Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Nick Cave
© Copyright Елена Клепикова (elena@nd.ru)
Date: 04 Nov 2000
---------------------------------------------------------------
Я не верю во вмешательство Бога
Но я знаю, дорогая, что ты веришь
И я преклоню колена и Его попрошу
Не стоять рядом, когда я приду к твоей двери
Не касаться твоих волос
Оставить такой, как ты есть
И если Он может направить тебя
То пускай приведет ко мне
В мои руки, Господь
В мои руки
И я не верю в каких-то там ангелов
Особенно, когда смотрю на тебя
Но если бы я собрал их вместе
То попросил бы не терять ни дня
Зажечь для тебя все свечи
Сделать прямым и светлым твой путь
Чтобы привести, как Христос, в любви и свете
Тебя в мои руки
В мои руки, Господь
В мои руки
Но я верю в Любовь
И я знаю, что веришь ты
И я верю в то, что есть путь
По которому мы можем вместе пройти
И потому держи свои свечи крепче
Пусть ее дорога будет светла
Надеюсь, она дойдет
И уже не уйдет никогда
В мои руки, Господь
В мои руки
Я слышал зов лодочника
Над озером кружила чайка
Я положил на ее свою руку
В липовой беседке случайно
Ветер шептал сквозь деревья
Тихонько шептал, что люблю ее
И в той липовой беседке
Она положила свою руку на мою
И куда бы я ни пошел
И сквозь воздух, которым дышу
Есть рука, что хранит меня
Я люблю ее, я ее люблю
Страдания неизбежны
Струятся сквозь жизнь, словно реки
Я положил свою руку на ее
В липовой беседке
И лодочник ушел
А чайка плывет, качаясь
Она положила свою руку поверх моей
В той беседке печали
И я знаю, что в каждом слове
И я знаю, что в каждой мысли
Есть рука, что хранит меня
И я не могу позабыть ее
Люди не так добры
Это понятно с той самой поры
Что оглянешься вокруг
И увидишь, как все они лгут
Мы женились в вишневых деревьях
И цветами усыпаны клятвы
А потом все цветы облетают
И на улицах слезы тают
Солнце струится сквозь ветви
Его разбудили птицы
Мы купили воскресные газеты
И не прочли из них ни страницы
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
Зима обнажает деревья
Сменяются времена года
Другие торчат ветви
Другая стоит погода
Зима нас бьет кулаками
Окнами хлопает ветер
Занавески рвутся на части
Сшитые из платья невесты
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
Для нашей любви цветы белы
Для нашей любви подан гроб
И пусть все голубки воркуют
Что люди все лгут напролет
Для нашей любви рвутся письма
И в день Валентина кровь
Для нашей любви плачут те
Кого обманула Любовь
Они злы в самом сердце своем
Хотя могут тебя утешить
Они лечат, когда ты болен
Но хоронят, когда ты при смерти
Они безусловно злы
Хотя могли бы быть рядом
Но все это лишь слова
Они не добры, не надо
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
По этим ступеням я взбирался наверх
Умоляя вернуться тот радостный день
Великие своды дарили мне тень
И я брел под ними, как кинутый стерх
Читая главу из Луки, где Христос
Вернулся к тому, кто его полюбил
Я смотрел на высеченного Апостола
И думал, что и сам бы там был
И я страстно желал стать на время из камня
Чтобы не чувствовать и не видеть
Эту удивительную безучастность
Эту удивительную невредимость
Чтобы просто не замечать
Как кровь фантастически медленно капает
Запах твой все еще на моих руках
Когда подношу к губам эту чашу
И никакой Бог там, наверху
И дьявол, который в море
Не смогут сделать того, что ты
На коленях стою пред тобою
Я сидел и смотрел на эти ступени
Сквозь каменную тишину
Покинутый и несчастный, родная
Вспоминая тебя одну
Я чувствовал, что ты придешь, что ты уже недалеко
Я знал, что ты меня найдешь, потому что я очень жду тебя
Моя ли ты Судьба? Так ли должна явиться?
Закутанная в пальто, со слезами на глазах?
Сними пальто, родная, и брось его на пол
Ты ли та, которую я ждал?
Пока ты приближалась тихонечко навстречу
Меня утешала душа и говорила
Что в свое время мое сердце получит награду
И что все будет разрешено
И я сидел и смотрел на Великую Оттепель
Ты ли та, которую я ждал?
На страдании построены вечные миры
Великие чудеса рождаются от великих мучений
Но это только слезы, дорогая, дай им вволю течь
И успокойся на моем плече
За моим окном мир готовится к войне
Ты ли та, которую я ждал?
Но мы узнаем, мы узнать должны
Когда звезды спадут с неба
Но такого не бывает, не правда ли?
Они живут и умирают в одно мгновение
Был человек, он говорил чудно, я не встречал его
И он сказал: "Ищи - найдешь, стучи - и впустят в дом"
Я думаю, ты рядом, но вот насколько близко
И как все здесь предчувствует тебя...
Струны сердца зовут по венам
Ты ли та, которую я ждал?
Я помню ее так хорошо
Карнавал грохотал и сводил нас с ума
Убийцы, маньяки и что-то еще...
Куда же мы шли? В никуда
И в местном отеле мы трахали солнце
Оно заходило, а мы трахались снова
И так от заката и до рассвета
Мы что-то искали... Но что?
Котенок, прильнувший покорно к коленям
Терзает мне щеки когтями медведя
Я подставляю лицо, ты бьешь и туда
Куда мы идем? В никуда
О проснись, любовь, дорогая, проснись
О проснись, любовь, дорогая, проснись
Пустырем пробираясь, говоря ни о чем
Попивая чай, бормоча молитвы
Когда кости ребенка крошились как мел
Куда мы шли, скажи ты?
Я помню, она была мила и смела
Нага и распущенна, бесстыдная нагло
Она грызла ногти в химическом свете
А мы все шли бесславно
Ты пришла за мной со своим тортом
Заколола волосы орудием мести
Стеклянные волосы белы, бритва остра
Мы идем в никуда, мы вместе
Верните одежду, я отправлюсь домой
Не в силах вдыхать этот свежий воздух
Ворота заперты, осел орет
Мы идем в никуда снова
Мы бродим по краю большого пруда
Уныло и мрачно, снова и снова
Час настает, разлука близка
Мы идем в никуда, оба
И с балкона мы смотрим на карнавал
Ребенок боится шума там-тамов
Его тонкие пальчики держат меня
А мы идем ниоткуда куда-то
Оживить бы тот день хотя бы на миг
Тот единственный час, когда
Ты была на балконе, моя жена
Но зачем? Для чего? Куда?
