– Нет. Дайте ему каплю виски, если у вас есть.
Она спрашивает:
– Вы вызовете Майка Андерсона? Робби кривится. Между ним и Андерсоном нет особо нежных чувств.
– Сначала я сам должен посмотреть.
– Осторожнее, мистер Билз! – взволнованно говорит ему Дэви. – Она мертвая… но там в доме еще кто-то есть, мне кажется…
Робби мельком кидает на него нетерпеливый взгляд. Истерика у мальчишки.
Вперед выходит старик с обветренным резким лицом жителя Новой Англии. Джордж Кирби спрашивает:
– Тебе помощь нужна, Робби Билз?
– Нет необходимости, Джордж. Справлюсь. Он садится в машину. Она длинная, на улице не развернуться, и он заезжает для разворота на чью-то дорожку.
– Не надо было ему идти одному, – говорит Дэви. Группа людей на улице (она все растет) смотрит встревоженными глазами вслед Робби, который едет к дому миссис Кларендон).
– Пошли в дом, Дэви, – говорит миссис Кингсбери. – Я не намереваюсь поить ребенка виски, но чайник сейчас поставлю.
Она берет его за плечи и ведет в дом.
А Робби на своем «линкольне» подъезжает к дому Марты Кларендон и выходит из машины. Смотрит на дорожку, на перевернутый ходунок, на открытую дверь. На его лице явно видна мысль, что дело может быть куда серьезнее, чем ему показалось. Все же он идет по дорожке к дому. А что делать? Оставить это всезнайке Майку Андерсону? Ну уж нет.
А тем временем мы видим белый деревянный дом в суровом новоанглийском стиле – мэрию, дом городского самоуправления, центр общественной жизни города. Перед ним небольшой купол, а под куполом приличных размеров колокол – так, с корзину для яблок величиной. К дому подъезжает вездеход «Службы острова» и заезжает на парковочное место с надписью:
ТОЛЬКО ДЛЯ ГОРОДСКИХ СЛУЖБ
В машине сидят Майк и Хэтч. У Хэтча в руках брошюра «Приготовления к буре. Наставление для жителей штата Мэн». Он с головой ушел в ее изучение.
– Зайдешь? – спрашивает его Майк.
– Не, не надо, – не поднимает глаз Хэтч. – Все путем.
А когда Майк открывает дверь, Хэтч поднимает глаза и слегка смущенно ему улыбается:
– Спасибо, Майк, что помог моей девочке.
– Мне было только приятно, – улыбается в ответ Майк.
И выходит из машины, еще раз как следует натянув шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. При этом кидает на небо короткий оценивающий взгляд.
Майк идет. Останавливается у купола. Теперь, с близкого расстояния, видна мемориальная доска. Это список погибших на войне: десять на гражданской, один на испано-американской, по паре на первой и второй мировых войнах, один в Корее и шесть во Вьетнаме – не самая популярная в народе война. Среди имен множество Билзов, Годсо, Хэтчеров и Робишо. А над списком большими буквами фраза:
КОГДА МЫ ЗВОНИМ ЖИВЫМ, МЫ ЧТИМ МЕРТВЫХ
Майк рукой в перчатке качает язык колокола. Он чуть слышно звонит, и Майк входит в здание.
И попадает в обычный секретаршин загон, где во всю стену – фотография острова с воздуха. Здесь всем командует одна-единственная пухлая и симпатичная Урсула Годсо (табличка с именем стоит на столе рядом с корзиной входящих и исходящих). За спиной Урсулы несколько стеклянных дверей, выходящих в главный коридор, а дальше – сам зал заседаний городского самоуправления. Там стоят скамьи с прямыми спинками, как в пуританской церкви, и голая деревянная кафедра с микрофоном. Вообще это больше похоже на церковь, чем на правительственный интерьер. Сейчас там пусто.
На стене Урсулиной клетушки выделяется тот же плакат, что мы видели на двери магазина:
БЛИЖАЙШИЕ ТРИ ДНЯ ВОЗМОЖНО ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
СИГНАЛ «ВСЕМ В УКРЫТИЕ»: ДВА КОРОТКИХ, ОДИН ДЛИННЫЙ.
Майк разглядывает его, ожидая, пока Урсула освободится. А она разговаривает по телефону, и голос ее бесконечно терпелив. Это терпение явно ей необходимо.
