Клэнси Том. Зеркальное отражение

   Вертолет летел быстро, на маленькой высоте. Снегопад полностью прекратился, видимость стала хорошей, и пилот, скорее всего, быстро догадается, что состав не может остановиться. Вопрос заключался вот в чем: хватит ли времени, чтобы покинуть паровоз каким-либо другим путем?
   – Ньюмайер, – распорядился Скуайрс, – помоги Грею подняться на крышу. Нам нужно быстрее уходить отсюда.
   – Слушаюсь, сэр, – ответил удрученный "бомбардир".
   Оторвавшись от русского, Ньюмайер, старательно избегая встречи с его отрешенным взглядом, подошел к Грею, нагнулся к нему и осторожно взвалил сержанта на плечо. Тот, из последних сил стараясь не потерять сознание, ничем не мог ему помочь. Сгибаясь под тяжелой ношей, рядовой с тревогой наблюдал за тем, как Скуайрс перекатил русского на живот.
   – Иди! – приказал Ньюмайеру подполковник, кивая на дверь. – Я справлюсь один.
   Ньюмайер неохотно распахнул дверь ударом ноги, забрался на окно и осторожно переложил Грея на плоскую крышу кабины.
   Схватив русского за волосы, Скуайрс отвязал страховочный трос, которым тот был привязан к полу, связал ему руки за спиной и поволок к двери.

