Страница:
Вот и на сей раз, стоило мистеру Филду задремать, как миссис Филд и Кассандра заспешили по тропинке к «Зимнему царству».
В доме священника мистер Генри Вудхоуп и миссис Стрендж пожелали друг другу спокойной ночи. Мистер Стрендж остался в гостиной. Он углубился в «Жизнеописание Мартина Пейла» Таддеуса Хикмена. Стрендж успел дойти до двадцать шестой главы, в которой Хикмен рассуждает о некой теории, приписываемой Мартину Пейлу. Якобы в тяжелую минуту волшебник способен творить магию, которой никогда не учился и о которой слыхом не слыхивал.
– Нет, ну что за чушь! – раздраженно воскликнул Стрендж.
– Спокойной ночи, Джонатан. – Арабелла поцеловала мужа в лоб прямо над насупленными бровями.
– Да-да, – пробормотал он, не поднимая глаз от страницы.
– Эта юная дама, – шепотом начала миссис Филд, – кто она?
Приподняв бровь, мисс Тобиас ответила
– Она называет себя миссис Уинбрайт, впрочем, сам капитан с этим не согласен. По-моему, тут все ясно.
– А если что случится… ну, с детьми, – прошептала миссис Филд, – капитан Уинбрайт что-нибудь выиграет?
– Еще бы, он сразу разбогатеет. Здесь, в доме, капитан сможет укрыться от любых неприятностей, будь то долги или злые сплетни.
Три дамы вошли в детскую. Мисс Тобиас, закутавшись в шаль, уселась в темном уголке. В сумраке комнаты сияли две свечи, одна – у постели девочек, другая – на шатком столике у двери, чтобы никто не вошел незамеченным. Где-то в глубине дома, в конце длинных и мрачных коридоров слышались мужской смех и пение.
Мисс Флора взволнованно спросила с кровати, – нет ли в комнате сов?
Мисс Тобиас уверила воспитанницу, что никаких сов нет и в помине.
– Но ведь они могут появиться, – испуганно продолжила мисс Флора, – когда вы уйдете!
Мисс Тобиас отвечала, что уходить пока не собирается.
– Если будете лежать тихо, мисс Парбрингер расскажет вам историю.
– Какую историю? – спросила Кассандра.
– О Короле-вороне, – отвечала мисс Урсула.
– Хорошо, – согласилась Кассандра.
И вот какую историю она рассказала: «Когда Король-ворон еще не был королем, а был просто Вороненком, он жил в прекрасном доме с дядей и тетей. (На самом деле они были ему не родственники – просто добрый джентльмен и его жена, приютившие сироту). Обычно дядя сидел в своей огромной библиотеке и читал магические книги. Однажды он позвал Вороненка и любезно поинтересовался его житьем. Вороненок отвечал, что всем доволен. – Хм… ну, хорошо, – сказал дядя Оберон, но мне этого мало. Я твой опекун и защитник, человечье дитя, поэтому мне нужно убедиться. Покажи мне сны, которые ты видел этой ночью.
Вороненок извлек свои сны, а дядя расчистил для них стол. Там лежало множество занятных вещиц: учебники по ненатуральной истории, схема связей между Мужским Двуличием и Женской Прямотой (и как избавиться от первого и обрести второе), а также набор превосходных медных духовых в ящике красного дерева. Хитроумные инструменты измеряли Честолюбие и Зависть, Любовь и Самопожертвование, Преданность государству и Мечты о цареубийстве, а также прочие пороки и добродетели, которые не худо знать за своими ближними. Все это дядя Оберон сложил на полу – он был не слишком аккуратен, и ему часто за это пеняли. Затем дядя Оберон развернул сны Вороненка на столе и пристально всмотрелся в них сквозь очки в проволочной оправе.
– Ого! – воскликнул дядя Оберон. – Я вижу сон о высокой черной башне в дремучем заснеженном лесу. Стены башни торчат, как обломанные зубы. Черные взъерошенные птицы кружат над башней, а ты заточен внутри. Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
– Дядя, – отвечал Вороненок, – прошлой ночью мне снилась башня, в которой я родился. Птицы приносили мне воду, когда я был так мал, что не мог даже ползать. Чего же мне бояться?
Дядя Оберон всмотрелся в другой сон и выкрикнул: – А этот сон о злобных блестящих глазах и щелкающих челюстях? Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
– Нет, дядя, – отвечал Вороненок, – прошлой ночью мне снились волки, которые вскормили меня и согревали своим теплом, когда я был так мал, что не мог даже ползать. Чего же мне бояться?
И снова дядя Оберон всмотрелся в сон Вороненка, вздрогнул и произнес:
– А вот сон о глубоком озере. Печальный дождливый закат. Зловещий молчаливый лес. По озеру скользит призрачная лодка. Лодочник стар и скручен, как древесный корень, лицо его в тени. Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
И тогда Вороненок в гневе стукнул кулаком стол и топнул ногой.
– Дядя Оберон! – вскричал он. – Ведь то была волшебная лодка и волшебный лодочник, которого вы с тетей Титанией сами за мной послали! Это он привез меня в ваш дом! Чего же мне бояться?
– Ага! – раздался третий голос. – А дитя гордится своей отвагой!
Говорил слуга дяди Оберона. До этого мгновения он изображал бюст мистера Вильяма Шекспира на высокой полке. Неожиданное появление слуги весьма удивило дядю Оберона, но не Вороненка, который никогда не забывал о его присутствии.
Слуга дяди Оберона взирал на Вороненка с высокой полки, а Вороненок смотрел на него снизу вверх.
– На земле и на небесах многие желают тебе зла, – промолвил слуга. – Огонь хочет поглотить тебя. Мечи жаждут вонзиться в твою плоть. Веревки мечтают связать тебя. Тысячи и тысячи страхов, о которых ты даже не подозреваешь. Год за годом злобные создания будут похищать твои сны, пока ты не забудешь о том, кто ты есть; люди, которые еще не родились на свет, будут проклинать тебя и замышлять недоброе. Пришло твое время бояться, человеческое дитя!
На это Вороненок отвечал:
– Робин Добрый Малый, я всегда знал, что именно ты посылаешь мне эти сны, но я – человечье дитя, и потому я хитрее тебя. А когда все эти злобные создания придут за мной, я и их обману, ибо я – человечье дитя, и вся каменистая, политая дождями английская земля принадлежит мне. Я – английское дитя, и весь воздух, наполненный биением черных крыл и слезами призрачных серых дождей принадлежит мне. Так чего же мне бояться, Робин Добрый Малый?
С этими словами Вороненок тряхнул волосами цвета воронова крыла и пропал.
