Клэнси Том. Охота за «Красным Октябрём»

   – Двенадцать. Десять советских офицеров, один англичанин и вот этот шпион. – Бородин с холодной улыбкой посмотрел на Райана.
   – О'кей. – Манкузо сунул руку в карман и достал портативное радио. – Говорит Манкузо.
   – Я на связи, шкипер, – отозвался Чеймберз.
   – Приготовьте пищу для наших друзей. Двадцать пять человек, в расчёте на двое суток. Пришлите хорошего кока. Уолли, я хочу как следует покормить этих парней. Понятно?
   – Слушаюсь, шкипер. Конец связи.
   – У нас хорошие коки, капитан. Жаль, что мы не встретились на прошлой неделе. У нас была лазанья, в точности как готовила моя мама. Не хватало только кьянти.
   – У них есть водка, – заметил Райан.
   – Только для шпионов, – сказал Бородин. Через два часа после перестрелки Райана начало трясти, и Бородин дал ему водки из медицинских запасов. – Нам говорили, что на ваших подлодках очень уж балуют подводников.
   – Пожалуй, – кивнул Манкузо. – Но мы проводим под водой шестьдесят-семьдесят суток за один выход в море. Это ведь трудно для команды, правда?
   – Давайте спустимся вниз, – предложил Райан.
   Все согласились. Становилось холодно.
   Бородин, Райан и Манкузо спустились вниз и увидели, что, как и раньше, американцы собрались на одной стороне центрального поста, а напротив стояла группа русских офицеров. С появлением капитана Манкузо обстановка стала более оживлённой.
   – Капитан Бородин, вот этот парень, который сумел найти вас. Подойди сюда, Джоунзи.
   – Это оказалось совсем непросто, – возразил Джоунз. – Можно заглянуть в ваш гидролокационный отсек?
   – Бугаев. – Бородин подозвал к себе корабельного офицера электронной службы. Советский капитан-лейтенант повёл американского акустика на корму.
   Джоунз обвёл взглядом оборудование гидролокационного поста. «Каменный век», – пробормотал он. На всех приборах виднелись вентиляционные жалюзи для охлаждения. Господи, подумал Джоунз, неужели они до сих пор пользуются электровакуумными лампами? Он достал из кармана отвёртку и решил убедиться в этом.
   – Вы говорите по-английски, сэр? – спросил акустик.
   – Да, немного.
   – Можно посмотреть на коммутационные схемы вот этих приборов?
   Бугаев недоуменно покачал головой. Ещё ни один рядовой матрос – только однажды его мичман – не интересовался коммутационными схемами. Он снял папку со схемами с полки на передней переборке.
   Джоунз сравнил кодовый номер прибора, который ему захотелось проверить, с соответствующим разделом в папке. Развернув схему, он с облегчением понял, что омы остаются омами во всём мире. Затем провёл пальцем по странице и снял лицевую панель, чтобы заглянуть внутрь.
   – Каменный век, мегакаменный век до предела! – Джоунз был настолько потрясён, что заговорил на профессиональном слэнге.
   – Скажите, а что такой «мегакаменный век»?
   – О-о, извините, сэр, это выражение, которым мы пользуемся на флоте. Я не знаю, как перевести его на русский. – Джоунз подавил улыбку и снова склонился над схемой. – Сэр, вот это маломощная установка, работающая на высокой частоте, верно? Вы используете её для поиска мин и тому подобного?
   Теперь потрясение испытал Бугаев.
   – Вас обучали, как обращаться с советским оборудованием? – спросил он.
   – Нет, сэр, но я много слышал о нём. – Разве это не очевидно? – подумал Джоунз. – Это установка, работающая на высокой частоте, для неё требуется мало энергии. Для чего же ещё можно её использовать, сэр? Значит, это маломощный прибор на частотной модуляции, используемый для поиска мин, работы подо льдом и при швартовке, верно?
   – Верно.