Глава 70

   Вторник, 16.56, Санкт-Петербург
   Когда Валя Сапарова увидела неожиданный кульбит английской шпионки на лестнице, первой ее мыслью было, что та собирается в нее выстрелить. Валя инстинктивно пригнулась, но тотчас же поняла, что англичанка падает. Вскочив, Валя бросилась за ней. Поразительно, какую информацию можно вытянуть из раненого или умирающего человека. Теряя контроль над собой, люди говорят самые разные вещи, в том числе и очень важные.
   Посетители музея, ахая, расступались в стороны, пропуская упавшую женщину. Та съехала на плече ступенек двадцать и, не ударившись головой, сделала неуклюжий кувырок, достигнув следующей площадки. Съежившись в комок, англичанка стонала, слабо подергивая ногами. Вокруг нее столпились посетители. Кто-то попросил охранника позвать на помощь, двое опустились на корточки, один из них быстро скинул с себя пиджак и подложил женщине под голову.
   – Не трогайте ее! – крикнула Валя. – Расступитесь!
   Добежав до лестничной площадки, она выхватила из кобуры на щиколотке пистолет с коротким стволом.
   – Эта женщина – преступница, которую разыскивает милиция! – продолжала Валя. – Предоставьте все нам.
   Русские посетители быстро попятились назад. Иностранцы, хотя и не поняли слов Вали, увидели у нее в руках оружие и последовали их примеру.
   Валя склонилась над Пегги. Затем она обвела суровым взглядом зевак.
   – Я же сказала – разойдитесь! – пронзительно вскрикнула она, отмахиваясь от них рукой.
   Коша все посетители наконец ушли, Валя снова повернулась к Пегги. Глаза шпионки были закрыты, правая рука, придавленная телом, лежала около подбородка, левая безвольно обмякла.
   Вале было наплевать на возможные переломы и травмы внутренних органов пострадавшей. Приставив англичанке пистолет к подбородку, она перекатила ее на спину.
   Пегги поморщилась, ее рот изогнулся в болезненный овал, веки, дернувшись, поднялись.
   – Неприятное было падение, – по-английски произнесла Валя. – Вы меня понимаете?
   С видимым усилием Пегги слабо кивнула.
   – Вы, англичане, падаете, словно осенние листья, – продолжала Валя. – Сначала я прикончила редактора комиксов и его команду, теперь на очереди вы. – Она воткнула дуло пистолета в шею Пегги. – Я позабочусь о том, чтобы вас доставили в больницу... после того как мы поговорим.
   У Пегги зашевелились губы.
   – До... до того...
   – Нет-нет, – криво усмехнулась Валя. – После. Сначала я хочу выяснить некоторые подробности вашей операции. Начнем с Хельсинки. Как звали того...
   Пегги действовала так стремительно, что Валя не успела опомниться. Она вскинула сжатый кулак, лежавший на груди, в котором был зажат нож, извлеченный из воротника. Лезвие было направлено вниз, Пегги вонзила его в углубление над ключицей Вали и рванула вверх, к гортани. Одновременно левым локтем она прижала правую руку Вали к полу, на тот случай, если пистолет случайно выстрелит.
   Выстрела не последовало. Выпустив пистолет, русская контрразведчица отчаянно вцепилась Пегги в кулак обеими руками, тщетно пытаясь вытащить нож из раны.
   – Напрасно ты меня не дослушала, – презрительно произнесла Пегги. – Я хотела сказать вот что: "До того, как беспокоиться насчет больницы, убедись, что падение не было инсценировано!" – Она вонзила нож глубже. Из горла Вали вырвалось предсмертное бульканье; она повалилась на бок. – Тот английский агент, которого ты убила, был моим осенним листом, – добавила Пегги, – и это тебе за него.
   – Ни с места! – крикнул по-русски кто-то с лестницы.
   Обернувшись, Пегги увидела поджарого мужчину аскетического вида в форме полковника спецназа. В вытянутой, совершенно неподвижной руке он сжимал бесшумный пистолет "П-6". У него за спиной стоял мужчина в коричневых брюках, на которого напал Волков. Он все еще растирал шею, пытаясь отдышаться.
   – Сейчас я выберусь из-под вашей подруги, – ответила Пегги по-русски.
   Она повернулась, чтобы сбросить Валю с себя. Глаза русской контрразведчицы были закрыты, лицо стало мертвенно-бледным. Жизнь стремительно вытекала из нее на мраморные плиты пола.
   Полковник спускался по лестнице, держа Пегги под прицелом. Она взвалила тело Вали себе на спину и поднялась на ноги, спиной к лестнице.
   – Руки вверх! – приказал офицер.
   Если он и испытывал сострадание к жертве Пегги, в голосе его это никак не прозвучало.
   – Да знаю я порядки, – сказала Пегги.
   Медленно оборачиваясь, она начала поднимать руки.
   Когда они были на уровне груди, Пегги внезапно развернулась, сжимая короткоствольный пистолет, выпавший у Вали из руки. Посетителей на лестнице не было, и Пегги выстрелила в полковника Росского. Тот, остановившись на месте на семь ступенек выше нее, принял ее пули так, словно был на дуэли. Он открыл ответный огонь, но Пегги не собиралась стоять неподвижно. Сразу же после первой короткой серии выстрелов она отскочила влево, бросилась на пол и откатилась до самой балюстрады.
   Через несколько секунд отголоски выстрелов затихли, и единственным напоминанием о перестрелке остались прозрачные облачка едкого дыма, быстро рассеивающегося в воздухе, и красные пятна, расплывающиеся на груди форменного кителя полковника Росского.
   Выражение лица офицера российского спецназа не изменилось. Он был обучен терпеть боль молча. Но все же через какое-то мгновение его вытянутая правая рука задрожала, пистолет вывалился на пол, и Росский последовал за ним, выполнив изящный полуоборот перед тем, как грохнуться на спину. С распростертыми руками, ветеран спецназа головой вниз сполз по лестнице и остановился рядом с Валей.
   Пегги направила пистолет на Погодина, который присел на корточки наверху лестницы, прячась за красивой вазой. У нее на глазах русский контрразведчик убил Волкова, тем самым заслужив смерть. Но, словно прочтя мысли Пегги или увидев свою судьбу у нее на лице, Погодин внезапно вскочил и побежал назад в галерею. До Пегги долетел отдаленный топот ног; она не могла сказать, кто это – объятые паникой туристы или охранники, горящие желанием поучаствовать в драке. И как бы ей ни хотелось расправиться с убийцей Волкова, она поняла, что времени гоняться за ним у нее нет.
   Развернувшись, Пегги спрятала пистолет за пазуху и побежала вниз по лестнице, крича по-русски:
   – Помогите! Там убийца! Он сумасшедший!
   Мимо нее пробежали вооруженные охранники, а она, продолжая пронзительно кричать, выскочила на улицу через главный вход. Там, быстро успокоившись, Пегги затерялась в толпе митингующих, которые притихли, испугавшись, что речь идет об одном из них – или о провокаторе, который по приказу властей выдает себя за одного из них...

