Страница:
Дом у Криса деревянный, двухэтажный, в состоянии косметического ремонта. Участок с соснами и гранитными валунами. Сбоку пристроена банька. В каждом штрихе интерьера чувствуется тлетворное влияние Запада. Жена Криса с дочкой специально уехали к матери, и коттедж в нашем полном распоряжении. Крис отзванивается начальству и докладывает, что русские детективы к операции готовы. На всякий случай просит заказать бригаду «К-9», это что-то вроде нашего ОМОНа. Затем предлагает сесть за обеденный стол и в деталях обсудить план завтрашних действий. Что мы с удовольствием и делаем…
На представителей серьёзной бригады мы, если честно, не очень похожи. От нас за версту разит жидким бюджетным содержанием. Хорошо хоть прошли добрые времена голдовых цепей, малиновых пиджаков и бритых затылков, а то прохожие просто подняли бы нас на смех. Но дело даже не в прикидах. «Я опера узнаю по походке…»
Прохожих, правда, никого, место для встречи выбрано грамотно, засаде спрятаться негде, разве что в историческом музее напротив. Кстати, наверняка кто-нибудь из коллег там заседает. Маячок Крис доверил мне. Он спрятан в брелке от автомобильной сигнализации. Никаких подозрений. В нужный момент достаточно нажать на красную кнопочку, что послужит сигналом к штурму. Сам Крис сейчас в машине по ту сторону стены прослушивает эфир. Надеюсь, он не уснёт.
Не скажу, что очень сильно волнуюсь. Все-таки сказывается солидный опыт. Обычное внедрение, каких у любого добропорядочного опера, как в Эстонии сыра. Хотя на последнем внедреже, месяц назад, приключилась драма. Ловили мы одного налётчика, решили выманить на встречу. Старым проверенным способом. Его бригада пару магазинов прикрывала на нашей земле. Мы с Жорой в магазин под видом братвы. Так и так, мы новые герои, платить теперь будете нам. Расчёт понятен – хозяин позвонит крыше, и нам назначат рандеву, куда наверняка приедет и наш ковбой. Так и случилось, хотя наивно считается, что время «стрелок» прошло. Оно никогда не, пройдёт, потому что ничего более оптимального для выяснения отношений человечество не придумало. Прибыли мы с Жорой и Борюсиком к назначенному часу в условленное место, нас уже ждёт пара броневиков с экипажами. Выходят. Налётчик наш тут же. Мы обрадовались, за стволами и «браслетами» полезли. И в это время из второго броневика выползает заместитель начальника нашего РУВД по кличке Коррумпированный Петербург. Важный такой, при погонах. Сначала стушевался, а потом сориентировался по-быстрому и давай на нас орать, словно Жириновский под стаканом. «Ах вы, подонки, скоты! Крыши магазинам ставите! Завтра же на гражданку к чёртовой матери!» Слава Богу, накануне мы про операцию Шишкину доложили, своему непосредственному шефу, и он нас отбил от напрасных обвинений. А то сидели б сейчас в следственном изоляторе и перестукивались. Самое обидное, ковбой под шумок свалил, до сих пор его не поймали. А Коррумпированный Петербург через неделю досрочную звёздочку получил. За выдающиеся достижения в борьбе с организованной преступностью…
Надеюсь, сегодня к нам не подойдёт какой-нибудь Коррумпированный Кохтла-Ярве и не сорвёт забег. Подтолкнув Георгия, склонившего голову на постамент, я смотрю на часы. Время пошло. Просыпайся, брат.
– Здорово, мужики. Вы не Герасим с Филиппом?
Я оборачиваюсь на голос. Коренастый богатырь лет двадцати торчит в метре и придирчиво любуется нашими туманными ликами. Я даже не заметил, как он подошёл, хотя дорожка к памятнику одна и не заметить это невозможно. Пора к окулисту.
– Привет, – отзываюсь я, как наиболее активный член команды, – угадал. Филипп это я, он – Герасим.
Жора громко икает в знак согласия. Как бы маячок не заглушил.
– Гарик. – Богатырь протягивает руку для пожатия. – Ну что, пойдём в тачку? Димон сказал, вы свою в Ивангороде оставили?
Димон, вероятно, человечек Криса.
– Да. Так удобнее.
К машине мы ползём не через центральные ворота, а какими-то окольными путями вдоль берега. Минуем каменного льва на длинном постаменте. Лев размером с кошку. Гарик любезно поясняет, что это памятник в честь победы шведов над Петром. Шведами здесь и поставленный. Герасим плохо переносит пересечённую местность, и я вынужден его физически поддерживать.
– Что, оттянулись вчера? – сочувственно интересуется экскурсовод после лёгкого Жориного кульбита.
– Да, есть немного… На той неделе в переделку попали, пострелять пришлось. Едва живыми ушли. Все оклематься не можем.
Роль сказочника-грузилы мне тоже придётся взвалить на свои дистрофические плечи.
– Понимаю, – уважительно кивает богатырь, – у нас пивко в машине есть. Свежее.
По пути он рекламирует качество продаваемого оружия, мол, не китайское барахло, а самый настоящий советский военно-промышленный комплекс. И мы не пожалеем о потраченных долларах. Я в ответ заверяю, что за нами стоят серьёзные люди из Москвы, и если они заметят брак, последствия будут страшными. Если же не заметят, взаимовыгодную торговлю можно продолжить. Герасим в разговор не встревает, и слава Богу. Лишь бы деньги не потерял. Деньги, кстати, фальшивые, местного эстонского производства, но сделаны на совесть.
Машина спрятана на одной из прилегающих к крепости улочек. Синий чемодано-подобный «фольксваген-пассат» с помятым крылом и эстонскими номерами. Агрегат десятилетней давности. Да, похоже, мы близки к цели. Гарик просит нас подождать, сам бежит к машине и рапортует кому-то о прибытии. Спустя минуту из «пассата» выпрыгивают ещё два бравых окорока. Скажу прямо – в эту минуту я крайне пожалел, что мы взяли деньги с собой, а оружие, наоборот, оставили. Титаны рестлинга по сравнению с ними – жалкие гномы. И, несмотря на Молодость, они могут свернуть нам шеи, не прибегая к подручным средствам. Я кручу головой по сторонам, но обещанного прикрытия не замечаю. Если это, конечно, не бабуля, играющая с внучкой на детской площадке. Неужели нас потеряли?.. Ребята тем временем, белозубо улыбаясь, подходят к нам и начинают трясти руки, словно мы подарили им по «мерседесу». Богатырям, как и Гарику, лет по двадцать, из чего я делаю вывод, что организованная преступность в Эстонии заметно помолодела. Какие выводы делает напарник, я не знаю. По-моему, он так и не вспомнил, куда пришёл. Я представляюсь за нас обоих.
– Филипп. Герасим.
– Антон. Тыну. Хорошо ли топрал-лись?
Как я понимаю, Тыну коренной бандит. В смысле, местный. Помимо имени, его выдают акцент и скандинавская внешность. Антон же типичный русак с картофельным носом. Это ещё раз говорит о том, что преступность не имеет национальности. Братство по оружию.
