Кларк Артур. Второй рассвет

участилось, но он приложил все старания, чтобы ответить спокойно.
-- Я не знаю,-- сказал он.-- Это очень далеко отсюда.
Они по очереди решили нести караул, и потянулась долгая ночь. Время от
времени Джерил пробуждалась от страшных снов и находила вокруг себя еще
более кошмарную реальность -- странные, кривые деревья, от которых исходила
угроза. Однажды, когда была ее очередь караулить, она услышала, как что-то
тяжелое пробирается по лесу,-- но это что-то не приближалось, и она не стала
будить остальных. Но вот наконец на небе засияло долгожданное солнце, и
снова начался день.
Аретенон, как показалось Джерил, испытывал большее облегчение, чем
хотел показать. Он вел себя почти по-мальчишески, прыгал в утреннем свете,
срывая ртом со свисающих ветвей целые охапки листвы.
-- Теперь осталось недолго,-- бодро сказал он,-- к полудню мы выберемся
из леса.
В его мыслях скрывался какой-то пугающий подтекст, который озадачивал
Джерил. Казалось, у Аретенона имелся от них некий секрет, и Джерил
спрашивала себя, какие еще препятствия им предстоит одолеть. К середине дня
она уже знала, какие, потому что путь им преградила широкая река, текущая
мимо них так медленно, словно она не торопилась впадать в море.
Эрис смотрел на реку с досадой, опытным глазом прикидывая ее глубину.
-- Слишком глубоко, чтобы перейти здесь вброд. Придется подниматься
вверх по течению, прежде чем мы сможем проделать это.
Аретенон улыбнулся.
-- Наоборот,-- бодро сказал он,-- мы пойдем вниз по течению.
-- Ты спятил? -- вскричал Эрис, услышав это.
-- Скоро увидишь. Нам осталось недалеко -- ты ведь уже столько прошел,
так что доверься мне.
Река медленно углублялась и ширилась. Она и раньше казалась
непроходимой, теперь же стала непроходимой вдвойне. Если какой-нибудь
неширокий ручей можно перейти по упавшему стволу дерева, да и это было
связано с риском, то реку, текущую перед ними, и множество деревьев не
перекрыли бы.
-- Мы уже почти добрались,-- сказал наконец Аретенон.-- Я узнаю это
место. Сейчас кто-нибудь выйдет из того леса.-- Он указал рогом на деревья
на другой стороне реки, и почти сразу же вышли из леса и направились к
берегу три фигуры. Двое, как заметила Джерил, были аселени, третий --
митранианец.
Они приблизились к огромному дереву, стоявшему у кромки воды, но Джерил
не обратила на дерево никакого внимания; она слишком заинтересовалась
фигурами на берегу, размышляя, что они будут делать дальше. Поэтому, когда
изумление Эриса ударом грома отозвалось в ее мозгу, она была слишком
ошарашена, чтобы понять его причину. Затем повернулась к дереву и увидела
то, что увидел Эрис.
Существуют умы и расы, для которых канат, привязанный к стволу дерева и
протянутый до другого берега, чтобы таким способом преодолевать реку,-- вещь
привычная и вполне естественная. Но и Джерил, и Эриса это наполнило ужасом
неизведанного, и на один жуткий момент Джерил даже показалось, что из воды
появляется гигантский змей. Затем она увидела, что к ним приближается что-то
неживое, но ее страх не прошел. Потому что это был первый искусственный
предмет, который она видела в своей жизни.
-- Не думай о том, что это такое и как оно здесь оказалось,--
посоветовал Аретенон.-- Оно перенесет вас через реку, и это главное.
Посмотрите -- кто-то движется с того берега!
Одна из фигур вошла в воду и стала пересекать реку, перебирая передними
конечностями по канату. Когда фигура приблизилась -- это оказалась
митранианка,-- Джерил увидела, что верхняя часть ее тела обхвачена второй,
меньшей веревкой.
С мастерством, дающимся долгим опытом, незнакомка перебралась по
плавучему канату и, отряхиваясь, выбралась из реки. Похоже, они были с
Аретеноном знакомы, но Джерил не удалось перехватить ее мысли.
-- Я могу перебраться без всякой помощи,-- сказал Аретенон,-- но вам я
покажу самый легкий способ.
Он проскользнул верхней частью туловища в веревочную петлю, вошел в
воду и, как крючками, зацепился передними конечностями за натянутый канат.
