минут за ее спиной снова послышался шорох.
   — Ланселот, предупреждаю тебя… — начала она, но так и не договорила.
   Пронзительный визг разнесся эхом по всему лесу — Ланселот так кричал только в случае беды. Перепуганная Бранди повернула назад и помчалась на звук, пытаясь высмотреть на ветках своего бельчонка.
   Затем три вещи произошли одновременно.
   С неба камнем вниз полетел рыжий клубок, послышался громкий вопль, а за ним сразу раздался треск, после которого висок Бранди опалила слепящая боль.
   Бранди вскрикнула и упала, инстинктивно поднеся руку к голове. Кровь. Рука была вся в крови.