Страница:
– Думаю, он не хотел, чтобы кто-либо знал, что бриллиант так или иначе попал к нему, – проговорил Ганс.
Крис была слишком поглощена рассматриванием самого камня, чтобы ответить на его осторожно высказанный вызов.
– Хм, и мы не можем с ним ничего сделать, пока твой профессор не разберется, настоящий ли он, так? А если настоящий?
– Откуда бриллиант, еще только предстоит установить. Насколько мне известно, нет никаких бумаг, или чеков о продаже, которые говорили бы, что алмаз принадлежит твоему отцу.
– И если это настоящая Голубая Звезда, афганцы захотят ее вернуть?
Ганс кивнул.
– История этой персидской реликвии насчитывает сотни лет, да и корона была бы куда менее привлекательна для туристов, если бы все узнали, что бриллиант – подделка.
– То есть, даже если у нас настоящий камушек, пользы от него все равно никакой. Прекрасно. – Крис взглянула на часы. – Мне нужно собираться в аэропорт. Мой рейс обратно в Венецию через пару часов. Где бумаги, которые ты хотел, чтобы я подписала?
– Вот, здесь, – Ганс положил перед ней папку с юридическими бумагами, и она быстро разобралась с тем делом, которое заставило ее ненадолго вернуться в родную страну.
– В пятницу будет вечеринка по случаю карнавала, – она взяла плащ и направилась к выходу. – Я уже разослала приглашения, поздно все отменять. Я только надеюсь, что к следующему утру все с виллы разъедутся – грузчики будут там в десять. Когда закончим там, я в тот же день приеду в Харлем. Проверишь, подключен ли дом к Сети? Разрываюсь между двумя заботами.
– Думаю, с тех пор, как твой отец умер, Интернет не отключали, но я проверю. А что ты планируешь делать с бриллиантом? – спросил Ганс.
– У меня не будет времени на то, чтобы найти банковскую ячейку для него до отъезда. И, раз уж я вернусь в Харлем, удобнее, если он будет здесь, на случай, если он снова понадобится профессору.
– Тайник устроен в более чем безопасном месте, – убеждал ее Ганс. – Все эти годы бриллиант пролежал там.
– И пока пусть полежит. Я могу положиться на то, что ты вернешь его туда на то время, что я проведу в Венеции?
– Конечно. Завезу его прямо сегодня. Вот код.
Он написал на листке несколько цифр и передал Крис вместе с еще одной бумагой, объяснив:
– А это список того, что нужно починить в особняке.
Крис просмотрела его.
– Хуже, чем я думала.
Оценщик назвал массу вещей, нуждающихся в срочной реконструкции, в том числе, кровлю, коммуникации, паркет; требуются также малярные работы и снаружи, и внутри, ландшафтные работы…
– У меня кое-что отложено, но на такой масштабный ремонт этого не хватит. И даже если удастся быстро продать дом в Венеции, понадобится какое-то время на то, чтобы совершить сделку, выручить нужную сумму.
– Я посмотрю, кого можно нанять для тебя, – предложил Ганс. – Я знаю одного умельца, который берет за такие вещи наличными. Так ты сможешь сэкономить на налогах. Он по части ремонтных работ.
Крис поцеловала его на прощание, трижды, на голландский манер – в левую щеку, правую, и потом снова левую.
– Храни тебя господь, дядя. Это неоценимая помощь с твоей стороны. Я к тебе загляну, когда вернусь.
Глава третья
Кадир носил традиционную свободную одежду, расшитую разноцветным шелком, тюрбан и чапан. Он размышлял о подарке, которые сделал ему Аллах. Кадир гладил свою окладистую начинающую седеть бороду.
– Вы правы, профессор Байят, – сказал он человеку, связавшемуся с ним из Амстердама. – Это очень важный, очень тонкий вопрос. Вы уверены?
– Да, ювелир, с которым я работаю над установлением того, что это за камень, узнал его, и после того, как я сам изучил его, я могу точно сказать, что он подлинный. Конечно, я не могу дать тому официальное подтверждение, пока алмаз не признан нашей властью.
– Setarehe Abi Rang, Голубая Звезда, – проговорил Кадир, и голос его звучал мягко.
Последовала долгая пауза. Ни один из собеседников не произнес формальных приветственных фраз, сопутствующих разговору двух деловых партнеров, которые несколько месяцев не перезванивались.
– И что сейчас там происходит?
– Бриллиант у голландской графини. Я сказал ювелиру, что сомневаюсь в подлинности бриллианта, и мне нужно осмотреть его еще раз.
– Вы очень мудро поступили, позвонив мне, – сказал Кадир. – Важность этого вопроса, как я вижу, вы прекрасно понимаете. Не может быть двух Setarehe Abi Rang, и раз в нашей стране – настоящий, то тот, другой камень, – копия, но сделанная из натурального алмаза. Если это откроется, все придут в смятение, будут сплошные сомнения.
– Да, это верно, – горько согласился профессор Байят. – Что бы вы посоветовали, господин министр?
– Вам известно, откуда у этой женщины камень, и через чьи руки он прошел?
– Нет, с самими членами семьи графини я не общался.
– Отлично. Когда будете с ней разговаривать, убедите ее не высовываться, пока мы не решим, как поступить в такой ситуации. А теперь дайте мне имя графини.
Кадир записал продиктованную ему информацию, и стер рукавом капельки пота, выступившие над бровями. Наконец, Setarehe Abi Rang отыскали. И профессор, настоящий патриот, указал путь, как быстро вернуть алмаз. Теперь Кадир должен был не упустить шанс убрать единственную преграду на его пути к власти. Но сам он не мог этого сделать. Он послал за двумя людьми, которым полностью доверял: Юсуфом, заместителем министра по делам искусства, и Азизи, верным военным, из Афганской Национальной Армии, которому удалось в целом ряде случаев проявить надежность и гибкость.
Юсуф был одним из немногих, кто знал, что главный камень Персидской короны был лишь копией, ведь в его обязанности входило присматривать за выставкой Афганских реликвий. Он узнает, если в Кабуле подвергнут сомнению подлинность камня на выставке. Тем временем, Азизи будет поручено достать настоящий бриллиант. Графиню ван дер Ягт, конечно, придется убрать.
