Страница:
Связаться с Мэттом Хэлли я не мог. Если Мэтт работал на Клифтона, а Клифтон был сеньором Пезо, он бы с радостью взялся переправить меня на Кубу, а на самом деле отправил бы на дно морское, привязав меня к якорю.
Я снял шапку, проветривая голову. Впервые за последние два дня с меня как-то спало напряжение.
– А что ты скажешь, Френчи, если я попрошу тебя переправить нас с Бет на Кубу? Сможешь купить новую посудину.
Он был искренне удручен.
– О, боже ты мой, Чарли! Я бы охотно это сделал. Мне нужно новое судно, но...
– Что "но"?
Он ударил рукой по борту.
– На этом челноке нам туда никогда не добраться. Он не сегодня-завтра развалится. Прогнил насквозь.
– А что скажешь насчет Форта-Майерс?
– Туда можно добраться. Черт бы меня побрал, я ведь каждый день бываю на песчаных отмелях.
– А Скип и Гарвей смогли бы нас оттуда переправить дальше?
– Да, возможно, – заметил Френчи и надолго замолчал. Потом сказал спокойно: – Но это тебе не поможет, Чарли. Даже если ты доберешься до Кубы.
– Почему?
Френчи выудил из своего запасника вторую бутылку рома и откупорил ее. Отпив изрядный глоток, он передал бутылку мне.
– Об этом я уже давно думаю. С тех пор, как они организовали охоту на тебя.
– Но почему же?
Френчи перевел судно по немаркированному фарватеру в темную бухту, по обеим сторонам которой росли мангровые деревья.
– На Кубе у тебя нет никаких шансов.
– Почему?
– Как звали девушку, которую ты якобы убил?
– Цо Пальмира.
– Американка?
– Нет, кубинка. Я познакомился с ней в Гаване.
Френчи приглушил мотор, остановив судно. Мангровые деревья нависали так близко, что до них можно было дотронуться багром.
– В том-то все и дело.
Я покачал головой.
– Не понимаю.
Он выгнулся вперед, разглядывая мерцающую точку среди деревьев: маленький фонарь на пирсе Салли, который питался от собственной батарейки.
Наконец сказал:
– А ты покумекай, как следует, Чарли. Неужто ты всерьез думаешь, что кубинская полиция оставит тебя в покое после всех этих криков, которые устроила полиция в наших газетах, по радио и по телевидению? Неужели ты считаешь, что они тебе дадут спокойно прогуливаться по Прадо, как будто ничего не случилось? Или выдадут лицензию на новое судно. Нет, они покажут тебе такое, что ты взвоешь!
Мечта стала блекнуть.
Френчи снова включил двигатель.
– Да, да, покажут! – повторил он. – Возьмут дело в свои руки, и тут уже ничего не попишешь.
Я схватился за поручни, и меня вывернуло наизнанку. Френчи был прав. Мечты были тщетными. И Шведе предсказал мне будущее. Прежние времена кончились, на одного себя и Бога уповать было нельзя. Человеку, которого обвиняли в убийстве, нельзя найти тихой гавани. Я мог изменить имя и начать зарабатывать на жизнь другим способом, но свои волосы, лицо и тело я изменить не мог.
Сорок восемь тысяч долларов? Смешно. Я не имел и десяти центов. У меня не было даже шансов добраться от берега до банка. Первый же полицейский в Гаване сразу же сцапает меняи отведет куда следует.
Меня опять затрясло. Бутылка с ромом выпала у меня из руки и упала в воду.
Какое-то мгновение она потанцевала на воде и затонула.
17
18
Я снял шапку, проветривая голову. Впервые за последние два дня с меня как-то спало напряжение.
– А что ты скажешь, Френчи, если я попрошу тебя переправить нас с Бет на Кубу? Сможешь купить новую посудину.
Он был искренне удручен.
– О, боже ты мой, Чарли! Я бы охотно это сделал. Мне нужно новое судно, но...
– Что "но"?
Он ударил рукой по борту.
– На этом челноке нам туда никогда не добраться. Он не сегодня-завтра развалится. Прогнил насквозь.
– А что скажешь насчет Форта-Майерс?
– Туда можно добраться. Черт бы меня побрал, я ведь каждый день бываю на песчаных отмелях.
– А Скип и Гарвей смогли бы нас оттуда переправить дальше?
– Да, возможно, – заметил Френчи и надолго замолчал. Потом сказал спокойно: – Но это тебе не поможет, Чарли. Даже если ты доберешься до Кубы.
– Почему?
Френчи выудил из своего запасника вторую бутылку рома и откупорил ее. Отпив изрядный глоток, он передал бутылку мне.
– Об этом я уже давно думаю. С тех пор, как они организовали охоту на тебя.
– Но почему же?
Френчи перевел судно по немаркированному фарватеру в темную бухту, по обеим сторонам которой росли мангровые деревья.
– На Кубе у тебя нет никаких шансов.
– Почему?
– Как звали девушку, которую ты якобы убил?
– Цо Пальмира.
– Американка?
– Нет, кубинка. Я познакомился с ней в Гаване.
Френчи приглушил мотор, остановив судно. Мангровые деревья нависали так близко, что до них можно было дотронуться багром.
– В том-то все и дело.
Я покачал головой.
– Не понимаю.
Он выгнулся вперед, разглядывая мерцающую точку среди деревьев: маленький фонарь на пирсе Салли, который питался от собственной батарейки.
Наконец сказал:
– А ты покумекай, как следует, Чарли. Неужто ты всерьез думаешь, что кубинская полиция оставит тебя в покое после всех этих криков, которые устроила полиция в наших газетах, по радио и по телевидению? Неужели ты считаешь, что они тебе дадут спокойно прогуливаться по Прадо, как будто ничего не случилось? Или выдадут лицензию на новое судно. Нет, они покажут тебе такое, что ты взвоешь!
Мечта стала блекнуть.
Френчи снова включил двигатель.
– Да, да, покажут! – повторил он. – Возьмут дело в свои руки, и тут уже ничего не попишешь.
Я схватился за поручни, и меня вывернуло наизнанку. Френчи был прав. Мечты были тщетными. И Шведе предсказал мне будущее. Прежние времена кончились, на одного себя и Бога уповать было нельзя. Человеку, которого обвиняли в убийстве, нельзя найти тихой гавани. Я мог изменить имя и начать зарабатывать на жизнь другим способом, но свои волосы, лицо и тело я изменить не мог.
Сорок восемь тысяч долларов? Смешно. Я не имел и десяти центов. У меня не было даже шансов добраться от берега до банка. Первый же полицейский в Гаване сразу же сцапает меняи отведет куда следует.
