Кин Дей. Исчезла любимая

   – Кроме шуток?
   – Я вас уверяю, тон был откровенно неприязненным.
   – Таковы все флики, – не раздумывая согласилась Чирли.
   – При публике они ведут себя, как святые, а на самом деле у них коровья кожа. Я помню время, когда я работала в Сан-Диего...
   Ее повествование прервал неожиданный звонок во входную дверь. Карсон взял стакан и пошел открывать. Взволнованный, он смотрел на полицейских, стоящих на пороге. Одновременно послышался треск: это взломали черный ход. Чирли закричала со своего лежбища:
   – Боже мой! Нашествие полиции! Только не очень-то распускайтесь, парни!
   Карсон увидел револьверы, которые наставили на него инспектор Филипс и помощник шерифа Уэнси. Карсон медленно поднялся в гостиную. Он почувствовал, как человек, вошедший через черный ход, обшаривает его карманы.
   – Он не вооружен, инспектор, – доложил полицейский.
   Спрятав свое оружие, Уэнси повернулся к Чирли, сидящей на диване.
   – Логично, – спокойно констатировал он.
   – Что логично? – уточнил Карсон. – О чем это вы?
   – Вы не знаете?
   – Нет.
   – Тогда я вам вот что скажу, – произнес помощник шерифа.
   – Вы менее ловки, чем воображаете, Карсон. Ваша история сразу же показалась мне неправдоподобной. Теперь у нас есть подтверждение. Мы знаем, что как только вы позвонили, чтобы предупредить полицию, вы убили свою жену и закопали ее в горах.
   – Вы нашли ее? Вы нашли тело Шеннон? – закричал Карсон.
   – Нет, – признался инспектор Филипс, – пока еще нет. Но мы подумали, что, может быть, вы будете расположены подсказать нам, где вы ее закопали.

Глава 5

   Допрос Карсона происходил в большом пустом зале, обшитом панелями. Карсон, сидевший на указанном ему стуле, курил сигарету за сигаретой.
   – Нервничаете? – спросил его Уэнси.
   – Нет, нисколько...
   Теперь, когда миновал первый шок от этого абсурдного обвинения, брошенного ему в лицо, Карсон испытывал меньше гнева. Его охватило чувство злорадства. Его мозг и тело настолько измучились, что он уже почти ничего не ощущал. И что особенно трагично, так это то, что полиция теряла время, задавая эти идиотские вопросы, когда нужно было употребить все силы на розыски двоих негодяев и Шеннон. Ведь кошмар все еще продолжался. Если, конечно, предположить, что бандиты еще не прикончили Шеннон.
   Люди в форме и технические работники приходили и уходили. Инспектор, который сменил Филипса, казался поглощенным рапортом, который ему передал Филипс. Загорелый, почти пятидесятилетний инспектор Розенкранц больше походил на воспитателя в лицее или колледже, чем на охотника за людьми. Наконец, вполне удовлетворенный прочитанным, он развернул кресло и бросился в атаку на Чирли.
   – Вы заявили, что вас зовут мисс Гри, – начал Розенкранц. – Вы сестра миссис Карсон?
   – Точно, мой голубок, – Чирли послала ему идиотскую улыбку.
   – Вы певица из бара "Желтый кот" в Лонг-Бич?
   – Была, – поправила его Чирли. – Сегодня днем меня выставили за дверь.
   – Я вижу... И что же вы делали в квартире мистера Карсона, когда туда нагрянула полиция?
   Еще более хриплым голосом Чирли ответила, не меняя выражения каменного лица:
   – Я лежала плашмя на кровати, одетая только в костюм Евы, и старалась заменить свою сестру у своего зятя.
   Большинство полицейских рассмеялись. Уже и без того красное лицо Розенкранца стало багрово-пурпурным.
   – Не стройте из себя дурочку! – возмутился Розенкранц. Он кинул взгляд на бумаги в руке и продолжил: – Задержавшие вас люди сообщили, что вы сидели на диване одетая, держа в одной руке стакан с вином, а в другой сигарету.
