Страница:
Он посмотрел на распластанное храпящее существо, на эту полуженщину-полудевочку, и захотел наброситься на нее, встряхнуть, разбудить, спросить, куда она дела такую хренову кучу денег. Слегка придушить, если понадобится. Но потом задумался. Если она его обокрала, то зачем привела к себе домой? И не могло ли существовать другого объяснения пропажи пятисот баксов? Не продолжили ли они искать на свои задницы приключений, уже покинув «Млечный Путь»? Теперь, когда в голове немного прояснилось, в ней мелькнуло смутное, но вполне продуктивное воспоминание, как они брали такси до железнодорожного вокзала.
Я знаю одного парня, который там приторговывает.
Это действительно ее слова, или всего лишь игра его воображения?
Нет, она это говорила. Я в Уилмингтоне, Билл Клинтон – президент США, а мы с ней на самом деле ездили на вокзал. И там был тип из тех, что предпочитают делать свой бизнес в мужском сортире, особенно если лицо клиента выглядит, скажем прямо, непрезентабельно. А когда он спросил, кто это меня так, я сказал ему…
– Я посоветовал ему заняться своим дерьмом, – пробормотал Дэн.
Когда они вошли внутрь, Дэн собирался купить всего грамм, чтобы осчастливить свою случайную подружку, и это при условии, что в порошке не будет маннита. Дини, может, и обожала кокаин, но Дэн его недолюбливал. Этот анацин для богатых был ему не по карману. А затем из кабинки вышел некто. С виду бизнесмен с чемоданчиком-«дипломатом». И когда мистер Бизнесмен принялся мыть руки в одной из раковин, Дэн вдруг увидел, что по его лицу ползают мухи.
Трупные мухи. Мистер Бизнесмен был ходячим мертвецом, но не подозревал об этом.
И тогда вместо мелкой дозы наркотика он купил крупную. А может, передумал в последний момент. Все равно он ничего не запомнил. Почти ничего.
Но ведь я запомнил мух.
Да, это четко врезалось в память. Спиртное притупляло сияние, почти полностью отключало его, но он даже не был уверен, что сияние и мухи связаны между собой. Мухи появлялись, когда выпадал случай, независимо от того, был ты пьян или трезв.
Он снова подумал: Надо поскорее уносить отсюда ноги.
Он снова подумал: Лучше бы я умер.
Дэн не помнил, как они скинули обувь, когда вошли, но если они это сделали, то в гостиной, которую он смутно припоминал. Кстати, там же могла обнаружиться и ее сумочка. Существовала вероятность, что он сам отдал ей на хранение остатки наличности. Вероятность ничтожная, но ее нельзя было так просто сбрасывать со счетов.
И он потащил свою больную голову по короткому коридору туда, где, как он предполагал, могла находиться вторая – и последняя – комната в этой квартирке. В дальнем углу располагалась крошечная кухонька, оборудованная только электрической плитой и холодильником типа гостиничных мини-баров, задвинутым под заменявшую стол стойку. В гостиной главенствовал старый диван с вылезшей местами обивкой, подпертый с одного края кирпичами. Перед ним стоял большой телевизор с трещиной по центру экрана. Трещина была залеплена куском упаковочной ленты, успевшей с одной стороны отклеиться. К ленте прилипли две мухи, одна из которых еще предпринимала вялые попытки вырваться на свободу. Дэн наблюдал за ней с мрачным удовлетворением, отмечая (уже далеко не впервые), что с похмелья его взгляд обладал поразительной способностью находить самое гадкое в любой обстановке.
Перед диваном располагался журнальный столик. На нем Дэн увидел пепельницу, полную окурков, пакет с белым порошком и старый номер журнала «Пипл», засыпанный тем же порошком. Рядом, довершая картину, валялся бумажный доллар, все еще свернутый в трубочку. Дэн понятия не имел, как сильно они вчера нанюхались, но, судя по оставшемуся в пакете количеству порошка, он мог сразу распрощаться со своими пятьюстами долларами.
Дерьмо. Я ведь не люблю кокаин! И кстати, как я его нюхал с таким забитым носом?
Только он его не нюхал. Это делала она. Он втирал кокаин себе в десны. Воспоминания возвращались. Дэн предпочел бы ничего не вспоминать, но было слишком поздно.
Трупные мухи в туалете, выползавшие изо рта мистера Бизнесмена и разгуливавшие по увлажненной поверхности его глаз. Мистер Наркоторговец, спрашивающий, на что так пристально пялится Дэн. Он ответил: ни на что, какая разница? Попросил сказать, какой есть товар и сколько. Как выяснилось, порошка у мистера Наркоторговца было больше чем достаточно. Чего, впрочем, следовало ожидать. Потом они снова взяли такси, чтобы добраться до квартиры Дини, причем она начала нюхать с руки прямо в автомобиле – настолько ей хотелось порошка, настолько он был ей необходим. Она не могла подождать даже самую малость. Еще они, помнится, попытались спеть дуэтом «Мистера Робото».
Ее сандалии и его кроссовки лежали почти у самого порога, и это пробудило еще порцию «бесценных» воспоминаний. Она не скинула сандалии, а дала им упасть, потому что к тому моменту его руки уже плотно лежали на ее ягодицах, а она сама обвилась ногами вокруг его талии. От ее шеи исходил аромат духов, но изо рта несло шкварками под соусом барбекю. Они заказали огромную порцию на двоих, после чего и решили сыграть в бильярд.
Дэн сунул ноги в кроссовки и отправился в кухню, прикидывая, не найдется ли в одиноком шкафчике растворимого кофе. Его там не оказалось, зато в коридоре на полу действительно валялась ее сумочка. Вроде бы он вспомнил, как она нетвердой рукой попыталась швырнуть ее на диван, но, промахнувшись, залилась смехом. Половина содержимого вывалилась на пол, и в том числе красный бумажник из искусственной кожи. Он запихнул все внутрь и захватил сумочку на кухню. Хотя он прекрасно знал, что его деньги теперь мирно почивали в одном из карманов дизайнерских джинсов мистера Наркоторговца, в нем жила надежда, что хоть что-то осталось, основанная лишь на его желании, чтобы хоть что-то осталось. Десятки хватит на три порции виски или две упаковки пива, но сегодня ему явно потребуется больше.
