Страница:
– Джулиет-6, пеленг на вашу цель ноль-восемь-ноль, расстояние семьдесят пять миль, – сообщили с «сентри», барражирующего высоко в воздухе.
– Они что же, думают, мы заблудились? – не без иронии поинтересовался по системе внутренней связи капитан третьего ранга Джон Маркс.
– Это же ВВС, – ответил второй пилот. – Они мало смыслят в полётах над морем. Считают, что без дорог, по которым ты можешь ориентироваться, легко заблудиться.
– Вот именно, – фыркнул Маркс. – Сегодня играют «Орлы», на кого ты ставишь?
– На «Ойлерз», три с половиной.
– Предлагаю шесть с половиной. Центральный защитник Филадельфии ещё не оправился от травмы.
– Тогда пять.
– О'кей, пять баксов. Не хочу отнимать у тебя деньги, – ухмыльнулся Маркс. Он обожал пари. Через день после захвата Аргентиной Фолклендских островов он вызывал на спор всех пилотов эскадрильи, ставя семь очков на Аргентину.
В нескольких футах над головами и чуть позади пилотов турбины развивали тысячи оборотов в минуту, вращая через систему шестернёй несущий винт с семью огромными лопастями. Пилоты никак не подозревали, что в коробке передач, возле клапана замера масла, образовалась и продолжала расти трещина.
– Джулиет-6, цель выслала навстречу вам истребитель, который проводит вас к месту посадки. Он подлетит через восемь минут с направления на одиннадцать часов.
– Весьма любезно с их стороны, – отозвался Маркс.
«Харриер 2-0»
«Суперстэллион»
«Харриер 2-0»
Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»
Северная Атлантика, 33° с.ш. и 75° з.д.
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Штаб-квартира ЦРУ
– Они что же, думают, мы заблудились? – не без иронии поинтересовался по системе внутренней связи капитан третьего ранга Джон Маркс.
– Это же ВВС, – ответил второй пилот. – Они мало смыслят в полётах над морем. Считают, что без дорог, по которым ты можешь ориентироваться, легко заблудиться.
– Вот именно, – фыркнул Маркс. – Сегодня играют «Орлы», на кого ты ставишь?
– На «Ойлерз», три с половиной.
– Предлагаю шесть с половиной. Центральный защитник Филадельфии ещё не оправился от травмы.
– Тогда пять.
– О'кей, пять баксов. Не хочу отнимать у тебя деньги, – ухмыльнулся Маркс. Он обожал пари. Через день после захвата Аргентиной Фолклендских островов он вызывал на спор всех пилотов эскадрильи, ставя семь очков на Аргентину.
В нескольких футах над головами и чуть позади пилотов турбины развивали тысячи оборотов в минуту, вращая через систему шестернёй несущий винт с семью огромными лопастями. Пилоты никак не подозревали, что в коробке передач, возле клапана замера масла, образовалась и продолжала расти трещина.
– Джулиет-6, цель выслала навстречу вам истребитель, который проводит вас к месту посадки. Он подлетит через восемь минут с направления на одиннадцать часов.
– Весьма любезно с их стороны, – отозвался Маркс.
«Харриер 2-0»
За штурвалом «харриера», который должен был проводить американский вертолёт к авианосцу, сидел лейтенант Паркер. Позади него, на заднем сиденье, находился младший лейтенант. Задача «харриера» заключалась вообще-то не в том, чтобы проводить «суперстэллион» до места посадки, а чтобы ещё раз проверить, нет ли поблизости советской подводной лодки, которая могла увидеть летящий американский вертолёт и заподозрить что-то неладное.
– Ты видишь что-нибудь на поверхности? – спросил Паркер.
– Нет, все чисто. – Младший лейтенант следил за экраном локатора инфракрасного излучения, ощупывающего водное пространство по обе стороны от истребителя. Ни один из офицеров не имел представления о том, что происходит, хотя оба уже подробно обсудили причины, по которым их авианосец гоняют по всему проклятому океану, и пришли к определённому выводу, однако он был не правильным.
– Попытайся отыскать этот долбаный вертолёт, – сказал Паркер.
– Одну минуту… Вот он. К югу от нашего курса. Младший лейтенант нажал на кнопку, и на экране перед пилотом появилось изображение. Поскольку аппаратура фиксировала инфракрасное излучение, изображение состояло главным образом из турбин, размещённых на вертолёте сверху, и тускло мерцающих темно-зелёных концов разогретого винта.
– «Харриер 2-0», это «сентри-Эхо». Ваша цель в направлении на час от вас, расстояние двадцать миль. Приём.
– Понял. Видим их на экране инфракрасного локатора. Спасибо. Конец связи, – ответил Паркер. – Чертовски полезные самолёты, эти «сентри».
– Ты только посмотри, как гонит этот «Сикорский». Какой инфракрасный почерк у двигателей!
– Ты видишь что-нибудь на поверхности? – спросил Паркер.
– Нет, все чисто. – Младший лейтенант следил за экраном локатора инфракрасного излучения, ощупывающего водное пространство по обе стороны от истребителя. Ни один из офицеров не имел представления о том, что происходит, хотя оба уже подробно обсудили причины, по которым их авианосец гоняют по всему проклятому океану, и пришли к определённому выводу, однако он был не правильным.
– Попытайся отыскать этот долбаный вертолёт, – сказал Паркер.
– Одну минуту… Вот он. К югу от нашего курса. Младший лейтенант нажал на кнопку, и на экране перед пилотом появилось изображение. Поскольку аппаратура фиксировала инфракрасное излучение, изображение состояло главным образом из турбин, размещённых на вертолёте сверху, и тускло мерцающих темно-зелёных концов разогретого винта.
– «Харриер 2-0», это «сентри-Эхо». Ваша цель в направлении на час от вас, расстояние двадцать миль. Приём.
– Понял. Видим их на экране инфракрасного локатора. Спасибо. Конец связи, – ответил Паркер. – Чертовски полезные самолёты, эти «сентри».