Выйдя из своего кабинета и направляясь на встречу с представителем графини, Рафи обдумывал, как ему вести себя с Гансом Гофманом. Был час-пик, и этим солнечным утром на всех велосипедных дорожках было не протолкнуться. Он выставил вбок руку, давая понять, что собирается повернуть на Принсенграхт, пересекая велосипедную дорожку.
Его главной задачей было убедить графиню держать в секрете тот факт, что ее камень так необъяснимо похож на Голубую Звезду. И хотя он знал, что в настоящий момент афганские власти проводят собственное расследование, профессор не мог оставить мысли о том, что должен был в этом деле помочь. Если бы ему удалось раскрыть тайну ужасающего сходства между двумя камнями и быстро дискредитировать вновь появившийся бриллиант, он сослужил бы важную службу своей стране. У него были все возможности для этого. У него на руках были данные исследования камня, а семья ван дер Ягтов, похоже, готова была к сотрудничеству. Профессор надеялся, что представитель графини даст ему возможность начать это сотрудничество.
Рафи приковал велосипед к решетке моста и, прежде, чем подняться по ступеням к двери Ганса Гофмана, пригладил волосы. Человек, открывший ему, был гораздо старше, чем Рафи предполагал. Гофману было за восемьдесят, в таком возрасте большинство уже уходит со службы. Но, несмотря на внешность, выдававшую годы, представитель графини был энергичен, и, очевидно, сохранил ясный рассудок. Он вел себя как человек гораздо моложе своих восьмидесяти.
– Спасибо, что пришли, – сказал старик, и повел Рафи через холл мимо стола секретаря, в хорошо обставленный офис. – Я надеюсь, у вас для нас есть новости.
– Пока никакого подтверждения, – сказал Рафи, присаживаясь на обтянутый кожей стул напротив рабочего стола адвоката. – Не похоже, чтобы ваш бриллиант был Голубой Звездой, но на то, чтобы разобраться с этой тайной, уйдет еще какое-то время. И в это время нам лучше не распространяться о камне. Я уверен, что вам бы не хотелось политических проблем между нашими странами.
– Я понимаю, – сказал Гофман, подтверждая ожидания Рафи.
Когда имеешь дело с голландцами, можешь рассчитывать на то, что они отдают себе отчет о деликатности межкультурной коммуникации. Поэтому с ними легко иметь дело. Или манипулировать ими.
– Теперь, с вашего позволения, мне бы очень помогла любая информация о том, откуда алмаз у графини.
Гофман повернулся в кресле, теперь он был в профиль, смотрел в окно, с видом на канал.
– Она получила его в наследство от отца. Граф Ян ван дер Ягт был полковником ВВС во Вторую мировую.
Гофман выдержал долгую паузу, занятый своими мыслями.
– Он получил его от немецкого лейтенанта, которого сдал британским властям.
– Вы знаете, как звали того нациста? – спросил Рафи.
– А почему это так важно?
– Потому что я собираюсь лично заняться изучением происхождения этого камня. Если нам придется, в конце концов, доказать, что настоящий алмаз у афганского народа, нам нужно будет представить историю второго камня.
– Понимаю. – Гофман устало повернулся к профессору. – В таком случае, я не могу остановить вас?
– А зачем вам это нужно? – возразил Рафи. – Я думаю, нам обоим было бы полезно докопаться до того, с чего все началось. Вы ведь хотите спокойно продать бриллиант, не так ли?
– Графиня нуждается в деньгах, это правда. Но мы не знаем, будет ли она претендовать на это сокровище, понимаете? А я не хотел бы дискредитировать ее отца… он был моим другом.
– Я боюсь, что не понимаю, о чем вы.
– Граф ван дер Ягт делал все, чтобы выжить в то ужасное время, – сказал Гофман. – А во время войны мы иногда делаем такое, о чем потом жалеем.
Рафи посмотрел на адвоката с сожалением.
– О, я постараюсь в своих поисках быть очень осторожным.
– Благодарю вас. И не могли бы вы передать мне всю информацию, которую найдете о …том нацисте? – Гофман сделал предупреждающий жест рукой. – Я не хотел бы чтобы мисс ван дер Ягт была втянута во все это.
– Конечно. Я учту ваши пожелания.
– Того немца звали Герт Вольф, – проговорил Гофман. – Он был гестаповцем, и был привлечен по Нюрнбергскому процессу. Насколько я знаю, он получил бриллиант от одного богатого еврея, которого отправил в Освенцим. Вольфа казнили. А того, у кого он украл бриллиант, скорее всего, уже нет в живых, царствие ему небесное.
– Да, ужасное было время. – Рафи поднялся со стула и протянул адвокату руку. – Благодарю вас за откровенность, господин Гофман. Я буду на связи.
Глава четвертая
– Здесь материалы, которые мы собрали по семье ван дер Ягтов. – Аллегро протянули тоненькую папку. – Это немного, но пока будет достаточно. «Скала» – кодовое имя графини. Операция получила название «Пропасть».
Открыв папку, Аллегро сбавила шаг. Ничего особенного, самые обычные данные, и все не слишком подробно, как в иных случаях. Аллегро быстро просмотрела первую страницу.
Кристин Мари-Луиза ван дер Ягт
Возраст: 38
Рост: 170 см
Волосы светлые
Глаза голубые
Профессия: веб-дизайнер
Ниже были сведения об образовании и работе, о родителях и прочее.
– А если камень не здесь, не в Венеции? – Аллегро взглянула на своего собеседника. – Тут, насколько я вижу, нет…
Перевернув страницу, она замерла на месте.
– «Тут нет» чего? – спросил Ночной Ястреб. Когда она продолжила, не отрываясь, смотреть на вторую страницу, он потряс ее за плечо. – Алло-о-о, есть кто-нибудь дома?
– Нет доказательств, что это она, – с раздражением бросила Аллегро.
Ночной Ястреб наклонился посмотреть на фотографию графини. Четыре на шесть, цветное фото, вполне годилось для рекламы модельного агентства или какой-нибудь косметической фирмы. Кристин ван дер Ягт улыбалась красиво и загадочно. У нее была безупречная кожа, пшеничного цвета волосы до плеч, сияющие на солнце. Она была сногсшибательна.