– Нет, Бетти, я ничего такого не слышала, чего и ты не слышала… мы же работаем с тем же прогнозом… Нет, не мемориальный колокол, для ожидаемого ветра это будет мало… Да, сирена, если до этого дойдет. Да, два коротких, один длинный… конечно, Майк Андерсон… в конце концов мы ему платим за то, чтобы он это решал, правда, дорогая?
Урсула энергично подмигивает Майку, делая рукой жест: «сейчас, еще минутку». Майк поднимает руку и щелкает большим пальцем по остальным, изображая болтливый рот. Урсула усмехается и кивает.
– Да… я тоже буду молиться… все мы будем. Спасибо, что позвонила, Бетти.
Она вешает трубку и на секунду закрывает глаза.
– Тяжелый день? – спрашивает Майк.
– Бетти Соамс уверена, что у нас есть какой-то секретный прогноз.
– Как у Джин Диксон? Экстрасенсорный?
– Кажется.
Майк похлопывает по плакату штормового предупреждения.
– Это уже почти весь город видел?
– У кого есть глаза, те видели. Майк Андерсон, расслабься малость. Как там Пиппа Хэтчер?
– Ну и ну! Быстро разошлось.
– А как ты думал? На этом острове секретов нет.
– Ничего страшного, – говорит Майк. – Просунула голову между стойками перил и застряла. Папочка ее сейчас сидит в машине и готовит домашнее задание по Большому Шторму восемьдесят девятого года.
Урсула смеется.
– Точно дочка Олтона и Мелинды. – И становится серьезной. – Люди знают, что буря идет сильная, и когда услышат сирену – придут. Ты насчет этого не волнуйся. Ладно, ты пришел посмотреть на подготовку укрытий, так?
– Я думал, что это не такая уж плохая мысль. Урсула встает.
– Мы можем принять триста человек на три дня или сто пятьдесят на неделю. Судя по тому, что я слышала по радио, это может понадобиться. Пойдем посмотрим.
И Майк выходит вслед за Урсулой.
А камера крупным планом показывает нам Робби Билза. На его лице ужас. Он не верит своим глазам.
– О Господи!
Слышен голос дикторши за кадром:
– Ну, хватит мрачных разговоров! Поговорим о солнышке!
Она все треплется и треплется на заднем плане. Линож разбил телевизор, но она все равно здесь!
– Где сегодня самая лучшая погода в США? Ну, тут нет вопроса: на Большом Острове, на Гавайях! Температура около восьмидесяти [По Фаренгейту. Примерно 27 по Цельсию.], и прохладный бриз с моря, если кому жарко. Не так плохо и во Флориде. Холода прошлой недели миновали, в Майами температура воздуха около семидесяти пяти, и разве плохо на острове Санибель и на прекрасной Каптиве? Там вас ждет солнечная погода и температура под девяносто.
– Есть тут кто? – спрашивает Робби. Встает. Смотрит на стены, где старые фотографии Марты испещрены мелкими брызгами крови. Смотрит на пол и снова видит кровь: тонкую черту, проведенную тростью Линожа, и большие темные пятна, оставленные отскоками мяча Дэви.
– Есть тут кто?
Он нерешительно останавливается, потом входит в коридор.
В мэрии в подвале включается группа потолочных ламп, освещая просторное помещение. Обычно здесь проходят танцы, лотереи и прочие городские мероприятия. Объявления на стенах сообщают посетителям о бале пожарной дружины, который будет проведен прямо здесь. Но сейчас помещение заполнено раскладушками; на каждой – подушка в изголовье и сложенное одеяло в ногах. В дальнем конце зала стойка холодильников, упаковки воды в бутылках и большая рация, мигающая цифровым экранчиком. В дверях на все это смотрят Урсула и Майк.
– Ну как? – спрашивает Урсула.
– Сама знаешь, что отлично. – Урсула улыбается. – Кладовая?
– Заполнена, как ты и хотел. В основном концентраты – налей воды и давись, глотая, – но с голоду никто не помрет.
– Ты все это сама сделала?
– Вместе с сестрой Пита, Тавией. Ты же сказал – будь осторожна, не распусти панику.
– Ага, я так и сказал. А много народу знает, что мы запаслись на случай третьей мировой войны?
– Все и каждый, – отвечает Урсула с безмятежным лицом.
Майк морщится, но никак не от удивления.
– Ну не бывает секретов на этом острове! Урсула говорит, будто слегка оправдываясь:
– Я не трепалась, Майк Андерсон. И Тавия тоже. В основном раззвонил Робби Билз. Он квохтал громче мокрой курицы насчет того, что ты бросаешь деньги города на ветер.