Минуту спустя его уже быстро тащили через реку те двое, что были на другом
берегу, где, после множества переживаний, Эрис и Джерил вскорости оказались
тоже.
Конечно, это был не тот мост, которого следовало бы ожидать от расы,
способной с легкостью рассчитать железобетонную арочную конструкцию -- если
бы возможность существования такого предмета когда-либо пришла им в голову.
Но и этот мост служил своей цели, и раз уж он был построен, они вполне
смогли им воспользоваться.
Раз уж он был построен... Но кто его создал, вот в чем вопрос. Когда
сопровождающие, отряхиваясь, присоединились к ним, Аретенон предупредил
своих друзей:
-- Боюсь, что здесь вас ожидает множество потрясений. Вы увидите много
странного, но когда поймете, в чем дело, они перестанут вас озадачивать. На
самом деле вы скоро начнете принимать их как данность.
Один из незнакомцев, чьи мысли ни Эрис, ни Джерил не смогли уловить,
передал ему сообщение.
-- Теродимус ждет нас,-- сказал Аретенон.-- Он очень хочет тебя
увидеть.
-- Я пытался войти с ним в контакт,-- пожаловался Эрис.-- Но у меня
ничего не вышло.
Казалось, Аретенон чуть встревожился.
-- Ты найдешь, что он изменился,-- сказал он,-- но вы же не виделись
много лет. Может пройти некоторое время, пока полный контакт между вами
восстановится.
Дорога, петляя, шла через лес, и время от времени от нее отходили в
стороны узкие тропки. Теродимус, думал Эрис, должно быть, действительно
изменился, раз поселился среди деревьев. Наконец дорога вывела их на
открытую поляну, над которой выступала невысокая белая скала. У подножия
скалы находились несколько темных отверстий разных размеров -- входы в
пещеры.
Впервые в жизни Эрис и Джерил приходилось войти в пещеру, и радости они
от этого не испытывали. Наоборот, у них гора с плеч свалилась, когда
Аретенон велел подождать у входа и в одиночку направился в глубину, откуда
лился удивительный желтоватый свет. Минутой позже смутные воспоминания
запульсировали в мозгу Эриса, и, хотя он не мог полностью схватывать мысль
учителя, Эрис понял, что тот идет к ним.
И вот Теродимус вышел на солнечный свет. При взгляде на него Джерил
взвизгнула и спрятала голову в гриве Эриса, но Эрис стоял твердо, хотя сам
дрожал так, как никогда не дрожал перед боем. Теродимус сиял великолепием,
которого не знал ни один представитель их расы с самого начала истории.
Вокруг его шеи висело ожерелье из блестящих предметов, которые ловили и
отражали солнечные лучи тысячами цветных бликов, а его тело покрывал кусок
плотного переливающегося материала, мягко шелестящего при ходьбе. И рог его
больше не был желтоватым, как слоновая кость, какая-то магия окрасила его в
пурпурный цвет, такой красивый, какого Джерил до этого никогда не видела.
Теродимус секунду стоял не двигаясь, наблюдая их изумление. Затем в
мозгу Джерил и Эриса эхом прозвучал его громкий смех, и он сел на заднюю
конечность. Цветное одеяние с шорохом опустилось на землю, а оттого, что он
часто вскидывал голову, блестящее ожерелье распространяло вокруг себя
радугу. Только пурпурный рог его не менялся в цвете.
Эрису казалось, что он стоит на краю огромной пропасти, а Теродимус
манит его к себе с другого края. Их мысли пытались образовать мост, но
контакта не получалось. Между ними лежал поток, вмещавший в себя почти
половину жизни и множество битв, состоящий из огромного количества
неразделенного опыта,-- годы, прожитые Теродимусом в этой чужой стране, его
собственный брак с Джерил и их погибшие дети. Хотя они стояли лицом к лицу и
их разделяли всего несколько футов, их мысли никак не могли соединиться.
Тогда Аретенон со всей мощью своего непревзойденного мастерства сделал
с его умом что-то такое, чего Эрис не мог полностью осознать. Он только
ощутил, что годы как будто покатились назад, что он вновь стал
любознательным и страстным учеником -- и снова смог говорить с Теродимусом.
