Страница:
Слезы застилали глаза. Антонелли тяжело опустился на единственный стул, все ещё комкая письмо в руках. Гордость родителей за сына поддерживала их в этой жизни. Что же он с ними сделал?
Теперь он отправится в штрафной батальон. После стольких усилий, после такой отчаянной борьбы… все оказалось бесполезным…
Антонелли отбросил скомканный клочок бумаги. Остался лишь один выход. Нужно спешить, иначе он и здесь проиграет…
Вольф задержался в дверях госпиталя и сверился с браслетом. Получив доступ к базе данных Форта, он запросил план размещения личного состава Тренировочной Роты. Через несколько секунд на экране высветилась затребованная информация. Вольф одобрительно кивнул и поспешил через плац.
Пора было повидаться с Антонелли. Слишком долго он откладывал эту встречу. События последних дней, от битвы на плантации Сейвари и процесса расследования до самоотверженного поступка Лизы Скотт, заставили его призадуматься о собственной роли в Легионе. Макдафф погиб, Лиза Скотт больна, а ведь оба они подходили для Легиона гораздо лучше, чем он; Вольф. Марио Антонелли изначально не годился в солдаты, юноша прилагал все усилия, однако не выдержал испытания. Каковы гарантии того, что он сам сумеет выдержать этот нелёгкий путь?
Маяги имеет боевой опыт, однако не удержался в роли лидера лэнса Дельта. Даже если он пройдёт все тесты и сдаст все зачёты, пуля мятежника может оборвать его жизнь во время следующего боя…
Вольф всегда помнил об опасности солдатской службы. Призрак смерти в полный рост стал перед ним в тот день, когда убренфары напали на Лаут Безар. Но он рассматривал этот вопрос всегда с точки зрения аристократического класса. Аристократ обязан сражаться и, если необходимо, умереть за свою родину. Честь и имя семьи обязывали к этому.
Но чему он посвятил свою жизнь, что ставил на карту, вступив в Легион? У него нет даже собственного имени. Рядом чужие люди, а иногда даже и вовсе не люди… Их привычки и убеждения не укладывались у него в голове… Заверения о равенстве человека и эйла… Чепуха! Пятый Иностранный Легион был не чем иным, как сборищем наёмников, сражающихся за деньги, ради личной славы или желания потешить себя произволом и насилием. Стоит ли жертвовать собственной жизнью ради этого?
Вольф подошёл к временным казармам мрачным и раздражённым. Авантюра с Иностранным Легионом оказалась ошибкой, причём очевидной. Вольф… Вольфганг Лари Хаузер понял это. Нельзя было сдаваться и убегать от мести Нойбеков.
Но у него оставался ещё долг. Вольф какое-то время стоял у двери в кубрик Антонелли, собираясь с мыслями. Собственные проблемы подождут. Он нажал кнопку звонка, но ответа не последовало.
Вольф пожал плечами. Возможно, Антонелли слышал, что у добровольца Кромвеля имеется небольшой перегонный аппарат, и отправился утопить в вине свои печали? Что ж, он зайдёт ещё раз.
Проходя мимо крохотного окошка рядом с дверью, Вольф краем глаза заметил странное движение. Он заглянул внутрь. Безжизненное тело Марио Антонелли болталось взад-вперёд на верёвке, закреплённой на небольшой скобе в потолке. Не оставалось никаких сомнений, что итальянец мёртв.
Похороны Антонелли прошли тихо, присутствовали лишь несколько товарищей юноши и два-три инструктора. Вольф застыл в напряжённом молчании между Керном и Майзаром, убеждённый, что Конрад и другие НСО не сводят с него глаз.
Католическая служба прошла как обычно, в торжественном духе религиозных мероприятий Легиона. В основном благодаря странам Европы, особенно Франции, занимавшей ведущее место в межзвёздной экспансии, католицизм пустил глубокие корни в десятках миров. По статистике, три четверти людей, избравших Легион своим домом, принадлежали к римской конфессии.
Лаут Безар не входил в число католических миров. Индомейская община исповедовала Ислам, Хинди или Буддизм, в то время как уро были большей частью протестантами. Они получили эту веру от первых немецких колонистов и пронесли сквозь века.
Вольф воспитывался в атеистической среде и смотрел с насмешкой на религиозную пышность и церемониалы. Но сегодня, стоя под жаркими лучами Бо Солей, он почувствовал священный трепет в скорбных словах преподобного отца Чавигны. Священник закончил молитву, перекрестив покойного, и Ортега кивнул Ванеку. Капрал шагнул вперёд. Вольф, Керн и Майзар последовали за ним. Они подняли простой деревянный гроб и медленно опустили его в яму. Когда все четверо отступили назад, Чавигны вновь перекрестил могилу.
Подошли новобранцы с лопатами и принялись закапывать гроб. На этом похороны закончились. Не будет ни хвалебных речей, ни надгробного камня. Марио Антонелли даже не успел стать легионером. Он всего лишь — самоубийца, оказавшийся неспособным терпеть тяготы и лишения военной службы.
Вольф задержался у могилы. Он пытался разобраться в своих чувствах и понял, что не может этого сделать. Марио Антонелли не был его товарищем, но он заслуживал лучшей участи. Как это типично для Легиона — подвести человека к роковой черте и равнодушно забыть о нем после смерти.
Услышав за спиной шорох, он оглянулся и увидел Маяги. Маленького ханна освободили от обязанности нести гроб из-за его небольшого роста, но как один из друзей Антонелли, он пришёл на службу. Вольф мысленно спросил себя: что гуманоид Маяги думает о религии людей? Затем вспомнил, что он, вероятно, неоднократно присутствовал на службах, когда состоял в роте Браво под командованием Фрейзера.
Эйл встал на колени перед могилой и снял что-то с груди. Это был небольшой металлический медальон на цепочке. Маяги открыл его и аккуратно всыпал несколько щепоток земли с могилы.
— Ещё один обычай твоей планеты? — спросил его Вольф.
— Нет, — тихо ответил Маяги. — Это обычай Легиона. Когда товарищ погибает, то в такой медальон кладут крупицу земли с его могилы. Я ношу подобные напоминания обо всех друзьях, которых потерял.
Вольф презрительно фыркнул:
— Значит, ещё одна традиция Легиона. Замечательно.
— Я понял, что традиции помогают жить, Вольф. Это помогло бы и тебе, — возразил эйл и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь. Вольф остался в одиночестве.