   – Значит, вы все знаете, – усмехнулась Чирли.
   Инспектор размышлял, как ему лучше взяться за эту штучку, чтобы продолжить допрос. Он спросил после некоторого раздумья:
   – Вы по-прежнему утверждаете, что вы сестра миссис Карсон?
   Чирли долго не думала.
   – Во всяком случае, во мне есть изюминка. Вы бы очень удивились, если бы я сообщила, где она находится, но я ничего не скажу, чтобы не смущать вашу девственность.
   На этот раз никто не засмеялся. Повернувшись к инспектору Филипсу, Розенкранц осведомился:
   – Вы проверяли ее данные по нашей картотеке?
   – Этим занимаются, – проронил Филипс.
   – Теперь вы, мистер Карсон, – продолжал Розенкранц. – Вы не хотите, чтобы при вашем допросе присутствовал адвокат. Вы действительно в этом уверены?
   – Абсолютно, – уверил его Карсон. – У меня нет ни малейшей необходимости в адвокате. Я никогда не слышал ни от кого ничего более дикого. Зачем мне было убивать жену? Я любил ее, и прошло всего лишь две недели после свадьбы.
   – Таким образом, вы подтверждаете свое первое заявление?
   – Безусловно.
   – Чья это была идея провести медовый месяц в кемпинге?
   – Шеннон, моей жены.
   – Вы в этом уверены?
   – Без сомнения.
   Розенкранц повернулся к Уэнси.
   – Билл, распорядитесь, чтобы вошел продавец трейлеров.
   Продавец вошел, но на его лице не отражалось ни капли энтузиазма. Это, разумеется, присуще каждому гражданину, когда тому приходится иметь дело с полицией. Он невольно ступал на цыпочках. Инспектор Розенкранц спросил его, не узнает ли он кого-нибудь из присутствующих здесь, и тот указал на Карсона, которому продал трейлер.
   – Теперь скажите мне, – продолжал Розенкранц, – кто, по-вашему, бы инициатором покупки – муж или жена?
   – Скорее муж... Во всяком случае, он не стал торговаться, как делают большинство покупателей. Он сразу выбрал его и на следующий день забрал.
   – Благодарю вас, это все, – заявил Розенкранц.
   Чирли взяла сигарету из пачки на столе инспектора и закурила.
   – Понятно, что мой зять торопился получить трейлер, – констатировала она. – Он должен был жениться на следующее утро и хотел отправиться в спокойное местечко, чтобы делать то, что делают все молодожены Америки. Потому что, насколько я знаю свою сестру, а я знаю ее двадцать лет, мой зять должен был оставаться весьма воздержанным до того момента, когда они пройдут через мэрию.
   Розенкранц опять повернулся к Уэнси.
   – Уведите мисс Гри, – зловеще процедил он сквозь зубы, – и держите ее где-нибудь, пока не принесут ее досье и я не кончу с Карсоном.
   – Слушаюсь, инспектор, – произнес Уэнси и взял Чирли за руку, добавив при этом: – Пошли, мисс!
   – Послушайте, флик, без фамильярностей! – запротестовала она, вырываясь. – Когда берут товар, то платят!
   Она направилась к двери и, проходя мимо Карсона, положила руку ему на плечо.
   – Не давайте себя запугивать этим типам, Джеймс, – посоветовала она. – Вместо того чтобы тратить время на нас, они бы лучше занялись поисками Шеннон и этих двух монстров. Но ведь это паршивые флики! Они настолько тупы, что не смогли бы воспользоваться и зубочисткой, если бы не было инструкций.
   Уэнси уже вышел, когда Розенкранц крикнул ему:
   – Если сторож Карпинтери и служащий из Вентури прибыли, то пусть войдут.
   – Как вам будет угодно.