Меня опять затрясло. Бутылка с ромом выпала у меня из руки и упала в воду.
Какое-то мгновение она потанцевала на воде и затонула.
17
У пирса стояло с полдюжины судов – почти все рыболовецкие. Исключением было судно Корка Аверса. Я спрыгнул на пирс, поймал канат, который бросил мне Френчи, и накинул его на столбик. Френчи закрепил канат на корме и присоединился ко мне.
Музыкальный аппарат в баре наигрывал милую песенку о луне. Я спросил Френчи, как называется этот шлягер.
– Если не ошибаюсь, "Как высоко висит луна". Появился после того, как ты сел.
Как высоко висит луна. Что мне было делать? Пирс был длинный и узкий, и мы шагали по нему среди гор ракушек.
Бар Салли мог показаться романтичным, но на самом деле не был таким. В нем было жарко, грязно и скверно пахло...
В баре сидело восемь – десять человек. Все приветствовали Френчи кивком головы. Один из них сказал: "Хэлло".
На меня никто не обратил внимания. Их нельзя было назвать неприветливыми, просто каждый занимался своим делом. Таково было единственное правило в заведении Салли.
За столом рядом с Корком Аверсом сидела маленькая пьяная брюнетка, которая чуть ли не вылезала из своего платья. Она бросила на меня взгляд и судорожно сглотнула.
– Черт возьми! Это же Чарли Уайт! Разве это не парень, которого ищут?
– Заткни свою проклятую глотку, – сказал Корк, продолжая размахивать бутылкой в такт музыке.
Я никогда не видел Салли в обуви. Не было ее и сейчас. Он стоял за стойкой без рубашки, только в одних белых брюках из парусины. Его живот вываливался из-за пояса. Салли постарел. Вьющиеся волосы на груди поседели.
– Добро пожаловать, господа, – сказал он и поставил на стол две жирные кружки с пивом. Потом, даже не бросив взгляд на меня, показал головой на дверь и неслышно произнес губами "семь".
– Как поживаешь, Салли? – спросил Френчи.
– Хорошо, очень хорошо, – ответил тот.
Я отпил пива, а потом прошел по коридору к комнате № 7 и постучал.
Бет спросила тихо и с опаской.
– Кто там?
– Чарли.
Она открыла дверь. Я вошел и закрыл ее за собой. Это было маленькое квадратное помещение с некрашеными деревянными стенами. В комнате находились стол, стул и кровать. Чтобы платье не пропотело, Бет сняла его и повесила на вешалку. На ней были только бледно-розовая нижняя рубашка и белые сандалии на высоких каблуках. От жары ее волнистые волосы висели прядями. Она была настолько потной, что рубашка прилипла к телу.
– Я не хотела ждать снаружи, – сказала она. – Поэтому Сальваторе предоставил мне эту комнату.
С потолка на зеленом шнуре свисала 25-ваттная лампочка. Я остановился перед Бет и посмотрел на нее. Она была действительно хороша, как мне и помнилось. Но она так постарела. Появились морщинки, а под глазами темные круги.
Я поднял ее за подбородок.
– Ты выглядишь как невеста.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня.
– Мне тоже так кажется...
Потом она спрятала свое лицо у меня на груди и заплакала.
– Я так беспокоилась...
Какое-то время я крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь этими объятиями. А потом она подняла голову и дотронулась до порезов и ссадин на моем лице.
– Кто это тебя?
– Ты не знаешь. Это случилось на острове.
– Кто же?
– Я никогда раньше не видел его.
– Где он теперь?
– Убит.
– Кто его убил?
– Я.
Бет снова начала плакать. Потом откинула голову назад и посмотрела на меня.
– Что же будет?
– Мы попали в еще более неприятную историю, чем история с Цо, – сказал я ей. – Кто-то использовал наш старый дом как временное прибежище для эмигрантов, ввозимых контрабандой.
Теперь ее голос был уже не настороженным, а скорее энергичным.
– Кто?
Мои ноги были все еще слабы. Я сел.
– Пока не знаю. – На столе лежали сигареты, я взял одну и закурил, глубоко затягиваясь. – Мне надо поесть.
– Ты не ел?
– Съел только банку бобов.
Я открыл дверь и прошел по коридору. Салли вопросительно поднял свои пушистые брови. Я заказал рыбу горячего копчения, хлеб и пиво.
Когда вернулся, Бет сидела на кровати. Я поставил поднос на стол и снова запер дверь.
– Сегодня я говорила с мистером Клифтоном. Ты был прав, он меня высмеял. Сказал, что не существует ни малейшего сомнения, что Цо убил ты, и что было бы большой глупостью тратить деньги на детектива.
– О Клифтоне потом, – сказал я. – Поговорим сперва о Кене.
– А что с ним?
– Он дважды был на острове.
– Я знаю, поэтому я так и беспокоилась.
– Важнее другое, он знал, что я там, и заставил меня уйти на болото. Но он не хотел меня арестовывать, он хотел меня убить. Не как полицейский, а как человек. Почему?
Бет сидела, опустив голову и теребя свою рубашку.
– Ну, ведь ты знаешь, что Кен влюблен в меня. Во всяком случае, был. Может, это из ревности?
Рыба была вкусной, только слишком жирной. Я вытер руки полотенцем, лежащим на столе и, видимо, предназначавшимся для другой цели.
– А у него был повод для этого?
Бет перестала теребить рубашку и посмотрела на меня.
– Ты не имеешь права задавать мне такой вопрос.
Жара в комнате была такой густой, что дышалось с трудом. Я запил рыбу несколькими глотками пива.
– И тем не менее я спрашиваю, Бет.
– После всего, что у тебя было с Цо?
– Да, несмотря на это.
У Бет задрожали руки и губы, лицо скривилось, словно она вот-вот снова заплачет. Она резко откинула голову.
– Да, у него были основания, если ты уж так хочешь знать.
Рыба уже не казалась мне такой вкусной. Напротив, она словно застряла в горле.
Слезинка покатилась у Бет по щеке. Ее глаза по-прежнему смотрели на меня.
– Я могла перенести то, что ты попал в тюрьму, но мысль о другой женщине меня совсем убила. Кен был добр. Он заходил ко мне на квартиру, в контору, мы беседовали. – В ее голосе появились истерические нотки. – А однажды это случилось. Мне было безразлично. И потом я считала, что расквиталась с тобой. – Она провела рукой по груди. – Мне это даже понравилось. Впервые в жизни это доставляло мне радость. Казалось, будто спали оковы. – Она еще больше заплакала. – Так продолжалось около месяца, а потом я снова пришла в себя. Стало ясно, насколько я себя унизила. Я попыталась протестовать, перестать видеться с Кеном. – Она всхлипнула. – Но Кен и слышать не хотел об этом. Он вынуждал меня. Говорил, что убьет меня, если я порву с ним.