– Да, вкусная штучка. Можно мне забрать карточку, когда все закончим? – Ночной Ястреб попытался вырвать у Аллегро папку, но она шлепнула его по руке.
– Цыц, Фидо! Это тебе не порно-разворот. И вообще, если уж кто-то потом и заберет фотографию, то это буду я.
Их информатор демонстративно прочистил горло.
– Давайте вернемся к вопросу.
Аллегро нехотя оторвала взгляд от фотографии.
– Итак, – подвела она итог, когда они снова пошли. – Мы должны проникнуть в особняк этой женщины, затерявшись среди гостей, найти этот сейф, скорее всего, в подвале, пробраться туда, надеясь, что бриллиант на миллион долларов внутри… И вынести его. И ничто в этом гениальном плане не вопиет «сомнительно, сомнительно, сомнительно»?
Не обращая внимания на ее сарказм, мистер-копия-Дилберта любезно ответил:
– Мы не располагаем сейчас такой роскошью, как время на подробное планирование. И, хотя шанс на то, что бриллиант там, ничтожно мал, все же виллу нужно обыскать. Уже завтра, там будут новые жильцы, их агенты, грузчики, монтажники и т. д. Сегодня ночью пройдет прощальная вечеринка – до свидания, папин особняк и деньги, а это значит, что все, что есть ценного в доме, вместе со Скалой завтра уедет.
– Почему бы просто не дождаться, когда гости уйдут, а она ляжет спать? – спросила Аллегро.
– Карнавал. Кто же сегодня будет спать?
– Люблю такие вечеринки.
– Надеюсь, ты сможешь не отвлекаться? – поддразнил Ночной Ястреб.
Она незаметно подмигнула ему и повернулась к информатору.
– Когда мне лучше там появиться?
– Мы должны торопиться. – Он протянул Ночному Ястребу карту памяти для навигатора. – Тут схема дома. Сможете свободнее передвигаться там, если пройдете как гости в маскарадных костюмах.
Аллегро ухмыльнулась.
– Можно я оденусь вором-домушником?
– Нет! – в один голос ответили мужчины.
– Если уж сам Нортон приезжает во всем этом бедламе, значит, дело серьезное, – раздался голос сзади.
Джоан Грант, заведующая учебной частью Организации, умела читать его мысли. Они вместе выросли в Академии, получили статус Элитных Тактических Оперативников, будучи в одной группе, и уже сорок лет Пирс был влюблен в нее. Эмоциональные привязанности в ОЭН не поощрялись, поэтому он никогда не показывал своих чувств, но замечал любые мелочи в ее поведении.
Она поставила чашку кофе на небольшой овальный стол для совещаний, отодвинула для себя стул и присела. Сегодня ее белые волосы были уложены несколько необычно, они были убраны назад. Так ее изящная шея казалась длиннее, подчеркивались ее высокие скулы и яркие зеленые глаза. У Монти засосало под ложечкой, впрочем, как и всегда в присутствии Грант. Он огляделся – не оставил ли он очки, эти проклятые очки, в которых теперь нуждался, где-нибудь на виду. Он ничего не мог поделать с тем, что его светлые волосы редели, как и с молочной белизной кожи – наследием скандинавских предков. Он надеялся, что выглядит зрелым и серьезным, а не «мужчиной среднего возраста, чьи лучшие годы уже позади».
– Не сказал бы, что мне многое известно. Задача с высоким приоритетом, которая не ждет. Операция в Европе. Как обычно.
К ним присоединился Дэвид Атэр, глава отдела боевой подготовки. Он вошел, стряхивая снег со своей зимней камуфляжной куртки. Когда он снял белый подшлемник, его короткие выкрашенные в ярко-медный волосы встали дыбом. Удивительный контраст с одеждой.
– Простите, задержался на практикуме по взрывчатым веществам. Есть новости из Венеции?
Монти посмотрел на часы. В этот момент два раза прозвенел звонок интеркома, подтверждая, что охрана на проходной пустила майора Клиффа Нортона. Пирс опустил рольставни – привычка заботиться о недосягаемости в момент важных обсуждений.
Как только майор, лысеющий потомственный вояка с суровым выражением лица, присоединился к ним за столом для конференций, он перешел к делу, открывая свой кейс.
– Вот. – Он достал фотографию и передал ее Монти. Грант и Атэр склонились над столом, изучая ее.
– Бриллиант «Голубая Звезда», – продолжил Нортон. – Этому булыжнику полагается быть в Персидской короне, на выставке в Кабуле. Но источник в правительстве Афганистана передает, что бриллиант в короне – фальшивка, а настоящий в собственности голландки.
– Мои оперативники не просто должны вытащить бриллиант… Они еще и создадут политическое напряжение с исламистами? – заключил Монти, прокручивая в голове компромиссные предложения. – Почему вообще Штаты в это лезут?
– У нас есть разведданные о том, что кое-кто еще пытается выкрасть бриллиант и продать его для финансирования Аль-Кайды, – ответил Нортон. – Наш информатор намерен вернуть камень в корону, где он и должен быть.
– Афганцы буду рады, – вставила Грант.
– Да, а мы взамен получаем информацию о терактах, которые афганцы собираются организовать на Западе.
– Насколько надежны ваши источники? – спросил Монти.
– Пока не подводили. Но в этот раз деньги ничего не изменят. Он говорит, это его долг.
– А дать еще за информацию об угрозе терактов не пробовали?
– Этот вариант исчерпан, – сказал Нортон. – Послушайте, нам все равно, что там с этим булыжником, и вернут ли его в эту чертову корону, но ситуация более чем серьезная. У нас в Афганистане силы наготове, мы выдвинемся, как только вы закончите со своей частью дела.
Монти взял фотографию и поднес ближе к глазам.
– А если они в Венеции ничего не найдут, где искать будем? По всем ячейкам в АБН АМРО?
Майор достал из кейса досье, открыл на нужной странице, и показал пальцем на распечатку фотографии, которую прислали пятью часами раньше по электронной почте, когда давали задание по операции «Пропасть».