Странно было ночевать под землей, но все же лучше, чем среди ужасов
леса. Глядя на малиновые тени, сгущающиеся у входа в маленькую пещеру,
Джерил попыталась разобраться в своих обрывочных мыслях. Она поняла только
малую часть того, что происходило между Эрисом и Теродимусом, но знала, что
творится что-то невероятное. Если уж она видела вещи, для которых в ее языке
не находилось названия,-- одно это говорило о многом.
Она не только видела, но и слышала. Когда они проходили мимо одного из
входов в пещеру, оттуда доносилось ритмичное жужжание, подобного которому не
издавало ни одно из животных. Звук шел постоянно, без пауз, без перерывов, и
даже сейчас, ночью, его неспешный ритм продолжал звучать в ее голове.
Аретенон, вероятно, тоже обратил на это внимание, хотя звук его и не удивил;
Эрис же был слишком поглощен Теродимусом.
Старый философ рассказывал очень мало, предпочитая, как он сам
выразился, показать им свою империю, когда они как следует отдохнут за ночь.
Почти вся их беседа касалась событий, произошедших на их собственной земле
за последние несколько лет, и Джерил она показалась скучноватой. Только одна
вещь заинтересовала ее и сконцентрировала на себе все ее внимание. Это было
потрясающее ожерелье из цветных кристаллов, которое Теродимус носил на шее.
Что это и как оно было создано, Джерил и вообразить не могла, но она хотела
иметь такое же. Засыпая, она поймала себя на мысли, какую сенсацию вызовет
ее появление дома с этим чудом, блистающим на фоне ее собственной шкуры. Да
уж, на ней оно выглядело бы гораздо лучше, чем на старом Теродимусе.
Аретенон и Теродимус встретили их у пещеры вскоре после рассвета.
Философ на этот раз отказался от своих украшений -- которые он явно надевал
для того, чтобы произвести на гостей впечатление. Рог тоже стал обычного,
желтоватого цвета. Это было единственной вещью, которую Джерил еще как-то
могла понять, потому что встречалась с фруктами, чьи соки могли вызывать
цветовые изменения.
Теродимус устроился у входа в пещеру. Он начал свое повествование без
всяких предисловий, и Эрис догадался, что учитель уже рассказывал об этом
множество раз прежним посетителям.
-- Я пришел в это место, Эрис, примерно через пять лет после того, как
покинул нашу страну. Как ты знаешь, меня всегда интересовали чужие земли, а
от митранианцев долетало множество слухов, которые меня сильно
заинтриговали. Как я выследил их источник -- долгая история, и сейчас это не
имеет уже никакого значения. Однажды летом я пересек реку далеко вверх по
течению, когда уровень воды был очень низким. Существует всего лишь одно
место, где это можно сделать, да и то только в наиболее засушливые годы. Еще
выше река теряется в горах, и я не думаю, что там можно пройти. Так что
место это -- практически остров, почти полностью отрезанный от территории
митранианцев.
Это остров, но отнюдь не необитаемый. Народ, живущий здесь, называет
себя филени, и у них весьма примечательная культура -- совершенно отличная
от нашей. Некоторые из продуктов этой культуры вы уже видели.
Как вы знаете, в нашем мире имеется множество видов живых существ, и
только некоторые из них обладают каким-то интеллектом. Но существует
огромная пропасть между нами и всеми иными существами. Насколько мы знаем,
мы -- единственные, кто способен к абстрактному мышлению и сложным
логическим процессам. Филени -- гораздо более молодая раса, чем мы: они --
промежуточное звено между нами и другими животными. Они живут здесь, на этом
довольно большом острове в течение нескольких тысяч поколений,-- но скорость
их развития оказалась во много раз быстрее, чем наша. Они не обладают нашими
телепатическими возможностями и даже не понимают, как это у нас получается,
но у них есть нечто иное, чему мы вполне можем позавидовать,-- нечто,
создавшее всю их цивилизацию и осуществляющее этот невероятно быстрый
прогресс.
Теродимус сделал паузу, затем медленно поднялся.
-- Следуйте за мной,-- сказал он.-- Я покажу вам филени.
Он снова повел их к пещере, но в этот раз остановился у входа, откуда
Джерил слышала странный ритмично жужжащий звук. Теперь он слышался яснее и
громче, и она увидела, как Эрис вздрогнул, словно не замечал его раньше.
Затем Теродимус издал высокий свист, и жужжание сразу стало слабеть,
становясь все ниже и ниже, октава за октавой, пока не умолкло вовсе. Минутой
спустя что-то вышло к ним из полутьмы.