Наконец мне удалось проглотить кусок рыбы.
– Каков подлец! – выдавил я. – Жирный и подлый трус!
Бет продолжала всхлипывать.
– Поэтому он тебя и ненавидит. И хочет тебя убить. Он рассвирепел, когда я сказала, что написала тебе и что хочу начать жизнь сначала. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Поэтому мое письмо к тебе и нельзя назвать любовным, я хотела тебе все рассказать, когда мы встретимся, потом ты оказался перед моей дверью, и это показалось для меня самым важным.
Я подошел к кровати и сел рядом с ней.
– Бет, дорогая, любимая...
Она ускользнула из моих объятий.
– Нет, не прикасайся ко мне. Это ты виноват, что все так случилось. Я четыре года жила с ложью. – Она сотрясалась от рыданий. – Я даже стыдилась ходить в церковь. Отворачивалась, когда встречала на улице отца Пола. – Она встала и стянула с себя рубашку. На ее теле под левой грудью были синие кровоподтеки. – Если ты мне не веришь – посмотри.
– Кто это сделал?
Она всхлипнула.
– Кен. Сегодня утром он опять приходил ко мне. – Она словно бросала мне слова в лицо. – И он бил меня за то, что я не хотела подчиниться его воле. А я не могла с ним после того, как опять стала твоей.
Она упала на кровать и горько зарыдала. Я боялся притронуться к ней, боялся утешить ее. Во всем виноват я, подлец Чарли Уайт.
– Я его убью! – проскрипел я. – Я его убью!
Бет все еще плакала. Какое-то время отдаленный шум вентилятора и ее всхлипывания были единственными звуками. Потом она повернулась и вытерла глаза.
– Теперь ты все знаешь.
Я кивнул. Да и что было говорить? Что мне очень жаль?
– Дай мне, пожалуйста, сигарету.
Я выполнил ее просьбу. Бет лежала на спине и курила взахлеб. А когда заговорила, в голосе ее опять прозвучал страх.
– Что ты будешь теперь делать, Чарли? Я имею в виду Кена.
– Во-первых, убить негодяя!
– А потом?
– Не знаю.
– Ты меня ненавидишь, правда? Я нагнулся и поцеловал ее.
– Почему я должен тебя ненавидеть, если сам во всем виноват? Ты говорила с Клифтоном?
– Да.
– И что он сказал?
Она убрала волосы со лба.
– Джо очень рассердился. Сказал, что ни на йоту не сомневается, что это ты убил Цо. Назвал меня настоящей дурой, поскольку я еще думаю о тебе.
– Он знает, что ты меня уже видела?
– Нет.
После того как она рассказала мне о ее отношениях с Кеном, мой следующий вопрос был еще более щекотливым. Я взял ее ладонь и начал теребить пальцы.
– А что ты скажешь о Клифтоне?
– В каком смысле?
– Ты называешь его Джо. Значит, хорошо его знаешь.
Бет отвернулась лицом к стене.
– Конечно, хорошо, ведь я пять лет работаю у него личной секретаршей.
– И как далеко вы зашли?
– Как далеко? – Ее плечи содрогнулись, и она снова заплакала. – Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы.
– Значит, ты и с ним была близка?
Ее губы задрожали.
– Нет.
– Не лги!
– Ну хорошо... Только один раз.
Каждое ее слово дергало меня за нервы.
– Где?
– На его судне.
– Когда?
– Приблизительно полгода назад. – Ее губы презрительно скривились. – Но я этого не хотела. Он несколько лет за мной ухаживал, причем самым благородным образом. А потом он как-то напился на своем судне.
– А тебе чего там понадобилось?
– Он пригласил меня якобы продиктовать что-то важное. О, Чарли, это было ужасно! Я хотела защититься, но не смогла. Он отнес меня в каюту, сорвал одежду и... – Она не смогла дальше говорить.
Я еле выдавил из себя:
– А потом было еще?
– Нет.
– Почему же ты продолжала работать у него?
– Мне надо было жить! Кроме того, когда он протрезвел, он извинился. Очень сожалел, когда узнал, как все произошло. Сказал, что этого бы не было, если бы он не любил меня уже давно. Просил меня развестись с тобой и выйти замуж за него. Он обещал мне все условия, достойные меня. Так он сказал.
– Почему же ты не вышла за него?
Бет сделала беспомощный жест.
– Я же тебе сказала, что люблю тебя. Кроме того, у меня была связь с Кеном. – Она стала всхлипывать громче. – О, Боже, как бы я хотела умереть!
Я слегка шлепнул ее.
– Перестань! – Вентилятор продолжал гудеть в моих ушах, потом я понял, что это не вентилятор, а сердце мое так бьется. – Перестань извиняться. Во всем виноват только я. Ведь начал я: и с сеньором Пезо, и с Цо. Клифтон был настойчив? Я имею в виду относительно женитьбы?
– Очень.
– Он знал, что ты мне написала?
Бет в отчаянии покачала головой.
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я не плохая и не хочу быть плохой. Знаю только одно: надо выпутываться из этой истории. Почему бы нам не уехать куда-нибудь? Подальше отсюда. И только мы вдвоем.
Пиво стало теплым и кислым. Я прополоскал им рот и поставил бутылку обратно на стол.
– Мы не можем уехать. Во всяком случае, это нам не поможет. Френчи по дороге мне объяснил почему.
– Что же делать?
– Выяснить все обстоятельства. Если я не ошибаюсь, Клифтон и есть сеньор Пезо, – сказал я, поморщившись.
Бет села и прижалась ко мне. Она была испугана.
– Ты можешь это доказать?
– Нет, – признался я. – Пока не могу. Но судно Клифтона сегодня утром увезло с острова группу людей, прибывших контрабандой. Клифтон так же всегда имел возможности избавиться от того, что я привозил ему контрабандой. И он знал, что я нуждаюсь в деньгах, – тогда, четыре года назад. Ты сказала, он давно ухаживает за тобой? И он же предложил, чтобы ты уехала с острова?
Бет потерла лоб.
– Конечно. Я и сама должна была все понять. Теперь мне ясно. Клифтон передал деньги Цо, чтобы ты не вернулся ко мне. А когда узнал, что я тебе написала, испугался, что ты вернешься, и убил Цо. Ты не мог видеть лицо Джо Клифтона там в домике. А Цо знала, кто он.