Нас приглашают в «пассат», где уже ждут открытое пиво и фисташки. Очищенные. Гарик остаётся снаружи контролировать обстановку. Я заталкиваю Георгия на заднее сиденье, несмотря на предложенное ему переднее. Сам сажусь рядом. Так хоть не задушат. От пива мы не отказываемся. Надо чётко следовать выбранной легенде. Когда формальности улажены, Антон чуть стеснительно интересуется:
– Мужики, у вас деньги с собой?
Жора молчит. Возможно, он не понял вопроса.
– А стволы у вас с собой? – парирую я.
– Стволы рядом, на хуторе, минут двадцать езды.
– И деньги рядом.
– Так, может, захватим сразу, чтобы два раза не гонять?
Несмотря на миролюбивый настрой коммерческих партнёров, я не рискую сказать правду. Ещё успеем.
– Двадцать минут не двадцать часов. Сделаем так. Сейчас смотрим стволы. Если никаких претензий, возвращаемся, и мы отдаём бабки. Потом забираем товар. Идёт?
Поставщики опасливо переглядываются. Я их где-то понимаю. Мы пацаны крутые, достанем пушки из-под курток и заберём автоматы даром. Но они нас тоже должны понять. По тем же самым причинам.
– Мы люди порядочные, – успокаиваю я братьев по оружию, – в жизни никого не кидали. Все по «чесноку» будет. Без доверия – это не бизнес, а надругательство. Верно, Гера?
Гера молчит. Он и на Жору-то плохо реагирует, а уж на постороннее имя… Да, это моя ошибка.
– Он согласен, просто неважно себя чувствует. Лучше его вообще не трогать. Ну чего, едем?
– А на чем вы стволы повезёте? – уточняет заботливый Антон.
– На рейсовом автобусе, в багажном отсеке… Вам же передали, что кордон – наша проблема.
– Та, та, – кивает Тыну и включает зажигание.
Гарик прыгает в машину.
Пропетляв по городу, мы выходим на трассу и двигаемся вглубь от границы, мимо разработок сланца, оставшихся с социалистических времён в воде огромных бородавок на эстонской земле. Транспорта мало, и прицепить к нам «хвост» будет достаточно сложно. Я провожу политинформацию о криминальной жизни в России, рассказываю о своём боссе по имени Вася Рогов, человеке, подмявшем под себя половину Питера. Ребята внимательно слушают и молча кивают. Жора-Герасим, уронив голову на стекло, мирно спит.
Закончив с политинформацией, я осторожно заглядываю в боковое зеркало. Пусто, как в вакууме. Боюсь, эстонские коллеги нас прозевали. Если это случилось, никакой брелок не поможет, жми кнопочку, не жми. Придётся, как всегда, взваливать все самое сложное на свои и Герасима плечи.
Тыну поворачивается и, улыбаясь, словно халдей в центровом ресторане, предлагает:
– Мо-о-жет, ещё пифа?
От знакомого слова Герасим вздрагивает, озирается по сторонам и, увидев знакомое лицо, спрашивает:
– Андрюха, а где это мы?
Ба-а-а-лин-н!!! Вот из-за подобных мелочей и проваливаются с треском самые грандиозные операции, взрываются атомные станции и падают самолёты. Лучше б ты немым был, брат Герасим. И глухим.
Смотрим, как реагируют на досадный прокол продавцы. Пока никак. Может, повезло – не расслышали? Не дав напарнику повторить вопрос, я строго спрашиваю:
– Долго ещё?
– Не-е-т. Сейчас пофорот и сра-а-зу те-рефня.
«Пассат» уходит с трассы и начинает штурмовать сельскую местность. Вдали виднеются мрачноватые заброшенные строения.
– Там раньше терефня пыла, – начинает экскурсионную программу Тыну, – потом народ разбежался. Нефыгодно жить.
Это не есть хорошо. Совсем не хорошо. Не потому что разбежались, а потому что в терефне никого. Помощи ждать не откуда… За нами, между прочим, никто не едет, вертолётов в воздухе не наблюдается, и я окончательно убеждаюсь, что мы в поле одни. И без оружия. «На трибунах становится ти-и-ше, олимпийская сказка, прощай…» Герасим молчит, вероятно, ковыряясь в закоулках памяти.
Ещё километр по чернозёму, перемешанному с последним снегом, и мы у цели. Место унылое и непривлекательное до икоты. На стене полуразвалившегося дома приветливые каракули «СМЕРТЬ АКУ-ПАНТАМ». Так и хочется у кого-нибудь спросить, есть ли в деревне фрицы? Я, конечно, за право наций на самоопределение, но, глядя на пейзаж, невольно задумываюсь, а стоило ли?.. Впрочем, в наших деревнях картина не лучше, чего уж правду скрывать.
Обогнув коровник без крыши, мы прорываемся по плохо утрамбованной колее к последнему дому на улице. Явно необитаемому. Со двора взмывает стая ворон и с весёлым карканьем разлетается по полям. Передали б, что ли, нашим, куда нас занесло. Что без дела каркать?
– Все, приехали. Выходите.
Георгий потирает шею и радует меня очередным пируэтом:
– Что-то шея затекла. Андрюхин, потри вот здесь.
Я тебе обязательно потру… Потом. Ты, видно, очень хочешь в эстонском чернозёме насовсем остаться, Штирлиц недоделанный. Пропасть без вести, как стародубовский племянник.
Никак не отреагировав на просьбу Герасима, я покидаю салон «Пассата» и иду за хозяевами в дом. Холодный весенний ветер гладит лицо, словно крупный наждак. Тыну отпирает навесной замок и вежливо уступает нам дорогу, продолжая улыбаться:
– Пожал-луста…
Мне даже как-то неловко из-за такой вежливости. Никакой враждебности в поведении торговцев смертью пока не наблюдается. Наоборот, такое ощущение, что они готовы услужить нам от чистого сердца. То ли от моей политинформации, то ли от счастья, что, наконец, нашли покупателей. Второе вернее. Мы проходим внутрь заброшенного дома. Окна в комнате забиты досками, поэтому Тыну зажигает керосиновую лампу и вешает её на вбитый в стену крюк. Да-а, симпатично здесь. Парочки скелетов по углам не хватает с дырками в черепах или башки отрезанной в углу. Хижина дяди Тыну.
– Я сейчас, потожтите.
Тыну, светя фонариком, лезет в погреб. Гарик тихонько стучит мне по плечу и знаком предлагает отойти в сторонку. Отходим.
– Чего?
– Слушай, а почему тебя Гера Андреем называет? Ты ж Филипп.
Хороший вопрос. Я б сам спросил.
– Тихо, тихо. – Я подношу палец к губам, – Герка малеха не в себе, на разборке гранатой контузило. С тех пор с памятью полный аут. Он меня как только не называет. И Андреем, и Лёшей. А иногда даже сестрой.
Гарик опасливо косится в сторону напарника.
– Его, главное, не трогать, и все в порядке будет. Вот если переклинит, тогда беда. А так он мужик спокойный, весёлый, так что не обращайте внимание.