Майк задумчив.
– Ну, посмотрим. Одно я тебе скажу: из его пацана получилась отличная обезьяна.
– Что?
– Так, ерунда.
– Ты заглянешь в кладовую? – меняет тему Урсула.
– Поверю тебе на слово. Пошли обратно. Она тянется к выключателю и останавливает руку. И лицо ее взволновано.
– Майк! Насколько все это серьезно?
– Не знаю. Надеюсь, что Робби Билз сможет на заседании мэрии в будущем месяце заклеймить меня как паникера. Ладно, пошли.
Урсула щелкает выключателем, и зал исчезает в темноте.
А нам от двери дома Марты Кларендон слышен уже громче голос из телевизора. Идет реклама фирмы судебных адвокатов. Вы пострадали в аварии? Не можете работать? Потеряли рассудок? Голос дикторши за кадром объясняет:
– …чувство полной безнадежности. Кажется, весь мир против вас. Нет, фирма «Макинтош и Реддинг» с вами, она сделает так, чтобы за вами осталась победа в суде. Не надо превращать плохую ситуацию в худшую! Если жизнь закидывает вас лимонами, мы вам поможем сделать из них лимонад! Задайте им перцу, пока они не задали его вам! Если вы пострадали в аварии, вас ждут тысячи, если не десятки тысяч долларов. Так не ждите сами! Звоните прямо сейчас. Снимите трубку и наберите 1-800-1-STIK-ЕМ. Да, 1…800…
Робби входит в двери. Его самодовольство и властный вид испарились. Вид у него теперь встрепанный, болезненный и до смерти перепуганный. И с места Робби видно:
Телевизор разбит вдребезги, из него идет дым… а реклама все равно слышна:
– …один… STIK-EM. Возьмите то, что идет вам в руки! Разве вы мало пережили?
Видна голова Линожа над креслом. Слышно хлюпанье, когда он отхлебнул чаю. А мы видим из-за плеча Робби макушку Линожа над креслом и разбитый и говорящий телевизор.
– Кто вы такой? – спрашивает Робби. Телевизор замолкает. И снаружи доносится ветер поднимающейся бури. Медленно, очень медленно поднимается над спинкой кресла рычащий серебряный волк, глядя на Робби, как зловещая марионетка. Глаза и морда зверя забрызганы кровью. И он слегка покачивается туда-сюда, как маятник.
– Рожденный в грязи – в ад ползи, – говорит голос Линожа, и Робби хлопает глазами, открывает рот… и закрывает. А как можно реагировать на подобное замечание? Но Линож еще не кончил, и вновь слышен его голос:
– Ты был с проституткой в Бостоне, когда умерла твоя мать в Мачиасе. Мама жила в задрипанной богадельне, которая прошлой осенью закрылась, одной из тех, где бегают крысы в кладовой. Помнишь? Она звала тебя, пока не задохнулась. Приятно, правда? Если не считать хорошего куска плавленого сыра, ничего нет на земле лучше материнской любви!
Вот тут уже реакция есть. А как бы реагировал любой из нас, услышав свои самые мрачные тайны от незнакомого убийцы, которого даже толком не видно в темноте?
– Но ничего, Робби, – говорит тот же голос. И снова реакция. Незнакомец знает его имя!
Комната. Линож выглядывает из-за спинки кресла чуть ли не застенчиво. Глаза у него более или менее нормальные, но он перемазан кровью вряд ли меньше, чем его серебряный набалдашник.
– Она ждет тебя в аду, – говорит Линож. – И она стала людоедкой. Когда ты туда попадешь, она съест тебя живьем. И снова, и снова, и снова, и опять, и опять. Потому что это и есть ад – повторение. И я думаю, что большинство из нас это знает в глубине души. ЛОВИ!
Он швыряет мяч Дэви.
В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.
В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.
Потом появляется сжатая в кулак рука. Мгновение она парит в воздухе, потом из нее высовывается палец и указывает на телевизор. И дикторша немедленно возобновляет свой треп.
– Посмотрим еще раз на те регионы, которые сильнее всего будут задеты идущей бурей. Линож берет с блюдца очередное печенье.
На улице Робби громыхает по лестнице к своей машине с максимальной скоростью, на которую способны его неуклюжие короткие ноги. Его лицо стало маской ужаса и замешательства.
В доме Марты камера медленно наплывает на разбитый экран с дымящимися внутренностями, а дикторша все говорит:
– Судя по прогнозу, нас ждет разрушение сегодня, смерть завтра и Армагеддон к выходным. То есть это может быть конец жизни, как мы ее понимаем.