О проснись, любовь, дорогая, проснись
О проснись, любовь, дорогая, проснись
Они берут меня вниз, дружок
Вот и пришел мой конец
Я попрощаюсь с тобой?
Или мы встретимся скоро?
Если то, что они говорят, все же правда
То мы встретимся снова
Я и ты
Мое время отмерено, друг мой
Они забирают меня наверх
Разве Небеса лишь для жертв, дорогая?
И только туда уходит боль?
Давай потанцуем танго
Мы встретимся снова, моя любовь
Я знаю
Если ты на Небе, то простишь меня, дорогая
Потому что ведь там только этим и занимаются
Но если ты по дороге в Ад, то что я могу сказать
Наверное, ты именно это и заслужила
Но мне кажется, что в один прекрасный день
Мы встретимся снова
Для расплаты в Аду
Твое лицо приближается из глубины, дорогая
Твой молчаливый рот произносит "Да", дорогая
Темно красный и наполненный кровью
Они собираются меня застрелить, моя любовь
Они собираются отправить меня к звездам
Ну что же, все в этом мире проходит
Да, слава, аллилуйя
Эта молитва тебе, моя любовь
Я посылаю ее на крыльях голубя
Дурацкая молитва, пустые слова
Любовь, дорогая, подвластна лишь птицам
Каждый из нас получит то, что заслужил
Мой маленький белоснежный голубок
Отдых обеспечен
Для тебя, дорогая, я был рожден
Для тебя я рос
Для тебя я жил и для тебя я умру
Ради тебя я умираю сейчас
Ты была моей сумасшедшей маленькой подругой
В мире, где все трахают друг друга
Ты, которая так далеко от меня
Далеко от меня
Далеко от меня
Между нами море холода и огня
Далеко от меня
Мы говорили о разных вещах
Ты улыбалась в ответ
Но солнце ушло с твоего лица
И ты больше не смотришь в мои глаза
Я слышал, что все еще будет
Надеюсь, сердце счастливо бьется под твоей маленькой грудью
Ты так далеко от меня
Далеко от меня
Далеко от меня
Хотя бы не надо, но я понимаю
Что теперь от этого голоса нечего ждать
Он летит ко мне по ветру
Это смешно и великолепно
У тебя все в порядке - я рад
Но не могла бы ты позвонить кому-то и сказать
Волновалась ли ты за меня?
Была ли ты для меня?
Так далеко от меня
Ты говорила, что будешь со мной всегда
В горе и в радости
Но это были только слова
Мой обманчивый друг
Ты была моей смелой любимой
А когда появились проблемы, ты к маме срулила
Так далеко от меня
Далеко от меня
В мертвом и душном море одна
Далеко от меня
Далеко от меня
Целуй меня, целуй, целуй без конца
Запусти свои тонкие руки под мою рубашку
Этот старый ненужный бабник с его вечно стоящим членом
Не боится, если кто-то причинит ему боль
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Если бы все дело было в том, чтобы верить
Если бы это зависело от воззваний и молитв
Она бы пришла, воплотилась в плоти
Но ее нет, и мне нет никакого дела
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Обнимай меня, обнимай меня, не говори свое имя
Утро будет мудрее, чем этот вечер
А после оставь меня моим снам-врагам
И ничего не говори, уходя, Мисс
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Nocbi eternus in faece cloaca, in exisilim cum catarax optico. Corpus
leperum, oh, corpus leperum, similis albino papyrus vexillum. Ego surrendus.
Dues non capit capyivum. Ego Exeptum.
Мы впитываем образ, напоминающий очертания тела, которое есть и будет
основой жизни, центральной фигурой нашего внимания. Мы приглядываемся. Мы
исследуем, но это умирающее, умирающее солнце набрасывает бледное покрывало
поверх наших предположений, обращающее мрачное болото в Великое Позолоченное
Блюдо, перевернутое вверх дном. Мы измеряем периметр, отрывая глаза от
центра мистерии лишь для того, чтобы убедиться, что Мы Все Еще на Твердой
Земле. Да, так и есть.
Ego est protag. Dogged.
Потоки омывают свернутую фигуру. Фигура не делает попыток отправиться в
вечное кругосветное путешествие. Предположение следует за предположением в
приятной замкнутой последовательности. Мы боимся, что наши глаза обманут
нас, как это уже было много раз раньше, поэтому мы поглощаем сведения с
великой настойчивостью. Золотое солнце погружается. Наши умы заняты и
никогда не имеют покоя. Мы впитываем, отбираем, толкуем, создаем. Наши
головы забиты больными стихами. Туман запутался в верхушках деревьев. Он
подвешен, словно вуаль. Словно вуаль. Деревья и кустарник так напоминают
обманутых невест.
Темное подобие земли наполнится запахом смерти до тех пор, пока не
придет следующий рассвет. Откуда мы знаем? Мы знаем теперь, что смерть
крадет плачущих невест из-под их вуалей, откуда капают тяжелые слезы,
разбивающиеся о золотое дно. Кусочек лжи, оставленный недоеденным посередине
блюда. Можно найти потенциального мужа где угодно, но хорошая пища скоро
портится. По всем признакам это будет блестящая встреча. Мы определяем
забытый кусочек как скорлупу, возможно, креветки. Наши глаза внимательно
ждут продолжения. Потоки омывают свернутую фигуру.
Мы видим, что его колени прижаты в груди и что он лежит на боку, всеми
забытый. Мы видим, как бледно-оранжевая заря просвечивает сквозь
затуманенные капельки влаги на его теле. По периметру его кожа похожа
разделенной на сегменты, словно скелет рака или креветки. Он лежит
обнаженный. Одна черная жемчужина уставилась на него, застыв. Нам кажется,
что это союз взгляда и смерти, она умоляет, эта черная жемчужина, умоляет о
смерти, и нет ни одной подрагивающей жилки на лице или теле, и мы застываем
в изумлении. Наши сердца проникаются симпатией. Наши глаза наполняются
отчаянием и слезы текут по щекам. Они смешиваются со слезами тех обманутых
невест, которые не остановились даже на одно мгновение. Мы простираем к нему
свои руки, но напрасно, потому что хотя мы и высоки ростом, все же не можем
до него дотянуться. Он по-прежнему неподвижен, равно как и его глаза. Мы
пытаемся звать его, но нам пока не даны голоса. Уверенные в безопасности от
того, что нас много, и подталкиваемые стремлением помочь, мы отважно ступаем
по периметру. Но ни благородные намерения, нет, ни смелые шаги не насытят
прожорливую малакостому. Осторожней! черная жижа засасывает подошвы ботинок,
и мы вынуждены отступить, чтобы не быть пожранными полностью. Мы дрожим в
темноте, солнце уже ушло, и вместе с ним золотой рассвет.
