Кирога Орасио. Анаконда

   И в самом деле, Королева, кипя от возмущения, уже расширила свою чудовищную шею, явно намереваясь броситься на обидчицу. Но в свой черед вся Ассамблея разом взвилась при таком обороте дела.
   - Потише, ты! - вскричало множество голосов одновременно. - А дипломатическая неприкосновенность?! Не забывай!!
   - Шляпу скинь! - метнулась ввысь Свирепая, меча глазами искры.
   Дриада Джунглей со злобным свистом повернулась в ее сторону.
   - Шляпу скинь! - ринулись со своих мест Златозарная и Копьеголовая.
   Дриада Джунглей на мгновение чуть не задохнулась от гнева и обиды, подумав, как легко могла бы она прикончить своих оппоненток одну за другой. Но, ввиду воинственной активности всей Ассамблеи, сочла за лучшее свернуть гигантские поля своей шляпы.
   - Договорились! - просвистела она. - Подчиняюсь большинству. Но когда Конгресс закончится, то я... то вы... то не приставайте ко мне...
   - Никто и не пристанет! - обронила Анаконда.
   Королева обернулась в ее сторону, сдерживая дикую ненависть.
   - Ты-то не пристанешь, потому что давно меня боишься!
   - Это я-то боюсь?! - подалась вперед Анаконда.
   - Мир! Мир! - испуганно возопила Ассамблея. - Мы представляем здесь жалкое зрелище! Пора принимать решение!
   - Да, уж время, - изрекла Лютая. - Собранию предложено два плана действий: один Шустрой, другой нашей гостьей. Так как же? Начнем с собаки или двинемся всем отрядом против лошадей?
   Грозный вид, внушительная длина и неожиданный ум, проявленный ядовитой азиатской союзницей, уже склонили многих на ее сторону. Был еще на памяти у всех ее замечательный замысел по изничтожению персонала Института, и безотносительно к тому, представлялся ли выполнимым ее теперешний план, все уже знали, как она умеет расправляться с людьми. Надо добавить к этому, что, кроме Шустрой и Крестоноски, уже кое-что испытавших на себе, никто из присутствующих и вообразить не мог, какая великая опасность таилась в таком враге, как собака, нечувствительная к их яду и наученная их выслеживать. Становится понятно, отчего все под конец склонились к плану, предложенному азиатской Королевой.
   - Тогда приступим! - заключила Лютая. - Никто не желает ничего добавить?
   - Никто ничего... - вскричала Шустрая, - кроме того, что вы еще пожалеете...
   Хотя ночь начинала уже бледнеть, но когда речь идет о жизни и смерти, медлить не приходится, и решено было ринуться в атаку, не теряя ни минуты.
   И вот целая река ядовитых и неядовитых, быстро увеличивающаяся в объеме благодаря особям разных пород, все прибывающим и прибывающим из пещеры, устремилась в сторону Института.
   - Погодите, я хочу сказать... - послышалось последнее предостережение Лютой, - что пока длится кампания, Ассамблея не считается распущенной, так что неприкосновенность одних для других сохраняется. Договорились?
   - Ладно, ладно, довольно договоров, - раздался в ответ общий свист.
   Азиатская Королева, угрюмо взглянув на спешившую мимо Анаконду, бросила на ползу:
   - Там разберемся...
   - Обязательно! - с живостью отозвалась Анаконда, стрелой уносясь к авангарду змеиного войска.
   X
   Персонал Института дежурил у постели работника, лежавшего в беспамятстве после укуса Крестоноски. Один из служащих выглянул в окно, через которое вливалась в комнату теплая ночь, и ему показалось, что он слышит шум со стороны бараков. С минуту он напряженно прислушивался, потом сказал:
   - Похоже, что в конюшне... Проверь, Фрагосо.
   Посланный взял фонарь, поспешно зажег его и ушел в темноту, в то время как оставшиеся ловили встревоженным слухом каждый звук.
   И полминуты не прошло, как со двора послышались торопливые шаги, и Фрагосо появился на пороге с побелевшим лицом, запыхавшийся:
   - Вся конюшня полным-полна змей! - только и сумел он вымолвить.
   - Как так? - всполошился новый директор. - Что за чудо?
   - Сам не пойму...
   - Посмотрим...
   И все кинулись из помещения.
   - Боксер! Боксер! - стал новый директор поспешно кликать собаку, сонно постанывавшую под кроватью, на которой лежал больной. И все бросились к конюшне.