Он долго стоял у безымянного холмика, совершенно запутавшись в своих мыслях. Когда он наконец отправился в Форт, то вдруг заметил, что капрал Ванек вернулся на кладбище. Вольф остановился, с удивлением наблюдая, как суровый капрал подошёл к могиле Антонелли, встал на колени и взял с неё небольшой комочек земли.
Глава 20
Вывеска над дверями бара гласила «Чёрные береты», а по обеим сторонам от входа стояли манекены, облачённые в парадную форму Легиона. Заведение пользовалось популярностью среди легионеров Форта Хантер и располагалось неподалёку от выхода из левитационного туннеля, на окраине торговой части Вилластра под названием Фортаун. Владелец бара Жак Суам, экс-НСО Легиона, после демобилизации на выходное пособие открыл своё дело на Дэвро, не пожелав переселиться на более спокойную планету.
Так с помощью бизнеса расширялись границы Содружества. Граждане имели власть и деньги, с годами их количество на пограничных мирах вроде этого росло, в результате чего планета безболезненно отходила к звёздной империи землян.
Вольф ухватил сумку покрепче я зашёл внутрь. В баре царил полумрак. Помещение было переполнено. В основном это были легионеры, но Вольф заметил и порядочное количество гражданских. В одном углу устроились даже несколько винсаризов — потомков гвиррианцев. Не все эйлы на Дэвро были мятежниками.
Дым наркостэков и запах дешёвого синтола вызвал у Вольфа приступ кашля. Он пожалел, что назначил встречу в баре. Он вообще не особенно хотел отправляться в Вилластр, хотя курсантов впервые отпустили в город. Учебный батальон собрался в Форте Хантер на рождественские каникулы, и Вольф решил сменить обстановку, чтобы уединиться, спокойно подумать… и попытаться принять решение.
Однако Лизе Скотт захотелось в а Рождество доходить по магазинам, и девушка попросила составить ей компанию. Они разделились у левитационного шлюза, условившись встретиться в «Чёрных беретах». Вольф исправно потолкался в толпе, переполнившей улицы торгового центра, покупая подарки для товарищей по лэнсу. Покупки не слишком его удовлетворили, однако он понял, что здесь большую роль сыграло его плохое настроение.
За угловым столиком неподалёку от компании винсаризов он заметил Лизу. Она махнула рукой, и, коротко кивнув, Вольф пробрался к столику, расталкивая многочисленных посетителей; Лиза сосредоточенно рассматривала коллекцию ножей на противоположной стене. Повышенный интерес девушки к холодному оружию заставил вспомнить первую ночь в казарме и сцену в душевой, когда Лиза воспользовалась стилетом, чтобы отбить у Ан-тонелли охоту приставать к ней.
С тех пор произошло множество событий, подумал Вольф. Он бросил сумку на пол и сел напротив.
— Рад, что кое-какие декорации пришлись тебе по вкусу, — пошутил оп, стараясь придать голосу бодрый и непринуждённый тон. Десять дней после самоубийства Антонелли он контролировал себя, чтобы не ляпнуть лишнего в разговорах, но это требовало определённых усилий. Вольф никогда не отличался болтливостью, даже сейчас, когда все кругом веселились и пьянствовали, ему хотелось просто посидеть и поразмышлять.
Девушка улыбнулась:
— Ещё бы! У Суама неплохая коллекция. Ну и как прошла прогулка по городу? Выбрал что-нибудь?
Появилась официантка в облегающем коротком платье и спросила, что они будут пить. Вольф посмотрел на часы. Следующий транспорт отправится на базу через тридцать минут. Времени достаточно, чтобы пропустить по бокалу пива.
Он сделал заказ, потом посмотрел на Лизу. Экскурсия была её идеей.
— Так ты купил что-нибудь? — повторила вопрос девушка, казалось, не обратив внимания на его возню с хронометром.
— Кое-что купил, — коротко ответил Вольф. — Приходится согласиться с тем, что когда то в детстве говорил мне отец. Стадный инстинкт из покупателей не изживёт даже компьютерная сеть обслуживания.
Лиза засмеялась.
— Исчезло бы самое интересное, — сказала она. — Так или иначе, ты же не можешь торговаться с машиной.
— Никогда бы не додумал, что ты можешь торговаться, — удивился Вольф. — По-моему, в этом нет смысла, когда достаточно денег…
Слова вырвались необдуманно, прежде чем он успел понять их двойной смысл. Со времени их свидания в госпитале Форта Сурибан Вольф старался соблюдать осторожность и не упоминать о её прошлом. Но Лизу, казалось, его замечание не задело.
— Ну и что будешь делать дальше? — спросила она. — Время ещё есть.
Вольф вздохнул:
— Думаю, что лучше пойти на станцию и дожидаться транспорта в Форт Хантер. Я вроде все купил к празднику.
— Если это единственное твоё желание, то пожалуйста, — проговорила девушка, пожимая плечами. — Но, может быть, пройдёмся, посмотрим ещё что-нибудь?
— Да откуда я, черт возьми, знаю, что покупать, — взорвался Вольф. — С тобой и Керном, например, все ясно, нет вопросов, а вот что купить эйлу, который не слышал про Рождество, пока не вступил в Легион? Что купить этому зеленому ханну?
Лиза осуждающе посмотрела на него:
— За что ты недолюбливаешь Маяги, Вольф?
Он пожал плечами.
— Нельзя сказать, чтобы я питал к нему отвращение, — уклончиво ответил он. — Просто я не знаю, как вести себя с гуманоидами.
— Старайся относиться к ним так, как относишься ко всем остальным. Пока ты будешь думать, что эйлы отличаются от тебя, то всегда будешь считать их ниже. Маяги лучше многих людей, которых мне приходилось встречать, и он вовсе не заслуживает презрения.
— Эй, я ведь неплохо уживался с ним, когда он командовал лэнсом. Я выполнял его приказы, даже когда они мне не нравились.
— Естественно. Но всем было видно, как это тебя раздражает, Вольф. Как бы тебе понравилось, если бы все так относились к твоему обществу?
Он отвёл взгляд.
— Теперь это не имеет значения, — медленно произнёс он.
— О чем ты говоришь?
— Я не думаю, что отправлюсь в Форт Кессель на следующей неделе, — объяснил Вольф. Эта мысль в течение многих дней не давала ему покоя, и он произнёс слова с таким чувством, словно наконец принял решение. — Мне не добиться успеха в Легионе, Лиза. Пожалуй, настало время признать это и освободить место тому, кто действительно заслуживает звания легионера.
