Убедившись, что на первом этаже больше нет ничего, достойного внимания, Пирс подошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Сняв ботинки, он начал осторожно подниматься, наступая только на края ступенек, чтобы избежать малейшего скрипа. Подойдя к комнате маркизы, он долго стоял, внимательно прислушиваясь. Убедившись, что женщина дышит ровно, он спокойно вошел в комнату и направился к туалетному столику.
Как Пирс и ожидал, в нем не оказалось никаких драгоценностей, если не считать небольшого золотого медальончика, который ему пришлось забрать, чтобы не возбуждать подозрений.
Вскоре он стоял перед дверью в комнату маркиза, пытаясь определить по дыханию, насколько глубок его сон. Он мельком взглянул в конец коридора и вздрогнул; там была дверь в ее комнату. Пирс вдруг ощутил неодолимое желание увидеть Дафну. Он только сейчас осознал, что это желание не покидало его с того момента, как он увидел ее на скачках. Он был игроком и любил риск, но он был расчетливым игроком. Игроком, который не может позволить себе ошибки. Он был вором. Вором дерзким, но осторожным. Годы, полные лишений и опасностей, приучили его 'к жесткой самодисциплине. Именно это было причиной его успеха. И сейчас Пирс с удивлением обнаружил, что пришел сюда не столько для того, чтобы окончательно разорить Трэгмора, сколько для того, чтобы еще раз увидеть Дафну. И он увидит ее, черт возьми, чего бы это ему ни стоило!
Бесшумно, как пантера, он пересек .коридор и вошел в ее комнату.
Дафна спала. Вероятно, ей снился тревожный сои:
волосы ее разметались по подушке, дыхание было частым и неровным. При тусклом свете догорающей свечи она казалась ангелом, невесть как попавшим в эту комнату.
Пирс понял, что единственным сокровищем, которое он действительно хотел бы унести из этого дома, была дочь Трэгмора — сокровище, о ценности которого ее бессердечный отец даже не догадывался.
Вдруг веки девушки дрогнули, она открыла глаза и увидела Пирса.
— Ах! Проклиная себя за глупую неосторожность, Пирс произнес:
— Молчите. Я не трону вас.
Резкие слова Пирса произвели на Дафну впечатление, которого он никак не ожидал. — она улыбнулась:
— О Господи! Неужели это вы? Ну конечно, конечно же, это вы. Закройте дверь, — добавила, она, понизив голос.
Пирс оторопел:
— Вы… вы хотя бы понимаете, кто я, зачем пришел?
— Конечно. Не надо меня бояться. — Она мягко улыбнулась.
Откинув одеяло, Дафна встала и сделала несколько торопливых шагов по направлению к Пирсу.
— Стойте! — резко приказал он. — Один из нас явно сумасшедший, не берусь утверждать, кто именно. Мне кажется, это вы должны бояться меня.
— Почему?
— Где ваши драгоценности? — спросил он, пытаясь придать своему голосу уверенность, которой вовсе не ощущал.
К счастью для него, Дафна вовсе не заметила его замешательства.
— Ах да, да, конечно. — Она бросилась к ночному столику и стала торопливо перебирать содержимое ящиков. — Вот! — Она протянула тонкую нитку жемчуга и камею ручной работы. — К сожалению, это все, что у меня есть.
— Черт подери, вы самая странная женщина из всех, кого мне доводилось видеть. Самая странная и восхитительная, — добавил он задумчиво.
Дафна смутилась:
— Но ведь вы же знаменитый Тин Кэп, так ведь?
— Вы угадали.
— Значит, все эти драгоценности уйдут на то, чтобы помочь детям и бездомным? — И она засунула драгоценности в карман Пирсу. — Вы уже были в библиотеке? Осматривали рабочий стол отца?
Пирс молча кивнул. Поведение Дафны настолько обескуражило его, что он просто не находил слов. Впервые в своей жизни он был растерян.
— Ни в коем случае не входите в спальню отца. Он спит очень чутко и может проснуться от малейшего шороха. Дайте мне оловянную чашу — Она протянула руку.
Как загипнотизированный, Пирс достал из внутреннего кармана оловянную чашу, в которой поблескивал рубин из знаменитого ожерелья виконтессы. Дафна молча взяла ее и направилась к двери. Пирс наконец пришел в себя:
— Стойте! Куда вы?
— Я поставлю ее на подушку отца. Ведь именно это вы собирались сделать, не так ли? — И она лукаво улыбнулась.
— Да, но…
— Не спорьте. Я сделаю это лучше, чем вы. К тому же в любом случае мне будет легче объяснить свое присутствие в его спальне, чем вам. — В дверях она обернулась. — Могу ли я попросить вас об одном одолжении?
Пирс вопросительно взглянул на нее.
— Не волнуйтесь. В моей просьбе нет ничего особенного, — поспешно добавила она, заметив его неуверенность. — Просто я хотела попросить вас… Если вы еще не решили, куда поставить вторую оловянную чашу, то… поставьте ее в Дом непреходящей надежды в Лестере.
— Могу я узнать — почему?
— Я была там однажды в детстве, — ответила она с грустью. — Боюсь, что мне никогда не забыть этого.
— Считайте, что она уже там.
— Спасибо. — Она резко повернулась и бесшумно выскользнула из комнаты.
Спустя несколько мгновений Пирс так же бесшумно последовал за ней. Прислонившись к стене напротив открытой двери в комнату маркиза, он затаив дыхание наблюдал, как Дафна на цыпочках подошла к изголовью кровати Трэгмора, замерла на несколько секунд, выжидая удобный момент, и быстрым точным движением поставила чашу на подушку в то самое короткое мгновение, когда вдох сменяется выдохом.
Убедившись, что Дафна вне опасности, Пирс бесшумно выскользнул из дома. Подставив разгоряченную голову свежему ночному ветру, он глубоко вздохнул и улыбнулся. Дафна сделала все так, как сделал бы он сам. Из опыта своей жизни, полной опасностей, Пирс знал, что человек, обладающий ловкостью, мастерством и интуицией, способен на многое. Но ловкость и мастерство человек развивает в себе сам, интуиция же дается ему от рождения. Это дар Божий. В том, что Дафна обладает интуицией. Пирс убедился еще на скачках. Но Боже! Откуда у нее эти ловкость и грация, которым позавидует и пантера?
Глава 4
Глава 5
Как Пирс и ожидал, в нем не оказалось никаких драгоценностей, если не считать небольшого золотого медальончика, который ему пришлось забрать, чтобы не возбуждать подозрений.