   – У вас есть «гертруда», сэр?
   – «Гертруда»?
   – Подводный телефон, сэр, для переговоров с другими лодками. – Почему этот парень ничего не знает?
   – А-а, да, но он находится в центральном посту, и к тому же он не в порядке.
   – Понятно. – Джоунз снова посмотрел на схему. – Мне кажется, что я смогу смонтировать на этой крошке модулятор и превратить её в «гертруду». Может оказаться полезным. Как вы думаете, ваш шкипер разрешит это?
   – Я спрошу его. – Он ожидал, что Джоунз останется в гидропосту, но молодой акустик пошёл следом за ним в центральный пост. Капитан-лейтенант рассказал о предложении акустика Бородину, а Джоунз тем временем говорил с Манкузо.
   – У них небольшой прибор на частотной модуляции, похожий на старые «гертруды», которыми мы пользовались в школе акустиков. У нас есть запасной модулятор, и я смогу, наверно, без труда смонтировать его минут за тридцать, – объяснил акустик.
   – Вы не возражаете, капитан Бородин? – спросил Манкузо. Бородину казалось, что события развиваются слишком быстро, несмотря на то что предложение было вполне разумным.
   – Да, пусть он займётся этим.
   – Шкипер, сколько времени мы останемся здесь? – спросил Джоунз.
   – День-другой. А почему это тебя интересует?
   – Видите ли, сэр, в этой лодке вроде бы недостаёт вещей, необходимых для удобства людей. Может быть, перевезти сюда телевизор и видеомагнитофон? Пусть русские приятно проведут время, понимаете, устроим им как бы поездку по Соединённым Штатам.
   Манкузо рассмеялся. Им хотелось узнать о русском ракетоносце как можно больше, но впереди у них много времени, а предложение Джоунза могло заметно ослабить напряжённость между русскими и американцами.
   – Действуй, только возьми его из кают-компании.
   – Понял, шкипер.
   Через несколько минут «зодиак» доставил санитара с «Поги», и Джоунз отправился на «Даллас». Постепенно офицеры начали разговаривать между собой. Двое русских пытались побеседовать с Манньоном и с любопытством смотрели на его волосы. Они ещё никогда не видели чернокожего.
   – Капитан Бородин, мне приказано взять из центрального поста какой-нибудь предмет, который можно было бы опознать как принадлежащий вашему кораблю. – Манкузо ткнул пальцем. – Можно снять вот этот указатель глубины? Я поручу одному из своих людей поставить запасной с нашей лодки. – Он заметил на приборе отчеканенный инвентарный номер.
   – Зачем?
   – Не имею представления, но таков приказ.
   – Валяйте, – ответил Бородин.
   Манкузо приказал одному из своих старшин взяться за дело. Старшина достал из кармана разводной гаечный ключ и отвинтил гайку, удерживающую циферблат со стрелкой.
   – Он чуть больше нашего, шкипер, совсем немного, так что я смогу поставить на его место наш глубиномер. По-моему, у нас есть запасной. Я поверну его в противоположную сторону и сделаю разметку в метрических единицах.
   Манкузо передал ему портативный радиопередатчик.
   – Свяжись с Джоунзом и передай, чтобы он прихватил его с собой.
   – Слушаюсь, шкипер. – Положив прибор на стол, старшина поставил стрелку на место.

* * *

   «Систэллион» не рискнул совершить посадку, хотя такое искушение и появилось у пилота – палуба казалась достаточно большой. Вместо этого вертолёт завис в нескольких футах над ракетной палубой, и врач спрыгнул прямо в руки двух матросов. Через мгновение сбросили медицинские сумки, которые он взял с собой. Полковник остался в хвостовой части и задвинул дверцу. Вертолёт медленно развернулся и полетел обратно на юго-запад. Его массивный винт поднимал с поверхности воды брызги.
   – То, что я видел, действительно было тем самым? – спросил пилот по внутренней связи.