   Когда Чирли ушла, Карсон заявил:
   – Я уже пытался объяснить вам нормальным языком, но готов повторить все сначала. Думаю, что вам бесполезно говорить, что вы теряете драгоценное время. Я не знаю, на чем основана ваша версия, но она глубоко ошибочна.
   Розенкранц пожал плечами.
   – Она основана исключительно на фактах, мистер Карсон. Честно говоря, факты не вяжутся с вашим заявлением.
   – Какие факты? – удивился Карсон.
   Вместо ответа инспектор повернулся к двоим людям, которых впустил Уэнси. Один из них был в форме, к нему и адресовался инспектор.
   – Вы Нейл Хенсон, сторож озер и лесов, расположенных на территории Карпинтери? Там, где кемпинг, да?
   – Да.
   – Узнаете ли вы кого-нибудь из присутствующих здесь?
   – Да, мистер инспектор, я узнаю мистера Карсона. Последние две недели он провел на моем участке вместе с миссис Карсон. Во время сезона пребывание в кемпинге ограничивается одной неделей. Но так как это было их свадебное путешествие, для них сделали исключение.
   – Отлично, – заявил Розенкранц. – В течение этих двух недель вы что-нибудь заметили?
   – Ни в коем случае, – возразил сторож, покачивая головой.
   – Все, что я о них узнал, было с чужих слов.
   – Например?
   – Некоторые отдыхающие утверждали, что находят мужа несколько хмурым. А одна из женщин объявила, что, по ее мнению, он просто груб.
   – Боже мой! – воскликнул Карсон. – Ведь у нас было свадебное путешествие. Все, что мы хотели, так это немного уединения и чтобы нас оставили в покое.
   – Благодарю вас, – обратился Розенкранц к сторожу, и, повернувшись к другому субъекту, спросил: – Вас зовут Роберт Дудли?
   – Да.
   – Вы начальник почтового отделения в Вентури?
   – Управляющий... Мой пост находится на юге города.
   – Вы узнаете этого человека? – инспектор указал на Карсона.
   – Узнаю, сэр, но не знаю его имени. Во всяком случае, я его не знал, пока не прочел в газете об этом происшествии. Но он останавливался вчера вместе со своей женой у моего отделения. Дело было вечером. Вернее утром, около часу ночи. Они остановились, чтобы решить вопрос.
   – И как, вам показалось, они вели себя?
   – Ну, мне кажется, что они спорили, если вас это интересует. Женщина настаивала, чтобы объехать Вентури стороной, по сто первой Национальной, а муж не хотел. Он опасался, что дорога все еще блокирована между Малибу и Санта-Моникой. Он утверждал, что это заставит их сделать объезд по горной дороге. Он еще сказал, что при таком дожде и с таким прицепом, к которому он не привык, это рискованно, а он не желал рисковать.
   – Каким образом случилось, что вы так хорошо все слышали?
   – Они и меня втянули в этот спор. Они спросили меня, не в курсе ли я, свободна или нет для проезда сто первая Национальная.
   – И вы говорите, что они спорили?
   – Безусловно, мистер инспектор.
   – Дискуссия протекала в доброжелательном тоне?
   – Ну, они не кидались громкими и бранными словами, не били друг друга по щекам, ничего такого они не делали. Но, тем не менее, спор казался довольно серьезным. И когда муж оплатил мою справку, то его последние слова были, что уже очень поздно, что он устал, что завтра он должен явиться на работу и, следовательно, он предпочитает внутреннюю дорогу. И он объявил жене: "Если тебе это не нравится, ты можешь вернуться поездом".
   Карсон совершенно забыл об этом инциденте. Сейчас он окончательно потерял терпение.
   – Но, боже мой! – воскликнул он – Ведь я шутил, и Шеннон это отлично понимала. Если я и настаивал, то лишь потому, что не желал очутиться на горной дороге с этим проклятым трейлером.
   Розенкранц вынул из досье две фотографии большого формата и, расположив их перед Карсоном, осведомился:
   – Вы узнаете это, мистер Карсон?
