Клемент Хол. Обитатели вселенной

   – Если следовать логике Крэя, названия им вообще не нужны, – наконец ответил он.– Мы же не разрешаем управлять кораблем тому, кто не может работать на пульте вслепую. Естественно, наша панель надписана на случай чрезвычайной ситуации, если вдруг неопытному пилоту придется управлять кораблем, но это скорее самообман. Никогда не слышал, чтобы корабль, вел кто-нибудь, кроме пилотов первого класса, даже в чрезвычайных ситуациях. Метки на кнопках управления – это пережитки времен автомобилей и самолетов.
   – В твоей логике что-то есть, – согласился капитан.– Правда, есть и еще вариант: может, у кнопок и есть метки, просто не в нашем понимании. Возможно, их буквы или знаки выгравированы на неполированном металле и предназначены для чтения пальцами. Но этого мы никогда не узнаем, поскольку не можем снять скафандры. На эту идею играет и то, что панель абсолютно не освещена, ведь не могли же они постоянно зависеть от солнечных лучей.
   – Так или иначе, теперь околачиваться здесь не имеет смысла, – ответил МакЭйкерн. – Придется подождать, пока кто-нибудь не идентифицирует двигатель, и тогда уже посмотрим.
   Грант кивнул.
   – Я, в общем-то, никогда особо не надеялся запустить корабль, – сказал он, – вряд ли он остался бы здесь, если бы не был серьезно поврежден, но я действительно надеялся на передатчик. Должен же он здесь быть.
   – Может, они вообще не говорили, – заметил навигатор.
   – Неудачная шутка, – проворчал Грант.
 
   На полпути к носу корабля Грант и МакЭйкерн встретили Пребла и Стивенсона, которые, удостоверившись, что в машинном отделении справляются и без них, продолжили осмотр корабля. Они вкратце сообщили офицерам о последних событиях, показали им металлические кольца и направились к корме в поисках других помещений, которые, вероятно, располагались над или под центральным коридором. Было совершенно логично начать свой поиск с диспетчерской, хотя никто из них и не заметил никаких дополнительных дверей, когда они были там в первый раз. Возможно, они были закрыты и не бросались в глаза.
   Но, очевидно, других дверей не существовало. Войти и выйти из диспетчерской можно было только через центральный коридор.
   – Здесь куча не осмотренных нами отсеков, совершенно идентичных, – заметил Стивенсон. – Должен же быть в них вход. Ни в одном из отсеков, которые мы обошли в поисках «ключа», не было никаких признаков ни лестницы, ни подъема, ни люков, но мы не успели обойти все. Думаю, каждому из нас нужно взять по одной стороне коридора и идти к носу, заглядывая во все двери, которые мы сможем открыть. Пока нам не попалась ни одна закрытая дверь, и проблем возникнуть не должно.
   Пребл согласился и пошел по левой стороне прохода, освещая ее лучом фонаря. Химик пошел по правой. Они одновременно подошли к первым дверям, открыли их, и в радио скафандров одновременно раздалось: «Вот он!»
   За этими двумя дверьми с обеих сторон корабля вверх и вниз шел закручивающийся спиралью пандус.
   – Нам повезло даже больше, чем можно было ожидать, – засмеялся Стивенсон. – Иди по своему, я пойду по своему, встретимся наверху.
   Пребл снова молча согласился и стал подниматься. Пандус не образовывал правильной спирали – зато им можно было пользоваться при разнонаправленных ускорениях. Вдоль основной оси – когда корабль шел с ускорением, или перпендикулярно ей, когда он дрейфовал вокруг планеты с высокой гравитацией..Пребл вступил на пандус, стоя лицом к выходу, но, когда он попал на следующий этаж, дверь была слева от него. Не заметив ни ручки, ни дверного замка, он толкнул ее, но дверь не поддалась.
   Ничего удивительного. Уже поверхностный осмотр показал, что двери повсюду были неаккуратно и на скорую руку приварены, будто их в сумасшедшей спешке нужно было как можно крепче закрыть. И теперь открыть их можно было либо взрывом, либо электрическими пилами высокой мощности. Пребл не стал и пытаться. Он вернулся на основной уровень и у подножия подъема встретил Стивенсона. Беглый взгляд, и химик все понял.