Он снова выудил из сумочки бумажник и открыл его. В нем обнаружилось несколько фотографий – Дини с каким-то парнем, слишком на нее похожим, чтобы не быть родственником, Дини с младенцем на руках, и еще был снимок, где она стояла в вечернем платье рядом с мальчишкой с торчащими передними зубами, одетым в жуткий голубой смокинг. Отделение для денег на ощупь оказалось весьма пухлым. Но радость продлилась недолго. Раскрыв его, он нашел лишь толстую пачку продовольственных талонов. Хотя было и немного наличных: две двадцатки и три десятки.
Это мои деньги. По крайней мере то, что от них осталось.
Но в глубине души он знал правду. На самом деле он бы никогда не отдал на хранение случайно снятой размалеванной девице даже остатки своей недельной зарплаты. Деньги принадлежали ей.
Да, но разве покупка кокаина не была ее идеей? Не из-за нее ли он этим утром стал похмельным банкротом?
Нет. Ты страдаешь с бодуна, потому что ты пьянь. А без денег ты остался, когда увидел трупных мух.
В этом была доля правды, но ведь если бы она не настояла на поездке к вокзалу, чтобы добавить к выпивке порошка, он бы и не увидел тех трупных мух.
Ей нужны эти семьдесят долларов на продукты.
Верно. Банка арахисового масла и банка клубничного джема. Еще буханка хлеба, чтобы сделать бутерброды. На остальное ей хватит продовольственных талонов.
Или на оплату квартиры. Ей понадобятся деньги для этого.
Если ей нужны деньги на жилье, пусть толкнет кому-нибудь свой огромный телевизор. Быть может, тот наркоторговец возьмет его, несмотря на трещину в экране. И потом, семидесяти долларов явно недостаточно, чтобы рассчитаться за месяц аренды даже такой халупы, как эта.
Они не твои, док. Это был голос его матушки. Последнее, что он хотел услышать с похмелья, борясь с отчаянным желанием выпить.
– Отцепись, мам, – сказал он чуть слышно, но очень искренне. Потом взял деньги, сунул себе в карман, закрыл бумажник, снова убрал его в сумочку и оглянулся.
Там стоял ребенок.
На вид ему было годика полтора. В футболке с надписью «Атланта брейвз», которая доходила ему до колен, но внизу все равно торчал подгузник. Он был так полон, что свисал к самым лодыжкам. Сердце Дэна подпрыгнуло в груди, а в голове застучало с такой силой, словно внутри ее размахивал своим молотом Тор. Несколько секунд он пребывал в абсолютной уверенности, что его хватит либо инфаркт, либо инсульт, либо то и другое одновременно.
Он набрал в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул.
– А ты откуда взялся, маленький герой?
– Мама, – сказал малыш.
Что в каком-то смысле было абсолютно верным ответом на вопрос – Дэн тоже когда-то взялся именно из лона своей матери. Только сейчас его интересовало другое. Как он ни противился, в недрах воспаленного мозга начало формироваться неприятное умозаключение.
Он видел, как ты взял деньги.
Что ж, пусть так. Тоже мне открытие! Если даже малец видел, как он перекладывал доллары к себе в карман, что с того? Ему еще и двух лет нет. Дети в таком возрасте считают правильным все, что делают взрослые. Даже если бы он увидел, как его мама ходит по потолку и мечет из кончиков пальцев молнии, воспринял бы это как должное.
– Как тебя зовут, герой? – Голос Дэна подрагивал в такт с ударами сердца, которое до сих пор не могло успокоиться.
– Мама.
В самом деле? Представляю, как подняли бы тебя на смех другие мальчишки, ляпни ты такое в школе.
– Ты живешь в соседней квартире? Дальше по коридору?
Пожалуйста, ответь «да». Потому что гораздо более мрачное умозаключение состояло вот в чем: если это был сынишка Дини, то она вчера отправилась шляться по барам, заперев его в этой дерьмовой дыре. Совершенно одного.
– Мама!
Но потом малыш заметил на журнальном столике кокаин и потопал в ту сторону с набрякшим влагой подгузником между ног.
– Саха!
– Нет, это не сахар, – поспешил сказать Дэн, хотя для многих носов не было ничего слаще.
Не обращая на гостя никакого внимания, дитя протянуло руку к белому порошку. И Дэну бросились в глаза синяки на тощем предплечье. Какие обычно оставляет взрослая рука.
Он ухватил ребенка за пояс и за ноги. И когда оттаскивал мальчика от стола (из насквозь промокшего подгузника устремился на пол ручеек мочи), в его голове возникла краткая, но мучительно четкая картина: тот парень с фото, так похожий на Дини, грубо вцепляется в малыша и начинает трясти его. Оставляя отпечатки своих пальцев.
(Эй Томми какую часть пошел на хер тебе растолковать?)
(Рэнди перестань он же еще совсем маленький)
А потом образ исчез. Второй голос, слабый и не слишком настойчивый, принадлежал Дини, и Дэн понял, что Рэнди – ее старший брат. В таком случае все сходилось. Не всегда над маленькими детьми издевались любовники матерей. Иногда это были братья. Иногда дяди. Иногда
(выходи жалкий щенок выходи и получи по заслугам)
даже старые добрые папаши.
Он отнес мальчика – Томми, его звали Томми – в спальню. Увидев мать, тот сразу начал извиваться в руках Дэна.
– Мама! Мама! Мама!
Когда Дэн опустил его на пол, Томми бросился к матрасу и пристроился рядом с Дини. Она так и не проснулась, но обняла сына и прижала к себе. Футболка задралась, и Дэн увидел, что бедра ребенка тоже покрыты синяками.
Ее брата зовут Рэнди. Мне не составит труда найти его.
Мысль была холодной и прозрачной, как январский лед на озере. Он действительно мог взять фото из бумажника, сосредоточиться, забыв про стук в голове, и с большой долей вероятности найти ее старшего братца.
Я бы тоже поставил ему несколько синяков. И предупредил, что в следующий раз просто убью.