– Ты только посмотри, как гонит этот «Сикорский». Какой инфракрасный почерк у двигателей!
«Суперстэллион»
В этот момент корпус коробки передач треснул, мгновение – и галлоны смазочного масла превратились в жирное облако позади втулки несущего винта, а находящиеся внутри шестерни начали разносить друг друга. На панели управления вспыхнул сигнал тревоги. Пилоты тут же отключили силовую передачу, вращающую винт, но было уже поздно. Силовая передача от трех мощных турбин разнесла коробку передач на части. Дальнейшее напоминало взрыв. Острые куски металла пробили предохранительную обшивку передней части вертолёта. Инерция несущего винта резко развернула «стэллион», и он начал падать вниз. Двух офицеров, которые сидели сзади, ослабив пристежные ремни, выбросило из кресел, и они покатились вперёд.
– Mayday, Mayday, Mayday[37], это Джулиет-6, – кричал в микрофон второй пилот. Тело капитана Маркса, отброшенное на панель управления, безжизненно осело, на его шее расплывалось тёмное пятно. – Мы падаем, мы падаем. Mayday, Mayday…
Второй пилот пытался что-то предпринять. От встречного потока воздуха винт начал вращаться в обратную сторону, но вращался медленно – слишком медленно. Дело в том, что автоматический разделитель, отключающий винт от коробки передач, вышел из строя и тем самым не позволил включиться режиму авторотации, способному сохранять хоть какой-то контроль над вертолётом. Ручки управления почти не действовали, и второй пилот видел, как вертолёт тупым копьём несётся к чёрной океанской поверхности. Все попытки пилота справиться с управлением с помощью коротких боковых крыльев и хвостового винта, чтобы развернуть падающую машину, не удались, было слишком поздно… Через двадцать секунд вертолёт врезался в воду.
– Mayday, Mayday, Mayday[37], это Джулиет-6, – кричал в микрофон второй пилот. Тело капитана Маркса, отброшенное на панель управления, безжизненно осело, на его шее расплывалось тёмное пятно. – Мы падаем, мы падаем. Mayday, Mayday…
Второй пилот пытался что-то предпринять. От встречного потока воздуха винт начал вращаться в обратную сторону, но вращался медленно – слишком медленно. Дело в том, что автоматический разделитель, отключающий винт от коробки передач, вышел из строя и тем самым не позволил включиться режиму авторотации, способному сохранять хоть какой-то контроль над вертолётом. Ручки управления почти не действовали, и второй пилот видел, как вертолёт тупым копьём несётся к чёрной океанской поверхности. Все попытки пилота справиться с управлением с помощью коротких боковых крыльев и хвостового винта, чтобы развернуть падающую машину, не удались, было слишком поздно… Через двадцать секунд вертолёт врезался в воду.
«Харриер 2-0»
Паркеру не раз доводилось видеть, как гибнут люди. Он и сам убил человека, послав ракету «сайдуайндер» в выхлопную трубу аргентинского «дэггера». Зрелище не из приятных. Однако происходящее сейчас было куда ужасней. Он видел, как взорвались турбины на «горбу» вертолёта, разметав обломки далеко вокруг. Пожара не было, но это уже не имело значения. Паркер смотрел на гибнущий «суперстэллион», пытаясь усилием воли поднять нос падающей вниз машины. И на какое-то мгновение это ему удалось – нос чуть приподнялся, но не больше. Вертолёт рухнул в воду. Фюзеляж его раскололся. Передняя часть затонула сразу, а задняя несколько секунд качалась на волнах, прежде чем наполниться водой. По изображению на экране инфракрасного локатора лётчики видели, что выбраться из неё никому не удалось.
– «Сентри», «сентри», ты видел это? Приём.
– Видел, «харриер». Вызываем спасательный вертолёт. Можете остаться на месте катастрофы? Приём.
– Можем. – Паркер посмотрел на указатель топлива в баках. – Горючего хватит на девяносто минут. Я… одну минуту. – Паркер резко спустился вниз и осветил место гибели вертолёта посадочными прожекторами. В результате заработала телевизионная система, действующая при слабом освещении.
– Ты заметил, Йан? – спросил он у офицера-наблюдателя, сидящего сзади.
– Похоже, в воде что-то движется.
– «Сентри», «сентри», мы считаем, что кому-то удалось спастись. Передайте на «Инвинсибл», чтобы немедленно высылал сюда «си-кинга». Спускаюсь, чтобы проверить. Сообщу результаты.
– Понял тебя, «харриер 2-0». Ваш капитан передаёт, что вертолёт взлетает. Конец связи.
Вертолёт «си-кинг» королевского флота прилетел через двадцать пять минут. Санитар в резиновом спасательном костюме спрыгнул в воду, чтобы прицепить трос к единственному человеку, уцелевшему при катастрофе. Больше не только никого, но и ничего не обнаружили, только по морской поверхности все шире расплывалось масляное пятно, медленно испаряющееся в холодном воздухе. Тем временем второй вертолёт начал прочёсывать район катастрофы, пока первый мчался со спасённым к авианосцу.
– «Сентри», «сентри», ты видел это? Приём.
– Видел, «харриер». Вызываем спасательный вертолёт. Можете остаться на месте катастрофы? Приём.
– Можем. – Паркер посмотрел на указатель топлива в баках. – Горючего хватит на девяносто минут. Я… одну минуту. – Паркер резко спустился вниз и осветил место гибели вертолёта посадочными прожекторами. В результате заработала телевизионная система, действующая при слабом освещении.
– Ты заметил, Йан? – спросил он у офицера-наблюдателя, сидящего сзади.
– Похоже, в воде что-то движется.
– «Сентри», «сентри», мы считаем, что кому-то удалось спастись. Передайте на «Инвинсибл», чтобы немедленно высылал сюда «си-кинга». Спускаюсь, чтобы проверить. Сообщу результаты.
