Кларк Артур. Второй рассвет

чувствовала себя спокойно. Ощущение страха перед лесом почти прошло, хотя
она знала, что уверенности ей здесь не обрести никогда.
Аретенон казался очень рассеянным. Джерил понимала, что он хочет ей
что-то сказать и собирается с мыслями. Но вот слова полились из него со
свободой, которая возможна только между существами, любящими друг друга --
не физически, а духовно.
-- Очень трудно, Джерил, повернуться спиной к делу всей своей жизни.
Когда-то я надеялся, что те великие силы, которые мы раскрыли в себе, можно
будет использовать без вреда, но теперь я знаю, что это невозможно, по
крайней мере в течение еще многих веков. Теродимус прав -- мы не можем идти
вперед, пользуясь только своим умом. Наша культура безнадежно односторонняя,
хотя и не по нашей вине. Мы не можем решить основную проблему войны и мира
без того, чтобы овладеть физическим миром так, как им владеют филени,-- и мы
надеемся позаимствовать это у них.
Возможно, для наших умов найдутся другие обширные сферы деятельности,
чтобы заставить нас забыть то, что нам придется отвергнуть. В конце концов,
мы сможем научиться чему-то от самой природы. Какова разница между огнем и
водой, между деревьями и камнями? Что такое два наших солнца? А эти миллионы
слабеньких огоньков, которые мы видим на небе, когда оба солнца заходят,--
что они? Возможно, ответы на все эти вопросы находятся в конце нового пути,
по которому мы должны идти.
Он остановился.
-- Новые знания, новая мудрость в тех областях, о которых мы никогда не
мечтали раньше,-- это может отвлечь нас от тех опасностей, с которыми мы
столкнулись. Ведь ничто в природе не представляет такой опасности, как та
угроза, которую мы обнаружили у себя в умах.
Поток мыслей Аретенона неожиданно прервался. Затем он сказал:
-- Мне кажется, Эрис хочет тебя видеть.
Джерил спросила себя, почему Эрис не послал ей сообщения сам; ее также
заинтересовал оттенок удовольствия -- или чего-то другого? -- в мыслях
Аретенона.
Когда они приближались к пещерам, Эриса нигде не было иидно, но не
успели они туда подойти, как он выскочил на солнечный свет. Джерил с
невольным криком отступила на пару шагов, когда ее супруг устремился к ней.
Эрис был таким же, как раньше. Обломок со лба исчез, вместо него сиял
новый великолепный рог, нисколько не хуже прежнего.
В запоздалом жесте приветствия, Эрис коснулся рогом рога Аретенона.
Затем помчался в сторону леса огромными ликующими прыжками -- но перед этим
слился мыслями с Джерил так, как это редко бывало даже в довоенные дни.
-- Пусть идет,-- мягко сказал Теродимус,-- ему надо побыть одному.
Когда он вернется, я думаю, ты найдешь его несколько... иным.-- Он негромко
рассмеялся.-- Филени умные, верно? Возможно, Эрис теперь более высоко оценит
их "игрушки".
-- Я знаю, что я нетерпелив,-- продолжал Теродимус,-- но я стар и хочу
увидеть начало перемен, пока жив. Вот почему я начинаю так много дел в
надежде, что хоть некоторые окажутся успешными. Но это то дело, в которое я
верю более всего.
На секунду он погрузился в свои мысли. Даже малая доля представителей
расы, к которой принадлежал Теродимус, не смогла бы полностью разделить его
мечты. Даже Эрис, хотя теперь он поверил в них, делал это больше сердцем,
чем разумом. Может быть, Аретенон, который так отчаянно стремился
нейтрализовать те силы, которые сам же и принес в этот мир, мог бы оценить
реальное положение вещей. Но из всех умов он был самым непроницаемым, если
сам не хотел открыться.