Робин бросил тревожный взгляд на дядю Оберона, ожидая, что тот будет недоволен его дерзостью. Однако дядя Оберон (который был довольно стар) уже не вслушивался в разговор, а искал книгу, которую давно потерял. В книге содержалось заклинание, которое позволяет превратить членов парламента в полезных членов общества. Дядя Оберон как раз решил им воспользоваться, но обнаружил, что не может найти книгу (а ведь каких-нибудь сто лет назад он держал ее в руках!) Поэтому Робин Добрый Малый ничего не сказал и снова преспокойно обратился бюстом Вильяма Шекспира».
А в доме приходского священника мистер Стрендж читал книгу. Он добрался до сорок второй главы, в которой Хикмен рассказывает, как Мария Авессалом одержала победу над своими недругами. В Призрачном доме она показала врагам истинные отражения их сердец в зеркале. От столь мерзостного зрелища враги утратили отвагу (ибо в глубине души не сомневались в его правдивости) и бежали. На затылке у мистера Стренджа было одно весьма чувствительное место. Его друзья знали, что когда вблизи творилось волшебство, это место начинало зудеть и пощипывать. Вот и сейчас мистер Стрендж бессознательно почесал в затылке.
– Сколько темных коридоров, – размышляла Кассандра, – хорошо, что я знаю дорогу. Кто-нибудь другой непременно заблудился бы. Бедняжка, идти так долго, он успел бы изрядно испугаться. Я-то знаю, что большая лестница рядом, и скоро я выскользну из дома и затеряюсь в саду.
Дамы решили, что миссис Филд останется присмотреть за детьми до утра, поэтому Кассандра отправилась домой одна.
Вот только (думала Кассандра) передвинуть бы куда-нибудь это высокое светящееся окно! Скажем, влево или назад. Когда я входила в дом, его здесь не было. Неужели я заблудилась? Как же теперь… А вот и голоса этих негодяев раздаются по коридору. Они уже напились, а у меня нет никаких прав здесь находиться.
Кассандра плотнее закуталась в шаль.
– И чего я так переполошились? – пробормотала она.
– Чёртов дом! – воскликнул Уинбрайт. – Кругом одни жуткие темные коридоры. Что там, Фред?
– Всего лишь сова. Хорошенькая маленькая птичка. И как она сюда забралась?
– Фред, – снова начал Уинбрайт, прислонившись к стене и сползая вниз, – сбегай за моим пистолетом, будь другом.
– Слушаю, капитан, – воскликнул Фред, отсалютовал Уинбрайту и тут же забыл о своем обещании.
Капитан улыбнулся.
– А вот и мисс Тобиас!
– Сэр, – спросила мисс Тобиас, внезапно появляясь из темноты, – что вы тут делаете?
– Дом кишмя кишит треклятыми совами. Мы собрались их перебить.
Мисс Тобиас оглянулась на птицу, кружащую в темноте, и торопливо промолвила:
– Неужели, сэр, вам неведомы предрассудки? В таком случае советую вам заняться изданием атеистической энциклопедии. Я аплодирую вашему бесстрашию, джентльмены, но не разделяю его.
Мужчины молча, уставились на нее.
– Не пугайте меня, мисс Тобиас, – сказал капитан Уинбрайт, – а то я начну видеть во тьме вороньи перья. Этот дом словно создан для подобных вещей. Черт возьми, что она себе позволяет, Фред? Ведет себя, словно моя гувернантка.
– Она похожа на вашу гувернантку? – спросил Фред.
– Кто ее знает? Сколько их было и все уходили от меня. Вы ведь не оставите меня, мисс Тобиас?
– Не уверена, сэр.
– Фред, – обратился к другу капитан Уинбрайт, – смотри, теперь сов уже две. Какие симпатичные пташки! Вы – настоящая Минерва, мисс Тобиас! Такая высокая и мудрая, такая суровая к нашему брату. Минерва с двумя совами. Кажется, вас зовут Джейн?
– Для вас я мисс Тобиас, сэр.
Уинбрайт уставился во мрак и вздрогнул.
– Помнишь йоркширскую игру, Фред? Ну, ту самую, когда детей посылают одних в темноту, чтобы вызвать Короля-ворона. Какие слова при этом говорят?
Фред вздохнул и замотал головой.
– Что-то о съеденных сердцах – это всё, что я помню.
– Как они смотрят на нас, Фред! – воскликнул Уинбрайт. – Что за дерзкие создания. Я-то всегда считал, что совы – пугливые маленькие птички.
– Мы им очень нравимся, – печально промолвил Фред. – А вот вы им по душе, Джейн. Смотрите, одна уселась к вам на плечо. Вы не боитесь?
– Нет, сэр.
– А эти перышки, – сказал Фред, – эти мягкие перышки между крылом и тельцем! Они пляшут, словно язычки пламени. Будь я мышкой, решил бы, что это адское пламя, которое скоро меня поглотит.
– Да уж, – пробормотал Уинбрайт. Мужчины молча смотрели, как совы кружат во тьме. Внезапно одна издала ужасный скрипучий звук, от которого кровь застыла в жилах.
Мисс Тобиас стояла, скромно опустив глаза и скрестив руки – олицетворение образцовой гувернантки.
– Обычно они кричат так, чтобы жертва окоченела от страха и обратилась в камень. Это древняя жестокая магия сов.
Никто не ответил ей. Коридор был пуст. Только женщина и совы (у каждой птицы что-то свисало из клюва).
– Проголодались, милые? – одобрительно промолвила мисс Тобиас. – Всего-то сглотнуть пару раз, и дело сделано.
Около полуночи книга показалась мистеру Стренджу такой скучной, а ночь такой сладостной, что он решил выйти из дома в яблоневый сад. Изгороди в саду не было, только поросшая травой насыпь. Мистер Стрендж улегся под грушей, чтобы поразмышлять о магии, но вскоре погрузился в сон.
Вскоре он услышал (во сне или наяву) женский смех и голоса. Подняв глаза, мистер Стрендж заметил трех дам в бледных одеяниях, которые, словно в танце, двигались по насыпи. Звезды окружали их, ночной ветерок шевелил складки одежд. Дамы протягивали руки к ветру, и, кажется, вправду танцевали. Мистер Стрендж потянулся и блаженно вздохнул, решив (оно и неудивительно) что все это ему снится.
Однако дамы остановились рядом с ним и посмотрели вниз, в траву.
– Что это? – спросила мисс Тобиас.
Кассандра вгляделась в темноту.
– Мужчина, – весьма уверенно заявила она.
– Боже милосердный! – воскликнула миссис Филд. – Какой мужчина?
– Да самый обыкновенный, – отвечала Кассандра.
– Я имела в виду, джентльмен или простой человек?
Отряхиваясь от соломы, смущенный Джонатан Стрендж вскочил на ноги. – Сударыни, – обратился он к незнакомкам, – простите меня. Я решил, что проснулся во владениях Короля-ворона, а фрейлины королевы Титании вышли меня встретить.
Дамы молчали.
– Что за странные речи! – наконец промолвила миссис Филд.