Гарик понимающе кивает. Мы возвращаемся в коллектив. Антон контролирует дверь, раз в секунду выглядывая наружу. Тыну ковыряется в погребе. Наконец появляется, обвешанный автоматами, словно партизан с трофеями.
– Вот… Я выпрал на удачу, хотите, возьмите ещё.
– Этих достаточно, – киваю я, нажимая в кармане заветную кнопочку на брелке. Хотя понимаю, что это бесполезное занятие. Радиус действия у таких игрушек не более километра.
Тыну складывает автоматы на пол, один протирает чистым носовым платком и протягивает мне.
– Пожа-а-луста. Проферяйте.
Что ж, ни «К-9», ни «К-10» пока не пахнет, придётся тянуть время. Беру автомат, произвожу неполную разборку. Автомат как автомат. Я подношу оружие к лампе и с умным видом принимаюсь изучать каждую деталь. Коллектив с пониманием следит за моими манипуляциями. Понюхав напоследок магазин, я собираю автомат и делаю контрольный спуск.
– Да, неплохой ствол.
– Очень, очень хороший. Не Китай. Никаких осечек, – активно кивает головой Тыну.
– Маде ин СССР, – поддакивает от дверей Антон, – мы очень задёшево отдаём. Двадцать тонн за семьдесят автоматов, это почти даром.
Самое интересное, я абсолютно не знаком с расценкам на чёрном рынке. Ни на нашем, ни, тем более, на эстонском. Но меня наконец выручает Герасим.
– Замётано, брат. Берём все.
– Минутку, – я задумываю гениальный ход, – надо бы опробовать. Патроны есть?
– Конешна. Пойтемте.
Мы выходим обратно во двор, Тыну собственноручно заряжает рожок, протягивает его мне, а сам бежит к остаткам штакетника. Поковырявшись в снегу, извлекает из грязи старый резиновый сапог и водружает его на столб. Как я понимаю, в качестве мишени.
Передёрнув затвор, я целюсь, даю залп очередью, но промахиваюсь. Но мне это и не важно, главное, чтобы нас услышали те, кому положено.
– Дай-ка сюда, – Жора отнимает у меня автомат и, прищурившись, открывает беглый огонь от бедра. Тяжело раненный штакетник окончательно заваливается на землю вместе с сапогом.
– Учись… На стрельбы ездить надо.
Вот обязательно ему комментировать.
Вильгельм Телль. Хорошо, если господа не знают, что такое стрельбы. Для непосвящённых объясняю, раз в полгода мы ездим в тир сдавать зачёты. Это и называется «стрельбы». Я последнее время данное мероприятие игнорировал.
– У вас вся партия здесь? – уточняю у Тыну.
– Та, та, конешна…
В принципе, наша миссия выполнена. Где оружие – установлено, налётчики тоже. Правда, не вывели из-под удара секретного человека, но такой задачи нам и не ставили. И раз группы захвата не появилось, остаётся спокойно возвращаться за деньгами. Только куда? Не в префектуру же? Мы с Крисом такую ситуацию не предусматривали, а поэтому не обговаривали.
Черт! Упустим компаньонов, а то и сами по пуле получим за подлый обман. Или контузию от гранаты. На сей раз настоящую контузию. Ничего не остаётся, как ждать. Только чего? Незаметно сюда даже ниндзи-черепашки не подберутся, а уж про спецслужбы и говорить нечего, какими бы крутыми они ни были. У ребят полный погреб железа, займут круговую оборону, хрен подступишься.
– Ну что, берете? – Тыну прерывает мои логические рассуждения.
– Берём. Нормальные стволы.
Эстонский компаньон, по-прежнему улыбаясь, лезет в карман куртки и достаёт «лимонку».
Ох, мама! Все-таки прокололись! «И моё сердце остановилось, моё сердце замерло…»
– Это фам, – Тыну протягивает мне гранату, – бесплатно. Сюрприз. Как это говорится – бонус.
«…Отдышалось немного и снова пошло». Ты б её ещё ленточкой перевязал подарочной, Санта-Клаус.
Я благодарю доброго Тыну и трепетно принимаю гранату. Герасим собирает гильзы, чем, наверно, вызывает некоторое удивление у собравшихся. Один я понимаю, что это ментовская привычка. После стрельб гильзы требуют сдавать, во избежание утечки боеприпасов. Пара смелых ворон катаются со скользкой крыши на лапах, словно с ледяной горки, не обращая на происходящее ни малейшего внимания.
Тыну исчезает в своей хижине, сказав, что положит автоматы на место и тут же вернётся. Гарик начинает предлагать мне плотские удовольствия на предстоящий вечер. Культурная программа не отличается оригинальностью. Алкоголь, баня и продажные женщины. Нет, чтобы в исторический музей пригласить. Я в целях конспирации соглашаюсь. Подчёркиваю – исключительно в целях конспирации.
Однако женщины и алкоголь это замечательно, но что делать сейчас? Возвращаться в Нарву?.. Я прислушиваюсь. Кроме отдалённого карканья – ничего. Антон не проявляет никакой агрессии, наоборот, его узкие глазки наполнены детской радостью. «Наконец-то продали…»
Покручивая на пальце ключи, на пороге появляется Тыну, принимается запирать замок. Просит Антона поджать дверь, та сильно скособочена и не встаёт на место. Гарик закуривает…
И в этот момент…
Нет, никто не выскочил из-под земли и никто не свалился с неба. Это было бы слишком фантастично и неправдоподобно…
– Всем стоять! Руки на стену! Милиция!
Угадали, кому принадлежит голос? Правильно, серьёзному парню Герасиму. Широко раскинув ноги, он прижимает к плечу автомат и целится в застигнутых врасплох компаньонов. Признаюсь честно, я сам испугался его грозного баса и в первую секунду тоже хотел бежать к стене. Но вовремя спохватился. Вороны на крыше замирают. Ну, Герасим, ты и коварен…
Тыну с Антоном, не двигаясь, осторожно оглядываются назад.
– Ты чего, братишка?
– Эстонский волк тебе братишка! Андрюха, обыщи их!
Гарик спокойно продолжает курить, будто ничего не произошло.
– Спокойно, мужики. Филипп сказал, Геру клинит иногда. Контузия. Его не трогать, главное. Какая тут, в задницу, милиция?
– А-а-а-а, – успокаиваются ребята, опуская руки, – бывает. Гер, мы свои, свои… Опусти автомат.
Жора с немым укором глядит в мою сторону, не опуская оружия. Интересно, что он собирается делать дальше?
– Я сказал, к стене!
Гремит залп, летят щепки.
Я машу руками, мол, лучше не спорить. Делайте, как велено. Гарик нехотя выбрасывает не докуренную сигарету и встаёт к стене.
– Филипп, ты его успокой, блин. Нам ещё за деньгами ехать, да и поляну с баней приготовить надо.
Не перестану удивляться, насколько оптимистичен человек по своей природе. Всегда верит в лучшее. Так, наверно, и должно быть.
На всякий случай достаю подаренную «лимонку».
– Я не Филипп.
– Я вообще-то тоже не Антон… Какая разница? Мужики, правда, время дорого. Поехали.
