Кин Дей. Миссис убийца

   Я перебрался через Шестую авеню под красный свет. Как только я встал на тротуар, зажегся зеленый. Пытаясь пробить себе дорогу, возле меня притормозило такси. Я открыл дверцу машины и упал на сиденье.
   – Куда вас везти? – спросил шофер.
   – На станцию! – буркнул я первое, что пришло на ум.
   Пока он опускал окно на другой стороне машины, одна из машин с рацией объехала его и двинулась по направлению к 54-й улице: она оставила за собой как бы след от своей сирены. Выехав вперед, шофер бросил взгляд на улицу.
   – Черт возьми, посмотрите только на все эти полицейские машины. Должно быть, случилось что-то чрезвычайное.
   – Да, по-видимому, – проговорил я как можно спокойнее. Мне все еще было трудно дышать.
   Он взглянул в зеркальце заднего вида и совершенно ясно увидел кровавые полосы на моем лице, чужую шляпу и запачканную кровью одежду. Он чуть не подавился и стал открывать дверцу со своей стороны.
   Я опустил стекло, разделявшее нас, и приставил револьвер к его затылку.
   – Гм... – промычал я, считая, что достаточно обратил на себя его внимание. – Гм... гм...
   Парень замер. Глаза его округлились до такой степени, что я испугался, как бы они не выскочили. Кто бы стал тогда вести автомобиль?
   – Куда... вас... отвезти?
   – Гм... – многозначительно произнес я.

Глава 13

   Сидя на качелях для детворы, я пытался разглядеть в темноте, сторожит ли кто-нибудь мою квартиру. Конечно, они должны были устроить засаду. Сидел я так довольно долго, посматривая на свои окна. Почти все окна в доме, включая и мои, были темны – было уже около двух часов ночи.
   Я взглянул на свою ладонь – она все еще побаливала. Зубы немки прокусили ее. Мне повезло, что я не входил в число ее любовников. В любовном экстазе она могла натворить черт знает что. Меня познабливало и я боялся. Не за себя, а за Пат. Как только наши парни поймают меня, ставлю пачку сигарет против миллиона долларов, что они не поверят ей и не захотят помочь. У меня оставалась единственная надежда на Або Фитцела. Я надеялся, что мои друзья прочешут Манхэттен во имя моего благополучия. Сейчас мое преимущество заключалось в том, что я, как профессионал, знал, что происходит в этот момент в полицейском управлении. Они не пропустили ни малейшей детали, могущей навести на мой след. Они опросят всех таксистов, которыми я пользовался. И только один бог знает, сколькими я воспользовался, прежде чем спустился в подземку, смешавшись с толпой, выходящей из театра.
   Качели слегка покачивались на железной цепи под напором вечернего бриза. Мне показалось, что шум ветра затихает. Я встал и подошел к высокой ограде, которая отделяла площадку от дома. Если я буду действовать наобум, то все кончится тем, что меня обнаружат, но мне было совершенно необходимо поговорить с Мирой. Ограда была высокой, шуметь я не имел права. Поэтому, сняв ботинки, я связал их вместе и повесил на шею, потом, отойдя на несколько шагов, разбежался и перепрыгнул ограду с первого раза.
   Застыв на мгновение в полосе темноты, я присмотрелся к освещенному входу в холл. Дежурная с сероватыми волосами находилась на своем рабочем месте, и похоже, читала роман. Жиль и Мак, оба в штатском, развалились в глубоком кресле на двоих в вестибюле. Время от времени они бросали взгляды на входную дверь. Да! Я все-таки заставил этих ребят побегать! Их попросили снять форму, надеть штатское и караулить меня у дома, потому что они знали меня в лицо.
   Я нагнулся и надел ботинки. Они были такие же мокрые, как и мои ноги. Пришлось обойти вокруг дома. Позади него находилась маленькая лестница, которая вела в помещение котельной. Обычно эту дверь на ключ не закрывали.