– Простите, мадам, но я хотел лишь сказать, что сегодня – превосходная ночь (с чем вы вряд ли будете спорить). И я подумал, что эта ночь (в самом прямом и житейском смысле) – волшебная, поэтому и счел вас порождением волшебства.
– Глупости! – воскликнула Кассандра. – Не слушайте его, дорогая миссис Филд. Мисс Тобиас, идемте.
Однако мисс Тобиас с любопытством посмотрела на мистера Стренджа и спросила:
– А вы, что вы знаете о волшебстве?
– Кое-что знаю, мадам.
– Тогда, – продолжила мисс Тобиас, – я дам вам хороший совет. Вам никогда не достичь успеха в магическом искусстве, пока вы придерживаетесь этих устаревших идеи о Короле-вороне и обитателях Иных краев. Разве вы не знаете, что мистер Стрендж и мистер Норрелл давно доказали их несостоятельность?
Мистер Стрендж поблагодарил за совет.
– Мы могли бы многому вас научить… – сказала мисс Тобиас.
– Кто знает, – сказал Стрендж, скрестив руки на груди.
– …однако у нас нет ни времени, ни желания.
– Жаль, – вздохнул Стрендж. – Возможно, вы еще передумаете, мадам? Мой последний учитель считал меня весьма способным учеником, схватывающим все на лету.
– А как звали вашего учителя? – спросила мисс Тобиас.
– Норрелл, – тихо промолвил Стрендж.
Снова воцарилось недолгое молчание.
– Вы – волшебник из Лондона, – сказала Кассандра.
– Вовсе нет, – воскликнул уязвленный Стрендж. – Я – шропширский волшебник, а мистер Норрелл – йоркский, и мы никогда не считали Лондон своим домом! Мы оба – сельские жители, и хотя бы в этом похожи.
– Мне кажется, сэр, что вашему характеру свойственна непоследовательность и противоречивость, – заметила мисс Тобиас.
– Действительно, мадам, многие мне об этом уже говорили. А теперь, сударыни, раз уж мы решили в самом скором времени продолжить наше знакомство, разрешите откланяться. Мисс Парбрингер, позвольте мне в свою очередь дать вам совет (не сомневаюсь, что ваши советы были продиктованы самыми добрыми побуждениями). Магия, мадам, пьянит как вино, и если вы непривычны к ней, то рискуете быстро опьянеть. Хорошее заклинание развязывает язык самому робкому не хуже бутылки доброго красного вина. Как бы утром вы не пожалели о своих словах, сказанных вечером.
Стрендж поклонился и через сад вернулся в дом.
– Волшебник в Прощай-Милости – задумчиво промолвила мисс Тобиас, – и в такое время! Впрочем, не стоит тревожиться заранее. Утро вечера мудренее.
Утро принесло вежливую записку от мистера Вудхоупа. Он выражал надежду, что дамы окажут честь его сестре и посетят дом священника этим же вечером. Приглашена была и мисс Тобиас, хотя обычно она не бывала с визитами в деревне (да и мистера Вудхоупа не жаловала).
Несмотря на терзавшую дам тревогу (а миссис Филд несколько раз даже высказала свои опасения вслух), мистер Стрендж встретил их весьма учтиво, поклонился каждой гостье и виду не подал, что помнит о вчерашней встрече.
Разговор вертелся вокруг самых обыденных тем. Дамам из Прощай-Милости мистер Стрендж показался весьма общительным и дружелюбным джентльменом. Их слегка насторожило, когда Арабелла Стрендж спросила мужа, отчего он сегодня так молчалив. Мистер Стрендж отвечал, что виной тому легкая усталость.
– Джонатан ночи напролет читает книги по теории магии, – обратилась миссис Стрендж к миссис Филд. – Дурная привычка, которая, в конце концов, истощает умственные способности волшебников. – Арабелла улыбнулась мужу, побуждая его сказать в ответ что-нибудь остроумное или дерзкое для поддержания беседы. Однако мистер Стрендж продолжал молча рассматривать гостий.
Вскоре мистер Вудхоуп встал и, поглядывая на мисс Парбрингер, с сожалением заметил, что вынужден покинуть дам – неотложные приходские дела требовали его присутствия. Он заявил, что не может обойтись без помощи мистера Стренджа, и тому пришлось последовать за шурином. Дамы остались в одиночестве.
Разговор коснулся статей мистера Стренджа, в особенности его утверждений о том, что Король-ворон никогда не существовал.
– Согласитесь, миссис Стрендж, – заметила Кассандра, – странное суждение для волшебника, ведь даже обычные историки указывают годы жизни короля в своих книгах – в четыре-пять раз длиннее обычной человеческой жизни.
Арабелла нахмурилась.
– Мистер Стрендж не всегда пишет то, что хочет – гораздо чаще то, что велит ему мистер Норрелл. Мистер Норрелл изучал магию дольше любого джентльмена в Англии и, несомненно, извлек из своих занятий наибольшую пользу. Его мнение высоко ценят все, кто радеет о благе английском магии.
– Вероятно, вы хотите сказать, что мистер Стрендж по указке мистера Норрелла пишет то, во что сам не верит, – сказала Кассандра. – Будь я мужчиной (и, что еще важнее, волшебником) – ни у кого не пошла бы на поводу!
– Мисс Парбрингер, – с упреком пробормотала мисс Тобиас.
– О, я уверена, миссис Стрендж не обидится на мои слова, – воскликнула Кассандра – просто я должна была высказать то, что думаю особенно по этому поводу.
Арабелла Стрендж улыбнулась.
– Все не так просто, как вам кажется. Вот уже несколько лет мистер Стрендж изучает магию под руководством мистера Норрелла, который поначалу заявлял, что вообще не собирается никого учить. Он оказал нам большую честь, согласившись взять Джонатана в ученики. К тому же, как известно, в Англии только два настоящих волшебника! Идет война. Что будет, если они поссорятся? То-то обрадуются французы!
Дамы допили свой чай. Спокойное течение вечера нарушило лишь одно незначительное происшествие – сначала Кассандра, а затем миссис Филд закашлялись, да так, что несколько мгновений миссис Стрендж опасалась за их здоровье.
Вернувшись, мистер Вудхоуп и мистер Стрендж гостей уже не застали. В коридоре стояли миссис Стрендж и служанка с белыми полотняными салфетками в руках. За мгновение до того, как Стрендж поинтересовался, в чем дело, служанка что-то взволнованно объясняла госпоже.
– Что это? – спросил мистер Стрендж.
– Мы нашли косточки, – удивленно ответила жена. – Белые косточки каких-то мелких зверьков и две шкурки, похожие на пустые скорлупки. Вот вы, сэр, чародей, объясните-ка нам, в чем дело.
– Это мышиные кости и шкурки. Мышей съели совы. Смотри, шкурки вывернуты наизнанку. Разве не удивительно?
Однако объяснение мужа не устроило миссис Стрендж.