   – Тебе не показалось, что на ней все задом наперёд? Я считал, что у ракетоносцев пусковые установки расположены позади паруса, а тут они перед ним, верно? И ещё я заметил, что руль торчит за парусом, а значит, на корме, – недоуменно отозвался второй пилот.
   – Это была русская подлодка! – сказал пилот.
   – Что? – Посмотреть ещё раз было уже поздно, вертолёт находился в двух милях от ракетоносца. – Но парни, которые стояли на палубе, не были русскими.
   – Вот ведь сукин сын! – изумлённо выругался майор. – Верно! – С ума сойти, а рассказать об этом он никому не сможет. Полковник из отдела разведки объяснил все чётко и ясно: «Вы ничего не видели, ничего не слышали, ни о чём не помните, и потому не вздумайте говорить с кем-нибудь».

* * *

   – Я – доктор Нойз, – представился капитан третьего ранга. Они находились в центральном посту. Нойз впервые оказался на подводной лодке и с любопытством оглядывался вокруг. Все стены помещения занимали приборы, причём надписи на них были не на английском. – Что это за корабль?
   – «Красный Октябрь», – ответил подошедший Бородин. На кокарде его фуражки сверкала красная звезда.
   – Что здесь происходит, черт побери? – потребовал объяснения Нойз.
   – Док, – Райан взял его за руку, – на корме два ваших пациента. Почему бы вам сначала не заняться ранеными?
   Нойз последовал за ним в медпункт.
   – И всё-таки, что все это значит? – спросил он уже спокойнее.
   – Русские только что потеряли подводную лодку, – объяснил Райан, – и теперь она принадлежит нам. Но если вы вымолвите об этом хотя бы слово…
   – Я слышу вас, но не могу поверить.
   – Вам и не нужно верить. Я знаю, вы хирург, но в чём специализируетесь?
   – Грудная хирургия.
   – Отлично. – Райан вошёл в медпункт. – Вот человек с огнестрельным ранением, который нуждается в срочной помощи.
   На столе лежал обнажённый Уилльямз. Вошёл матрос с сумками медикаментов. На «Красном Октябре» оказался запас замороженной плазмы, и два санитара уже ввели лейтенанту двойную дозу. Дренажная трубка была уже на месте.
   – Ранение груди девятимиллиметровой пулей, – объяснил один из санитаров, после того как представился сам и представил своего коллегу. – Мне сказали, что дренажная трубка была введена десять часов назад. Рана в голову не столь серьёзна, хотя и выглядит плохо. Правый зрачок немного расширен, но это не опасно. А вот с грудью дело обстоит плохо. Послушайте, как он дышит, доктор.
   – Показания? – Нойз искал в сумке свой стетоскоп.
   – Пульс нитевидный, сто десять. Кровяное давление восемьдесят на сорок.
   Нойз прослушал грудь Уилльямза стетоскопом и нахмурился.
   – Рана рядом с сердцем. У него левый травматический пневмоторакс. Там скопилось не меньше кварты жидкости и, судя по его дыханию, развивается застойная недостаточность. – Нойз повернулся к Райану. – Вам лучше уйти. Понадобится вскрыть грудную клетку.
   – Примите все меры, доктор. Это хороший человек.
   – Все хорошие, – заметил Нойз, снимая китель. – Давайте мыть руки, парни.
   Райан подумал, поможет ли молитва. Похоже, у Нойза была хватка хирурга. Райан надеялся, что так оно и есть на самом деле. Он заглянул в капитанскую каюту, где после всех введённых лекарств спал Рамиус. Рана в ноге перестала кровоточить. Судя по всему, санитары приняли меры. Нойз займётся им после того, как прооперирует Уилльямза. Райан вернулся в центральный пост.