   Осторожно открыв ее, я внимательно рассмотрел помещение и прислушался. Все, что я услышал, это равномерное гудение мотора. Время от времени он издавал негромкий свист. Пройдя через маленький зал, я подошел к двери, ведущей в дом, и открыл ее, стараясь производить как можно меньше шума. Там находился рабочий лифт, но я не посмел им воспользоваться. Дверь конторы управляющего, располагавшейся как раз над котельной, выходила в сторону лифта.
   Я стал подниматься по лестнице, стараясь ступать бесшумно. Перепрыгивая через ограду, я задел за деревяшку, и теперь из моей руки капала кровь, оставляя следы на ступеньках. Рука болела уже до самого плеча. Еще никогда в жизни я не испытывал подобного состояния. Я помнил, что комната Миры на самом верху, но не знал ее номера. Что сказать и что спросить у нее, я тоже еще не надумал. Самым большим удовольствием для меня было бы сесть сейчас на ступеньку лестницы и громко завыть. И еще мне хотелось биться головой о стену до тех пор, пока Жиль и Мак не услышали бы меня, но я заставил себя успокоиться.
   На верхнем этаже не было никакого освещения, кроме маленькой лампочки на лестнице и красной лампочки, указывающей запасный выход. Мира еще не должна была лечь, так как ее дежурство закончилось совсем недавно. И хорошо было бы, если бы она оказалась дома. Я прислонился к входной двери, которую уже закрыл за собой, и посмотрел в коридор. Над тремя дверьми горел свет. Я прислушался под первой дверью. Нет, это не ее комната: там спорили двое мужчин. Я прошел к следующей двери, вызывая в своей памяти запах духов Миры. Но я его не помнил, зато отлично помнил запах ее нежной кожи. За этой дверью что-то говорил по радио мужской голос. Кажется, было сообщение полиции, но слов я разобрать не смог.
   Я подошел к третьей двери. За ней какая-то женщина хлопала себя по лицу, натираясь кремом. Это не могла быть Мира. Насколько я помнил, она только красила губы. Пришлось возвратиться к двери, за которой слышалось бормотание радио.
   Я тихонько постучал, но ответа не услышал. Дверь оказалась не запертой. Войдя в комнату, я бросил взгляд по сторонам. Мира лежала на кровати в том же голубом пеньюаре, который был на ней в момент нашего близкого знакомства.
   – Как! – воскликнула она, увидев меня. – Это вы?
   Я закрыл за собой дверь и присел к ней на кровать.
   – Ну и ну! Вот уж не ожидала вас снова увидеть!
   – А почему бы и нет?
   – Внизу сидят два флика, они поджидают вас. – Она указала пальцем на радио. – Вся полиция Нью-Йорка брошена на ваши поиски. Зачем вы это сделали, Герман?
   Мне было больно отвечать на такой вопрос.
   – Что я сделал?
   – Убили Симона.
   – Это сделал не я.
   Она внимательно посмотрела на меня.
   – Но об этом все время говорят по радио.
   – Ну и что?
   Я встал, чтобы взять маленькую аптечку с медикаментами, висевшую над умывальником в углу комнаты. Но я не нашел того, что искал. Не нашел и в комоде в первых двух ящиках.
   – Если вы ищете что-нибудь выпить, то там ничего не найдете.
   Мира открыла одно из отделений ночного столика и достала бутылку виски.
   – Пойдет?
   Открыв бутылку, я сделал приличный глоток. Отличное виски! Я вылил немного себе на ладонь и промыл рану. Сейчас мне казалось, что вокруг меня какой-то кошмар. Я спросил тогда у Гюнеса: "Сколько стаканов выпила во вторник Пат? – «Восемь или девять», – ответил он мне. – «А что она пила?» – «Сухой ром».
   Я протянул бутылку Мире. Она тоже глотнула – как мужчина: не разбавляя.
   – Вы так любите виски?
   – Если бы я его не любила, то не покупала бы.