Вот только никакого следующего раза не предвиделось. Он покончил с Уилмингтоном. Он никогда больше не увидит Дини и не вернется в эту дыру. Постарается не вспоминать ни о вчерашнем вечере, ни о сегодняшнем утре.
На этот раз до него донесся голос Дика Холлорана: Нет, милый. Ты можешь запирать в железные ящики гадости из «Оверлука», но от воспоминаний так просто не отделаться. Особенно от таких. Это и есть подлинные призраки.
Он стоял в дверях и смотрел на Дини с ее несчастным малышом. Мальчик почти мгновенно уснул, и в лучах утреннего света мать с сыном напоминали ангелов.
Она далеко не ангел. Пусть она не била своего сына, но отправилась развлекаться, бросив его на произвол судьбы совсем одного. И если бы тебя не было здесь, когда он проснулся и вошел в гостиную…
Саха, так назвал наркоту этот малыш. Ужасно. Необходимо что-то делать.
Да, но только я сам ничего не могу сделать. Хорош я буду, если явлюсь в таком виде в полицию и пожалуюсь на жестокое обращение с ребенком. С разукрашенной физиономией, благоухая алкоголем и блевотой. Просто идеал образцового гражданина, выполняющего свой долг.
Но ты можешь вернуть ей деньги, сказала Уэнди. Ничто тебе не мешает.
И он почти это сделал. Достал наличные из кармана, взял в правую руку, а потом пошел за ее сумочкой. Несколько шагов стали для него весьма полезной прогулкой, потому что ему в голову пришла идея.
Если уж тебе нужно что-то забрать, забирай кокаин. Ты сможешь продать остаток за сотню баксов. Может быть, даже за две сотни при условии, что там еще осталось достаточно много.
Вот только если потенциальный покупатель окажется полицейским под прикрытием – а ему всегда везло как утопленнику, – он попадет за решетку. И к торговле порошком присовокупят все, что он успел вчера по глупости натворить в «Млечном Пути». Забрать наличные было куда безопаснее. Пусть всего семьдесят баксов.
Надо поделить деньги, решил он. Сорок ей, тридцать мне.
Нет, тридцатка его не спасет. А у нее пухлая пачка талонов, которой подавилась бы любая лошадь. На них можно кормить ребенка очень долго.
Он взял пакет с кокаином и журнал «Пипл» и положил на кухонную стойку, где малышу до них было не добраться. Нашел в раковине губку и использовал ее, чтобы тщательно стереть остатки кокаина с журнального столика. При этом он твердил себе, что, если она сейчас проснется и войдет на нетвердых ногах в гостиную, застав его за этим занятием, он вернет ей чертовы деньги. А если останется храпеть, значит, заслужила свою участь.
Дини не появилась. Она продолжала храпеть.
Дэн закончил с очисткой столика, кинул губку в раковину и задумался, не оставить ли прощальную записку. Да, но что он в ней напишет? Присматривай лучше за своим ребенком. И между прочим, я забрал у тебя последние деньги. Так, что ли?
Ладно, обойдемся без записки.
Он ушел с деньгами в левом переднем кармане джинсов, аккуратно придержав дверь, чтобы не хлопнула. Ему удалось внушить себе, что он поступает разумно.
Я невероятно уменьшающийся человек, подумал он, сворачивая со своей добычей за угол. Стоит мне украсть еще пару вещиц, и меня уже нельзя будет различить невооруженным глазом.
Он прислушивался, не донесется ли вслед ругань бездомного – а ругаться бездомные умели отменно, – но все было тихо. Еще один угол – и можно поздравить себя с успешным бегством.
Дэн повернул.
В центре города имелся приют «Дом надежды» (который местные алкаши, естественно, переименовали в «Дом безнадеги»), но Дэна туда не тянуло. Тебе разрешали бесплатно переночевать, однако принесенное с собой спиртное отбирали. И вообще в Уилмингтоне не было недостатка в дешевых гостиницах и мотелях, где никого не волновало, что и в каких количествах ты пьешь, нюхаешь или колешь, но какого черта тратить и без того скудные гроши на крышу над головой, если стоит такая приятная сухая погода? Койка в теплой комнате понадобится, когда он переберется на север. А сейчас главной заботой был поиск способа забрать свое имущество из комнаты на Берни-стрит так, чтобы не столкнуться нос к носу с домовладельцем.
Над рекой поднималась луна. Дэн аккуратно расстелил одеяло позади себя. Скоро он завернется в него и заснет. Он выпил ровно столько, сколько требовалось для счастья. Отрыв от земли и набор высоты прошли не без проблем, но сейчас вся турбулентность нижних слоев атмосферы осталась позади. Он понимал, что ведет образ жизни, который мало кто из американских граждан назвал бы образцовым, однако на данный момент все было тип-топ. У него есть бутылка «Олд сан» (купленная в магазине, расположенном на почтительном удалении от «Золотой скидки») и половина аппетитного сандвича на завтрак. Пусть будущее окутывал туман, но этой ночью ему ярко светила луна. И на душе царил покой.
(Саха)
Вдруг малыш оказался рядом с ним. Томми. Прямо напротив него. Покрытая синяками ручонка тянется к порошку. Голубые глаза широко распахнуты.
(Саха)
Он увидел это с пронзительной ясностью, которая не имела никакого отношения к сиянию. И еще. Дини, храпящая, развалившись на спине. Красный бумажник из фальшивой кожи. Пачка продовольственных талонов с надписью «МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА США». Семьдесят долларов. Которые он забрал с собой.
Думай о луне. Восхищайся ее величавым видом, когда она поднимается, отражаясь в водах реки.
Какое-то время ему это удавалось, но затем он снова увидел Дини, лежащую на спине, красный бумажник из кожзаменителя, пачку талонов на еду и несколько жалких купюр (большую часть из которых он уже потратил). И мальчика, тянущего к порошку ручонку, похожую на морскую звезду. Голубые глаза. Синяки.
Саха, сказал он.
Мама, сказал он.
Дэн умел дозировать спиртное; так выпивки хватало на более долгий срок, блаженное состояние доставляло подлинное наслаждение, а утром меньше болела голова. Но иногда в расчеты вкрадывались ошибки. И на старуху бывает проруха. Как в «Млечном Пути». Тогда это произошло скорее по недоразумению, однако нынешней ночью он совершенно сознательно прикончил бутылку в четыре больших глотка. Мозг был школьной доской. Выпивка – влажной тряпкой.