Глава 71

   Вторник, 08.57, Вашингтон
   – Они взбираются на крышу кабины паровоза! – воскликнул Хонда. От его безмятежного пляжного спокойствия не осталось и следа. На смену пришло чувство, в котором Майк Роджерс безошибочно узнал ужас и страх. – Состав мчится вперед со скоростью торпеды – судя по всему, потеряв управление.
   – Разве наши ребята не смогут с него спрыгнуть? – спросил Роджерс.
   – Никак нет, сэр. Состав как раз выехал на мост, и прыгать некуда – внизу ущелье глубиной пару сотен футов. Я вижу Грея – твою мать!.. Прошу прощения, сэр, Ньюмайер только что уложил его на крышу кабины и вылез следом сам. Сержант двигается, но, похоже, он ранен.
   – Насколько серьезно? – нетерпеливо спросил Роджерс.
   – Не могу сказать, сэр. Мы находимся слишком низко, а он лежит. А теперь я вижу... я не знаю, кто это. Судя по виду, российский солдат. Он определенно ранен. У него вся нога в крови.
   – Что делает этот русский? – спросил Роджерс.
   – Ничего. Подполковник Скуайрс передает его Ньюмайеру, держа за волосы. Ньюмайер пытается подхватить русского под мышки. Похоже, тот сопротивляется. Подождите, сэр.
   Рядовой Хонда на несколько секунд умолк. В кабине вертолета звучали голоса, но Роджерс не мог разобрать ни слова. Затем послышался голос Сондры Де-Вонн, совсем рядом с микрофоном: "В таком случае, мы выбросим оружие и теплую одежду и облегчим вертолет".
   Судя по всему, Скуайрс собирался поднять русского на борт, и пилот, совершенно естественно, был этим обеспокоен. Роджерс поймал себя на том, что его промокшая насквозь от пота рубашка прилипла к спине.
   Снова заговорил Хонда:
   – Пилот беспокоится по поводу лишних двухсот фунтов груза, а также по поводу того, сколько времени потребуется, чтобы поднять всех на борт. Но если он откажется, его будет ждать бунт.
   – Рядовой, – решительно произнес Роджерс, – теперь главный у вас пилот, и он должен заботиться также и об экипаже вертолета. Это понятно?
   – Понятно, сэр.
   Эти слова дались Роджерсу с огромным трудом, и Худ пожал генералу руку, выражая свою поддержку.
   – Тело русского показалось из кабины, – продолжал Хонда. – Он ведет себя как мертвый груз.
   – Но он жив?
   – Да, сэр. У него шевелятся руки и голова.
   Снова наступило молчание. Роджерс и Худ переглянулись; прерванный отпуск и споры по поводу того, кто главный, остались позади, в эти минуты их объединило общее мучительное ожидание.
   – Теперь я вижу подполковника Скуайрса, – снова заговорил Хонда. – Он высунулся из окна и держит русского за воротник. Он делает знаки – показывает на состав и проводит пальцем по горлу.
   – Скуайрс хочет сказать, что состав потерял управление, – сказал Роджерс. – Так?
   – Мы тоже полагаем, что командир показывает именно это, – подтвердил Хонда. – Подождите немного, сэр. Сейчас мы зайдем над составом, а затем, думаю... да, сэр.
   – В чем дело, рядовой?
   С нарастающим волнением Иси Хонда произнес:
   – Сэр, пилот приказал нам спустить лестницу. У нас будет восемьдесят секунд на то, чтобы поднять ребят.
   Роджерс наконец смог сделать задержанный выдох. Жадно глотая кислород, он смотрел на часы на экране компьютера, ведущие неумолимый отсчет.