– Ох, вряд ли… – задумчиво говорит Линож. – Но всегда есть надежда.
И он откусывает кусок печенья. Затемнение. Конец акта второго.
АКТ ТРЕТИЙ
Она спрашивает:
– Вы вызовете Майка Андерсона? Робби кривится. Между ним и Андерсоном нет особо нежных чувств.
– Сначала я сам должен посмотреть.
– Осторожнее, мистер Билз! – взволнованно говорит ему Дэви. – Она мертвая… но там в доме еще кто-то есть, мне кажется…
Робби мельком кидает на него нетерпеливый взгляд. Истерика у мальчишки.
Вперед выходит старик с обветренным резким лицом жителя Новой Англии. Джордж Кирби спрашивает:
– Тебе помощь нужна, Робби Билз?
– Нет необходимости, Джордж. Справлюсь. Он садится в машину. Она длинная, на улице не развернуться, и он заезжает для разворота на чью-то дорожку.
– Не надо было ему идти одному, – говорит Дэви. Группа людей на улице (она все растет) смотрит встревоженными глазами вслед Робби, который едет к дому миссис Кларендон).
– Пошли в дом, Дэви, – говорит миссис Кингсбери. – Я не намереваюсь поить ребенка виски, но чайник сейчас поставлю.
Она берет его за плечи и ведет в дом.
А Робби на своем «линкольне» подъезжает к дому Марты Кларендон и выходит из машины. Смотрит на дорожку, на перевернутый ходунок, на открытую дверь. На его лице явно видна мысль, что дело может быть куда серьезнее, чем ему показалось. Все же он идет по дорожке к дому. А что делать? Оставить это всезнайке Майку Андерсону? Ну уж нет.
А тем временем мы видим белый деревянный дом в суровом новоанглийском стиле – мэрию, дом городского самоуправления, центр общественной жизни города. Перед ним небольшой купол, а под куполом приличных размеров колокол – так, с корзину для яблок величиной. К дому подъезжает вездеход «Службы острова» и заезжает на парковочное место с надписью:
ТОЛЬКО ДЛЯ ГОРОДСКИХ СЛУЖБ
В машине сидят Майк и Хэтч. У Хэтча в руках брошюра «Приготовления к буре. Наставление для жителей штата Мэн». Он с головой ушел в ее изучение.
– Зайдешь? – спрашивает его Майк.
– Не, не надо, – не поднимает глаз Хэтч. – Все путем.
А когда Майк открывает дверь, Хэтч поднимает глаза и слегка смущенно ему улыбается:
– Спасибо, Майк, что помог моей девочке.
– Мне было только приятно, – улыбается в ответ Майк.
И выходит из машины, еще раз как следует натянув шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. При этом кидает на небо короткий оценивающий взгляд.
Майк идет. Останавливается у купола. Теперь, с близкого расстояния, видна мемориальная доска. Это список погибших на войне: десять на гражданской, один на испано-американской, по паре на первой и второй мировых войнах, один в Корее и шесть во Вьетнаме – не самая популярная в народе война. Среди имен множество Билзов, Годсо, Хэтчеров и Робишо. А над списком большими буквами фраза:
КОГДА МЫ ЗВОНИМ ЖИВЫМ, МЫ ЧТИМ МЕРТВЫХ
Майк рукой в перчатке качает язык колокола. Он чуть слышно звонит, и Майк входит в здание.
И попадает в обычный секретаршин загон, где во всю стену – фотография острова с воздуха. Здесь всем командует одна-единственная пухлая и симпатичная Урсула Годсо (табличка с именем стоит на столе рядом с корзиной входящих и исходящих). За спиной Урсулы несколько стеклянных дверей, выходящих в главный коридор, а дальше – сам зал заседаний городского самоуправления. Там стоят скамьи с прямыми спинками, как в пуританской церкви, и голая деревянная кафедра с микрофоном. Вообще это больше похоже на церковь, чем на правительственный интерьер. Сейчас там пусто.
На стене Урсулиной клетушки выделяется тот же плакат, что мы видели на двери магазина:
БЛИЖАЙШИЕ ТРИ ДНЯ ВОЗМОЖНО ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
СИГНАЛ «ВСЕМ В УКРЫТИЕ»: ДВА КОРОТКИХ, ОДИН ДЛИННЫЙ.
Майк разглядывает его, ожидая, пока Урсула освободится. А она разговаривает по телефону, и голос ее бесконечно терпелив. Это терпение явно ей необходимо.