   – И у тебя? – спросил он. – С моей стороны дверь не открыть, не повредив корпуса. Кто-то явно хотел то ли запереть что-то, то ли запереться внутри отсека.
   – Скорее всего, запереть, раз заварили снаружи, – ответил Пребл. – Хотел бы я знать, что это. Может именно из-за него экипаж покинул корабль. Ты не спускался на следующий уровень?
   – Еще нет. Думаю, можно идти вместе, если одна сторона будет закрыта, то и вторая тоже. Пойдем.
 
   Они стояли на левом скате и решили спуститься по нему. Осмотрев дверь, исследователи поняли, что она не заварена, и открыли ее, просто толкнув рукой. Двое мужчин стояли в конце коридора, как две капли воды похожего на основной, если не считать того, что справа он заканчивался тупиком, а не шел до центрального отсека. Света не было, кроме бликов фонарей на полированном металле. С каждой стороны коридора шли двери, возможно, немного больше, чем те, что были этажом выше. Многие из них были открыты, и по обоюдному согласию исследователи вошли в ближайшую.
   Отсек оказался такого же размера, как наверху, только в нем не было предметов обстановки – пустая кубическая комната.
   Остальные отсеки при беглом осмотре ничем не отличались от первого. В нескольких из них были огромные склады металлических брусков, судя по цвету и весу – платина или иридий. И бруски и коридор, ведущий к ним, были покрыты толстым слоем пыли. Должно быть, и здесь когда-то находились органические материалы, медленно истлевавшие, пока удивительно крепкий корпус держал воздух, но что это было: груз или экипаж корабля, невозможно было сказать. Судя по всему, у корабля были превосходные строители: ни один человеческий корабль не удержал бы воздух дольше трех месяцев.
   – Ты заметил, что ни на одной из этих дверей нет никаких признаков замка? – спросил Пребл, когда они подошли к пустой стене, отделявшей их от машинного отделения.
   – Точно, – согласился Стивенсон, – из всех дверей только на одной совершенно очевидно был замок – в машинное отделение. Думаешь, ее закрывали, чтобы никто не мог изменить ускорение?
   Он подошел к ближней двери и внимательно осмотрел ее внутренний край. По середине находился почти незаметный глазу полуторасантиметровый металлический круг, едва отличающийся по цвету от металла всей двери. Сам круг шел вровень с поверхностью двери, и только маленькая капля меди была прямо над ним.
   Оба объекта четко подходили к косяку: напротив медной точки была точно такая же, а напротив круга – чашеобразное углубление точно такого же диаметра, где-то миллиметр глубиной. Однако никаких средств для активации замка не было. Пока Пребл пытался через стекло шлема осмотреть окрестности, Стивенсон несколько минут внимательно осматривал систему.
   – Бред какой-то, – наконец произнес химик , – если этот круг обозначает болт, почему он не сделан так, чтобы плотно подходить к углублению на косяке? Его и на микрон не сдвинешь вперед. Вряд ли эта штука – магнитный замок, иначе не нужно было бы это углубление. Для создания сильного магнитного поля необходимо, чтобы полюса подходили как можно плотнее друг к другу. Так?
   Пребл моргнул и хотел было ударить себя ладонью по лбу, словно ему в голову наконец-то пришла мысль, но шлем его скафандра ему не позволил.
   – Приятель, – произнес он мягко, – это не магнитный замок. Пари держу, – он посмотрел на циферблат на своем запястье, – это мой шанс прожить еще сотню часов. Слушай: замок основан не на магнитном притяжении, а на электропроводимости. Магнитное поле изменит форму металла – так же как и сильное электрическое поле влияет на кристалл. Должно быть, они открыли сплавы, с которыми эффект максимален. Когда проходит ток, твой «болт» входит в углубление в косяке, без всякой дополнительная громоздкой системы. Замки, скорее всего, на всем корабле однотипные, и двери, наверное, открываются одним мастер-ключом – может, панелью управления, но, скорее всего, ключ находится где-то здесь внизу. До тех пор пока ток продолжает идти, двери закрыты. Должно быть, за долгое время ток истощился, даже если эти двери и были закрыты изначально.
   – А как же тогда с дверью в машинное отделение? – спросил Стивенсон. – Может, там такой же замок? Он ведь был закрыт сначала.
   Пребл задумался.