Вскоре он стоял перед дверью в комнату маркиза, пытаясь определить по дыханию, насколько глубок его сон. Он мельком взглянул в конец коридора и вздрогнул; там была дверь в ее комнату. Пирс вдруг ощутил неодолимое желание увидеть Дафну. Он только сейчас осознал, что это желание не покидало его с того момента, как он увидел ее на скачках. Он был игроком и любил риск, но он был расчетливым игроком. Игроком, который не может позволить себе ошибки. Он был вором. Вором дерзким, но осторожным. Годы, полные лишений и опасностей, приучили его 'к жесткой самодисциплине. Именно это было причиной его успеха. И сейчас Пирс с удивлением обнаружил, что пришел сюда не столько для того, чтобы окончательно разорить Трэгмора, сколько для того, чтобы еще раз увидеть Дафну. И он увидит ее, черт возьми, чего бы это ему ни стоило!
Бесшумно, как пантера, он пересек .коридор и вошел в ее комнату.
Дафна спала. Вероятно, ей снился тревожный сои:
волосы ее разметались по подушке, дыхание было частым и неровным. При тусклом свете догорающей свечи она казалась ангелом, невесть как попавшим в эту комнату.
Пирс понял, что единственным сокровищем, которое он действительно хотел бы унести из этого дома, была дочь Трэгмора — сокровище, о ценности которого ее бессердечный отец даже не догадывался.
Вдруг веки девушки дрогнули, она открыла глаза и увидела Пирса.
— Ах! Проклиная себя за глупую неосторожность, Пирс произнес:
— Молчите. Я не трону вас.
Резкие слова Пирса произвели на Дафну впечатление, которого он никак не ожидал. — она улыбнулась:
— О Господи! Неужели это вы? Ну конечно, конечно же, это вы. Закройте дверь, — добавила, она, понизив голос.
Пирс оторопел:
— Вы… вы хотя бы понимаете, кто я, зачем пришел?
— Конечно. Не надо меня бояться. — Она мягко улыбнулась.
Откинув одеяло, Дафна встала и сделала несколько торопливых шагов по направлению к Пирсу.
— Стойте! — резко приказал он. — Один из нас явно сумасшедший, не берусь утверждать, кто именно. Мне кажется, это вы должны бояться меня.
— Почему?
— Где ваши драгоценности? — спросил он, пытаясь придать своему голосу уверенность, которой вовсе не ощущал.
К счастью для него, Дафна вовсе не заметила его замешательства.
— Ах да, да, конечно. — Она бросилась к ночному столику и стала торопливо перебирать содержимое ящиков. — Вот! — Она протянула тонкую нитку жемчуга и камею ручной работы. — К сожалению, это все, что у меня есть.
— Черт подери, вы самая странная женщина из всех, кого мне доводилось видеть. Самая странная и восхитительная, — добавил он задумчиво.
Дафна смутилась:
— Но ведь вы же знаменитый Тин Кэп, так ведь?
— Вы угадали.
— Значит, все эти драгоценности уйдут на то, чтобы помочь детям и бездомным? — И она засунула драгоценности в карман Пирсу. — Вы уже были в библиотеке? Осматривали рабочий стол отца?
Пирс молча кивнул. Поведение Дафны настолько обескуражило его, что он просто не находил слов. Впервые в своей жизни он был растерян.
— Ни в коем случае не входите в спальню отца. Он спит очень чутко и может проснуться от малейшего шороха. Дайте мне оловянную чашу — Она протянула руку.
Как загипнотизированный, Пирс достал из внутреннего кармана оловянную чашу, в которой поблескивал рубин из знаменитого ожерелья виконтессы. Дафна молча взяла ее и направилась к двери. Пирс наконец пришел в себя:
— Стойте! Куда вы?
— Я поставлю ее на подушку отца. Ведь именно это вы собирались сделать, не так ли? — И она лукаво улыбнулась.
— Да, но…
— Не спорьте. Я сделаю это лучше, чем вы. К тому же в любом случае мне будет легче объяснить свое присутствие в его спальне, чем вам. — В дверях она обернулась. — Могу ли я попросить вас об одном одолжении?
Пирс вопросительно взглянул на нее.
— Не волнуйтесь. В моей просьбе нет ничего особенного, — поспешно добавила она, заметив его неуверенность. — Просто я хотела попросить вас… Если вы еще не решили, куда поставить вторую оловянную чашу, то… поставьте ее в Дом непреходящей надежды в Лестере.
— Могу я узнать — почему?
— Я была там однажды в детстве, — ответила она с грустью. — Боюсь, что мне никогда не забыть этого.
— Считайте, что она уже там.
— Спасибо. — Она резко повернулась и бесшумно выскользнула из комнаты.
Спустя несколько мгновений Пирс так же бесшумно последовал за ней. Прислонившись к стене напротив открытой двери в комнату маркиза, он затаив дыхание наблюдал, как Дафна на цыпочках подошла к изголовью кровати Трэгмора, замерла на несколько секунд, выжидая удобный момент, и быстрым точным движением поставила чашу на подушку в то самое короткое мгновение, когда вдох сменяется выдохом.
Убедившись, что Дафна вне опасности, Пирс бесшумно выскользнул из дома. Подставив разгоряченную голову свежему ночному ветру, он глубоко вздохнул и улыбнулся. Дафна сделала все так, как сделал бы он сам. Из опыта своей жизни, полной опасностей, Пирс знал, что человек, обладающий ловкостью, мастерством и интуицией, способен на многое. Но ловкость и мастерство человек развивает в себе сам, интуиция же дается ему от рождения. Это дар Божий. В том, что Дафна обладает интуицией. Пирс убедился еще на скачках. Но Боже! Откуда у нее эти ловкость и грация, которым позавидует и пантера?
Глава 4
— Черт подери! Как я устал! — Пирс тщательно запер дверь своего дома в Веллингборо, извлек сложенную маску из кармана и спрятал ее в тайник. Подойдя к широкому дивану в гостиной, он с блаженством растянулся на нем. Наконец-то можно отдохнуть. Он закрыл глаза.
Перед его мысленным взором, как в калейдоскопе, проносились события прошедшей ночи: ограбление Трэгмора, десятимильный ночной переход почти бегом в Ковент-Гарден, к владельцу ювелирной лавки Томпсону, которому Пирс сбывал краденые драгоценности. Предупрежденный заранее, тот уже ждал Пирса у черного хода. Быстро, но внимательно осмотрев драгоценности, он бросил: «Три с половиной тысячи». Взяв деньги, Пирс тотчас отправился в Лестер, в Дом непреходящей надежды, чтобы успеть до рассвета поставить на стол директора оловянную чашу. К пяти тысячам фунтов, похищенных у Трэгмора, он добавил еще пять тысяч своих собственных денег. «Для ровного счета», — с улыбкой подумал Пирс, зная, что Дафна будет с нетерпением ждать утренних газет. Как она удивится и обрадуется, узнав сумму вклада! «Дафна! Если бы она знала… Если бы она знала, чего мне это стоило!» Пирс нахмурился.
