Кинг Сьюзен. Пронзенное сердце

   Эмилин тихо застонала, открыв глаза и моргая, словно котенок на свету. Она проснулась, но еще не могла понять, что с ней происходит. Потом с легким вздохом подняла руку и дотронулась до его щеки.
   Он прижался лицом к ее ладони и взглянул в глаза, очарованный этим сонным и растерянным взглядом. Хотя сердце едва не выпрыгивало из груди, он хотел, чтобы она увидела его и осознала, что он — это он.
   — Черный Шип… — прошептала Эмилин. Стук в дверь снова повторился.
   — Тише, милая, — раздался голос Тибби. — Ты что, уснула там? — Задвижка заскрипела, и дверь приоткрылась.
   В мгновение ока Николас встал и исчез, словно привидение, мелькнув между лунным светом и глубокой тенью. Эмилин протянула руку и тихонько вскрикнула. Но на ее руке оказался лишь прохладный луч луны.
   Под звуки мощного храпа Уайтхоука барон прошел сквозь дверной проем, прикрытый занавесью, и прижался лбом к стене, прерывисто и тяжело дыша.
   В маленькой комнатке прошлепали шаги.
   — Госпожа! Уходи скорее отсюда! Уайтхоук в Хоуксмуре, ты же знаешь! Пореже покидай свою комнату!
   — Ах, Тибби, — как будто ничего не слыша, проговорила Эмилин. — Я уснула. И видела такой сон…
   — Да, сегодня за ужином вино оказалось, пожалуй, излишне крепким. Я и сама немного захмелела, но когда проснулась и увидела, что тебя нет на месте, тут же отправилась на поиски. Иди в свою постель, милая. — Николас услышал, как Эмилин пробормотала что-то в ответ, потом скрипнула входная дверь, закрываясь за ними и прерывая лепетТибби.
   Легкий аромат розового мыла еще витал над подушкой, еще теплой и слегка примятой, когда барон прилег на узкую кровать. Сон стремительно вступал в свои права, и лишь одна мысль не покидала мозг: он не может больше выносить эту трусость и обман. Утром он будет вести себя иначе и готов заплатить за все свои ошибки.

Глава 16

   — Тебя еще не хватало! Убирайся отсюда! — Уайтхоук тяжело подошел к камину, со злостью пнув ногой кота, пригревшегося у огня. Слуга поспешил на помощь гостю, но кот выгнул спину и зашипел, а потом, словно молния, бросился наутек. Слуга за ним. Уайтхоук, ворча, занялся своим утренним бокалом эля, с шумом глотая и вытирая рот рукой. Сквозь узкие окна в зал проникал свет, и доспехи графа ярко блестели в его лучах.
   Николас развалился в просторном кресле с высокой спинкой, вытянув вперед ноги. Он страдал и от головной боли, и от вчерашнего смешения вин, и от ссадин на голове — хорошо хоть, они не видны под волосами. Судя по количеству выпитого за ужином, у его отца голова должна была болеть еще сильнее, но тот не выказывал никаких признаков недомогания, кроме раздражения.
   Лениво потягивая из серебряного кубка разбавленный эль, Николас с некоторым интересом наблюдал за происходящим в зале. Вздумай кот забрести в главный зал, никому и в голову не пришло бы гнать его оттуда. И леди Джулиан, и остальные дамы любили кошек, а дети обожали возиться с котятами, которые жили в солярии. Однако Уайтхоук признавал лишь собак и ястребов.
   Хью де Шавен вошел в зал как раз в ту минуту, когда кот выскочил за дверь. За ним шествовала породистая гончая. Разумеется, между собакой и кошкой тотчас же завязалась битва. Николас прикрыл глаза и принялся растирать виски, стараясь не обращать внимания на поднявшийся шум: лай, мяуканье и шипение.
   Шавену явно было страшно неудобно двигаться в тяжелых доспехах, но при помощи плаща ему удалось прогнать кота за порог. С довольным видом он захлопнул за ним дверь.