   Там, в неярком свете фонаря, они смогли разглядеть обеих лошадей и мула, которые яростно лягались, защищаясь от целой реки змей, буквально затопившей тесную конюшню. Было их тут не меньше семидесяти, а, может быть, и восьмидесяти. Животные издавали испуганное ржание и копытами подбрасывали вверх кормушки; но змеи, словно их направляла какая-то высшая воля, ухитрялись всякий раз увернуться от копыт и жалили без пощады.
   Люди, не сразу сдержав свой стремительный бег, оказались среди них. Сноп света ударил резко, и нападающие замерли на мгновение, но сразу же опомнились и с еще более громким свистом ринулись в новую атаку, уже неизвестно против кого, не различая, где люди и где мечущиеся меж ними лошади...
   Персонал Института оказался окруженным со всех сторон змеями. Фрагосо ощутил удар по высокому голенищу почти под коленкой и со всего размаха опустил свой прут - крепкий и хлесткий, какие всегда найдутся в домах, стоящих в глухом лесу, - на какого-то увертывающегося противника. Новый директор рассек пополам другого увертывающегося противника, а один из лаборантов успел в последнее мгновение раздробить на спине у Боксера голову какой-то огромной змее, только что с лихорадочной быстротой зажавшей собаку в кольцо.
   Всего в какие-нибудь десять секунд произошли все эти события. Пруты взвивались, с отчаянной силой обрушивались на змей, которые все надвигались и надвигались, жалили голенища, стремясь вползти по ним и достичь живой плоти. И под лошадиное ржание, людской крик, собачий лай и змеиный свист сражение становилось все неистовей, как вдруг Фрагосо, бросившись на какую-то исполинскую змею, словно уже виденную ранее, споткнулся о чье-то стремительно скользящее тело и упал, и его фонарь, разбившись на тысячи осколков, погас.
   - Отступайте! - отчаянно крикнул директор. - Боксер! Боксер!
   И все отпрянули назад, во двор, сопровождаемые собакой, счастливо выпутавшейся из плотного змеиного клубка.
   Бледные и запыхавшиеся, люди взглянули друг на друга.
   - Прямо нечистая сила... - с трудом выговорил начальник. - В жизни ничего похожего не видал... Что тут у вас за змеи? Нигде больше таких не встретишь. Вчера этот двойной укус-можно подумать, что те две наперед условились... А сегодня... Хорошо, хоть, что им невдомек, что своими укусами они нашим лошадям лишнюю прививку сделали... Ничего, скоро рассветет, и будет совсем другой коленкор...
   - По-моему, я там нашу кобру заметил... - обронил Фрагосо, пытаясь потуже перетянуть вывихнутую кисть правой руки.
   - Мимо меня она тоже мелькнула, - подтвердил другой служащий. - А Боксер-то как?
   - Да изжалили всего... Но ничего, ему и миллион укусов не страшен.
   И все возвратились туда, где лежал больной, дышавший теперь ровнее, но буквально утопавший в поту.
   - Светает вроде бы... - произнес директор, высунувшись в окошко. - Вы, Антонио, останьтесь с ним. Мы с Фрагосо вдвоем управимся.
   - Веревки возьмем?-осведомился Фрагосо.
   - Не надо! - замотал головой директор. - Других змей мы поймали бы в петлю в одно мгновение. С этими не получится. Они особенные какие-то... Надо взять пруты и, пожалуй, тесак - вдруг что-то непредвиденное...
   XI
   Не особенные, а те, что под угрозой огромного бедствия воплотили в себе ум и опыт всех змеиных родов и видов, - таков был враг, угрожавший Институту.
   Внезапная темнота, последовавшая за падением Фрагосо, разбившего фонарь, послужила нападающим предостережением, напомнив о близкой опасности большого света, который принудит их к большему напряжению сил. И уже проникала снаружи предрассветная сырость, предвещавшая мощное пришествие дня.
   - Если мы останемся здесь еще мгновение, - вскричала Крестоноска, - нас отсюда не выпустят. Поспешим!
   - Поспешим! Поспешим! - раздался общий клич. И, наталкиваясь одни на других, переползая одни через других, они ринулись прочь. Они мчались беспорядочным скопом, в панике, с замешательством замечая, как вдалеке уже прорывается день.
   Уже минут двадцать продолжалось их отступление, когда внезапный лай, отчетливый и громкий, хоть и дальний еще, обрушился на измученную колонну.
   - Стойте! - вскрикнула Златозарная. - Проверим, сколько нас, и решим, что в наших силах.
   И при неверном свете подступавшего утра они оглядели свое поредевшее воинство. Под копытами лошадей и мула остались восемнадцать их мертвых соратников и соратниц, среди которых были и сестры Коралловые. Свирепая была разрублена надвое тесаком Фрагосо, а Древесному Ужу проломили голову, когда он, вообразив себя удавом, душил собаку. Не было Лисички, Болотной, Большого Полоза. В общем, недосчитались двадцати трех. А из оставшихся в живых не нашлось никого, кто не был бы страшнейшим образом помят, побит, потоптан, перепачкан кровью и грязью.