– А его в ту ночь не было в городе?
– Нет, он сказал, что ездил по делам. – Бет прищурила глаза. – Что же делать, Чарли?
Я вынул из кармана оружие, которое забрал у того негодяя на острове.
– Не знаю, – признался я. – Не знаю, дорогая. Моя голова не приспособлена для того, чтобы решать проблемы подобного рода. Я всего лишь рыбак и не соображу, что теперь делать.
– А я знаю, – сказала она спокойно. – Я теперь точно знаю, что мы должны делать, чтобы рассчитаться с Кеном и с Клифтоном, – Она расстегнула мне рубашку и провела ладонью по моей груди.
– Что?
Бет ответила уклончиво.
– Ты был готов, дорогой, пойти теперь на риск? На большой риск? А потом мы могли бы вместе уехать.
– Я, право, не знаю, – выдавил я.
Бет придвинулась еще ближе и провела губами по моему рту.
– А ты знаешь, что я тебя люблю? – Она продолжала гладить мою грудь.
– Да, конечно.
– И ты меня любишь?
– Люблю.
– Ты серьезно говоришь это, Чарли? Ты действительно меня любишь? Несмотря на все то, что я тебе рассказала? О Кене и мистере Клифтоне?
Жара в комнате была такая, что ее, казалось, можно было схватить рукой. Она накрывала нас словно одеялом, затрудняла дыхание. Я чувствовал запах дерева, запах Бет.
– Я же сказал, что это не твоя вина.
Глаза Бет превратились в маленькие щелки.
– И ты меня прощаешь?
Струна была натянула до предела. Я сглотнул, чтобы уменьшить давление на уши.
– Конечно, переходи к делу, Бет. Что я должен делать?
– Я скажу тебе, – ответила она. – Прямо сейчас. – Ее губы раскрылись. – Но сперва докажи мне свою любовь...
Шум вентилятора и биение наших сердец сопровождали мои доказательства того, что я ей все простил.
Музыкальный аппарат в баре наигрывал милую песенку о луне. Я спросил Френчи, как называется этот шлягер.
– Если не ошибаюсь, "Как высоко висит луна". Появился после того, как ты сел.
Как высоко висит луна. Что мне было делать? Пирс был длинный и узкий, и мы шагали по нему среди гор ракушек.
Бар Салли мог показаться романтичным, но на самом деле не был таким. В нем было жарко, грязно и скверно пахло...
В баре сидело восемь – десять человек. Все приветствовали Френчи кивком головы. Один из них сказал: "Хэлло".
На меня никто не обратил внимания. Их нельзя было назвать неприветливыми, просто каждый занимался своим делом. Таково было единственное правило в заведении Салли.
За столом рядом с Корком Аверсом сидела маленькая пьяная брюнетка, которая чуть ли не вылезала из своего платья. Она бросила на меня взгляд и судорожно сглотнула.
– Черт возьми! Это же Чарли Уайт! Разве это не парень, которого ищут?
– Заткни свою проклятую глотку, – сказал Корк, продолжая размахивать бутылкой в такт музыке.
Я никогда не видел Салли в обуви. Не было ее и сейчас. Он стоял за стойкой без рубашки, только в одних белых брюках из парусины. Его живот вываливался из-за пояса. Салли постарел. Вьющиеся волосы на груди поседели.
– Добро пожаловать, господа, – сказал он и поставил на стол две жирные кружки с пивом. Потом, даже не бросив взгляд на меня, показал головой на дверь и неслышно произнес губами "семь".
– Как поживаешь, Салли? – спросил Френчи.
– Хорошо, очень хорошо, – ответил тот.
Я отпил пива, а потом прошел по коридору к комнате № 7 и постучал.
Бет спросила тихо и с опаской.
– Кто там?
– Чарли.
Она открыла дверь. Я вошел и закрыл ее за собой. Это было маленькое квадратное помещение с некрашеными деревянными стенами. В комнате находились стол, стул и кровать. Чтобы платье не пропотело, Бет сняла его и повесила на вешалку. На ней были только бледно-розовая нижняя рубашка и белые сандалии на высоких каблуках. От жары ее волнистые волосы висели прядями. Она была настолько потной, что рубашка прилипла к телу.
– Я не хотела ждать снаружи, – сказала она. – Поэтому Сальваторе предоставил мне эту комнату.
С потолка на зеленом шнуре свисала 25-ваттная лампочка. Я остановился перед Бет и посмотрел на нее. Она была действительно хороша, как мне и помнилось. Но она так постарела. Появились морщинки, а под глазами темные круги.
Я поднял ее за подбородок.
– Ты выглядишь как невеста.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня.
– Мне тоже так кажется...
Потом она спрятала свое лицо у меня на груди и заплакала.
– Я так беспокоилась...
Какое-то время я крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь этими объятиями. А потом она подняла голову и дотронулась до порезов и ссадин на моем лице.
– Кто это тебя?
– Ты не знаешь. Это случилось на острове.
– Кто же?
– Я никогда раньше не видел его.
– Где он теперь?
– Убит.
– Кто его убил?
– Я.
Бет снова начала плакать. Потом откинула голову назад и посмотрела на меня.
– Что же будет?
– Мы попали в еще более неприятную историю, чем история с Цо, – сказал я ей. – Кто-то использовал наш старый дом как временное прибежище для эмигрантов, ввозимых контрабандой.
Теперь ее голос был уже не настороженным, а скорее энергичным.
– Кто?
Мои ноги были все еще слабы. Я сел.
– Пока не знаю. – На столе лежали сигареты, я взял одну и закурил, глубоко затягиваясь. – Мне надо поесть.
– Ты не ел?
– Съел только банку бобов.
Я открыл дверь и прошел по коридору. Салли вопросительно поднял свои пушистые брови. Я заказал рыбу горячего копчения, хлеб и пиво.
Когда вернулся, Бет сидела на кровати. Я поставил поднос на стол и снова запер дверь.
– Сегодня я говорила с мистером Клифтоном. Ты был прав, он меня высмеял. Сказал, что не существует ни малейшего сомнения, что Цо убил ты, и что было бы большой глупостью тратить деньги на детектива.
– О Клифтоне потом, – сказал я. – Поговорим сперва о Кене.
– А что с ним?
– Он дважды был на острове.
– Я знаю, поэтому я так и беспокоилась.
– Важнее другое, он знал, что я там, и заставил меня уйти на болото. Но он не хотел меня арестовывать, он хотел меня убить. Не как полицейский, а как человек. Почему?
Бет сидела, опустив голову и теребя свою рубашку.