Я не успел отреагировать на услышанное, потому что в этот момент…
Да, вот теперь это не кажется фантастическим и неправдоподобным… Иногда они появляются…
Во двор врываются люди в чёрном. «Команда-9». По всему фронту атакуют противника, не давая ни малейшего шанса на сопротивление. Демократия в действии. Смерть оккупантам! Нет, что ни говори, ещё много общего у наших народов… И никакими визами нас не разделить.
Когда несчастного, едва дышащего Тыну грузят в машину, он бросает на меня детский, обиженный взгляд. «Ну как же так? Мы вам фанату подарили, от чистого сердца, а вы?»
Скажу откровенно, мне немного становится стыдно, и я опускаю взгляд на окровавленный снег…
– Вовремя. Мы уже хотели их кончать, – Жора добавляет в кофе ликёр, – с вас четыре бутылки «Ванна Таллина».
– Почему четыре?
– Таможня. Больше нельзя.
– Никаких вопросов, сделаю. Я с шефом договорился, вечерком в тир прокатимся, постреляете, из чего душа пожелает. У нас там целый арсенал. А хотите, в Таллин на экскурсию свозим. Ладно, пока отдыхайте, я послушаю, что там эти говорят.
Крис оставляет нас наедине, сам уходит в соседний кабинет работать с задержанными разбойниками. Мы пьём кофе и молчим. Так бывает после напряжённого трудового дня.
– Интересно, у них есть показатели? – я прерываю молчание.
– А как же. Вчера ж Крис объяснял. Коэффициенты какие-то, он ещё сам не разобрался. Куда ж без показателей? Миром правит статистика.
– Стародубу надо б позвонить. Волнуется, наверно. Скажем, что активно ищем, но пока тишина.
– Звони.
Я набираю номер на служебном телефоне Криса и докладываю начальнику, что племянник не найден, несмотря на интенсивные меры. Да, да, вся эстонская полиция на ушах, будем связываться каждый час.
Я кладу трубку. Возвращается Крис с глубокой озабоченностью на лице. В руках чей-то российский паспорт.
– Мужики… Он нашёлся.
– Кто?
– Потеряха ваш… Вот.
Крис протягивает мне паспорт. Открываю. Картофельный нос Антона. «СТАРОДУБ КОНСТАНТИН…»
Да, он же говорил, что не Антон. Интересно, какие ещё сюрпризы принесёт нам эстонская земля? Я протягиваю паспорт Гераси… тьфу ты, Георгию. Тот пытается решить головоломку, но, как и я, ответа не находит.
– Тыну действительно учился в Питере, в техникуме, но ушёл с первого курса. Со Стародубом они приятелями были, в ночном клубе познакомились. Три недели назад позвонил ему, так, мол, и так, есть отличный вариант. Стародуб приехал в Нарву, они на пару склад и накрыли. Оружие сразу сбыть не удалось, пришлось остаться и даже институт бросить.
– И где они жили?
– У Тыну, в Силамяэ. Это рядом. «Пассат» Гарика, он тоже местный. За десять процентов подписался покупателей найти.
– А почему Костя Антоном прикидывался?
– Говорит, конспирация. Засады боялись.
– Погоди, а это тогда кто такой?
Георгий кладёт на стол фотографию, вручённую нам замполитом. Крис отрицательно качает головой.
– Впервые вижу.
– Так надо у самого Антона, в смысле Кости, спросить, – разумно предлагаю я.
Крис приводит Стародуба-младшего. Жора суёт ему под разбитый нос фотографию.
– Это кто?
– Леха. Брательник мой двоюродный. Дяди Ильи сын…
– Жора, – я поворачиваюсь к дорогому напарнику, – тебе шеф фотку лично дал?
– Он сказал, в кабинете на столе взять. А там только эта лежала.
Все ясно… Съездили в командировочку…
– Что ж ты за целый месяц матери не позвонил, охламон?
– Аче, надо было?..
– Слушай, Андрюхин, – обращается ко мне напарник, – я вот все думаю, на самом деле тот эстонский гаишник оштрафовал Криса, или они нас развели?
– Не знаю, но думаю, оштрафовал.
– Не дай Бог, мы до такого доживём…
На середине моста Георгий достаёт из кармана несколько патронов и начинает перекладывать их в сумку с ликёрами.
– Жора? Ты спятил?! Откуда это у тебя?!
– Вчера в тире на память взял. Ты ж знаешь, я коллекционирую. Вот это от «Глота», эти от револьвера. У меня таких нет.
– Это ж статья! Да ещё эстонская! Они своим превышение скорости не прощают, а тебя и подавно оприходуют! Что, к стародубовскому племяннику захотел? Выкидывай, блин, в реку!
– Да брось ты. Не найдут.
– Как не найдут, если там «рамка» стоит? Выкидывай, говорю, пока не поздно!
Жора задумывается, потом нагибается и начинает развязывать шнурки на ботинках.
– А я в носки спрячу.
Все, я этого человека не знаю. И даже не собираюсь заступаться в случае чего. Пускай сам выкручивается.
Знакомый таможенник. Страфстуйте, то-фарищи… Я прохожу первым. Рамка звенит. Пока меня тщательно и скрупулёзно досматривают, Георгий проскакивает.
– Ну вот, а ты боялся…
Через полчаса мы забираем наши «Жигули» от ивангородского отдела. Пистолет под сиденьем. Жора суёт его во внутренний карман, так как свою наплечную кобуру подарил Крису.
– Ч-черт, забыли отдать.
В руке у напарника две пачки стодолларовых купюр. Фальшивых. Если бы с этим его взяли на таможне, да ещё с патронами… Представляю Герасима и Тыну в одной камере. Комедия ужасов.
– Бандеролью отправим.
– Верно. Поехали.
Мы ложимся на восточный курс.
– Вот ты послушай, Анрюхин… Почему в голливудских фильмах герой с пистолетом крадётся, а курок не взводит? При этом рискует получить пулю в лобешник. И только когда видит врага, взводит курок! Это ж полная чепуха! Какой смысл тогда от каждой тени шарахаться? Или вот ещё. Любой боевик возьми – в начале у злодея оружия всякого позарез, вплоть до ядерной боеголовки. Но в финальной драке с героем они бьются только на кулаках. Так ведь не бывает…
Ну все, началось… Пару грядущих часов придётся терпеть.
Я оборачиваюсь назад. За горизонт, словно гигантские призраки, степенно уплывают две седые цитадели.