Глава 72

   Вторник, 23.57, неподалеку от Хабаровска
   "Москит" скользнул над составом перезрелой дождевой тучей, черной, зловещей и бесшумной. Скуайрс проследил взглядом за тем, как вертолет пролетел над паровозом и тендером, остановился, развернулся на 180 градусов и медленно пополз назад.
   Вниз быстро опустилась веревочная лестница, и по ней на несколько ступенек спустилась Сондра Де-Вонн. Крепко держась одной рукой, она нагнулась, протягивая другую руку вниз, готовая помочь.
   – Поднимайтесь! – крикнула молодая женщина.
   – Ньюмайер! – заорал Скуайрс, перекрывая рев двигателя.
   – Я здесь, сэр.
   – Отпусти русского и поднимай Грея. Затем поднимайся сам.
   Ньюмайер подчинился без колебаний. Подобно всем бойцам сил специального назначения, "бомбардиры" обучены в критических ситуациях выполнять приказы беспрекословно, не раздумывая, даже если эти приказы идут вразрез с их мыслями и чувствами. Впоследствии, когда все останется позади, Ньюмайер будет снова и снова переживать всю процедуру эвакуации, ночью в постели, во время занятий, в беседах с психологом Лиз Гордон. Сейчас же он поступил так, как приказал подполковник Скуайрс.
   Отпустив русского, Ньюмайер подставил плечо сержанту Грею и поднялся на ноги. Вертолет завис прямо над ними; пилот опустился еще на один аут, чтобы нижняя ступенька лестницы оказалась на одном уровне с коленями Ньюмайера.
   Поставив ногу на вторую ступеньку, рядовой медленно полез вверх. Как только он поднялся достаточно высоко, Сондра и рядовой Папшоу, протянув руки, подхватили Грея и затащили его в вертолет.
   Еще когда Папшоу помогал сержанту забраться внутрь, Сондра уже протянула руку Ньюмайеру. Ее взгляд при этом не отрывался от подполковника Скуайрса.
   – Тридцать секунд! – окликнул их второй пилот Йовино.
   – Сэр! – крикнула молодая женщина Скуайрсу, который пытался взвалить на себя Никиту. – Полуминутная готовность!
   – Двадцать пять! – крикнул Йовино.
   Отпустив волосы русского, Скуайрс взвалил его на плечо, а сам уселся на край окна и начал подниматься на ноги. Но тут Никита, очнувшись, оттолкнул его, пытаясь залезть обратно в кабину.
   – Двадцать секунд!
   – Черт бы тебя побрал! – прошипел Скуайрс, хватая за воротник Никиту, сползшего в кабину.
   Обвив ручку двери, Никита намертво вцепился в нее.
   – Пятнадцать!
   В голосе Сондры прозвучало напряжение, отразившееся у нее на лице.
   – Господин подполковник, осталось пятнадцать секунд!
   Стоя в окне, Скуайрс дал вертолету знак зайти сбоку.
   "Москит" сместился вправо, и пилот чуть опустился, так что лестница оказалась на одном уровне со Скуайрсом. Подполковник знаком показал спуститься еще чуть ниже.
   – Десять секунд!
   Освободив воротник Никиты, Скуайрс левой рукой ухватился за крышу кабины, а правой достал из кобуры "беретту", прицелился Никите в плечо и выстрелил. Взвыв от боли, русский выпустил рукоятку и свалился на пол кабины.
   Скуайрс прыгнул следом за ним.
   – Нет! – крикнула Сондра, начиная спускаться вниз.
   Ньюмайер последовал за ней.
   – Пять секунд! – прокричал Йовино.
   – Подождите! – обернувшись, с мольбой крикнула Сондра.
   Веревочная лестница висела прямо напротив окна кабины. Кряхтя и ругаясь, Скуайрс выпихнул обмякшего Никиту из окна. Сондра и Ньюмайер, ухватив бесчувственного русского офицера за полушубок, выдернули его из кабины.