– Ну, ведь ты знаешь, что Кен влюблен в меня. Во всяком случае, был. Может, это из ревности?
Рыба была вкусной, только слишком жирной. Я вытер руки полотенцем, лежащим на столе и, видимо, предназначавшимся для другой цели.
– А у него был повод для этого?
Бет перестала теребить рубашку и посмотрела на меня.
– Ты не имеешь права задавать мне такой вопрос.
Жара в комнате была такой густой, что дышалось с трудом. Я запил рыбу несколькими глотками пива.
– И тем не менее я спрашиваю, Бет.
– После всего, что у тебя было с Цо?
– Да, несмотря на это.
У Бет задрожали руки и губы, лицо скривилось, словно она вот-вот снова заплачет. Она резко откинула голову.
– Да, у него были основания, если ты уж так хочешь знать.
Рыба уже не казалась мне такой вкусной. Напротив, она словно застряла в горле.
Слезинка покатилась у Бет по щеке. Ее глаза по-прежнему смотрели на меня.
– Я могла перенести то, что ты попал в тюрьму, но мысль о другой женщине меня совсем убила. Кен был добр. Он заходил ко мне на квартиру, в контору, мы беседовали. – В ее голосе появились истерические нотки. – А однажды это случилось. Мне было безразлично. И потом я считала, что расквиталась с тобой. – Она провела рукой по груди. – Мне это даже понравилось. Впервые в жизни это доставляло мне радость. Казалось, будто спали оковы. – Она еще больше заплакала. – Так продолжалось около месяца, а потом я снова пришла в себя. Стало ясно, насколько я себя унизила. Я попыталась протестовать, перестать видеться с Кеном. – Она всхлипнула. – Но Кен и слышать не хотел об этом. Он вынуждал меня. Говорил, что убьет меня, если я порву с ним.
Наконец мне удалось проглотить кусок рыбы.
– Каков подлец! – выдавил я. – Жирный и подлый трус!
Бет продолжала всхлипывать.
– Поэтому он тебя и ненавидит. И хочет тебя убить. Он рассвирепел, когда я сказала, что написала тебе и что хочу начать жизнь сначала. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Поэтому мое письмо к тебе и нельзя назвать любовным, я хотела тебе все рассказать, когда мы встретимся, потом ты оказался перед моей дверью, и это показалось для меня самым важным.
Я подошел к кровати и сел рядом с ней.
– Бет, дорогая, любимая...
Она ускользнула из моих объятий.
– Нет, не прикасайся ко мне. Это ты виноват, что все так случилось. Я четыре года жила с ложью. – Она сотрясалась от рыданий. – Я даже стыдилась ходить в церковь. Отворачивалась, когда встречала на улице отца Пола. – Она встала и стянула с себя рубашку. На ее теле под левой грудью были синие кровоподтеки. – Если ты мне не веришь – посмотри.
– Кто это сделал?
Она всхлипнула.
– Кен. Сегодня утром он опять приходил ко мне. – Она словно бросала мне слова в лицо. – И он бил меня за то, что я не хотела подчиниться его воле. А я не могла с ним после того, как опять стала твоей.
Она упала на кровать и горько зарыдала. Я боялся притронуться к ней, боялся утешить ее. Во всем виноват я, подлец Чарли Уайт.
– Я его убью! – проскрипел я. – Я его убью!
Бет все еще плакала. Какое-то время отдаленный шум вентилятора и ее всхлипывания были единственными звуками. Потом она повернулась и вытерла глаза.
– Теперь ты все знаешь.
Я кивнул. Да и что было говорить? Что мне очень жаль?
– Дай мне, пожалуйста, сигарету.
Я выполнил ее просьбу. Бет лежала на спине и курила взахлеб. А когда заговорила, в голосе ее опять прозвучал страх.
– Что ты будешь теперь делать, Чарли? Я имею в виду Кена.
– Во-первых, убить негодяя!
– А потом?
– Не знаю.
– Ты меня ненавидишь, правда? Я нагнулся и поцеловал ее.
– Почему я должен тебя ненавидеть, если сам во всем виноват? Ты говорила с Клифтоном?
– Да.
– И что он сказал?
Она убрала волосы со лба.
– Джо очень рассердился. Сказал, что ни на йоту не сомневается, что это ты убил Цо. Назвал меня настоящей дурой, поскольку я еще думаю о тебе.
– Он знает, что ты меня уже видела?
– Нет.
После того как она рассказала мне о ее отношениях с Кеном, мой следующий вопрос был еще более щекотливым. Я взял ее ладонь и начал теребить пальцы.
– А что ты скажешь о Клифтоне?
– В каком смысле?
– Ты называешь его Джо. Значит, хорошо его знаешь.
Бет отвернулась лицом к стене.
– Конечно, хорошо, ведь я пять лет работаю у него личной секретаршей.
– И как далеко вы зашли?
– Как далеко? – Ее плечи содрогнулись, и она снова заплакала. – Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы.
– Значит, ты и с ним была близка?
Ее губы задрожали.
– Нет.
– Не лги!
– Ну хорошо... Только один раз.
Каждое ее слово дергало меня за нервы.
– Где?
– На его судне.
– Когда?
– Приблизительно полгода назад. – Ее губы презрительно скривились. – Но я этого не хотела. Он несколько лет за мной ухаживал, причем самым благородным образом. А потом он как-то напился на своем судне.
– А тебе чего там понадобилось?
– Он пригласил меня якобы продиктовать что-то важное. О, Чарли, это было ужасно! Я хотела защититься, но не смогла. Он отнес меня в каюту, сорвал одежду и... – Она не смогла дальше говорить.
Я еле выдавил из себя:
– А потом было еще?
– Нет.
– Почему же ты продолжала работать у него?
– Мне надо было жить! Кроме того, когда он протрезвел, он извинился. Очень сожалел, когда узнал, как все произошло. Сказал, что этого бы не было, если бы он не любил меня уже давно. Просил меня развестись с тобой и выйти замуж за него. Он обещал мне все условия, достойные меня. Так он сказал.
– Почему же ты не вышла за него?
Бет сделала беспомощный жест.
– Я же тебе сказала, что люблю тебя. Кроме того, у меня была связь с Кеном. – Она стала всхлипывать громче. – О, Боже, как бы я хотела умереть!
Я слегка шлепнул ее.
– Перестань! – Вентилятор продолжал гудеть в моих ушах, потом я понял, что это не вентилятор, а сердце мое так бьется. – Перестань извиняться. Во всем виноват только я. Ведь начал я: и с сеньором Пезо, и с Цо. Клифтон был настойчив? Я имею в виду относительно женитьбы?