Ради Дафны он нарушил многолетнее табу: никогда не вспоминать о детстве, проведенном в работном доме — том самом Доме непреходящей надежды, куда он сегодня вошел и оставил на столе директора оловянную чашу, до краев наполненную деньгами. Боже! Смел ли он мечтать голодным подростком, что когда-нибудь сделает это?
Тело ныло от усталости, но сон не шел к нему. Из потаенных глубин памяти всплыли грустные картины.
…Голод. Жестокий голод, Терзающий внутренности, не дающий заснуть. Восьмилетний мальчик откинул одеяло и встал. Надо что-то делать, иначе он просто умрет, не дождавшись завтрака. Бесшумно пробравшись на кухню, он быстро справился с нехитрым замком. Прижав к груди краюху хлеба, он уже собирался юркнуть в постель, но вдруг замер; дверь в кабинет мистера Баррингса, директора работного дома, была приоткрыта, оттуда доносились голоса. Преодолевая страх, маленький Пирс подошел поближе и прислушался.
— Здесь больше ста фунтов, Трэгмор.
— Отлично, Баррингс. А где остальное?
— Черт подери, Трэгмор, викарий смог собрать всего лишь триста фунтов. Неужели вы…
— Вот именно, Баррингс. Выкладывайте остальное.
— Но….
— Вас интересует ваша доля, Баррингс? Ваш куш будет вполне солидным. Вы остаетесь директором этого работного дома. По-моему, вполне прилично. Как вы думаете, герцог Макхэм?
— Да-да, конечно. Давайте побыстрее покончим с этим и отправимся домой.
Послышался звук отодвигаемых стульев. Воспользовавшись шумом, Пирс незаметно отступил и вернулся в свою кровать. Смысл грязной сделки был понятен даже восьмилетнему мальчику…
— Черт! — пробормотал Пирс и провел рукой по лицу, пытаясь отогнать мрачные воспоминания. Он повернулся на другой бок и снова попытался уснуть, но память не давала ему покоя.
— Мама, кто мой отец?
Кара Торнтон, грустно вздохнув, погладила сына по голове;
— Твой отец — очень хороший, богатый и знатный человек.
— Но почему он не возьмет нас к себе, мама?
— Он не может этого сделать, сынок. У него есть семья. — Голос Кары дрогнул: — Надеюсь, ты понимаешь…
И Пирс понимал, прекрасно понимал, что хороший, богатый и знатный человек, боясь скомпрометировать себя, отказался от Кары и своего ребенка.
«Богатый и знатный человек» — Пирс стиснул челюсти так, что скрипнули зубы, — позволил Каре умереть от туберкулеза в работном доме, а своего ребенка обрек на голодное, жалкое существование.
В тот день, когда похоронили его. мать. Пирс перестал молиться. Бог не спас его мать и не покарал негодяя, виновного в ее смерти. Видимо, .молитвы помогают только тем, у кого есть деньги. Те, кто их не имеет, должны рассчитывать только на себя.
Воспоминания жгли Пирса, как каленое железо. Если бы только Дафна знала… Пирс уже начал жалеть о том, что выполнил ее просьбу. До чего же все-таки странная женщина! Странная и восхитительная. Как самоотверженно она взяла на себя самую трудную задачу — поставить чашу на подушку Трэгмора, которому нечистая совесть, видимо, мешает спать. Как ловко она это проделала! Боже, откуда у нее все это? Пирс вдруг ощутил, что его непреодолимо влечет к этой женщине, и тут же в сердце проник страх: что с ней будет, если Трэгмор узнает, что она помогала ему? Неужели этот подонок бьет ее, как бил детей в работном доме? Ведь она же его дочь! Бессердечная скотина! Для него нет ничего святого!
Пирс вскочил и заметался по комнате, но постепенно успокоился.
— Черт подери! Игрок я или нет? — усмехнулся он. — Я сделал свою ставку. Теперь надо устроить так, чтобы все козыри оказались в моих руках. — Торнтон направился к письменному столу.
Дафна в задумчивости вертела вилку в руках, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Блюдо на столе осталось нетронутым.
— Миледи! Съешьте хоть что-нибудв, хоть маленький кусочек. Я обещала маркизе.
— Знаю, Эмили, но, право, не могу — у меня совсем нет аппетита.
— Ну хоть маленький кусочек этого пудинга, прошу вас!
— Разве что самый маленький, — вздохнув, согласилась Дафна. — Все! Больше не могу. Убери, пожалуйста, Эмили. Спасибо.
Дождавшись, когда горничная уйдет, Дафна прилегла на кровать. Наконец-то одна! Дафна прикрыла глаза, вспоминая все перипетии беспокойной ночи. Ее мысли прервал громкий крик отца с первого этажа:
— Это переходит все границы! За что вам только деньги платят?! Почему вы никак не можете остановить этого Г обнаглевшего вора? Черт подери, на вашем месте я давно нашел бы его, будь он даже в самой преисподней!
Дафна заткнула уши. С самого утра отец был вне себя от гнева. Слава Богу, что его ненависть пока что обрушилась только на нерасторопных полицейских, но если он узнает… Если он хотя бы заподозрит… Надо быть очень осторожной…
Легкий стук в дверь прервал ее размышления.
— Да?
— Могу я войти, дорогая?
— Конечно, мама. — Дафна встала. — Тьг была с папой?
— Слава Богу, папа занят с лейтенантом. .
— Лейтенант? — Дафна побледнела. — Я думала, там только констебль.
Элизабет осторожно прикрыла дверь за собой и вздохнула:
— Хардвик недоволен тем, как констебль провел расследование. Он потребовал лейтенанта. Вряд ли это что-то прояснит.
— Мама! — Дафна нежно прикоснулась к руке матери. — Как ты?
— Гнев отца ужасен, но он направлен на вора и на тех, кто не может найти его, по крайней мере пока. — Тяжелое молчание воцарилось между ними.
— Мама, неужели ты переживаешь из-за того, что… Элизабет улыбкой остановила Дафну:
— Ну что ты! Ведь ты же знаешь, как мало значат для меня эти безделушки. Еда для бедных сирот гораздо важнее.
Дафна радостно прервала её:
— И я думаю так же. Жалко только, что я дала ему так мало.
— Дала ему?! — Глаза Элизабет расширились от ужаса. — Дафна, — она понизила голос, — ты видела его ночью?
Немного помедлив, Дафна ответила:
— Да.
— Бог мой! — Элизабет опасливо покосилась на дверь. — Если отец…
Дафна перебила ее:
— Но я ни о чем не жалею.
На секунду Дафна заметила в глазах матери искорки гордости и радости, но всего лишь на секунду. В следующее мгновение их поглотила волна страха.