– Ну, это еще не самое удивительное, – заметила она. – Мы нашли эти косточки в салфетках, которыми мисс Парбрингер и миссис Филд вытирали пальцы и губы. Джонатан, только не говори мне, что наши гостьи питаются мышами!
Погода продолжала радовать жителей Прощай-Милости. Мистер Вудхоуп пригласил сестру, мистера и миссис Филд, а также их племянницу в холмы полюбоваться пейзажами и перекусить под сенью ветвей. Мистер Стрендж ехал верхом позади процессии. Он настороженно вглядывался в своих спутниц, а миссис Стрендж вслух удивлялась тому, что муж сегодня не похож сам на себя.
На следующий день Стрендж отправился на прогулку в одиночестве. Он объехал окрестности, расспрашивая фермеров и содержателей таверн. Мистер Вудхоуп объяснял странное поведение гостя его всегдашней эксцентричностью, которая только увеличилась после того, как Стрендж поселился в Лондоне и возомнил себя столичной штучкой.
Однажды (это случилось в последний день визита Стренджей) миссис Филд, мисс Тобиас и Кассандра гуляли в пустынных холмах над Прощай-Милостью. Ветер, напоенный солнцем, шевелил высокие травы. Свет и тени сменяли друг друга с такой быстротой, что казалось, будто в небесах хлопают громадные двери. Кассандра давно уже сняла с головы шляпку и сейчас раскачивала ее на ленточках. Внезапно она увидела человека на черной лошади, направлявшегося к ним.
Подъехав, мистер Стрендж начал болтать о погоде и красотах пейзажа, и за пять минут наговорил больше, чем за предыдущие две недели. Дамам было нечего сказать в ответ, но мистер Стрендж принадлежал к той породе джентльменов, которых подобные препятствия не смущают.
Он рассказывал о своем удивительном сне.
– В деревне мне говорили, что волшебник не должен пересказывать свои сны, чтобы неосторожно не впустить их в мир. По-моему, это полная ерунда. Мисс Тобиас, вы изучали этот предмет. Что скажете?
Мисс Тобиас не ответила.
Стрендж продолжил:
– Сон приснился мне при весьма примечательных обстоятельствах. Прошлой ночью я положил под подушку некие косточки, которые попали ко мне в руки совсем недавно. Узнай об этом миссис Стрендж, она бы не смолчала. Впрочем, полная откровенность между супругами иногда бывает излишней, не правда ли, миссис Филд?
Миссис Филд хранила молчание.
– Мне снилось, что я разговариваю с одним весьма привлекательным джентльменом. Я помню его черты совершенно отчетливо, хотя никогда не видал его раньше. Незнакомец долго не хотел пожимать мне руку – поначалу я не понимал, почему. Он выглядел смущенным и слегка пристыженным. Наконец джентльмен протянул мне – нет, не руку, а крошечную лапку, поросшую серым мехом. Мисс Парбрингер, я слышал, что вы рассказываете деревенским детям удивительные истории. Не расскажете ли мне эту?
Мисс Парбрингер молчала.
– В день нашего приезда в Прощай-Милости появились и другие люди. Где они теперь? Где тот юноша – или это была женщина? – который сидел в двуколке? Я видел только хрупкую, закутанную в темное фигуру.
– Мисс Пай вернулась в Рейгейт в нашей коляске. Наш кучер Дэви отвез ее в родительский дом к матери и тетушке. Славное семейство они так любят ее, и уже не чаяли дождаться возвращения бедняжки, – ответила мисс Тобиас
– А Джек Хогг, слуга капитана?
Мисс Тобиас улыбнулась
– Он понял, что пребывание в Прощай-Милости не принесет ему ничего хорошего, и решил, что пора уносить ноги – только его и видели.
– А Артур Уинбрайт? А Фредерик Литтлуорт? Дамы молчали
– Ах, сударыни, что же вы наделали? После непродолжительного молчания заговорила мисс Тобиас.
В тот вечер, после того, как капитан Уинбрайт и мистер Литтлуорт… оставили нас, я кое-кого видела. В противоположном углу коридора возникла смутная фигура – высокая и стройная, с распростертыми крыльями за плечами. Мистер Стрендж, я – женщина высокая, и крылья эти бились над моими плечами.
– Полагаю, то было ваше отражение.
– Отражение? Но как? В этой части дома нет зеркал.
– И что же вы делали? – спросил мистер Стрендж немного нервно.
– Я произнесла вслух слова Йоркширской игры. Никогда не поверю, что они вам незнакомы, – мисс Тобиас насмешливо улыбнулась. – Кажется, мистер Норрелл родом из Йоркшира?
– «Приветствую тебя, повелитель, и призываю тебя всем сердцем», – произнес Стрендж.
Мисс Тобиас кивнула,
В разговор вступила Кассандра:
– Бедный, вы бедный, тяжело вам приходится. По указке мистера Норрелла вы должны писать то, во что в глубине сердца сами не верите. Посмеете ли вы вернуться в Лондон и рассказать эту странную историю? Или решите, что Король-ворон, магия диких созданий и женская магия – пустые бредни, которых мистер Норрелл на дух не переносить Вы – не ровня нам, мистер Стрендж. Нас трое, и между нами царит согласие. Вы, несмотря на весь ваш ум, живете в разладе с собой, да и со всем миром. Когда ваш разум примирится с вашим сердцем, возвращайтесь в Прощай-Милость – и тогда вы спросите нас, какой магией мы владеем.
Теперь пришел черед Стренджа замолчать. Дамы из Прощай-Милости попрощались и удалились. Только миссис Филд на прощание одарила волшебника улыбкой (надо признать, весьма жалостливой). Спустя месяц после возвращения Стренджей в Лондон мистер Вудхоуп, к своему удивлению, получил письмо от политика сэра Уолтера Поула. Мистер Вудхоуп не был представлен этому джентльмену, тем не менее, сэр Уолтер предлагал священнику богатый приход в графстве Нортгемптоншир, в местечке Грейт-Хизердейл. Мистер Вудхоуп решил, что щедрое предложение – дело рук Стренджа, ибо сэр Уолтер и Стрендж слыли друзьями. Священнику не хотелось оставлять Прощай-Милость и мисс Парбрингер, но он утешался мыслью, что прелестные юные дамы обитают и в Нортгемптоншире. Если же надеждам не суждено сбыться, что ж – богатство скрасит ему одиночество.
Узнав об отъезде мистера Вудхоупа, мисс Парбрингер только улыбнулась и в тот же день отправилась гулять на холмы, навстречу осеннему ветру. С ней были подруги – миссис Филд и мисс Тобиас – свободные (любила говаривать мисс Парбрингер), как любая женщина в королевстве.