Он лег и завернулся в краденое одеяло. Ждал, когда разум помутится, и это произошло, но Томми пришел раньше. Футболка «Атланта брейвз». Обвисший подгузник. Голубые глаза, рука в синяках, пальчики, растопыренные лучами морской звезды.
Саха. Мама.
Я никогда и никому не расскажу об этом, пообещал он себе. Ни за что на свете. Ни одной живой душе.
Луна всходила над Уилмингтоном в штате Северная Каролина, а Дэн Торранс проваливался в забытье. Ему снилось что-то об «Оверлуке», но, проснувшись, он не вспомнит, что именно. Зато, придя в себя, вновь увидит голубые глаза, синяки, тянущуюся ручонку.
Ему удалось украдкой забрать из квартиры свой скудный скарб, и он двинулся на север, сначала в штат Нью-Йорк, потом в Массачусетс. Прошло два года. Иногда он помогал людям. В основном – старикам. Он умел делать это. Бесчисленными пьяными ночами тот малыш почти никогда не приходил ему на ум, зато был первым, что вспоминалось утром с похмелья. Именно о нем он думал, когда давал себе очередной зарок бросить пить. Может быть, уже со следующей недели; в следующем месяце – наверняка. Маленький мальчик. Глаза. Рука. Пальцы как морская звездочка.
Саха.
Мама.
Часть первая
Глава 1
Порой выдавалась неделя, а то и две кряду, когда он не потреблял ничего крепче диетической содовой. Он просыпался, не испытывая похмелья, и это было хорошо. Но он просыпался несчастный, желая приложиться к бутылке, а это было плохо. Затем однажды наступал вечер. Обычно выходного дня. Иногда он мог завестись от телевизионной рекламы «Будвайзера»: группа молодых людей без намека на пивные животы наслаждается холодным пивом после яростной баталии на волейбольной площадке. Бывало, он срывался, увидев пару миловидных женщин, присевших после работы выпить по бокалу на открытой террасе какого-нибудь приятного кафе с французским названием и множеством цветов в висячих кашпо. В бокалах почти неизменно оказывались коктейли, к которым полагались игрушечные зонтики. Бывало, спусковым крючком служила песня по радио – например, «Мистер Робото» группы «Стикс». Когда он не пил, то не пил совсем ничего. Начиная пить, напивался вдрызг. И если просыпался утром рядом с женщиной, то сразу вспоминал Дини и малыша в футболке «Брейвз». Вспоминал о семидесяти долларах. Вспоминал даже краденое одеяло, которое так и бросил у водостока на берегу реки. Быть может, оно все еще там валялось. Покрытое плесенью.
Бывало, что он напивался и не выходил на работу. Какое-то время его не трогали – со своими обязанностями он справлялся очень хорошо, – но однажды все-таки наступал тот день. Тогда он всех благодарил, прощался и садился в междугородный автобус. Уилмингтон сменился Олбани, а Олбани перетек в Ютику. Ютика стала Нью-Полтцем. Затем Нью-Полтц уступил место Стербриджу, где он надрался во время концерта фолк-музыки под открытым небом и на следующий день проснулся в тюрьме со сломанным запястьем. Потом был Уэстон, потом дом для престарелых в Мартас-Винъярде, где он продержался рекордно короткий срок. Уже на третий день старшая медсестра учуяла спиртное и распрощалась с ним. Однажды он пересекся с Истинным Узлом, сам того не сознавая. Однако на глубинном, подсознательном уровне – там, где угнездилось его сияние, – он что-то почувствовал. Запах, едва уловимый и неприятный, как вонь паленой резины на шоссе, где недавно произошла крупная авария.
Из Мартас-Винъярда он автобусом перебрался в Ньюберипорт. Там ему удалось найти работу в захудалом доме для ветеранов, где старых солдат иногда забывали в инвалидном кресле в коридоре, пока моча из переполненного мочеприемника не начинала стекать на пол. Дерьмовое местечко для пациентов, зато рай для раздолбаев вроде Дэна, хотя на самом деле он вместе с прочим немногочисленным персоналом делал для стариков все возможное. Он даже помог двоим тихо отправиться в последний путь, когда пришло их время. Там он проработал достаточно долго. За это время президент-саксофонист успел передать ключи от Белого дома президенту-ковбою.
В Ньюберипорте Дэн тоже частенько напивался в хлам, но только накануне выходного, и потому проблем не возникало. После одного из таких кратких запоев он проснулся с мыслью: По крайней мере я оставил ей продуктовые талоны. А это разбудило дремавших в его голове ведущих-психопатов.
Простите, Дини, но на этот раз вы проиграли. Однако никто не уходит от нас с пустыми руками! Что мы приготовили для нее, Джонни?
Что ж, Боб, ты прав. Дини не удалось выиграть деньги, но мы вручаем ей нашу новую игру для всей семьи, в комплект которой входят несколько граммов кокаина и огромная пачка ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ТАЛОНОВ!
Я знаю одного парня, который там приторговывает.
Это действительно ее слова, или всего лишь игра его воображения?
Нет, она это говорила. Я в Уилмингтоне, Билл Клинтон – президент США, а мы с ней на самом деле ездили на вокзал. И там был тип из тех, что предпочитают делать свой бизнес в мужском сортире, особенно если лицо клиента выглядит, скажем прямо, непрезентабельно. А когда он спросил, кто это меня так, я сказал ему…
– Я посоветовал ему заняться своим дерьмом, – пробормотал Дэн.
Когда они вошли внутрь, Дэн собирался купить всего грамм, чтобы осчастливить свою случайную подружку, и это при условии, что в порошке не будет маннита. Дини, может, и обожала кокаин, но Дэн его недолюбливал. Этот анацин для богатых был ему не по карману. А затем из кабинки вышел некто. С виду бизнесмен с чемоданчиком-«дипломатом». И когда мистер Бизнесмен принялся мыть руки в одной из раковин, Дэн вдруг увидел, что по его лицу ползают мухи.