— Дафна, давай договоримся, ты мне этого никогда не говорила.
— Но, мама…
— Дафна, прошу тебя. Слезы, мелькнувшие в глазах матери, заставили Дафну смириться:
— Конечно, мама.
Элизабет поднялась д.направилась/к дверн. Выходя, она обернулась.
— Ты плохо выглядишь, Дафна. Как насчет прогулки, например, в поселок? — Глаза Элизабет озорно блеснули.
— Ах, мама! Спасибо тебе.
— Передай мой теплый привет викарию, — добавила она, — Пойду предупредить папу, что ты пойдешь гулять в сад.
— Да поможет тебе Бог, мама, — прошептала Дафна ей вслед, — да поможет он асем нам.
Спустя пять минут Дафна спускалась по, лестнице. Из кабинета отца до нее донеслось:
— Проклятый ублюдок, я сотру тебя в порошок. Дафна вздрогнула. «Неужели папа напал на след Тин Кэпа?» Преодолев страх, она заглянула в кабинет.
— Папа? Что случилось? Ты узнал что-то новое о грабителе?
— Что? — Сэр Хардвик не сразу понял, о чем речь. — Этот беспородный выскочка требует немедленной встречи со мной. Мало мне одного ограбления на сегодня! — воскликнул Трэгмор, держа в руке конверт.
Испуганный взгляд, Дафны был прикован к конверту в руке Трэгморз.
— Но если ты сообщишь этому человеку, о том, что произошло сегодня ночью, то…
— Это ничего не изменит. Проклятая крыса беспокоится только о своем кармане.
— О ком ты говоришь, папа? Кто он?
— Пирс Торнтон, кто же еще?
— Торнтон? Джентльмен, которого мы встретили на скачках?
— Это не джентльмен. Это паразит, высасывающий деньги у джентльменов,
— Ты, кажется, говорил, что он твой компаньон?
— Век бы не видеть этого компаньона! Проклятый мошенник!
— Ничего не понимаю.
— Тебе и не надо понимать, — взорвался маркиз. — Какого черта ты здесь торчишь? Мама сказала, что ты ушла гулять.
Дафна побледнела:
— Да, да, я уже иду, папа. Извини, что побеспокоила тебя.
. Она выскользнула из дома и почти бегом направилась в поселок, замедлив шаги только тогда, когда заметила викария с конвертом в руке. Он о чем-то разговаривал с посыльным.
— Ваше преподобие! — — негромко окликнула она.
— Дафна! Какой приятный сюрприз! — Он протянул
несколько пенсов мальчишке-посыльному и сложил коиверт. — Спасибо, дружок.
— Благодарю вас, сэр, — Поклонившись, посыльный вскочил на коня и уехал.
— Что там, викарий? — спросила Дафна затаив дыхание.
— Наверное, ты знаешь ответ лучше, чем я, — усмехнулся викарий.
— Это имеет отношение к ограблению нашего дома, так ведь?
— Совершенно верно.
— Скажите мне скорее, викарий, сколько денег он им оставил? Викарий покачал головой:
— Ты не перестаешь удивлять меня, Подснежник! Ни за что не подумаешь, что был ограблен ваш дом.
— Сколько?
— Десять тысяч фунтов.
— Не может быть! Драгоценности и серебро едва ли стоят половину этого.
— Тем не менее именно столько нашел директор работного дома у себя на столе в оловянной чаше, о чем и сообщил мне в письме. Странно, однако, что на этот раз к деньгам была приложена записка с угрозой.
— Угрозой? Какой угрозой? Викарий развернул письмо:
— Разбойник потребовал, чтобы деньги использовались строго по назначению. Если ему станет известно, что хотя бы один шиллинг пропадет, он угрожает вернуться.
— Викарий, а вы хорошо знаете директора работного дома в Лестере? — В голосе Дафны сквозило беспокойство.
— Вполне. В отличие от прежнего директора, мистера Баррингса, умершего пять лет назад, он известен как человек, достойный во всех отношениях. Постой-ка, а откуда тебе известно, где разбойник оставил деньги?
Дафна замялась:
— Потому что… Потому что он обещал мне. — Кто?! Сам разбойник? — Да.
Викарий быстро огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:
— Давай-ка, милый Подснежник, поговорим об этом в более укромном месте. — Он повел ее в свой маленький дом при церкви.
Узнав все подробности, викарий сокрушенно покачал головой:
— Я не осуждаю тебя, Подснежник, но ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, какому риску ты подверглась?
— Да, викарий, но скажу честно, что я повторила бы это снова, если бы представилась возможность. Викарий снова вздохнул:
— Как твоя мать? С ней все в порядке?
— Да, слава Богу, папа настолько взбешен, что ни на кого не обращает внимания. Разве что на Пирса Торнтона.
— Пирс Торнтон? Джентльмен, которого вы видели на скачках? Не понимаю.
— Я и сама не все понимаю. Помните, я говорила вам, что папа как-то странно ведет себя по отношению к нему?
— Да, помню.
— Так вот, когда я уходила из дому, папа проклинал Пирса за то, что тот требует с ним немедленной встречи.
— Проклинал, но отказать не посмел?
— Да.
— И как ты думаешь — почему?
— Вероятно, долги.
— Хардвик так сказал?
— Нет, но это очевидно.
— Незнатный человек, которого твой отец явно ненавидит и который, как ты упомянула, весьма не глуп, — размышлял викарий вслух. — Очень странно.
— Папа считает, что он чрезвычайно жаден и эгоистичен — свойства, которые он приветствует у своих знакомых, но только не в этом случае.
— Бог знает. Подснежник, имеет ли это какое-нибудь значение?
— Да, викарий, имеет, и очень большое, интуиция подсказывает мне это.
Перед его мысленным взором, как в калейдоскопе, проносились события прошедшей ночи: ограбление Трэгмора, десятимильный ночной переход почти бегом в Ковент-Гарден, к владельцу ювелирной лавки Томпсону, которому Пирс сбывал краденые драгоценности. Предупрежденный заранее, тот уже ждал Пирса у черного хода. Быстро, но внимательно осмотрев драгоценности, он бросил: «Три с половиной тысячи». Взяв деньги, Пирс тотчас отправился в Лестер, в Дом непреходящей надежды, чтобы успеть до рассвета поставить на стол директора оловянную чашу. К пяти тысячам фунтов, похищенных у Трэгмора, он добавил еще пять тысяч своих собственных денег. «Для ровного счета», — с улыбкой подумал Пирс, зная, что Дафна будет с нетерпением ждать утренних газет. Как она удивится и обрадуется, узнав сумму вклада! «Дафна! Если бы она знала… Если бы она знала, чего мне это стоило!» Пирс нахмурился.