НА ГИБЛОМ ХОЛМЕ
В доме священника мистер Генри Вудхоуп и миссис Стрендж пожелали друг другу спокойной ночи. Мистер Стрендж остался в гостиной. Он углубился в «Жизнеописание Мартина Пейла» Таддеуса Хикмена. Стрендж успел дойти до двадцать шестой главы, в которой Хикмен рассуждает о некой теории, приписываемой Мартину Пейлу. Якобы в тяжелую минуту волшебник способен творить магию, которой никогда не учился и о которой слыхом не слыхивал.
– Нет, ну что за чушь! – раздраженно воскликнул Стрендж.
– Спокойной ночи, Джонатан. – Арабелла поцеловала мужа в лоб прямо над насупленными бровями.
– Да-да, – пробормотал он, не поднимая глаз от страницы.
– Эта юная дама, – шепотом начала миссис Филд, – кто она?
Приподняв бровь, мисс Тобиас ответила
– Она называет себя миссис Уинбрайт, впрочем, сам капитан с этим не согласен. По-моему, тут все ясно.
– А если что случится… ну, с детьми, – прошептала миссис Филд, – капитан Уинбрайт что-нибудь выиграет?
– Еще бы, он сразу разбогатеет. Здесь, в доме, капитан сможет укрыться от любых неприятностей, будь то долги или злые сплетни.
Три дамы вошли в детскую. Мисс Тобиас, закутавшись в шаль, уселась в темном уголке. В сумраке комнаты сияли две свечи, одна – у постели девочек, другая – на шатком столике у двери, чтобы никто не вошел незамеченным. Где-то в глубине дома, в конце длинных и мрачных коридоров слышались мужской смех и пение.
Мисс Флора взволнованно спросила с кровати, – нет ли в комнате сов?
Мисс Тобиас уверила воспитанницу, что никаких сов нет и в помине.
– Но ведь они могут появиться, – испуганно продолжила мисс Флора, – когда вы уйдете!
Мисс Тобиас отвечала, что уходить пока не собирается.
– Если будете лежать тихо, мисс Парбрингер расскажет вам историю.
– Какую историю? – спросила Кассандра.
– О Короле-вороне, – отвечала мисс Урсула.
– Хорошо, – согласилась Кассандра.
И вот какую историю она рассказала: «Когда Король-ворон еще не был королем, а был просто Вороненком, он жил в прекрасном доме с дядей и тетей. (На самом деле они были ему не родственники – просто добрый джентльмен и его жена, приютившие сироту). Обычно дядя сидел в своей огромной библиотеке и читал магические книги. Однажды он позвал Вороненка и любезно поинтересовался его житьем. Вороненок отвечал, что всем доволен. – Хм… ну, хорошо, – сказал дядя Оберон, но мне этого мало. Я твой опекун и защитник, человечье дитя, поэтому мне нужно убедиться. Покажи мне сны, которые ты видел этой ночью.
Вороненок извлек свои сны, а дядя расчистил для них стол. Там лежало множество занятных вещиц: учебники по ненатуральной истории, схема связей между Мужским Двуличием и Женской Прямотой (и как избавиться от первого и обрести второе), а также набор превосходных медных духовых в ящике красного дерева. Хитроумные инструменты измеряли Честолюбие и Зависть, Любовь и Самопожертвование, Преданность государству и Мечты о цареубийстве, а также прочие пороки и добродетели, которые не худо знать за своими ближними. Все это дядя Оберон сложил на полу – он был не слишком аккуратен, и ему часто за это пеняли. Затем дядя Оберон развернул сны Вороненка на столе и пристально всмотрелся в них сквозь очки в проволочной оправе.
– Ого! – воскликнул дядя Оберон. – Я вижу сон о высокой черной башне в дремучем заснеженном лесу. Стены башни торчат, как обломанные зубы. Черные взъерошенные птицы кружат над башней, а ты заточен внутри. Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
– Дядя, – отвечал Вороненок, – прошлой ночью мне снилась башня, в которой я родился. Птицы приносили мне воду, когда я был так мал, что не мог даже ползать. Чего же мне бояться?
Дядя Оберон всмотрелся в другой сон и выкрикнул: – А этот сон о злобных блестящих глазах и щелкающих челюстях? Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
– Нет, дядя, – отвечал Вороненок, – прошлой ночью мне снились волки, которые вскормили меня и согревали своим теплом, когда я был так мал, что не мог даже ползать. Чего же мне бояться?
И снова дядя Оберон всмотрелся в сон Вороненка, вздрогнул и произнес:
– А вот сон о глубоком озере. Печальный дождливый закат. Зловещий молчаливый лес. По озеру скользит призрачная лодка. Лодочник стар и скручен, как древесный корень, лицо его в тени. Человечье дитя, когда ты видел этот ужасный сон, неужели ты не боялся?
И тогда Вороненок в гневе стукнул кулаком стол и топнул ногой.
– Дядя Оберон! – вскричал он. – Ведь то была волшебная лодка и волшебный лодочник, которого вы с тетей Титанией сами за мной послали! Это он привез меня в ваш дом! Чего же мне бояться?
– Ага! – раздался третий голос. – А дитя гордится своей отвагой!
Говорил слуга дяди Оберона. До этого мгновения он изображал бюст мистера Вильяма Шекспира на высокой полке. Неожиданное появление слуги весьма удивило дядю Оберона, но не Вороненка, который никогда не забывал о его присутствии.
Слуга дяди Оберона взирал на Вороненка с высокой полки, а Вороненок смотрел на него снизу вверх.
– На земле и на небесах многие желают тебе зла, – промолвил слуга. – Огонь хочет поглотить тебя. Мечи жаждут вонзиться в твою плоть. Веревки мечтают связать тебя. Тысячи и тысячи страхов, о которых ты даже не подозреваешь. Год за годом злобные создания будут похищать твои сны, пока ты не забудешь о том, кто ты есть; люди, которые еще не родились на свет, будут проклинать тебя и замышлять недоброе. Пришло твое время бояться, человеческое дитя!
На это Вороненок отвечал:
– Робин Добрый Малый, я всегда знал, что именно ты посылаешь мне эти сны, но я – человечье дитя, и потому я хитрее тебя. А когда все эти злобные создания придут за мной, я и их обману, ибо я – человечье дитя, и вся каменистая, политая дождями английская земля принадлежит мне. Я – английское дитя, и весь воздух, наполненный биением черных крыл и слезами призрачных серых дождей принадлежит мне. Так чего же мне бояться, Робин Добрый Малый?
С этими словами Вороненок тряхнул волосами цвета воронова крыла и пропал.
Робин бросил тревожный взгляд на дядю Оберона, ожидая, что тот будет недоволен его дерзостью. Однако дядя Оберон (который был довольно стар) уже не вслушивался в разговор, а искал книгу, которую давно потерял. В книге содержалось заклинание, которое позволяет превратить членов парламента в полезных членов общества. Дядя Оберон как раз решил им воспользоваться, но обнаружил, что не может найти книгу (а ведь каких-нибудь сто лет назад он держал ее в руках!) Поэтому Робин Добрый Малый ничего не сказал и снова преспокойно обратился бюстом Вильяма Шекспира».