   Она потянула за молнию на своем пеньюаре, чтобы я мог видеть белизну ее привлекательной кожи.
   – Почему вы так смотрите на меня?
   – Где вы это прячете, Мира?
   Она поставила бутылку на ночной столик.
   – Что прячу?
   – Краску. Рыжую краску для волос, которой вы пользуетесь. Она прижалась к подушке.
   – Что бы я стала делать с краской для волос? Особенно с рыжей, как вы говорите?
   Я сел возле нее и внимательно всмотрелся в ее лицо. Теперь я понял, почему у меня создалось впечатление, что я ее давно знаю. Это не потому, что я видел ее за стойкой дежурной, когда проходил мимо. Чем больше я на нее смотрел, тем больше утверждался в своей идее.
   Это довольно высокая и красивая девушка, вес и фигура которой схожи с Пат. Достаточно ей выкрасить волосы в тот же цвет, что у Пат, замазать веснушки на лице, сделать ту же прическу и накраситься так же, как это делает Пат, и для человека, который не знает близко их обоих, они будут неотличимы, особенно, если смотреть на них издали или при неверном освещении какого-нибудь бара.
   Мира продолжала играть со своей застежкой-молнией. Она опускала и поднимала ее. И опускала до такой степени, что я даже смог увидеть низ ее живота.
   – Почему вы так смотрите на меня? – снова спросила она.
   – Вы ничего не понимаете?
   – Нет.
   Я положил свою руку на ее.
   – Перестаньте играть застежкой и пытаться соблазнить меня своими прелестями. Скажите мне, каким образом...
   – Что, каким образом?
   – Каким образом вы достали одежду Пат? И почему в течение полугода выдавали себя за нее? Почему вы заставили Джо Симона усыпить ее наркотиками? Как вы подстроили, что она оказалась на квартире Кери? Зачем вам нужно, чтобы ее приговорили к смерти?
   Глаза Миры наполнились слезами. Это еще больше усилило ее сходство с Пат. Когда Пат очень расстроена, то обязательно плачет.
   – Вы действительно сумасшедший и совсем потеряли голову, мистер Стен.
   – Ага, теперь я стал мистер Стен!
   – Вы сами этого добивались. – По ее щекам покатились слезы. – Я попыталась оказать вам услугу, помочь вам. Я спрятала счета за телефонные разговоры вашей жены, когда она разговаривала с Кери. Я отдалась вам, пытаясь вас утешить. – Грудь ее бурно вздымалась. – Я даже варила вам кофе и сказала, что приду, как только закончу работу. А вы, что сделали вы?
   Я все это выслушал и сказал:
   – Я жду ответа.
   Мира откинулась на своем ложе так, что моя рука вместе с молнией оказалась в заветной ложбинке. Я отдернул руку, как от ожога.
   – Я вам вот что скажу! – гневно заявила она. – Вы, как дурак, вбили себе в голову, что ваша жена не то, что она есть на самом деле – обыкновенная грязная шлюха. И вы получите свое, потому что пошли против полиции. Вы прикончили Симона, потому что он отказался подтвердить ложь, которую вы хотели заставить его сказать. Кроме того, вы переспали с одной девкой, которая расцарапала вам лицо, вместо того, чтобы помочь вам.
   Фальшивые слова, фальшивый пафос! Но какой превосходной актрисой она могла бы стать!
   – А откуда ты все это знаешь?
   – Я узнала об этом по радио, – прорыдала она. – Я все время его слушаю, как только закончила работу.
   Я сделал звук чуть посильнее. Пока что ее версия подтверждается. По радио все время говорят о том, что я подвел своих товарищей по службе. Мира взяла мою руку и положила себе на грудь.
   – Ради всего святого, Герман, я вас умоляю.
   – О чем ты меня умоляешь?
   – Будьте благоразумны. Ваша жена не стоит того, что вы для нее делаете. Она вас предала.
   – Откуда ты это знаешь?
   – Я слушала ее телефонные разговоры с Кери.