   – Безусловно... Это поворот, где сто первая Национальная уходит от побережья и углубляется внутрь страны.
   – Точно узнаете, мистер Карсон?
   – Точно.
   Розенкранц положил перед ним другое фото.
   – А теперь вы можете мне сказать, что означает вот это?
   – Это указатель, согласно которому мы поехали по сто восемнадцатой Национальной.
   – Нельзя сказать, что эти повороты похожи друг на друга, не так ли?
   – Нельзя.
   – А между тем, если я вас правильно понял, миссис Карсон их спутала.
   Карсон понял, куда клонит инспектор, и постарался ему все объяснить:
   – Было поздно, и мы устали. Шел дождь... Шеннон плохо соображала, что происходит. Но, как я уже раньше объяснял, не успели мы повернуть, как я сразу понял, что мы ошиблись поворотом.
   – И тем не менее вы продолжали ехать по этой дороге еще двадцать миль, – холодно возразил Розенкранц. – До тех пор, пока не добрались до перекрестка на Мур-парк. Там, вопреки вашему заявлению о нежелании тащиться с трейлером по горной дороге, вы сами направились на одну из самых крутых и опасных горных дорог.
   – Не по собственному желанию, – возразил Карсон. – Во-первых, я не знал, что дорога будет настолько плоха. Во-вторых, вы же понимаете, что мужчина в первые дни после женитьбы не любит обнаруживать перед женой трусость. Когда Шеннон, после того как посмотрела на карту местности и заметила, что было бы идиотизмом ехать обратно эти двадцать миль, в то время как мы сможем выбраться на Национальную, сделав намного меньше, я рискнул двигаться дальше.
   – Это то, что вы заявили инспектору Филипсу. Поговорим теперь об этом объявлении, освещенном фонарями. Как вы утверждаете, вы видели, что на нем было написано: "Ремонт моста. Объезд по сто первой Национальной".
   – Я его действительно видел.
   – А если я вам скажу, что на этой дороге вообще нет никакого моста?
   – Я несказанно удивлюсь. Объявление было освещено и прикреплено так, что его нельзя было не заметить.
   – Таким образом, вы свернули с хорошо асфальтированной дороги и поехали по проселочной, настолько узкой, что вскоре колеса начали буксовать. Тогда вы сразу поняли, что это ловушка?
   – Да, сразу понял.
   – Хотите, я вам скажу, что думаю обо всем этом, Карсон? Ну, так вот... Я считаю, что все ваши заявления – сплошная ложь. Это не похоже на мужчину, да к тому же прошедшего войну в морской пехоте и работавшего под нефтяным фонтаном, на мужчину из общества, способного спокойно смотреть и тереть себе лоб, пока два бандита насилуют его жену. Любой попытался бы протестовать каким угодно образом, даже рискуя получить нож в брюхо... Хотите, чтобы я высказал вам свое мнение, Карсон? – продолжал Розенкранц, склоняясь к нему. – Вы придумали всю эту историю от "А" до "Я", Оба эти грабителя существовали лишь в вашем воображении. После пятнадцати дней свадебного путешествия с вас было достаточно миссис Карсон. Вы убили ее в горах и хотите свалить вину на двоих несуществующих грабителей.
   Карсон действовал инстинктивно. Прежде чем Филипс и Розенкранц успели пошевелиться, он изо всех сил ударил Розенкранца по физиономии.
   – Вы с ума сошли! – заорал он. – Вы совершенно ненормальный! Я не убивал жену, я ее люблю! Я ничего не выдумал!
   Филипс и Розенкранц были вынуждены привязать его к стулу, чтобы он не вздумал вновь пустить в ход кулаки. Розенкранц вытер кровь с губ и заявил:
   – Очень хорошо, Карсон. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с подобным насилием, мы его подтверждаем вещественными доказательствами. Предположим существование этих двух мерзких насильников, которые друг за другом насиловали вашу жену на кровати вашего трейлера. В таком случае, как же случилось, что мы не обнаружили ни малейших следов содеянного? И, – прибавил он, постукивая пальцем по одному из рапортов на столе, – технические работники уверяют, что они тоже ничего не обнаружили. Абсолютно ничего!