   — Чертов прилипала! — пробормотал Уайтхоук, подливая себе зля. — Взгляни, как блуждают его глаза. Не удивлюсь, если окажется, что он способен видеть сразу две двери. Не могу понять только, как ему удается владеть оружием?
   Николас открыл мутные глаза.
   — Взгляд Шавена особенно нетверд, когда он устает, — заметил он. — Но ведь именно вы сделали его начальником своего гарнизона, милорд.
   Граф недовольно хмыкнул.
   — Иногда этот подлец очень хитер, хотя в последнее время разум явно покинул его. Николас взглянул на отца.
   — Что вы имеете в виду?
   — Да то, что леди не найдена, а лесной дьявол не пойман.
   — Кот изгнан, сэр, — торжественно доложил Шавен, подходя.
   — Вижу, идиот, — отрезал Уайтхоук. — Бесовское отродье эти кошки. Должно быть, пролез сюда из конюшни. — Он допил эль и вытер рот тыльной стороной ладони. Гончая подошла и села рядом с графом. Черный железный ошейник очень гармонировал с его темными доспехами.
   Шавен снял кожаные рукавицы, засунул их за пояс и откинул шлем. Коротко подстриженные темные волосы прилипли к мокрому лбу, а пот и грязь от быстрой скачки ручейками стекали по небритому лицу. Барон знал, что Уайтхоук посылал Шавена и еще нескольких воинов, чтобы те с раннего утра прочесали все леса и болота. Знал он также, кого они искали.
   — Приветствую, Хью! С приездом! — сквозь зубы протянул Николас. — Угощайся, в кувшине холодный эль. Шавен налил полный бокал и залпом выпил.
   Глаза его при этом заметно косили. Собака настороженно стояла рядом, расставив передние лапы, и, глядя на барона, начала негромко рычать.
   — Ну, в чем же, черт возьми, теперь дело? — раздраженно прокричал Уайтхоук. — Кота же нет!
   — Понятия не имею, сэр, — отмечал Шавен. — Спокойно, Айво!
   Никола сидел очень тихо. Каждый мускул его сейчас был напряжен.
   — Эй, сидеть! — скомандовал Уайтхоук, стараясь перекричать все усиливающееся рычанье пса. — Айво, сидеть!
   Собака бросилась на Николаев. Шавен схватил ее за ошейник, пытаясь оттащить, и едва не поранив руки острыми железными шипами.
   — Убери его! — приказал Уайтхоук. Шавен с трудом оттащил пса в противоположный конец комнаты, поручил его дрожащему от страха слуге и вернулся к рыцарям.
   — Ко всем чертям, я совсем ничего не понимаю! — проворчал граф, поворачиваясь к Николасу. — Ну вот. Мы приехали в Хоуксмур потому, что где-то недалеко отсюда исчезла леди Эмилин, и мы только что еще раз разыскивали ее по всей долине. Но ты ведь все последнее время провел на юге в обществе нашего доброго короля, — граф подчеркнуто произнес каждое слово, сверля сына взглядом, — и не знаешь ничего с тех самых пор, как Шавен умудрился потерять мою невесту.
   — Граф, ее похитил Зеленый Рыцарь, а вовсе не я потерял, — запротестовал Шавен.
   — Твое нытье ничего не изменит, — отрезал Уайтхоук. — Она исчезла. И моя помолвка превратилась в издевательство. Расскажи моему сыну, как это было.
   Шавен устремил нетвердый взгляд на Николаев.
   — Вы, конечно же, слышали рассказы о Зеленом Рыцаре здесь, в долине, милорд.
   — Да, — медленно произнес Николас. Он допил эль и снова потянулся к кувшину, — Я слышал эти сказки.
   — Скорее всего, именно он виноват в исчезновении леди Эмилин. Мы уже встречали его после того, как он отбил ее у нашего конвоя. А однажды даже чуть не поймали, — продолжал Шавен.
   — Избавь нас. Господь, от дураков, — презрительно заметил граф. — Они схватили крестьянина, разряженного, как Зеленый Джек, для Майского праздника. Карманы его были полны сладостей.