– Кристин Мари-Луиза ван дер Ягт. У ее отца была ячейка в Амстердаме, но там уже пусто, а своей у нее, насколько мы знаем, нет. Так что камень, если его нет в Венеции, скорее всего, в особняке в Голландии. И подчеркиваю, это нужно сделать как можно скорее. Не одни мы охотимся за этим булыжником.
– Понятно, – сказал Монти.
Нортон указал на еще один адрес в папке.
– Это офис ее адвоката в Амстердаме. Он занимался делами отца, и он близкий друг семьи. Отсюда лучше всего начинать, если камня не будет в Венеции.
Монти кивнул.
– Я отправлю туда кого-нибудь.
Когда майор ушел, Дэвид Атэр спросил:
– Этим пусть занимается Аллегро? Или поручить Домино работу по Голландии, раз уж время поджимает?
– Я не хочу вовлекать в это второстепенный состав и, возможно, давать шанс нашим соперникам, – ответил Монти, – Аллегро лучшая, когда нужно прорваться, влезть и вытащить. У нее есть этот инстинкт.
Излишним было объяснять, что имелось в виду. Они все отлично знали, что представляет собой элитный тактический оперативник, и требования к нему. У нее была невероятная способность распознавать, где спрятана нужная вещь, она могла отыскать то, что другим не под силу.
– Черт, да задай мы ей найти Бен Ладена, она бы справилась.
– Будем надеяться, что она не оставит после себя следов взлома, – Атэр бросил взгляд на досье Аллегро. – Она великолепно справляется с тем, что делает, я бы сказал, она незаменима, но, черт возьми, она слишком бесстрашна и самонадеянна. Она себя переоценивает. Однажды вот так сорвется, и нам придется заметать следы. Попытки побороть в ней эту черту были одним из самых больших вызовов моей жизни.
– Столько усилий – и все впустую, – пошутила Грант. – У нее голова на месте. И Аллегро нам бесконечно преданна.
– Но она не из тех, с кем легко, и никогда не была, – согласился Монти. Он только что получил от нее свежий отчет, который доказывал его правоту.
– Но она всегда справлялась, преодолевая все обстоятельства. С ней будет Ночной Ястреб, он не даст напортачить.
Атэр хмыкнул.
– И за что бедному гаденышу…
Этот комментарий вызвал у Монти редкую улыбку. Он потянулся за своим сотовым.
– За Аллегро сложно уследить, но она справится.
– Вот этого я и боюсь. – На лице Грант было мрачное выражение. – Ее непреклонность ее однажды погубит.
На слабо освещенной площади Сан Марко, собралось множество людей в вычурных масках из кожи и папье-маше, в традиционных пышных и цветастых нарядах различных эпох, изображающих различных исторических деятелей Венеции и комедийных персонажей дель арте. И конечно, там было множество обычных гуляющих во вполне современных праздничных нарядах, в костюмах животных или клоунов, или просто одетых во что-то немыслимо-неформальное, гротескно-шутовское или извращенно-декадентское. Многие направлялись на закрытые вечеринки, театрализованные представления и балы. Остальные спокойно влились в толпу туристов, наблюдающих за уличными артистами, – множеством музыкантов и жонглеров, акробатов и глотателей огня, и маленьких театральных трупп.
Кристин ван дер Ягт смотрела со своего балкона на веселое гуляние. Шум праздника был оглушителен. Было около одиннадцати вечера, и ее первые гости должны были вот-вот прибыть, но она уже страшно устала. Ежегодный карнавал, на самом деле, мало ее привлекал, но она поддерживала семейную традицию, правда, сейчас не понимала, зачем. Матери он давал шанс вырваться из одиночества, а отцу – еще одну возможность порисоваться. Но Крис давно перестала получать удовольствие от этих гедонистических утех, и особенно сегодня она была не в настроении устраивать прием. Скорее всего, это была ее последняя ночь на вилле, а мысль о том, что придется уезжать, была невыносима. Этот дом, построенный в пятнадцатом веке, не просто приютил ее. Он стал убежищем, единственным местом, где, ей было уютно, в отличие от харлемского особняка, в котором прошло ее детство. Венеция была теплой и пестрой – этот город любил жизнь. В воздухе пахло романтикой, и, пусть Крис не нашла ее здесь, хотя очень надеялась, сама атмосфера города словно обещала любовь. Кристин продолжала верить, что чудо возможно.
Крис была слишком поглощена рассматриванием самого камня, чтобы ответить на его осторожно высказанный вызов.
– Хм, и мы не можем с ним ничего сделать, пока твой профессор не разберется, настоящий ли он, так? А если настоящий?
– Откуда бриллиант, еще только предстоит установить. Насколько мне известно, нет никаких бумаг, или чеков о продаже, которые говорили бы, что алмаз принадлежит твоему отцу.
– И если это настоящая Голубая Звезда, афганцы захотят ее вернуть?
Ганс кивнул.
– История этой персидской реликвии насчитывает сотни лет, да и корона была бы куда менее привлекательна для туристов, если бы все узнали, что бриллиант – подделка.
– То есть, даже если у нас настоящий камушек, пользы от него все равно никакой. Прекрасно. – Крис взглянула на часы. – Мне нужно собираться в аэропорт. Мой рейс обратно в Венецию через пару часов. Где бумаги, которые ты хотел, чтобы я подписала?
– Вот, здесь, – Ганс положил перед ней папку с юридическими бумагами, и она быстро разобралась с тем делом, которое заставило ее ненадолго вернуться в родную страну.
– В пятницу будет вечеринка по случаю карнавала, – она взяла плащ и направилась к выходу. – Я уже разослала приглашения, поздно все отменять. Я только надеюсь, что к следующему утру все с виллы разъедутся – грузчики будут там в десять. Когда закончим там, я в тот же день приеду в Харлем. Проверишь, подключен ли дом к Сети? Разрываюсь между двумя заботами.
– Думаю, с тех пор, как твой отец умер, Интернет не отключали, но я проверю. А что ты планируешь делать с бриллиантом? – спросил Ганс.