Трупные мухи. Мистер Бизнесмен был ходячим мертвецом, но не подозревал об этом.
И тогда вместо мелкой дозы наркотика он купил крупную. А может, передумал в последний момент. Все равно он ничего не запомнил. Почти ничего.
Но ведь я запомнил мух.
Да, это четко врезалось в память. Спиртное притупляло сияние, почти полностью отключало его, но он даже не был уверен, что сияние и мухи связаны между собой. Мухи появлялись, когда выпадал случай, независимо от того, был ты пьян или трезв.
Он снова подумал: Надо поскорее уносить отсюда ноги.
Он снова подумал: Лучше бы я умер.
2
Дини негромко фыркнула во сне и отвернулась от немилосердно жарких лучей солнца. Матрас был единственным предметом мебели в спальне – отсутствовала даже самая захудалая прикроватная тумбочка. Дверца стенного шкафа стояла открытой, и Дэн мог видеть почти весь скудный гардероб Дини, который был поделен на части и кучами свален в две большие пластмассовые бельевые корзины. Несколько вещей на вешалках явно предназначались для походов по барам. Он видел красную футболку с надписью «КРУТАЯ ДЕВЧОНКА», вышитой блестками на груди, и джинсовую юбку с разлохмаченным по последней моде подолом. Из обуви наличествовали две пары кроссовок, две пары «лодочек» на плоской подошве и туфли на высоченных шпильках из серии «трахни меня». Но ни следа пробковых сандалий, как и, если задуматься, его собственных сильно поношенных «рибоков».Дэн не помнил, как они скинули обувь, когда вошли, но если они это сделали, то в гостиной, которую он смутно припоминал. Кстати, там же могла обнаружиться и ее сумочка. Существовала вероятность, что он сам отдал ей на хранение остатки наличности. Вероятность ничтожная, но ее нельзя было так просто сбрасывать со счетов.
И он потащил свою больную голову по короткому коридору туда, где, как он предполагал, могла находиться вторая – и последняя – комната в этой квартирке. В дальнем углу располагалась крошечная кухонька, оборудованная только электрической плитой и холодильником типа гостиничных мини-баров, задвинутым под заменявшую стол стойку. В гостиной главенствовал старый диван с вылезшей местами обивкой, подпертый с одного края кирпичами. Перед ним стоял большой телевизор с трещиной по центру экрана. Трещина была залеплена куском упаковочной ленты, успевшей с одной стороны отклеиться. К ленте прилипли две мухи, одна из которых еще предпринимала вялые попытки вырваться на свободу. Дэн наблюдал за ней с мрачным удовлетворением, отмечая (уже далеко не впервые), что с похмелья его взгляд обладал поразительной способностью находить самое гадкое в любой обстановке.
Перед диваном располагался журнальный столик. На нем Дэн увидел пепельницу, полную окурков, пакет с белым порошком и старый номер журнала «Пипл», засыпанный тем же порошком. Рядом, довершая картину, валялся бумажный доллар, все еще свернутый в трубочку. Дэн понятия не имел, как сильно они вчера нанюхались, но, судя по оставшемуся в пакете количеству порошка, он мог сразу распрощаться со своими пятьюстами долларами.
Дерьмо. Я ведь не люблю кокаин! И кстати, как я его нюхал с таким забитым носом?
Только он его не нюхал. Это делала она. Он втирал кокаин себе в десны. Воспоминания возвращались. Дэн предпочел бы ничего не вспоминать, но было слишком поздно.
Трупные мухи в туалете, выползавшие изо рта мистера Бизнесмена и разгуливавшие по увлажненной поверхности его глаз. Мистер Наркоторговец, спрашивающий, на что так пристально пялится Дэн. Он ответил: ни на что, какая разница? Попросил сказать, какой есть товар и сколько. Как выяснилось, порошка у мистера Наркоторговца было больше чем достаточно. Чего, впрочем, следовало ожидать. Потом они снова взяли такси, чтобы добраться до квартиры Дини, причем она начала нюхать с руки прямо в автомобиле – настолько ей хотелось порошка, настолько он был ей необходим. Она не могла подождать даже самую малость. Еще они, помнится, попытались спеть дуэтом «Мистера Робото».
Ее сандалии и его кроссовки лежали почти у самого порога, и это пробудило еще порцию «бесценных» воспоминаний. Она не скинула сандалии, а дала им упасть, потому что к тому моменту его руки уже плотно лежали на ее ягодицах, а она сама обвилась ногами вокруг его талии. От ее шеи исходил аромат духов, но изо рта несло шкварками под соусом барбекю. Они заказали огромную порцию на двоих, после чего и решили сыграть в бильярд.
Дэн сунул ноги в кроссовки и отправился в кухню, прикидывая, не найдется ли в одиноком шкафчике растворимого кофе. Его там не оказалось, зато в коридоре на полу действительно валялась ее сумочка. Вроде бы он вспомнил, как она нетвердой рукой попыталась швырнуть ее на диван, но, промахнувшись, залилась смехом. Половина содержимого вывалилась на пол, и в том числе красный бумажник из искусственной кожи. Он запихнул все внутрь и захватил сумочку на кухню. Хотя он прекрасно знал, что его деньги теперь мирно почивали в одном из карманов дизайнерских джинсов мистера Наркоторговца, в нем жила надежда, что хоть что-то осталось, основанная лишь на его желании, чтобы хоть что-то осталось. Десятки хватит на три порции виски или две упаковки пива, но сегодня ему явно потребуется больше.
Он снова выудил из сумочки бумажник и открыл его. В нем обнаружилось несколько фотографий – Дини с каким-то парнем, слишком на нее похожим, чтобы не быть родственником, Дини с младенцем на руках, и еще был снимок, где она стояла в вечернем платье рядом с мальчишкой с торчащими передними зубами, одетым в жуткий голубой смокинг. Отделение для денег на ощупь оказалось весьма пухлым. Но радость продлилась недолго. Раскрыв его, он нашел лишь толстую пачку продовольственных талонов. Хотя было и немного наличных: две двадцатки и три десятки.
Это мои деньги. По крайней мере то, что от них осталось.