   Бородин чувствовал, что он больше не командир, и это ему не нравилось, хотя он испытывал от этого какое-то облегчение. Две недели постоянного напряжения да ещё перемена планов и нервное потрясение, связанное с перестрелкой, подействовали на капитана сильнее, чем он мог ожидать. Положение казалось ему не особенно приятным – американцы старались вести себя предельно корректно, но всё же подавляли русских своей оперативностью. Единственное, что утешало, – офицерам «Красного Октября» больше не угрожала опасность.
   Через двадцать минут вернулся «зодиак». На борт ракетоносца поднялись два матроса, чтобы разгрузить доставленные мороженые продукты и помочь Джоунзу с его электронным оборудованием. Потребовалось несколько минут, чтобы уложить все по своим местам, и матросы, которые понесли продукты в носовые отсеки, вернулись потрясёнными – в морозильнике они обнаружили два мёртвых тела и один труп, превратившийся в глыбу льда. Пока не было времени отправить на берег убитых в перестрелке.
   – Привёз все, что нужно, шкипер, – доложил Джоунз, передавая старшине глубиномер.
   – А это что? – спросил Бородин.
   – Это, капитан, модулятор, чтобы изготовить «гертруду». – Джоунз показал небольшую коробку. – А остальное – цветной телевизор, видеомагнитофон и несколько видеокассет. Шкипер решил, что вам всем неплохо расслабиться, познакомиться с нашей страной, понимаете?
   – Видеокассеты – это фильмы? – Бородин покачал головой. – Фильмы, как в кино?
   – Да-да, – улыбнулся Манкузо. – Что ты привёз, Джоунзи?
   – Сэр, я привёз «Инопланетянина», «Звёздные войны», «Большого Джейка» и «Хондо». – Джоунз был явно тенденциозен при выборе, чтобы продемонстрировать русским определённые стороны американской жизни.
   – Примите мои извинения, капитан. У нашего акустика своеобразный вкус, – улыбнулся Манкузо.
   Сейчас Бородин удовлетворился бы и «Броненосцем Потёмкиным». Он с трудом стоял на ногах от усталости.
   В корму поспешил кок с охапкой продуктов в руках.
   – Кофе будет готов через несколько минут, сэр, – сообщил он Бородину по пути в камбуз.
   – Нельзя ли чего-нибудь посущественней? – попросил Бородин. – Мы весь день ничего не ели.
   – Приготовьте пищу! – крикнул Манкузо в сторону кормы.
   – Слушаюсь, шкипер. Вот только разберусь с этим камбузом.
   – Двадцать минут, сэр, – посмотрел на часы Манньон.
   – Мы взяли на борт всё, что может потребоваться?
   – Да, сэр.
   Джоунз подсоединил провод, накоротко обходящий регулятор импульсов в акустическом усилителе, к модулятору. Всё было даже проще, чем он ожидал. Он взял с «Далласа» микрофон и теперь подключил его к акустической системе, прежде чем подать питание. Пришлось подождать несколько секунд, пока прогреется аппаратура. Джоунзу не приходилось видеть столько электровакуумных ламп с тех самых пор, как он много лет назад ездил вместе с отцом ремонтировать телевизоры.
   – «Даллас», это Джоунзи, слышите меня?
   – Слышим, – донеслось в ответ, нечётко, как в радиотакси, но вполне различимо.
   – Спасибо. Конец связи. – Акустик выключил импровизированный подводный телефон. – Видите, как просто?
   Неужели это рядовой матрос? И даже не знакомый с советскими приборами? Ни черта себе, подумал офицер-электронщик «Красного Октября». Ему и в голову не пришло, что этот прибор почти ничем не отличался от устаревшей американской системы с частотной модуляцией. – Сколько лет вы служите акустиком?
   – Три с половиной, сэр. Я поступил на флот сразу после того, как меня выставили из колледжа.
   – И всем этим вы овладели за три года? – недоуменно спросил капитан-лейтенант.
   – Что в этом трудного? – пожал плечами Джоунз. – Я занимался радиотехникой с мальчишеских лет. Не будете возражать, если я включу музыку, сэр?