О, ушло солнце. Дома наши сморщенные Нэнси лежат в тепле и ждут. О,
ушла заря. Наши ботинки полны черной тины. Мы скребем и скребем, но все
напрасно. Как мы можем пойти на встречу в одном мокром ботинке? Это
невозможно! Все, мы должны омрачить золото и дать сгнить хорошей пище!
Забытая скорлупа быстро разлагается, превращаясь в нечто серо-
туманное. Гниль, словно рак, распространяется извнутри черно-зеленого блюда.
В считанные минуты почти половина куска съедена. Она исчезла прямо на наших
глазах. Только одна черная жемчужина продолжает смотреть, умоляя. Тучи
насекомых набрасываются на то, что напоминает его исчезающий образ,
высасывая и жаля его, раскрашивая пузырями и волдырями его кожу. Мы не можем
помочь и склоняем головы с почетом к его страданию. Вновь наши эмоции
обвиняют нас, и мы не можем сдержать последних горьких слез. Это обретает
форму и вес в овальном медальоне с крышкой на пружине, скрывающей образ
маленькой девочки. У нее неземное выражение лица, словно у ребенка-святого.
Мы узнаем ее, словно она одна из нас, но на миг не можем удержать ее.
Медальон падает и разбивается. Мы бросаемся собирать по кусочкам призрак
той, что когда-то любили. Все напрасно. Лишь наш собственный образ
отражается в мутной воде. Мы отступаем в страхе. Наши лица застыли на
поверхности воды. Они накручены и накачаны кровью, наши глаза наполнены
безумием и полны ненависти. Наши рты изгибаются в приступах ярости.
Посредине желтой пены бесстыдно формируются плюющие багровые губы. Слюни
стекают потоком, и наши волосы измазаны дерьмом пролетающих птиц. В наших
кулаках, сжатых до побелевших костяшек пальцев, зажаты все виды подобия
оружия, лезвий, молотков, самопальных дубинок, мотков веревки, кухонных
ножей и кос, которыми мы размахиваем над головами.
Ночь передвигает свои часы, и яма становится чернее, чем смерть. Звери
воют, словно разбуженные ведьмы. Мы их не слышим. Мы ощупываем маленькие
кусты. Мы вырываем их с корнем. Мы обмакиваем их в бензин и поджигаем. Мы
держим их в вытянутых руках прямо посередине, образуя центр огня. Черный дым
поднимается вверх и застревает среди верхушек деревьев. Дым висит, словно
вуаль. Деревья так похожи на плачущих матерей. Их лица застыли, как камень,
по ту сторону слез. Тот, кто украл у них день свадьбы, кто утащил
единственного ребенка, должен взять этой ночью единственного мужчину. Но
кто? Колесо ночи уменьшается, в то время как свет пламени движется по
поверхности прямо к центру. Остается только его голова, и его глаза, которые
не умоляют уже, нет. Эта чернота передразнивает нас всех. Мы зовем
ребенка-святого. В своих руках мы вдруг находим грязные окровавленные
лохмотья, бывшие когда-то маленьким красным платьем. Наш вопль взрывается в
тишине от этого чудовищного обмана. Плачущие матери извиваются и содрогаются
и срывают вуали скорби со своих лиц. И наконец весь гнев и вся месть
сосредотачиваются на одном, и мы знаем, что должны действовать быстро. Его
жизнь в наших руках. Это уже дело чести. Мы не можем стоять в стороне. Еще
немного, и он исчезнет навсегда. Смерть не обманет нас снова. Мы должны
действовать быстро. Мы должны действовать быстро и твердо, как эта черная
жемчужина.
В луже лежит луна
Звезды смыты в канавы
Я - король блюза
Мои туфли снова в грязи
Я омою их в лунной луже
Серебряной монетой луна мне слепит глаза
Когда я продираюсь сквозь леса и поля
Перешагиваю через лужу, в которой найду Люси
И смою грязь в лунной луже
И так далеко от дома мы
С луной в луже
И мои мечты смыты грязной водой
Одиноким облаком проплыву
Через память ее наяву
И прольюсь в горькую лунную лужу
Позволь мне побыть чуть дольше с тобой
Возвращайся ко мне, друг мой
Хочу быть с тобой всегда
Пусть будет так, Господь, да будет так
Я гуляю один в саду
Где обманы на каждом шагу
Ради розы я шипы сберегу
Пусть будет так, Господь, будет так
Сад цветущий давно увял
Нет в нем роз, нет шипов, нет тебя
Если я должен быть одинок
Пусть будет так, мой Бог
Как же я тебя люблю
Медленная боль
проползает червем
душит, как слизняк-улитка
Словно мелкий дамский клоп
Свет крадет в моем саду
и дыхание восхода
Нежный стебель, завязь, семя
Пчелка, гномик, эльфы: Смерть
Внизу вдоль дороги я увидел Мэри
Волосы как золото и губы словно вишни.
Мы спустились к реке, там, где плакали ивы,
Обнаженный корень был креслом для влюбленных.
Роза израненной души
Сегодня пришита плющом к земле.
О, Мэри, ты забрала мое сердце
(И я не знаю, хорошо это или плохо)
Теперь я пленник в твоем детском мире.
И я выплеснул жестяную чашу, в которой было мое сердце
Прямо к ее ребрам,
И потряхивая кудрями,
Эта маленькая девочка пробиралась внутрь,
Сбрасывая платье к ногам
Превращая воду в вино
И плела ивовые венки.
Мэри смеется на берегу,
Там, где нерестится сазан
Окруженная новыми видениями, которые посылает она
Сквозь воды печали и сквозь меня.
Никто не заметил, как исчез циркач
Недели шли своей чередой
Пока не засобирался караван
Переезжать с одного места на другое.
Дело было на юго-восточном хребте
При переходе через мост
Первый дождь хлынул потоком на костяную реки постель
И обнажил кое-что.
Мальчик-пес, Атлас, Получеловек, Джикс, все те, кто там был,
Не смогли поднять друг на друга глаз,
Надеясь, что придет время, и циркач вернется в свой час.
У циркача был конь, кожа да кости,
Стройная лошадь по кличке Страдание.
Теперь она похоронена на берегу
И высушена на лугу.