– Нет, Бетти, я ничего такого не слышала, чего и ты не слышала… мы же работаем с тем же прогнозом… Нет, не мемориальный колокол, для ожидаемого ветра это будет мало… Да, сирена, если до этого дойдет. Да, два коротких, один длинный… конечно, Майк Андерсон… в конце концов мы ему платим за то, чтобы он это решал, правда, дорогая?
Урсула энергично подмигивает Майку, делая рукой жест: «сейчас, еще минутку». Майк поднимает руку и щелкает большим пальцем по остальным, изображая болтливый рот. Урсула усмехается и кивает.
– Да… я тоже буду молиться… все мы будем. Спасибо, что позвонила, Бетти.
Она вешает трубку и на секунду закрывает глаза.
– Тяжелый день? – спрашивает Майк.
– Бетти Соамс уверена, что у нас есть какой-то секретный прогноз.
– Как у Джин Диксон? Экстрасенсорный?
– Кажется.
Майк похлопывает по плакату штормового предупреждения.
– Это уже почти весь город видел?
– У кого есть глаза, те видели. Майк Андерсон, расслабься малость. Как там Пиппа Хэтчер?
– Ну и ну! Быстро разошлось.
– А как ты думал? На этом острове секретов нет.
– Ничего страшного, – говорит Майк. – Просунула голову между стойками перил и застряла. Папочка ее сейчас сидит в машине и готовит домашнее задание по Большому Шторму восемьдесят девятого года.
Урсула смеется.
– Точно дочка Олтона и Мелинды. – И становится серьезной. – Люди знают, что буря идет сильная, и когда услышат сирену – придут. Ты насчет этого не волнуйся. Ладно, ты пришел посмотреть на подготовку укрытий, так?
– Я думал, что это не такая уж плохая мысль. Урсула встает.
– Мы можем принять триста человек на три дня или сто пятьдесят на неделю. Судя по тому, что я слышала по радио, это может понадобиться. Пойдем посмотрим.
И Майк выходит вслед за Урсулой.
А камера крупным планом показывает нам Робби Билза. На его лице ужас. Он не верит своим глазам.
– О Господи!
Слышен голос дикторши за кадром:
– Ну, хватит мрачных разговоров! Поговорим о солнышке!
Она все треплется и треплется на заднем плане. Линож разбил телевизор, но она все равно здесь!
– Где сегодня самая лучшая погода в США? Ну, тут нет вопроса: на Большом Острове, на Гавайях! Температура около восьмидесяти [По Фаренгейту. Примерно 27 по Цельсию.], и прохладный бриз с моря, если кому жарко. Не так плохо и во Флориде. Холода прошлой недели миновали, в Майами температура воздуха около семидесяти пяти, и разве плохо на острове Санибель и на прекрасной Каптиве? Там вас ждет солнечная погода и температура под девяносто.
– Есть тут кто? – спрашивает Робби. Встает. Смотрит на стены, где старые фотографии Марты испещрены мелкими брызгами крови. Смотрит на пол и снова видит кровь: тонкую черту, проведенную тростью Линожа, и большие темные пятна, оставленные отскоками мяча Дэви.
– Есть тут кто?
Он нерешительно останавливается, потом входит в коридор.
В мэрии в подвале включается группа потолочных ламп, освещая просторное помещение. Обычно здесь проходят танцы, лотереи и прочие городские мероприятия. Объявления на стенах сообщают посетителям о бале пожарной дружины, который будет проведен прямо здесь. Но сейчас помещение заполнено раскладушками; на каждой – подушка в изголовье и сложенное одеяло в ногах. В дальнем конце зала стойка холодильников, упаковки воды в бутылках и большая рация, мигающая цифровым экранчиком. В дверях на все это смотрят Урсула и Майк.
– Ну как? – спрашивает Урсула.
– Сама знаешь, что отлично. – Урсула улыбается. – Кладовая?
– Заполнена, как ты и хотел. В основном концентраты – налей воды и давись, глотая, – но с голоду никто не помрет.
– Ты все это сама сделала?
– Вместе с сестрой Пита, Тавией. Ты же сказал – будь осторожна, не распусти панику.
– Ага, я так и сказал. А много народу знает, что мы запаслись на случай третьей мировой войны?
– Все и каждый, – отвечает Урсула с безмятежным лицом.
Майк морщится, но никак не от удивления.