   Я убрал свою руку с ее тела.
   – А я думал, что вы никогда не подслушиваете. Я считал, что это категорически запрещено.
   Мира вытерла слезы рукавом пеньюара.
   – Я так говорила, потому что поблизости был мистер Халпер. Она звонила Кери по два раза в день, не меньше. И мне пришлось бы покраснеть, если бы я повторила то, что они говорили иногда друг другу.
   Она взяла бутылку виски и снова сделала глоток, после чего протянула ее мне, но я отказался.
   – Нет, благодарю.
   Мира поставила бутылку на место. Теперь ее глаза заблестели еще сильнее.
   – Как хотите. Я вела себя с вами, как дурочка. А вы постоянно валяете дурака. Если вы будете продолжать в таком духе, полиция сразу же поймает вас. Оставайтесь со мной, Герман.
   Я решил подыграть ей.
   – Ты жаждешь переспать с убийцей?
   – Вы не убийца, – ответила она, немного быстрее, чем полагалось в данном случае. – Я... – Она прикусила губку. – Я хочу сказать, – неуверенно добавила она, – вы...
   Я резко перебил ее излияния:
   – Откуда ты знаешь, что это не я прикончил Симона? Тебе что, звонил Рег и сообщил об этом?
   Она попыталась ударить меня ногой. Раздался треск разрываемого шелка.
   – Убирайся отсюда! Убирайся из моей комнаты! Я не допущу, чтоб меня оскорбляли, я даже не знаю, как Хоплона зовут!
   Я схватил ее за лодыжку и прижал к кровати.
   – Тогда откуда ты знаешь, что речь идет о Хоплоне? Ведь о нем не говорили по радио, а я назвал лишь имя Рег.
   Мгновение она оставалась совершенно неподвижной, потом стала вырываться. Застежка совсем сползла вниз, открывая ее v соблазнительное тело. На миг я представил, что передо мною Пат, только Мира была блондинка, натуральная блондинка. Мой взгляд поднялся к ее лицу. Даже при разном цвете волос между ними существовало какое-то сходство.
   Мои нервы не выдержали, и я изо всех сил ударил ее по щеке. В этой маленькой комнатке удар прозвучал, как выстрел.
   Я задыхался от злости, так же как и она.
   – Ты будешь говорить, черт возьми? Кто ты? Кем ты приходишься Пат? Что все это означает? Что ты имеешь против нее и для чего ты все это затеяла?
   Мира настолько испугалась, что вся задрожала. Теперь она больше не играла комедии. Она опасалась, что я могу убить ее.
   – Не трогайте меня! – закричала она. – Не бейте меня! Убирайтесь!
   Она попыталась ударить меня другой ногой и вся сжалась в комок. Я схватил ее за одежду, она рванулась, и пеньюар остался у меня в руках. Она вскочила и прислонилась спиной к стене, вытянув вперед руки. Крик ужаса застрял у нее в глотке.
   Мне показалось, что нечто подобное я уже пережил. Все было, как в кошмаре. Я бросился на нее и приказал:
   – Закройся!
   Я попытался задержать ее, но она вырвалась, рывком распахнула дверь и выбежала в коридор совсем голая. Начали открываться другие двери. Я побежал за ней, пытаясь остановить ее и вернуть в комнату. Добежав до конца коридора, она стремительно открыла дверь и захлопнула ее перед моим носом, испуская проклятия. Я стал колотить в дверь.
   – Ты откроешь мне, исчадие ада?!
   У меня в голове засела всего одна мысль: она знает. Она должна мне сказать правду! И тут я услышал чей-то мужской голос:
   – Нужно вызвать полицию. Он пьян или сошел с ума.
   Я перестал барабанить в дверь и прислонился к ней. Все двери в коридор были открыты, и их жильцы рассматривали меня с порога своих комнат. На двери, у которой я стоял, было написано: «Для дам». Мира безусловно ошиблась. Разве она дама?