Это было маленькое существо, вдвое ниже их ростом, и оно не прыгало, а
шло на двух соединенных конечностях, которые казались очень тонкими и
слабыми. На его большой круглой голове самыми заметными были три огромных
глаза, широко расставленные и способные двигаться независимо друг от друга.
При самом доброжелательном отношении Джерил никак не могла найти существо
привлекательным.
Затем Теродимус свистнул еще раз, и существо подняло свои передние
конечности.
-- Смотрите внимательно,-- очень мягко посоветовал Теродимус,-- и вы
узнаете ответы на многие свои вопросы.
В первый раз Джерил заметила, что передние конечности существа
заканчиваются не копытами и не тем, чем оканчиваются конечности любого
известного ей животного. Вместо этого они делились на минимум дюжину тонких
и гибких щупальцев и два загнутых когтя.
-- Подойди к нему, Джерил,-- сказал Теродимус.-- У него для тебя
кое-что есть.
Джерил неуверенно выступила вперед. Она заметила, что тело существа
перекрещено лентами темного материала, к которым присоединялись непонятные
предметы. Вот существо поднесло переднюю конечность к одному из них, и
крышка предмета открылась, показывая углубление, внутри которого что-то
мерцало. Маленькие щупальца сжали чудесное хрустальное ожерелье, и движением
таким быстрым и ловким, что Джерил едва успела его увидеть, филени подошел к
ней и застегнул ожерелье на ее шее.
Теродимус отмахнулся от ее смущенных благодарностей, но его
проницательный старый ум явно был очень доволен. Теперь Джерил будет его
союзницей во всем, что он собирался делать. Но справиться с эмоциями Эриса
оказалось не настолько легко, и в этом деле простой логики было
недостаточно. Ученик Теродимуса изменился, он был так глубоко изранен
прошлым, что Теродимус сомневался в успехе. Однако у него имелся план,
который мог даже эти сложности обратить во благо.
Он еще раз свистнул; филени сделал машущий жест руками и исчез в
пещере. Еще через мгновение в ее глубине возобновилось странное жужжание, но
теперь любопытство Джерил пересиливал восторг от подаренного.
-- Мы пройдем через лес,-- сказал Теродимус,-- к ближайшему селению,
это недалеко отсюда. Филени не живут на открытом воздухе, как мы. На самом
деле они отличаются от нас по всем мыслимым параметрам. Я даже
опасаюсь,--добавил он печально,-- что они обладают лучшим характером, чем
мы, и я полагаю, что когда-нибудь их интеллект станет выше нашего. Но сперва
позвольте мне рассказать, что я о них узнал, тогда вы поймете, что я
собираюсь сделать.
Умственная эволюция любой расы обусловлена и в сильнейшей степени
зависит от физических факторов, которые эта раса неизменно принимает как
должное, считая их частью естественного хода вещей. Чувствительные
конечности филени дали им возможность путем проб и экспериментов обнаружить
факты, которые другие интеллектуальные расы методом чистой дедукции открыли
за более длительный промежуток времени. Довольно рано филени изобрели
простейшие орудия. От них они перешли к тканям, гончарным изделиям и
использованию огня. Когда Теродимус нашел их, они уже изобрели токарный
станок и гончарное колесо и собирались вступать в свой первый металлический
век -- со всем, что под этим подразумевалось.
В области чистого интеллекта их прогресс был не так быстр. Они стали
толковыми и умелыми, но испытывали неприязнь к абстрактному мышлению и их
математика была чисто эмпирической. Они знали, например, что треугольник со
сторонами в соотношении 3:4:5 являлся прямоугольным, но даже не подозревали,
что это частный случай гораздо более общего закона. Их знание полно таких
зияющих прорех, которые, несмотря на помощь Теродимуса и нескольких десятков
его учеников, они не спешили латать.
Теродимуса они почитали как бога, и два поколения их недолго живущей
расы подчинялись ему во всем и снабжали его всеми продуктами своих ремесел,
которые ему требовались. Под его руководством они изготовляли новые
инструменты и приборы, которые приходили ему в голову. Такое партнерство
оказалось невероятно плодотворным, потому что обе расы как будто внезапно
оказались избавленными от своих природных недостатков. Великое искусство
ручного труда и огромные интеллектуальные возможности объединились в
плодотворный союз -- вероятно, единственный на всю Вселенную,-- и прогресс,
на который обычно уходила тысяча лет, был достигнут меньше чем за
десятилетие.