— Ерунда какая-то! — рассердилась девушка. — Да у тебя самый высокий рейтинг в лэнсе, и я слышала собственными ушами, как Конрад говорил Ванеку, что ты — в числе десяти лучших курсантов роты! Ты не можешь просто так все бросить.
— Мы прошли только часть пути, — заметил Вольф. — У меня имеется масса возможностей споткнуться… особенно когда меня назначили старшим по лэнсу. Посмотри, что произошло с Антонелли. Он ведь начал прогрессировать. Затем разочек оступился и… — он вспомнил тело юноши, медленно раскачивающееся на верёвке в казарме Форта Сурибан.
— Антонелли — совсем другое дело, — возразила Лиза. — Никто толком ничего не понял. Только он сам знал, в чем дело, но теперь уже не сможет рассказать правду. Итальянец старался изо всех сил, но, вспомни, всякий раз находился на волосок от провала. Когда же его исключили, он не смог этого вынести. Просто и ясно. Не стоит цепляться за Антонелли, и тем более сравнивать себя с ним. У итальянца не было нужных качеств. У тебя они есть.
— Неужели? — спросил Вольф. — Я же считаю, что мы с Антонелли во многом похожи. Ни он, ни я не нашли общего языка со здешним обществом. Меня таинственностью не купишь. Я имею в виду всякие традиции и обряды, с помощью которых нас превращают в послушных маленьких додиков. «Честь и Верность» или «Легион сам позаботится о себе» — и другая чушь. Об Антонелли никто не позаботился… да возьми того же Иен Чена, который получил штамп о демобилизации, и его выпихнули на все четыре стороны, не предложив даже оплатить протез…
Он опустил глаза:
— Я не заметил, чтобы кто-то бросился на помощь итальянцу, когда ему действительно стало плохо. Ни курсанты, ни, конечно же, инструктора. Более того, когда один из лэнсов направили в его комнату, чтобы убрать тело и навести порядок, они взяли верёвку, на которой он повесился, и порезав на куски, продавали как сувениры. Это как понимать?! Ещё одна из дьявольских традиций?!
— Я знаю, — ответила Лиза. — Это как талисман. Суеверия уходят корнями в глубокое прошлое, к самым истокам Легиона. Все началось ещё на Земле.
— По моему убеждению, всем на него было просто наплевать. Большинство курсантов не удосужились даже прийти на похороны. — Он вспомнил, как Маяги и Ванек брали землю с могилы, но отбросил мысль в сторону… это не имело ничего общего с их отношением к самому Антонелли. — Поэтому зачем нам нараспев твердят о каком-то товариществе, о готовности умереть за Легион, зачем? Надо верить, если желаешь стать здесь своим, а я вот, извините, неверующий.
— О, да брось ты, — в сердцах воскликнула Лиза. — Не надо ставить на себе крест. Это нелепо, — она потянулась через стол и взяла его за руки, пристально вглядываясь в лицо ласковыми голубыми глазами. — Да, мистика и все эти обряды порой кажутся довольно глупыми. Но это — не пустые слова. Иначе Банда оставил бы Йен Чена истекать кровью во время боя на плантации. А твой дружок Макдафф не бросился бы к «Песчаннику», пытаясь спасти патруль. Ты думаешь, он верил в небылицы о Камеруне и Ханумане? Я сомневаюсь. Но он думал о долге… о товарищах… и пожертвовал собственной жизнью, когда мы оказались в опасности. Насколько я помню, ты сделал то же самое. А вот где был Антонелли? Прятался в лесу, не так ли? Ты никогда не говорил об этом, но я ведь заметила, как ты смотрел потом на итальянца. Он испугался, так ведь? Не смей сравнивать его с собой, Вольф. И не делай из него мученика. Он покончил счёты с жизнью, поскольку сломался, не выдержал. Только на это у него и хватило сил. Но так поступают только трусы. Слизняки.
— Что ж, может быть, ты и права. — Вольф неохотно кивнул. Твёрдый голос девушки побудил его переменить решение, но он не был уверен, что оно окончательно. Кроме того, он был убеждён, что Антонелли покончил жизнь самоубийством потому, что считал Вольфа предателем. Эта мысль сильно ранила его самолюбие.
Официантка вернулась с напитками, и он не успел ответить. Осторожно хлебнув из своего бокала, Вольф скривился в гримасе отвращения. Зерновые, выращиваемые на Дэвро, несли с собой терпкий привкус здешней почвы. Однако все легионеры открыто восхищались продуктами, производимыми на их планете. Хотя у Вольфа было достаточно денег, чтобы позволить себе дорогие импортные напитки, он давно решил, что лучше не выделяться. Аристократические замашки не приветствовались в среде легионеров. Кроме того, пиво никогда не входило в число его любимых напитков, а уж этот сорт… Впрочем, дело было не в пиве.
Если он примет решение и демобилизуется, то ему не придётся предъявлять претензии к жизни. Хотя Лиза Скотт и высказала ряд разумных мыслей, она все же не убедила его окончательно изменить решение.
Девушка грустно рассмеялась. — Удивительное дело, — проговорила она с горечью. — Вот ты рвёшься уйти, а я отдала бы все, чтобы остаться здесь и не возвращаться в путы отца.
Поражённый её словами, Вольф не нашёл что ответить.
Молчание затянулось. Погруженная в свои мысли, Лиза Скотт пила пиво, не обращая внимания на его терпкий привкус. Она вступила в Легион с твёрдым намерением держаться от людей на расстоянии. Это было ещё одно наследие её похищения террористами — нежелание близко подпускать к себе кого-либо. Очень давно она разделила Вселенную на три категории: одни не имели с ней ничего общего, другим что-то было от неё нужно, и лишь немногие заслуживали дружбы. Последняя категория, как она обнаружила, была смертельно опасна. Алисия Аберкромби поклялась, что больше не станет причинять боль другим и не допустит, чтобы причинили боль ей.