   Тут я услышал шум поднимающегося лифта. Я понял: они появятся раньше, чем я успею раздолбать дверь и заставить ее рассказать мне все, что я хочу знать. Лифт наверняка поднимает Мака и Жиля, очень гордящихся данным им поручением, которое при удачном исходе операции даст им возможность стать детективами.
   Я обнаружил, что все еще держу в руках остатки ее пеньюара. Бросив тряпки на пол, я твердым шагом направился к главному лифту. Никто не пытался задержать меня. Лифтер дежурит только до полуночи. Кабина как раз находилась на этаже, так что можно было обойтись и без лифтера. Я вошел в нее, закрыл дверь и нажал на кнопку нижнего этажа. Достав револьвер, я вытер со лба пот. Мне казалось, что лифт спускается невероятно медленно. Задолго до того, как я окажусь в вестибюле, Жиль и Мак, которые стерегут дверь, будут предупреждены и подготовятся встретить меня. Но теперь пусть никто не вздумает встать на моем пути. Я пойду до конца!
   До этого момента меня поддерживала моя вера, теперь она превратилась в уверенность. Теперь я знаю точно: Пат осталась такой же чистой, как была, когда я познакомился с ней на вечернем балу квартала десять лет тому назад.
   Лифт достиг первого этажа и остановился. Дверь стерег Жиль. Он посмотрел на револьвер у меня в руке.
   – Не пытайся воспользоваться им, Стен, – официальным тоном предупредил он. – Буду стрелять.
   – Мне надо выйти, Жиль, и не пытайся задержать меня. Я медленно сделал два шага по направлению к нему.
   – Я буду стрелять, – повторил он.
   Еще два шага...
   – Это твое дело. Ты вооружен и ты полицейский. Тебе поручено задержать меня. Но постарайся уложить меня с первого выстрела, Жиль.
   Он в нерешительности отступил на несколько шагов.
   – Послушай меня, Стен...
   – Нет, нет, никаких переговоров. Мне необходимо уйти.
   Пот стекал с Жиля крупными каплями. Я прекрасно понимал, о чем он думает. Он женат, и, возможно, у него есть дети. Если он меня задержит, то его обязательно сделают детективом. Ему нравится ходить в гражданской одежде. И наверняка он уже обдумал, на что потратит прибавку к жалованью. Но, если я уйду, для него все будет кончено. И, судя по расстоянию между нами, маловероятно, что кто-нибудь из нас промахнется. Я снова двинулся вперед и тем самым заставлял его отступать к двери холла. Большая капля пота скатилась со лба и упала ему на нос.
   – Ради всего святого... – умоляюще прошептал он.
   Отступив еще на несколько шагов, он наткнулся на кресло и неожиданно упал. Раздался нечаянный выстрел, и пуля угодила в потолок. Раньше чем он успел прийти в себя, я бросился на него и врезал ему левой рукой в челюсть. Завопив, он свалился под кресло. Моя левая рука после удара вновь закровоточила. Я попытался остановить кровь и взглянул назад. С глазами, округлившимися от ужаса, ночная дежурная забилась в уголок своего закутка и усиленно названивала по телефону в центральный комиссариат.
   – Полиция! На помощь! Герман Стен в холле!
   Я взглянул на Жиля и задумался. Итак, я снова провинился. Что-то будет потом? Ведь не его разыскивают по обвинению в убийстве... Жиля могут обвинить лишь в том, что он не воспользовался благоприятной ситуацией и не задержал меня. Мне же надо думать о Пат. И о городе, этих джунглях из железа и бетона, в которых я должен скрываться, в этих джунглях, где организована охота на человека, охота за мной...
   Я открыл входную дверь и быстрыми шагами вышел в ночь.