Как и обещал Аретенон, после того как Эрис и Джерил увидели маленького
ремесленника-филени за работой, посмотрели, с каким волшебным мастерством
его пальцы превращают природные материалы в красивые и полезные предметы, их
уже ничего не удивляло. Даже крошечные города и примитивные фермы филени
перестали ими восприниматься как чудо и сделались частью принятого порядка
вещей.
Теродимус дал им увидеть достаточно для того, чтобы они составили
представление о каждом аспекте этой странно утонченной культуры каменного
века. Поскольку они не знали ничего другого, они не нашли ничего
несообразного в том, как гончар-филени, который вряд ли умел считать дальше
десяти, создавал множество сложных поверхностей под руководством юного
митранианского математика. Как вся его раса, Эрис обладал мощным
пространственным воображением, но он понимал, насколько легче для понимания
стала бы геометрия, если бы можно было воочию видеть представляемые в уме
фигуры. От этого истока (хотя он еще не мог догадываться об этом) однажды
возникнет идея письменности.
Джерил больше всего привлекло зрелище маленьких женщин-филени, которые
работали на своих примитивных ткацких станках. Она могла часами сидеть,
наблюдая за летающими челноками и жалея, что не может заняться тем же, хотя
все действия были понятны и очевидны,-- неуклюжие верхние конечности ее
народа не давали ей никакой возможности заниматься ткачеством.
Они очень полюбили филени, которые всегда были рады им угодить и
трогательно гордились своими ценностями и мастерством в ремеслах. В этих
новых условиях, когда каждый день приносил новые чудеса, Эрис, казалось,
излечивался от тех шрамов, которые оставила на нем война. Однако Джерил
знала, что еще многое предстоит залечить. Иногда, прежде чем он успевал
скрыть их, она натыкалась на болезненные гневные раны в глубинах мозга Эриса
и боялась, что многие из них -- как обломанный рог -- залечить уже не
удастся. Эрис ненавидел войну, и то, как она закончилась, все еще угнетало
его. Кроме того, Джерил знала, что его мучает страх, что война может
разразиться снова.
Все это она часто обсуждала с Теродимусом, к которому очень
привязалась. Она все еще не совсем понимала, зачем Теродимус позвал их сюда
и что он и его соратники планируют предпринять. Теродимус не торопился
объяснять свои действия, потому что хотел, чтобы Джерил и Эрис сами обо всем
догадались. Но наконец, через пять дней после их прибытия, он позвал их в
свою пещеру.
-- Вы уже видели,-- начал он,-- большую часть того, что мы должны были
показать вам. Теперь вы знаете, на что способны филени, и, возможно, поняли,
как обогатится наша жизнь, когда мы сумеем пользоваться продуктами их труда.
Это первое, что пришло мне на ум, когда я прибыл сюда много лет назад.
Мысль очевидная и простая, но она меня привела к другой, гораздо более
важной. По мере того как я узнавал филени и видел, как быстро развивается их
ум и как они продвинулись вперед за столь короткое время, я постепенно
осознавал, какая роковая причина мешала развитию нашей расы. Я стал
задаваться вопросом, насколько дальше мы могли бы продвинуться, если бы
обладали возможностями филени справляться с физическим миром.. Это не вопрос
чистого удобства или умения создавать прекрасные вещи, такие как твое
ожерелье, Джерил, но нечто гораздо более глубокое. Это разница между
невежеством и знанием, между слабостью и силой. Мы развили наш ум и только
ум, и теперь нам некуда двигаться дальше. Аретенои уже говорил вам, что мы
подошли к черте, за которой жизни всей нашей расы грозит опасность. Мы
существуем под тенью неотразимого оружия, против которого не существует
защиты.
И решение этой проблемы, если говорить откровенно, находится в руках
филени. Мы должны использовать их мастерство для переделки нашего мира и
таким образом устранить причину наших войн. Мы должны вернуться к началу и
вновь заложить фундамент нашей культуры. Хотя это уже будет не только наша
культура, потому что мы разделим ее с филени. Они будут руками, мы --
мозгом. О, я мечтаю о том мире, который будет существовать через несколько
веков, когда даже те чудеса, что вы видите, покажутся детскими игрушками! Но
не все среди нас философы, и мне нужен более весомый аргумент, чем мечты. Я
полагаю, что, возможно, нашел этот окончательный аргумент, хотя все еще не
уверен в этом до конца.