   Джоунз решил проявить особое внимание к русскому. У него была единственная кассета с записью русской музыки – сюита из «Щелкунчика», и он привёз её с собой вместе с записями Баха. Молодой акустик любил слушать музыку, копаясь в электронных схемах. И вот теперь предвкушал блаженство. Перед ним были разложены схемы всех русских акустических устройств, к которым он прислушивался в течение трех лет, и масса времени, чтобы разобраться в них. Бугаев с изумлением наблюдал, как пальцы Джоунза под музыку Чайковского пробегают по страницам с интегральными схемами.
   – Пора погружаться, – напомнил Манньон в центральном посту.
   – Да. С вашего разрешения, капитан Бородин, я помогу вашим офицерам открыть клапаны. Проверим.., все люки и лазы задраены. – На пульте погружения, заметил Манкузо, использовалась такая же система сигнальных и аварийных лампочек, как и на американских подлодках.
   Он ещё раз все проверил. Батлер и четверо его самых опытных старшин уже занимались атомным «чайником» в кормовом отсеке. Принимая во внимание обстановку, всё выглядело неплохо. Только если офицеры «Красного Октября» вдруг передумают, это может коренным образом изменить положение. Однако «Даллас» будет вести непрерывное акустическое наблюдение за подводным ракетоносцем. Если «Красный Октябрь» начнёт двигаться со своим преимуществом в скорости в десять узлов, «Даллас» успеет перекрыть ему выход из залива.
   – Мне кажется, капитан, мы готовы к погружению, – сказал Манкузо.
   Бородин кивнул и дал сигнал к погружению. Гудок оказался таким же, как и на американских подводных лодках. Манкузо, Манньон и один из русских офицеров занимались сложной системой клапанов, позволяющих заполнить цистерны. «Красный Октябрь» начал медленное погружение. Через пять минут он покоился на дне залива, под семидесятые футами воды над вершиной рубки.

Белый дом

   В три часа утра Пелт позвонил в советское посольство.
   – Алекс, это Джеффри Пелт.
   – Как поживаете, доктор Пелт? Позвольте выразить искреннюю благодарность от имени советского народа и от себя лично за спасение нашего матроса. Несколько минут назад мне сообщили, что он пришёл в сознание и врачи надеются на его полное выздоровление.
   – Да, мне тоже сообщили об этом. Между прочим, как его зовут? – Пелт пытался понять, разбудил он советского посла или нет. Судя по голосу, Арбатов не спал.
   – Андрей Катышкин, старшина первой статьи, повар, родом из Ленинграда.
   – Да, теперь вспомнил. Алекс, мне передали, что нашему спасательному судну «Пиджен» удалось снять почти всю команду с ещё одной советской субмарины недалеко от Каролинских островов. Её название, по-видимому, «Красный Октябрь». Это хорошая новость, Алекс. А плохая заключается в том, что лодка взорвалась и затонула до того, как нам удалось спасти остальных. Погибли почти все ваши офицеры и двое наших.
   – Когда это случилось?
   – Вчера, ранним утром. Извини, что не сумел сообщить раньше, но на «Пиджене» вышел из строя радиопередатчик, как мне объяснили, в результате подводного взрыва. Ты ведь знаешь, как такое случается.
   – Да, конечно.
   Пелт не мог не восхититься самообладанием Арбатова. В его голосе не было заметно и намёка на насмешку.
   – Где они сейчас? – спросил посол.
   – «Пиджен» плывёт в Чарлстон, это в Южной Каролине. Оттуда мы отправим ваших подводников самолётом прямо в Вашингтон.
   – Значит, подводная лодка взорвалась? Ты уверен в этом?
   – Да, один из членов её команды утверждает, что реактор вышел из строя и лодка подверглась радиационному заражению. Просто повезло, что рядом находился «Пиджен». Он шёл к побережью Виргинии, к той вашей подлодке, что затонула раньше. Мне кажется, Алекс, что вам следует обратить внимание на техническое состояние своего флота, – заметил Пелт.