Глава 14

   Заведение, которое держал Хими, было похоже на обычные турецкие бани со всеми их атрибутами, с теми же пьяницами, которые приходили, чтобы протрезветь и отправиться на работу или домой скандалить с женами. Некоторые входили шатаясь, а выходили более или менее твердо держась на ногах. За обитой чем-то мягким дверью в двух маленьких кабинетах, разделенных между собой узким коридором, помещался вытрезвитель, обслуживаемый двумя симпатичными женщинами. Они ничем не брезговали и всегда были готовы на все. Все, для облегчения клиентов. И это в половине пятого утра после работы в течение ночи. Я послал их ко всем чертям.
   Растянувшись в темноте, я пытался немного прийти в себя и все осмыслить. Мне очень хотелось бы знать, что все это означает. Удар был подготовлен и нанесен большим мастером своего дела. Невозможно было представить, чтобы кто-то мог ненавидеть меня до такой степени. Да, это нельзя объяснить ненавистью. И ни у кого нет оснований мстить Пат. Данная комбинация обойдется ее автору очень дорого! Они подготавливали ее в течение шести месяцев. За всем этим кроется какая-то махинация, уж в этом-то я не сомневался. Кери был всего лишь жертвой. Вероятно, он расчитывал погреть на этом руки, а схлопотал пулю. Рег Хоплон и Мира просто воспользовались им как инструментом.
   Хими – веселый еврей высокого роста. Его рост решительно превышал шесть футов, а вес явно перевалил за двести футов. Чуть слышными шагами он подошел ко мне и приподнял занавеску.
   – Ну, как дела, Герман?
   – Чувствую себя гораздо лучше.
   И это было правдой. Полчаса, проведенные в парилке, и еще полчаса, отданные массажу, проделанному ловкими и умелыми руками Хими, сделали свое дело. Он включил настольную лампу в моей кабинке, положил на стол кипу газет, придвинул все это к кушетке, положив сверху большой коричневый мешок.
   – Сначала нужно поесть, почитаешь потом. Когда желудок доволен, мир кажется веселее.
   Хими всегда в курсе всех событий. Когда-то я оказал ему несколько услуг – еще в то время, когда был простым полицейским. Я помог ему избавиться от опасной компании и найти работу. И вот теперь он хозяин турецких бань и делает хорошие дела. Женился он на девушке этого квартала. По сути дела, он никогда не был настоящим преступником. Это был простой парень, умирающий от голода.
   Я с интересом разорвал мешок. В нем оказались четыре огромных сандвича и бутылка бурбона. Я был рад, что это не ром. До конца своих дней я не буду пить эту гадость. С огромным аппетитом я набросился на садвичи. Уничтожая ветчину с яйцами, я обратился к Хими:
   – Ты очень рискуешь, скрывая меня здесь.
   Хими проверил состояние вентиляции, потом поправил махровое полотенце, в которое я был запеленут.
   – Будь они все прокляты, эти флики! Я, конечно, не говорю о присутствующих. Вы можете оставаться у меня хоть навсегда, если это вас устроит, Герман. Но, боже мой, какая суматоха! Газеты, радио, полицейские передачи... Судя по тому, что они утверждают, вы прямо факир-иллюзионист!
   – А что ты сам об этом думаешь? – улыбнулся я.
   – Вы сами это отлично знаете, – вздохнул Хими и удалился неслышными шагами.
   Я открыл бутылку и сделал хороший глоток, чтобы запить сандвичи. У меня болело горло, и я с трудом проглотил огненную жидкость. Теперь я чувствовал себя лучше, теперь я смогу постоять за себя и за Пат. То, что я позволил себе так поступить с Жилем, оказалось каплей, переполнившей чашу. В настоящий момент все газеты, вероятно, поносят инспектора Греди. На него наверняка возложат ответственность за случившееся, присовокупив к нему и Джима.
   Я развернул одну из газет. Сразу бросилось в глаза, что я теперь полностью заменил Пат. В газете красовался мой огромный портрет, чтобы всякий мог опознать меня при встрече. Некоторые места в статье были написаны особенно выразительно:
   «...удрученный своей драмой, которую он мучительно переживает, Большой Герман, а он действительно был настоящим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать нужное ему признание из уст, которые теперь мертвы. Сходя с ума от горя и желая во что бы то ни стало доказать невиновность неверной жены, вина которой была совершенно очевидна...»