(Окончить - Е.К.)
Я очень плохой
И я прошел много разных дорог.
Ночь, бесстыдная шлюха
Прячет свой лик в песок.
Ухмыляются звезды в небе
Странное что-то несут
Твои похороны, мой суд.
Тысячи Марий соблазняют меня
Стелят перины и поля из клевера,
Птица с изогнутым крылом прогоняет
Их страшные тени на север.
Луна неестественно скалится
Звезды, ухмыляясь, поют.
Твои похороны, мой суд.
Вот я пришел, мой барашек...
Пусть звенят все колокола в притоне.
И все лживые суки, среди которых была и она
(Продавцы боли)
Увидят луну
Превратившуюся в клык.
Твои похороны, мой крик.
Они вытащили Джека и его тень
Из глубокой ямы
И нимб над ним
Сияет ночью и днем
И тень научилась любить его
Вместе с маленькими слабостями и великим светом
И солнце сияло
И солнце сияло
И солнце сияло
Немного ярче.
Джек поцеловал свою тень сквозь слезы
"Прощай".
Переводят из грязной тюрьмы
В другую странную тьму,
Из привычного мира
В совершенно иной.
Но его тень скоро стала женой
И дети продолжили его жизнь
Но в одну из ночей он взял стальной нож
Тайком вышел из города
И отрезал свою тень.
Сказала тень Джеку Генри
"Что случилось?"
Джек ответил: "Дом не яма
А ты, тень, только виселица, на которой висит мое тело,
О, тень, ты оковы, которые никогда не сбросишь".
И он разрезал свою тень на куски,
Он разрезал свою тень на куски,
Затем встал на колени перед ней
И закричал: "Что же я наделал?"
И солнце сияло
И солнце сияло
Я сказал: "Любовь слепа"
Разве это странно?
Разве это странно?
Нет ни Джека, ни его глупой тени
Они ушли.
И хотя каждый из нас готов заплакать
И хотя каждый из нас готов заплакать
Они сейчас в лучших местах
Они сейчас в лучших местах
Джека черная тень ушла.
И солнце сияет
И солнце сияет
И солнце сияет
Немного ярче.
Я клянусь, любовь слепа
О, любовь слепа
Да, любовь слепа
И разве это странно?
Они в лучших местах
Они в лучших краях
Джека черная тень ушла.
Для нее сочится вишневая капля
Луна замочена в молоке и крови
И краду, словно вор
Ее алтарь любви.
О, кредитор! О, верный род!
Я бес, забравшийся под ее подол
И здесь так жарко, как в аду
Я пришел к ней словно сверху
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Клянусь, я видел ее и раньше
Словно она сошла со страниц книги Левита
Но они могут забросать меня камнями, мне все равно
До тех пор, пока я не сорву поцелуй
С этих лживых губ! Лживых губ!
Я должен завоевать эту Мисс
Я и продвигаюсь (я продвигаюсь)
Приходя к ней словно Лазарь сверху
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Господь мой Пастырь, я не убоюсь
Господь мой Пастырь, я не убоюсь
Но ведет он меня, словно агнца, к губам
Рта на полях теней смерти.
Я его орудие и его слуга
Я его держава и скипетр
А она Небеса и Ад
В этих воротах нет мне спасения.
Но я готов распахнуть их.
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
И ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
И когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Ты так прекрасна! О, голубка!
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Я так хочу дотронуться до нее
Я так хочу дотронуться до нее
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Я так хочу дотронуться до нее
Я так хочу дотронуться до нее
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Как-то раз она была открыта, как дорога
Все мое безумие она разрезала в куски
Но она ушла
Она ушла
Сбросила, словно кожу, меня
И ушла
Оставив меня один на один.
Как-то раз дорога была открыта, словно девушка
Мы пили и смеялись, швыряли бутылки.
Но она ушла
Она ушла
Я не заметил надлома
Когда встал на молитву
Я не видел зияющую рану, нет.
Порой
Мне кажется, конец уже так близок
И пистолет когда-то выстрелит
Ведь она ушла
О, она ушла
Оставив меня на краю
И ушла
Я не видел ее падения
К лучшим дням
Иногда мне кажется, ее и вовсе не было
Она ушла
Она ушла
Она ушла.
Место у каждого есть
Место у каждого есть
Место у каждого есть
В гостинице Бога.
Место у каждого есть.
И не висит здесь знак
"Мест нет, убирайся, простак".
Крылья у каждого есть
Крылья у каждого есть
Крылья у каждого есть
В гостинице Бога.
Крылья у каждого есть.
Никогда не увидишь здесь слова
"Не отрывай две ноги от пола".
Арфа у каждого есть
Арфа у каждого есть
Арфа у каждого есть
В гостинице Бога.
Арфа у каждого есть.
Никогда не увидишь здесь знака
"Запрещается вход вместе с арфой".
Облако у каждого есть
Облако у каждого есть
Облако у каждого есть
В гостинице Бога.
Облако у каждого есть.
И ты никогда не увидишь призыв
"За курением следует взрыв".
Держатся за руки все
Держатся за руки все
Держатся за руки все
В гостинице Бога.
Держатся за руки все.
На твоей двери не висит
"Никаких гостей, паразит!".
Все сияют и поют
Все сияют и поют
Все сияют и поют
В гостинице Бога.
Все сияют и цветут.
И ты не увидишь на этой стене
"Выключить свет! Не печь на огне!"
Все имеют кредит
Все имеют кредит
Все имеют кредит
В гостинице Бога.
Все имеют отличный кредит.
Ты никогда не увидишь плакат в банке
"Кредиты завтра!" или "Хочешь кредит? Убирайся, собака!"
Каждый слеп
Каждый слеп
Каждый слеп
В гостинице Бога.
Каждый слеп.
И нет надписи на входной двери
"Краснорожих и черных вроде тебя не ждут внутри!!"
Каждый глух
Каждый глух
Каждый глух
В гостинице Бога.
Каждый глух.
И на грязной барной стене нет ничего
говорящего: "Ругаться и богохульствовать запрещено".
Каждый нем
Каждый нем
Каждый нем
В гостинице Бога.
Каждый нем.
И ты не увидишь вокруг ничего
Говорящего: "Ругаться и богохульствовать запрещено".
Все на Небесах
Все на Небесах
Все на Небесах
В гостинице Бога.
Все на Небесах.