   – Может, и так. Возможно, в одном положении передвижной блок являлся постоянным магнитом, стоящим против другого, а в другом создает магнитное поле. Конечно, теперь их будет сложно отсоединить друг от друга, может, с помощью энергии корабля. А поскольку сейчас энергии нет, скорее всего, будет довольно сложно вернуть блок в первоначальное положение. Пойдем проверим.
   И он повернулся к подъему.
 
   Крэй воспринял теорию со смешанным чувством удовлетворения и досады, ведь он уже обнаружил, что треугольные блоки в новом положении изменились, и даже связал все это с теорией магнетизма, но сама идея ускользнула от него. У него и так было много других проблем.
   Исследователи встретили Крэя у дверей машинного отделения. Они втроем вошли внутрь, ступив на мостик вроде того, что был в диспетчерской. В отличие от диспетчерской, машинный отсек освещали только фонари космонавтов, и странно было наблюдать, как зал целиком озарился отраженным от полированных металлических поверхностей светом.
   Увидев расположение сопел снаружи корабля, легко было определить местоположение двигателей. Вдоль стен от передней перегородки сплошным кольцом были расположены казенники труб с тяжелыми инжекторами и дезинтеграторами. Трубы, ведущие к вспомогательным выпускным клапанам, были покрыты свинцом. Очевидно, корабль приводили в движение реактивные струи ионов тяжелых металлов, так же как и человеческие корабли. Все двигатели были закрыты тяжелыми кожухами, что наводило на мысль, что их создатели, подобно людям, боялись радиации.
   – Неплохое расположение, – отметил Пребл. – Ты не проверил, они в порядке?
   Крэй вспыхнул:
   – Нет! – огрызнулся он. – А ты попробуй осмотреть их внутри!
   Пребл удивленно поднял брови и подошел к ближайшей трубе. Она была около метра в диаметре, по ее стенам шла обмотка, создающая электромагнитное поле, предохраняющее поток ионов от контакта с металлом. Топливом, скорее всего, служила ртуть или какой-нибудь другой легкоиспаряющийся металл, вроде цинка. Все это напоминало по основным параметрам двигатели, с которыми был знаком даже Пребл, если не считать того, что вся конструкция двигателя от магистрали подачи топлива до внутренней стороны корпуса имела сплошную металлическую поверхность. Пребл осмотрел ее и не нашел ни единого стыка.
   – Ясно, – подняв голову, произнес он. – Цельная конструкция?
   – Похоже, что так. Даже цистерны запаяны. Они действительно выглядят как обычные атомные двигатели, но мы не сможем в этом удостовериться, пока будем смотреть на них снаружи.
   – Как же они их обслуживали? – спросил Стивенсон. – Сомневаюсь, что их припаяли к корпусу в надежде, что они будут прекрасно работать без присмотра и ремонта – это слишком даже для цивилизации, сумевшей создать столь прочный и герметичный корпус.
   – Откуда я знаю? – ворчал Крэй. – Может, они выходили наружу и проползали через сопла, чтобы обслуживать двигатели. Только мне кажется, что здесь не обошлось без какого-то хитрого приспособления, вроде давешнего замка на дверях. В конце концов, в этом есть хоть какой-то здравый смысл. Меньше движимых частей, меньше износа. С точки зрения того же самого здравого смысла, кто-нибудь может придумать, как нам подобраться к двигателям?
   В надежде он оглянулся и, не получив ответа, пожал плечами.
   – Похоже, мы обречены и дальше гадать на кофейной гуще, – заключил Крэй. – Джек и Дон могут с тем же успехом вернуться к своему осмотру, и, ради Бога, если вам в голову придет что-нибудь новое, сразу же дайте знать.
   Получив разрешение капитана, Стивенсон и Пребл вышли из машинного отделения и продолжили свой осмотр.
   – Интересно, закрыт ли верхний сектор за диспетчерской? – произнес химик, когда их поглотила темнота коридора. – Думаю, мы достаточно внимательно осмотрели нос корабля.
   Пребл кивнул в ответ, и, не говоря ни слова, они прошли в диспетчерскую, окинув взглядом доставившую МакЭйкерну и Гранту столько неприятностей панель управления. Как и ожидали напарники, из хвостового коридора вверх и вниз вели пандусы.