– Понял тебя, «харриер 2-0». Ваш капитан передаёт, что вертолёт взлетает. Конец связи.
Вертолёт «си-кинг» королевского флота прилетел через двадцать пять минут. Санитар в резиновом спасательном костюме спрыгнул в воду, чтобы прицепить трос к единственному человеку, уцелевшему при катастрофе. Больше не только никого, но и ничего не обнаружили, только по морской поверхности все шире расплывалось масляное пятно, медленно испаряющееся в холодном воздухе. Тем временем второй вертолёт начал прочёсывать район катастрофы, пока первый мчался со спасённым к авианосцу.
Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»
Райан смотрел с мостика, как санитары внесли носилки внутрь острова. Через несколько секунд на мостике появился офицер с планшетом в руках.
– Это было у него, сэр. Капитан-лейтенант Дуайер. Сломана нога и несколько рёбер. Состояние тяжёлое, адмирал.
– Спасибо. – Адмирал Уайт взял портфель. – Есть шансы обнаружить кого-нибудь ещё?
– Маловероятно, сэр. «Сикорский», должно быть, камнем пошёл ко дну. – Он посмотрел на Райана. – Мне очень жаль, сэр.
– Спасибо, – кивнул Райан.
– Вас вызывает Норфолк, адмирал. – На мостике появился офицер-связист.
– Пошли, Джек. – Адмирал Уайт передал планшет Райану и повёл его в радиорубку.
– Вертушка погибла. Есть один спасённый, сейчас им занимаются врачи, – сообщил по радио Райан. Наступило короткое молчание.
– Фамилия?
– Дуайер. Его доставили сразу в медпункт, адмирал. Если и выздоровеет, то не скоро. Передайте в Вашингтон. Как бы то ни было, операцию следует немедленно изменить.
– Понял. Конец связи, – сказал адмирал Блэкборн.
– Независимо от принятого решения, – заметил адмирал Уайт, – действовать надо очень быстро. Вертолёт должен вылететь на «Пиджен» через два часа, чтобы успеть вернуться до рассвета.
Райан отлично понимал, что последует дальше. Всего четыре человека, знакомые со всеми подробностями операции, находились в море достаточно близко, чтобы успеть осуществить её. Среди них он был единственным американцем. «Кеннеди» – слишком далеко. «Нимиц» гораздо ближе, но, чтобы привлечь этот авианосец к операции, придётся воспользоваться радиосвязью, что не нравилось Вашингтону. Единственная альтернатива заключалась в том, чтобы собрать, подготовить и выслать новую группу сотрудников спецслужб. А на это не было времени.
– Давайте откроем планшет, адмирал. Мне нужно познакомиться с содержанием плана.
По пути в каюту Уайта они захватили с собой механика. Он оказался прекрасным слесарем и мгновенно вскрыл замок планшета.
– Господи! – выдохнул Райан, проглядев содержимое папки, хранившейся внутри. – Прочитайте-ка это сами, адмирал.
– Ну что ж, – произнёс Уайт через несколько минут. – Умно придумано.
– Действительно умно, – криво улыбнулся Райан. – Интересно, что за гений додумался до этого? Боюсь, что исполнение поручат теперь мне. Придётся запросить у Вашингтона разрешение взять с собой нескольких офицеров.
Через десять минут они снова вошли в радиорубку. Уайт распорядился, чтобы все покинули помещение. Джек вышел на шифрованный канал связи. Оба надеялись, что скремблер функционирует исправно.
– Слышу вас хорошо, господин президент. Вам уже известно, что случилось с вертолётом?
– Да, Джек. Очень некстати. Тебе придётся взять все на себя.
– Да, сэр, я так и думал.
– Не могу приказать тебе, но ты знаешь, как высоки ставки. Итак, ты согласен?
– Да. – Райан закрыл глаза.
– Я благодарен тебе, Джек.
Ещё бы!
– Сэр, мне нужно ваше разрешение на то, чтобы взять с собой нескольких английских офицеров.
– Одного.
– Сэр, этого недостаточно.
– Одного.
– Понял, сэр. Мы отправляемся через час.
– Тебе известно, что должно произойти?
– Да, сэр. У офицера, которого удалось спасти, оказались с собой оперативные документы. Я уже прочитал их.
– Желаю удачи, Джек.
– Спасибо, сэр. Конец связи. – Райан отключил спутниковый канал и повернулся к адмиралу Уайту. – Стоит вызваться один раз – всего лишь один, – и видите, что происходит дальше.
– Боитесь? – Уайт воспринимал все очень серьёзно.
– Ещё бы. Мне нужен офицер из ваших подчинённых, адмирал. Если можно, знающий русский язык. Вы понимаете, что может произойти с ним.
– Сейчас посмотрим. Пошли.
Пять минут спустя они вернулись в каюту Уайта и стали ждать прихода офицеров. Их оказалось четверо, все – лейтенанты и все моложе тридцати.
– Господа, – начал адмирал. – Перед вами капитан третьего ранга Райан. Ему нужна помощь добровольца для участия в важной операции. Она является секретной и может оказаться опасной. Вас пригласили потому, что вы владеете русским языком. Это все, что я могу вам сказать.
– Собираетесь говорить с советской подводной лодкой? – улыбнулся старший из лейтенантов. – Тогда выберите меня. Я имею степень бакалавра по славяноведению и моим первым кораблём был дредноут[38].
Райан задумался. Насколько этично вовлекать в операцию человека, ничего не знающего о ней? Он кивнул, и Уайт отпустил остальных офицеров.
– Меня зовут Джек Райан. – Он протянул руку лейтенанту.
– Меня – Оуэн Уилльямз. Итак, чем мне предстоит заняться?
– Подводная лодка под названием, – Райан произнёс его по-английски: – «Red October»…
– «Красный Октябрь», – с улыбкой перевёл Уилльямз.
– Она пытается найти убежище в Соединённых Штатах. Во главе мятежа стоит её командир.