– Очень.
– Он знал, что ты мне написала?
Бет в отчаянии покачала головой.
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я не плохая и не хочу быть плохой. Знаю только одно: надо выпутываться из этой истории. Почему бы нам не уехать куда-нибудь? Подальше отсюда. И только мы вдвоем.
Пиво стало теплым и кислым. Я прополоскал им рот и поставил бутылку обратно на стол.
– Мы не можем уехать. Во всяком случае, это нам не поможет. Френчи по дороге мне объяснил почему.
– Что же делать?
– Выяснить все обстоятельства. Если я не ошибаюсь, Клифтон и есть сеньор Пезо, – сказал я, поморщившись.
Бет села и прижалась ко мне. Она была испугана.
– Ты можешь это доказать?
– Нет, – признался я. – Пока не могу. Но судно Клифтона сегодня утром увезло с острова группу людей, прибывших контрабандой. Клифтон так же всегда имел возможности избавиться от того, что я привозил ему контрабандой. И он знал, что я нуждаюсь в деньгах, – тогда, четыре года назад. Ты сказала, он давно ухаживает за тобой? И он же предложил, чтобы ты уехала с острова?
Бет потерла лоб.
– Конечно. Я и сама должна была все понять. Теперь мне ясно. Клифтон передал деньги Цо, чтобы ты не вернулся ко мне. А когда узнал, что я тебе написала, испугался, что ты вернешься, и убил Цо. Ты не мог видеть лицо Джо Клифтона там в домике. А Цо знала, кто он.
– А его в ту ночь не было в городе?
– Нет, он сказал, что ездил по делам. – Бет прищурила глаза. – Что же делать, Чарли?
Я вынул из кармана оружие, которое забрал у того негодяя на острове.
– Не знаю, – признался я. – Не знаю, дорогая. Моя голова не приспособлена для того, чтобы решать проблемы подобного рода. Я всего лишь рыбак и не соображу, что теперь делать.
– А я знаю, – сказала она спокойно. – Я теперь точно знаю, что мы должны делать, чтобы рассчитаться с Кеном и с Клифтоном, – Она расстегнула мне рубашку и провела ладонью по моей груди.
– Что?
Бет ответила уклончиво.
– Ты был готов, дорогой, пойти теперь на риск? На большой риск? А потом мы могли бы вместе уехать.
– Я, право, не знаю, – выдавил я.
Бет придвинулась еще ближе и провела губами по моему рту.
– А ты знаешь, что я тебя люблю? – Она продолжала гладить мою грудь.
– Да, конечно.
– И ты меня любишь?
– Люблю.
– Ты серьезно говоришь это, Чарли? Ты действительно меня любишь? Несмотря на все то, что я тебе рассказала? О Кене и мистере Клифтоне?
Жара в комнате была такая, что ее, казалось, можно было схватить рукой. Она накрывала нас словно одеялом, затрудняла дыхание. Я чувствовал запах дерева, запах Бет.
– Я же сказал, что это не твоя вина.
Глаза Бет превратились в маленькие щелки.
– И ты меня прощаешь?
Струна была натянула до предела. Я сглотнул, чтобы уменьшить давление на уши.
– Конечно, переходи к делу, Бет. Что я должен делать?
– Я скажу тебе, – ответила она. – Прямо сейчас. – Ее губы раскрылись. – Но сперва докажи мне свою любовь...
Шум вентилятора и биение наших сердец сопровождали мои доказательства того, что я ей все простил.
18
Бет взяла машину напрокат на свое имя, и мы условились встретиться под королевскими пальмами. Пока она ходила за машиной, Френчи оставался со мной, и мы шепотом договорились с ним обо всем.
Потом он пожал мне руку, пожелал счастья и исчез в темноте.
Бет подъехала на стареньком черном "шевроле" и соскользнула с водительского места.
– Веди ты машину.
– В чем дело? Нервничаешь?
Она откинула голову назад.
– Наверное. – Достала сигарету и сунула себе в рот. – Смотри, как дрожат мои пальцы.
Я включил зажигание.
– Ты уверена, что сможешь пойти со мной до конца?
– Это же единственный возможный путь, чтобы освободить тебя от всякого подозрения. Ты ведь сам понимаешь это, Чарли, не так ли?
– Да, конечно. – Я включил мотор.
– Нет, сперва поцелуй меня, – потребовала Бет.
Я поцеловал ее. И какое-то странное чувство овладело мной – на душе было одновременно и хорошо и печально. Казалось, будто я умер и снова воскрес, чтобы вскорости снова умереть. Но это меня совсем не трогало.
Я медленно поехал вдоль побережья. Элегантное судно Клифтона стояло на якоре. В задней каюте горел свет. Проезжая мимо, я мог видеть Мэтта Хэлли. Он сидел на койке и читал.
Машин на дороге было мало, и еще меньше – прохожих на тротуарах. Парк Филиппа выглядел покинутым. Как и все Пальмето-Сити. Но магазин Клифтона был еще открыт. Он работал вообще без выходных дней с восьми утра до полуночи. В воскресенье – один из самых удачных дней – многие люди приезжали издалека, чтобы сделать закупки, а Клифтон всегда предлагал что-то особенное, устраивал воскресные сюрпризы. Однажды это было цирковое представление на парковой площадке, в другой раз – приезжала группа первоклассных певцов Хилла Билли.
Между паркующимися машинами на 14-й улице напротив склада нашлось свободное место, и я поставил туда машину, но когда хотел выйти, Бет меня задержала.
– Нет, я пойду одна. Уже поздно, и, возможно, Джо ушел домой. Тогда придется ехать к нему домой.
– А если он здесь?
– Я как-нибудь завлеку его к машине.
Я спросил ее, не дать ли ей пистолет. Бет с презрением ответила:
– Мне не нужно оружия. Смотри лучше, чтобы тебя не опознали. Я пообещал быть осторожным. Снова Бет поцеловала меня и пошла по тротуару – достойно, холодно и красиво в своем зеленом платье. Ее светлые волосы отливали золотом в огне больших витрин. Она выглядела, как весталка, направляющаяся к храму, чтобы зажечь факелы.
Вот уж эти женщины!
Я внимательно наблюдал за прохожими, потом потянулся за сигаретой, но оказалось, что они кончились.
На перекрестке регулировал движение Хуб Коннерс, кроме него полицейских поблизости не было. Я проскользнул в магазин Клифтона через боковую дверь и купил себе пачку "кэмел". Пока ждал сдачу, по радио сообщили, что в кондитерском отделе можно купить банановые плитки за шестнадцать центов.