   На этот раз они не разделились и вместе поднялись на уровень выше. Они с облегчением обнаружили, что дверь не была заперта, но мгновением позже их постигло разочарование: комнаты выглядели как любой из тех отсеков, которые они уже успели посетить, и при первом же осмотре оказалось, что в них не было ничего, кроме брусков и покрытых пылью полов. Килевой коридор был тоже открыт, но в нем находилась по крайней мере один отсек, в котором скорее жили, нежели хранили груз.
   Первым в него заглянул Стивенсон. Он резко окликнул своего спутника, и Пребл увидел в свете фонаря химика новый объект.
   Это было такое же сиденье, как и в диспетчерской: чаша металла, на поверхности которой были равномерно расположены пять углублений. Крошечные блики от фонарей исследователей на его выгнутой поверхности казались горящими глазами. Никаких предметов здесь больше не было, как и в каютах на носу корабля, вот только нельзя было сказать, что пол был пустым.
   Напротив каждого из пяти углублений в сиденье к полу были крепко припаяны металлические кабели. Чуть дальше, так же на равном расстоянии от сиденья находились еще три кабеля, раза в два больше, чем первые пять. Все восемь кабелей были ровно обрезаны, так что поверхность среза была практически зеркальной. Стивенсон и Пребл внимательно их осмотрели и обменялись задумчивым взглядом. На ум им обоим начали приходить разные идеи, но пока они не спешили ими делиться.
   Осталось осмотреть только машинный отсек в корме корабля и коридор, ведущий к нему. Не имея при себе никаких инструментов, чтобы взять хотя бы образец кабеля, исследователи решили просто запомнить дверь, за которой те находились, и спустились вниз на центральный уровень.
   Фонари снова осветили, металлическую поверхность, открыв взгляду исследователей три диска с вдавленными в них треугольными блоками, как они и ожидали. Однако только один, только верхний замок был закрыт. Словно тот, кто последним выходил из отсека, очень спешил или не был постоянным жителем корабля.
   Пребл быстро перевернул оставшийся блок и повернул диск. Вместе со Стивенсоном они налегли на дверь и открыли ее. Оба исследователя нервничали: их воображение, и без того возбужденное, совсем разыгралось при виде наполовину открытой двери. Наконец-то они не были разочарованы.
   За цистернами луч света открыл конверторы и части труб. По всему полу и в стенных нишах лежали инструменты и детали. Вокруг двух осевых труб стоял легкий металлический каркас, похожий на строительные леса, на котором также лежали инструменты. Это было первое место на корабле, где были явные признаки действия, а не разрухи и опустошения. Даже пыль, которая была здесь повсюду, не могла заставить отказаться от ощущения, что рабочие оставили свои инструменты, чтобы передохнуть, и ожидали, что скоро вернутся.
 
   В то же мгновение Пребл подошел к трубам, над которыми скорее всего и работали неведомые хозяева корабля. Возможно, он сумеет установить, как они открывались для обслуживания. Идею Крэя об обслуживании через сопла он не воспринимал всерьез.
   Вдруг его внимание привлекла одна вещь. Металлический купол, в котором предположительно находились дезинтегратор и ионизирующие устройства, был отсоединен от цистерны с топливом – во всяком случае так казалось с другой стороны комнаты. Подойдя ближе, Пребл заметил, что, мало того, фланцы соединительных труб были небрежно сдвинуты друг относительно друга и продольной оси.
   К сожалению, Пребл не смог найти инструмент для соединения труб. Ухватившись перчатками за край полусферы, он пытался потянуть ее на себя, но безуспешно. Именно это и навело его на правильный ответ: восстановить герметичность всей системы можно только одним способом – при помощи намагниченных поверхностей. Именно этот метод использовали на Земле, хотя не в таком широком масштабе, и поэтому Пребл не сразу догадался.
   Магнитное поле, разумеется, нельзя было использовать в непосредственной близости от ионных проекторов, поскольку оно влияло бы на управление потоком. Но существовала и другая сила – взаимное притяжение молекул. Поверхности соприкосновения были ровными, а не просто плоскими.
   Но если замки были плотно закрыты, возникала другая проблема. Как отсоединить две части, если молекулы их поверхностей «приклеились» друг к другу. Какое лезвие можно вставить в такой замок?
   Стивенсон заметил, что его напарник задумался, и подошел, Пребл объяснил ему, в чем дело.