* * *
Утром следующего дня, ровно без пяти десять мы с мужественным Георгием, напоминающим засохший плавленый сырок, перемалывая весеннюю слякоть и сжимая под мышками по газете «Наша Эстония», подтягиваемся к памятнику великому вождю, не сброшенному наземь с пьедестала после перестройки, а заботливо перенесённого за крепостную стену. Мужество Георгия заключается не в том, что он согласился рисковать жизнью, взяв с собой деньги, а что вообще смог сегодня подняться после вчерашнего заседания оперативного штаба. Правда, по пути он задал интересный вопрос, а куда мы, собственно, идём? И откуда в его кармане две толстые пачки долларов? Я, как сумел, объяснил. «Главное, Жорик, запомни – меня зовут Филипп, как Киркорова. А тебя Герасим. Как Му-му». Не подумайте, что Георгий бытовой пьяница или, Боже упаси, алкоголик. Все дело в атмосфере. Воздух заграницы необыкновенно пьянит и расслабляет. Мы с Крисом, в отличие от напарника, не так чувствительны к атмосфере. К тому ж водку с «Вана Таллином» не мешали.На представителей серьёзной бригады мы, если честно, не очень похожи. От нас за версту разит жидким бюджетным содержанием. Хорошо хоть прошли добрые времена голдовых цепей, малиновых пиджаков и бритых затылков, а то прохожие просто подняли бы нас на смех. Но дело даже не в прикидах. «Я опера узнаю по походке…»
Прохожих, правда, никого, место для встречи выбрано грамотно, засаде спрятаться негде, разве что в историческом музее напротив. Кстати, наверняка кто-нибудь из коллег там заседает. Маячок Крис доверил мне. Он спрятан в брелке от автомобильной сигнализации. Никаких подозрений. В нужный момент достаточно нажать на красную кнопочку, что послужит сигналом к штурму. Сам Крис сейчас в машине по ту сторону стены прослушивает эфир. Надеюсь, он не уснёт.
Не скажу, что очень сильно волнуюсь. Все-таки сказывается солидный опыт. Обычное внедрение, каких у любого добропорядочного опера, как в Эстонии сыра. Хотя на последнем внедреже, месяц назад, приключилась драма. Ловили мы одного налётчика, решили выманить на встречу. Старым проверенным способом. Его бригада пару магазинов прикрывала на нашей земле. Мы с Жорой в магазин под видом братвы. Так и так, мы новые герои, платить теперь будете нам. Расчёт понятен – хозяин позвонит крыше, и нам назначат рандеву, куда наверняка приедет и наш ковбой. Так и случилось, хотя наивно считается, что время «стрелок» прошло. Оно никогда не, пройдёт, потому что ничего более оптимального для выяснения отношений человечество не придумало. Прибыли мы с Жорой и Борюсиком к назначенному часу в условленное место, нас уже ждёт пара броневиков с экипажами. Выходят. Налётчик наш тут же. Мы обрадовались, за стволами и «браслетами» полезли. И в это время из второго броневика выползает заместитель начальника нашего РУВД по кличке Коррумпированный Петербург. Важный такой, при погонах. Сначала стушевался, а потом сориентировался по-быстрому и давай на нас орать, словно Жириновский под стаканом. «Ах вы, подонки, скоты! Крыши магазинам ставите! Завтра же на гражданку к чёртовой матери!» Слава Богу, накануне мы про операцию Шишкину доложили, своему непосредственному шефу, и он нас отбил от напрасных обвинений. А то сидели б сейчас в следственном изоляторе и перестукивались. Самое обидное, ковбой под шумок свалил, до сих пор его не поймали. А Коррумпированный Петербург через неделю досрочную звёздочку получил. За выдающиеся достижения в борьбе с организованной преступностью…
Надеюсь, сегодня к нам не подойдёт какой-нибудь Коррумпированный Кохтла-Ярве и не сорвёт забег. Подтолкнув Георгия, склонившего голову на постамент, я смотрю на часы. Время пошло. Просыпайся, брат.
– Здорово, мужики. Вы не Герасим с Филиппом?
Я оборачиваюсь на голос. Коренастый богатырь лет двадцати торчит в метре и придирчиво любуется нашими туманными ликами. Я даже не заметил, как он подошёл, хотя дорожка к памятнику одна и не заметить это невозможно. Пора к окулисту.
– Привет, – отзываюсь я, как наиболее активный член команды, – угадал. Филипп это я, он – Герасим.
Жора громко икает в знак согласия. Как бы маячок не заглушил.
– Гарик. – Богатырь протягивает руку для пожатия. – Ну что, пойдём в тачку? Димон сказал, вы свою в Ивангороде оставили?
Димон, вероятно, человечек Криса.
– Да. Так удобнее.
К машине мы ползём не через центральные ворота, а какими-то окольными путями вдоль берега. Минуем каменного льва на длинном постаменте. Лев размером с кошку. Гарик любезно поясняет, что это памятник в честь победы шведов над Петром. Шведами здесь и поставленный. Герасим плохо переносит пересечённую местность, и я вынужден его физически поддерживать.
– Что, оттянулись вчера? – сочувственно интересуется экскурсовод после лёгкого Жориного кульбита.
– Да, есть немного… На той неделе в переделку попали, пострелять пришлось. Едва живыми ушли. Все оклематься не можем.
Роль сказочника-грузилы мне тоже придётся взвалить на свои дистрофические плечи.
– Понимаю, – уважительно кивает богатырь, – у нас пивко в машине есть. Свежее.
По пути он рекламирует качество продаваемого оружия, мол, не китайское барахло, а самый настоящий советский военно-промышленный комплекс. И мы не пожалеем о потраченных долларах. Я в ответ заверяю, что за нами стоят серьёзные люди из Москвы, и если они заметят брак, последствия будут страшными. Если же не заметят, взаимовыгодную торговлю можно продолжить. Герасим в разговор не встревает, и слава Богу. Лишь бы деньги не потерял. Деньги, кстати, фальшивые, местного эстонского производства, но сделаны на совесть.
Машина спрятана на одной из прилегающих к крепости улочек. Синий чемодано-подобный «фольксваген-пассат» с помятым крылом и эстонскими номерами. Агрегат десятилетней давности. Да, похоже, мы близки к цели. Гарик просит нас подождать, сам бежит к машине и рапортует кому-то о прибытии. Спустя минуту из «пассата» выпрыгивают ещё два бравых окорока. Скажу прямо – в эту минуту я крайне пожалел, что мы взяли деньги с собой, а оружие, наоборот, оставили. Титаны рестлинга по сравнению с ними – жалкие гномы. И, несмотря на Молодость, они могут свернуть нам шеи, не прибегая к подручным средствам. Я кручу головой по сторонам, но обещанного прикрытия не замечаю. Если это, конечно, не бабуля, играющая с внучкой на детской площадке. Неужели нас потеряли?.. Ребята тем временем, белозубо улыбаясь, подходят к нам и начинают трясти руки, словно мы подарили им по «мерседесу». Богатырям, как и Гарику, лет по двадцать, из чего я делаю вывод, что организованная преступность в Эстонии заметно помолодела. Какие выводы делает напарник, я не знаю. По-моему, он так и не вспомнил, куда пришёл. Я представляюсь за нас обоих.
– Филипп. Герасим.
– Антон. Тыну. Хорошо ли топрал-лись?
Как я понимаю, Тыну коренной бандит. В смысле, местный. Помимо имени, его выдают акцент и скандинавская внешность. Антон же типичный русак с картофельным носом. Это ещё раз говорит о том, что преступность не имеет национальности. Братство по оружию.
Нас приглашают в «пассат», где уже ждут открытое пиво и фисташки. Очищенные. Гарик остаётся снаружи контролировать обстановку. Я заталкиваю Георгия на заднее сиденье, несмотря на предложенное ему переднее. Сам сажусь рядом. Так хоть не задушат. От пива мы не отказываемся. Надо чётко следовать выбранной легенде. Когда формальности улажены, Антон чуть стеснительно интересуется:
– Мужики, у вас деньги с собой?