   – Я плюю на то, что они там утверждают! – завопил Карсон.
   – Я там был и отлично видел, что произошло!
   – И другое, – продолжил Розенкранц. Трейлер застрял в глине, а между тем на нем нет никаких следов глины. Еще более важная деталь: там не нашли никаких отпечатков пальцев, даже ваших, ни одного! Вы следите за моей мыслью, Карсон? Там даже нет отпечатков пальцев вашей жены. И я скажу вам, почему это так. Потому что после того, как вы убили ее, перед тем, как позвонить в полицию, вы вытерли пол, дверь и все предметы масляной тряпкой. Вы решили, что будет лучше, если не останется никаких отпечатков, кроме ваших и миссис Карсон. Потому что при всем вашем воображении невозможно сделать отпечатки пальцев несуществующих насильников.
   – Какие глупости... – простонал Карсон. – Эти гангстеры существуют! И если вы не обнаружили в трейлере никаких следов, значит, они вернулись, чтобы стереть все следы преступления, пока я добирался до поста.
   Инспектор Розенкранц ехидно ухмыльнулся.
   – Вот это правдоподобно! Я отлично вижу, как два бандита, накачанные наркотиками, которые только что ограбили человека и изнасиловали его жену, вернулись к месту преступления и, надев опрятные фартуки, стали менять простыни на кровати, вымыли пол и стерли все свои следы со всех предметов в трейлере. Вы сказали, что они отобрали у вас деньги, не так ли?
   – Да, они взяли у меня сорок долларов. Точнее, сорок два.
   – А часы-браслет?
   – Да, и часы-браслет.
   Розенкранц вскрыл один из конвертов на столе и высыпал из него часы-браслет и стопку банковских билетов.
   – Это ваши часы, мистер Карсон?
   – Мне кажется, да.
   – Теперь пересчитайте, пожалуйста, деньги.
   Карсон пересчитал. Там оказалось три билета по десять долларов, два по пять и два по одному.
   – Где вы это нашли? – поинтересовался Карсон.
   – Один из моих людей нашел часы в закоулке вашего трейлера, а деньги лежали на одной из полок холодильника.
   Ситуация была ясна, и инспектор Розенкранц резко спросил:
   – Вы можете нам объяснить, как они туда попали?
   Прижавшись спиной к спинке стула, Карсон обхватил голову руками.
   – Непостижимо! Я ничего не понимаю и начинаю думать, что я ничего не знаю. Но где бы вы их не нашли, это не я положил их туда. И оба негодяя существуют, что бы вы ни говорили. Они действительно изнасиловали Шеннон и увезли ее с собой.
   Розенкранц цинично улыбнулся.
   – И вы бы были в восторге, если бы мы продолжали их поиски. Пока время и дождь не смоют следы на том месте, где вы закопали миссис Карсон. Слушайте, Карсон, почему бы вам не признаться? Такие вещи случаются ежедневно. Почему вы заставляете нас отправить вас в газовую камеру раньше, чем вы смогли бы представить смягчающие вашу вину объяснения? Вы спорили с женой. Может, она даже угрожала уйти от вас после двухнедельного замужества? Вы потеряли голову и, раньше чем отдать себе в этом отчет, схватились за револьвер. Не желая этого, вы выстрелили и... так далее.
   Карсон поднял голову и посмотрел Розенкранцу в глаза.
   – Нет, я не убивал Шеннон ни случайно, ни каким-либо другим образом. И я никогда ей не угрожал.
   Допрос продолжил инспектор Филипс.