   – Можно посмотреть в ящиках, – наконец ответил химик. – Похоже, Соррелл был прав насчет инструментов. Просто не зацикливайся на чем-то одном.
   Здешние инструменты отличались от человеческих. Многие из наших устройств предназначены для прикладывания силы: молотки, гаечные ключи, зажимы, плоскогубцы и прочие. Для работы действительно хорошей машины не нужны подобные инструменты. Части должны сойтись очень точно, чтобы предотвратить ненужное трение.
   То, что создатели корабля были превосходными строителями и механиками, было вне всякого сомнения. Однако сомнения возникали в том, какие именно инструменты они могли использовать. На полу были разбросаны устройства, предназначенные для придания деталям определенной формы: режущие, ровняющие и шлифующие. Пребл со Стивенсоном их легко узнали. Но, скажите на милость, для чего может быть предназначена пара тонких стержней, соединенных вместе посредством магнита? Или небольшие запечатанные стеклянные трубки? Или длинные полоски металла и пластика? Или бесцветные стальные шары? Или переливающиеся всеми цветами радуги металлические тарелки? Исследователь-любитель не мог разобраться без помощи профессионала.
   Перебирая инструменты на полу и в ящиках, Крэй и его ассистенты напевали от удовольствия, однако после часа внимательного осмотра отличное настроение команды механиков улетучилось. Крэй выяснил, что теория молекулярного притяжения хотя и является самой правдоподобной, но не приближает их ни на шаг к открытию замка. В комнате не было ничего, что можно было бы вставить в плотное соединение.
   – Может, попробовать сдвинуть их? – спросил Стивенсон.– Если они такие же гладкие, то это будет довольно легко.
   Крэй поднял кусок металла.
   – Представь, что через этот брусок проходит плоскость, и попробуй вдоль нее сдвинуть его части, – предложил он, – кристаллики металла очень тесно соприкасаются и практически цепляются друг за друга, как и в нашем случае. Придется что-нибудь вставить между ними.
   Химик кивнул.
   – Для того чтобы разделить части двигателя, скорее всего понадобится нечто большее, чем смазка, – сказал он.
   – Да, но в нашем случае части двигателя находятся сравнительно далеко друг от друга, и притяжение молекул должно быть незначительным, – ответил механик. – Хотя, может, ты прав. А может, смазки будет достаточно, но не исключено, что молекулы все же взаимодействуют между этими двумя поверхностями. Никто не видел ничего, что могло бы нам подойти?
   – Вот, – подсказал Пребл, – вот эти стеклянные трубки. В них находится жидкость, их концы крепко запаяны, а это единственный возможный способ хранения необходимого нам вещества.
   Он подошел к ящику, поднял один из трех длинных прозрачных цилиндров. Маленькое пропускное отверстие было запаяно, внутри находился небольшой воздушный пузырек, когда цилиндр переворачивали, шарик перекатывался внутри и распадался на множество маленьких, когда его трясли. Если вернуть цилиндр в спокойное состояние, шарик снова собирался воедино, и это обнадеживало. Очевидно, у вещества были очень маленькая вязкость и поверхностное давление.
   Крэй поднес цилиндр к стыку труб руками, запрятанными в перчатки скафандра, надломил верхушку пропускного отверстия. Он ожидал, что в слабой гравитации астероида жидкость просочится, но очевидно, давление пара жидкости было слишком высоко, и она вылетела сильной струей. Капельки отскочили от металла и тут же испарились, так же как и жидкость распространившаяся по поверхности. Только несколько капель жидкости попали между плоскостями.
   Крэй напряженно следил за тем, как над металлическим куполом опустошалась трубка с жидкостью. Через мгновение он отбросил пустой цилиндр и надавил на стык.
   На краю стыка образовалась переливающаяся всеми цветами радуги пленка, купол медленно сполз на одну сторону. Пленка не расширилась, поскольку жидкость тут же испарилась. Пребл и Стивенсон подхватили тяжелый купол и поставили его на центральный проход.
   Последняя радужная пленка смазки испарилась с металла, и инженеры собрались у открытого двигателя. Внутри не было никаких устройств: дезинтегратор находился в металлическом куполе, который был отсоединен. Катушки, создающей поля для предотвращения контакта потока ионов со стенками труб, тоже было не видно – она была встроена в стенки. Ни то ни другое не беспокоило людей, поскольку их собственные двигатели были устроены аналогично. Крэй прощупал трубку по всей длине, проверяя, не была ли она открыта из-за нарушения поля, и затем трое специалистов вернулись к вынутой части трубки.