Жора молчит. Возможно, он не понял вопроса.
– А стволы у вас с собой? – парирую я.
– Стволы рядом, на хуторе, минут двадцать езды.
– И деньги рядом.
– Так, может, захватим сразу, чтобы два раза не гонять?
Несмотря на миролюбивый настрой коммерческих партнёров, я не рискую сказать правду. Ещё успеем.
– Двадцать минут не двадцать часов. Сделаем так. Сейчас смотрим стволы. Если никаких претензий, возвращаемся, и мы отдаём бабки. Потом забираем товар. Идёт?
Поставщики опасливо переглядываются. Я их где-то понимаю. Мы пацаны крутые, достанем пушки из-под курток и заберём автоматы даром. Но они нас тоже должны понять. По тем же самым причинам.
– Мы люди порядочные, – успокаиваю я братьев по оружию, – в жизни никого не кидали. Все по «чесноку» будет. Без доверия – это не бизнес, а надругательство. Верно, Гера?
Гера молчит. Он и на Жору-то плохо реагирует, а уж на постороннее имя… Да, это моя ошибка.
– Он согласен, просто неважно себя чувствует. Лучше его вообще не трогать. Ну чего, едем?
– А на чем вы стволы повезёте? – уточняет заботливый Антон.
– На рейсовом автобусе, в багажном отсеке… Вам же передали, что кордон – наша проблема.
– Та, та, – кивает Тыну и включает зажигание.
Гарик прыгает в машину.
Пропетляв по городу, мы выходим на трассу и двигаемся вглубь от границы, мимо разработок сланца, оставшихся с социалистических времён в воде огромных бородавок на эстонской земле. Транспорта мало, и прицепить к нам «хвост» будет достаточно сложно. Я провожу политинформацию о криминальной жизни в России, рассказываю о своём боссе по имени Вася Рогов, человеке, подмявшем под себя половину Питера. Ребята внимательно слушают и молча кивают. Жора-Герасим, уронив голову на стекло, мирно спит.
Закончив с политинформацией, я осторожно заглядываю в боковое зеркало. Пусто, как в вакууме. Боюсь, эстонские коллеги нас прозевали. Если это случилось, никакой брелок не поможет, жми кнопочку, не жми. Придётся, как всегда, взваливать все самое сложное на свои и Герасима плечи.
Тыну поворачивается и, улыбаясь, словно халдей в центровом ресторане, предлагает:
– Мо-о-жет, ещё пифа?
От знакомого слова Герасим вздрагивает, озирается по сторонам и, увидев знакомое лицо, спрашивает:
– Андрюха, а где это мы?
Ба-а-а-лин-н!!! Вот из-за подобных мелочей и проваливаются с треском самые грандиозные операции, взрываются атомные станции и падают самолёты. Лучше б ты немым был, брат Герасим. И глухим.
Смотрим, как реагируют на досадный прокол продавцы. Пока никак. Может, повезло – не расслышали? Не дав напарнику повторить вопрос, я строго спрашиваю:
– Долго ещё?
– Не-е-т. Сейчас пофорот и сра-а-зу те-рефня.
«Пассат» уходит с трассы и начинает штурмовать сельскую местность. Вдали виднеются мрачноватые заброшенные строения.
– Там раньше терефня пыла, – начинает экскурсионную программу Тыну, – потом народ разбежался. Нефыгодно жить.
Это не есть хорошо. Совсем не хорошо. Не потому что разбежались, а потому что в терефне никого. Помощи ждать не откуда… За нами, между прочим, никто не едет, вертолётов в воздухе не наблюдается, и я окончательно убеждаюсь, что мы в поле одни. И без оружия. «На трибунах становится ти-и-ше, олимпийская сказка, прощай…» Герасим молчит, вероятно, ковыряясь в закоулках памяти.
Ещё километр по чернозёму, перемешанному с последним снегом, и мы у цели. Место унылое и непривлекательное до икоты. На стене полуразвалившегося дома приветливые каракули «СМЕРТЬ АКУ-ПАНТАМ». Так и хочется у кого-нибудь спросить, есть ли в деревне фрицы? Я, конечно, за право наций на самоопределение, но, глядя на пейзаж, невольно задумываюсь, а стоило ли?.. Впрочем, в наших деревнях картина не лучше, чего уж правду скрывать.
Обогнув коровник без крыши, мы прорываемся по плохо утрамбованной колее к последнему дому на улице. Явно необитаемому. Со двора взмывает стая ворон и с весёлым карканьем разлетается по полям. Передали б, что ли, нашим, куда нас занесло. Что без дела каркать?
– Все, приехали. Выходите.
Георгий потирает шею и радует меня очередным пируэтом:
– Что-то шея затекла. Андрюхин, потри вот здесь.
Я тебе обязательно потру… Потом. Ты, видно, очень хочешь в эстонском чернозёме насовсем остаться, Штирлиц недоделанный. Пропасть без вести, как стародубовский племянник.
Никак не отреагировав на просьбу Герасима, я покидаю салон «Пассата» и иду за хозяевами в дом. Холодный весенний ветер гладит лицо, словно крупный наждак. Тыну отпирает навесной замок и вежливо уступает нам дорогу, продолжая улыбаться:
– Пожал-луста…
Мне даже как-то неловко из-за такой вежливости. Никакой враждебности в поведении торговцев смертью пока не наблюдается. Наоборот, такое ощущение, что они готовы услужить нам от чистого сердца. То ли от моей политинформации, то ли от счастья, что, наконец, нашли покупателей. Второе вернее. Мы проходим внутрь заброшенного дома. Окна в комнате забиты досками, поэтому Тыну зажигает керосиновую лампу и вешает её на вбитый в стену крюк. Да-а, симпатично здесь. Парочки скелетов по углам не хватает с дырками в черепах или башки отрезанной в углу. Хижина дяди Тыну.
– Я сейчас, потожтите.
Тыну, светя фонариком, лезет в погреб. Гарик тихонько стучит мне по плечу и знаком предлагает отойти в сторонку. Отходим.
– Чего?
– Слушай, а почему тебя Гера Андреем называет? Ты ж Филипп.
Хороший вопрос. Я б сам спросил.
– Тихо, тихо. – Я подношу палец к губам, – Герка малеха не в себе, на разборке гранатой контузило. С тех пор с памятью полный аут. Он меня как только не называет. И Андреем, и Лёшей. А иногда даже сестрой.
Гарик опасливо косится в сторону напарника.
– Его, главное, не трогать, и все в порядке будет. Вот если переклинит, тогда беда. А так он мужик спокойный, весёлый, так что не обращайте внимание.
Гарик понимающе кивает. Мы возвращаемся в коллектив. Антон контролирует дверь, раз в секунду выглядывая наружу. Тыну ковыряется в погребе. Наконец появляется, обвешанный автоматами, словно партизан с трофеями.
– Вот… Я выпрал на удачу, хотите, возьмите ещё.