   Пилот ждал. Папшоу, свесившись из люка, помог Ньюмайеру затащить русского вверх.
   Подполковник Скуайрс шатаясь подошел к окну. Как только у нее освободились руки, Сондра потянулась к нему.
   В этот момент взорвался первый товарный вагон, а через мгновение следом за ним – второй. Ударная волна заставила паровоз подскочить вверх, задирая зад. Отцепившийся при этом тендер, встав на дыбы и рассыпая уголь, завалился набок. Паровоз опустился на землю, но уже мимо рельсов.
   – Подполковник Скуайрс! – крикнула Сондра, увидев, как он отлетел внутрь кабины.
   Пилот Карс резко дернул вертолет вверх, уводя его от взрыва.
   – Командир, мы еще не закончили!
   Но пилот быстро набирал высоту и уходил на север, спасаясь от разлетающихся во все стороны обломков.
   – Возвращайся назад! – дрогнувшим голосом крикнул Ньюмайер.
   В глазах Сондры отражались беснующиеся огненные шары. Она смотрела на то, как сошедший с рельсов паровоз несется вперед, отрываясь от взрывов, высекая колесами искры.
   – Подполковник остался там! – стиснув зубы, прошептала молодая женщина. – Мы должны вернуться!
   Однако в этот момент изуродованный взрывом мост рухнул. Его падение казалось чем-то сюрреалистическим, словно происходящим в замедленной съемке. Ощущение действительности вернулось только тогда, когда взорвался паровой котел. Обломки паровоза разлетелись вверх, вниз и в стороны – черная шрапнель, порожденная багрово-оранжевым огненным шаром. А затем все – рельсы, шпалы, искалеченный состав и преследующие его ленты пламени – полетело на дно ущелья.
   "Москит" стремительно рассекал морозный воздух, и языки огня позади быстро превращались в маленькие искорки.
   – Нет... – снова и снова повторяла Сондра.
   Сильные руки, протянувшись вниз, схватили ее за плечи.
   – Нам нужно убрать лестницу! – крикнул Йовино.
   Ньюмайер посмотрел на молодую женщину.
   – Поднимайся назад, – крикнул он, перекрывая вой ветра. – Пожалуйста!
   Сондра с помощью Ньюмайера и Папшоу поднялась на борт вертолета. Как только она оказалась внутри, Хонда убрал лестницу и закрыл люк.
   С лицом человека, замыслившего покончить с собой, Папшоу взял аптечку первой помощи и начал обрабатывать рану Грея. Затем он перешел к русскому. Гнетущая тишина в кабине "Москита" нарушалась только стонами молодого российского офицера.
   – Он же был совсем рядом, – наконец пробормотала Сондра. – Еще бы всего несколько секунд, больше не надо...
   – Пилот сделал все возможное, – сказал Ньюмайер. – Всему виной стал взрыв.
   – Нет, – с жаром возразила Сондра, – это я виновата в гибели подполковника.
   – Неправда, – попытался успокоить ее Ньюмайер. – Ты сделала все возможное.
   – Я должна была сделать то, что подсказывало мне сердце, – отрезала она. – Пристрелить этого ублюдка, которого пытался спасти командир! Нам удалось уменьшить полетный вес, доведя его до нормы, – с горечью промолвила она, переводя остекленевший взор на русского. – И, будь моя воля, я бы уменьшила его еще больше! – Затем, словно испугавшись собственной бесчеловечности, она прошептала: – О, господи, ну почему? – и отвернулась.
   Сидящий рядом с ней Ньюмайер тихо плакал в рукав куртки. Папшоу перебинтовывал Никите руку и ногу, настолько аккуратно и нежно, насколько позволяло ему чувство сострадания, только что прошедшее суровое испытание.