   - Таков успех нашей кампании, - печально промолвила Шустрая, задержавшись на мгновение у большого камня, чтоб растереть об него ушибленную голову. Поздравляю, Дриада Джунглей!
   Однако то, что случайно слышала, ускользая последней, когда дверь конюшни уже захлопывалась, она сохранила в тайне: вместо того чтоб убить, они спасли лошадей и мула, поскольку те хирели именно из-за недостатка яда!
   Известно, что для жизни лошади, которой делают прививки с целью добиться иммунитета, яд становится не менее нужен, чем вода, и нехватка его ведет к смертельному исходу.
   Вторично лай собаки, идущей по их следу, послышался где-то неподалеку.
   - Нам угрожает великая опасность! - вскричала Лютая. - Что предпримем?
   - В грот! В грот! - раздался общий испуганный клик, и все заскользили к знакомой нам пещере.
   - Да вы обезумели! - попыталась удержать остальных Шустрая. - Вас всех передавят! Вы на смерть ползете! Послушайтесь моего совета: разделимся!
   Ускользающие прервали свое бегство в сомнении. Сквозь все их замешательство что-то подсказывало им, что разделиться было единственной мерой, могущей их спасти. И в полной растерянности они смотрели вокруг себя и друг на друга. Один бы еще голос, один лишь - и они решились бы...
   Но азиатская Королева, униженная, побежденная в своем повторном порыве к власти, кипящая ненавистью к стране, которая для нее теперь навек заказана, решилась лучше пропасть, но только чтоб с нею вместе пропали и все эти, чужие...
   - У Шустрой помутилось в голове! - вскричала она грозно. - Если мы разлучимся, мы беспомощны, нас убьют одну за другой... Всем в грот!!
   - В грот! В грот! - нестройно отозвалась перепуганная колонна.
   Видя, что творится, Шустрая поняла, что они спешат навстречу своей смерти. Но, злые, жалкие, раздавленные, охваченные паникой, Ядовитые, однако, готовы были пожертвовать собою во имя своей Идеи! И, надменно дернув раздвоенным языком, она, которая могла бы в одно мгновение очутиться далеко отсюда благодаря своему дару быстроты, двинулась вместе с другими напрямик к Смерти.
   Вскоре ощутила она прикосновение чьего-то тела и с радостью узнала Анаконду.
   - Вот видишь, - сказала она приветливо, - во что нас вовлекла эта азиатка!
   - Гадина... - тихонько отозвалась Анаконда, стараясь держаться поближе.
   - А сейчас тащит их за собой, чтоб всех их вместе прикончили!..
   - Ей-то, по крайней мере, не удастся это увидеть... - зловеще предсказала Анаконда.
   И обе, прибавив быстроты, догнали колонну. Прибыли...
   - Слушайте все! - подалась вперед Анаконда с горящими глазами. - Вам это неведомо, но я знаю твердо, что через десять минут ни одной из вас не будет в живых. Так что Ассамблея распалась, и ее законы недействительны. Правду я говорю, Лютая?
   Наступила долгая тишина.
   - Правду, - подавленно вздохнула Лютая. - Все распалось...
   - Тогда я хотела бы, - продолжала Анаконда, словно ища кого-то взглядом, перед смертью... Ну, сама судьба... - заключила она твердо, заметив азиатскую Королеву, медленно ползущую в ее сторону.
   Да, это не был идеальный случай для сведения счетов. Но с тех пор как мир есть мир и земля есть земля, ничто, даже направленный на них нож Человека, не могло быть препятствием в личной распре между Ядовитой и Безъядной.
   В первой схватке преимущество было на стороне азиатской Королевы: ее ядовитые клыки по корень врезались в шею Анаконды. Но последняя, прибегнув к сложному маневру, известному лишь удавам, - в стремительном броске сжимать жертву смертельным объятием, - махнула своим телом, как хлыстом, и крепко сковала им Дриаду Джунглей, которая в одно мгновение почувствовала, что задыхается. А Анаконда, словно вся ее жизнь зависела сейчас от силы обхвата, обвивала одно стальное кольцо вслед другому... Но и кобра все не выпускала своей добычи... Был момент, когда Анаконда почти услышала хруст собственного черепа в пасти Дриады Джунглей. Но у нее хватило мужества на последнее отчаянное напряжение, и этот надрыв склонил судьбу на ее сторону. Пасть кобры, уже полузадушенной, раскрылась, бессильно слюнявясь, и освобожденная голова Анаконды упала на тело Дриады Джунглей.