– Ну не бывает секретов на этом острове! Урсула говорит, будто слегка оправдываясь:
– Я не трепалась, Майк Андерсон. И Тавия тоже. В основном раззвонил Робби Билз. Он квохтал громче мокрой курицы насчет того, что ты бросаешь деньги города на ветер.
Майк задумчив.
– Ну, посмотрим. Одно я тебе скажу: из его пацана получилась отличная обезьяна.
– Что?
– Так, ерунда.
– Ты заглянешь в кладовую? – меняет тему Урсула.
– Поверю тебе на слово. Пошли обратно. Она тянется к выключателю и останавливает руку. И лицо ее взволновано.
– Майк! Насколько все это серьезно?
– Не знаю. Надеюсь, что Робби Билз сможет на заседании мэрии в будущем месяце заклеймить меня как паникера. Ладно, пошли.
Урсула щелкает выключателем, и зал исчезает в темноте.
А нам от двери дома Марты Кларендон слышен уже громче голос из телевизора. Идет реклама фирмы судебных адвокатов. Вы пострадали в аварии? Не можете работать? Потеряли рассудок? Голос дикторши за кадром объясняет:
– …чувство полной безнадежности. Кажется, весь мир против вас. Нет, фирма «Макинтош и Реддинг» с вами, она сделает так, чтобы за вами осталась победа в суде. Не надо превращать плохую ситуацию в худшую! Если жизнь закидывает вас лимонами, мы вам поможем сделать из них лимонад! Задайте им перцу, пока они не задали его вам! Если вы пострадали в аварии, вас ждут тысячи, если не десятки тысяч долларов. Так не ждите сами! Звоните прямо сейчас. Снимите трубку и наберите 1-800-1-STIK-ЕМ. Да, 1…800…
Робби входит в двери. Его самодовольство и властный вид испарились. Вид у него теперь встрепанный, болезненный и до смерти перепуганный. И с места Робби видно:
Телевизор разбит вдребезги, из него идет дым… а реклама все равно слышна:
– …один… STIK-EM. Возьмите то, что идет вам в руки! Разве вы мало пережили?
Видна голова Линожа над креслом. Слышно хлюпанье, когда он отхлебнул чаю. А мы видим из-за плеча Робби макушку Линожа над креслом и разбитый и говорящий телевизор.
– Кто вы такой? – спрашивает Робби. Телевизор замолкает. И снаружи доносится ветер поднимающейся бури. Медленно, очень медленно поднимается над спинкой кресла рычащий серебряный волк, глядя на Робби, как зловещая марионетка. Глаза и морда зверя забрызганы кровью. И он слегка покачивается туда-сюда, как маятник.
– Рожденный в грязи – в ад ползи, – говорит голос Линожа, и Робби хлопает глазами, открывает рот… и закрывает. А как можно реагировать на подобное замечание? Но Линож еще не кончил, и вновь слышен его голос:
– Ты был с проституткой в Бостоне, когда умерла твоя мать в Мачиасе. Мама жила в задрипанной богадельне, которая прошлой осенью закрылась, одной из тех, где бегают крысы в кладовой. Помнишь? Она звала тебя, пока не задохнулась. Приятно, правда? Если не считать хорошего куска плавленого сыра, ничего нет на земле лучше материнской любви!
Вот тут уже реакция есть. А как бы реагировал любой из нас, услышав свои самые мрачные тайны от незнакомого убийцы, которого даже толком не видно в темноте?
– Но ничего, Робби, – говорит тот же голос. И снова реакция. Незнакомец знает его имя!
Комната. Линож выглядывает из-за спинки кресла чуть ли не застенчиво. Глаза у него более или менее нормальные, но он перемазан кровью вряд ли меньше, чем его серебряный набалдашник.
– Она ждет тебя в аду, – говорит Линож. – И она стала людоедкой. Когда ты туда попадешь, она съест тебя живьем. И снова, и снова, и снова, и опять, и опять. Потому что это и есть ад – повторение. И я думаю, что большинство из нас это знает в глубине души. ЛОВИ!
Он швыряет мяч Дэви.
В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.
В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.
Потом появляется сжатая в кулак рука. Мгновение она парит в воздухе, потом из нее высовывается палец и указывает на телевизор. И дикторша немедленно возобновляет свой треп.
– Посмотрим еще раз на те регионы, которые сильнее всего будут задеты идущей бурей. Линож берет с блюдца очередное печенье.
На улице Робби громыхает по лестнице к своей машине с максимальной скоростью, на которую способны его неуклюжие короткие ноги. Его лицо стало маской ужаса и замешательства.