   – В таком случае, как же произошло, что мы нашли ваш револьвер, наличие которого в трейлере вы отрицали? Револьвер с двумя стреляными гильзами в барабане? Он лежал в ящике для перчаток, завернутый в промасленную тряпку, которой, по всей вероятности, вы стирали следы в трейлере. В чемодане, в вашем трейлере, нашли лопату, которую недавно вымыли. Но вымыли недостаточно хорошо, потому что наши техники обнаружили на ней следы той почвы, которая окружала трейлер. Почвы на горе... А вот это?
   Открыв коричневый бумажный пакет, инспектор вытащил оттуда разорванные трусики, лифчик и платье, похожие на те, которые носила Шеннон в тот момент, когда они покидали Карпинтери. Все эти предметы были в пятнах засохшей крови.
   – А вот это? – повторил Филипс. – Как вы объясните то, что мы нашли эти предметы в зарослях алоэ, в ста футах от вашего трейлера? Я сообщаю вам это потому, что это может вас заинтересовать. Кровь, находящаяся на одежде, принадлежит к третьей группе, то есть к той, которая обозначена на карточке в сумочке миссис Карсон.
   Джеймс долго смотрел на эти вещи, обхватив голову руками. Эти вещи действительно принадлежали Шеннон. Выходит, она мертва. Ничего больше нельзя было подумать. Карсон был уверен, что не убивал своей жены ни из револьвера, ни каким-либо другим образом и что не зарывал ее тело в землю на горе. И он помнил, что в последний раз видел разорванные трусики и лифчик на полу трейлера.
   – Ну, что? – спросил инспектор Филипс.
   – Не знаю, – Карсон поднял к нему опечаленное лицо. – Я не могу ответить ни на один из заданных вами вопросов. Но я должен заявить одну вещь. Если Шеннон мертва, то меня мало интересует, что меня ожидает. Но несмотря на то что вы задали мне кучу вопросов, на которые я не в состоянии ответить, позвольте мне в свою очередь поинтересоваться у вас, может, мне повезет больше, чем вам. Какая у меня была причина убивать Шеннон? Предположение, высказанное инспектором Розенкранцем, не стоит и выеденного яйца. Как она могла надоесть мне через две недели? Шеннон молода и очень красива. Я такой же мужчина, как и все в моем возрасте. Брачная жизнь мне нравится, и мне определенно нравилось быть с Шеннон, в этом нет сомнений. Я надеялся, что это продлится долгие годы, всю жизнь. Тогда почему же я убил Шеннон? Скажите мне это? Скажите!
   – Если бы мы это знали, то ничего бы у вас не спрашивали, мистер Карсон, ответил Розенкранц. – Вы сидели бы в камере по обвинению в убийстве. Но если мы позволим вам уйти сегодня вечером, что мы, к сожалению, вынуждены сделать, вы все же не глядите оптимистично на будущую жизнь. Вы сможете обмануть одного инспектора, одного помощника шерифа, двадцать детективов, но не систему. Лично я уверен, что вы убили свою жену, и собираюсь доказать этот факт. Во всяком случае, есть один шанс на тысячу, что мы ошибаемся, и в настоящем случае мы учитываем его. Поэтому все наши люди продолжают поиски миссис Карсон, живой миссис Карсон. И у нас есть намерение обшарить гору, чтобы найти ее труп. И когда мы выясним, что за причина у вас была для ее убийства, то мы...
   – Будьте добры послать мне открытку, – оборвал его Карсон, вставая. – Меня это интересует, как это ни покажется вам странным.
   В комнату вошел один из агентов и положил перед Розенкранцем рапорт.
   – Досье девицы Гри, – доложил он. – Два ареста. Один за приставание к мужчинам – десять суток. Второй – за неприличное поведение во время проверки полицией их заведения. Ее действительно зовут Чирли Гри, и ей двадцать два года.
   – Хорошо, она тоже свободна, – распорядился Розенкранц. – Если ее и привели сюда, то лишь потому, что застали ее у Карсона.
   – А я? – спросил Карсон.
   – В настоящий момент можете уматывать, но вы вернетесь сюда, это я вам обещаю.