– У меня не будет времени на то, чтобы найти банковскую ячейку для него до отъезда. И, раз уж я вернусь в Харлем, удобнее, если он будет здесь, на случай, если он снова понадобится профессору.
– Тайник устроен в более чем безопасном месте, – убеждал ее Ганс. – Все эти годы бриллиант пролежал там.
– И пока пусть полежит. Я могу положиться на то, что ты вернешь его туда на то время, что я проведу в Венеции?
– Конечно. Завезу его прямо сегодня. Вот код.
Он написал на листке несколько цифр и передал Крис вместе с еще одной бумагой, объяснив:
– А это список того, что нужно починить в особняке.
Крис просмотрела его.
– Хуже, чем я думала.
Оценщик назвал массу вещей, нуждающихся в срочной реконструкции, в том числе, кровлю, коммуникации, паркет; требуются также малярные работы и снаружи, и внутри, ландшафтные работы…
– У меня кое-что отложено, но на такой масштабный ремонт этого не хватит. И даже если удастся быстро продать дом в Венеции, понадобится какое-то время на то, чтобы совершить сделку, выручить нужную сумму.
– Я посмотрю, кого можно нанять для тебя, – предложил Ганс. – Я знаю одного умельца, который берет за такие вещи наличными. Так ты сможешь сэкономить на налогах. Он по части ремонтных работ.
Крис поцеловала его на прощание, трижды, на голландский манер – в левую щеку, правую, и потом снова левую.
– Храни тебя господь, дядя. Это неоценимая помощь с твоей стороны. Я к тебе загляну, когда вернусь.
Глава третья
Кабул, Афганистан
Как и большинство афганских мужчин, поддерживающих традиционный уклад жизни, министр по культуре Кадир дистанцировался от новомодной – и, по его мнению, оскорбительной, – тенденции брать фамилию или для деловых контактов с Западом, или ради удобства узнавания. Ни то, ни другое не было ему нужно. Он был правоверным мусульманином. Он терпеть не мог все, что связано с демократическими свободами, распространяющими свое влияние в его части мира, и делал все, что мог, чтобы поддержать Священную Войну против неверных.Кадир носил традиционную свободную одежду, расшитую разноцветным шелком, тюрбан и чапан. Он размышлял о подарке, которые сделал ему Аллах. Кадир гладил свою окладистую начинающую седеть бороду.
– Вы правы, профессор Байят, – сказал он человеку, связавшемуся с ним из Амстердама. – Это очень важный, очень тонкий вопрос. Вы уверены?
– Да, ювелир, с которым я работаю над установлением того, что это за камень, узнал его, и после того, как я сам изучил его, я могу точно сказать, что он подлинный. Конечно, я не могу дать тому официальное подтверждение, пока алмаз не признан нашей властью.
– Setarehe Abi Rang, Голубая Звезда, – проговорил Кадир, и голос его звучал мягко.
Последовала долгая пауза. Ни один из собеседников не произнес формальных приветственных фраз, сопутствующих разговору двух деловых партнеров, которые несколько месяцев не перезванивались.
– И что сейчас там происходит?
– Бриллиант у голландской графини. Я сказал ювелиру, что сомневаюсь в подлинности бриллианта, и мне нужно осмотреть его еще раз.
– Вы очень мудро поступили, позвонив мне, – сказал Кадир. – Важность этого вопроса, как я вижу, вы прекрасно понимаете. Не может быть двух Setarehe Abi Rang, и раз в нашей стране – настоящий, то тот, другой камень, – копия, но сделанная из натурального алмаза. Если это откроется, все придут в смятение, будут сплошные сомнения.
– Да, это верно, – горько согласился профессор Байят. – Что бы вы посоветовали, господин министр?
– Вам известно, откуда у этой женщины камень, и через чьи руки он прошел?
– Нет, с самими членами семьи графини я не общался.
– Отлично. Когда будете с ней разговаривать, убедите ее не высовываться, пока мы не решим, как поступить в такой ситуации. А теперь дайте мне имя графини.
Кадир записал продиктованную ему информацию, и стер рукавом капельки пота, выступившие над бровями. Наконец, Setarehe Abi Rang отыскали. И профессор, настоящий патриот, указал путь, как быстро вернуть алмаз. Теперь Кадир должен был не упустить шанс убрать единственную преграду на его пути к власти. Но сам он не мог этого сделать. Он послал за двумя людьми, которым полностью доверял: Юсуфом, заместителем министра по делам искусства, и Азизи, верным военным, из Афганской Национальной Армии, которому удалось в целом ряде случаев проявить надежность и гибкость.
Юсуф был одним из немногих, кто знал, что главный камень Персидской короны был лишь копией, ведь в его обязанности входило присматривать за выставкой Афганских реликвий. Он узнает, если в Кабуле подвергнут сомнению подлинность камня на выставке. Тем временем, Азизи будет поручено достать настоящий бриллиант. Графиню ван дер Ягт, конечно, придется убрать.
Археологический Музей Алларда Пирсона. Амстердамский Университет
Рафи Байят смотрел на фотографию Персидской короны, на ее знаменитый главный камень. Профессор не мог поверить. Огранка, цвет, размеры, в конце концов. Он был уверен, что бриллиант, который он видел здесь, в Амстердаме, и есть Setarehe Abi Rang, или Голубая Звезда, но Кадир только что уверял его, что легендарный алмаз на месте, в короне. Могли ли быть два камня абсолютно одинаковыми? Рафи оглядел загроможденный офис. Он провел в Амстердаме всего два года, но вещи, тем или иным образом попавшие в его окружение, говорили о том, что он уже глубоко вовлечен в жизнь голландской столицы. На полках у него было множество справочных материалов, археологических инструментов, небольших сувениров с раскопок, в которых он участвовал, большинство памятных вещиц было привезено с Ближнего Востока. Он много работал, чтобы добиться признания в своей области, но никогда не ожидал, что окажется в центре сенсации о находке, которая привлечет к нему внимание всего мира. Нет, он не хотел этого внимания. Потому что он понимал, чем могла обернуться находка точной копии бриллианта для его родины. А профессор Байят, в первую очередь, был верен своим корням.Выйдя из своего кабинета и направляясь на встречу с представителем графини, Рафи обдумывал, как ему вести себя с Гансом Гофманом. Был час-пик, и этим солнечным утром на всех велосипедных дорожках было не протолкнуться. Он выставил вбок руку, давая понять, что собирается повернуть на Принсенграхт, пересекая велосипедную дорожку.
Его главной задачей было убедить графиню держать в секрете тот факт, что ее камень так необъяснимо похож на Голубую Звезду. И хотя он знал, что в настоящий момент афганские власти проводят собственное расследование, профессор не мог оставить мысли о том, что должен был в этом деле помочь. Если бы ему удалось раскрыть тайну ужасающего сходства между двумя камнями и быстро дискредитировать вновь появившийся бриллиант, он сослужил бы важную службу своей стране. У него были все возможности для этого. У него на руках были данные исследования камня, а семья ван дер Ягтов, похоже, готова была к сотрудничеству. Профессор надеялся, что представитель графини даст ему возможность начать это сотрудничество.
Рафи приковал велосипед к решетке моста и, прежде, чем подняться по ступеням к двери Ганса Гофмана, пригладил волосы. Человек, открывший ему, был гораздо старше, чем Рафи предполагал. Гофману было за восемьдесят, в таком возрасте большинство уже уходит со службы. Но, несмотря на внешность, выдававшую годы, представитель графини был энергичен, и, очевидно, сохранил ясный рассудок. Он вел себя как человек гораздо моложе своих восьмидесяти.
– Спасибо, что пришли, – сказал старик, и повел Рафи через холл мимо стола секретаря, в хорошо обставленный офис. – Я надеюсь, у вас для нас есть новости.
– Пока никакого подтверждения, – сказал Рафи, присаживаясь на обтянутый кожей стул напротив рабочего стола адвоката. – Не похоже, чтобы ваш бриллиант был Голубой Звездой, но на то, чтобы разобраться с этой тайной, уйдет еще какое-то время. И в это время нам лучше не распространяться о камне. Я уверен, что вам бы не хотелось политических проблем между нашими странами.
– Я понимаю, – сказал Гофман, подтверждая ожидания Рафи.
Когда имеешь дело с голландцами, можешь рассчитывать на то, что они отдают себе отчет о деликатности межкультурной коммуникации. Поэтому с ними легко иметь дело. Или манипулировать ими.
– Теперь, с вашего позволения, мне бы очень помогла любая информация о том, откуда алмаз у графини.
Гофман повернулся в кресле, теперь он был в профиль, смотрел в окно, с видом на канал.
– Она получила его в наследство от отца. Граф Ян ван дер Ягт был полковником ВВС во Вторую мировую.
Гофман выдержал долгую паузу, занятый своими мыслями.
– Он получил его от немецкого лейтенанта, которого сдал британским властям.
– Вы знаете, как звали того нациста? – спросил Рафи.
– А почему это так важно?
– Потому что я собираюсь лично заняться изучением происхождения этого камня. Если нам придется, в конце концов, доказать, что настоящий алмаз у афганского народа, нам нужно будет представить историю второго камня.
– Понимаю. – Гофман устало повернулся к профессору. – В таком случае, я не могу остановить вас?
– А зачем вам это нужно? – возразил Рафи. – Я думаю, нам обоим было бы полезно докопаться до того, с чего все началось. Вы ведь хотите спокойно продать бриллиант, не так ли?
– Графиня нуждается в деньгах, это правда. Но мы не знаем, будет ли она претендовать на это сокровище, понимаете? А я не хотел бы дискредитировать ее отца… он был моим другом.
– Я боюсь, что не понимаю, о чем вы.
– Граф ван дер Ягт делал все, чтобы выжить в то ужасное время, – сказал Гофман. – А во время войны мы иногда делаем такое, о чем потом жалеем.
Рафи посмотрел на адвоката с сожалением.
– О, я постараюсь в своих поисках быть очень осторожным.
– Благодарю вас. И не могли бы вы передать мне всю информацию, которую найдете о …том нацисте? – Гофман сделал предупреждающий жест рукой. – Я не хотел бы чтобы мисс ван дер Ягт была втянута во все это.
– Конечно. Я учту ваши пожелания.
– Того немца звали Герт Вольф, – проговорил Гофман. – Он был гестаповцем, и был привлечен по Нюрнбергскому процессу. Насколько я знаю, он получил бриллиант от одного богатого еврея, которого отправил в Освенцим. Вольфа казнили. А того, у кого он украл бриллиант, скорее всего, уже нет в живых, царствие ему небесное.
– Да, ужасное было время. – Рафи поднялся со стула и протянул адвокату руку. – Благодарю вас за откровенность, господин Гофман. Я буду на связи.
Глава четвертая
Венеция, Италия. Восьмое февраля, пятница
На частном самолете ОЭН Аллегро и Ночной Ястреб добрались из Берна в Венецию за час двадцать. Со своим человеком в городе они встретились на темной тихой улице подальше от центра. Карнавал был в самом разгаре, и вдалеке слышались крики и смех гуляющих, наводнивших улицы и каналы. И хотя в этом месте вероятность того, что их увидят или подслушают, была очень невелика, они все же говорили на ходу. Ночной Ястреб шел справа от Аллегро, а человек, которого они должны были встретить, слева. Он напоминал ей Дилберта, словно сошедшего со страниц комикса, смешной умник в очках. Пока шло обсуждение, она почти постоянно молчала, внимательно вслушиваясь в каждое слово.– Здесь материалы, которые мы собрали по семье ван дер Ягтов. – Аллегро протянули тоненькую папку. – Это немного, но пока будет достаточно. «Скала» – кодовое имя графини. Операция получила название «Пропасть».
Открыв папку, Аллегро сбавила шаг. Ничего особенного, самые обычные данные, и все не слишком подробно, как в иных случаях. Аллегро быстро просмотрела первую страницу.
Кристин Мари-Луиза ван дер Ягт
Возраст: 38
Рост: 170 см
Волосы светлые
Глаза голубые
Профессия: веб-дизайнер
Ниже были сведения об образовании и работе, о родителях и прочее.