Я огляделся, ища глазами Бет. Наконец заметил ее в будке телефона-автомата. Девушка за прилавком подала мне сдачу.
– Что-нибудь еще желаете, сэр?
На прилавке лежала стопка воскресных газет. Я попросил газету и направился к машине. Если держать газету под углом, то можно читать ее в машине в свете витрин.
Я понял, что имел в виду Френчи. Судя по заголовкам, я довел полицию до белого каления. Туда звонил каждый второй, чтобы сообщить, что якобы видел меня.
Я прочел весь отчет. Общественность приглашалась участвовать в поисках. Писалось, что я вооружен и опасен. Далее следовало мое описание. Куда интереснее были некоторые подробности о Цо. Какая-то светлая голова из полиции выразила удивление, почему у нее поломаны пальцы и что она хватала в тот момент, когда их ей сломали.
Я полистал газету. На четвертой странице было сообщение о Шведе. В нем говорилось, что Свен Ольсон (Шведе), бывший рыбак с Западного побережья Флориды, казнен за убийство надсмотрщика во время неудавшегося побега.
Я спросил себя, не встретил ли Шведе на том свете Цо. И понадеялся, что встретил. Внезапно я почувствовал себя одиноким, более одиноким, чем когда-либо в жизни.
Бросив газету на заднее сиденье и закурив сигарету, я продолжал ждать Бет. Наконец она появилась, такая очаровательная, как и тогда, когда уходила.
– Мистера Клифтона нет в конторе.
– О-о-о...
– Я сразу заметила, что свет не горит, но тем не менее поднялась, чтобы удостовериться. Потому и застряла.
– Понятно, – только и сказал я.
Бет учащенно дышала, словно спешила ко мне. Видимо, душевные и физические нагрузки давали о себе знать.
– Итак? – спросил я.
– Мы поедем к нему домой, – ответила она. – Но сперва остановись у моей квартиры. Хочу приготовить кое-какие вещи на тот случай, если все пойдет не так, как нужно.
– А что будет, если там ждет полиция?
Бет покачала головой.
– Ее там нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Я ничего не сказал. Собственно, мне и нечего было говорить. Бет добавила:
– Кен считает, что ты еще на острове.
– А что мы вообще предпримем по отношению к нему?
Бет сложила руки на коленях.
– Это тебе... решать. Ты знаешь, как он поступил со мной.
Я свернул за угол, но не остановил машину возле ее дома, а сперва объехал квартал. Похоже, за квартирой не следили. Я высадил Бет, а сам снова начал делать круги вокруг квартала. Наконец она появилась с маленьким чемоданчиком в руке.
Когда она села в машину, я спросил, что у нее в чемоданчике. Она поставила его между ног.
– Одежда.
Я не имел ни малейшего понятия, где жил Клифтон, но Бет четко показывала мне путь. Его дом находился в богатом квартале. Чтобы жить там, нужно иметь крупные деньги. Но дом Клифтона был небольшой и не бросающийся в глаза, расположенный далеко от дороги. К нему через сад вела изогнутая дорожка. Бет посмотрела на меня, потом на дом, словно хотела сказать, что могла бы жить в нем, если только бы захотела, но отказалась ради меня.
Я остановил машину под свисающими ветвями невысокого дерева и выключил свет. Здесь было темно и тихо, если не считать кваканья древесных лягушек и жужжания москитов.
Бет сидела, тяжело дыша.
– Я боюсь.
Я попытался дать ей шанс к отступлению.
– Если хочешь, можем протрубить отбой. Давай, я явлюсь в полицию. Может быть, я ошибаюсь, и они все-таки поверят мне.
Ногти Бет впились в мою руку.
– Нет, я этого не допущу. Они тебе не поверят, и нас снова разлучат. – Она говорила так тихо, что я ее почти не слышал. – Кроме того...
– Что "кроме того"?
– Не забывай о Кене.
– Да, конечно.
Она открыла дверцу с моей стороны и вышла сама, по-прежнему держа в руке чемоданчик. В окне гостиной горел свет. Свет был и в соседней комнате, которая, по моим предположениям, являлась спальней либо кабинетом. В остальных окнах света не было видно, и окна нигде не были занавешены.
Я ошибся в величине дома. Гостиная оказалась большой, но пустой. Я посмотрел в окошко комнаты, расположенной рядом. Там действительно был кабинет. Клифтон сидел полностью одетый, даже в пиджаке, за письменным столом и сверял какие-то бумаги.
Бет снова схватила меня за руку.
– Что?
– Поцелуй меня. Это должно принести счастье.
И я поцеловал, чтобы ее счастье осталось с ней. Губы у Бет были горячими и дрожали. Она вся дрожала, и я на мгновение прижал ее к себе.
– Ты уверена, что выдержишь?
Она кивнула.
– Конечно. Только не жми меня так крепко, Чарли.
– Почему?
– Ты помнешь мне платье.
Я выпустил ее и прислонился спиной к стене дома.
– О'кей. Иди, и звони.
Бет нажала на маленькую кнопку у двери, и где-то внутри дома прозвенел звонок. Мгновением позже послышались поспешные шаги по паркетному полу и зажглась лампочка над порталом.
Потом он пожал мне руку, пожелал счастья и исчез в темноте.
Бет подъехала на стареньком черном "шевроле" и соскользнула с водительского места.
– Веди ты машину.
– В чем дело? Нервничаешь?
Она откинула голову назад.
– Наверное. – Достала сигарету и сунула себе в рот. – Смотри, как дрожат мои пальцы.
Я включил зажигание.
– Ты уверена, что сможешь пойти со мной до конца?
– Это же единственный возможный путь, чтобы освободить тебя от всякого подозрения. Ты ведь сам понимаешь это, Чарли, не так ли?
– Да, конечно. – Я включил мотор.
– Нет, сперва поцелуй меня, – потребовала Бет.
Я поцеловал ее. И какое-то странное чувство овладело мной – на душе было одновременно и хорошо и печально. Казалось, будто я умер и снова воскрес, чтобы вскорости снова умереть. Но это меня совсем не трогало.
Я медленно поехал вдоль побережья. Элегантное судно Клифтона стояло на якоре. В задней каюте горел свет. Проезжая мимо, я мог видеть Мэтта Хэлли. Он сидел на койке и читал.
Машин на дороге было мало, и еще меньше – прохожих на тротуарах. Парк Филиппа выглядел покинутым. Как и все Пальмето-Сити. Но магазин Клифтона был еще открыт. Он работал вообще без выходных дней с восьми утра до полуночи. В воскресенье – один из самых удачных дней – многие люди приезжали издалека, чтобы сделать закупки, а Клифтон всегда предлагал что-то особенное, устраивал воскресные сюрпризы. Однажды это было цирковое представление на парковой площадке, в другой раз – приезжала группа первоклассных певцов Хилла Билли.