И поэтому не накарябано на туалетном бачке
© Copyright Nick Cave
© Copyright Елена Клепикова (elena@nd.ru)
Date: 04 Nov 2000
---------------------------------------------------------------
Я не верю во вмешательство Бога
Но я знаю, дорогая, что ты веришь
И я преклоню колена и Его попрошу
Не стоять рядом, когда я приду к твоей двери
Не касаться твоих волос
Оставить такой, как ты есть
И если Он может направить тебя
То пускай приведет ко мне
В мои руки, Господь
В мои руки
И я не верю в каких-то там ангелов
Особенно, когда смотрю на тебя
Но если бы я собрал их вместе
То попросил бы не терять ни дня
Зажечь для тебя все свечи
Сделать прямым и светлым твой путь
Чтобы привести, как Христос, в любви и свете
Тебя в мои руки
В мои руки, Господь
В мои руки
Но я верю в Любовь
И я знаю, что веришь ты
И я верю в то, что есть путь
По которому мы можем вместе пройти
И потому держи свои свечи крепче
Пусть ее дорога будет светла
Надеюсь, она дойдет
И уже не уйдет никогда
В мои руки, Господь
В мои руки
Я слышал зов лодочника
Над озером кружила чайка
Я положил на ее свою руку
В липовой беседке случайно
Ветер шептал сквозь деревья
Тихонько шептал, что люблю ее
И в той липовой беседке
Она положила свою руку на мою
И куда бы я ни пошел
И сквозь воздух, которым дышу
Есть рука, что хранит меня
Я люблю ее, я ее люблю
Страдания неизбежны
Струятся сквозь жизнь, словно реки
Я положил свою руку на ее
В липовой беседке
И лодочник ушел
А чайка плывет, качаясь
Она положила свою руку поверх моей
В той беседке печали
И я знаю, что в каждом слове
И я знаю, что в каждой мысли
Есть рука, что хранит меня
И я не могу позабыть ее
Люди не так добры
Это понятно с той самой поры
Что оглянешься вокруг
И увидишь, как все они лгут
Мы женились в вишневых деревьях
И цветами усыпаны клятвы
А потом все цветы облетают
И на улицах слезы тают
Солнце струится сквозь ветви
Его разбудили птицы
Мы купили воскресные газеты
И не прочли из них ни страницы
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
Зима обнажает деревья
Сменяются времена года
Другие торчат ветви
Другая стоит погода
Зима нас бьет кулаками
Окнами хлопает ветер
Занавески рвутся на части
Сшитые из платья невесты
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
Для нашей любви цветы белы
Для нашей любви подан гроб
И пусть все голубки воркуют
Что люди все лгут напролет
Для нашей любви рвутся письма
И в день Валентина кровь
Для нашей любви плачут те
Кого обманула Любовь
Они злы в самом сердце своем
Хотя могут тебя утешить
Они лечат, когда ты болен
Но хоронят, когда ты при смерти
Они безусловно злы
Хотя могли бы быть рядом
Но все это лишь слова
Они не добры, не надо
Люди не так добры
Люди не так добры
Люди не так добры
По этим ступеням я взбирался наверх
Умоляя вернуться тот радостный день
Великие своды дарили мне тень
И я брел под ними, как кинутый стерх
Читая главу из Луки, где Христос
Вернулся к тому, кто его полюбил
Я смотрел на высеченного Апостола
И думал, что и сам бы там был
И я страстно желал стать на время из камня
Чтобы не чувствовать и не видеть
Эту удивительную безучастность
Эту удивительную невредимость
Чтобы просто не замечать
Как кровь фантастически медленно капает
Запах твой все еще на моих руках
Когда подношу к губам эту чашу
И никакой Бог там, наверху
И дьявол, который в море
Не смогут сделать того, что ты
На коленях стою пред тобою
Я сидел и смотрел на эти ступени
Сквозь каменную тишину
Покинутый и несчастный, родная
Вспоминая тебя одну
Я чувствовал, что ты придешь, что ты уже недалеко
Я знал, что ты меня найдешь, потому что я очень жду тебя
Моя ли ты Судьба? Так ли должна явиться?
Закутанная в пальто, со слезами на глазах?
Сними пальто, родная, и брось его на пол
Ты ли та, которую я ждал?
Пока ты приближалась тихонечко навстречу
Меня утешала душа и говорила
Что в свое время мое сердце получит награду
И что все будет разрешено
И я сидел и смотрел на Великую Оттепель
Ты ли та, которую я ждал?
На страдании построены вечные миры
Великие чудеса рождаются от великих мучений
Но это только слезы, дорогая, дай им вволю течь
И успокойся на моем плече
За моим окном мир готовится к войне
Ты ли та, которую я ждал?
Но мы узнаем, мы узнать должны
Когда звезды спадут с неба
Но такого не бывает, не правда ли?
Они живут и умирают в одно мгновение
Был человек, он говорил чудно, я не встречал его
И он сказал: "Ищи - найдешь, стучи - и впустят в дом"
Я думаю, ты рядом, но вот насколько близко
И как все здесь предчувствует тебя...
Струны сердца зовут по венам
Ты ли та, которую я ждал?
Я помню ее так хорошо
Карнавал грохотал и сводил нас с ума
Убийцы, маньяки и что-то еще...
Куда же мы шли? В никуда
И в местном отеле мы трахали солнце
Оно заходило, а мы трахались снова
И так от заката и до рассвета
Мы что-то искали... Но что?
Котенок, прильнувший покорно к коленям
Терзает мне щеки когтями медведя
Я подставляю лицо, ты бьешь и туда
Куда мы идем? В никуда
О проснись, любовь, дорогая, проснись
О проснись, любовь, дорогая, проснись
Пустырем пробираясь, говоря ни о чем
Попивая чай, бормоча молитвы
Когда кости ребенка крошились как мел
Куда мы шли, скажи ты?
Я помню, она была мила и смела
Нага и распущенна, бесстыдная нагло
Она грызла ногти в химическом свете
А мы все шли бесславно
Ты пришла за мной со своим тортом
Заколола волосы орудием мести
Стеклянные волосы белы, бритва остра
Мы идем в никуда, мы вместе
Верните одежду, я отправлюсь домой
Не в силах вдыхать этот свежий воздух
Ворота заперты, осел орет
Мы идем в никуда снова
Мы бродим по краю большого пруда
Уныло и мрачно, снова и снова
Час настает, разлука близка
Мы идем в никуда, оба
И с балкона мы смотрим на карнавал
Ребенок боится шума там-тамов
Его тонкие пальчики держат меня
А мы идем ниоткуда куда-то
Оживить бы тот день хотя бы на миг
Тот единственный час, когда
Ты была на балконе, моя жена
Но зачем? Для чего? Куда?