   — Но вы тоже признались, что верите в демонов» милорд, — отвечал Николас.
   — Несомненно, исчадья ада существуют. Лишь на прошлой неделе нам довелось иметь дело с таким существом — оно разрушило мою новую крепостную стену, — признался граф. — Но Хью, однако, настаивает, что это был всего лишь человек.
   — Зеленый негодяй, разрушивший крепость, — тот же самый, которого мы преследовали по болотам около Кернхэма. Он вовсе не дьявол, хотя и исчезает, подобно дьяволу, каждый раз, как мы видим его, — объяснил Шавен. — Он потрясающе владеет луком. И я все-таки думаю, что это человек.
   — Ну, в таком случае, им все равно движет дьявол. Ему подчиняется молния. Стена моего замка разрушилась по его приказу. Никто из смертных не способен на такое.
   Николас прервал разглагольствования:
   — Вы имеете королевское разрешение на строительство? Эта земля принадлежит Хоуксмуру, как вам прекрасно известно.
   Уайтхоук густо покраснел.
   — Сейчас не время для королевских предписаний. Джон помешался на заговоре баронов. А этот клочок земли вовсе не твой, а твоей матери — следовательно, мой. И давай на этом закончим препирательства.
   — По этому вопросу наши взгляды не совпадают. Но, кажется, вы изволили упомянуть, что стена разрушена?
   — Большая ее часть превратилась в кучу мусора, — отвечал граф. — Но я найду другое место для строительства. Эта просека, похоже, заколдована.
   — Господин граф, — настойчиво вмешался Шавен, — я еще раз повторяю вам, что это человек.
   — Я уже слышал все, что ты можешь сказать. Но можешь повторить еще раз. — Уайтхоук повернулся к Николасу. — Если бы я не был полностью убежден, что все это во власти дьявола, то с интересом послушал бы.
   Шавен откашлялся.
   — Милорд, — начал он, обращаясь к Николасу, — в последнее время я очень много думал обо всех происшедших событиях. Лорд Уайтхоук имеет злейшего врага в лице Лесного Рыцаря.
   — Шавен, ближе к делу! — не выдержал граф. — Иначе тебе потребуется целых две недели, чтобы изложить свою байку. Его белая грива метнулась к Николасу. — Хью полагает, что вернулся Черный Шип.
   — Неужели? — удивился барон. Карие глаза Шавена с трудом сфокусировались на лице Николаса.
   — В долине Арнедейл Лесного Рыцаря зовут и другим именем, милорд! Охотник Торн, или Черный Шип.
   Николас уставился в золотистую жидкость в своем бокале, приказывая себе сохранять спокойствие.
   — Так вы считаете, что Черный Шип и есть Лесной Рыцарь?
   — Мои люди видели леди Эмилин с человеком — лесником или крестьянином, вооруженным большим луком. Она явно была его пленницей. Воины хотели освободить ее, но он убил одного из них. По описаниям он напоминает Черного Шипа. И в то же время Лесной Рыцарь препятствует свободному передвижению наших отрядов по долине — точно так, как это делал Черный Шип. И исчезать они умеют одинаково — растворяются, словно дым. Именно так исчезли неделю назад леди Эмилин и этот человек.
   Уайтхоук потер короткую белую щетину на подбородке.
   — Крестьяне упорно настаивают на смерти Черного Шипа, но трупа его никто никогда не видел.
   — Но ведь о нем не было ни слуху, ни духу в течение целых восьми лет, — заметил Николае, сжимая кубок.
   — Скорее всего, он почел за благо на какое-то время прекратить свои налеты на графа, — пояснил Шавен. — Возможно, он путешествовал или воевал во Франции или Святой земле, или обзавелся семьей и где-то тихо жил. — Он пожал плечами. — Но сейчас он снова вернулся, чтобы лишить нас покоя. Если Черный Шип и есть тот самый Лесной Рыцарь, тогда мы имеем дело не с дьяволом, а с человеком, — А если это существо — дух, привидение? — снова тихо спросил Николас.
   Уайтхоук сжал губы и нахмурился.
   — Ну, тогда, видит Бог, я постараюсь держаться подальше. Он охотится за душами? Придется прислать священника, чтобы тот определил суть Лесного Рыцаря. — Граф в упор посмотрел на Николаса. — Но если Черный Шип жив, тогда мне придется сражаться сразу с двумя врагами: с человеком, с которым бороться мне вполне по силам, и с демоном, с которым вступать в спор бессмысленно. Нет никакого сомнения в том, что леди Эмилин сейчас в плену у одного из них. Был момент, когда мои люди решили, что она умерла, но этому не нашлось достаточного подтверждения. Мы скоро найдем ее.
   — Вы полагаете, что Черный Шип снова бросил вам вызов? — Николас перевернул кубок и начал самым тщательным образом изучать клеймо.
   — Возможно. — Уайтхоук грузно повернулся в кресле. — Святые небеса! Когда я был моложе, у меня хватало сил и злобы, чтобы сражаться с этим щенком. Но теперь, — он тяжело пошевелил кованым сапогом, — у меня нет ни малейшего желания возиться с этим мошенником. Если он где-то поблизости, то хочу, чтобы он как можно скорее сдох, и дело с концом. — Граф внезапно выпрямился. — Шавен! Найди их! Злодея и девчонку.
   — Конечно, милорд! Мы не прекращаем поисков. Уайтхоук презрительно фыркнул.
   — Наверное, было бы больше пользы, если поручить это дело собакам. Возможно, я еще и сделаю это.
   Николас поставил кубок на стол. Какое-то странное покалывание не позволило ему больше сидеть молча. Он встал.
   — Милорд! — решительно произнес он. — Нет никакой необходимости продолжать поиски леди Эмилин.
   — Почему? — пораженно рявкнул Уайтхоук. — Что ты знаешь обо всем этом?
   Николас выпрямился, расправил плечи и заставил себя смотреть прямо в пустые и холодные голубые глаза отца.
   — Она вышла замуж за другого. Уайтхоук с минуту стоял неподвижно.
   — Что? — наконец прорычал он.
   — К тому времени, как король Джон дал своё согласие на ваш брак, она уже была помолвлена с другим. Право первенства!
   Граф сощурился. На щеках его появились красные пятна.
   — Поясни! — потребовал он.
   — Леди Эмилин несколько недель назад стала моей женой.
   Шавен едва не задохнулся.
   — Этого не может быть!
   Уайтхоук шагнул вперед, в упор глядя на сына.
   — Поясни! — опять механически повторил он.
   — Я уже давно в долгу перед Роже Эшборном. В качестве ответного шага четыре года тому назад я просил руки его дочери, — произнес Николае. — Тогда свадьба не могла состояться из-за молодости невесты — она еще находилась на обучении в монастыре. А, кроме того, отлучение Папой Римским Англии от католической церкви не позволило тогда совершить обряд. Позже барон Роже скончался, а наследник не имел возможности выполнить договор.
   Он замолчал, ожидая, пока отец сумеет воспринять сказанное. Взгляд его перешел на Хью, который невольно скользнул рукой по пустым ножнам.
   — Останови свою руку, кузен, — предупредил он, — твой меч отдыхает под присмотром начальника караула!
   В тишине раздался резкий звук: бокал графа упал на пол, пиво вылилось пенистой струёй.
   — Что ты натворил? — наконец обрел голос Уайтхоук. — Ты предал меня! Стать рогоносцем по вине собственного сына!
   В какое-то мгновение казалось, что Уайтхоук сейчас нападет на Николаса и придушит его. Но что-то удерживало графа, хотя и лицо, и шея его напряглись и покраснели, а глаза превратились в почти белые льдинки.
   Николас спокойно стоял лицом к лицу с отцом. Его волнение, напряжение и страх проявлялись лишь в резком дыхании да нервном подрагивании тонких ноздрей. Он сжал кулаки.
   — Я женился на ней как первый, с кем она была обручена. Она убежала от конвоя только для того, чтобы избежать свадьбы с вами. Поклялась, что не вернется, и приняла решение похитить из этого дома своих братьев и сестру. А я ни секунды не сомневался в том, что когда вы найдете ее, то будете обращаться с ней не как со своей нареченной, а как с испорченным товаром.
   — Именно так! Я бы швырнул ее в монастырь и запер до конца жизни за то, что она посмела так опозорить меня! И видит Бог, я еще могу это сделать!
   — Сейчас леди Эмилин под моей защитой, — спокойно возразил Николае.
   — Так это ты и отбил ее у конвоя! — продолжал обвинения Уайтхоук. — Вовсе не лесное чудовище и не Черный Шип. — Хью попытался было что-то возразить, но Уайтхоук ледяным взглядом заставил его замолчать. — Это ты был с ней возле водопада и убил там одного из моих воинов?
   — Но, сэр, конвойные сразу узнали бы барона, — вмешался Шавен. Он взглянул на Николаев. — А она ничего не говорила вам о леснике? Где вы нашли ее?
   — Она заблудилась в лесу после того, как убежала от конвоя. Ее нашли крестьяне и помогли ей.
   — Выходит, вы прекрасно знаете тех, кто помогал девчонке. И сможете навести нас на след Черного Шипа.
   Николас лишь пожал плечами.
   Граф не выдержал:
   — Ради всего святого, где же она сейчас?
   — В полной безопасности, и судьба ее никоим образом не должна вас больше волновать.
   — Будь уверен, я еще разберусь в правомерности твоих действий. А девка эта, без сомнения, сможет поведать нам много полезного о Черном Шипе. Лучше отдай ее добром, иначе я сам доберусь до нее. Но почему же она убежала тогда?
   — У вас слишком крепкая репутация замечательного мужа, — сквозь зубы процедил Николас.
   — Чертов парень! — Лицо графа потемнело, даже стало заметно, как покраснела кожа у корней белоснежных волос. — Ты достойный сын своей матери; раз смеешь со мной так разговаривать! Я обманут! — В ярости он стукнул кулаком по столу. Шавен же в испуге отскочил.
   — Я еще раз повторяю: не извольте больше беспокоиться о судьбе леди Эмилин, — проговорил Николас. — Уверен, что она сама никогда вас не интересовала, а вздумали жениться на ней вы лишь из-за Эшборна.
   Уайтхоук повернулся и долго молча смотрел на Николаса. Но и Николас не спешил отвести взгляд.
   — Эшборн останется моим, — наконец прервал молчание граф, — никакое предательство не сможет этого изменить.
   Он скрестил руки на груди и уселся на край стола. Дыхание его становилось все более затрудненным и шумным. Он медленно покачал головой. Потом провел ладонью по липу и волосам.
   — Что ты скажешь на это, Хью? Никто теперь не убедит меня в том, что король разрешил эту помолвку в награду за мою преданность, а не для того, чтобы поиздеваться над Хоуквудами!
   Шавен нервно кивнул.
   — Нечего возразить, милорд!
   — Поскольку король, без сомнения, знал о моей помолвке, подобный поступок, конечно, не случаен, — заметил Николае. — Но так как первая помолвка обладает преимуществом, то, сэр, кто же кому пытался наставить рога?
   Глаза Уайтхоука превратились в щелки.
   — Своим поступком ты уже отплатил за любую возможную несправедливость. Как же ты, должно быть, ненавидел меня в тот самый день, когда сопровождал в Эшборн! — неожиданно добавил он.
   Николас не сказал ни слова, пытаясь сохранить самообладание.
   Уайтхоук взглянул на Шавена.
   — Эта леди действительно хороша, Хью. Ладное тело, огонь в голосе и в движениях. Я думаю, что лишь похоть заставила меня принять эту помолвку. Хотя достаточно скоро она показала свой нрав. — Он засмеялся коротким лающим смехом. — Ты сделал плохую партию, Николас. У нее ни приданого, ни земли; лишь предатель-брат да целый выводок никому не нужных детей. А что до ее красоты — все равно со временем она превратится в сварливую бабу, которая будет, не переставая, пилить мужа. Я рад, что избежал этого.
   Николас молчал, кусая губу. Уайтхоук продолжал:
   — Ну, предположим, что это все к лучшему. Я получил земли, избавившись от девчонки. Но все равно — то, что ты сделал, достойно порицания.
   — Человек, который строит на чужой земле или присваивает чужие доходы, не имеет ни малейшего права судить о том, что предосудительно, а что нет, — не выдержал Николас. — Человек, чья жена умирает позорной смертью, не должен судить других.
   Уайтхоук резко вздохнул.
   — Во всем, что я делал, не было моей воли и желания. Измену нельзя простить.
   — Прощение — вообще трудный урок. Я уже знаю это.
   — Теперь я, по крайней мере, не сомневаюсь в том, что представляет из себя мой сын и наследник. Но ведь прежде это не было так определенно? — Уайтхоук искоса взглянул на Николаса.
   Тишина в комнате казалась ледяной, как зимний рассвет.
   — Нет, милорд, — наконец проговорил барон. — Но чем определяется отцовство? Доверием. Верой. Любовью. А с этими добродетелями вы совсем не знакомы. — Он насмешливо поклонился.
   — Я уже говорил, что ты в точности напоминаешь свою мать. Фальшь у тебя в крови.
   Граф поднялся и взял со стола свои кожаные перчатки. Потом нарочито медленно начал их натягивать.
   — Мы уезжаем сию же минуту, — приказал он холодно. — Когда я все обдумаю, то непременно переговорю с королем. Возможно, потребую возмещения убытков. Или вызову тебя на рыцарский поединок до смертельного исхода. Ты услышишь о моем решении. Имей также в виду, что от меня ты не получишь в наследство и горелой соломины. А пока, я уверен, вне зависимости от всего прочего, нападения на моих людей этого зеленого дьявола, или Черного Шипа, или черт знает, как его зовут, прекратятся. — Он сжал кулак. — Похоже, что будь он смертный или демон, этот Лесной Рыцарь обладает и большей смелостью, и большим великодушием, чем мой собственный сын. Пойдем, Хью.
   Резко повернувшись, Уайтхоук вышел из зала. Черный плащ развевался, открывая мощные ноги, оружие воинственно звенело. Когда он открыл дверь, то столкнулся лицом к лицу с леди Джулиан, которая как раз собиралась войти.
   — Бертран, — вежливо приветствовала она.
   — Добрый день, Джулиан, — резко ответил он и с шумом захлопнул за собой дверь.
   Графиня явно смутилась от подобной нелюбезности.
   Шавен кивнул Николасу.
   — Мои поздравления, кузен, — тихо и быстро произнес он. — Твоя жена хоть и бедна, словно церковная мышь, но все равно очень лакомый кусочек.
   — Еще слово о ней, и я заставлю тебя проглотить твой язык, — прорычал Николае. Хью улыбнулся.
   — Позволь еще лишь поблагодарить за то, что ты расчистил для меня путь.
   — Ах да! Как кузен по отцовской линии, ты надеешься, что все наследство теперь перейдет к тебе. Добро пожаловать, Хьго! Ты достойный наследник состояния Уайтхоука!
   Шавен сначала растерялся, но вскоре угрожающе сдвинул брови, поняв насмешку и оскорбление. Он метнулся прочь, на ходу лишь коротко кивнув графине.
   Леди Джулиан остановилась рядом с Николасом в тот момент, когда Шавен хлопнул дверью, и сложила руки над крестом, висевшим на груди. С участием взглянула она на племянника.
   — Еще одна размолвка с Уайтхоуком? На сей раз, кажется, серьезная. Могу ли я чем-то помочь, Николас?
   — Нет, — пробормотал тот, сжав губы.
   — Сегодня вечером надо будет накрывать парадный стол?
   — Вряд ли. Уайтхоук уезжает немедленно.
   — Вижу. Больше того, в ярости и спешке.
   — Да. На это есть причины. — Николас взял свой кубок и отпил из него.
   — Зачем он примчался сюда вчера? — с тревогой спросила леди Джулиан.
   Николас сделал еще глоток. На сегодня с него уже достаточно признаний в грехах, да и голова раскалывается. Ему необходимо рассказать тетушке о своей женитьбе, но с этим можно и подождать.
   — Зачем он приезжал?
   — Чтобы поставить меня в известность, что они продолжают разыскивать в долине Лесного Рыцаря.
   — Я подозреваю, что, кроме этого, он еще продолжает разыскивать свою невесту. Вчера вечером он обмолвился, что как только сможет отыскать ее, сразу заточит в монастырь. Я не могу согласиться с его методами, но другие в этой ситуации высекли бы девушку или сделали еще что-то худшее, имея на то полное право. Монастырь — это милостивое наказание.
   — Ее не найдут. А он не захочет принимать на свою душу еще одну женскую смерть, — мрачно ответил барон. — Он основал монастырь, возложил на себя епитимью и считает, что этого вполне достаточно.
   — Достаточно ли, Николас? — тихо спросила леди Джулиан.
   Он повернулся лицом к огню. Профиль его казался чистым и решительным.
   — Я вовсе не карающий архангел. И не мне судить об этом.
   Леди Джулиан положила ладонь на руку племянника.
   — Если то, что нам дорого, отнимется у нас в одном, оно непременно вернется в другом. Это один из самых милосердных законов Господа.
   Николас улыбнулся, но улыбка получилась печальной.
   — Да. Вот и вы стали мне матерью вместо вашей сестры. Я благодарен вам за это.
   — Ты так похож на Бланш — ее глаза, ее губы. Это благословение — видеть в тебе ее красоту. Но и Уайтхоук очень заметен. Я всегда вижу его в тебе.
   Николас рассмеялся коротким и злым смехом.
   — Но отец-то этого сходства не видит. — Как будто какая-то тяжесть навалилась на плечи и грудь:
   барон закрыл глаза и потер лоб рукой. Теперь-то уж отцовское презрение имеет, реальную почву.
   — Ты поможешь разыскать девушку? — спросила леди Джулиан.
   — Нет, — отказался барон. Какой-то мускул дернулся на его лице, и он почувствовал, как против собственной воли заливается румянцем — особенность, явно доставшаяся по наследству от отца. Николас отвернулся. Как ни доверял он тетушке, ему не хотелось пока открываться перед ней. Молча смотрел Николас в огонь. Через минуту леди Джулиан тихонько извинилась и вышла из зала.
   Николас уперся рукой в каменную стену, а другой рукой сжал серебряный кубок с силой, способной смять мягкий металл. Голова его была тяжелой и болела, огонь слепил глаза.
   Он никак не мог заставить себя не думать об Эмилин, а после тяжелого разговора с Уайтхоуком — тем более. И все-таки принес облегчение сам факт, что не нужно больше скрывать свою женитьбу. Он так устал от необходимости постоянно хитрить, что-то выдумывать, кого-то обманывать.
   «Глупец, — думал он, — как же у меня хватило ума оставить ее в монастыре?» Уезжая в Лондон с Питером и половиной своего отряда, он чувствовал себя увереннее, зная, что Эмилин будет в полной безопасности до самого его возвращения. Неужели нельзя было догадаться, что она не сможет дождаться его?
   Покачав в отчаянье головой, Николае допил остатки эля. Неожиданное появление Эмилин в его собственном доме совсем смутило барона. Он старался спрятаться, словно робкий олень от охотника, прекрасно зная, какое презрение испытывает Эмилин к Николасу Хоуквуду.
   Без сомнения, Эмилин еще не узнала в нем Черного Шипа. Но он узнал ее даже в этом глупом чепце. Улыбка невольно промелькнула на лице барона. Наивна, словно ребенок, — неужели она надеялась, что в монашеском одеянии ее никто не узнает? Догадка мелькнула в его голове в тот самый момент, когда она взглянула на него с лесов в часовне. Позже, в солярии, он услышал характерную хрипотцу в ее голосе и увидел на пальце такое знакомое стальное колечко. А черные шипы на лозе рядом с бутонами розы, которые она нарисовала в книге? Он так благодарен ей за это!