   Единственное, что было видно на ней, это центральное отверстие для подключения выхлопа ионного пара, но, применив еще один цилиндр со смазкой, механики заставили разлететься большую часть пластин и открыли механизм дезинтегратора. Пребл, Стивенсон, Грант и МакЭйкерн наблюдали за тем, как части дезинтегратора покрывали пол каюты, но, наконец, они поняли, что только мешаются под ногами у специалистов, и друг за другом вышли в основной коридор.
 
   – Думаешь, они разберутся, в чем дело? – спросил Стивенсон.
   – Должны, – раздался по радио голос Крэя. – Принцип работы этой штуковины такой же, как у нашего двигателя. Проблема в том, что они повсюду использовали этот чертов метод соединения молекулярным притяжением. Куча времени уходит, чтобы их разделить.
   – Странно, что технология этих существ так похожа на нашу в общем, и так отличается в деталях, – заметил Грант. – Я все думал о причинах этих различий, но так и не пришел ни к какому конкретному мнению. Может, из-за того, что у них иные органы восприятия, но я не имею ни малейшего понятия, как это могло привести к таким результатам. Хотя, говоря по правде, я просто представить себе не могу, какие органы могут заменить или дополнить наши.
   – Возможно, их тела находятся в запечатанном коридоре или его отсеках, но вряд ли нам когда-нибудь удастся узнать, так ли это, – ответил Пребл. – Я здорово удивлюсь, если кто-нибудь докажет, что этот корабль был сделан в Солнечной системе.
   – А я удивлюсь, если кто-нибудь вообще докажет что-нибудь конкретное об этом корабле, – добавил Грант.
   В этот момент снова раздался голос Крэя.
   – Я здесь нашел кое-что забавное, – произнес он. – Кажется, это реле управляется из твоей диспетчерской, хотя я не уверен. Оно связано только с электричеством, но практически построено вокруг топливного клапана. Само по себе это нормально, тип соленоидного передвижного ядра. Оно тоже отсоединено.
   – Что думаешь делать? – спросил Грант. – Ты нашел возможную поломку?
   – Нет. Я предполагаю, что трубы не обязательно были отсоединены для починки. Может, для ручного аварийного выхода, тогда понятно, почему все проделано так неаккуратно. Мы думаем подсоединить все снова так, чтобы реле можно было управлять прямо отсюда, и проверим трубу. Ты не против?
   – Если думаешь, что справишься, вперед, – ответил Грант. – Правда, терять нам нечего. А вы сможете все починить так, чтобы управлять отсюда?
   – Возможно. Подожди, пока проверим этот двигатель. – Крэй исчез в проеме двери и его радио отключилось.
   Стивенсон подошел к двери посмотреть, как они будут снова собирать двигатель. Остальные ушли в диспетчерскую. Ощущение потаенного страха постепенно исчезло, поскольку предположение, что владельцы корабля живы, отпало само собой. Пребл был слегка удивлен, ведь в этой части астероида наступила ночь, а, как известно, ночью скорее появляются, а не исчезают мысли о привидениях. Наверное, все это из-за того, что они нашли знакомые вещи.
   На панели управления не горели никакие индикаторы. Грант все еще надеялся, что здесь скажется работа в машинном отделении, но особенно удивлен не был. Капитан уже давно потерял надежду, что сможет управлять кораблем отсюда.
   – Надеюсь, Край заведет двигатели, – нарушил он долгое молчание, – достаточно было бы направить корабль в направлении к Земле. Нам останется только поправлять плоскость движения.
   – А если нам не удастся завести все двигатели, мы сможем использовать один из них как сигнальный огонь, – заметил Пребл. – Мизар сейчас в этом секторе, помнишь, ты еще хотел с ним связаться, если найдешь здесь передатчик. От взрывной волны из этой трубы, ударившейся о поверхность горы, будет столько огня, сколько захочешь.
   – Это мысль, – задумчиво произнес Грант. – Как всегда, слишком просто, чтобы я сам об этом догадался. В самом деле это лучшее, что мы можем предпринять. Сейчас мы спустимся и предложим Крэю просто оставить двигатель в рабочем состоянии, если сможем его завести.