-- Вы не хуже моего знаете,-- говорил Теродимус, когда они шли вверх по
течению,-- что наши войны имеют только одну причину -- пища. Мы и
митранианцы заперты, как в ловушке, на этом континенте с его ограниченными
ресурсами, для увеличения которых мы ничего не делаем. Перед нами маячит
страшная картина голодной смерти, и при всем нашем хваленом интеллекте мы
ничего не можем с этим поделать. Ах да, мы прорыли безумно трудоемкие
ирригационные канавы нашими передними копытами, но как мало они помогают!
Филени научились выращивать зерновые, они знают, как увеличивать
плодородность почвы во много раз. Я полагаю, что мы сможем делать то же
самое -- когда приспособим их орудия труда для собственных нужд. Это наша
первая и самая важная задача, но не она занимает главное место в моем
сердце. Окончательным решением нашей проблемы, Эрис, должно быть открытие
новых плодородных земель, на которые может переселиться наш народ.
Он улыбнулся их изумлению.
-- Нет, не думайте, что я сошел с ума. Такие земли на самом деле
существуют, я в этом уверен. Однажды я стоял на берегу и наблюдал за большой
стаей птиц, летевших из глубины материка куда-то за море. Я видел, как они
летели туда, летели настолько целенаправленно, что я уверен, они собирались
в какие-то другие страны. Я мысленно летел вместе с ними.
-- Даже если ваша теория верна, а вероятно, так оно и есть,-- сказал
Эрис,-- как мы ее можем использовать? -- Он показал на плавно текущую
реку.-- Мы тонем в воде, а вы не можете изготовить такую веревку, чтобы...--
Внезапно его мысли превратились в беспорядочный хаос идей.
Теродимус улыбнулся.
-- Кажется, ты уже догадываешься, что я собираюсь сделать. Ну а теперь
ты можешь увидеть, так это или не так.
Они вышли на ровный участок берега, на котором группа филени что-то
делала под руководством одного из помощников Теродимуса. У кромки воды лежал
странный предмет, изготовленный, как понял Эрис, из множества стволов
деревьев, скрепленных канатами.
Как завороженные, они следили за творящейся на берегу суетой. После
нескольких сильных рывков плот тяжело лег на воду. Еще не улеглись брызги,
как какой-то юный митранианец уже запрыгнул на плот и, ликуя, принялся
танцевать на бревнах. Швартовые канаты натянулись, казалось, вот-вот и они
порвутся и плот устремится вниз по реке к морю. Минутой позже к митранианцу
присоединились остальные, радуясь тому, что они победили стихию. Маленькие
филени, которые не могли прыгнуть так далеко, терпеливо стояли на берегу,
наблюдая за тем, как радуются их учителя.
Пьянящая радость победы не обошла никого, но, наверное, лишь немногие
понимали, что случившееся -- поворотный пункт истории. Теродимус стоял в
стороне, погруженный в мысли. Он знал, что этот примитивный плот -- только
начало. Его нужно было испытать на реке, затем близ берега моря. Работа
должна занять годы, и он никогда не увидит первых путешественников,
возвратившихся из тех сказочных земель, существование которых было пока не
более чем догадкой. Но то, что начато, закончат другие.
Стая птиц поднялась над лесом и пролетела над его головой. Теродимус
смотрел на птиц и завидовал их свободному полету. Сейчас он положил начало
завоеванию водного пространства для своей расы, но что когда-нибудь ей будут
принадлежать небеса, лежало за гранью даже его богатого воображения.
Аретенон, Джерил и все остальные уже перебрались через реку, пока Эрис
прощался с Теродимусом. На этот раз ни капля воды не коснулась их тел, плот
спокойно доставил их куда надо. Новая, усовершенствованная модель плота уже
строилась, ведь было совершенно очевидно, что та, что существует сейчас, не
выдержит морских путешествий. Эти трудности быстро преодолеют
проектировщики, даже несмотря на орудия каменного века, с которыми они имели
дело.