– А если камень не здесь, не в Венеции? – Аллегро взглянула на своего собеседника. – Тут, насколько я вижу, нет…
Перевернув страницу, она замерла на месте.
– «Тут нет» чего? – спросил Ночной Ястреб. Когда она продолжила, не отрываясь, смотреть на вторую страницу, он потряс ее за плечо. – Алло-о-о, есть кто-нибудь дома?
– Нет доказательств, что это она, – с раздражением бросила Аллегро.
Ночной Ястреб наклонился посмотреть на фотографию графини. Четыре на шесть, цветное фото, вполне годилось для рекламы модельного агентства или какой-нибудь косметической фирмы. Кристин ван дер Ягт улыбалась красиво и загадочно. У нее была безупречная кожа, пшеничного цвета волосы до плеч, сияющие на солнце. Она была сногсшибательна.
– Да, вкусная штучка. Можно мне забрать карточку, когда все закончим? – Ночной Ястреб попытался вырвать у Аллегро папку, но она шлепнула его по руке.
– Цыц, Фидо! Это тебе не порно-разворот. И вообще, если уж кто-то потом и заберет фотографию, то это буду я.
Их информатор демонстративно прочистил горло.
– Давайте вернемся к вопросу.
Аллегро нехотя оторвала взгляд от фотографии.
– Итак, – подвела она итог, когда они снова пошли. – Мы должны проникнуть в особняк этой женщины, затерявшись среди гостей, найти этот сейф, скорее всего, в подвале, пробраться туда, надеясь, что бриллиант на миллион долларов внутри… И вынести его. И ничто в этом гениальном плане не вопиет «сомнительно, сомнительно, сомнительно»?
Не обращая внимания на ее сарказм, мистер-копия-Дилберта любезно ответил:
– Мы не располагаем сейчас такой роскошью, как время на подробное планирование. И, хотя шанс на то, что бриллиант там, ничтожно мал, все же виллу нужно обыскать. Уже завтра, там будут новые жильцы, их агенты, грузчики, монтажники и т. д. Сегодня ночью пройдет прощальная вечеринка – до свидания, папин особняк и деньги, а это значит, что все, что есть ценного в доме, вместе со Скалой завтра уедет.
– Почему бы просто не дождаться, когда гости уйдут, а она ляжет спать? – спросила Аллегро.
– Карнавал. Кто же сегодня будет спать?
– Люблю такие вечеринки.
– Надеюсь, ты сможешь не отвлекаться? – поддразнил Ночной Ястреб.
Она незаметно подмигнула ему и повернулась к информатору.
– Когда мне лучше там появиться?
– Мы должны торопиться. – Он протянул Ночному Ястребу карту памяти для навигатора. – Тут схема дома. Сможете свободнее передвигаться там, если пройдете как гости в маскарадных костюмах.
Аллегро ухмыльнулась.
– Можно я оденусь вором-домушником?
– Нет! – в один голос ответили мужчины.
Юго-восток Колорадо
Монтгомери Пирс смотрел за окно, где бушевал буран, за которым не было видно ни Скалистых гор, ни великолепного Веминучского заповедника. Все вокруг покрывал глубокий снег – идеально для тренировок по выживанию в зимних условиях, но для всего остального – значительное и неприятное препятствие. Все же он был уверен, что через кампус Организации Элитных Оперативников его важный визитер как-нибудь сможет пробраться. Если военная разведка хотела передать им задание в такую погоду, это значило, что придется работать под командованием шишек с самой верхушки Пентагона. В ожидании их приезда, Пирс созвал остальных из руководящей тройки ОЭН присутствовать на обсуждении. Для того, чтобы отправить кого-то из элитных тактических оперативников на опасное задание, нужны были два голоса из трех, а одобрение своих коллег на предстоящую миссию в Венеции он уже получил. Стоило Нортону, пережидающему бурю, сделать всего один звонок. Сейчас им нужна была информация о предстоящей операции, о которой упомянул Нортон. Монти не собирался выделять ценнейшие человеческие ресурсы на неизвестное дело.– Если уж сам Нортон приезжает во всем этом бедламе, значит, дело серьезное, – раздался голос сзади.
Джоан Грант, заведующая учебной частью Организации, умела читать его мысли. Они вместе выросли в Академии, получили статус Элитных Тактических Оперативников, будучи в одной группе, и уже сорок лет Пирс был влюблен в нее. Эмоциональные привязанности в ОЭН не поощрялись, поэтому он никогда не показывал своих чувств, но замечал любые мелочи в ее поведении.
Она поставила чашку кофе на небольшой овальный стол для совещаний, отодвинула для себя стул и присела. Сегодня ее белые волосы были уложены несколько необычно, они были убраны назад. Так ее изящная шея казалась длиннее, подчеркивались ее высокие скулы и яркие зеленые глаза. У Монти засосало под ложечкой, впрочем, как и всегда в присутствии Грант. Он огляделся – не оставил ли он очки, эти проклятые очки, в которых теперь нуждался, где-нибудь на виду. Он ничего не мог поделать с тем, что его светлые волосы редели, как и с молочной белизной кожи – наследием скандинавских предков. Он надеялся, что выглядит зрелым и серьезным, а не «мужчиной среднего возраста, чьи лучшие годы уже позади».
– Не сказал бы, что мне многое известно. Задача с высоким приоритетом, которая не ждет. Операция в Европе. Как обычно.
К ним присоединился Дэвид Атэр, глава отдела боевой подготовки. Он вошел, стряхивая снег со своей зимней камуфляжной куртки. Когда он снял белый подшлемник, его короткие выкрашенные в ярко-медный волосы встали дыбом. Удивительный контраст с одеждой.
– Простите, задержался на практикуме по взрывчатым веществам. Есть новости из Венеции?
Монти посмотрел на часы. В этот момент два раза прозвенел звонок интеркома, подтверждая, что охрана на проходной пустила майора Клиффа Нортона. Пирс опустил рольставни – привычка заботиться о недосягаемости в момент важных обсуждений.
Как только майор, лысеющий потомственный вояка с суровым выражением лица, присоединился к ним за столом для конференций, он перешел к делу, открывая свой кейс.