Ради Дафны он нарушил многолетнее табу: никогда не вспоминать о детстве, проведенном в работном доме — том самом Доме непреходящей надежды, куда он сегодня вошел и оставил на столе директора оловянную чашу, до краев наполненную деньгами. Боже! Смел ли он мечтать голодным подростком, что когда-нибудь сделает это?
Тело ныло от усталости, но сон не шел к нему. Из потаенных глубин памяти всплыли грустные картины.
…Голод. Жестокий голод, Терзающий внутренности, не дающий заснуть. Восьмилетний мальчик откинул одеяло и встал. Надо что-то делать, иначе он просто умрет, не дождавшись завтрака. Бесшумно пробравшись на кухню, он быстро справился с нехитрым замком. Прижав к груди краюху хлеба, он уже собирался юркнуть в постель, но вдруг замер; дверь в кабинет мистера Баррингса, директора работного дома, была приоткрыта, оттуда доносились голоса. Преодолевая страх, маленький Пирс подошел поближе и прислушался.
— Здесь больше ста фунтов, Трэгмор.
— Отлично, Баррингс. А где остальное?
— Черт подери, Трэгмор, викарий смог собрать всего лишь триста фунтов. Неужели вы…
— Вот именно, Баррингс. Выкладывайте остальное.
— Но….
— Вас интересует ваша доля, Баррингс? Ваш куш будет вполне солидным. Вы остаетесь директором этого работного дома. По-моему, вполне прилично. Как вы думаете, герцог Макхэм?
— Да-да, конечно. Давайте побыстрее покончим с этим и отправимся домой.
Послышался звук отодвигаемых стульев. Воспользовавшись шумом, Пирс незаметно отступил и вернулся в свою кровать. Смысл грязной сделки был понятен даже восьмилетнему мальчику…
— Черт! — пробормотал Пирс и провел рукой по лицу, пытаясь отогнать мрачные воспоминания. Он повернулся на другой бок и снова попытался уснуть, но память не давала ему покоя.
— Мама, кто мой отец?
Кара Торнтон, грустно вздохнув, погладила сына по голове;
— Твой отец — очень хороший, богатый и знатный человек.
— Но почему он не возьмет нас к себе, мама?
— Он не может этого сделать, сынок. У него есть семья. — Голос Кары дрогнул: — Надеюсь, ты понимаешь…
И Пирс понимал, прекрасно понимал, что хороший, богатый и знатный человек, боясь скомпрометировать себя, отказался от Кары и своего ребенка.
«Богатый и знатный человек» — Пирс стиснул челюсти так, что скрипнули зубы, — позволил Каре умереть от туберкулеза в работном доме, а своего ребенка обрек на голодное, жалкое существование.
В тот день, когда похоронили его. мать. Пирс перестал молиться. Бог не спас его мать и не покарал негодяя, виновного в ее смерти. Видимо, .молитвы помогают только тем, у кого есть деньги. Те, кто их не имеет, должны рассчитывать только на себя.
Воспоминания жгли Пирса, как каленое железо. Если бы только Дафна знала… Пирс уже начал жалеть о том, что выполнил ее просьбу. До чего же все-таки странная женщина! Странная и восхитительная. Как самоотверженно она взяла на себя самую трудную задачу — поставить чашу на подушку Трэгмора, которому нечистая совесть, видимо, мешает спать. Как ловко она это проделала! Боже, откуда у нее все это? Пирс вдруг ощутил, что его непреодолимо влечет к этой женщине, и тут же в сердце проник страх: что с ней будет, если Трэгмор узнает, что она помогала ему? Неужели этот подонок бьет ее, как бил детей в работном доме? Ведь она же его дочь! Бессердечная скотина! Для него нет ничего святого!
Пирс вскочил и заметался по комнате, но постепенно успокоился.
— Черт подери! Игрок я или нет? — усмехнулся он. — Я сделал свою ставку. Теперь надо устроить так, чтобы все козыри оказались в моих руках. — Торнтон направился к письменному столу.
Дафна в задумчивости вертела вилку в руках, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Блюдо на столе осталось нетронутым.
— Миледи! Съешьте хоть что-нибудв, хоть маленький кусочек. Я обещала маркизе.
— Знаю, Эмили, но, право, не могу — у меня совсем нет аппетита.
— Ну хоть маленький кусочек этого пудинга, прошу вас!
— Разве что самый маленький, — вздохнув, согласилась Дафна. — Все! Больше не могу. Убери, пожалуйста, Эмили. Спасибо.
Дождавшись, когда горничная уйдет, Дафна прилегла на кровать. Наконец-то одна! Дафна прикрыла глаза, вспоминая все перипетии беспокойной ночи. Ее мысли прервал громкий крик отца с первого этажа:
— Это переходит все границы! За что вам только деньги платят?! Почему вы никак не можете остановить этого Г обнаглевшего вора? Черт подери, на вашем месте я давно нашел бы его, будь он даже в самой преисподней!
Дафна заткнула уши. С самого утра отец был вне себя от гнева. Слава Богу, что его ненависть пока что обрушилась только на нерасторопных полицейских, но если он узнает… Если он хотя бы заподозрит… Надо быть очень осторожной…
Легкий стук в дверь прервал ее размышления.
— Да?
— Могу я войти, дорогая?
— Конечно, мама. — Дафна встала. — Тьг была с папой?
— Слава Богу, папа занят с лейтенантом. .
— Лейтенант? — Дафна побледнела. — Я думала, там только констебль.
Элизабет осторожно прикрыла дверь за собой и вздохнула:
— Хардвик недоволен тем, как констебль провел расследование. Он потребовал лейтенанта. Вряд ли это что-то прояснит.
— Мама! — Дафна нежно прикоснулась к руке матери. — Как ты?
— Гнев отца ужасен, но он направлен на вора и на тех, кто не может найти его, по крайней мере пока. — Тяжелое молчание воцарилось между ними.
— Мама, неужели ты переживаешь из-за того, что… Элизабет улыбкой остановила Дафну:
— Ну что ты! Ведь ты же знаешь, как мало значат для меня эти безделушки. Еда для бедных сирот гораздо важнее.
Дафна радостно прервала её:
— И я думаю так же. Жалко только, что я дала ему так мало.
— Дала ему?! — Глаза Элизабет расширились от ужаса. — Дафна, — она понизила голос, — ты видела его ночью?
Немного помедлив, Дафна ответила:
— Да.
— Бог мой! — Элизабет опасливо покосилась на дверь. — Если отец…
Дафна перебила ее:
— Но я ни о чем не жалею.
На секунду Дафна заметила в глазах матери искорки гордости и радости, но всего лишь на секунду. В следующее мгновение их поглотила волна страха.
— Дафна, давай договоримся, ты мне этого никогда не говорила.