Но Карл Вольф каким-то образом миновал её оборонительные заслоны. Лиза до конца ещё не определилась в своих чувствах к нему. Бывший аристократ был очень привлекателен, но Лиза относилась к нему скорее как к другу, чем как к потенциальному романтическому любовнику. Дочь сенатора Аберкромби выросла, не имея ни братьев, ни сестёр. Она могла только мечтать о том, каким должен быть брат, и, возможно, представляла его именно таким, как Вольф. Старший брат, который понимал бы её, с которым всегда можно было бы поделиться сокровенными мыслями-Сегодня в Вольфе трудно было узнать героя, решившего исход сражения на Сейвари. Если он уйдёт из Легиона, это будет ужасная потеря. Впрочем, её это вряд ли затронет. Как она и ожидала, полученное послание заключало в себе наставления отца, заканчивающиеся обещанием вызволить её из Легиона. Это произойдёт, как только будут оформлены соответствующие документы. То есть, самое большее, через неделю или две. У неё даже не окажется возможности надеть чёрный берет.
Смешно сказать, но Вольф хочет демобилизоваться, когда, казалось бы, все ему благоприятствует, а она, наоборот, страстно желает остаться, но не может. Люди различных рас и социального происхождения могут приспособиться к жизни в Легионе, решила она, вспомнив о споре, возникшем в их лэнсе за несколько дней до битвы на плантации.
Тогда они делились впечатлениями о тренировочном процессе. Керн рассказывал о препятствии, которое каждому новобранцу рано или поздно придётся преодолеть. Некоторые называли это «бугорком», другие «стеной». Все без исключения рекруты с трудом приспосабливались к военному образу жизни. В Легиопе давление на новичков было особенно сильным, поскольку экстремальные условия в пограничных мирах крайне отличались от службы в других подразделениях. Основной целью тренировочного курса, как утверждал Керн, было покончить с индивидуальностью новичка, целиком подчинить его армии. При таком разношёрстном составе новобранцев, как в Пятом Иностранном Легионе, жестокое обращение и призвано вытравить в будущих легионерах индивидуальность. Грубость и периодические побои являлись эффективными методами, которые сплачивали новобранцев единой ненавистью к инструкторам. Да, такой процесс довольно крут, и можно выбрать два пути — приспособиться или уйти. Вот суть «бугорка».
Некоторые претенденты быстро выходили из борьбы и отказывались от надежд через пять лет получить права и преимущества Гражданина Содружества. Но иногда случалось так, что курсант чувствовал, что пути назад нет, в то время как и преодолеть «бугорок» не было сил. Тогда могло произойти что угодно. Это и был «lе cafarde», классическая болезнь легионера, начинающаяся с нашёптывания проповедей и кончающаяся сумасшествием, самоубийством… в зависимости от конкретного человека.
Так произошло с Антонелли, хотя в действительности итальянец сломался лишь тогда, когда Легион объявил о его недееспособности. Но Лиза никак не думала, что подобное случится с Карлом Вольфом. Это беспокоило её… по многим причинам. Почему, интересно, её так волнует Вольф и его судьба?
Однако нравится ей это или нет, она действительно беспокоится. Но как подобрать к нему ключик? Ясно, что он не желал расставаться с той самой индивидуальностью, которую столь решительно искореняет Пятый Иностранный Легион. Это вполне понятно. Аристократу, привыкшему повелевать, трудно решиться пожертвовать независимостью — основой своего внутреннего мира. Для Лизы оказалось несложно преодолеть «бугорок», поскольку после жизни под домашним арестом и неусыпным оком сенатора Аберкромби Легион казался подлинным оплотом свободы.
Как бы объяснить Вольфу, что он может стать частью Легиона, не отдавая всего себя…
— Подумать только! — услышала она рядом чей-то насмешливый голос. — Парочка голубков в чёрных беретах Легиона решила культурно отдохнуть!
Лиза подняла глаза. Трое подростков в пёстрой гражданской одежде сгрудились возле их столика. На неприятность нарывался худощавый невысокий парнишка, и его задиристый тон сразу напомнил ей Марио Антонелли в первые дни тренировок. Два его приятеля были заметно покрупнее.
— Черт побери, я думаю, они обсуждают здесь будущее нашей планеты, — принял эстафету один из них. — Новое поколение для защиты от хулиганов и эйлов?
Лиза сделала глоток из бокала и снова посмотрела на стенд с ножами.
— Эй, красавцы, — не унимался вожак. — Может быть, вы нам объясните, почему ваш чёртов Легион не хочет, чтобы на Дэвро что-то изменилось. Мы, жители планеты, готовы вступить в Содружество… но именно вы, чёрные береты, не даёте сделать это. Так или нет? Ну-ка, скажите нам!
Девушка медленно окинула задиру холодным взглядом.
— Меня не интересует местная политика, — ответила она спокойным, уравновешенным голосом. Мы всего лишь солдаты, подписавшие контракт на определённый срок службы.
Политическая обстановка на Дэвро походила на пороховую бочку. Тонкости Лизе так и не удалось узнать, но ей было известно главное. Когда-то планета входила в состав Конклава Семти, которому подчинялась и колония землян. После войны этот мир отошёл под протекторат Содружества. Если бы события развивались естественным путём, Дэвро с течением времени стала бы полноправным членом Содружества, её население избрало бы собственное правительство и имело бы голос в Сенате. Но конфронтация с мятежными племенами винсаризов продолжалась. Ещё одной проблемой являлся Пятый Иностранный Легион.
Планета Дэвро считалась официальной базой Легиона. Созданное из остатков разгромленного Четвёртого Иностранного Легиона, это воинское соединение уже свыше ста лет господствовало здесь. В отличие от других частей Колониальной Армии, Легион формировался из представителей самых различных миров и в силу этого не был связан непосредственно с каким-либо конкретным правительством. Стань Дэвро полноправным членом Содружества, это значительно поколебало бы позиции Пятого Иностранного Легиона на планете. С таким положением дел ни командование, ни сами легионеры не хотели мириться.
Ходили упорные слухи, что администрация Легиона блокировала любые попытки жителей планеты получить для Дэвро статус полноправного члена Содружества. Поговаривали даже, что Легион специально провоцирует восстания винсаризов, с тем чтобы выступать в роли защитников населения. Поэтому среди колонистов начали потихоньку возникать группы недовольных, которые открыто призывали к изгнанию Легиона с их родины…
— Ну, давай же, — настаивал парень, повышая голос. — Вы пришли сюда, на нашу планету и насаждаете здесь свои законы… но не хотите откровенно признавать это, не так ли? Боитесь, что люди узнают правду? Нам осточертело, что всякий галактический сброд называет нашу родину своим домом. Так почему бы вам не убраться и не поискать другое место в космосе?
Некоторые из присутствующих зааплодировали. Легионеры, однако, сохраняли молчание. Атмосфера стремительно накалялась.