– Вот. – Он достал фотографию и передал ее Монти. Грант и Атэр склонились над столом, изучая ее.
– Бриллиант «Голубая Звезда», – продолжил Нортон. – Этому булыжнику полагается быть в Персидской короне, на выставке в Кабуле. Но источник в правительстве Афганистана передает, что бриллиант в короне – фальшивка, а настоящий в собственности голландки.
– Мои оперативники не просто должны вытащить бриллиант… Они еще и создадут политическое напряжение с исламистами? – заключил Монти, прокручивая в голове компромиссные предложения. – Почему вообще Штаты в это лезут?
– У нас есть разведданные о том, что кое-кто еще пытается выкрасть бриллиант и продать его для финансирования Аль-Кайды, – ответил Нортон. – Наш информатор намерен вернуть камень в корону, где он и должен быть.
– Афганцы буду рады, – вставила Грант.
– Да, а мы взамен получаем информацию о терактах, которые афганцы собираются организовать на Западе.
– Насколько надежны ваши источники? – спросил Монти.
– Пока не подводили. Но в этот раз деньги ничего не изменят. Он говорит, это его долг.
– А дать еще за информацию об угрозе терактов не пробовали?
– Этот вариант исчерпан, – сказал Нортон. – Послушайте, нам все равно, что там с этим булыжником, и вернут ли его в эту чертову корону, но ситуация более чем серьезная. У нас в Афганистане силы наготове, мы выдвинемся, как только вы закончите со своей частью дела.
Монти взял фотографию и поднес ближе к глазам.
– А если они в Венеции ничего не найдут, где искать будем? По всем ячейкам в АБН АМРО?
Майор достал из кейса досье, открыл на нужной странице, и показал пальцем на распечатку фотографии, которую прислали пятью часами раньше по электронной почте, когда давали задание по операции «Пропасть».
– Кристин Мари-Луиза ван дер Ягт. У ее отца была ячейка в Амстердаме, но там уже пусто, а своей у нее, насколько мы знаем, нет. Так что камень, если его нет в Венеции, скорее всего, в особняке в Голландии. И подчеркиваю, это нужно сделать как можно скорее. Не одни мы охотимся за этим булыжником.
– Понятно, – сказал Монти.
Нортон указал на еще один адрес в папке.
– Это офис ее адвоката в Амстердаме. Он занимался делами отца, и он близкий друг семьи. Отсюда лучше всего начинать, если камня не будет в Венеции.
Монти кивнул.
– Я отправлю туда кого-нибудь.
Когда майор ушел, Дэвид Атэр спросил:
– Этим пусть занимается Аллегро? Или поручить Домино работу по Голландии, раз уж время поджимает?
– Я не хочу вовлекать в это второстепенный состав и, возможно, давать шанс нашим соперникам, – ответил Монти, – Аллегро лучшая, когда нужно прорваться, влезть и вытащить. У нее есть этот инстинкт.
Излишним было объяснять, что имелось в виду. Они все отлично знали, что представляет собой элитный тактический оперативник, и требования к нему. У нее была невероятная способность распознавать, где спрятана нужная вещь, она могла отыскать то, что другим не под силу.
– Черт, да задай мы ей найти Бен Ладена, она бы справилась.
– Будем надеяться, что она не оставит после себя следов взлома, – Атэр бросил взгляд на досье Аллегро. – Она великолепно справляется с тем, что делает, я бы сказал, она незаменима, но, черт возьми, она слишком бесстрашна и самонадеянна. Она себя переоценивает. Однажды вот так сорвется, и нам придется заметать следы. Попытки побороть в ней эту черту были одним из самых больших вызовов моей жизни.
– Столько усилий – и все впустую, – пошутила Грант. – У нее голова на месте. И Аллегро нам бесконечно преданна.
– Но она не из тех, с кем легко, и никогда не была, – согласился Монти. Он только что получил от нее свежий отчет, который доказывал его правоту.
– Но она всегда справлялась, преодолевая все обстоятельства. С ней будет Ночной Ястреб, он не даст напортачить.
Атэр хмыкнул.
– И за что бедному гаденышу…
Этот комментарий вызвал у Монти редкую улыбку. Он потянулся за своим сотовым.
– За Аллегро сложно уследить, но она справится.
– Вот этого я и боюсь. – На лице Грант было мрачное выражение. – Ее непреклонность ее однажды погубит.
На слабо освещенной площади Сан Марко, собралось множество людей в вычурных масках из кожи и папье-маше, в традиционных пышных и цветастых нарядах различных эпох, изображающих различных исторических деятелей Венеции и комедийных персонажей дель арте. И конечно, там было множество обычных гуляющих во вполне современных праздничных нарядах, в костюмах животных или клоунов, или просто одетых во что-то немыслимо-неформальное, гротескно-шутовское или извращенно-декадентское. Многие направлялись на закрытые вечеринки, театрализованные представления и балы. Остальные спокойно влились в толпу туристов, наблюдающих за уличными артистами, – множеством музыкантов и жонглеров, акробатов и глотателей огня, и маленьких театральных трупп.
Кристин ван дер Ягт смотрела со своего балкона на веселое гуляние. Шум праздника был оглушителен. Было около одиннадцати вечера, и ее первые гости должны были вот-вот прибыть, но она уже страшно устала. Ежегодный карнавал, на самом деле, мало ее привлекал, но она поддерживала семейную традицию, правда, сейчас не понимала, зачем. Матери он давал шанс вырваться из одиночества, а отцу – еще одну возможность порисоваться. Но Крис давно перестала получать удовольствие от этих гедонистических утех, и особенно сегодня она была не в настроении устраивать прием. Скорее всего, это была ее последняя ночь на вилле, а мысль о том, что придется уезжать, была невыносима. Этот дом, построенный в пятнадцатом веке, не просто приютил ее. Он стал убежищем, единственным местом, где, ей было уютно, в отличие от харлемского особняка, в котором прошло ее детство. Венеция была теплой и пестрой – этот город любил жизнь. В воздухе пахло романтикой, и, пусть Крис не нашла ее здесь, хотя очень надеялась, сама атмосфера города словно обещала любовь. Кристин продолжала верить, что чудо возможно.