– Этих достаточно, – киваю я, нажимая в кармане заветную кнопочку на брелке. Хотя понимаю, что это бесполезное занятие. Радиус действия у таких игрушек не более километра.
Тыну складывает автоматы на пол, один протирает чистым носовым платком и протягивает мне.
– Пожа-а-луста. Проферяйте.
Что ж, ни «К-9», ни «К-10» пока не пахнет, придётся тянуть время. Беру автомат, произвожу неполную разборку. Автомат как автомат. Я подношу оружие к лампе и с умным видом принимаюсь изучать каждую деталь. Коллектив с пониманием следит за моими манипуляциями. Понюхав напоследок магазин, я собираю автомат и делаю контрольный спуск.
– Да, неплохой ствол.
– Очень, очень хороший. Не Китай. Никаких осечек, – активно кивает головой Тыну.
– Маде ин СССР, – поддакивает от дверей Антон, – мы очень задёшево отдаём. Двадцать тонн за семьдесят автоматов, это почти даром.
Самое интересное, я абсолютно не знаком с расценкам на чёрном рынке. Ни на нашем, ни, тем более, на эстонском. Но меня наконец выручает Герасим.
– Замётано, брат. Берём все.
– Минутку, – я задумываю гениальный ход, – надо бы опробовать. Патроны есть?
– Конешна. Пойтемте.
Мы выходим обратно во двор, Тыну собственноручно заряжает рожок, протягивает его мне, а сам бежит к остаткам штакетника. Поковырявшись в снегу, извлекает из грязи старый резиновый сапог и водружает его на столб. Как я понимаю, в качестве мишени.
Передёрнув затвор, я целюсь, даю залп очередью, но промахиваюсь. Но мне это и не важно, главное, чтобы нас услышали те, кому положено.
– Дай-ка сюда, – Жора отнимает у меня автомат и, прищурившись, открывает беглый огонь от бедра. Тяжело раненный штакетник окончательно заваливается на землю вместе с сапогом.
– Учись… На стрельбы ездить надо.
Вот обязательно ему комментировать.
Вильгельм Телль. Хорошо, если господа не знают, что такое стрельбы. Для непосвящённых объясняю, раз в полгода мы ездим в тир сдавать зачёты. Это и называется «стрельбы». Я последнее время данное мероприятие игнорировал.
– У вас вся партия здесь? – уточняю у Тыну.
– Та, та, конешна…
В принципе, наша миссия выполнена. Где оружие – установлено, налётчики тоже. Правда, не вывели из-под удара секретного человека, но такой задачи нам и не ставили. И раз группы захвата не появилось, остаётся спокойно возвращаться за деньгами. Только куда? Не в префектуру же? Мы с Крисом такую ситуацию не предусматривали, а поэтому не обговаривали.
Черт! Упустим компаньонов, а то и сами по пуле получим за подлый обман. Или контузию от гранаты. На сей раз настоящую контузию. Ничего не остаётся, как ждать. Только чего? Незаметно сюда даже ниндзи-черепашки не подберутся, а уж про спецслужбы и говорить нечего, какими бы крутыми они ни были. У ребят полный погреб железа, займут круговую оборону, хрен подступишься.
– Ну что, берете? – Тыну прерывает мои логические рассуждения.
– Берём. Нормальные стволы.
Эстонский компаньон, по-прежнему улыбаясь, лезет в карман куртки и достаёт «лимонку».
Ох, мама! Все-таки прокололись! «И моё сердце остановилось, моё сердце замерло…»
– Это фам, – Тыну протягивает мне гранату, – бесплатно. Сюрприз. Как это говорится – бонус.
«…Отдышалось немного и снова пошло». Ты б её ещё ленточкой перевязал подарочной, Санта-Клаус.
Я благодарю доброго Тыну и трепетно принимаю гранату. Герасим собирает гильзы, чем, наверно, вызывает некоторое удивление у собравшихся. Один я понимаю, что это ментовская привычка. После стрельб гильзы требуют сдавать, во избежание утечки боеприпасов. Пара смелых ворон катаются со скользкой крыши на лапах, словно с ледяной горки, не обращая на происходящее ни малейшего внимания.
Тыну исчезает в своей хижине, сказав, что положит автоматы на место и тут же вернётся. Гарик начинает предлагать мне плотские удовольствия на предстоящий вечер. Культурная программа не отличается оригинальностью. Алкоголь, баня и продажные женщины. Нет, чтобы в исторический музей пригласить. Я в целях конспирации соглашаюсь. Подчёркиваю – исключительно в целях конспирации.
Однако женщины и алкоголь это замечательно, но что делать сейчас? Возвращаться в Нарву?.. Я прислушиваюсь. Кроме отдалённого карканья – ничего. Антон не проявляет никакой агрессии, наоборот, его узкие глазки наполнены детской радостью. «Наконец-то продали…»
Покручивая на пальце ключи, на пороге появляется Тыну, принимается запирать замок. Просит Антона поджать дверь, та сильно скособочена и не встаёт на место. Гарик закуривает…
И в этот момент…
Нет, никто не выскочил из-под земли и никто не свалился с неба. Это было бы слишком фантастично и неправдоподобно…
– Всем стоять! Руки на стену! Милиция!
Угадали, кому принадлежит голос? Правильно, серьёзному парню Герасиму. Широко раскинув ноги, он прижимает к плечу автомат и целится в застигнутых врасплох компаньонов. Признаюсь честно, я сам испугался его грозного баса и в первую секунду тоже хотел бежать к стене. Но вовремя спохватился. Вороны на крыше замирают. Ну, Герасим, ты и коварен…
Тыну с Антоном, не двигаясь, осторожно оглядываются назад.
– Ты чего, братишка?
– Эстонский волк тебе братишка! Андрюха, обыщи их!
Гарик спокойно продолжает курить, будто ничего не произошло.
– Спокойно, мужики. Филипп сказал, Геру клинит иногда. Контузия. Его не трогать, главное. Какая тут, в задницу, милиция?
– А-а-а-а, – успокаиваются ребята, опуская руки, – бывает. Гер, мы свои, свои… Опусти автомат.
Жора с немым укором глядит в мою сторону, не опуская оружия. Интересно, что он собирается делать дальше?
– Я сказал, к стене!
Гремит залп, летят щепки.
Я машу руками, мол, лучше не спорить. Делайте, как велено. Гарик нехотя выбрасывает не докуренную сигарету и встаёт к стене.
– Филипп, ты его успокой, блин. Нам ещё за деньгами ехать, да и поляну с баней приготовить надо.
Не перестану удивляться, насколько оптимистичен человек по своей природе. Всегда верит в лучшее. Так, наверно, и должно быть.
На всякий случай достаю подаренную «лимонку».
– Я не Филипп.
– Я вообще-то тоже не Антон… Какая разница? Мужики, правда, время дорого. Поехали.
Я не успел отреагировать на услышанное, потому что в этот момент…
Да, вот теперь это не кажется фантастическим и неправдоподобным… Иногда они появляются…
Во двор врываются люди в чёрном. «Команда-9». По всему фронту атакуют противника, не давая ни малейшего шанса на сопротивление. Демократия в действии. Смерть оккупантам! Нет, что ни говори, ещё много общего у наших народов… И никакими визами нас не разделить.