В доме Марты камера медленно наплывает на разбитый экран с дымящимися внутренностями, а дикторша все говорит:
– Судя по прогнозу, нас ждет разрушение сегодня, смерть завтра и Армагеддон к выходным. То есть это может быть конец жизни, как мы ее понимаем.
– Ох, вряд ли… – задумчиво говорит Линож. – Но всегда есть надежда.
И он откусывает кусок печенья. Затемнение. Конец акта второго.
АКТ ТРЕТИЙ
Робби вцепляется в дверцу своего «линкольна». Дальше по улице стоит группа горожан, с любопытством за ним наблюдающая.
– Билз, там как, все о'кей? – спрашивает Джордж Кирби.
Робби старику не отвечает. Распахивает водительскую дверь и ныряет внутрь. У него там под приборной доской коротковолновая рация, и он выхватывает микрофон из зажимов. Стукает по кнопке включения, врубает девятнадцатый канал и начинает говорить, бросая перепуганные взгляды на открытую дверь дома Кларендон – а вдруг оттуда вылезет убийца Марты?
– Робби Билз вызывает констебля Андерсона! Андерсен, прием! Здесь ЧП!
В магазине Андерсона все та же толпа. Кэт и Тесе Маршан, домовитого вида женщина неполных пятидесяти, выбивают чеки со всей доступней им быстротой, но сейчас весь народ замер, слушая срывающийся на визг голос Робби.
– Андерсон, черт тебя побери, прием! Здесь убийство! Марту Кларендон забили до смерти!
Испуганный и недоверчивый шепот пролетает по толпе. Глаза расширяются.
– Тип, который это сделал, еще в доме! Андерсон! Андерсон! Прием! Ты меня слышишь? Когда ты не нужен, все время лезешь с советами, а когда…
Тесе Маршан берет микрофон рации, как во сне.
– Робби? Это Тесе Маршан. Майка сейчас…
– Ты мне не нужна! Мне нужен Андерсон! Я не могу еще и его работу делать, кроме своей! Кэт берет микрофон:
– У него дома что-то случилось. Олтон поехал с ним. Там его до…
И тут входят Майк и Хэтч. У Кэт и Тесе вид неимоверного облегчения. Тихий говор снова проходит по толпе. Майк делает шага три в зал и останавливается, осознав, что случилось что-то экстраординарное.
– Что? В чем дело?
Никто не отвечает. А рация продолжает истерически верещать:
– Что значит «дома случилось»? Случилось как раз здесь! Старуху убили! У Марты Кларендон в доме псих! Дайте мне городского констебля!
Майк быстро подходит к кассе, Кэт отдает ему микрофон и рада от него избавиться.
– О чем он? – спрашивает Майк поверх микрофона. – Кого убили?
– Марту, – отвечает Тесе. – Так он сказал. Майк щелкает тумблером передачи.
– Робби, это я. Остынь на минутку…
– Никаких минуток, черт тебя побери! Здесь ситуация потенциально угрожающая!
Майк его игнорирует, держа микрофон у груди, и обращается к собравшимся двум десяткам островитян, столпившимся у концов проходов и оцепенело на него глядящим. На острове убийств не было уже семьдесят лет… если не считать Джо, мужа Долорес Клейборн, и то ничего не удалось доказать.
– Вот что, люди, отступите-ка немного и дайте мне поговорить без зрителей. Я получаю шесть тысяч в год за то, что я тут констебль, так дайте мне делать работу, за которую вы мне платите.
Они отступают, но все равно слушают – а как им не слушать? Майк поворачивается к ним спиной, а лицом к рации и лотерейному автомату.
– Робби, ты где? Прием.
Робби сидит в своей машине. За ним собрался народ – человек десять или больше. Стоят и смотрят. Подобрались чуть поближе, но совсем подойти не решаются. Дверь в доме Марты открыта, и вид у нее зловещий.
– У дома Марты Кларендон на Атлантик-стрит! А где еще, по-твоему, в Бар-Харборе? Я… – Тут ему в голову стукает гениальная идея. – Я удерживаю этого типа там, внутри!
Он со стуком возвращает микрофон на место и копается в бардачке среди карт, городских документов и огромных конвертов, вытаскивает маленький пистолет. Выходит из машины.
Робби обращается к народу:
– Никому не подходить!
Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его мать. И знает его по имени.
Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у его лица кружатся первые снежинки Бури Века.