Теперь он отправится в штрафной батальон. После стольких усилий, после такой отчаянной борьбы… все оказалось бесполезным…
Антонелли отбросил скомканный клочок бумаги. Остался лишь один выход. Нужно спешить, иначе он и здесь проиграет…
Вольф задержался в дверях госпиталя и сверился с браслетом. Получив доступ к базе данных Форта, он запросил план размещения личного состава Тренировочной Роты. Через несколько секунд на экране высветилась затребованная информация. Вольф одобрительно кивнул и поспешил через плац.
Пора было повидаться с Антонелли. Слишком долго он откладывал эту встречу. События последних дней, от битвы на плантации Сейвари и процесса расследования до самоотверженного поступка Лизы Скотт, заставили его призадуматься о собственной роли в Легионе. Макдафф погиб, Лиза Скотт больна, а ведь оба они подходили для Легиона гораздо лучше, чем он; Вольф. Марио Антонелли изначально не годился в солдаты, юноша прилагал все усилия, однако не выдержал испытания. Каковы гарантии того, что он сам сумеет выдержать этот нелёгкий путь?
Маяги имеет боевой опыт, однако не удержался в роли лидера лэнса Дельта. Даже если он пройдёт все тесты и сдаст все зачёты, пуля мятежника может оборвать его жизнь во время следующего боя…
Вольф всегда помнил об опасности солдатской службы. Призрак смерти в полный рост стал перед ним в тот день, когда убренфары напали на Лаут Безар. Но он рассматривал этот вопрос всегда с точки зрения аристократического класса. Аристократ обязан сражаться и, если необходимо, умереть за свою родину. Честь и имя семьи обязывали к этому.
Но чему он посвятил свою жизнь, что ставил на карту, вступив в Легион? У него нет даже собственного имени. Рядом чужие люди, а иногда даже и вовсе не люди… Их привычки и убеждения не укладывались у него в голове… Заверения о равенстве человека и эйла… Чепуха! Пятый Иностранный Легион был не чем иным, как сборищем наёмников, сражающихся за деньги, ради личной славы или желания потешить себя произволом и насилием. Стоит ли жертвовать собственной жизнью ради этого?
Вольф подошёл к временным казармам мрачным и раздражённым. Авантюра с Иностранным Легионом оказалась ошибкой, причём очевидной. Вольф… Вольфганг Лари Хаузер понял это. Нельзя было сдаваться и убегать от мести Нойбеков.
Но у него оставался ещё долг. Вольф какое-то время стоял у двери в кубрик Антонелли, собираясь с мыслями. Собственные проблемы подождут. Он нажал кнопку звонка, но ответа не последовало.
Вольф пожал плечами. Возможно, Антонелли слышал, что у добровольца Кромвеля имеется небольшой перегонный аппарат, и отправился утопить в вине свои печали? Что ж, он зайдёт ещё раз.
Проходя мимо крохотного окошка рядом с дверью, Вольф краем глаза заметил странное движение. Он заглянул внутрь. Безжизненное тело Марио Антонелли болталось взад-вперёд на верёвке, закреплённой на небольшой скобе в потолке. Не оставалось никаких сомнений, что итальянец мёртв.
Похороны Антонелли прошли тихо, присутствовали лишь несколько товарищей юноши и два-три инструктора. Вольф застыл в напряжённом молчании между Керном и Майзаром, убеждённый, что Конрад и другие НСО не сводят с него глаз.
Католическая служба прошла как обычно, в торжественном духе религиозных мероприятий Легиона. В основном благодаря странам Европы, особенно Франции, занимавшей ведущее место в межзвёздной экспансии, католицизм пустил глубокие корни в десятках миров. По статистике, три четверти людей, избравших Легион своим домом, принадлежали к римской конфессии.
Лаут Безар не входил в число католических миров. Индомейская община исповедовала Ислам, Хинди или Буддизм, в то время как уро были большей частью протестантами. Они получили эту веру от первых немецких колонистов и пронесли сквозь века.
Вольф воспитывался в атеистической среде и смотрел с насмешкой на религиозную пышность и церемониалы. Но сегодня, стоя под жаркими лучами Бо Солей, он почувствовал священный трепет в скорбных словах преподобного отца Чавигны. Священник закончил молитву, перекрестив покойного, и Ортега кивнул Ванеку. Капрал шагнул вперёд. Вольф, Керн и Майзар последовали за ним. Они подняли простой деревянный гроб и медленно опустили его в яму. Когда все четверо отступили назад, Чавигны вновь перекрестил могилу.
Подошли новобранцы с лопатами и принялись закапывать гроб. На этом похороны закончились. Не будет ни хвалебных речей, ни надгробного камня. Марио Антонелли даже не успел стать легионером. Он всего лишь — самоубийца, оказавшийся неспособным терпеть тяготы и лишения военной службы.
Вольф задержался у могилы. Он пытался разобраться в своих чувствах и понял, что не может этого сделать. Марио Антонелли не был его товарищем, но он заслуживал лучшей участи. Как это типично для Легиона — подвести человека к роковой черте и равнодушно забыть о нем после смерти.
Услышав за спиной шорох, он оглянулся и увидел Маяги. Маленького ханна освободили от обязанности нести гроб из-за его небольшого роста, но как один из друзей Антонелли, он пришёл на службу. Вольф мысленно спросил себя: что гуманоид Маяги думает о религии людей? Затем вспомнил, что он, вероятно, неоднократно присутствовал на службах, когда состоял в роте Браво под командованием Фрейзера.
Эйл встал на колени перед могилой и снял что-то с груди. Это был небольшой металлический медальон на цепочке. Маяги открыл его и аккуратно всыпал несколько щепоток земли с могилы.
— Ещё один обычай твоей планеты? — спросил его Вольф.
— Нет, — тихо ответил Маяги. — Это обычай Легиона. Когда товарищ погибает, то в такой медальон кладут крупицу земли с его могилы. Я ношу подобные напоминания обо всех друзьях, которых потерял.
Вольф презрительно фыркнул:
— Значит, ещё одна традиция Легиона. Замечательно.
— Я понял, что традиции помогают жить, Вольф. Это помогло бы и тебе, — возразил эйл и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь. Вольф остался в одиночестве.
Он долго стоял у безымянного холмика, совершенно запутавшись в своих мыслях. Когда он наконец отправился в Форт, то вдруг заметил, что капрал Ванек вернулся на кладбище. Вольф остановился, с удивлением наблюдая, как суровый капрал подошёл к могиле Антонелли, встал на колени и взял с неё небольшой комочек земли.
Глава 20
Приходится трудно, и нет времени отдохнуть. Я сильно изменился с тех пор, как вступил в Легион.
Неизвестный легионер, Французский Иностранный Легион, 1984.
Вывеска над дверями бара гласила «Чёрные береты», а по обеим сторонам от входа стояли манекены, облачённые в парадную форму Легиона. Заведение пользовалось популярностью среди легионеров Форта Хантер и располагалось неподалёку от выхода из левитационного туннеля, на окраине торговой части Вилластра под названием Фортаун. Владелец бара Жак Суам, экс-НСО Легиона, после демобилизации на выходное пособие открыл своё дело на Дэвро, не пожелав переселиться на более спокойную планету.
Так с помощью бизнеса расширялись границы Содружества. Граждане имели власть и деньги, с годами их количество на пограничных мирах вроде этого росло, в результате чего планета безболезненно отходила к звёздной империи землян.
Вольф ухватил сумку покрепче я зашёл внутрь. В баре царил полумрак. Помещение было переполнено. В основном это были легионеры, но Вольф заметил и порядочное количество гражданских. В одном углу устроились даже несколько винсаризов — потомков гвиррианцев. Не все эйлы на Дэвро были мятежниками.
Дым наркостэков и запах дешёвого синтола вызвал у Вольфа приступ кашля. Он пожалел, что назначил встречу в баре. Он вообще не особенно хотел отправляться в Вилластр, хотя курсантов впервые отпустили в город. Учебный батальон собрался в Форте Хантер на рождественские каникулы, и Вольф решил сменить обстановку, чтобы уединиться, спокойно подумать… и попытаться принять решение.
Однако Лизе Скотт захотелось в а Рождество доходить по магазинам, и девушка попросила составить ей компанию. Они разделились у левитационного шлюза, условившись встретиться в «Чёрных беретах». Вольф исправно потолкался в толпе, переполнившей улицы торгового центра, покупая подарки для товарищей по лэнсу. Покупки не слишком его удовлетворили, однако он понял, что здесь большую роль сыграло его плохое настроение.
За угловым столиком неподалёку от компании винсаризов он заметил Лизу. Она махнула рукой, и, коротко кивнув, Вольф пробрался к столику, расталкивая многочисленных посетителей; Лиза сосредоточенно рассматривала коллекцию ножей на противоположной стене. Повышенный интерес девушки к холодному оружию заставил вспомнить первую ночь в казарме и сцену в душевой, когда Лиза воспользовалась стилетом, чтобы отбить у Ан-тонелли охоту приставать к ней.
С тех пор произошло множество событий, подумал Вольф. Он бросил сумку на пол и сел напротив.
— Рад, что кое-какие декорации пришлись тебе по вкусу, — пошутил оп, стараясь придать голосу бодрый и непринуждённый тон. Десять дней после самоубийства Антонелли он контролировал себя, чтобы не ляпнуть лишнего в разговорах, но это требовало определённых усилий. Вольф никогда не отличался болтливостью, даже сейчас, когда все кругом веселились и пьянствовали, ему хотелось просто посидеть и поразмышлять.
Девушка улыбнулась:
— Ещё бы! У Суама неплохая коллекция. Ну и как прошла прогулка по городу? Выбрал что-нибудь?
Появилась официантка в облегающем коротком платье и спросила, что они будут пить. Вольф посмотрел на часы. Следующий транспорт отправится на базу через тридцать минут. Времени достаточно, чтобы пропустить по бокалу пива.
Он сделал заказ, потом посмотрел на Лизу. Экскурсия была её идеей.
— Так ты купил что-нибудь? — повторила вопрос девушка, казалось, не обратив внимания на его возню с хронометром.
— Кое-что купил, — коротко ответил Вольф. — Приходится согласиться с тем, что когда то в детстве говорил мне отец. Стадный инстинкт из покупателей не изживёт даже компьютерная сеть обслуживания.
Лиза засмеялась.
— Исчезло бы самое интересное, — сказала она. — Так или иначе, ты же не можешь торговаться с машиной.
— Никогда бы не додумал, что ты можешь торговаться, — удивился Вольф. — По-моему, в этом нет смысла, когда достаточно денег…
Слова вырвались необдуманно, прежде чем он успел понять их двойной смысл. Со времени их свидания в госпитале Форта Сурибан Вольф старался соблюдать осторожность и не упоминать о её прошлом. Но Лизу, казалось, его замечание не задело.
— Ну и что будешь делать дальше? — спросила она. — Время ещё есть.
Вольф вздохнул:
— Думаю, что лучше пойти на станцию и дожидаться транспорта в Форт Хантер. Я вроде все купил к празднику.
— Если это единственное твоё желание, то пожалуйста, — проговорила девушка, пожимая плечами. — Но, может быть, пройдёмся, посмотрим ещё что-нибудь?
— Да откуда я, черт возьми, знаю, что покупать, — взорвался Вольф. — С тобой и Керном, например, все ясно, нет вопросов, а вот что купить эйлу, который не слышал про Рождество, пока не вступил в Легион? Что купить этому зеленому ханну?
Лиза осуждающе посмотрела на него:
— За что ты недолюбливаешь Маяги, Вольф?
Он пожал плечами.
— Нельзя сказать, чтобы я питал к нему отвращение, — уклончиво ответил он. — Просто я не знаю, как вести себя с гуманоидами.
— Старайся относиться к ним так, как относишься ко всем остальным. Пока ты будешь думать, что эйлы отличаются от тебя, то всегда будешь считать их ниже. Маяги лучше многих людей, которых мне приходилось встречать, и он вовсе не заслуживает презрения.
— Эй, я ведь неплохо уживался с ним, когда он командовал лэнсом. Я выполнял его приказы, даже когда они мне не нравились.
— Естественно. Но всем было видно, как это тебя раздражает, Вольф. Как бы тебе понравилось, если бы все так относились к твоему обществу?
Он отвёл взгляд.
— Теперь это не имеет значения, — медленно произнёс он.
— О чем ты говоришь?
— Я не думаю, что отправлюсь в Форт Кессель на следующей неделе, — объяснил Вольф. Эта мысль в течение многих дней не давала ему покоя, и он произнёс слова с таким чувством, словно наконец принял решение. — Мне не добиться успеха в Легионе, Лиза. Пожалуй, настало время признать это и освободить место тому, кто действительно заслуживает звания легионера.
— Ерунда какая-то! — рассердилась девушка. — Да у тебя самый высокий рейтинг в лэнсе, и я слышала собственными ушами, как Конрад говорил Ванеку, что ты — в числе десяти лучших курсантов роты! Ты не можешь просто так все бросить.
— Мы прошли только часть пути, — заметил Вольф. — У меня имеется масса возможностей споткнуться… особенно когда меня назначили старшим по лэнсу. Посмотри, что произошло с Антонелли. Он ведь начал прогрессировать. Затем разочек оступился и… — он вспомнил тело юноши, медленно раскачивающееся на верёвке в казарме Форта Сурибан.
— Антонелли — совсем другое дело, — возразила Лиза. — Никто толком ничего не понял. Только он сам знал, в чем дело, но теперь уже не сможет рассказать правду. Итальянец старался изо всех сил, но, вспомни, всякий раз находился на волосок от провала. Когда же его исключили, он не смог этого вынести. Просто и ясно. Не стоит цепляться за Антонелли, и тем более сравнивать себя с ним. У итальянца не было нужных качеств. У тебя они есть.
— Неужели? — спросил Вольф. — Я же считаю, что мы с Антонелли во многом похожи. Ни он, ни я не нашли общего языка со здешним обществом. Меня таинственностью не купишь. Я имею в виду всякие традиции и обряды, с помощью которых нас превращают в послушных маленьких додиков. «Честь и Верность» или «Легион сам позаботится о себе» — и другая чушь. Об Антонелли никто не позаботился… да возьми того же Иен Чена, который получил штамп о демобилизации, и его выпихнули на все четыре стороны, не предложив даже оплатить протез…
Он опустил глаза:
— Я не заметил, чтобы кто-то бросился на помощь итальянцу, когда ему действительно стало плохо. Ни курсанты, ни, конечно же, инструктора. Более того, когда один из лэнсов направили в его комнату, чтобы убрать тело и навести порядок, они взяли верёвку, на которой он повесился, и порезав на куски, продавали как сувениры. Это как понимать?! Ещё одна из дьявольских традиций?!
— Я знаю, — ответила Лиза. — Это как талисман. Суеверия уходят корнями в глубокое прошлое, к самым истокам Легиона. Все началось ещё на Земле.
— По моему убеждению, всем на него было просто наплевать. Большинство курсантов не удосужились даже прийти на похороны. — Он вспомнил, как Маяги и Ванек брали землю с могилы, но отбросил мысль в сторону… это не имело ничего общего с их отношением к самому Антонелли. — Поэтому зачем нам нараспев твердят о каком-то товариществе, о готовности умереть за Легион, зачем? Надо верить, если желаешь стать здесь своим, а я вот, извините, неверующий.
— О, да брось ты, — в сердцах воскликнула Лиза. — Не надо ставить на себе крест. Это нелепо, — она потянулась через стол и взяла его за руки, пристально вглядываясь в лицо ласковыми голубыми глазами. — Да, мистика и все эти обряды порой кажутся довольно глупыми. Но это — не пустые слова. Иначе Банда оставил бы Йен Чена истекать кровью во время боя на плантации. А твой дружок Макдафф не бросился бы к «Песчаннику», пытаясь спасти патруль. Ты думаешь, он верил в небылицы о Камеруне и Ханумане? Я сомневаюсь. Но он думал о долге… о товарищах… и пожертвовал собственной жизнью, когда мы оказались в опасности. Насколько я помню, ты сделал то же самое. А вот где был Антонелли? Прятался в лесу, не так ли? Ты никогда не говорил об этом, но я ведь заметила, как ты смотрел потом на итальянца. Он испугался, так ведь? Не смей сравнивать его с собой, Вольф. И не делай из него мученика. Он покончил счёты с жизнью, поскольку сломался, не выдержал. Только на это у него и хватило сил. Но так поступают только трусы. Слизняки.
— Что ж, может быть, ты и права. — Вольф неохотно кивнул. Твёрдый голос девушки побудил его переменить решение, но он не был уверен, что оно окончательно. Кроме того, он был убеждён, что Антонелли покончил жизнь самоубийством потому, что считал Вольфа предателем. Эта мысль сильно ранила его самолюбие.
Официантка вернулась с напитками, и он не успел ответить. Осторожно хлебнув из своего бокала, Вольф скривился в гримасе отвращения. Зерновые, выращиваемые на Дэвро, несли с собой терпкий привкус здешней почвы. Однако все легионеры открыто восхищались продуктами, производимыми на их планете. Хотя у Вольфа было достаточно денег, чтобы позволить себе дорогие импортные напитки, он давно решил, что лучше не выделяться. Аристократические замашки не приветствовались в среде легионеров. Кроме того, пиво никогда не входило в число его любимых напитков, а уж этот сорт… Впрочем, дело было не в пиве.
Если он примет решение и демобилизуется, то ему не придётся предъявлять претензии к жизни. Хотя Лиза Скотт и высказала ряд разумных мыслей, она все же не убедила его окончательно изменить решение.
Девушка грустно рассмеялась. — Удивительное дело, — проговорила она с горечью. — Вот ты рвёшься уйти, а я отдала бы все, чтобы остаться здесь и не возвращаться в путы отца.
Поражённый её словами, Вольф не нашёл что ответить.
Молчание затянулось. Погруженная в свои мысли, Лиза Скотт пила пиво, не обращая внимания на его терпкий привкус. Она вступила в Легион с твёрдым намерением держаться от людей на расстоянии. Это было ещё одно наследие её похищения террористами — нежелание близко подпускать к себе кого-либо. Очень давно она разделила Вселенную на три категории: одни не имели с ней ничего общего, другим что-то было от неё нужно, и лишь немногие заслуживали дружбы. Последняя категория, как она обнаружила, была смертельно опасна. Алисия Аберкромби поклялась, что больше не станет причинять боль другим и не допустит, чтобы причинили боль ей.
Но Карл Вольф каким-то образом миновал её оборонительные заслоны. Лиза до конца ещё не определилась в своих чувствах к нему. Бывший аристократ был очень привлекателен, но Лиза относилась к нему скорее как к другу, чем как к потенциальному романтическому любовнику. Дочь сенатора Аберкромби выросла, не имея ни братьев, ни сестёр. Она могла только мечтать о том, каким должен быть брат, и, возможно, представляла его именно таким, как Вольф. Старший брат, который понимал бы её, с которым всегда можно было бы поделиться сокровенными мыслями-Сегодня в Вольфе трудно было узнать героя, решившего исход сражения на Сейвари. Если он уйдёт из Легиона, это будет ужасная потеря. Впрочем, её это вряд ли затронет. Как она и ожидала, полученное послание заключало в себе наставления отца, заканчивающиеся обещанием вызволить её из Легиона. Это произойдёт, как только будут оформлены соответствующие документы. То есть, самое большее, через неделю или две. У неё даже не окажется возможности надеть чёрный берет.
Смешно сказать, но Вольф хочет демобилизоваться, когда, казалось бы, все ему благоприятствует, а она, наоборот, страстно желает остаться, но не может. Люди различных рас и социального происхождения могут приспособиться к жизни в Легионе, решила она, вспомнив о споре, возникшем в их лэнсе за несколько дней до битвы на плантации.
Тогда они делились впечатлениями о тренировочном процессе. Керн рассказывал о препятствии, которое каждому новобранцу рано или поздно придётся преодолеть. Некоторые называли это «бугорком», другие «стеной». Все без исключения рекруты с трудом приспосабливались к военному образу жизни. В Легиопе давление на новичков было особенно сильным, поскольку экстремальные условия в пограничных мирах крайне отличались от службы в других подразделениях. Основной целью тренировочного курса, как утверждал Керн, было покончить с индивидуальностью новичка, целиком подчинить его армии. При таком разношёрстном составе новобранцев, как в Пятом Иностранном Легионе, жестокое обращение и призвано вытравить в будущих легионерах индивидуальность. Грубость и периодические побои являлись эффективными методами, которые сплачивали новобранцев единой ненавистью к инструкторам. Да, такой процесс довольно крут, и можно выбрать два пути — приспособиться или уйти. Вот суть «бугорка».
Некоторые претенденты быстро выходили из борьбы и отказывались от надежд через пять лет получить права и преимущества Гражданина Содружества. Но иногда случалось так, что курсант чувствовал, что пути назад нет, в то время как и преодолеть «бугорок» не было сил. Тогда могло произойти что угодно. Это и был «lе cafarde», классическая болезнь легионера, начинающаяся с нашёптывания проповедей и кончающаяся сумасшествием, самоубийством… в зависимости от конкретного человека.
Так произошло с Антонелли, хотя в действительности итальянец сломался лишь тогда, когда Легион объявил о его недееспособности. Но Лиза никак не думала, что подобное случится с Карлом Вольфом. Это беспокоило её… по многим причинам. Почему, интересно, её так волнует Вольф и его судьба?
Однако нравится ей это или нет, она действительно беспокоится. Но как подобрать к нему ключик? Ясно, что он не желал расставаться с той самой индивидуальностью, которую столь решительно искореняет Пятый Иностранный Легион. Это вполне понятно. Аристократу, привыкшему повелевать, трудно решиться пожертвовать независимостью — основой своего внутреннего мира. Для Лизы оказалось несложно преодолеть «бугорок», поскольку после жизни под домашним арестом и неусыпным оком сенатора Аберкромби Легион казался подлинным оплотом свободы.
Как бы объяснить Вольфу, что он может стать частью Легиона, не отдавая всего себя…
— Подумать только! — услышала она рядом чей-то насмешливый голос. — Парочка голубков в чёрных беретах Легиона решила культурно отдохнуть!
Лиза подняла глаза. Трое подростков в пёстрой гражданской одежде сгрудились возле их столика. На неприятность нарывался худощавый невысокий парнишка, и его задиристый тон сразу напомнил ей Марио Антонелли в первые дни тренировок. Два его приятеля были заметно покрупнее.
— Черт побери, я думаю, они обсуждают здесь будущее нашей планеты, — принял эстафету один из них. — Новое поколение для защиты от хулиганов и эйлов?
Лиза сделала глоток из бокала и снова посмотрела на стенд с ножами.
— Эй, красавцы, — не унимался вожак. — Может быть, вы нам объясните, почему ваш чёртов Легион не хочет, чтобы на Дэвро что-то изменилось. Мы, жители планеты, готовы вступить в Содружество… но именно вы, чёрные береты, не даёте сделать это. Так или нет? Ну-ка, скажите нам!
Девушка медленно окинула задиру холодным взглядом.
— Меня не интересует местная политика, — ответила она спокойным, уравновешенным голосом. Мы всего лишь солдаты, подписавшие контракт на определённый срок службы.
Политическая обстановка на Дэвро походила на пороховую бочку. Тонкости Лизе так и не удалось узнать, но ей было известно главное. Когда-то планета входила в состав Конклава Семти, которому подчинялась и колония землян. После войны этот мир отошёл под протекторат Содружества. Если бы события развивались естественным путём, Дэвро с течением времени стала бы полноправным членом Содружества, её население избрало бы собственное правительство и имело бы голос в Сенате. Но конфронтация с мятежными племенами винсаризов продолжалась. Ещё одной проблемой являлся Пятый Иностранный Легион.
Планета Дэвро считалась официальной базой Легиона. Созданное из остатков разгромленного Четвёртого Иностранного Легиона, это воинское соединение уже свыше ста лет господствовало здесь. В отличие от других частей Колониальной Армии, Легион формировался из представителей самых различных миров и в силу этого не был связан непосредственно с каким-либо конкретным правительством. Стань Дэвро полноправным членом Содружества, это значительно поколебало бы позиции Пятого Иностранного Легиона на планете. С таким положением дел ни командование, ни сами легионеры не хотели мириться.
Ходили упорные слухи, что администрация Легиона блокировала любые попытки жителей планеты получить для Дэвро статус полноправного члена Содружества. Поговаривали даже, что Легион специально провоцирует восстания винсаризов, с тем чтобы выступать в роли защитников населения. Поэтому среди колонистов начали потихоньку возникать группы недовольных, которые открыто призывали к изгнанию Легиона с их родины…
— Ну, давай же, — настаивал парень, повышая голос. — Вы пришли сюда, на нашу планету и насаждаете здесь свои законы… но не хотите откровенно признавать это, не так ли? Боитесь, что люди узнают правду? Нам осточертело, что всякий галактический сброд называет нашу родину своим домом. Так почему бы вам не убраться и не поискать другое место в космосе?
Некоторые из присутствующих зааплодировали. Легионеры, однако, сохраняли молчание. Атмосфера стремительно накалялась.