Между паркующимися машинами на 14-й улице напротив склада нашлось свободное место, и я поставил туда машину, но когда хотел выйти, Бет меня задержала.
– Нет, я пойду одна. Уже поздно, и, возможно, Джо ушел домой. Тогда придется ехать к нему домой.
– А если он здесь?
– Я как-нибудь завлеку его к машине.
Я спросил ее, не дать ли ей пистолет. Бет с презрением ответила:
– Мне не нужно оружия. Смотри лучше, чтобы тебя не опознали. Я пообещал быть осторожным. Снова Бет поцеловала меня и пошла по тротуару – достойно, холодно и красиво в своем зеленом платье. Ее светлые волосы отливали золотом в огне больших витрин. Она выглядела, как весталка, направляющаяся к храму, чтобы зажечь факелы.
Вот уж эти женщины!
Я внимательно наблюдал за прохожими, потом потянулся за сигаретой, но оказалось, что они кончились.
На перекрестке регулировал движение Хуб Коннерс, кроме него полицейских поблизости не было. Я проскользнул в магазин Клифтона через боковую дверь и купил себе пачку "кэмел". Пока ждал сдачу, по радио сообщили, что в кондитерском отделе можно купить банановые плитки за шестнадцать центов.
Я огляделся, ища глазами Бет. Наконец заметил ее в будке телефона-автомата. Девушка за прилавком подала мне сдачу.
– Что-нибудь еще желаете, сэр?
На прилавке лежала стопка воскресных газет. Я попросил газету и направился к машине. Если держать газету под углом, то можно читать ее в машине в свете витрин.
Я понял, что имел в виду Френчи. Судя по заголовкам, я довел полицию до белого каления. Туда звонил каждый второй, чтобы сообщить, что якобы видел меня.
Я прочел весь отчет. Общественность приглашалась участвовать в поисках. Писалось, что я вооружен и опасен. Далее следовало мое описание. Куда интереснее были некоторые подробности о Цо. Какая-то светлая голова из полиции выразила удивление, почему у нее поломаны пальцы и что она хватала в тот момент, когда их ей сломали.
Я полистал газету. На четвертой странице было сообщение о Шведе. В нем говорилось, что Свен Ольсон (Шведе), бывший рыбак с Западного побережья Флориды, казнен за убийство надсмотрщика во время неудавшегося побега.
Я спросил себя, не встретил ли Шведе на том свете Цо. И понадеялся, что встретил. Внезапно я почувствовал себя одиноким, более одиноким, чем когда-либо в жизни.
Бросив газету на заднее сиденье и закурив сигарету, я продолжал ждать Бет. Наконец она появилась, такая очаровательная, как и тогда, когда уходила.
– Мистера Клифтона нет в конторе.
– О-о-о...
– Я сразу заметила, что свет не горит, но тем не менее поднялась, чтобы удостовериться. Потому и застряла.
– Понятно, – только и сказал я.
Бет учащенно дышала, словно спешила ко мне. Видимо, душевные и физические нагрузки давали о себе знать.
– Итак? – спросил я.
– Мы поедем к нему домой, – ответила она. – Но сперва остановись у моей квартиры. Хочу приготовить кое-какие вещи на тот случай, если все пойдет не так, как нужно.
– А что будет, если там ждет полиция?
Бет покачала головой.
– Ее там нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Я ничего не сказал. Собственно, мне и нечего было говорить. Бет добавила:
– Кен считает, что ты еще на острове.
– А что мы вообще предпримем по отношению к нему?
Бет сложила руки на коленях.
– Это тебе... решать. Ты знаешь, как он поступил со мной.
Я свернул за угол, но не остановил машину возле ее дома, а сперва объехал квартал. Похоже, за квартирой не следили. Я высадил Бет, а сам снова начал делать круги вокруг квартала. Наконец она появилась с маленьким чемоданчиком в руке.
Когда она села в машину, я спросил, что у нее в чемоданчике. Она поставила его между ног.
– Одежда.
Я не имел ни малейшего понятия, где жил Клифтон, но Бет четко показывала мне путь. Его дом находился в богатом квартале. Чтобы жить там, нужно иметь крупные деньги. Но дом Клифтона был небольшой и не бросающийся в глаза, расположенный далеко от дороги. К нему через сад вела изогнутая дорожка. Бет посмотрела на меня, потом на дом, словно хотела сказать, что могла бы жить в нем, если только бы захотела, но отказалась ради меня.
Я остановил машину под свисающими ветвями невысокого дерева и выключил свет. Здесь было темно и тихо, если не считать кваканья древесных лягушек и жужжания москитов.
Бет сидела, тяжело дыша.
– Я боюсь.
Я попытался дать ей шанс к отступлению.
– Если хочешь, можем протрубить отбой. Давай, я явлюсь в полицию. Может быть, я ошибаюсь, и они все-таки поверят мне.
Ногти Бет впились в мою руку.
– Нет, я этого не допущу. Они тебе не поверят, и нас снова разлучат. – Она говорила так тихо, что я ее почти не слышал. – Кроме того...
– Что "кроме того"?
– Не забывай о Кене.
– Да, конечно.
Она открыла дверцу с моей стороны и вышла сама, по-прежнему держа в руке чемоданчик. В окне гостиной горел свет. Свет был и в соседней комнате, которая, по моим предположениям, являлась спальней либо кабинетом. В остальных окнах света не было видно, и окна нигде не были занавешены.
Я ошибся в величине дома. Гостиная оказалась большой, но пустой. Я посмотрел в окошко комнаты, расположенной рядом. Там действительно был кабинет. Клифтон сидел полностью одетый, даже в пиджаке, за письменным столом и сверял какие-то бумаги.
Бет снова схватила меня за руку.
– Что?
– Поцелуй меня. Это должно принести счастье.
И я поцеловал, чтобы ее счастье осталось с ней. Губы у Бет были горячими и дрожали. Она вся дрожала, и я на мгновение прижал ее к себе.
– Ты уверена, что выдержишь?
Она кивнула.
– Конечно. Только не жми меня так крепко, Чарли.
– Почему?
– Ты помнешь мне платье.
Я выпустил ее и прислонился спиной к стене дома.
– О'кей. Иди, и звони.
Бет нажала на маленькую кнопку у двери, и где-то внутри дома прозвенел звонок. Мгновением позже послышались поспешные шаги по паркетному полу и зажглась лампочка над порталом.