В магазине стоит Майк с микрофоном в руке, пытаясь сообразить, что теперь делать. Кэт Уизерс берет у него микрофон и вешает на стойку, и он принимает решение. Обращается к Хэтчу:
– Съездишь со мной еще раз?
– Конечно!
– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает голос:
– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались. На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно скоро узнаете.
Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.
Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе, правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:
– Вашим женам позвонить?
– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.
– Билз, там как, все о'кей? – спрашивает Джордж Кирби.
Робби старику не отвечает. Распахивает водительскую дверь и ныряет внутрь. У него там под приборной доской коротковолновая рация, и он выхватывает микрофон из зажимов. Стукает по кнопке включения, врубает девятнадцатый канал и начинает говорить, бросая перепуганные взгляды на открытую дверь дома Кларендон – а вдруг оттуда вылезет убийца Марты?
– Робби Билз вызывает констебля Андерсона! Андерсен, прием! Здесь ЧП!
В магазине Андерсона все та же толпа. Кэт и Тесе Маршан, домовитого вида женщина неполных пятидесяти, выбивают чеки со всей доступней им быстротой, но сейчас весь народ замер, слушая срывающийся на визг голос Робби.
– Андерсон, черт тебя побери, прием! Здесь убийство! Марту Кларендон забили до смерти!
Испуганный и недоверчивый шепот пролетает по толпе. Глаза расширяются.
– Тип, который это сделал, еще в доме! Андерсон! Андерсон! Прием! Ты меня слышишь? Когда ты не нужен, все время лезешь с советами, а когда…
Тесе Маршан берет микрофон рации, как во сне.
– Робби? Это Тесе Маршан. Майка сейчас…
– Ты мне не нужна! Мне нужен Андерсон! Я не могу еще и его работу делать, кроме своей! Кэт берет микрофон:
– У него дома что-то случилось. Олтон поехал с ним. Там его до…
И тут входят Майк и Хэтч. У Кэт и Тесе вид неимоверного облегчения. Тихий говор снова проходит по толпе. Майк делает шага три в зал и останавливается, осознав, что случилось что-то экстраординарное.
– Что? В чем дело?
Никто не отвечает. А рация продолжает истерически верещать:
– Что значит «дома случилось»? Случилось как раз здесь! Старуху убили! У Марты Кларендон в доме псих! Дайте мне городского констебля!
Майк быстро подходит к кассе, Кэт отдает ему микрофон и рада от него избавиться.
– О чем он? – спрашивает Майк поверх микрофона. – Кого убили?
– Марту, – отвечает Тесе. – Так он сказал. Майк щелкает тумблером передачи.
– Робби, это я. Остынь на минутку…
– Никаких минуток, черт тебя побери! Здесь ситуация потенциально угрожающая!
Майк его игнорирует, держа микрофон у груди, и обращается к собравшимся двум десяткам островитян, столпившимся у концов проходов и оцепенело на него глядящим. На острове убийств не было уже семьдесят лет… если не считать Джо, мужа Долорес Клейборн, и то ничего не удалось доказать.
– Вот что, люди, отступите-ка немного и дайте мне поговорить без зрителей. Я получаю шесть тысяч в год за то, что я тут констебль, так дайте мне делать работу, за которую вы мне платите.
Они отступают, но все равно слушают – а как им не слушать? Майк поворачивается к ним спиной, а лицом к рации и лотерейному автомату.
– Робби, ты где? Прием.
Робби сидит в своей машине. За ним собрался народ – человек десять или больше. Стоят и смотрят. Подобрались чуть поближе, но совсем подойти не решаются. Дверь в доме Марты открыта, и вид у нее зловещий.
– У дома Марты Кларендон на Атлантик-стрит! А где еще, по-твоему, в Бар-Харборе? Я… – Тут ему в голову стукает гениальная идея. – Я удерживаю этого типа там, внутри!
Он со стуком возвращает микрофон на место и копается в бардачке среди карт, городских документов и огромных конвертов, вытаскивает маленький пистолет. Выходит из машины.
Робби обращается к народу:
– Никому не подходить!
Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его мать. И знает его по имени.
Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у его лица кружатся первые снежинки Бури Века.
В магазине стоит Майк с микрофоном в руке, пытаясь сообразить, что теперь делать. Кэт Уизерс берет у него микрофон и вешает на стойку, и он принимает решение. Обращается к Хэтчу:
– Съездишь со мной еще раз?
– Конечно!
– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает голос:
– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались. На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно скоро узнаете.
Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.
Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе, правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:
– Вашим женам позвонить?
– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента