Кирилл Кириллов. Витязь особого назначения

   – Понятно. А здесь как очутилась?
   – Так разбойные ж люди. – Лицо девушки помрачнело, меж бровями залегла недетская складка. – Поубивали всех, а кого не убили, так в полон свели.
   – А княжич жив? – подался вперед Ягайло.
   – Был жив, сейчас не знаю.
   – Ты воду в ступе не толки, – озлился витязь. – Сказывай, как дело было. С самого начала, да не утаивай ничего.
   – С самого начала, да ничего не утаивая, долгонько получится, – ехидно улыбнулась девица. – Давай я тебе с того места, как напали на нас, расскажу.
   Витязь кивнул.
   – Обоз наш дошел до балки, самого узкого места на дороге, что у болотного леса самого. С нами всадников было две дюжины. Половина – люди воеводы Якима, все с княжьей охраны, люди проверенные. Остальные пришлые какие-то, не знала я их. И вот, когда доехали до балки, пришлые эти как бросятся на наших! Со спины. Одного сразу насмерть убили, а другие-то не сплоховали, давай с этими рубиться.
   Ягайло ждал, что девица расплачется, но вышло наоборот: глаза ее разгорелись, она размахивала руками, показывая, как что происходило.
   – Наши-то на мечах половчее были, ломить начали. А тут из леса еще люди повыскакивали. С луками и саблями кривыми наголо.
   – Западные сабли были али восточные? – уточнил Ягайло, захваченный рассказом девицы.
   – Вот не знаю, витязь, – ответила та. – Воеводу нашего сразу стрелами утыкали, как ежа, прямо насмерть. Остальных тоже поранили сперва, потом и добили. А нас, мамок да нянек с княжичем, на болото свели.
   – В которое место?
   – Того не знаю, на головы мешки понадевали да на лошадей позабрасывали, через седло.
   – Что, так до места на конях и довезли? – напрягся Ягайло.
   – Нет, на лодку еще пересаживали. Да своим ходом вели, по местам сухим и ровным. И привели в крепостицу на острове.
   – Болотников крепостица? – перебил ее Ягайло.
   – То и странно, что нет. Разные там люди, не единого роду-племени. И поляки, и русские, даже ордынцы были.
   – Ордынцы? – удивился витязь. – Точно знаешь?
   – Да откуда мне, сиволапой, ордынца-то знать? – вроде как обиделась девица.
   – Ладно, ладно, не серчай, – примирительно сказал Ягайло. – Сказывай, как дальше было.
   – Так вот, – продолжала она, – стены там бревенчатые, но крепкие, в три слоя. С наклоном в сторону болот. Давно построены, на иных изрядные кусты выросли да мох космами. Ворота небольшие, без оковки, да и зачем она тут, ржа вмиг поест. Во дворе изб дюжины две, амбары какие-то, а вот церквы, даже самой завалящей, нет. Дом, на нее похожий, с колокольней, есть, а крестов на нем нет, там, болтали, заводилы их военный совет держат обычно.
   – Про церкву ладно, укрепления какие разглядела? Стражу? – перебил ее Ягайло.
   – Четыре башни по-над воротами. На них дозорные стоят, но чаще спят, чего там зреть в такой глуши? На башнях тех трубы огненные, ядрами каменными палить могут да картечью. По одной али две, не разглядела. В стенах гнезда сделаны, там тоже огненные трубы, по одной, и склад ядер рядом с каждой, штук по десять. А вокруг крепостицы той в воде ловушек понатыкано всяких-разных. В них живность болотная часто попадается, так дозорным приходится ходить наново заряжать. Уж и ругаются они, уж и богохульствуют. Но со страху то, не по злобе – ловушки больно хитрые, сами попадаются, давеча одному ногу перебило в медвежьем капкане, а другому…
   – И откуда ты знаешь-то столько? Особливо про военное дело да про ловушки всякие? – удивился Ягайло.
   – Так я ж при княжиче была. Он часто книжки читал про походы рыцарские да битвы, с картинками разноцветными. И мне иногда пересказывал. Вот я и запомнила, а когда увидела, сообразила, что к чему.
   – Странно как-то, вроде и на земле болотников крепость, нешто они с ней никак не связаны? Может, приходили зачем? Или привозили что, припасы какие, должны ж в крепости есть что-то.
   – Того не ведаю. Я и болотников тех, признаться, не видела никогда, если даже и были, не отличу, – потупилась девица.
   – Понятно, – вздохнул Ягайло. – А много ль народу в той крепости?
   – Я душ дюжины четыре видела. Некоторые в отряде, одному воеводе подчиняются, некоторые так. Сами по себе. Иные приходили, иные уходили. Воины большей частью. Но и мужики простые бывали, и бабы.
   – А бежать тебе как удалось?
   – Да само как-то вышло, – развела руками девица. – Домов там маловато, потому запихали всех в один – и княжича, и нас с Лукерьей, стряпухой, и наставника его по манерам да поведению. И писца Агафона. Всех, кто жив остался. Вот как-то на вечерней заре вышла я воды набрать, тряпки простирнуть надо было, старика-то одного в сече по ноге зацепило, да тут один из этих ко мне приставать начал.
   – А что ты?
   – А что я? Сделала вид, мол, согласная, да только стесняюсь. Да и он, хоть и пьяненький был, а соображал, начальство настрого запретило им к нам цепляться. Ну и вышли мы с ним за ворота, до ближайшего леска. Тут я ему камнем по голове да и бежать.
   – Что, прямо так через болота и бросилась? – удивился захваченный этой историей Ягайло.
   – Сначала посуху старалась, а потом, как погоню за мной снарядили, подобрала подол и бегом куда глаза глядят. Вот тут и скитаюсь.
   – Показать, где тот лагерь, сможешь?
   – Нет, не смогу, долго нас везли. А уж как по болотам продиралась, и вовсе не помню. Да и не надо тебе туда, витязь.
   – Почему не надо? Княжич же там? – удивился Ягайло.
   – Нет там княжича, увезли его. Вернее, грозились увезти с рассветом, – вздохнула девица.
   – А куда повезут, не слыхивала? Или хоть на каком языке говорили те, кто собирался.
   – Один-то русский, наш, точно, – задумчиво пробормотала отроковица. – Второй, наверное, все-таки из панов, хотя выговор странный был.
   – В Польшу, значит, повезут? – Ягайло нагнулся вперед и схватил ее за рукав.
   – Неведомо то мне, – вырвалась она. – Может, в Польшу, а может, в Орду. А может, и в Москву.
   – А в Москву-то зачем? – удивился Ягайло.
   – А в Польшу зачем? Княжич и так туда ехал. Хотели б его поляки захватить, проще было на своей земле, а не у княжьих застав под носом.
   – И то верно, – нахмурился Ягайло.
   – Ты б, витязь, думы свои резвые придержал. Из топей сначала выберись, да и меня вытяни, а там и о великом думать будешь.
   – И то верно, – снова промолвил он. – Идем, поищем дорогу какую.
   Они вылезли из-под корней. Ягайло задумчиво потер зудящие щеки. Девице он верил, врать ей было незачем, и в сметливости ее он не сомневался. Искать болотную крепостицу смысла не было. Если точно знать, что княжич там, можно было бы попробовать проскользнуть за стены и выручить. А ну как увезли? В одиночку обыскивать все закоулки и подвалы несподручно, и времени на то уйдет много. Надо выходить к людям, посылать оттуда гонца к князю, пусть дружину собирает, а самому народ расспросить по окрестным деревням. Что в Орду, что в Польшу – все мимо ехать. Может, кто что слышал, кто что знает? Ягайло закинул на плечо стволик и пошел обратно к мысу, девица, подобрав подол, посеменила за ним.
   Они без приключений добрались до той косы, где встретились несколько часов назад. Перед тем как сойти с твердого берега в темную воду, Ягайло обернулся:
   – Скажи хоть, отроковица, как зовут-то тебя?

Глава третья

   Над болотом опускалась ночь. Призрачным светом засветились гнилушки, зашныряли по воде ужи, направляясь на поиски спящих лягушек. Заухали ночные птицы.
   – Все, ночуем тут, – выдохнул Ягайло, опускаясь на небольшой, два шага на два, островок сухой земли.
   В общем-то островки тут были нередки, но большинство так пропитались влагой, что присесть на них означало промочить порты, а то и с головой бултыхнуться. Этот же был крепок и пригоден для ночлега. Девица выбралась из воды, отжала подол и, свернувшись калачиком, задремала. Ягайло сел, привалившись спиной к тонкому деревцу, вытянул гудящие ноги. Караулить смысла не было – кругом вода, всплески будет за версту слышно. А поспать бы надо. Ягайло поворочался, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза.
   Сон не шел. Его гнали то ли гудящие над ухом комары, то ли невеселые думы. Стареть что-то стал, думалось ему. Два раза проваливался по грудь, да так, что, ежели б не палка и не спутница, кормить бы ему раков в тине. А как выбрался, насилу отдышался, неужели старость так подкатывает? И в брюхе пустом бурчит, выловить бы рыбу, так живьем бы съел, да тут, кроме пиявок да лягушек, и живности нет. Чай, не франк или галл какой, лягушек-то жрать. И птицу не сбить, пуганые здесь птицы, сторожкие…
   И главное, пока он тут о сытости думает, из топей этих выбраться пробует да силы собирает, княжича могут увезти куда угодно и сотворить с ним что угодно. Просто убить, запытать до смерти, женить, в конце концов, неизвестно на ком. Или, может, дани потребовать. Или земли. Отпишут князю, отдай, мол, волость какую, пока мы твоего сына на ремни не порезали, и сынов локон приложат. А надежа князева, витязь Ягайло, месит тут гнилую жижу да нянчит привязчивую девицу.
   Он посмотрел на свою нежданную спутницу. Она спала беспробудным сном вусмерть умаявшегося подростка, улыбалась и шевелила во сне губами. Эх, молодость беззаботная, подумал витязь. Перед ним как живое встало лицо Акимки, а за ним потянулась долгая череда лиц. Печальных, укоризненных, злых. Они…
   Ягайло проснулся от толчка в бок:
   – Вставай, княжий спаситель, двигаться пора уж.
   Он открыл глаза. Край неба едва розовел над темными верхушками далеких деревьев. Ополоснул лицо затхлой водицей, надел не просохшие за ночь, скукожившиеся сапоги и взял в руки палку.
   – Почто квелый такой, витязь? Нерадостный? Взбодрись. – Евлампия снова ткнула его локтем в бок.
   – Чему тут радоваться-то? – буркнул Ягайло.
   – Как чему? Живы, и радостно. Ночь прошла, утро наступило. Благодать.
   – И то верно… Ладно, пойдем уже. Глядишь, дотемна выберемся куда-нибудь, хоть до нормального места сухого дойдем.
   – А хочешь, я вперед пойду? – спросила девица.
   – Ну, иди, коль охота. – Ягайло протянул ей палку. – Стой! – заорал он и схватил ее за руку.
   Девица замерла как истукан. Тревожно вгляделась в окаменевшие черты витязя:
   – Что случилось-то, Ягайло?
   – Стой, не двигайся, – проговорил тот, медленно опускаясь на корточки.
   Погрузившись до плеч, он ухватил одной рукой что-то на уровне ее пояса, а другой зашарил под водой. Наткнулся на что-то. Скомандовал:
   – Сделай два шага назад и замри.
   Девушка повиновалась. Только сейчас она заметила, что витязь сжимает в поднятой руке какую-то палку.
   – Что это? – спросила она.
   – Капкан, – коротко ответил Ягайло и дернул что-то под водой.
   Раздался громкий щелчок, поверхность перед ним вздыбилась, полетели брызги. Витязь напрягся и поднял из воды что-то вроде двух крепких деревянных коромысел, утыканных ржавыми остриями, наподобие клыков хищного зверя.
   – Вот и все. – Он обернулся к Евлампии, ухмыляясь во весь рот. – Хорошо, я вовремя заметил, а то бы полноги как не бывало.
   – А лыбишься-то чего, витязь? – удивилась та. – Я тут чуть без ноги не осталась, а он лыбится…
   – А то, что капканы в местах, где никто не ходит, не ставят. Что-то тут близко есть – то ли дорога, для войска годная, то ли жилье, из коего незваные гости забрести могут. Так что выбрались, считай.
   – А ведь верно! Так пошли скорей.
   – Э, нет, – остановил ее Ягайло. – Теперь мы медленно-медленно пойдем. Где один капкан есть, там и второго жди, и третьего. Дай-ка мне палку. Вперед я пойду, а то ты в этом деле несмышленая.
   Девица безропотно согласилась. Ягайло взял палку и, полукругом проверяя пред собой дно, пошел к ближайшем деревьям, долженствующим расти на сухом месте. Через несколько десятков шагов дно начало подниматься, тина стала не такой вязкой. Ноги сами понесли воина к близкому берегу. Он чуть не поддался этому искушению, но остановился. Сообразил: почуяв близкое спасение, жертва кидается к нему, не видя ничего вокруг, и именно тут…
   Он медленно повел палкой. Под водой щелкнуло. Палку чуть не вырвало из рук. Еще один капкан. Ягайло развернул укоротившийся стволик и покачал головой, оглядывая размочаленный конец. Показал Евлампии:
   – Ишь оно как…
   Та в ответ тоже покачала головой:
   – А скажи, Ягайло, зачем они так капканы ставят? Он же насмерть не убьет ведь, покалечит только. Оттяпает полноги.
   – На то и расчет, – ответил Ягайло, хмуря брови и сосредоточенно водя палкой по мелководью. – Ежели ты один, так далеко уползти не сможешь, без ноги-то. А ежели со товарищами, так они тебя, увечного, не бросят, ежели не басурмане какие али варвары жестокосердные. Нести на себе будут. Тут их догнать и взять легче, усталых-то.
   – Не по-людски это, – как-то совсем по-стариковски вслух подумала девица.
   – Люди вообще часто так поступают – не по-людски. Ладно, неча молодым о таких вещах думать.
   – А когда думать, как не в младости? – спросила девица. – Если с младости не думать, с возрастом жестокосердие в привычку войдет, не отучишь.
   Ягайло обернулся и с интересом посмотрел на долговязую некрасивую девицу с плоской грудью. Вздохнул и стал прощупывать путь до берега дальше. Видать, неласково судьба с ней обошлась, раз такие думы в голове.
   Скользя разбухшими подошвами, Ягайло выбрался на глинистый берег и осмотрелся, ища в просветах меж деревьями блеск воды, говорящий о том, что болота тянутся дальше. Не нашел, равно как и самих просветов. Лес стоял дерево к дереву, как в ратном строю, сомкнув стволы. Неужели все-таки кончились топи?
   – Дошли, похоже, – подтвердила его мысли Евлампия, отжимая подол платья, за время хождений превратившегося в грязную тряпку. – А дальше куда?
   – В трактир надо, у меня там вещи кое-какие остались, – ответил Ягайло. – От грязи отмыться надо, поесть, поспать, может, чуть да княжича искать.
   – И как ты его искать собираешься?
   – Сначала постояльцев порасспрошу да хозяина, он многое знать должен. Там и поглядим.
   – А со мной что? – спросила девица.
   – А что с тобой? Обратно в княжий дворец поедешь или домой, к мамке.
   – Так нельзя мне в княжий дворец. Опасно там.
   – Это с чего? – удивился Ягайло.
   – Так я ж сказывала: на воеводиных людей свои напали. Ну, не свои, – поправилась она, – а те, кого ему в помощь дали. А раз так, то долго мне там не прожить.
   – Это почему? Кому ты нужна-то?
   – Вот, витязь, силен ты, ловок, а глуп непроходимо, – съязвила девица.
   – Это с чего? – насупился Ягайло.
   – Да все у тебя «с чего», «почему», «не пойму». Если свои на своих нападают, значит, заговор в княжьих палатах. Вдруг кто из тех нападавших, кто потом в крепостицу вез, сейчас при дворе ошивается? Если заявлюсь, наверняка решит, что я его вспомню, и плавать мне в пруду с перерезанным горлом.
   – И то верно, – почесал в затылке Ягайло. – Ну, домой иди тогда.
   – Нет у меня дома, сиротинка я подкинутая. Ни отца, ни матери не знаю. С младенчества при кухне жила, куда князь по доброте сердечной определил. – В ее голосе задрожали слезы.
   «Вот только плача бабьего не хватало!» – подумал Ягайло и поспешил успокоить девицу:
   – Ладно, ладно, сопли утри. До трактира доберемся, а там и подумаем, что делать с тобой. Чу, слышишь?
   Он поднял палец вверх, призывая к молчанию.
   – Не, не слышу ничего, – шепотом пробормотала Евлампия. – А что там?
   – Да колеса скрипят, кажись. А ну идем.
   Он схватил девицу за рукав и поволок прямо сквозь кусты. Она не сопротивлялась, только старалась укрывать глаза от веток локтем да быстрее перебирать ногами, поспевая за ломящимся сквозь кусты, будто бык, витязем. Перепрыгнув отводную канаву, они выскочили на земляную дорогу, красиво обложенную с двух сторон цветными камешками. И как раз успели заметить скрывающийся за деревьями задок крестьянской телеги. Не говоря ни слова и не выпуская девичьей руки, Ягайло бросился следом. Его сапоги выбивали из дороги клубы пыли, грудь раздувалась кузнечными мехами, грива волос развевалась по ветру, во все стороны летели водоросли и комья подсохшей грязи. Евлампия болталась у него на руке траченной молью скатертью.
   Телегой правил одинокий мужичонка, сухонький, как веретено, в мешковатой рубахе. Услышав сзади топот, он, не оборачиваясь, хлестнул кнутом лошаденку, и та пошла тряским галопом, от чего, казалось, ее острые ребра разорвут дряблую шкуру. Телега загромыхала на выбоинах. Груз под соломой запрыгал, добавляя лишнего грохота и скрипа.
   – Стой! – что есть духу заорал Ягайло. – Стой, собачье отродье! Стой, тебе говорят!
   Мужичонка не обернулся, только втянул голову в плечи и стал сильнее нахлестывать свою клячу, будто надеясь, что она сможет бежать резвее. Ягайло наддал. Евлампия запуталась в подоле платья и упала. Витязь протащил ее по дороге еще сажени две, потом расцепил пальцы и, освободившись от груза, рванул семимильными шагами. Догнав телегу, ухватил ее за заднюю ось и приподнял. Лошадь дернулась в постромках и стала как вкопанная. Мужичок слетел с передка и, кувыркнувшись в воздухе, укатился ей под копыта. Ягайло поставил колеса на землю и вразвалочку обошел телегу. Мужик лежал в дорожной пыли ни жив ни мертв. Очи его были крепко смежены, руки сцеплены под животом, одна нога едва подергивалась, должно быть, со страху. Ягайло нагнулся, сгреб его за ворот рубахи и поднял. Мужичонка засучил в воздухе ногами, но глаз не открыл и рук не разомкнул.
   – Э, землянин^[11], ты чего не останавливаешься, когда тебя добрые люди просят? – спросил его витязь, встряхнув для острастки.
   – Откуда мне знать, что вы добрые? – прохрипел тот, но очей так и не разомкнул.
   – И то верно, – проговорил Ягайло и опустил мужичка, чуть придержав, пока тот не нащупал лаптями земную твердь. – А что, тут добрых мало, все в последнее время худые шастают?
   – Шастают, – обреченно согласился мужичок. – И так спасу от вас нет, да еще болота рядом. Оттуда не то что люди недобрые, вообще нечисть какая-то забредает.
   – Прям нечисть? – удивился Ягайло.
   – Нечисть, нечисть, – подтвердил мужик, мелко крестя пуп. – Лешаки да кикиморы. Ночью по окрестностям бродят. Кричат, огни зажигают. Жуть. – Мужичка передернуло. – Скотину иногда со двора сводят, а следы чудные.
   – Ты это, старый, очи-то открой, – сказал Ягайло.
   Мужичок осторожно приоткрыл один глаз, ойкнул и зажмурил его сильнее прежнего.
   – А, это-то… – Витязь провел рукой по клочками выгоревшей бороды. – Ты не думай, это я с кикиморами твоими встретился, огнем их опалился. Вот те крест.
   Мужичок опасливо приоткрыл глаза, оглядел заляпанную грязью кольчугу, разбухшие сапоги, саблю на боку да топорик за пазухой. До конца не успокоился, но осмелел:
   – Витязь, значит?
   – Есть такое дело, – согласился Ягайло.
   – Чего ругаешься тогда, чего добрых людей отродьем собачим да старичьем облезлым кличешь-то? – В голосе мужичка закипел змеиный яд.
   – Прости, добрый человек, сгоряча я. Давно мы по болотам ходим, устали, оголодали совсем, нечистью напуганные. Да и таких слов вроде не произносил, это уж ты сам додумал.
   – Додумал не додумал, а про пса и про старого точно было. Так ты не один что ли? – подозрительно спросил мужичок.
   Ягайло вспомнил про Евлампию и оглянулся. Той не было видно на дороге.
   – Разворачивай телегу, – скомандовал он.
   – Это зачем еще? – Мужичок отступил на шаг и упрямо выпятил подбородок.
   – Спутница моя там осталась, подобрать надобно.
   – Так ты сходи и подбери, а я тебя пока тут подожду, упряжь проверю, не порвалось ли чего, – пробормотал мужик. – А то не приспособлена моя телега к таким скачкам-то.
   – За дурака меня держишь?! – возвысил голос Ягайло. – Опять в бега норовишь податься, когда я спиной повернусь? А ну, марш на передок и шевели вожжами.
   Мужичок вздохнул и стал разворачивать телегу, старая лошадь плохо слушалась, телега скрипела, норовя съехать в канаву. Ягайло снова взялся за заднюю ось. Крякнул, в два приема, чтоб не сломать дышлом шею лошади, развернул телегу на передних колесах и с треском опустил на дорогу.
   – Богатырь, слышь, ты поаккуратнее, а то если так, то…
   – Давай ужо, – оборвал его Ягайло, запрыгивая через борт на свежее сено подстилки, – ехай.
   Чтобы придать мужику скорости, витязь шлепнул нерасторопного возницу по спине молодецкой ладонью. Того перетряхнуло, как осиновый лист на ветру. Что-то бормоча себе под нос и почесывая кнутовищем ушибленное место, мужичок повел телегу в указанном направлении.
   Девица сидела прямо за поворотом, пытаясь замотать окровавленную коленку относительно чистым лоскутом, оторванным от рукава платья.
   – Евлампьюшка, ты как? – соскочил с телеги ошалевший от неожиданности Ягайло.
   – Твоими молитвами, витязь, – едко ответила та. – Вишь, что твои рывки сделали.
   – Он и меня стукнул, и телегу умыкнул. Худой человек твой богатырь-то, – запричитал с облучка мужичок.
   – Закрой хайло, не до тебя, – рявкнул на него Ягайло и склонился над девицей. – Ничего, подвяжем сейчас, а доедем до трактира, промоем рану да мазь приложим, у меня в сумах есть. Волшебная, любую боль в момент снимает, а залечивает, что и следа не остается, – почти проворковал он.
   – Давай, вяжи уж быстрее, – оборвала его Евлампия. – Да потуже, чай не красна девица.
   – Кто не красна девица? – не понял Ягайло.
   – Ты не красна девица, – неизвестно на что озлилась Евлампия. – Затягивай сильней.
   Когда перевязка была окончена, Ягайло помог девушке доскакать до телеги и завалиться на солому. Запрыгнул сам.
   – Теперь вези нас в Укрáину, – снова хлопнул мужичка по спине Ягайло. – Знаешь такую небось?
   – Корчму-то? Знаю, как не знать-то?
   – Вот и вези. Или снова телегу разворачивать?
   – Не. Не надо, по дороге она, – ответил мужичок. – А ты б, богатырь, того… По человечески бы, что ль, попросил, – пробурчал мужик. – Я б тогда с охотой. Все одно собирался туда заехать, а то третьего дня отвозил туда снеди кое-какой с огорода, так хозяин мне две копейки и полушку недодал. Слушай, богатырь, дело у меня до тебя есть…
   – Какое еще дело? – разлепил глаза убаюканный покачиванием телеги Ягайло.
   – А давай ты мне поможешь долг назад стребовать? Тогда будем в расчете. Все по чести и справедливости.
   – А сам-то не можешь почему?
   – Да хитер хозяин, как бес. Ты ему слово, он тебе пять. Так закрутит, завертит, что проще плюнуть да забыть.
   – Ладно, помогу, – смягчился Ягайло. – А что, трактир-то далеко? Дотемна успеем?
   – Надо успеть! Тут версты четыре всего, да и мне затемно домой мимо болот возвращаться резону нет. Хотя, в общем, и днем тут теперь…
   – А что ж князю, тебя как зовут-то, кстати, чего, говорю, князю-то не доложите? Он отрядит кого разобраться. Если надо, и дружинников пошлет, – посулил витязь.
   – Никифором кличут. Да ходили мужики в стольный град. К самому князю не попали, а вот с братом его младшим, Дмитрием Всеволодовичем, встречались. Обсказали ему все подробно, что тут у нас и как. Он разобраться обещал. Да обещанного, как видно, три года ожидают.
   – Странные дела, – ни к кому не обращаясь, произнес Ягайло. – Князь на людские беды отзывчивый.
   – Князь-то да, но кто сказал, что и родичи его таковы?
   – То верно, – кивнул головой Ягайло, вспоминая, как тявкали на него из-за трона, и поспешил сменить тему разговора: – Слышь, Евлампия, имя у тебя уж больно заковыристое. А тебя как дворовые ласково кличут, чтоб попроще? Лампушкой али Евлашкой?
   – Ты это, витязь, Евлампией меня зови, и никак иначе. Понял? А не то я тебе во сне последние недогорелые космы повыдергаю, – окрысилась девица.
   – Ладно-ладно, молчу, – засмеялся Ягайло, вздевая руки вверх, шутливо сдаваясь на милость победителя.
   – М-да, витязь. Воин ты бывалый, видать по всему, сильный, но вот с людьми-то беседы вести совсем не обучен, – посетовал мужичок.
   – Да пошел ты ко псам, – обиделся Ягайло. – Торопи давай клячу свою, если не хочешь на обратному пути лешакам на ужин попасть.
   Весь оставшийся путь они проделали молча. Мужичонка сидел насупившись, лишь изредка оборачиваясь и поглядывая на витязя сычом. Тот дремал, смежив веки, чтоб не смотреть, как девица Евлампия, бесстыдно задрав подол, баюкает пораненную ногу. Наконец впереди показались ворота. Почуяв кобылу, хоть и старую, заржали у коновязи жеребцы. Ягайло открыл глаза. Хлопнул возницу по спине:
   – Любезный, ты нас во двор не завози, сами дойдем. Там разворачиваться тяжко.
   – Ишь ты, разворачиваться тяжко? – горько произнес мужичок. – Пожалел волк кобылу. Солнце к закату клонится, куда я теперь поеду-то?
   – К дому, вестимо, – не понял причин его стенаний Ягайло.
   – Какое к дому? Это ж мимо болот, в темноте, да одному? Мне живота лишиться не за понюх? Тут останусь. Если во двор пустят, в телеге переночую, а дождь пойдет, так и под ней. А со двора погонят, так тут у ворот устроюсь, все ближе к людям.
   – Так комнату у хозяина сними.
   – На какие шиши я ее сниму-то, витязь? – Мужичонка кипел едва сдерживаемым гневом.
   – Так я тебе сейчас помогу денег с хозяина вытрясти, вот на них и…
   При упоминании о деньгах гнев их спутника потух, но вместо него в глазах появилась кручина.