— Но, мама…
— Дафна, прошу тебя. Слезы, мелькнувшие в глазах матери, заставили Дафну смириться:
— Конечно, мама.
Элизабет поднялась д.направилась/к дверн. Выходя, она обернулась.
— Ты плохо выглядишь, Дафна. Как насчет прогулки, например, в поселок? — Глаза Элизабет озорно блеснули.
— Ах, мама! Спасибо тебе.
— Передай мой теплый привет викарию, — добавила она, — Пойду предупредить папу, что ты пойдешь гулять в сад.
— Да поможет тебе Бог, мама, — прошептала Дафна ей вслед, — да поможет он асем нам.
Спустя пять минут Дафна спускалась по, лестнице. Из кабинета отца до нее донеслось:
— Проклятый ублюдок, я сотру тебя в порошок. Дафна вздрогнула. «Неужели папа напал на след Тин Кэпа?» Преодолев страх, она заглянула в кабинет.
— Папа? Что случилось? Ты узнал что-то новое о грабителе?
— Что? — Сэр Хардвик не сразу понял, о чем речь. — Этот беспородный выскочка требует немедленной встречи со мной. Мало мне одного ограбления на сегодня! — воскликнул Трэгмор, держа в руке конверт.
Испуганный взгляд, Дафны был прикован к конверту в руке Трэгморз.
— Но если ты сообщишь этому человеку, о том, что произошло сегодня ночью, то…
— Это ничего не изменит. Проклятая крыса беспокоится только о своем кармане.
— О ком ты говоришь, папа? Кто он?
— Пирс Торнтон, кто же еще?
— Торнтон? Джентльмен, которого мы встретили на скачках?
— Это не джентльмен. Это паразит, высасывающий деньги у джентльменов,
— Ты, кажется, говорил, что он твой компаньон?
— Век бы не видеть этого компаньона! Проклятый мошенник!
— Ничего не понимаю.
— Тебе и не надо понимать, — взорвался маркиз. — Какого черта ты здесь торчишь? Мама сказала, что ты ушла гулять.
Дафна побледнела:
— Да, да, я уже иду, папа. Извини, что побеспокоила тебя.
. Она выскользнула из дома и почти бегом направилась в поселок, замедлив шаги только тогда, когда заметила викария с конвертом в руке. Он о чем-то разговаривал с посыльным.
— Ваше преподобие! — — негромко окликнула она.
— Дафна! Какой приятный сюрприз! — Он протянул
несколько пенсов мальчишке-посыльному и сложил коиверт. — Спасибо, дружок.
— Благодарю вас, сэр, — Поклонившись, посыльный вскочил на коня и уехал.
— Что там, викарий? — спросила Дафна затаив дыхание.
— Наверное, ты знаешь ответ лучше, чем я, — усмехнулся викарий.
— Это имеет отношение к ограблению нашего дома, так ведь?
— Совершенно верно.
— Скажите мне скорее, викарий, сколько денег он им оставил? Викарий покачал головой:
— Ты не перестаешь удивлять меня, Подснежник! Ни за что не подумаешь, что был ограблен ваш дом.
— Сколько?
— Десять тысяч фунтов.
— Не может быть! Драгоценности и серебро едва ли стоят половину этого.
— Тем не менее именно столько нашел директор работного дома у себя на столе в оловянной чаше, о чем и сообщил мне в письме. Странно, однако, что на этот раз к деньгам была приложена записка с угрозой.
— Угрозой? Какой угрозой? Викарий развернул письмо:
— Разбойник потребовал, чтобы деньги использовались строго по назначению. Если ему станет известно, что хотя бы один шиллинг пропадет, он угрожает вернуться.
— Викарий, а вы хорошо знаете директора работного дома в Лестере? — В голосе Дафны сквозило беспокойство.
— Вполне. В отличие от прежнего директора, мистера Баррингса, умершего пять лет назад, он известен как человек, достойный во всех отношениях. Постой-ка, а откуда тебе известно, где разбойник оставил деньги?
Дафна замялась:
— Потому что… Потому что он обещал мне. — Кто?! Сам разбойник? — Да.
Викарий быстро огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:
— Давай-ка, милый Подснежник, поговорим об этом в более укромном месте. — Он повел ее в свой маленький дом при церкви.
Узнав все подробности, викарий сокрушенно покачал головой:
— Я не осуждаю тебя, Подснежник, но ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, какому риску ты подверглась?
— Да, викарий, но скажу честно, что я повторила бы это снова, если бы представилась возможность. Викарий снова вздохнул:
— Как твоя мать? С ней все в порядке?
— Да, слава Богу, папа настолько взбешен, что ни на кого не обращает внимания. Разве что на Пирса Торнтона.
— Пирс Торнтон? Джентльмен, которого вы видели на скачках? Не понимаю.
— Я и сама не все понимаю. Помните, я говорила вам, что папа как-то странно ведет себя по отношению к нему?
— Да, помню.
— Так вот, когда я уходила из дому, папа проклинал Пирса за то, что тот требует с ним немедленной встречи.
— Проклинал, но отказать не посмел?
— Да.
— И как ты думаешь — почему?
— Вероятно, долги.
— Хардвик так сказал?
— Нет, но это очевидно.
— Незнатный человек, которого твой отец явно ненавидит и который, как ты упомянула, весьма не глуп, — размышлял викарий вслух. — Очень странно.
— Папа считает, что он чрезвычайно жаден и эгоистичен — свойства, которые он приветствует у своих знакомых, но только не в этом случае.
— Бог знает. Подснежник, имеет ли это какое-нибудь значение?
— Да, викарий, имеет, и очень большое, интуиция подсказывает мне это.
Глава 5
— Маркиз велел подождать вам в кабинете, — сухо доложил слуга.
— Велел подождать? Очень мило с его стороны. Проводите меня.
Оказавшись в холодной, тускло освещенной комнате, Пирс усмехнулся: «Видать, я не очень желанный гость, но, клянусь, я заставлю маркиза быть повежливее, и очень скоро».
Пирс плеснул себе бренди и поудобнее устроился в кресле.
Трэгмор заставил себя ждать добрых полчаса.
— Здравствуйте, Торнтон. Сегодня у меня очень много дел, я очень тороплюсь… — Маркиз взглянул на Пирса и на секунду потерял дар речи. — Что вы себе позволяете, Торнтон?
— Хм? — Пирс оторвался от газеты и взглянул на Трэгмора поверх своих ног, покоящихся на столе. — Это вы, Трэгмор? Я только что прикончил свой бренди. Не плеснете ли еще немного? — И он протянул пустой стакан.
Лицо Трэгмора покрылось красными пятнами.
— Почему вы хлещете мой бренди? Почему вы развалились в моем кресле, задрав на стол грязные ноги? — Маркиз угрожающе сжал кулаки и двинулся к Пирсу.