   – Я передам в Москву вашу рекомендацию, доктор, – сухо ответил Арбатов. – Вы можете сказать мне, где это случилось?
   – Я могу оказать вам даже более реальную помощь. Мы высылаем туда корабль с глубоководной лодкой для осмотра обломков. Если хотите, можете послать своего офицера в Норфолк, и мы переправим его на корабль, чтобы он сам мог убедиться в случившемся. Это вас устраивает?
   – Вы говорите, что потеряли двух своих офицеров? – Арбатов старался выиграть время, удивлённый столь великодушным предложением.
   – Да, офицеры со спасательного судна. Зато нам удалось спасти сто ваших моряков, Алекс, – произнёс Пелт, словно оправдываясь. – Это что-нибудь да значит.
   – Действительно, доктор Пелт. Я запрошу Москву. Как только получу ответ, сразу свяжусь с вами. Вы будете у себя в кабинете?
   – Совершенно верно. До свиданья, Алекс. – Пелт положил трубку и посмотрел на президента. – Вы считаете, все прошло хорошо, босс?
   – Побольше искренности. Джефф. – Президент вытянулся в кожаном кресле. Поверх пижамы на нём был халат. – Ты считаешь, они клюнут на приманку?
   – Клюнут. Русские обязательно захотят убедиться в гибели своего ракетоносца. Вопрос в другом – удастся ли нам обмануть их?
   – По мнению Фостера – удастся. Все кажется вполне реальным.
   – Гм-м. Ну что ж, во всех случаях мы получили их ракетоносец, – заметил Пелт.
   – Да. Думаю, сообщение об агенте ГРУ было ошибочным, в противном случае они отправили бы его вместе со всеми. Мне нужно увидеть капитана Рамиуса. Господи! Надо же так напугать всех аварией реактора. Немудрёно, что ему удалось отправить всю команду с подлодки!

Пентагон

   Скип Тайлер откинулся на спинку кресла в кабинете командующего морскими операциями, пытаясь расслабиться. Пост береговой охраны при входе в залив был оборудован телевизионной камерой, способной вести съёмку при плохом освещении. Заснятую видеокассету доставили вертолётом в Черри-Пойнт и оттуда на реактивном истребителе «фантом» переправили на авиабазу Эндрюз. Теперь она была у курьера, автомобиль которого только что остановился у главного входа в Пентагон.
   – У меня пакет, который я должен лично передать адмиралу Фостеру, – заявил энсин, спустя несколько минут. Секретарь показал на дверь кабинета.
   – Доброе утро, сэр! Это для вас, сэр. – Энсин передал Фостеру запечатанную кассету.
   – Спасибо. Можете идти.
   Фостер вставил кассету в видеомагнитофон. Телевизор был уже включён, и изображение появилось на экране через несколько секунд.
   Тайлер стоял рядом с командующим и ждал, пока адмирал отрегулирует изображение.
   – Ничего себе… – пробормотал он.
   – Ничего себе, – согласился Фостер.
   Изображение, мягко говоря, было паршивым. Телевизионная камера ночного видения не может дать чёткого изображения, потому что одновременно усиливает и окружающий свет, так что многие детали кажутся размытыми. Но и того, что они увидели, было достаточно: огромный подводный ракетоносец, парус которого был сдвинут в сторону кормы значительно дальше, чем обычно у западных подлодок. Рядом с ним «Поги» и «Даллас» казались карликами. В течение пятнадцати минут оба молча смотрели на экран. Если бы изображение постоянно не дёргалось, снятый фильм был бы таким же интригующим, как испытательная картинка на телевизионном экране.
   – Ну вот, – произнёс Фостер, когда фильм закончился, – мы заполучили русский подводный ракетоносец.
   – Неужели он действительно у нас? – улыбнулся Тайлер.