Но в глубине души он знал правду. На самом деле он бы никогда не отдал на хранение случайно снятой размалеванной девице даже остатки своей недельной зарплаты. Деньги принадлежали ей.
Да, но разве покупка кокаина не была ее идеей? Не из-за нее ли он этим утром стал похмельным банкротом?
Нет. Ты страдаешь с бодуна, потому что ты пьянь. А без денег ты остался, когда увидел трупных мух.
В этом была доля правды, но ведь если бы она не настояла на поездке к вокзалу, чтобы добавить к выпивке порошка, он бы и не увидел тех трупных мух.
Ей нужны эти семьдесят долларов на продукты.
Верно. Банка арахисового масла и банка клубничного джема. Еще буханка хлеба, чтобы сделать бутерброды. На остальное ей хватит продовольственных талонов.
Или на оплату квартиры. Ей понадобятся деньги для этого.
Если ей нужны деньги на жилье, пусть толкнет кому-нибудь свой огромный телевизор. Быть может, тот наркоторговец возьмет его, несмотря на трещину в экране. И потом, семидесяти долларов явно недостаточно, чтобы рассчитаться за месяц аренды даже такой халупы, как эта.
Они не твои, док. Это был голос его матушки. Последнее, что он хотел услышать с похмелья, борясь с отчаянным желанием выпить.
– Отцепись, мам, – сказал он чуть слышно, но очень искренне. Потом взял деньги, сунул себе в карман, закрыл бумажник, снова убрал его в сумочку и оглянулся.
Там стоял ребенок.
На вид ему было годика полтора. В футболке с надписью «Атланта брейвз», которая доходила ему до колен, но внизу все равно торчал подгузник. Он был так полон, что свисал к самым лодыжкам. Сердце Дэна подпрыгнуло в груди, а в голове застучало с такой силой, словно внутри ее размахивал своим молотом Тор. Несколько секунд он пребывал в абсолютной уверенности, что его хватит либо инфаркт, либо инсульт, либо то и другое одновременно.
Он набрал в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул.
– А ты откуда взялся, маленький герой?
– Мама, – сказал малыш.
Что в каком-то смысле было абсолютно верным ответом на вопрос – Дэн тоже когда-то взялся именно из лона своей матери. Только сейчас его интересовало другое. Как он ни противился, в недрах воспаленного мозга начало формироваться неприятное умозаключение.
Он видел, как ты взял деньги.
Что ж, пусть так. Тоже мне открытие! Если даже малец видел, как он перекладывал доллары к себе в карман, что с того? Ему еще и двух лет нет. Дети в таком возрасте считают правильным все, что делают взрослые. Даже если бы он увидел, как его мама ходит по потолку и мечет из кончиков пальцев молнии, воспринял бы это как должное.
– Как тебя зовут, герой? – Голос Дэна подрагивал в такт с ударами сердца, которое до сих пор не могло успокоиться.
– Мама.
В самом деле? Представляю, как подняли бы тебя на смех другие мальчишки, ляпни ты такое в школе.
– Ты живешь в соседней квартире? Дальше по коридору?
Пожалуйста, ответь «да». Потому что гораздо более мрачное умозаключение состояло вот в чем: если это был сынишка Дини, то она вчера отправилась шляться по барам, заперев его в этой дерьмовой дыре. Совершенно одного.
– Мама!
Но потом малыш заметил на журнальном столике кокаин и потопал в ту сторону с набрякшим влагой подгузником между ног.
– Саха!
– Нет, это не сахар, – поспешил сказать Дэн, хотя для многих носов не было ничего слаще.
Не обращая на гостя никакого внимания, дитя протянуло руку к белому порошку. И Дэну бросились в глаза синяки на тощем предплечье. Какие обычно оставляет взрослая рука.
Он ухватил ребенка за пояс и за ноги. И когда оттаскивал мальчика от стола (из насквозь промокшего подгузника устремился на пол ручеек мочи), в его голове возникла краткая, но мучительно четкая картина: тот парень с фото, так похожий на Дини, грубо вцепляется в малыша и начинает трясти его. Оставляя отпечатки своих пальцев.
(Эй Томми какую часть пошел на хер тебе растолковать?)
(Рэнди перестань он же еще совсем маленький)
А потом образ исчез. Второй голос, слабый и не слишком настойчивый, принадлежал Дини, и Дэн понял, что Рэнди – ее старший брат. В таком случае все сходилось. Не всегда над маленькими детьми издевались любовники матерей. Иногда это были братья. Иногда дяди. Иногда
(выходи жалкий щенок выходи и получи по заслугам)
даже старые добрые папаши.
Он отнес мальчика – Томми, его звали Томми – в спальню. Увидев мать, тот сразу начал извиваться в руках Дэна.
– Мама! Мама! Мама!
Когда Дэн опустил его на пол, Томми бросился к матрасу и пристроился рядом с Дини. Она так и не проснулась, но обняла сына и прижала к себе. Футболка задралась, и Дэн увидел, что бедра ребенка тоже покрыты синяками.
Ее брата зовут Рэнди. Мне не составит труда найти его.
Мысль была холодной и прозрачной, как январский лед на озере. Он действительно мог взять фото из бумажника, сосредоточиться, забыв про стук в голове, и с большой долей вероятности найти ее старшего братца.
Я бы тоже поставил ему несколько синяков. И предупредил, что в следующий раз просто убью.
Вот только никакого следующего раза не предвиделось. Он покончил с Уилмингтоном. Он никогда больше не увидит Дини и не вернется в эту дыру. Постарается не вспоминать ни о вчерашнем вечере, ни о сегодняшнем утре.
На этот раз до него донесся голос Дика Холлорана: Нет, милый. Ты можешь запирать в железные ящики гадости из «Оверлука», но от воспоминаний так просто не отделаться. Особенно от таких. Это и есть подлинные призраки.
Он стоял в дверях и смотрел на Дини с ее несчастным малышом. Мальчик почти мгновенно уснул, и в лучах утреннего света мать с сыном напоминали ангелов.
Она далеко не ангел. Пусть она не била своего сына, но отправилась развлекаться, бросив его на произвол судьбы совсем одного. И если бы тебя не было здесь, когда он проснулся и вошел в гостиную…
Саха, так назвал наркоту этот малыш. Ужасно. Необходимо что-то делать.