– Поэтому-то мы здесь и болтаемся? Весьма любезно со стороны русского командира. Насколько мы уверены в его намерениях?
Райану понадобилось несколько минут, чтобы посвятить английского лейтенанта в суть собранных разведданных.
– Мы передали ему с помощью сигнального прожектора инструкции, как вести себя дальше, и он, похоже, согласился следовать им. Но полностью мы будем уверены лишь после того, как окажемся на борту подлодки. Перебежчики нередко меняют свои намерения, и это случается гораздо чаще, чем принято думать. Ну как? Согласны идти со мной?
– Разве можно упустить такую возможность? А как мы попадём на эту лодку, капитан?
– Зовите меня Джек. Я из ЦРУ, а не из военно-морского флота. – Райан начал объяснять подробности операции.
– Отлично. У меня есть время взять с собой кое-что?
– Возвращайтесь через десять минут, – приказал Уайт.
– Слушаюсь, сэр. – Уилльямз отсалютовал адмиралу и вышел.
– Пришлите ко мне лейтенанта Синклера, – произнёс Уайт в телефонную трубку и, повернувшись к Райану, объяснил, что Синклер – командир подразделения морской пехоты на авианосце. – Может быть, стоит прихватить с собой ещё одного друга, – улыбнулся он.
«Другом» оказался девятимиллиметровый автоматический пистолет FN с запасной обоймой и наплечной кобурой, который прекрасно разместился под пиджаком. Прежде чем выйти из каюты, они разорвали и сожгли оперативные инструкции.
Адмирал Уайт проводил Райана с Уилльямзом на лётную палубу. Они остановились у выхода, глядя на то, как «си-кинг» проворачивает несущий винт.
– Желаю удачи, Оуэн. – Уайт пожал руку молодому офицеру, и тот направился к вертолёту.
– Передайте мои лучшие пожелания своей жене, сэр Джон. – Райан пожал руку адмирала.
– До Англии нам пять с половиной суток хода. Вы, наверно, увидите её раньше. Будьте осторожны, Джек.
– В конце концов это я составил разведывательную сводку по «Красному Октябрю». – По лицу Райана скользнула грустная улыбка. – Если я прав, нам предстоит приятный круиз – разумеется, если ещё и вертолёт не рухнет в море вместе с нами.
– Вам идёт форма морского офицера, Джек.
Райан не ожидал такого замечания. Он вытянулся и отсалютовал адмиралу, как его учили в школе морской пехоты в Куантико.
– Спасибо, адмирал. До встречи.
Уайт смотрел ему вслед, пока Райан не скрылся внутри вертолёта. Сержант задвинул дверь, и через мгновение двигатели «си-кинга» взревели на полную мощь. Вертолёт, покачиваясь, оторвался от палубы, взлетел на несколько футов, его нос накренился влево, и он начал поворот к югу, одновременно набирая высоту. Не прошло и минуты, как его тёмный силуэт с выключенными огнями скрылся в ночи.
– Это было у него, сэр. Капитан-лейтенант Дуайер. Сломана нога и несколько рёбер. Состояние тяжёлое, адмирал.
– Спасибо. – Адмирал Уайт взял портфель. – Есть шансы обнаружить кого-нибудь ещё?
– Маловероятно, сэр. «Сикорский», должно быть, камнем пошёл ко дну. – Он посмотрел на Райана. – Мне очень жаль, сэр.
– Спасибо, – кивнул Райан.
– Вас вызывает Норфолк, адмирал. – На мостике появился офицер-связист.
– Пошли, Джек. – Адмирал Уайт передал планшет Райану и повёл его в радиорубку.
– Вертушка погибла. Есть один спасённый, сейчас им занимаются врачи, – сообщил по радио Райан. Наступило короткое молчание.
– Фамилия?
– Дуайер. Его доставили сразу в медпункт, адмирал. Если и выздоровеет, то не скоро. Передайте в Вашингтон. Как бы то ни было, операцию следует немедленно изменить.
– Понял. Конец связи, – сказал адмирал Блэкборн.
– Независимо от принятого решения, – заметил адмирал Уайт, – действовать надо очень быстро. Вертолёт должен вылететь на «Пиджен» через два часа, чтобы успеть вернуться до рассвета.
Райан отлично понимал, что последует дальше. Всего четыре человека, знакомые со всеми подробностями операции, находились в море достаточно близко, чтобы успеть осуществить её. Среди них он был единственным американцем. «Кеннеди» – слишком далеко. «Нимиц» гораздо ближе, но, чтобы привлечь этот авианосец к операции, придётся воспользоваться радиосвязью, что не нравилось Вашингтону. Единственная альтернатива заключалась в том, чтобы собрать, подготовить и выслать новую группу сотрудников спецслужб. А на это не было времени.
– Давайте откроем планшет, адмирал. Мне нужно познакомиться с содержанием плана.
По пути в каюту Уайта они захватили с собой механика. Он оказался прекрасным слесарем и мгновенно вскрыл замок планшета.
– Господи! – выдохнул Райан, проглядев содержимое папки, хранившейся внутри. – Прочитайте-ка это сами, адмирал.
– Ну что ж, – произнёс Уайт через несколько минут. – Умно придумано.
– Действительно умно, – криво улыбнулся Райан. – Интересно, что за гений додумался до этого? Боюсь, что исполнение поручат теперь мне. Придётся запросить у Вашингтона разрешение взять с собой нескольких офицеров.
Через десять минут они снова вошли в радиорубку. Уайт распорядился, чтобы все покинули помещение. Джек вышел на шифрованный канал связи. Оба надеялись, что скремблер функционирует исправно.
– Слышу вас хорошо, господин президент. Вам уже известно, что случилось с вертолётом?
– Да, Джек. Очень некстати. Тебе придётся взять все на себя.
– Да, сэр, я так и думал.
– Не могу приказать тебе, но ты знаешь, как высоки ставки. Итак, ты согласен?
– Да. – Райан закрыл глаза.
– Я благодарен тебе, Джек.