А в доме приходского священника мистер Стрендж читал книгу. Он добрался до сорок второй главы, в которой Хикмен рассказывает, как Мария Авессалом одержала победу над своими недругами. В Призрачном доме она показала врагам истинные отражения их сердец в зеркале. От столь мерзостного зрелища враги утратили отвагу (ибо в глубине души не сомневались в его правдивости) и бежали. На затылке у мистера Стренджа было одно весьма чувствительное место. Его друзья знали, что когда вблизи творилось волшебство, это место начинало зудеть и пощипывать. Вот и сейчас мистер Стрендж бессознательно почесал в затылке.
– Сколько темных коридоров, – размышляла Кассандра, – хорошо, что я знаю дорогу. Кто-нибудь другой непременно заблудился бы. Бедняжка, идти так долго, он успел бы изрядно испугаться. Я-то знаю, что большая лестница рядом, и скоро я выскользну из дома и затеряюсь в саду.
Дамы решили, что миссис Филд останется присмотреть за детьми до утра, поэтому Кассандра отправилась домой одна.
Вот только (думала Кассандра) передвинуть бы куда-нибудь это высокое светящееся окно! Скажем, влево или назад. Когда я входила в дом, его здесь не было. Неужели я заблудилась? Как же теперь… А вот и голоса этих негодяев раздаются по коридору. Они уже напились, а у меня нет никаких прав здесь находиться.
Кассандра плотнее закуталась в шаль.
– И чего я так переполошились? – пробормотала она.
– Чёртов дом! – воскликнул Уинбрайт. – Кругом одни жуткие темные коридоры. Что там, Фред?
– Всего лишь сова. Хорошенькая маленькая птичка. И как она сюда забралась?
– Фред, – снова начал Уинбрайт, прислонившись к стене и сползая вниз, – сбегай за моим пистолетом, будь другом.
– Слушаю, капитан, – воскликнул Фред, отсалютовал Уинбрайту и тут же забыл о своем обещании.
Капитан улыбнулся.
– А вот и мисс Тобиас!
– Сэр, – спросила мисс Тобиас, внезапно появляясь из темноты, – что вы тут делаете?
– Дом кишмя кишит треклятыми совами. Мы собрались их перебить.
Мисс Тобиас оглянулась на птицу, кружащую в темноте, и торопливо промолвила:
– Неужели, сэр, вам неведомы предрассудки? В таком случае советую вам заняться изданием атеистической энциклопедии. Я аплодирую вашему бесстрашию, джентльмены, но не разделяю его.
Мужчины молча, уставились на нее.
– Не пугайте меня, мисс Тобиас, – сказал капитан Уинбрайт, – а то я начну видеть во тьме вороньи перья. Этот дом словно создан для подобных вещей. Черт возьми, что она себе позволяет, Фред? Ведет себя, словно моя гувернантка.
– Она похожа на вашу гувернантку? – спросил Фред.
– Кто ее знает? Сколько их было и все уходили от меня. Вы ведь не оставите меня, мисс Тобиас?
– Не уверена, сэр.
– Фред, – обратился к другу капитан Уинбрайт, – смотри, теперь сов уже две. Какие симпатичные пташки! Вы – настоящая Минерва, мисс Тобиас! Такая высокая и мудрая, такая суровая к нашему брату. Минерва с двумя совами. Кажется, вас зовут Джейн?
– Для вас я мисс Тобиас, сэр.
Уинбрайт уставился во мрак и вздрогнул.
– Помнишь йоркширскую игру, Фред? Ну, ту самую, когда детей посылают одних в темноту, чтобы вызвать Короля-ворона. Какие слова при этом говорят?
Фред вздохнул и замотал головой.
– Что-то о съеденных сердцах – это всё, что я помню.
– Как они смотрят на нас, Фред! – воскликнул Уинбрайт. – Что за дерзкие создания. Я-то всегда считал, что совы – пугливые маленькие птички.
– Мы им очень нравимся, – печально промолвил Фред. – А вот вы им по душе, Джейн. Смотрите, одна уселась к вам на плечо. Вы не боитесь?
– Нет, сэр.
– А эти перышки, – сказал Фред, – эти мягкие перышки между крылом и тельцем! Они пляшут, словно язычки пламени. Будь я мышкой, решил бы, что это адское пламя, которое скоро меня поглотит.
– Да уж, – пробормотал Уинбрайт. Мужчины молча смотрели, как совы кружат во тьме. Внезапно одна издала ужасный скрипучий звук, от которого кровь застыла в жилах.
Мисс Тобиас стояла, скромно опустив глаза и скрестив руки – олицетворение образцовой гувернантки.
– Обычно они кричат так, чтобы жертва окоченела от страха и обратилась в камень. Это древняя жестокая магия сов.
Никто не ответил ей. Коридор был пуст. Только женщина и совы (у каждой птицы что-то свисало из клюва).
– Проголодались, милые? – одобрительно промолвила мисс Тобиас. – Всего-то сглотнуть пару раз, и дело сделано.
Около полуночи книга показалась мистеру Стренджу такой скучной, а ночь такой сладостной, что он решил выйти из дома в яблоневый сад. Изгороди в саду не было, только поросшая травой насыпь. Мистер Стрендж улегся под грушей, чтобы поразмышлять о магии, но вскоре погрузился в сон.
Вскоре он услышал (во сне или наяву) женский смех и голоса. Подняв глаза, мистер Стрендж заметил трех дам в бледных одеяниях, которые, словно в танце, двигались по насыпи. Звезды окружали их, ночной ветерок шевелил складки одежд. Дамы протягивали руки к ветру, и, кажется, вправду танцевали. Мистер Стрендж потянулся и блаженно вздохнул, решив (оно и неудивительно) что все это ему снится.
Однако дамы остановились рядом с ним и посмотрели вниз, в траву.
– Что это? – спросила мисс Тобиас.
Кассандра вгляделась в темноту.
– Мужчина, – весьма уверенно заявила она.
– Боже милосердный! – воскликнула миссис Филд. – Какой мужчина?
– Да самый обыкновенный, – отвечала Кассандра.
– Я имела в виду, джентльмен или простой человек?
Отряхиваясь от соломы, смущенный Джонатан Стрендж вскочил на ноги. – Сударыни, – обратился он к незнакомкам, – простите меня. Я решил, что проснулся во владениях Короля-ворона, а фрейлины королевы Титании вышли меня встретить.
Дамы молчали.
– Что за странные речи! – наконец промолвила миссис Филд.
– Простите, мадам, но я хотел лишь сказать, что сегодня – превосходная ночь (с чем вы вряд ли будете спорить). И я подумал, что эта ночь (в самом прямом и житейском смысле) – волшебная, поэтому и счел вас порождением волшебства.