Когда несчастного, едва дышащего Тыну грузят в машину, он бросает на меня детский, обиженный взгляд. «Ну как же так? Мы вам фанату подарили, от чистого сердца, а вы?»
Скажу откровенно, мне немного становится стыдно, и я опускаю взгляд на окровавленный снег…
* * *
– Вы извините, мужики, – Крис наливает нам обжигающий кофе, – я брелок проверить забыл. Там батарейка слабая. По улицам мы вас немного поводили, а на трассе потеряли. Машин мало, прижиматься опасно, заметили б они. КПП вы не пересекали, значит, где-то за рудниками свернули. Там есть пара деревень. На повороте следы свежие. Стали прикидывать, что делать, а тут стрельба. В машины попрыгали – и к вам.– Вовремя. Мы уже хотели их кончать, – Жора добавляет в кофе ликёр, – с вас четыре бутылки «Ванна Таллина».
– Почему четыре?
– Таможня. Больше нельзя.
– Никаких вопросов, сделаю. Я с шефом договорился, вечерком в тир прокатимся, постреляете, из чего душа пожелает. У нас там целый арсенал. А хотите, в Таллин на экскурсию свозим. Ладно, пока отдыхайте, я послушаю, что там эти говорят.
Крис оставляет нас наедине, сам уходит в соседний кабинет работать с задержанными разбойниками. Мы пьём кофе и молчим. Так бывает после напряжённого трудового дня.
– Интересно, у них есть показатели? – я прерываю молчание.
– А как же. Вчера ж Крис объяснял. Коэффициенты какие-то, он ещё сам не разобрался. Куда ж без показателей? Миром правит статистика.
– Стародубу надо б позвонить. Волнуется, наверно. Скажем, что активно ищем, но пока тишина.
– Звони.
Я набираю номер на служебном телефоне Криса и докладываю начальнику, что племянник не найден, несмотря на интенсивные меры. Да, да, вся эстонская полиция на ушах, будем связываться каждый час.
Я кладу трубку. Возвращается Крис с глубокой озабоченностью на лице. В руках чей-то российский паспорт.
– Мужики… Он нашёлся.
– Кто?
– Потеряха ваш… Вот.
Крис протягивает мне паспорт. Открываю. Картофельный нос Антона. «СТАРОДУБ КОНСТАНТИН…»
Да, он же говорил, что не Антон. Интересно, какие ещё сюрпризы принесёт нам эстонская земля? Я протягиваю паспорт Гераси… тьфу ты, Георгию. Тот пытается решить головоломку, но, как и я, ответа не находит.
– Тыну действительно учился в Питере, в техникуме, но ушёл с первого курса. Со Стародубом они приятелями были, в ночном клубе познакомились. Три недели назад позвонил ему, так, мол, и так, есть отличный вариант. Стародуб приехал в Нарву, они на пару склад и накрыли. Оружие сразу сбыть не удалось, пришлось остаться и даже институт бросить.
– И где они жили?
– У Тыну, в Силамяэ. Это рядом. «Пассат» Гарика, он тоже местный. За десять процентов подписался покупателей найти.
– А почему Костя Антоном прикидывался?
– Говорит, конспирация. Засады боялись.
– Погоди, а это тогда кто такой?
Георгий кладёт на стол фотографию, вручённую нам замполитом. Крис отрицательно качает головой.
– Впервые вижу.
– Так надо у самого Антона, в смысле Кости, спросить, – разумно предлагаю я.
Крис приводит Стародуба-младшего. Жора суёт ему под разбитый нос фотографию.
– Это кто?
– Леха. Брательник мой двоюродный. Дяди Ильи сын…
– Жора, – я поворачиваюсь к дорогому напарнику, – тебе шеф фотку лично дал?
– Он сказал, в кабинете на столе взять. А там только эта лежала.
Все ясно… Съездили в командировочку…
– Что ж ты за целый месяц матери не позвонил, охламон?
– Аче, надо было?..
* * *
Спустя сутки мы с Жорой идём назад по мосту дружбы. Немного грустно. Крис проводил нас до границы, вручил обещанный «Вана Таллин», и мы обнялись, как давние друзья, договорившись, что непременно приедем ещё, даже если Георгию не дадут визу. В Таллинн мы не поехали, к сожалению, надо возвращаться, на родине остался оголённый отдел. Стародубу тоже не звонили, решили обрадовать на очной ставке, предварительно подготовив. С одной стороны, новость не фатально плохая – племянник жив, но с другой… Ладно б, не мы его поймали, ладно б, не «К-9» его крутило… Стародуб кровных обид не прощает.– Слушай, Андрюхин, – обращается ко мне напарник, – я вот все думаю, на самом деле тот эстонский гаишник оштрафовал Криса, или они нас развели?
– Не знаю, но думаю, оштрафовал.
– Не дай Бог, мы до такого доживём…
На середине моста Георгий достаёт из кармана несколько патронов и начинает перекладывать их в сумку с ликёрами.
– Жора? Ты спятил?! Откуда это у тебя?!
– Вчера в тире на память взял. Ты ж знаешь, я коллекционирую. Вот это от «Глота», эти от револьвера. У меня таких нет.
– Это ж статья! Да ещё эстонская! Они своим превышение скорости не прощают, а тебя и подавно оприходуют! Что, к стародубовскому племяннику захотел? Выкидывай, блин, в реку!
– Да брось ты. Не найдут.
– Как не найдут, если там «рамка» стоит? Выкидывай, говорю, пока не поздно!
Жора задумывается, потом нагибается и начинает развязывать шнурки на ботинках.
– А я в носки спрячу.
Все, я этого человека не знаю. И даже не собираюсь заступаться в случае чего. Пускай сам выкручивается.
Знакомый таможенник. Страфстуйте, то-фарищи… Я прохожу первым. Рамка звенит. Пока меня тщательно и скрупулёзно досматривают, Георгий проскакивает.
– Ну вот, а ты боялся…
Через полчаса мы забираем наши «Жигули» от ивангородского отдела. Пистолет под сиденьем. Жора суёт его во внутренний карман, так как свою наплечную кобуру подарил Крису.
– Ч-черт, забыли отдать.
В руке у напарника две пачки стодолларовых купюр. Фальшивых. Если бы с этим его взяли на таможне, да ещё с патронами… Представляю Герасима и Тыну в одной камере. Комедия ужасов.
– Бандеролью отправим.
– Верно. Поехали.
Мы ложимся на восточный курс.
– Вот ты послушай, Анрюхин… Почему в голливудских фильмах герой с пистолетом крадётся, а курок не взводит? При этом рискует получить пулю в лобешник. И только когда видит врага, взводит курок! Это ж полная чепуха! Какой смысл тогда от каждой тени шарахаться? Или вот ещё. Любой боевик возьми – в начале у злодея оружия всякого позарез, вплоть до ядерной боеголовки. Но в финальной драке с героем они бьются только на кулаках. Так ведь не бывает…
Ну все, началось… Пару грядущих часов придётся терпеть.
Я оборачиваюсь назад. За горизонт, словно гигантские призраки, степенно уплывают две седые цитадели.