Ещё бы!
– Сэр, мне нужно ваше разрешение на то, чтобы взять с собой нескольких английских офицеров.
– Одного.
– Сэр, этого недостаточно.
– Одного.
– Понял, сэр. Мы отправляемся через час.
– Тебе известно, что должно произойти?
– Да, сэр. У офицера, которого удалось спасти, оказались с собой оперативные документы. Я уже прочитал их.
– Желаю удачи, Джек.
– Спасибо, сэр. Конец связи. – Райан отключил спутниковый канал и повернулся к адмиралу Уайту. – Стоит вызваться один раз – всего лишь один, – и видите, что происходит дальше.
– Боитесь? – Уайт воспринимал все очень серьёзно.
– Ещё бы. Мне нужен офицер из ваших подчинённых, адмирал. Если можно, знающий русский язык. Вы понимаете, что может произойти с ним.
– Сейчас посмотрим. Пошли.
Пять минут спустя они вернулись в каюту Уайта и стали ждать прихода офицеров. Их оказалось четверо, все – лейтенанты и все моложе тридцати.
– Господа, – начал адмирал. – Перед вами капитан третьего ранга Райан. Ему нужна помощь добровольца для участия в важной операции. Она является секретной и может оказаться опасной. Вас пригласили потому, что вы владеете русским языком. Это все, что я могу вам сказать.
– Собираетесь говорить с советской подводной лодкой? – улыбнулся старший из лейтенантов. – Тогда выберите меня. Я имею степень бакалавра по славяноведению и моим первым кораблём был дредноут[38].
Райан задумался. Насколько этично вовлекать в операцию человека, ничего не знающего о ней? Он кивнул, и Уайт отпустил остальных офицеров.
– Меня зовут Джек Райан. – Он протянул руку лейтенанту.
– Меня – Оуэн Уилльямз. Итак, чем мне предстоит заняться?
– Подводная лодка под названием, – Райан произнёс его по-английски: – «Red October»…
– «Красный Октябрь», – с улыбкой перевёл Уилльямз.
– Она пытается найти убежище в Соединённых Штатах. Во главе мятежа стоит её командир.
– Поэтому-то мы здесь и болтаемся? Весьма любезно со стороны русского командира. Насколько мы уверены в его намерениях?
Райану понадобилось несколько минут, чтобы посвятить английского лейтенанта в суть собранных разведданных.
– Мы передали ему с помощью сигнального прожектора инструкции, как вести себя дальше, и он, похоже, согласился следовать им. Но полностью мы будем уверены лишь после того, как окажемся на борту подлодки. Перебежчики нередко меняют свои намерения, и это случается гораздо чаще, чем принято думать. Ну как? Согласны идти со мной?
– Разве можно упустить такую возможность? А как мы попадём на эту лодку, капитан?
– Зовите меня Джек. Я из ЦРУ, а не из военно-морского флота. – Райан начал объяснять подробности операции.
– Отлично. У меня есть время взять с собой кое-что?
– Возвращайтесь через десять минут, – приказал Уайт.
– Слушаюсь, сэр. – Уилльямз отсалютовал адмиралу и вышел.
– Пришлите ко мне лейтенанта Синклера, – произнёс Уайт в телефонную трубку и, повернувшись к Райану, объяснил, что Синклер – командир подразделения морской пехоты на авианосце. – Может быть, стоит прихватить с собой ещё одного друга, – улыбнулся он.
«Другом» оказался девятимиллиметровый автоматический пистолет FN с запасной обоймой и наплечной кобурой, который прекрасно разместился под пиджаком. Прежде чем выйти из каюты, они разорвали и сожгли оперативные инструкции.
Адмирал Уайт проводил Райана с Уилльямзом на лётную палубу. Они остановились у выхода, глядя на то, как «си-кинг» проворачивает несущий винт.
– Желаю удачи, Оуэн. – Уайт пожал руку молодому офицеру, и тот направился к вертолёту.
– Передайте мои лучшие пожелания своей жене, сэр Джон. – Райан пожал руку адмирала.
– До Англии нам пять с половиной суток хода. Вы, наверно, увидите её раньше. Будьте осторожны, Джек.
– В конце концов это я составил разведывательную сводку по «Красному Октябрю». – По лицу Райана скользнула грустная улыбка. – Если я прав, нам предстоит приятный круиз – разумеется, если ещё и вертолёт не рухнет в море вместе с нами.
– Вам идёт форма морского офицера, Джек.
Райан не ожидал такого замечания. Он вытянулся и отсалютовал адмиралу, как его учили в школе морской пехоты в Куантико.
– Спасибо, адмирал. До встречи.
Уайт смотрел ему вслед, пока Райан не скрылся внутри вертолёта. Сержант задвинул дверь, и через мгновение двигатели «си-кинга» взревели на полную мощь. Вертолёт, покачиваясь, оторвался от палубы, взлетел на несколько футов, его нос накренился влево, и он начал поворот к югу, одновременно набирая высоту. Не прошло и минуты, как его тёмный силуэт с выключенными огнями скрылся в ночи.
Северная Атлантика, 33° с.ш. и 75° з.д.
«Скэмп» пришёл на встречу с «Итаном Алленом» за несколько минут до полуночи. Ударная подлодка заняла позицию в тысяче ярдов за кормой старого ракетоносца, и обе лодки стали медленно крейсировать, описывая круги, пока их акустики прослушивали морские глубины в ожидании дизельного спасательного судна «Пиджен». Три участника операции прибыли на место. Оставалось подождать прибытия ещё трех.
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
– У нас нет выбора, – покачал головой Мелехин. – Я должен отремонтировать дизельную установку.
– Разрешите мне помочь вам, – попросил Свиядов.
– Что вы понимаете в дизельных топливных насосах? – спросил Мелехин усталым, но добрым голосом. – Нет, товарищ лейтенант. Сурцев, Бугаев и я справимся с этим без вас. Кроме того, нет смысла подвергать вас опасности радиационного облучения. Я доложу вам о результатах, товарищ командир, через час.