О проснись, любовь, дорогая, проснись
О проснись, любовь, дорогая, проснись
Они берут меня вниз, дружок
Вот и пришел мой конец
Я попрощаюсь с тобой?
Или мы встретимся скоро?
Если то, что они говорят, все же правда
То мы встретимся снова
Я и ты
Мое время отмерено, друг мой
Они забирают меня наверх
Разве Небеса лишь для жертв, дорогая?
И только туда уходит боль?
Давай потанцуем танго
Мы встретимся снова, моя любовь
Я знаю
Если ты на Небе, то простишь меня, дорогая
Потому что ведь там только этим и занимаются
Но если ты по дороге в Ад, то что я могу сказать
Наверное, ты именно это и заслужила
Но мне кажется, что в один прекрасный день
Мы встретимся снова
Для расплаты в Аду
Твое лицо приближается из глубины, дорогая
Твой молчаливый рот произносит "Да", дорогая
Темно красный и наполненный кровью
Они собираются меня застрелить, моя любовь
Они собираются отправить меня к звездам
Ну что же, все в этом мире проходит
Да, слава, аллилуйя
Эта молитва тебе, моя любовь
Я посылаю ее на крыльях голубя
Дурацкая молитва, пустые слова
Любовь, дорогая, подвластна лишь птицам
Каждый из нас получит то, что заслужил
Мой маленький белоснежный голубок
Отдых обеспечен
Для тебя, дорогая, я был рожден
Для тебя я рос
Для тебя я жил и для тебя я умру
Ради тебя я умираю сейчас
Ты была моей сумасшедшей маленькой подругой
В мире, где все трахают друг друга
Ты, которая так далеко от меня
Далеко от меня
Далеко от меня
Между нами море холода и огня
Далеко от меня
Мы говорили о разных вещах
Ты улыбалась в ответ
Но солнце ушло с твоего лица
И ты больше не смотришь в мои глаза
Я слышал, что все еще будет
Надеюсь, сердце счастливо бьется под твоей маленькой грудью
Ты так далеко от меня
Далеко от меня
Далеко от меня
Хотя бы не надо, но я понимаю
Что теперь от этого голоса нечего ждать
Он летит ко мне по ветру
Это смешно и великолепно
У тебя все в порядке - я рад
Но не могла бы ты позвонить кому-то и сказать
Волновалась ли ты за меня?
Была ли ты для меня?
Так далеко от меня
Ты говорила, что будешь со мной всегда
В горе и в радости
Но это были только слова
Мой обманчивый друг
Ты была моей смелой любимой
А когда появились проблемы, ты к маме срулила
Так далеко от меня
Далеко от меня
В мертвом и душном море одна
Далеко от меня
Далеко от меня
Целуй меня, целуй, целуй без конца
Запусти свои тонкие руки под мою рубашку
Этот старый ненужный бабник с его вечно стоящим членом
Не боится, если кто-то причинит ему боль
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Если бы все дело было в том, чтобы верить
Если бы это зависело от воззваний и молитв
Она бы пришла, воплотилась в плоти
Но ее нет, и мне нет никакого дела
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Обнимай меня, обнимай меня, не говори свое имя
Утро будет мудрее, чем этот вечер
А после оставь меня моим снам-врагам
И ничего не говори, уходя, Мисс
Зеленые глаза, зеленые глаза
Зеленые глаза, зеленые глаза
Nocbi eternus in faece cloaca, in exisilim cum catarax optico. Corpus
leperum, oh, corpus leperum, similis albino papyrus vexillum. Ego surrendus.
Dues non capit capyivum. Ego Exeptum.
Мы впитываем образ, напоминающий очертания тела, которое есть и будет
основой жизни, центральной фигурой нашего внимания. Мы приглядываемся. Мы
исследуем, но это умирающее, умирающее солнце набрасывает бледное покрывало
поверх наших предположений, обращающее мрачное болото в Великое Позолоченное
Блюдо, перевернутое вверх дном. Мы измеряем периметр, отрывая глаза от
центра мистерии лишь для того, чтобы убедиться, что Мы Все Еще на Твердой
Земле. Да, так и есть.
Ego est protag. Dogged.
Потоки омывают свернутую фигуру. Фигура не делает попыток отправиться в
вечное кругосветное путешествие. Предположение следует за предположением в
приятной замкнутой последовательности. Мы боимся, что наши глаза обманут
нас, как это уже было много раз раньше, поэтому мы поглощаем сведения с
великой настойчивостью. Золотое солнце погружается. Наши умы заняты и
никогда не имеют покоя. Мы впитываем, отбираем, толкуем, создаем. Наши
головы забиты больными стихами. Туман запутался в верхушках деревьев. Он
подвешен, словно вуаль. Словно вуаль. Деревья и кустарник так напоминают
обманутых невест.
Темное подобие земли наполнится запахом смерти до тех пор, пока не
придет следующий рассвет. Откуда мы знаем? Мы знаем теперь, что смерть
крадет плачущих невест из-под их вуалей, откуда капают тяжелые слезы,
разбивающиеся о золотое дно. Кусочек лжи, оставленный недоеденным посередине
блюда. Можно найти потенциального мужа где угодно, но хорошая пища скоро
портится. По всем признакам это будет блестящая встреча. Мы определяем
забытый кусочек как скорлупу, возможно, креветки. Наши глаза внимательно
ждут продолжения. Потоки омывают свернутую фигуру.
Мы видим, что его колени прижаты в груди и что он лежит на боку, всеми
забытый. Мы видим, как бледно-оранжевая заря просвечивает сквозь
затуманенные капельки влаги на его теле. По периметру его кожа похожа
разделенной на сегменты, словно скелет рака или креветки. Он лежит
обнаженный. Одна черная жемчужина уставилась на него, застыв. Нам кажется,
что это союз взгляда и смерти, она умоляет, эта черная жемчужина, умоляет о
смерти, и нет ни одной подрагивающей жилки на лице или теле, и мы застываем
в изумлении. Наши сердца проникаются симпатией. Наши глаза наполняются
отчаянием и слезы текут по щекам. Они смешиваются со слезами тех обманутых
невест, которые не остановились даже на одно мгновение. Мы простираем к нему
свои руки, но напрасно, потому что хотя мы и высоки ростом, все же не можем
до него дотянуться. Он по-прежнему неподвижен, равно как и его глаза. Мы
пытаемся звать его, но нам пока не даны голоса. Уверенные в безопасности от
того, что нас много, и подталкиваемые стремлением помочь, мы отважно ступаем
по периметру. Но ни благородные намерения, нет, ни смелые шаги не насытят
прожорливую малакостому. Осторожней! черная жижа засасывает подошвы ботинок,
и мы вынуждены отступить, чтобы не быть пожранными полностью. Мы дрожим в
темноте, солнце уже ушло, и вместе с ним золотой рассвет.