-- Тебе предстоит непростая задача,-- говорил Теродимус,-- ведь ты не
можешь показать своему народу всего, что видел здесь сам. Ты должен
радоваться, если только заронишь семя, вызовешь хоть какой-то в них интерес
-- особенно среди молодежи, которая придет сюда, чтобы научиться большему.
Возможно, ты встретишь сопротивление -- я не исключаю и этого. Но каждый
раз, когда ты будешь возвращаться сюда, у нас найдется что-то новое, чтобы
показать тебе и усилить твои аргументы.
Они коснулись друг друга рогами; затем Эрис ушел, унося с собой знания,
с помощью которых предстояло изменить мир. Сперва медленно, затем, когда
барьеры будут преодолены и митранианцы и аселени получат простые
инструменты, которые они смогут пристегивать к своим верхним конечностям и
использовать без чужой помощи, прогресс двинется быстрее. Но в настоящий
момент они вынуждены были во всем полагаться на филени.
Теродимус остался доволен. Только одно разочаровало его: он надеялся,
что Эрис, любимый его ученик, сможет стать и его преемником. Эрис, который
сейчас возвращался к своему народу, больше не погружался в себя и не
ожесточался, потому что у него была цель и надежды на будущее. Но ему не
хватало острого и широкого видения мира, которое являлось совершенно
необходимым. Продолжать начатое будет Аретенон. Тут уж ничего не поделаешь,
так что нет нужды размышлять об этом. Теродимус был очень стар, но он знал,
что не раз еще увидится с Эрисом.

Парома больше не было, и, хотя он и ожидал чего-то подобного, Эрис
остановился в изумлении у широкого пролета моста, слабо раскачивающегося на
ветру. Исполнение не вполне соответствовало проекту -- много математических
познаний было вложено в его параболическую подвеску,-- но все равно он стал
первым величайшим инженерным сооружением в истории. Сконструированный из
дерева и канатов, тем не менее он предвосхищал форму будущих металлических
гигантов.
Эрис задержался на середине моста. Он видел дымок, поднимающийся от
корабельных верфей, открытых в сторону моря, и ему показалось, что он
заметил даже мачты судов, которые строились для торговых маршрутов вдоль
побережья. Трудно было поверить, что, когда он впервые перебирался через эту
реку, его тащили, висящего на канате.
Аретенон ждал их на другом берегу. Походка его сделалась медленной, но
в глазах по-прежнему горел незатухающий интерес ко всему. Он тепло
приветствовал Эриса.
-- Я рад, что ты прибыл именно сейчас. Как раз вовремя. Эрис знал, что
это могло означать только одно.
-- Корабли вернулись?
-- Приближаются, их заметили час назад на горизонте. Они будут здесь с
минуты на минуту, и тогда, после всех этих лет, мы наконец-то узнаем правду.
Если бы только...
Его мысль ушла в сторону, но Эрис сам мог продолжить фразу. Они подошли
к большой каменной пирамиде, под которой лежал Теродимус -- Теродимус, чей
ум стоял за всем, что они видели, и который уже никогда не узнает, сбылась
его мечта или нет.
С моря шел шторм, и они поспешили по новой дороге, идущей вдоль берега
реки. Время от времени мимо них проплывали маленькие суденышки, каких Эрис
еще не видел. Сидящие в них аселени или митранианцы приводили суда в
движение деревянными лопастями, привязанными к передним конечностям. Эрис
всегда с большой радостью наблюдал за любыми новшествами, освобождавшими его
народ от вековых ограничений. И все-таки иногда представители его расы
напоминали ему детей, внезапно оказавшихся в чудесном мире, полном
потрясающих вещей, которые нужно сделать, неважно, окажутся ли они полезными
или нет. Однако все, что помогало сделать из его расы хороших
мореплавателей, было более чем полезным. В последнее десятилетие Эрис
открыл, что чистого интеллекта явно недостаточно,-- существовали навыки,
которые нельзя было приобрести никакими умственными усилиями. Хотя его народ
в основном преодолел страх воды, они все еще были неспособны совершать
дальние морские плавания, и поэтому первыми мореплавателями стали филени.