– Спасибо, товарищ старший механик. – Рамиус выключил переговорное устройство. – Наше плаванье оказалось очень трудным. Такого ещё никогда со мной не случалось! Если нам не удастся исправить дизель… В аккумуляторных батареях энергии осталось всего на несколько часов, а перед пуском реактора потребуется провести его полный ремонт и осмотр, проверить безопасность. Клянусь, товарищи, если только я найду подлеца, ответственного за все это…
– Может быть, стоит обратиться за помощью? – спросил Иванов.
– У самого американского побережья и с подлодкой империалистов на хвосте? Знаете, какую «помощь» мы получим? Происшедшее, товарищи, не является случайностью. Вы подумали об этом? А вдруг мы оказались пешками в смертельной игре? – Он покачал головой. – Нет, мы не имеем права на такой риск. Американцам не достанется наш ракетоносец!
– Разрешите мне помочь вам, – попросил Свиядов.
– Что вы понимаете в дизельных топливных насосах? – спросил Мелехин усталым, но добрым голосом. – Нет, товарищ лейтенант. Сурцев, Бугаев и я справимся с этим без вас. Кроме того, нет смысла подвергать вас опасности радиационного облучения. Я доложу вам о результатах, товарищ командир, через час.
– Спасибо, товарищ старший механик. – Рамиус выключил переговорное устройство. – Наше плаванье оказалось очень трудным. Такого ещё никогда со мной не случалось! Если нам не удастся исправить дизель… В аккумуляторных батареях энергии осталось всего на несколько часов, а перед пуском реактора потребуется провести его полный ремонт и осмотр, проверить безопасность. Клянусь, товарищи, если только я найду подлеца, ответственного за все это…
– Может быть, стоит обратиться за помощью? – спросил Иванов.
– У самого американского побережья и с подлодкой империалистов на хвосте? Знаете, какую «помощь» мы получим? Происшедшее, товарищи, не является случайностью. Вы подумали об этом? А вдруг мы оказались пешками в смертельной игре? – Он покачал головой. – Нет, мы не имеем права на такой риск. Американцам не достанется наш ракетоносец!
Штаб-квартира ЦРУ
– Спасибо, что вы согласились незамедлительно приехать, сенатор. Извините за ранний звонок. – Судья Мур встретил Доналдсона у двери и проводил в свой просторный кабинет. – Вы знакомы с директором ФБР Джейкобсом?
– Да, конечно. Что заставило директоров ФБР и ЦРУ собраться вместе на рассвете? – улыбнулся Доналдсон. Как все это интересно! Должность председателя Специального комитета по разведке – это не просто работа, нет, она доставляет удовольствие. Приятно чувствовать, что ты принадлежишь к числу избранных, которых посвящают в государственные тайны.
Третьим в кабинете был Риттер. Он помог встать четвёртому человеку, сидевшему в кресле с высокой спинкой, которая заслоняла его от сенатора. К своему удивлению Доналдсон узнал в нём Питера Хендерсона. Костюм его помощника был помят, словно он провалялся в нём всю ночь. И тут благодушное настроение сенатора как рукой сняло.
– Вы, конечно, знакомы с мистером Хендерсоном? – заботливо поинтересовался судья Мур.
– Что все это значит? – Голос Доналдсона был скорее упавшим, чем возмущённым.
– Вы солгали мне, сенатор, – сказал Риттер. – Обещали, что никому не расскажете о тех сведениях, которые я сообщил вам вчера, и в то же время знали, что познакомите с ними этого человека…
– Ничего подобного!
– ., который является агентом КГБ, – закончил Риттер. – Эмиль?
– Мы долгое время подозревали мистера Хендерсона, но никак не могли выйти на его связного. Есть вещи, которые слишком очевидны. Очень у многих в Вашингтоне есть свой таксист, который регулярно их подвозит. Так вот именно таксист и оказался связным Хендерсона. Наконец нам удалось разобраться во всём.
– Мы узнали, что Хендерсон является агентом КГБ благодаря вам, сенатор, – объяснил Мур. – Несколько лет назад у нас был в Москве отличный агент, полковник советских ракетных войск стратегического назначения. В течение пяти лет мы получали от него ценную информацию и уже готовы были вывезти его вместе с семьёй из России. Мы всегда стараемся это делать; ведь нельзя вечно пользоваться услугами одного агента, а этому полковнику мы были обязаны очень многим. Но я допустил ошибку, назвав его имя на заседании вашего комитета. Через неделю он бесследно исчез – исчез, как будто его и не бывало. Разумеется, в конце концов его расстреляли. Жену и трех дочерей сослали в Сибирь. По нашим сведениям, они живут теперь в деревне к востоку от Урала. Типичное место для ссыльных – никакой канализации, плохое питание, о медицинском обслуживании и говорить не приходится, а поскольку это семья расстрелянного предателя, можете представить, в каких адских условиях они находятся, как с ними обращаются. Погиб честный человек и уничтожена семья. Подумайте об этом, сенатор. Это подлинная история, происшедшая с реальными людьми.
Сначала мы не знали, каким образом эти сведения просочились в Москву. Это могли сделать вы или один из двух других членов комитета, поэтому мы стали снабжать каждого из вас различной информацией. Нам понадобилось шесть месяцев, и в трех случаях всплывало ваше имя. После этого мы попросили директора Джейкобса проверить всех ваших помощников. Что произошло дальше, Эмиль?