Как тигр, которому бросили вызов, Пирс мгновенно оказался на ногах, глаза его сузились, в них зажегся огонь, заставивший Трэгмора остановиться.
— Мой стол? Мой бренди? Послушайте меня, Трэг-мор, и зарубите себе на носу; в этом доме нет ничего вашего. Все, что здесь есть, принадлежит мне. И благодарите Бога, что у меня мягкое сердце, иначе вы бы уже давно оказались на той помойке, с которой, как вы утверждаете, явился я. Но не испытывайте мое терпение! Прикажите слугам… моим слугам, чтобы они не корчили кислые рожи при моем появлении, а сами потрудитесь выбирать выражения, иначе, клянусь, мое терпение может быстро иссякнуть.
К концу тирады Пирса красное лицо Трэгмора стало зеленым от страха. Придя в себя, он взял протянутый стакан и налил бренди.
— Простите меня, Торнтон, я несколько погорячился. Меня тоже можно понять: сегодня ночью я был ограблен.
— Вот как? — Пирс постарался изобразить на своем лице сожаление. — И что же у вас пропало?
— Все деньги из бюро, столовое серебро и жемчужное ожерелье Дафны.
— Та самая дешевая подделка? Трэгмор, стиснув зубы, промолчал.
— Как ваша семья? Они не пострадали?
— Они, как и я, выбиты из колеи. Элизабет провела весь день в своей комнате, а Дафна гуляет с утра.
— Гуляет одна?
— В пределах поместья. Она делает это довольно часто. Одному Богу известно, какие фантазии витают в ее голове. Впрочем, это даже к лучшему, что она не болтается под ногами — у полицейских хватает забот и без нее.
— Удалось что-нибудь найти?
— Нет, бандит не оставил никаких следов, за исключением оловянной чаши на моей подушке с рубином виконтессы. Вы, наверное, знаете из газет об этой его идиотской шутке?
— Да, я в курсе. — Пирс сухо кивнул. — Давайте-ка лучше обсудим наши дела.
— Какие наши дела?
— Ваши долги. Когда вы начнете выплачивать по обязательствам, попавшим ко мне?
— Вы же говорили, что пришлете своего поверенного и я буду договариваться с ним.
— К чему эти условности, Трэгмор? Я решил не отказывать себе в удовольствии поговорить с вами на эту тему лично. Итак, что вы выбираете; погасить долги или оказаться на улице?
— Бессердечный ублюдок! — прошипел маркиз.
— Ублюдок? Да. Но такой ли уж бессердечный? Говорить о моей жестокости в сравнении с вашей просто смешно, Трэгмор. Итак, что вы выбираете?
— Конечно, платить, черт возьми!
— В таком случае жду вас с первым взносом в пятницу.
— Это невозможно.
— Придется постараться, Трэгмор. Если в пятницу я не получу денег, то в субботу в «Лондонской газете» появится объявление о вашем банкротстве. Имение будет конфисковано.
— Не торопитесь с угрозами, Торнтон. Я собрал кое-какие сведения о вас. — Глаза Трэгмора злобно блеснули. — Я тоже могу опубликовать сообщение о том, что богатый, преуспевающий Пирс Торнтон появился на свет из утробы грязной шлюхи из работного дома.
Лицо Пирса превратилось в маску. Он долго и пристально смотрел Трэгмору в глаза.
— Запомните, Трэгмор, запомните на всю оставшуюся вам жизнь — если не хотите, чтобы она оборвалась прямо здесь и сейчас, — никогда не произносите своими погаными устами даже имя моей матери. Что же касается того, что я незаконнорожденный, то можете кричать об этом на всех углах. Я никогда этого не скрывал. Вы совершенно напрасно платили своим соглядатаям, поскольку могли бы получить все сведения о моем происхождении от меня, из первых рук, так сказать. — Пирс усмехнулся. — И совершенно бесплатно.
— Ничего, я думаю, что если внимательно понаблюдать за вами, то можно узнать немало интересного о жизни такого мошенника, как вы. И когда я узнаю о том, что…
— …что все ваши деньги истрачены на шпионов, — резко оборвал маркиза Пирс, — мы поговорим с вами совсем иначе. Бросьте дурацкие игры в полицейских, Трэгмор. Мне не нравится, что вы выбрасываете мои деньги на глупости. Приберегите-ка их лучше для выплаты долгов. Итак, я жду первый взнос в пятницу. Всего хорошего!
— Выезжай на тракт и жди меня там. Я немного пройдусь.
— Слушаюсь, сэр. — Кучер стегнул лошадь, и экипаж вскоре скрылся из виду.
Пирс решил пройти через трэгморский парк в надежде встретить Дафну. Оглядываясь по сторонам и внимательно прислушиваясь, он медленно продвигался вперед. Дафны не было видно. Он остановился, раздумывая, не пересечь ли ему парк еще раз, как вдруг справа от него хрустнула ветка. Присмотревшись, он узнал знакомую фигуру: Дафна спешила к дому. Вдруг она остановилась и резко изменила направление, походка ее также изменилась. Она стала продвигаться бесшумно, и осторожно, что-то зажав в руке. Все это очень заинтересовало Торнтона, и он решил понаблюдать. Вскоре ему стала ясна причина столь странного поведения Дафны. На поваленном дереве беспечно сидел бурундук и чистил свою красивую шубку, а в метре от него застыла змея, свившись в тугие кольца, уже готовая к последнему смертельному броску. Дафне удалось опередить ее буквально на несколько мгновений. Шестифутовый нож, со свистом рассекая воздух, вонзился в дерево как раз посередине между ними. Бурундук мгновенно исчез. Змея, злобно шипя, тоже скрылась в кустах. Дафна подошла к дереву, вынула из него нож и уже собиралась положить его в карман, как вдруг… — Не знаю, как змея, а я просто поражен.
— Ах! — Нож упал на землю. Дафна резко обернулась. — Торнтон, как вы меня испугали!
— Да разве можно испугать такую амазонку? Дафна смущенно опустила глаза;
— — Опять вы смеетесь, мистер Торнтон!
— Ничуть. Скажите, Дафна, где вы так научились метать нож?
— Это… это получилось у меня случайно.
— Велел подождать? Очень мило с его стороны. Проводите меня.
Оказавшись в холодной, тускло освещенной комнате, Пирс усмехнулся: «Видать, я не очень желанный гость, но, клянусь, я заставлю маркиза быть повежливее, и очень скоро».
Пирс плеснул себе бренди и поудобнее устроился в кресле.
Трэгмор заставил себя ждать добрых полчаса.
— Здравствуйте, Торнтон. Сегодня у меня очень много дел, я очень тороплюсь… — Маркиз взглянул на Пирса и на секунду потерял дар речи. — Что вы себе позволяете, Торнтон?