– Глупости! – воскликнула Кассандра. – Не слушайте его, дорогая миссис Филд. Мисс Тобиас, идемте.
Однако мисс Тобиас с любопытством посмотрела на мистера Стренджа и спросила:
– А вы, что вы знаете о волшебстве?
– Кое-что знаю, мадам.
– Тогда, – продолжила мисс Тобиас, – я дам вам хороший совет. Вам никогда не достичь успеха в магическом искусстве, пока вы придерживаетесь этих устаревших идеи о Короле-вороне и обитателях Иных краев. Разве вы не знаете, что мистер Стрендж и мистер Норрелл давно доказали их несостоятельность?
Мистер Стрендж поблагодарил за совет.
– Мы могли бы многому вас научить… – сказала мисс Тобиас.
– Кто знает, – сказал Стрендж, скрестив руки на груди.
– …однако у нас нет ни времени, ни желания.
– Жаль, – вздохнул Стрендж. – Возможно, вы еще передумаете, мадам? Мой последний учитель считал меня весьма способным учеником, схватывающим все на лету.
– А как звали вашего учителя? – спросила мисс Тобиас.
– Норрелл, – тихо промолвил Стрендж.
Снова воцарилось недолгое молчание.
– Вы – волшебник из Лондона, – сказала Кассандра.
– Вовсе нет, – воскликнул уязвленный Стрендж. – Я – шропширский волшебник, а мистер Норрелл – йоркский, и мы никогда не считали Лондон своим домом! Мы оба – сельские жители, и хотя бы в этом похожи.
– Мне кажется, сэр, что вашему характеру свойственна непоследовательность и противоречивость, – заметила мисс Тобиас.
– Действительно, мадам, многие мне об этом уже говорили. А теперь, сударыни, раз уж мы решили в самом скором времени продолжить наше знакомство, разрешите откланяться. Мисс Парбрингер, позвольте мне в свою очередь дать вам совет (не сомневаюсь, что ваши советы были продиктованы самыми добрыми побуждениями). Магия, мадам, пьянит как вино, и если вы непривычны к ней, то рискуете быстро опьянеть. Хорошее заклинание развязывает язык самому робкому не хуже бутылки доброго красного вина. Как бы утром вы не пожалели о своих словах, сказанных вечером.
Стрендж поклонился и через сад вернулся в дом.
– Волшебник в Прощай-Милости – задумчиво промолвила мисс Тобиас, – и в такое время! Впрочем, не стоит тревожиться заранее. Утро вечера мудренее.
Утро принесло вежливую записку от мистера Вудхоупа. Он выражал надежду, что дамы окажут честь его сестре и посетят дом священника этим же вечером. Приглашена была и мисс Тобиас, хотя обычно она не бывала с визитами в деревне (да и мистера Вудхоупа не жаловала).
Несмотря на терзавшую дам тревогу (а миссис Филд несколько раз даже высказала свои опасения вслух), мистер Стрендж встретил их весьма учтиво, поклонился каждой гостье и виду не подал, что помнит о вчерашней встрече.
Разговор вертелся вокруг самых обыденных тем. Дамам из Прощай-Милости мистер Стрендж показался весьма общительным и дружелюбным джентльменом. Их слегка насторожило, когда Арабелла Стрендж спросила мужа, отчего он сегодня так молчалив. Мистер Стрендж отвечал, что виной тому легкая усталость.
– Джонатан ночи напролет читает книги по теории магии, – обратилась миссис Стрендж к миссис Филд. – Дурная привычка, которая, в конце концов, истощает умственные способности волшебников. – Арабелла улыбнулась мужу, побуждая его сказать в ответ что-нибудь остроумное или дерзкое для поддержания беседы. Однако мистер Стрендж продолжал молча рассматривать гостий.
Вскоре мистер Вудхоуп встал и, поглядывая на мисс Парбрингер, с сожалением заметил, что вынужден покинуть дам – неотложные приходские дела требовали его присутствия. Он заявил, что не может обойтись без помощи мистера Стренджа, и тому пришлось последовать за шурином. Дамы остались в одиночестве.
Разговор коснулся статей мистера Стренджа, в особенности его утверждений о том, что Король-ворон никогда не существовал.
– Согласитесь, миссис Стрендж, – заметила Кассандра, – странное суждение для волшебника, ведь даже обычные историки указывают годы жизни короля в своих книгах – в четыре-пять раз длиннее обычной человеческой жизни.
Арабелла нахмурилась.
– Мистер Стрендж не всегда пишет то, что хочет – гораздо чаще то, что велит ему мистер Норрелл. Мистер Норрелл изучал магию дольше любого джентльмена в Англии и, несомненно, извлек из своих занятий наибольшую пользу. Его мнение высоко ценят все, кто радеет о благе английском магии.
– Вероятно, вы хотите сказать, что мистер Стрендж по указке мистера Норрелла пишет то, во что сам не верит, – сказала Кассандра. – Будь я мужчиной (и, что еще важнее, волшебником) – ни у кого не пошла бы на поводу!
– Мисс Парбрингер, – с упреком пробормотала мисс Тобиас.
– О, я уверена, миссис Стрендж не обидится на мои слова, – воскликнула Кассандра – просто я должна была высказать то, что думаю особенно по этому поводу.
Арабелла Стрендж улыбнулась.
– Все не так просто, как вам кажется. Вот уже несколько лет мистер Стрендж изучает магию под руководством мистера Норрелла, который поначалу заявлял, что вообще не собирается никого учить. Он оказал нам большую честь, согласившись взять Джонатана в ученики. К тому же, как известно, в Англии только два настоящих волшебника! Идет война. Что будет, если они поссорятся? То-то обрадуются французы!
Дамы допили свой чай. Спокойное течение вечера нарушило лишь одно незначительное происшествие – сначала Кассандра, а затем миссис Филд закашлялись, да так, что несколько мгновений миссис Стрендж опасалась за их здоровье.
Вернувшись, мистер Вудхоуп и мистер Стрендж гостей уже не застали. В коридоре стояли миссис Стрендж и служанка с белыми полотняными салфетками в руках. За мгновение до того, как Стрендж поинтересовался, в чем дело, служанка что-то взволнованно объясняла госпоже.
– Что это? – спросил мистер Стрендж.
– Мы нашли косточки, – удивленно ответила жена. – Белые косточки каких-то мелких зверьков и две шкурки, похожие на пустые скорлупки. Вот вы, сэр, чародей, объясните-ка нам, в чем дело.
– Это мышиные кости и шкурки. Мышей съели совы. Смотри, шкурки вывернуты наизнанку. Разве не удивительно?
Однако объяснение мужа не устроило миссис Стрендж.
– Ну, это еще не самое удивительное, – заметила она. – Мы нашли эти косточки в салфетках, которыми мисс Парбрингер и миссис Филд вытирали пальцы и губы. Джонатан, только не говори мне, что наши гостьи питаются мышами!