О, ушло солнце. Дома наши сморщенные Нэнси лежат в тепле и ждут. О,
ушла заря. Наши ботинки полны черной тины. Мы скребем и скребем, но все
напрасно. Как мы можем пойти на встречу в одном мокром ботинке? Это
невозможно! Все, мы должны омрачить золото и дать сгнить хорошей пище!
Забытая скорлупа быстро разлагается, превращаясь в нечто серо-
туманное. Гниль, словно рак, распространяется извнутри черно-зеленого блюда.
В считанные минуты почти половина куска съедена. Она исчезла прямо на наших
глазах. Только одна черная жемчужина продолжает смотреть, умоляя. Тучи
насекомых набрасываются на то, что напоминает его исчезающий образ,
высасывая и жаля его, раскрашивая пузырями и волдырями его кожу. Мы не можем
помочь и склоняем головы с почетом к его страданию. Вновь наши эмоции
обвиняют нас, и мы не можем сдержать последних горьких слез. Это обретает
форму и вес в овальном медальоне с крышкой на пружине, скрывающей образ
маленькой девочки. У нее неземное выражение лица, словно у ребенка-святого.
Мы узнаем ее, словно она одна из нас, но на миг не можем удержать ее.
Медальон падает и разбивается. Мы бросаемся собирать по кусочкам призрак
той, что когда-то любили. Все напрасно. Лишь наш собственный образ
отражается в мутной воде. Мы отступаем в страхе. Наши лица застыли на
поверхности воды. Они накручены и накачаны кровью, наши глаза наполнены
безумием и полны ненависти. Наши рты изгибаются в приступах ярости.
Посредине желтой пены бесстыдно формируются плюющие багровые губы. Слюни
стекают потоком, и наши волосы измазаны дерьмом пролетающих птиц. В наших
кулаках, сжатых до побелевших костяшек пальцев, зажаты все виды подобия
оружия, лезвий, молотков, самопальных дубинок, мотков веревки, кухонных
ножей и кос, которыми мы размахиваем над головами.
Ночь передвигает свои часы, и яма становится чернее, чем смерть. Звери
воют, словно разбуженные ведьмы. Мы их не слышим. Мы ощупываем маленькие
кусты. Мы вырываем их с корнем. Мы обмакиваем их в бензин и поджигаем. Мы
держим их в вытянутых руках прямо посередине, образуя центр огня. Черный дым
поднимается вверх и застревает среди верхушек деревьев. Дым висит, словно
вуаль. Деревья так похожи на плачущих матерей. Их лица застыли, как камень,
по ту сторону слез. Тот, кто украл у них день свадьбы, кто утащил
единственного ребенка, должен взять этой ночью единственного мужчину. Но
кто? Колесо ночи уменьшается, в то время как свет пламени движется по
поверхности прямо к центру. Остается только его голова, и его глаза, которые
не умоляют уже, нет. Эта чернота передразнивает нас всех. Мы зовем
ребенка-святого. В своих руках мы вдруг находим грязные окровавленные
лохмотья, бывшие когда-то маленьким красным платьем. Наш вопль взрывается в
тишине от этого чудовищного обмана. Плачущие матери извиваются и содрогаются
и срывают вуали скорби со своих лиц. И наконец весь гнев и вся месть
сосредотачиваются на одном, и мы знаем, что должны действовать быстро. Его
жизнь в наших руках. Это уже дело чести. Мы не можем стоять в стороне. Еще
немного, и он исчезнет навсегда. Смерть не обманет нас снова. Мы должны
действовать быстро. Мы должны действовать быстро и твердо, как эта черная
жемчужина.
В луже лежит луна
Звезды смыты в канавы
Я - король блюза
Мои туфли снова в грязи
Я омою их в лунной луже
Серебряной монетой луна мне слепит глаза
Когда я продираюсь сквозь леса и поля
Перешагиваю через лужу, в которой найду Люси
И смою грязь в лунной луже
И так далеко от дома мы
С луной в луже
И мои мечты смыты грязной водой
Одиноким облаком проплыву
Через память ее наяву
И прольюсь в горькую лунную лужу
Позволь мне побыть чуть дольше с тобой
Возвращайся ко мне, друг мой
Хочу быть с тобой всегда
Пусть будет так, Господь, да будет так
Я гуляю один в саду
Где обманы на каждом шагу
Ради розы я шипы сберегу
Пусть будет так, Господь, будет так
Сад цветущий давно увял
Нет в нем роз, нет шипов, нет тебя
Если я должен быть одинок
Пусть будет так, мой Бог
Как же я тебя люблю
Медленная боль
проползает червем
душит, как слизняк-улитка
Словно мелкий дамский клоп
Свет крадет в моем саду
и дыхание восхода
Нежный стебель, завязь, семя
Пчелка, гномик, эльфы: Смерть
Внизу вдоль дороги я увидел Мэри
Волосы как золото и губы словно вишни.
Мы спустились к реке, там, где плакали ивы,
Обнаженный корень был креслом для влюбленных.
Роза израненной души
Сегодня пришита плющом к земле.
О, Мэри, ты забрала мое сердце
(И я не знаю, хорошо это или плохо)
Теперь я пленник в твоем детском мире.
И я выплеснул жестяную чашу, в которой было мое сердце
Прямо к ее ребрам,
И потряхивая кудрями,
Эта маленькая девочка пробиралась внутрь,
Сбрасывая платье к ногам
Превращая воду в вино
И плела ивовые венки.
Мэри смеется на берегу,
Там, где нерестится сазан
Окруженная новыми видениями, которые посылает она
Сквозь воды печали и сквозь меня.
Никто не заметил, как исчез циркач
Недели шли своей чередой
Пока не засобирался караван
Переезжать с одного места на другое.
Дело было на юго-восточном хребте
При переходе через мост
Первый дождь хлынул потоком на костяную реки постель
И обнажил кое-что.
Мальчик-пес, Атлас, Получеловек, Джикс, все те, кто там был,
Не смогли поднять друг на друга глаз,
Надеясь, что придет время, и циркач вернется в свой час.
У циркача был конь, кожа да кости,
Стройная лошадь по кличке Страдание.
Теперь она похоронена на берегу
И высушена на лугу.
(Окончить - Е.К.)