Да, но только я сам ничего не могу сделать. Хорош я буду, если явлюсь в таком виде в полицию и пожалуюсь на жестокое обращение с ребенком. С разукрашенной физиономией, благоухая алкоголем и блевотой. Просто идеал образцового гражданина, выполняющего свой долг.
Но ты можешь вернуть ей деньги, сказала Уэнди. Ничто тебе не мешает.
И он почти это сделал. Достал наличные из кармана, взял в правую руку, а потом пошел за ее сумочкой. Несколько шагов стали для него весьма полезной прогулкой, потому что ему в голову пришла идея.
Если уж тебе нужно что-то забрать, забирай кокаин. Ты сможешь продать остаток за сотню баксов. Может быть, даже за две сотни при условии, что там еще осталось достаточно много.
Вот только если потенциальный покупатель окажется полицейским под прикрытием – а ему всегда везло как утопленнику, – он попадет за решетку. И к торговле порошком присовокупят все, что он успел вчера по глупости натворить в «Млечном Пути». Забрать наличные было куда безопаснее. Пусть всего семьдесят баксов.
Надо поделить деньги, решил он. Сорок ей, тридцать мне.
Нет, тридцатка его не спасет. А у нее пухлая пачка талонов, которой подавилась бы любая лошадь. На них можно кормить ребенка очень долго.
Он взял пакет с кокаином и журнал «Пипл» и положил на кухонную стойку, где малышу до них было не добраться. Нашел в раковине губку и использовал ее, чтобы тщательно стереть остатки кокаина с журнального столика. При этом он твердил себе, что, если она сейчас проснется и войдет на нетвердых ногах в гостиную, застав его за этим занятием, он вернет ей чертовы деньги. А если останется храпеть, значит, заслужила свою участь.
Дини не появилась. Она продолжала храпеть.
Дэн закончил с очисткой столика, кинул губку в раковину и задумался, не оставить ли прощальную записку. Да, но что он в ней напишет? Присматривай лучше за своим ребенком. И между прочим, я забрал у тебя последние деньги. Так, что ли?
Ладно, обойдемся без записки.
Он ушел с деньгами в левом переднем кармане джинсов, аккуратно придержав дверь, чтобы не хлопнула. Ему удалось внушить себе, что он поступает разумно.
3
Около полудня, когда похмелье почти отступило под воздействием одолженных у Дини фиорицета и дарвона, он набрел на заведение под вывеской «Золотая скидка», где продавали дешевое пойло и импортное пиво. Располагалось оно в старой части города, где все дома были кирпичными, тротуары пустовали, а на каждом углу попадались ломбарды (витрина каждого щеголяла прекрасной выставкой опасных бритв). Он намеревался купить очень большую бутылку самого дешевого виски, но увиденное перед входом в магазин заставило его изменить планы. Это была украденная из супермаркета тележка, доверху набитая безумными пожитками какого-то бездомного бродяги. Хозяин тележки в этот момент находился внутри магазина, где скандалил с продавцом. Поверх всего остального в тележке лежало одеяло, свернутое в рулон и обвязанное кусками бечевки. Дэн заметил на одеяле пару грязных пятен, но в целом оно выглядело очень прилично. Он схватил его, сунул под мышку и быстро удалился. После кражи семидесяти долларов у матери-одиночки с болезненным пристрастием к наркоте кража ковра-самолета у какого-то бомжа не имела особого значения. Может, именно поэтому он и ощущал себя совсем незначительным.Я невероятно уменьшающийся человек, подумал он, сворачивая со своей добычей за угол. Стоит мне украсть еще пару вещиц, и меня уже нельзя будет различить невооруженным глазом.
Он прислушивался, не донесется ли вслед ругань бездомного – а ругаться бездомные умели отменно, – но все было тихо. Еще один угол – и можно поздравить себя с успешным бегством.
Дэн повернул.
4
Тем вечером он пристроился рядом с ливневым водостоком под мемориальным мостом на реке Кейп-Фир. Вообще-то у него была комната, но возникла проблема с накопившимся долгом домовладельцу, который он клятвенно обещал погасить позавчера. И еще кое-что. Вернись он сейчас домой, его тут же могли пригласить в некое муниципальное здание с крепкими стенами, расположенное на Бесс-стрит, чтобы задать неприятные вопросы по поводу происшествия в баре «Млечный Путь». Словом, гораздо спокойнее и безопаснее было держаться оттуда подальше.В центре города имелся приют «Дом надежды» (который местные алкаши, естественно, переименовали в «Дом безнадеги»), но Дэна туда не тянуло. Тебе разрешали бесплатно переночевать, однако принесенное с собой спиртное отбирали. И вообще в Уилмингтоне не было недостатка в дешевых гостиницах и мотелях, где никого не волновало, что и в каких количествах ты пьешь, нюхаешь или колешь, но какого черта тратить и без того скудные гроши на крышу над головой, если стоит такая приятная сухая погода? Койка в теплой комнате понадобится, когда он переберется на север. А сейчас главной заботой был поиск способа забрать свое имущество из комнаты на Берни-стрит так, чтобы не столкнуться нос к носу с домовладельцем.
Над рекой поднималась луна. Дэн аккуратно расстелил одеяло позади себя. Скоро он завернется в него и заснет. Он выпил ровно столько, сколько требовалось для счастья. Отрыв от земли и набор высоты прошли не без проблем, но сейчас вся турбулентность нижних слоев атмосферы осталась позади. Он понимал, что ведет образ жизни, который мало кто из американских граждан назвал бы образцовым, однако на данный момент все было тип-топ. У него есть бутылка «Олд сан» (купленная в магазине, расположенном на почтительном удалении от «Золотой скидки») и половина аппетитного сандвича на завтрак. Пусть будущее окутывал туман, но этой ночью ему ярко светила луна. И на душе царил покой.
(Саха)
Вдруг малыш оказался рядом с ним. Томми. Прямо напротив него. Покрытая синяками ручонка тянется к порошку. Голубые глаза широко распахнуты.