Джерил нервно озиралась, когда первый раскат грома ударил со стороны
моря. На шее у нее по-прежнему висело ожерелье, которое Теродимус подарил ей
когда-то давно, но теперь оно уже не было единственным украшением, которое
она носила.
-- Я надеюсь, кораблям ничто не угрожает,-- тревожно сказала она.
-- Ветер пока не сильный, а они могут выдержать гораздо более страшные
штормы, чем этот,-- успокоил ее Аретенон, когда они вошли в его пещеру. Эрис
и Джерил с интересом огляделись, горя желанием узнать, какие новые чудеса
изготовили филени за время их отсутствия; но если они и были, Аретенон
прятал их до поры до времени. Он по-прежнему, как ребенок, обожал маленькие
сюрпризы и тайны.
В их встрече присутствовала какая-то отстраненность, которая озадачила
бы стороннего наблюдателя, не знавшего ее причины. Пока Эрис рассказывал о
всех изменениях во внешнем мире, о новых поселениях филени и об успехах в
сельском хозяйстве, Аретенон слушал его вполуха. Его мысли, как и мысли его
друзей, были далеко, на берегу моря. Они с волнением ожидали прибытия
кораблей, которые могли принести величайшую новость из всех, которые
когда-либо получал его мир.
Когда Эрис закончил свой отчет, Аретенон поднялся и стал беспокойно
кружить по пещере.
-- Ты достиг многого. Мы и не надеялись на такое. По крайней мере, в
течение жизни поколения не было ни одной войны, и в первый раз за всю
историю продовольствия у нас больше, чем населения,-- благодаря новым
сельскохозяйственным технологиям.
Аретенон оглядел убранство своего помещения. Почти все, что он сейчас
видел, в годы юности показалось бы ему невозможным и просто бессмысленным.
Тогда не существовало даже простейших орудий труда, во всяком случае его
народ их не знал. Теперь у них были дома, мосты, корабли -- и это только
начало.
-- Я доволен,-- произнес он.-- Как и планировалось, мы изменили все
направление нашей культуры и обошли опасность, которая нас ожидала. Те силы,
сделавшие возможным Безумие, скоро будут забыты. Маленькая горстка
соплеменников еще помнит о них, но мы унесем наши секреты с собой. Возможно,
когда наши потомки вновь доберутся до них, они окажутся достаточно мудрыми,
чтобы использовать их надлежащим образом. Но мы открыли так много новых
чудес, что, наверное, пройдет тысяча поколений, прежде чем наш народ опять
захочет заглянуть в свой собственный мозг и экспериментировать с силами,
заключенными в нем.
Вход в пещеру осветился внезапной вспышкой молнии. Гроза приближалась,
хотя была еще на расстоянии нескольких миль от них. Со свинцового неба
большими сердитыми каплями стал падать дождь,
-- Пока мы ждем кораблей,-- неожиданно сказал Аретенон,-- зайдите в
соседенюю пещеру и посмотрите несколько новых вещей, появившихся со времени
вашего последнего визита.
Это была странная коллекция. Бок о бок на одной и той же скамье
располагались инструменты и изобретения, которые в других культурах отделяли
друг от друга тысячи лет. Каменный век завершился, пришли железо и бронза, и
уже были созданы первые, пока еще грубые, научные приборы для проведения
экспериментов, раздвигавших границы неизведанного. Примитивная реторта
говорила о зачатках химии, а рядом с ней находились первые линзы -- мир
стоял на пороге открытия неизвестных ранее бесконечно малых и бесконечно
огромных вселенных.
Гроза разразилась над ними тогда, когда рассказ Аретенона о новых
чудесных вещах подошел к концу. Время от времени он с тревогой поглядывал на
вход в пещеру, словно ожидая гонца из гавани, но никто не тревожил их, кроме
раскатов грома.