— Хм? — Пирс оторвался от газеты и взглянул на Трэгмора поверх своих ног, покоящихся на столе. — Это вы, Трэгмор? Я только что прикончил свой бренди. Не плеснете ли еще немного? — И он протянул пустой стакан.
Лицо Трэгмора покрылось красными пятнами.
— Почему вы хлещете мой бренди? Почему вы развалились в моем кресле, задрав на стол грязные ноги? — Маркиз угрожающе сжал кулаки и двинулся к Пирсу.
Как тигр, которому бросили вызов, Пирс мгновенно оказался на ногах, глаза его сузились, в них зажегся огонь, заставивший Трэгмора остановиться.
— Мой стол? Мой бренди? Послушайте меня, Трэг-мор, и зарубите себе на носу; в этом доме нет ничего вашего. Все, что здесь есть, принадлежит мне. И благодарите Бога, что у меня мягкое сердце, иначе вы бы уже давно оказались на той помойке, с которой, как вы утверждаете, явился я. Но не испытывайте мое терпение! Прикажите слугам… моим слугам, чтобы они не корчили кислые рожи при моем появлении, а сами потрудитесь выбирать выражения, иначе, клянусь, мое терпение может быстро иссякнуть.
К концу тирады Пирса красное лицо Трэгмора стало зеленым от страха. Придя в себя, он взял протянутый стакан и налил бренди.
— Простите меня, Торнтон, я несколько погорячился. Меня тоже можно понять: сегодня ночью я был ограблен.
— Вот как? — Пирс постарался изобразить на своем лице сожаление. — И что же у вас пропало?
— Все деньги из бюро, столовое серебро и жемчужное ожерелье Дафны.
— Та самая дешевая подделка? Трэгмор, стиснув зубы, промолчал.
— Как ваша семья? Они не пострадали?
— Они, как и я, выбиты из колеи. Элизабет провела весь день в своей комнате, а Дафна гуляет с утра.
— Гуляет одна?
— В пределах поместья. Она делает это довольно часто. Одному Богу известно, какие фантазии витают в ее голове. Впрочем, это даже к лучшему, что она не болтается под ногами — у полицейских хватает забот и без нее.
— Удалось что-нибудь найти?
— Нет, бандит не оставил никаких следов, за исключением оловянной чаши на моей подушке с рубином виконтессы. Вы, наверное, знаете из газет об этой его идиотской шутке?
— Да, я в курсе. — Пирс сухо кивнул. — Давайте-ка лучше обсудим наши дела.
— Какие наши дела?
— Ваши долги. Когда вы начнете выплачивать по обязательствам, попавшим ко мне?
— Вы же говорили, что пришлете своего поверенного и я буду договариваться с ним.
— К чему эти условности, Трэгмор? Я решил не отказывать себе в удовольствии поговорить с вами на эту тему лично. Итак, что вы выбираете; погасить долги или оказаться на улице?
— Бессердечный ублюдок! — прошипел маркиз.
— Ублюдок? Да. Но такой ли уж бессердечный? Говорить о моей жестокости в сравнении с вашей просто смешно, Трэгмор. Итак, что вы выбираете?
— Конечно, платить, черт возьми!
— В таком случае жду вас с первым взносом в пятницу.
— Это невозможно.
— Придется постараться, Трэгмор. Если в пятницу я не получу денег, то в субботу в «Лондонской газете» появится объявление о вашем банкротстве. Имение будет конфисковано.
— Не торопитесь с угрозами, Торнтон. Я собрал кое-какие сведения о вас. — Глаза Трэгмора злобно блеснули. — Я тоже могу опубликовать сообщение о том, что богатый, преуспевающий Пирс Торнтон появился на свет из утробы грязной шлюхи из работного дома.
Лицо Пирса превратилось в маску. Он долго и пристально смотрел Трэгмору в глаза.
— Запомните, Трэгмор, запомните на всю оставшуюся вам жизнь — если не хотите, чтобы она оборвалась прямо здесь и сейчас, — никогда не произносите своими погаными устами даже имя моей матери. Что же касается того, что я незаконнорожденный, то можете кричать об этом на всех углах. Я никогда этого не скрывал. Вы совершенно напрасно платили своим соглядатаям, поскольку могли бы получить все сведения о моем происхождении от меня, из первых рук, так сказать. — Пирс усмехнулся. — И совершенно бесплатно.
— Ничего, я думаю, что если внимательно понаблюдать за вами, то можно узнать немало интересного о жизни такого мошенника, как вы. И когда я узнаю о том, что…
— …что все ваши деньги истрачены на шпионов, — резко оборвал маркиза Пирс, — мы поговорим с вами совсем иначе. Бросьте дурацкие игры в полицейских, Трэгмор. Мне не нравится, что вы выбрасываете мои деньги на глупости. Приберегите-ка их лучше для выплаты долгов. Итак, я жду первый взнос в пятницу. Всего хорошего!
— Выезжай на тракт и жди меня там. Я немного пройдусь.
— Слушаюсь, сэр. — Кучер стегнул лошадь, и экипаж вскоре скрылся из виду.
Пирс решил пройти через трэгморский парк в надежде встретить Дафну. Оглядываясь по сторонам и внимательно прислушиваясь, он медленно продвигался вперед. Дафны не было видно. Он остановился, раздумывая, не пересечь ли ему парк еще раз, как вдруг справа от него хрустнула ветка. Присмотревшись, он узнал знакомую фигуру: Дафна спешила к дому. Вдруг она остановилась и резко изменила направление, походка ее также изменилась. Она стала продвигаться бесшумно, и осторожно, что-то зажав в руке. Все это очень заинтересовало Торнтона, и он решил понаблюдать. Вскоре ему стала ясна причина столь странного поведения Дафны. На поваленном дереве беспечно сидел бурундук и чистил свою красивую шубку, а в метре от него застыла змея, свившись в тугие кольца, уже готовая к последнему смертельному броску. Дафне удалось опередить ее буквально на несколько мгновений. Шестифутовый нож, со свистом рассекая воздух, вонзился в дерево как раз посередине между ними. Бурундук мгновенно исчез. Змея, злобно шипя, тоже скрылась в кустах. Дафна подошла к дереву, вынула из него нож и уже собиралась положить его в карман, как вдруг… — Не знаю, как змея, а я просто поражен.
— Ах! — Нож упал на землю. Дафна резко обернулась. — Торнтон, как вы меня испугали!
— Да разве можно испугать такую амазонку? Дафна смущенно опустила глаза;
— — Опять вы смеетесь, мистер Торнтон!
— Ничуть. Скажите, Дафна, где вы так научились метать нож?
— Это… это получилось у меня случайно.