Погода продолжала радовать жителей Прощай-Милости. Мистер Вудхоуп пригласил сестру, мистера и миссис Филд, а также их племянницу в холмы полюбоваться пейзажами и перекусить под сенью ветвей. Мистер Стрендж ехал верхом позади процессии. Он настороженно вглядывался в своих спутниц, а миссис Стрендж вслух удивлялась тому, что муж сегодня не похож сам на себя.
На следующий день Стрендж отправился на прогулку в одиночестве. Он объехал окрестности, расспрашивая фермеров и содержателей таверн. Мистер Вудхоуп объяснял странное поведение гостя его всегдашней эксцентричностью, которая только увеличилась после того, как Стрендж поселился в Лондоне и возомнил себя столичной штучкой.
Однажды (это случилось в последний день визита Стренджей) миссис Филд, мисс Тобиас и Кассандра гуляли в пустынных холмах над Прощай-Милостью. Ветер, напоенный солнцем, шевелил высокие травы. Свет и тени сменяли друг друга с такой быстротой, что казалось, будто в небесах хлопают громадные двери. Кассандра давно уже сняла с головы шляпку и сейчас раскачивала ее на ленточках. Внезапно она увидела человека на черной лошади, направлявшегося к ним.
Подъехав, мистер Стрендж начал болтать о погоде и красотах пейзажа, и за пять минут наговорил больше, чем за предыдущие две недели. Дамам было нечего сказать в ответ, но мистер Стрендж принадлежал к той породе джентльменов, которых подобные препятствия не смущают.
Он рассказывал о своем удивительном сне.
– В деревне мне говорили, что волшебник не должен пересказывать свои сны, чтобы неосторожно не впустить их в мир. По-моему, это полная ерунда. Мисс Тобиас, вы изучали этот предмет. Что скажете?
Мисс Тобиас не ответила.
Стрендж продолжил:
– Сон приснился мне при весьма примечательных обстоятельствах. Прошлой ночью я положил под подушку некие косточки, которые попали ко мне в руки совсем недавно. Узнай об этом миссис Стрендж, она бы не смолчала. Впрочем, полная откровенность между супругами иногда бывает излишней, не правда ли, миссис Филд?
Миссис Филд хранила молчание.
– Мне снилось, что я разговариваю с одним весьма привлекательным джентльменом. Я помню его черты совершенно отчетливо, хотя никогда не видал его раньше. Незнакомец долго не хотел пожимать мне руку – поначалу я не понимал, почему. Он выглядел смущенным и слегка пристыженным. Наконец джентльмен протянул мне – нет, не руку, а крошечную лапку, поросшую серым мехом. Мисс Парбрингер, я слышал, что вы рассказываете деревенским детям удивительные истории. Не расскажете ли мне эту?
Мисс Парбрингер молчала.
– В день нашего приезда в Прощай-Милости появились и другие люди. Где они теперь? Где тот юноша – или это была женщина? – который сидел в двуколке? Я видел только хрупкую, закутанную в темное фигуру.
– Мисс Пай вернулась в Рейгейт в нашей коляске. Наш кучер Дэви отвез ее в родительский дом к матери и тетушке. Славное семейство они так любят ее, и уже не чаяли дождаться возвращения бедняжки, – ответила мисс Тобиас
– А Джек Хогг, слуга капитана?
Мисс Тобиас улыбнулась
– Он понял, что пребывание в Прощай-Милости не принесет ему ничего хорошего, и решил, что пора уносить ноги – только его и видели.
– А Артур Уинбрайт? А Фредерик Литтлуорт? Дамы молчали
– Ах, сударыни, что же вы наделали? После непродолжительного молчания заговорила мисс Тобиас.
В тот вечер, после того, как капитан Уинбрайт и мистер Литтлуорт… оставили нас, я кое-кого видела. В противоположном углу коридора возникла смутная фигура – высокая и стройная, с распростертыми крыльями за плечами. Мистер Стрендж, я – женщина высокая, и крылья эти бились над моими плечами.
– Полагаю, то было ваше отражение.
– Отражение? Но как? В этой части дома нет зеркал.
– И что же вы делали? – спросил мистер Стрендж немного нервно.
– Я произнесла вслух слова Йоркширской игры. Никогда не поверю, что они вам незнакомы, – мисс Тобиас насмешливо улыбнулась. – Кажется, мистер Норрелл родом из Йоркшира?
– «Приветствую тебя, повелитель, и призываю тебя всем сердцем», – произнес Стрендж.
Мисс Тобиас кивнула,
В разговор вступила Кассандра:
– Бедный, вы бедный, тяжело вам приходится. По указке мистера Норрелла вы должны писать то, во что в глубине сердца сами не верите. Посмеете ли вы вернуться в Лондон и рассказать эту странную историю? Или решите, что Король-ворон, магия диких созданий и женская магия – пустые бредни, которых мистер Норрелл на дух не переносить Вы – не ровня нам, мистер Стрендж. Нас трое, и между нами царит согласие. Вы, несмотря на весь ваш ум, живете в разладе с собой, да и со всем миром. Когда ваш разум примирится с вашим сердцем, возвращайтесь в Прощай-Милость – и тогда вы спросите нас, какой магией мы владеем.
Теперь пришел черед Стренджа замолчать. Дамы из Прощай-Милости попрощались и удалились. Только миссис Филд на прощание одарила волшебника улыбкой (надо признать, весьма жалостливой). Спустя месяц после возвращения Стренджей в Лондон мистер Вудхоуп, к своему удивлению, получил письмо от политика сэра Уолтера Поула. Мистер Вудхоуп не был представлен этому джентльмену, тем не менее, сэр Уолтер предлагал священнику богатый приход в графстве Нортгемптоншир, в местечке Грейт-Хизердейл. Мистер Вудхоуп решил, что щедрое предложение – дело рук Стренджа, ибо сэр Уолтер и Стрендж слыли друзьями. Священнику не хотелось оставлять Прощай-Милость и мисс Парбрингер, но он утешался мыслью, что прелестные юные дамы обитают и в Нортгемптоншире. Если же надеждам не суждено сбыться, что ж – богатство скрасит ему одиночество.
Узнав об отъезде мистера Вудхоупа, мисс Парбрингер только улыбнулась и в тот же день отправилась гулять на холмы, навстречу осеннему ветру. С ней были подруги – миссис Филд и мисс Тобиас – свободные (любила говаривать мисс Парбрингер), как любая женщина в королевстве.
НА ГИБЛОМ ХОЛМЕ
С малых лет жила я в доме доктора Куинси, что на той стороне Гиблого холма. Иногда в зимние сумерки Гиблый холм (где обитает Чудный народец) казался мне длинным бурым кораблем посреди сумрачного моря. Далекие огоньки сияли на фоне темных дерев, словно серебристые звезды.