Я очень плохой
И я прошел много разных дорог.
Ночь, бесстыдная шлюха
Прячет свой лик в песок.
Ухмыляются звезды в небе
Странное что-то несут
Твои похороны, мой суд.
Тысячи Марий соблазняют меня
Стелят перины и поля из клевера,
Птица с изогнутым крылом прогоняет
Их страшные тени на север.
Луна неестественно скалится
Звезды, ухмыляясь, поют.
Твои похороны, мой суд.
Вот я пришел, мой барашек...
Пусть звенят все колокола в притоне.
И все лживые суки, среди которых была и она
(Продавцы боли)
Увидят луну
Превратившуюся в клык.
Твои похороны, мой крик.
Они вытащили Джека и его тень
Из глубокой ямы
И нимб над ним
Сияет ночью и днем
И тень научилась любить его
Вместе с маленькими слабостями и великим светом
И солнце сияло
И солнце сияло
И солнце сияло
Немного ярче.
Джек поцеловал свою тень сквозь слезы
"Прощай".
Переводят из грязной тюрьмы
В другую странную тьму,
Из привычного мира
В совершенно иной.
Но его тень скоро стала женой
И дети продолжили его жизнь
Но в одну из ночей он взял стальной нож
Тайком вышел из города
И отрезал свою тень.
Сказала тень Джеку Генри
"Что случилось?"
Джек ответил: "Дом не яма
А ты, тень, только виселица, на которой висит мое тело,
О, тень, ты оковы, которые никогда не сбросишь".
И он разрезал свою тень на куски,
Он разрезал свою тень на куски,
Затем встал на колени перед ней
И закричал: "Что же я наделал?"
И солнце сияло
И солнце сияло
Я сказал: "Любовь слепа"
Разве это странно?
Разве это странно?
Нет ни Джека, ни его глупой тени
Они ушли.
И хотя каждый из нас готов заплакать
И хотя каждый из нас готов заплакать
Они сейчас в лучших местах
Они сейчас в лучших местах
Джека черная тень ушла.
И солнце сияет
И солнце сияет
И солнце сияет
Немного ярче.
Я клянусь, любовь слепа
О, любовь слепа
Да, любовь слепа
И разве это странно?
Они в лучших местах
Они в лучших краях
Джека черная тень ушла.
Для нее сочится вишневая капля
Луна замочена в молоке и крови
И краду, словно вор
Ее алтарь любви.
О, кредитор! О, верный род!
Я бес, забравшийся под ее подол
И здесь так жарко, как в аду
Я пришел к ней словно сверху
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Клянусь, я видел ее и раньше
Словно она сошла со страниц книги Левита
Но они могут забросать меня камнями, мне все равно
До тех пор, пока я не сорву поцелуй
С этих лживых губ! Лживых губ!
Я должен завоевать эту Мисс
Я и продвигаюсь (я продвигаюсь)
Приходя к ней словно Лазарь сверху
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Господь мой Пастырь, я не убоюсь
Господь мой Пастырь, я не убоюсь
Но ведет он меня, словно агнца, к губам
Рта на полях теней смерти.
Я его орудие и его слуга
Я его держава и скипетр
А она Небеса и Ад
В этих воротах нет мне спасения.
Но я готов распахнуть их.
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
И ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
И когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Когда я хочу дотронуться до нее
Ты так прекрасна! О, голубка!
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Я так хочу дотронуться до нее
Я так хочу дотронуться до нее
Ее грудь вздымается и падает
Ее грудь вздымается и падает
Я так хочу дотронуться до нее
Я так хочу дотронуться до нее
Жажду любви. Жажду любви.
Жажду любви. Жажду любви.
Как-то раз она была открыта, как дорога
Все мое безумие она разрезала в куски
Но она ушла
Она ушла
Сбросила, словно кожу, меня
И ушла
Оставив меня один на один.
Как-то раз дорога была открыта, словно девушка
Мы пили и смеялись, швыряли бутылки.
Но она ушла
Она ушла
Я не заметил надлома
Когда встал на молитву
Я не видел зияющую рану, нет.
Порой
Мне кажется, конец уже так близок
И пистолет когда-то выстрелит
Ведь она ушла
О, она ушла
Оставив меня на краю
И ушла
Я не видел ее падения
К лучшим дням
Иногда мне кажется, ее и вовсе не было
Она ушла
Она ушла
Она ушла.
Место у каждого есть
Место у каждого есть
Место у каждого есть
В гостинице Бога.
Место у каждого есть.
И не висит здесь знак
"Мест нет, убирайся, простак".
Крылья у каждого есть
Крылья у каждого есть
Крылья у каждого есть
В гостинице Бога.
Крылья у каждого есть.
Никогда не увидишь здесь слова
"Не отрывай две ноги от пола".
Арфа у каждого есть
Арфа у каждого есть
Арфа у каждого есть
В гостинице Бога.
Арфа у каждого есть.
Никогда не увидишь здесь знака
"Запрещается вход вместе с арфой".
Облако у каждого есть
Облако у каждого есть
Облако у каждого есть
В гостинице Бога.
Облако у каждого есть.
И ты никогда не увидишь призыв
"За курением следует взрыв".
Держатся за руки все
Держатся за руки все
Держатся за руки все
В гостинице Бога.
Держатся за руки все.
На твоей двери не висит
"Никаких гостей, паразит!".
Все сияют и поют
Все сияют и поют
Все сияют и поют
В гостинице Бога.
Все сияют и цветут.
И ты не увидишь на этой стене
"Выключить свет! Не печь на огне!"
Все имеют кредит
Все имеют кредит
Все имеют кредит
В гостинице Бога.
Все имеют отличный кредит.
Ты никогда не увидишь плакат в банке
"Кредиты завтра!" или "Хочешь кредит? Убирайся, собака!"
Каждый слеп
Каждый слеп
Каждый слеп
В гостинице Бога.
Каждый слеп.
И нет надписи на входной двери
"Краснорожих и черных вроде тебя не ждут внутри!!"
Каждый глух
Каждый глух
Каждый глух
В гостинице Бога.
Каждый глух.
И на грязной барной стене нет ничего
говорящего: "Ругаться и богохульствовать запрещено".
Каждый нем
Каждый нем
Каждый нем
В гостинице Бога.
Каждый нем.
И ты не увидишь вокруг ничего
Говорящего: "Ругаться и богохульствовать запрещено".
Все на Небесах
Все на Небесах
Все на Небесах
В гостинице Бога.
Все на Небесах.
И поэтому не накарябано на туалетном бачке