(Саха)
Он увидел это с пронзительной ясностью, которая не имела никакого отношения к сиянию. И еще. Дини, храпящая, развалившись на спине. Красный бумажник из фальшивой кожи. Пачка продовольственных талонов с надписью «МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА США». Семьдесят долларов. Которые он забрал с собой.
Думай о луне. Восхищайся ее величавым видом, когда она поднимается, отражаясь в водах реки.
Какое-то время ему это удавалось, но затем он снова увидел Дини, лежащую на спине, красный бумажник из кожзаменителя, пачку талонов на еду и несколько жалких купюр (большую часть из которых он уже потратил). И мальчика, тянущего к порошку ручонку, похожую на морскую звезду. Голубые глаза. Синяки.
Саха, сказал он.
Мама, сказал он.
Дэн умел дозировать спиртное; так выпивки хватало на более долгий срок, блаженное состояние доставляло подлинное наслаждение, а утром меньше болела голова. Но иногда в расчеты вкрадывались ошибки. И на старуху бывает проруха. Как в «Млечном Пути». Тогда это произошло скорее по недоразумению, однако нынешней ночью он совершенно сознательно прикончил бутылку в четыре больших глотка. Мозг был школьной доской. Выпивка – влажной тряпкой.
Он лег и завернулся в краденое одеяло. Ждал, когда разум помутится, и это произошло, но Томми пришел раньше. Футболка «Атланта брейвз». Обвисший подгузник. Голубые глаза, рука в синяках, пальчики, растопыренные лучами морской звезды.
Саха. Мама.
Я никогда и никому не расскажу об этом, пообещал он себе. Ни за что на свете. Ни одной живой душе.
Луна всходила над Уилмингтоном в штате Северная Каролина, а Дэн Торранс проваливался в забытье. Ему снилось что-то об «Оверлуке», но, проснувшись, он не вспомнит, что именно. Зато, придя в себя, вновь увидит голубые глаза, синяки, тянущуюся ручонку.
Ему удалось украдкой забрать из квартиры свой скудный скарб, и он двинулся на север, сначала в штат Нью-Йорк, потом в Массачусетс. Прошло два года. Иногда он помогал людям. В основном – старикам. Он умел делать это. Бесчисленными пьяными ночами тот малыш почти никогда не приходил ему на ум, зато был первым, что вспоминалось утром с похмелья. Именно о нем он думал, когда давал себе очередной зарок бросить пить. Может быть, уже со следующей недели; в следующем месяце – наверняка. Маленький мальчик. Глаза. Рука. Пальцы как морская звездочка.
Саха.
Мама.
Часть первая
Абра
Глава 1
Добро пожаловать в игрушечный городок
1
После Уилмингтона ежедневные попойки прекратились.Порой выдавалась неделя, а то и две кряду, когда он не потреблял ничего крепче диетической содовой. Он просыпался, не испытывая похмелья, и это было хорошо. Но он просыпался несчастный, желая приложиться к бутылке, а это было плохо. Затем однажды наступал вечер. Обычно выходного дня. Иногда он мог завестись от телевизионной рекламы «Будвайзера»: группа молодых людей без намека на пивные животы наслаждается холодным пивом после яростной баталии на волейбольной площадке. Бывало, он срывался, увидев пару миловидных женщин, присевших после работы выпить по бокалу на открытой террасе какого-нибудь приятного кафе с французским названием и множеством цветов в висячих кашпо. В бокалах почти неизменно оказывались коктейли, к которым полагались игрушечные зонтики. Бывало, спусковым крючком служила песня по радио – например, «Мистер Робото» группы «Стикс». Когда он не пил, то не пил совсем ничего. Начиная пить, напивался вдрызг. И если просыпался утром рядом с женщиной, то сразу вспоминал Дини и малыша в футболке «Брейвз». Вспоминал о семидесяти долларах. Вспоминал даже краденое одеяло, которое так и бросил у водостока на берегу реки. Быть может, оно все еще там валялось. Покрытое плесенью.
Бывало, что он напивался и не выходил на работу. Какое-то время его не трогали – со своими обязанностями он справлялся очень хорошо, – но однажды все-таки наступал тот день. Тогда он всех благодарил, прощался и садился в междугородный автобус. Уилмингтон сменился Олбани, а Олбани перетек в Ютику. Ютика стала Нью-Полтцем. Затем Нью-Полтц уступил место Стербриджу, где он надрался во время концерта фолк-музыки под открытым небом и на следующий день проснулся в тюрьме со сломанным запястьем. Потом был Уэстон, потом дом для престарелых в Мартас-Винъярде, где он продержался рекордно короткий срок. Уже на третий день старшая медсестра учуяла спиртное и распрощалась с ним. Однажды он пересекся с Истинным Узлом, сам того не сознавая. Однако на глубинном, подсознательном уровне – там, где угнездилось его сияние, – он что-то почувствовал. Запах, едва уловимый и неприятный, как вонь паленой резины на шоссе, где недавно произошла крупная авария.
Из Мартас-Винъярда он автобусом перебрался в Ньюберипорт. Там ему удалось найти работу в захудалом доме для ветеранов, где старых солдат иногда забывали в инвалидном кресле в коридоре, пока моча из переполненного мочеприемника не начинала стекать на пол. Дерьмовое местечко для пациентов, зато рай для раздолбаев вроде Дэна, хотя на самом деле он вместе с прочим немногочисленным персоналом делал для стариков все возможное. Он даже помог двоим тихо отправиться в последний путь, когда пришло их время. Там он проработал достаточно долго. За это время президент-саксофонист успел передать ключи от Белого дома президенту-ковбою.
В Ньюберипорте Дэн тоже частенько напивался в хлам, но только накануне выходного, и потому проблем не возникало. После одного из таких кратких запоев он проснулся с мыслью: По крайней мере я оставил ей продуктовые талоны. А это разбудило дремавших в его голове ведущих-психопатов.
Простите, Дини, но на этот раз вы проиграли. Однако никто не уходит от нас с пустыми руками! Что мы приготовили для нее, Джонни?
Что ж, Боб, ты прав. Дини не удалось выиграть деньги, но мы вручаем ей нашу новую игру для всей семьи, в комплект которой входят несколько граммов кокаина и огромная пачка ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ТАЛОНОВ!