Я пригласил тебя, Эрис, сюда потому, что хотел возобновить нашу старую
дружбу. А вторая причина в том, что ты сейчас пользуешься очень большим
влиянием среди своего народа. Ты -- герой, и митранианцы прислушаются к
тебе. Я хочу, чтобы ты вернулся к своим вместе с несколькими филени и
вещами, которые они производят. Покажи их своим и попроси прислать сюда
ваших юношей, чтобы помочь нам в работе.
Возникла пауза, во время которой Джерил не могла уловить и намека на
то, о чем думал Эрис. Затем он нерешительно произнес:
-- Но я все еще не понимаю. Да, вещи, которые делают филени, очень
красивы, и некоторые из них могут быть нам полезны. Но как они могут
изменить нас так глубоко?
Теродимус вздохнул. Эрис не смог отрешиться от настоящего и заглянуть в
будущее. Он не уловил, что сулят им умелые руки и инструменты филени --
первые слабые возможности создания машин. Может быть, он никогда этого не
поймет, и тем не менее убедить его можно.
Закрыв свои более глубокие мысли, Теродимус продолжал:
-- Какие-то из этих вещей -- действительно, игрушки, но они могут
оказаться более значимыми, чем ты думаешь. Джерил, я знаю, была бы
ненавистна мысль о том, чтобы расстаться с ее игрушкой... и, возможно, я
смогу найти такую, которая убедила бы и тебя.
Эрис был настроен скептически, и Джерил видела, что он вообще пребывает
в состоянии мрачнее некуда.
-- Я в этом сильно сомневаюсь,-- заявил он.
-- Ну, я все-таки попробую.-- Теродимус свистнул, и на его свист
примчался один из филени. Они перебросились парой коротких фраз.
-- Пойдем со мной, Эрис. Это займет некоторое время.
Эрис пошел за ним, остальные, по просьбе Теродимуса, остались. Они
вышли из большой пещеры и пошли к целому ряду малых, которые филени
использовали для мастерских.
Странное жужжание раздавалось все громче, но в первый момент Эрис не
увидел его источника -- свет грубо сделанных масляных ламп был слишком
слабым для его глаз. Затем он разглядел филени, склонившегося над деревянным
столом, на котором что-то быстро вращалось, приводимое в движение ремнем от
педали, которую крутило еще одно из маленьких существ. Он уже видел подобное
устройство, использующееся в гончарном деле, но это действовало иначе. Оно
вращало дерево, а не глину, а пальцы гончара заменяло острое металлическое
лезвие, от которого длинные тонкие стружки завивались фантастическими
спиралями. Своими огромными глазами филени, которые не любили яркого
солнечного света, прекрасно видели в полутьме, но прошло некоторое время,
прежде чем Эрис смог разглядеть, что происходит. Когда же он разглядел, то
понял.
-- Аретенон,-- сказала Джерил, когда Эрис и Теродимус скрылись в
пещере,-- а почему филени должны все это делать для нас? Им наверняка и без
нас хорошо.
Аретенон подумал, что вопрос очень характерен для Джерил и никогда не
придет в голову Эрису.
-- Они будут делать все, что говорит Теродимус,-- ответил он.-- Но даже
помимо этого существует многое, что мы можем им дать. Когда мы направим наш
ум на проблемы филени, мы поймем, как их решать такими способами, которые
никогда не придут в головы им самим. Они очень хотят учиться, и мы уже
продвинули их культуру вперед на сотни поколений. Кроме того, они физически
очень слабы. Хотя мы не обладаем их ловкостью, наша сила делает возможным
решение многих задач, с которыми они никогда бы и не пытались справиться.
Они добрели до кромки реки и постояли минуту, глядя на неспешные воды,
плавно текущие к морю. Затем Джерил повернулась, чтобы пойти вверх по
течению, но Аретенон остановил ее.
-- Теродимус не хочет, чтобы мы ходили туда -- пока,-- объяснил он.--
Это еще один из его маленьких секретов. Он никогда не раскрывает своих
планов, пока они полностью не продуманы.
Слегка раздосадованная и охваченная любопытством, Джерил послушно
повернула назад. Конечно, она отправится туда снова, как только никого не
будет поблизости.
Сейчас, среди деревьев, на нагретых солнцем прогалинах Джерил