– Когда Хендерсон был заместителем редактора гарвардского «Кримсона» в семидесятом году, его послали в Кент, чтобы он написал статью о расстреле студентов колледжа. Помните, «Дни гнева» после вторжения наших войск в Камбоджу и эти страшные события, когда национальная гвардия открыла огонь по безоружным студентам. Кстати, меня тоже послали туда для расследования случившегося – повезло, нечего сказать. Очевидно, события эти потрясли Хендерсона. Его можно понять. А вот реакцию на них объяснить трудно. Когда Хендерсон закончил университет и оказался в штате ваших помощников, он связался с прежними активистами студенческого движения. В результате на него вышли русские и попросили представить им кое-какие сведения. Всё это произошло во время рождественских бомбардировок Вьетнама, которые возмутили Хендерсона. Вот он и передал им эту информацию. Сначала сведения, которые передавал русским Хендерсон, были малозначащими, через пару дней их можно было уже прочитать в «Вашингтон пост». Но именно так и вербуют агентов. Ему предложили приманку на крючке, и он начал крутиться вокруг неё. По прошествии времени русские, конечно, дёрнули за леску, и крючок прочно впился в Хендерсона. Это известная игра, с которой все мы хорошо знакомы.
Вчера наш агент подложил магнитофон в его такси. Вас, наверно, изумит, как просто все происходит. Агенты, как и все люди, начинают лениться, теряют бдительность. Короче говоря, у нас есть плёнка с вашим обещанием не разглашать сведения, полученные от заместителя директора ЦРУ, и вторая плёнка с записью того, как Хендерсон пересказывает эти сведения агенту КГБ меньше чем через три часа после вашего разговора с Риттером. Вы не нарушили закона, сенатор, а вот мистер Хендерсон нарушил. Его арестовали вчера в девять вечера по обвинению в шпионаже, и мы располагаем неопровержимыми доказательствами.
– Я не имел об этом ни малейшего представления, – сказал Доналдсон.
– Вас ни в чём и не подозревают, – ответил Риттер.
– Вы можете сказать что-нибудь в своё оправдание? – спросил Доналдсон у помощника.
Хендерсон молчал. Он подумал было, что, может быть, стоило бы извиниться, сказать, что он сожалеет, но как объяснить свои ощущения, свои чувства, толкнувшие его на такой поступок? Ведь будучи агентом иностранной державы, ты испытываешь восхитительное ощущение от того, что водишь за нос целый легион контрразведчиков, призванных правительством твоей страны преследовать тебя, хранить её тайны. Когда его арестовали, эти эмоции сменились страхом за то, что теперь случится с ним, и чувством облегчения, что все наконец позади.
– Мистер Хендерсон согласился работать на нас, – пришёл на помощь Джейкобс, – как только вы уйдёте из сената, разумеется.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Доналдсон.
– Сколько лет вы заседаете в сенате? – задал вопрос Мур. – Тринадцать, верно? Сначала вас назначили на освободившуюся должность до конца срока деятельности вашего предшественника, если мне не изменяет память.
– Почему бы вам не поинтересоваться моим отношением к шантажу, – заметил сенатор.
– О каком шантаже вы можете говорить?! – Мур негодующе всплеснул руками. – Боже милостивый, директор Джейкобс уже сказал, что вы не нарушили закона, и я даю слово, что ЦРУ будет хранить молчание по поводу случившегося. А вот захочет ли или нет Министерство юстиции передать в суд дело мистера Хендерсона по обвинению в шпионаже – за это мы не ручаемся. Представьте себе заголовки в газетах: «ПОМОЩНИК СЕНАТОРА ДОНАЛДСОНА ОБВИНЯЕТСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ. САМ СЕНАТОР УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО НЕ ЗНАЛ О ДЕЙСТВИЯХ СВОЕГО ПОМОЩНИКА».
– Сенатор, университет Коннектикута в течение нескольких лет предлагал вам пост профессора на факультете государственного права. Почему бы вам не воспользоваться этим предложением? – заметил Джейкобс.
– А если я не соглашусь, Хендерсон попадёт в тюрьму. Вы хотите, чтобы это было на моей совести?
– Конечно, он не сможет продолжать работать с вами, и вам также надо иметь в виду, что увольнение мистера Хендерсона после столь длительный образцовой работы у вас в штате вызовет толки. Если же, с другой стороны, вы примете решение покинуть политику, не будет ничего удивительного в том, что ему не удастся занять аналогичную должность у другого сенатора. Тогда мы найдём ему хорошую работу в Центральном счётном управлении, где он по-прежнему будет иметь доступ к разного рода секретным документам. Вот только с этого момента, – заметил Риттер, – мы будем решать, какие из них он передаст русским.
– Да, конечно. Что заставило директоров ФБР и ЦРУ собраться вместе на рассвете? – улыбнулся Доналдсон. Как все это интересно! Должность председателя Специального комитета по разведке – это не просто работа, нет, она доставляет удовольствие. Приятно чувствовать, что ты принадлежишь к числу избранных, которых посвящают в государственные тайны.
Третьим в кабинете был Риттер. Он помог встать четвёртому человеку, сидевшему в кресле с высокой спинкой, которая заслоняла его от сенатора. К своему удивлению Доналдсон узнал в нём Питера Хендерсона. Костюм его помощника был помят, словно он провалялся в нём всю ночь. И тут благодушное настроение сенатора как рукой сняло.
– Вы, конечно, знакомы с мистером Хендерсоном? – заботливо поинтересовался судья Мур.
– Что все это значит? – Голос Доналдсона был скорее упавшим, чем возмущённым.
– Вы солгали мне, сенатор, – сказал Риттер. – Обещали, что никому не расскажете о тех сведениях, которые я сообщил вам вчера, и в то же время знали, что познакомите с ними этого человека…
– Ничего подобного!
– ., который является агентом КГБ, – закончил Риттер. – Эмиль?
– Мы долгое время подозревали мистера Хендерсона, но никак не могли выйти на его связного. Есть вещи, которые слишком очевидны. Очень у многих в Вашингтоне есть свой таксист, который регулярно их подвозит. Так вот именно таксист и оказался связным Хендерсона. Наконец нам удалось разобраться во всём.