   – Скип, вас ведь должны были назначить командиром «лос-анджелеса»?
   – Да, сэр.
   – Мы в долгу перед вами, капитан, в неоплатном долгу за все это. Недавно я решил проверить и выяснил, что офицера, пострадавшего при исполнении служебных обязанностей, не обязательно увольнять в отставку, за исключением тех случаев, когда он явно не в состоянии исполнять свои обязанности. Несчастный случай при возвращении со своей лодки относится, мне кажется, именно к первой категории. У нас уже были командиры подводных лодок, у которых не хватало ноги. Я сам пойду к президенту с просьбой, сынок. Понадобится год работы, чтобы восстановить утраченные навыки, но, если вы все ещё хотите стать командиром подводной лодки, клянусь Господом, я добьюсь этого.
   У Тайлера подогнулись колени. Придётся изготовить новый протез, о чём он и без того думал уже несколько месяцев, и затем пройдёт несколько недель, прежде чем он привыкнет к нему. Затем год – целый год – работы по восстановлению навыков, необходимых для того, чтобы снова выйти в море…
   – Спасибо, адмирал. – Тайлер покачал головой. – Вы не представляете, как много ваше предложение значит для меня. Но я вынужден отказаться. Все уже позади. У меня другая жизнь, другие обязанности, и я не хочу занимать чьё-то место. Знаете что, разрешите мне осмотреть этот ракетоносец – и мы в расчёте.
   – Это я вам гарантирую. – Фостер надеялся именно на такой ответ, был почти уверен в нём. А жаль. Тайлер, подумал адмирал, мог бы стать отличным кандидатом на адмиральские звезды, если бы не нога. Ну что ж, никто не утверждает, что жизнь – справедливая штука.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

   – Похоже, что все у вас идёт как надо, – заметил Райан. – Никто не возражает, если я придавлю ухо где-нибудь?
   – Придавлю ухо? – недоуменно спросил Бородин.
   – Посплю.
   – А-а, понятно. Займите каюту доктора Петрова, напротив медпункта.
   По пути на корму Райан заглянул в каюту Бородина и нашёл там бутылку водки, которую старпом в своё время «освободил» из медицинских запасов. Напиток был безвкусным, хотя и достаточно приятным. Койка Петрова была узкой и жёсткой, но Райана это уже не беспокоило. Он сделал несколько глотков и лёг на койку, не снимая формы, которая приобрела такой вид, что ей уже ничто не могло повредить. Через пять минут он крепко спал.

Исследовательская подлодка «Сиклифф»

   Лейтенант Свен Джонсен обратил внимание, что система очистки воздуха работает недостаточно хорошо. Продлись насморк ещё несколько дней, и он не заметил бы этого. «Сиклифф» только что миновал отметку в десять тысяч футов, и заниматься такими мелочами они будут уже после того, как всплывут на поверхность. Опасности в этом не было – система жизнеобеспечения имела не меньше резервных устройств, чем космический «шаттл». Это вызывало лишь лёгкое раздражение.
   – Мне ещё не доводилось опускаться на такую глубину, – небрежно заметил капитан Игорь Каганович.
   Доставить его сюда оказалось не так-то просто. Сначала пришлось перебросить капитана с «Киева» на «Тараву» вертолётом «хеликс», затем флотский вертолёт «си-кинг» доставил его в Норфолк. Далее он перелетел на другом вертолёте на корабль ВМФ США «Остин», который со скоростью двадцать узлов шёл к точке с координатами 33 градуса северной широты и 75 градусов западной долготы. «Остин» представлял собой док для десантных кораблей – большое судно, на корме которого находилась крытая камера. Обычно он использовался для десантных судов, но сегодня там находился «Сиклифф» – специальная подлодка, рассчитанная на глубоководные погружения, с экипажем из трех человек. Её пришлось доставить самолётом из Вудс-Хола^[42], штат Массачусетс.