-- Самое важное я вам уже показал,-- сказал он,-- но есть кое-что, что
может развлечь вас, пока мы ждем. Как я говорил, повсюду были посланы
экспедиции, чтобы собрать и классифицировать горные породы, все, какие
попадутся, в надежде найти полезные ископаемые. Одна из экспедиций принесла
вот это.
Он погасил огонь, и в пещере стало абсолютно темно.
-- Пройдет некоторое время, пока ваши глаза станут достаточно
чувствительными, чтобы разглядеть,-- предупредил Аретенон.-- Смотрите вот в
тот угол.
Эрис напряг зрение. Сперва он ничего не видел, затем, постепенно, перед
ним слабо замерцал голубой свет. Он казался таким туманным и рассеянным, что
на нем трудно было сконцентрировать зрение, и Эрис автоматически подался
вперед.
-- Я бы не советовал подходить слишком близко,-- предостерег
Аретенон.-- Он кажется совершенно обычным минералом, но филени, который
нашел и принес его сюда, получил какие-то странные ожоги. Однако на ощупь он
холодный. Когда-нибудь мы узнаем его секрет, но я не думаю, что он очень
важен.
Небо рассеклось молнией; на секунду ее отраженный свет наполнил пещеру,
и по стенам заходили причудливые тени. В этот же момент один из филени
появился у входа и сказал что-то Аретенону своим тонким пронзительным
голосом. Тот издал громкий крик радости -- точно так же кричали предки
Аретенона на поле битвы,-- затем его мысли ворвались в ум Эриса.
-- Земля! Они нашли землю -- целый новый континент, который ждет нас!
Эрис почувствовал, как чувства торжества и победы переполняют его.
Перед ним лежала ясная дорога в будущее -- новая, славная дорога, по
которой пойдут их дети, осваивая мир и все его секреты. То, что видел
Теродимус, наконец отчетливой и блестящей картиной встало перед ним.
Он потянулся мыслями к Джерил, чтобы она могла разделить его радость, и
почувствовал ее рядом. Наклонившись к ней в темноте, он ощутил, что она все
еще смотрит в глубь пещеры, как будто не слыхала чудесной новости, и не
может оторвать глаз от загадочного свечения.
Из ночи пришел грохот запоздалого грома, рассыпавшийся по небу. Эрис
почувствовал, как тело Джерил дрожит, и послал ей свои мысли, чтобы утешить
ее.
-- Это же просто гром,-- мягко произнес он,-- чего тут бояться?
-- Я не знаю,-- ответила Джерил.-- Я боюсь -- но не из-за грома. О,
Эрис, мы сделали чудесную вещь, и я бы так хотела, чтобы Теродимус был
сейчас с нами и видел это. Но куда она в конце концов приведет -- эта новая
дорога?
Из прошлого выплыли вдруг слова, сказанные когда-то Аретеноном. Она
вспомнила их давнюю прогулку вдоль берега реки, когда он говорил о своих
надеждах. Он сказал тогда: "Ничто, чему мы можем научиться у природы, не
будет таить такой огромной опасности, какая таится в наших собственных
умах". Слова эти, казалось, дразнили ее и отбрасывали тень на золотое
грядущее, но почему -- она не могла этого объяснить.
Может быть, потому, что из всех рас во Вселенной только ее народ достиг
следующего перекрестка дорог, минуя предыдущий. Теперь они вновь должны
пройти по дороге, которую пропустили вначале, и лицом к лицу столкнуться с
угрозой, ждущей в конце пути,-- угрозой, которой на этот раз им не удастся
избежать.
В темноте перед ней слабое свечение распадающихся ядер прожигало
скальную твердь. Едва различимое, вот так же оно будет светить и тогда,
когда Джерил и Эрис давно превратятся в прах. Оно станет лишь немного
слабее, когда цивилизация, которую они строят, наконец раскроет его секреты.