   Тогда, уверившись в прочности страшного объятия, каким сковала противницу, Анаконда стала тянуться вдоль ее шеи, вонзая зубы резкими, короткими ударами, в то время как кобра могла только отчаянно трясти головой. Девяносто шесть острых зубов Анаконды кололи все выше и выше, достигли шляпы, продолжали проколы, коснулись горла, зашуршали дальше, пока наконец не воткнулись в голову врага, пробив ее с глухим и долгим треском.
   Все было кончено.
   Анаконда расслабила кольца - и тяжелое тело азиатской Королевы медленно расправилось на земле...
   - Теперь я удовлетворена... - успела еще выдохнуть Анаконда, упав без признаков жизни на это мертвое тело.
   И в это самое мгновение остальные услышали менее чем за сто метров от них резкий собачий лай.
   И они, которые лишь десять минут назад растерянно толклись у входа в пещеру, ощутили, как их глаза наливаются кровавым пламенем великой борьбы в защиту всей бескрайней сельвы.
   - В грот! - раздалось еще несколько несмелых голосов.
   - Нет, умрем на месте! - заглушил их единый свист. И, прижавшись к каменистому утесу, отрезавшему им всякую возможность отступления, высоко вытянув шеи и напрягши головы над свернутыми кольцами тел, блестя угольками глаз, они стали ждать...
   Кратким было их ожидание. В свете раннего дня, еще мутно-лиловом, увидали они, как на черном фоне деревьев возникли два высоких силуэта: один принадлежал новому директору, другой - Фрагосо, сдерживавшему на ремне собаку, которая, дрожа от ярости, изо всех сил тянула вперед.
   - Кончено! Теперь уж кончено! - проговорила Шустрая, прощаясь этими четырьмя словами с жизнью довольно счастливой, которую так недавно решила принести в жертву.
   И в дерзком порыве ринулась навстречу собаке, уже спущенной с ремня и с белой от пены пастью наступавшей на них. Животное отпрянуло назад и наткнулось на Лютую, но не успело кинуться на нее, как та проколола ему морду клыками. Боксер отчаянно замотал головой, потрясая в воздухе впившейся в него змеею, но она не отпускала...
   Этим мгновением воспользовалась Нейвид, чтоб вонзить клыки собаке в бок; но случилось, что в это же мгновение над ними возникли люди. И в следующее мгновение Лютая и Нейвид лежали мертвые с перебитой спиной.
   Златозарная была рассечена пополам, и та же участь постигла Лиану. Копьеголовая впилась было в язык собаки, но через несколько секунд, четвертованная двойным ударом, уже лежала мертвая рядом с мертвым Эскулаповым Ужом.
   Сражение, или, вернее, уничтожение, продолжалось с бешеным натиском, под змеиный свист и собачий лай. Охрипший Боксер был одновременно повсюду... Они пали одна за другою, без пощады - которой и не просили - растерзанные зубами собаки, раздавленные ногами людей... Возле самой пещеры, служившей местом последнего их Конгресса, кончилась недолгая бойня. Крестоноска и Шустрая стали последними ее жертвами.
   И уже не оставалось ни одной... Измученные люди сели прямо на землю, устремив взгляд на обширное кладбище племени, могущественного еще недавно. Боксер, с высунутым языком часто дышал у их ног, выказывая несмотря на все прививки все же некоторые признаки отравления. Он был ужален шестьдесят четыре раза.
   Когда поднимались уходить, люди в первый раз обратили внимание на Анаконду, начинавшую, кажется, оживать.
   - А удав-то что тут делает? - изумился новый директор. - В этой местности не водятся удавы... Похоже, что он сводил какие-то счеты с этой ужасной коброй... Что ж, он на свой лад отомстил и за нас с вами. Мощная анаконда... Если б нам удалось ее спасти... Боюсь, что она смертельно отравлена... Давайте возьмем ее. Может, когда-нибудь она спасет нас от всей этой ядовитой нечисти...
   И они направились к своему Институту, неся на толстой палке, взваленной на плечи двоих мужчин, израненную, полуживую Анаконду, которая, бессильно качаясь, вспоминала Шуструю, чья участь, если бы не ее надменный нрав, могла бы быть совсем такой же.
   Нет, она не умерла, Анаконда. Она провела среди людей целый год, любопытствуя по углам и все примечая, но как-то ночью, внезапно решившись, покинула свой приют, чтоб отправиться в длинный путь на долгие месяцы по пенным водам могучей реки Параны в край, откуда приплыла однажды вместе с разливом...