   Весь столбец был в таком же духе. Я бросил эту газету и взял другую. На меня нападали все. Все, кроме Або Фитцела. После нашего с ним короткого разговора он, видимо, уверился в моей невиновности. Або обращал внимание на многие детали. На меня непохоже, чтобы я мог напасть на человека без сознания. Еще не получены результаты анализа, но, вне всякого сомнения, Симон был без сознания, мертвецки пьяный или усыпленный наркотиками, в противном случае соседи услышали бы крики. Затем Або перешел к Пат. Он сообщил, что хорошо знаком с миссис Стен, часто бывал у нас в гостях вместе со своей женой, и что чем больше он думает, тем меньше верит в ее виновность, и особенно в ее измену мужу.
   Если бы Або был здесь, я бросился бы к нему на шею.
   Я снова перечитал его статью. Она была довольно краткой. В ней трудно было за что-нибудь зацепиться. Все это были лишь предположения и догадки, но, во всяком случае, он встал на мою защиту. Я сказал ему о Реге Хоплоне, и, хорошо зная Або, я понимал, он сам захочет в этом удостовериться. Вполне возможно, что именно в этот момент он изучает этот вопрос. А у этого парня знакомств и контактов больше, чем у пятидесяти фликов вместе взятых.
   Но, к сожалению, Або единственный человек во всем Манхэттене, который выступил в мою защиту. Как раз под его статьей какой-то прохвост-репортер написал про интервью, которое он взял у Гретхен, запертой мною в ванной комнате. Не было ничего удивительного в том, что она наврала с три короба. Профессиональная лгунья! Она ожидала своего мужа, когда я ворвался в ее комнату. Остальное передавалось ее словами:
   "Этот человек вошел в мою комнату, когда я спала.
   Сперва я подумала, что это Ганс. Потом я увидела, что это не он, и мне стало страшно, когда я услышала шум внизу. Я слышала как кто-то сказал, что там лежит убитый. Я посмотрела на мужчину, стоявшего у моей двери, и, указав на него пальцем, сказала: «Там внизу полиция. Вы – убийца».
   Тогда он наставил на меня револьвер и сказал: «Совершенно верно, это так».
   ...После этого, желая устроить себе неплохую рекламу, она рассказала, как я хотел оглушить ее, но она, благодаря своей физической силе и ловкости, взяла надо мною верх, что вынудило меня спасаться через окно. Репортер даже не удосужился спросить у нее, как это получилось, что полиция обнаружила ее связанной и запертой. Была помещена даже фотография ее пеньюара, но без содержимого.
   Надеюсь, что Пат не видела этой газеты.
   Неожиданно я вспомнил о Мире, и меня чуть не стошнило сандвичами. У меня было только одно оправдание: это не я захотел ее. Это она меня изнасиловала. И проделала это отлично – у нее была техника профессиональной проститутки. Я хватил еще порцию бурбона, спрашивая себя, чем она занимается в то время, когда не работает.
   Не считая благожелательной заметки Або, единственное, что вызвало у меня интерес в газетах, это описание разговора с жильцами, квартира которых расположена этажом ниже квартиры Кери. Я прочитал три раза подряд, что там было написано. Весьма и весьма интересно!
   "Чарлз Свенсон, страховой агент в отставке, и миссис Свенсон, пожилые люди, живущие этажом ниже квартиры жертвы, вновь подтвердили свое первоначальное заявление о том, что миссис Стен и была той молодой женщиной с рыжими волосами, которую они неоднократно видели поднимающейся к квартире жертвы. Продолжая упорно утверждать это, миссис Свенсон заявила: «Сначала мой муж и я думали, что, может быть, мы видели какую-нибудь другую женщину, похожую на миссис Стен, с такими же волосами и походкой...»