   Чирли ждала его в вестибюле. Карсон, выйдя от Розенкранца, нашел ее причесывающейся. Доставая из сумочки губную помаду, она поинтересовалась:
   – Чего они хотели?
   – Вы же слышали, что они говорили у меня, – в бешенстве ответил Карсон. – И что они говорили здесь! Они полагают, что я прикончил Шеннон.
   Чирли намазала губы, размазала помаду пальцем и лишь потом спросила:
   – А это правда?
   – Нет.
   Чирли долго смотрела в лицо Карсону, после чего решительно заявила:
   – Я вам верю!

Глава 6

   Карсон никогда не представлял, что существует такое множество летних станций между Санта-Моникой и Лонг-Бич. Океан-парк, Венеция, Илей дел Рей, Манхэттен-Бич, Сан-Педро, Уиллингтон... В большинстве из них имелись кабаре, и сестра Шеннон выразила пожелание проделать путешествие по всем этим местам. Во всяком случае, после посещения первых шести она заявила, что сама будет вести машину.
   – Нам только не хватает, чтобы вас задержали за превышение скорости, – заметила она. – Это обойдется вам в тридцать дней тюрьмы и доставит сумасшедшую радость всем этим инспекторам с щечками новорожденных. Они будут в диком восторге, затянув вас в дыру. А раз я веду машину и сижу за рулем, то пить больше не стану.
   Ночь не обещала отдохновения от дневной жары. Обычно у берега океана бывало прохладно, но не в этот вечер. Несмотря на бессонную ночь, на физическое и моральное напряжение, Карсон чувствовал себя не очень плохо. Сразу после того, как они вышли из полиции, Чирли настояла, чтобы он проглотил бифштекс, толстый, как рука.
   Чем больше он приглядывался к Чирли, тем больше симпатий она у него вызывала. Что же касается ее манеры вызывающе одеваться, то он не видел в этом ничего особенного, ничего такого, чего можно было бы стыдиться, как это делала Шеннон. Чирли действовала и говорила не задумываясь – она была искренна.
   Насколько Карсон мог судить, Чирли не была совершенно аморальна. Она просто смотрела на вещи и, чтобы существовать в этом мире прокуренных и проспиртованных, причастных к артистическому кругу людей, употребляла единственное оружие, которым обладала, – натуру. К тому же ей, как и Шеннон, была присуща необыкновенная преданность.
   В каждом баре и кабаре, которое они посещали, Чирли описывала обоих грабителей со слов Карсона. Свой рассказ она обыкновенно заканчивала следующей фразой: "Девица, у которой были неприятности на горе, – моя сестра. Я хочу ее видеть, и как можно скорее. Сделайте так, чтобы этот момент настал. Что случилось, то случилось, тут уж ничего нельзя поделать. Но если эти два маленьких засранца дорожат своей шкурой, пусть выпустят ее, да поскорее".
   Карсон не мог утверждать, что все эти угрозы Чирли производили на людей впечатление. Но то, что она делала, было лучше, чем если бы она просто сидела у него и вместе с ним ждала бы звонка от людей, которые не только думали, что Шеннон мертва, но и были убеждены, что ее прикончил муж.
   Чирли некоторое время вела машину молча, а потом спросила:
   – У вас есть поручители, Джеймс?
   – Как это?
   – Наличность в банке, ценности, акции?
   Он мысленно произвел инвентаризацию своего состояния.
   – Около двадцати тысяч в банке и, может, около десяти тысяч сбережений дома. Почему вы об этом спрашиваете?
   – Я только подумала, зачем эти двое увезли с собой Шеннон. Может, они считают себя настолько ловкими, что рассчитывают на безнаказанность и барыш?
   – Вы хотите сказать, что они надеются получить с меня хороший выкуп?
   – Да. А вы станете платить?
   – Конечно. Все, что угодно, все, что у меня есть, только бы освободить Шеннон. Но мне это представляется невозможным. Вы считаете, что они пойдут на такой риск из-за той малости, что я смогу им выдать?