– Мы узнали, что Хендерсон является агентом КГБ благодаря вам, сенатор, – объяснил Мур. – Несколько лет назад у нас был в Москве отличный агент, полковник советских ракетных войск стратегического назначения. В течение пяти лет мы получали от него ценную информацию и уже готовы были вывезти его вместе с семьёй из России. Мы всегда стараемся это делать; ведь нельзя вечно пользоваться услугами одного агента, а этому полковнику мы были обязаны очень многим. Но я допустил ошибку, назвав его имя на заседании вашего комитета. Через неделю он бесследно исчез – исчез, как будто его и не бывало. Разумеется, в конце концов его расстреляли. Жену и трех дочерей сослали в Сибирь. По нашим сведениям, они живут теперь в деревне к востоку от Урала. Типичное место для ссыльных – никакой канализации, плохое питание, о медицинском обслуживании и говорить не приходится, а поскольку это семья расстрелянного предателя, можете представить, в каких адских условиях они находятся, как с ними обращаются. Погиб честный человек и уничтожена семья. Подумайте об этом, сенатор. Это подлинная история, происшедшая с реальными людьми.
Сначала мы не знали, каким образом эти сведения просочились в Москву. Это могли сделать вы или один из двух других членов комитета, поэтому мы стали снабжать каждого из вас различной информацией. Нам понадобилось шесть месяцев, и в трех случаях всплывало ваше имя. После этого мы попросили директора Джейкобса проверить всех ваших помощников. Что произошло дальше, Эмиль?
– Когда Хендерсон был заместителем редактора гарвардского «Кримсона» в семидесятом году, его послали в Кент, чтобы он написал статью о расстреле студентов колледжа. Помните, «Дни гнева» после вторжения наших войск в Камбоджу и эти страшные события, когда национальная гвардия открыла огонь по безоружным студентам. Кстати, меня тоже послали туда для расследования случившегося – повезло, нечего сказать. Очевидно, события эти потрясли Хендерсона. Его можно понять. А вот реакцию на них объяснить трудно. Когда Хендерсон закончил университет и оказался в штате ваших помощников, он связался с прежними активистами студенческого движения. В результате на него вышли русские и попросили представить им кое-какие сведения. Всё это произошло во время рождественских бомбардировок Вьетнама, которые возмутили Хендерсона. Вот он и передал им эту информацию. Сначала сведения, которые передавал русским Хендерсон, были малозначащими, через пару дней их можно было уже прочитать в «Вашингтон пост». Но именно так и вербуют агентов. Ему предложили приманку на крючке, и он начал крутиться вокруг неё. По прошествии времени русские, конечно, дёрнули за леску, и крючок прочно впился в Хендерсона. Это известная игра, с которой все мы хорошо знакомы.
Вчера наш агент подложил магнитофон в его такси. Вас, наверно, изумит, как просто все происходит. Агенты, как и все люди, начинают лениться, теряют бдительность. Короче говоря, у нас есть плёнка с вашим обещанием не разглашать сведения, полученные от заместителя директора ЦРУ, и вторая плёнка с записью того, как Хендерсон пересказывает эти сведения агенту КГБ меньше чем через три часа после вашего разговора с Риттером. Вы не нарушили закона, сенатор, а вот мистер Хендерсон нарушил. Его арестовали вчера в девять вечера по обвинению в шпионаже, и мы располагаем неопровержимыми доказательствами.
– Я не имел об этом ни малейшего представления, – сказал Доналдсон.
– Вас ни в чём и не подозревают, – ответил Риттер.
– Вы можете сказать что-нибудь в своё оправдание? – спросил Доналдсон у помощника.
Хендерсон молчал. Он подумал было, что, может быть, стоило бы извиниться, сказать, что он сожалеет, но как объяснить свои ощущения, свои чувства, толкнувшие его на такой поступок? Ведь будучи агентом иностранной державы, ты испытываешь восхитительное ощущение от того, что водишь за нос целый легион контрразведчиков, призванных правительством твоей страны преследовать тебя, хранить её тайны. Когда его арестовали, эти эмоции сменились страхом за то, что теперь случится с ним, и чувством облегчения, что все наконец позади.
– Мистер Хендерсон согласился работать на нас, – пришёл на помощь Джейкобс, – как только вы уйдёте из сената, разумеется.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Доналдсон.
– Сколько лет вы заседаете в сенате? – задал вопрос Мур. – Тринадцать, верно? Сначала вас назначили на освободившуюся должность до конца срока деятельности вашего предшественника, если мне не изменяет память.
– Почему бы вам не поинтересоваться моим отношением к шантажу, – заметил сенатор.
– О каком шантаже вы можете говорить?! – Мур негодующе всплеснул руками. – Боже милостивый, директор Джейкобс уже сказал, что вы не нарушили закона, и я даю слово, что ЦРУ будет хранить молчание по поводу случившегося. А вот захочет ли или нет Министерство юстиции передать в суд дело мистера Хендерсона по обвинению в шпионаже – за это мы не ручаемся. Представьте себе заголовки в газетах: «ПОМОЩНИК СЕНАТОРА ДОНАЛДСОНА ОБВИНЯЕТСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ. САМ СЕНАТОР УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО НЕ ЗНАЛ О ДЕЙСТВИЯХ СВОЕГО ПОМОЩНИКА».
– Сенатор, университет Коннектикута в течение нескольких лет предлагал вам пост профессора на факультете государственного права. Почему бы вам не воспользоваться этим предложением? – заметил Джейкобс.
– А если я не соглашусь, Хендерсон попадёт в тюрьму. Вы хотите, чтобы это было на моей совести?
– Конечно, он не сможет продолжать работать с вами, и вам также надо иметь в виду, что увольнение мистера Хендерсона после столь длительный образцовой работы у вас в штате вызовет толки. Если же, с другой стороны, вы примете решение покинуть политику, не будет ничего удивительного в том, что ему не удастся занять аналогичную должность у другого сенатора. Тогда мы найдём ему хорошую работу в Центральном счётном управлении, где он по-прежнему будет иметь доступ к разного рода секретным документам. Вот только с этого момента, – заметил Риттер, – мы будем решать, какие из них он передаст русским.