Глава 73

   Вторник, 09.10, Вашингтон
   Иси Хонда говорил медленно, с трудом. Каждое его слово тяжелым камнем падало на сердце Роджерса.
   – Ньюмайер и сержант Грей подняты из кабины паровоза, – давясь слезами, сказал он. – Вместе с раненым русским офицером. Мы... мы не смогли спасти подполковника Скуайрса. Он остался...
   Хонда умолк, и Роджерс услышал, как он сглотнул подступивший к горлу клубок.
   – ...он остался в паровозе, который был уничтожен взрывом. Наша операция завершена.
   Роджерс лишился дара речи. У него разом онемели горло, рот, руки. Даже привыкший к той стремительности, с какой в бою настигает смерть, он все равно никак не мог прийти в себя, оглушенный страшным известием.
   – Как сержант Грей? – спросил Худ.
   – У него пулевое ранение в плечо, сэр, – ответил Хонда.
   – А что с русским?
   – Одна рана в бедро и другая вскользь в плечо, – ответил Хонда. – Поскольку топлива у нас в обрез, высадить его мы не сможем. Он полетит с нами до самого Хоккайдо.
   – Вас понял, – сказал Худ. – Мы уладим этот вопрос с российским посольством.
   – Рядовой, – произнес Роджерс, чувствуя, что глаза у него стали влажными, – передай всем: я приказал вам совершить невозможное, и вы это совершили. Так и скажи.
   – Да, сэр, – ответил Хонда. – Благодарю вас, сэр. Я все передам. Связь окончена.
   Выключив громкоговоритель, Худ повернулся к Роджерсу:
   – Майк, я могу чем-либо помочь?
   Помолчав, генерал сказал:
   – Ты можешь вернуть Чарли и взять вместо него меня?
   Худ ничего не ответил. Он лишь молча стиснул Роджерсу руку. Генерал, похоже, этого не почувствовал.
   – У него была семья, – продолжал он. – А что есть у меня?
   – Ответственность, – тихим, но твердым тоном произнес Худ. – Ты должен взять себя в руки, чтобы сообщить эту новость его родным и помочь им в тяжкую минуту.
   Повернувшись, Роджерс посмотрел ему в лицо.
   – Да, – сказал он. – Ты прав.
   – Я позвоню Лиз, – продолжал Худ. – Она тоже чем-нибудь поможет. Кроме того, ей придется заниматься "бомбардирами", когда они вернутся.
   – "Бомбардиры"... – начал было Роджерс, но осекся, давясь слезами. – Я позабочусь об этом. Если им завтра предстоит отправиться на задание, кто-то должен будет вести их в бой.
   – Пусть майор Шутер начинает готовиться, – сказал Худ.
   Решительно тряхнув головой, Роджерс встал.
   – Нет, сэр. Это моя работа. Мне надо будет сегодня же обсудить с тобой одно важное дело.
   – Хорошо, – согласился Худ.
   В этот момент в кабинет вкатился сияющий Боб Герберт. Подъехав прямо к директору Опцентра и его заместителю, он остановил кресло-каталку.
   – Только что получил сообщение из Пентагона, – улыбаясь, начал Герберт. – Они перехватили разговоры русских самолетов, летающих над тайгой. Летчики видят высаженных с поезда людей, видят обломки состава, но им не удалось даже мельком заметить вертолет, на котором была осуществлена эвакуация. – Он торжествующе хлопнул руками, как будто в них были тарелки. – Ну, как вам нравится эта "малозаметность"?
   Роджерс молча посмотрел на него. Как только Герберт увидел его лицо, его улыбка погасла.
   – Мы потеряли Чарли, – сказал генерал.
   Лицо Герберта дрогнуло, рассыпалось на части.
   – О боже, боже... – пробормотал он. Его лоб пересекли глубокие морщины, розовые щеки побледнели. – Только не Чарли...
   – Боб, – заговорил Худ, – нам нужна твоя помощь, чтобы уладить дело с русскими. На борту "Москита" находится российский офицер. Нам бы хотелось скрыто переправить его...
   – Поль, да ты что, спятил? – заорал Герберт. Он с угрожающим видом покатился вперед. – Дайте мне хоть секунду, чтобы переварить все это дерьмо!
   – Нет, – твердым тоном произнес Роджерс. – Поль абсолютно прав. Мы еще не закончили. Лоуэллу предстоит известить о случившемся Конгресс, Марте придется использовать все свое обаяние, чтобы успокоить русских. Надо будет поставить в известность президента, а если обо всем пронюхают журналисты – а я в этом не сомневаюсь, – у Анны тоже будет забот по горло. Скорбеть можно будет потом. А сейчас нам предстоит работа.
   Герберт перевел взгляд с Роджерса на Худа. Краснота стекла с его лица на шею.
   – Ну да, точно. – Он развернул кресло-каталку. – Государственные шестеренки должны вращаться, и вместо масла их надо смазывать кровью. Когда меня разорвало пополам, никто тоже особенно не переживал. Почему с Чарли все должно быть иначе?
   – Потому что только в этом случае он почувствовал бы, что погиб не напрасно, – крикнул Роджерс ему в спину. – Мы почтим память Чарли, обещаю.
   Остановившись, Герберт уронил голову.
   – Да, знаю, – не оборачиваясь, сказал он. – Просто мне очень больно, понимаете?
   – Понимаю, – тихо промолвил Роджерс, наконец давая волю слезам, беззвучно скатившимся по щекам. – Уж я-то это понимаю.

Глава 74

   Вторник, 16.15, Москва
   Через пять минут после того, как Пентагон перехватил переговоры российских самолетов с базой, министру внутренних дел позвонили из кабинета главнокомандующего ВВС маршала Дайки.
   – Товарищ министр, – начал звонивший. – Говорит генерал-майор Драгунов. Поднятые в воздух по вашей просьбе перехватчики не обнаружили никаких признаков самолета-нарушителя. Они нашли только солдат и пассажиров с поезда.
   – В таком случае, диверсанты должны еще оставаться на месте, – сказал Догин.
   – Больше того, – настаивал Драгунов, – маршал попросил проинформировать вас о том, что состав, отправленный из Владивостока, обнаружен на дне балки Оберная к востоку от Хабаровска.
   – В каком он состоянии? – спросил Догин, наперед зная ответ. Будь прокляты Орлов и его команда!
   – Состав взорван и полностью уничтожен, – ответил Драгунов.
   Догин раскрыл рот, словно получив удар в солнечное сплетение. Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог говорить.
   – Я хочу переговорить с маршалом.
   – К сожалению, – сказал Драгунов, – маршал Дайка в настоящий момент встречается с представителями президента Жанина. Освободится он не скоро. Товарищ министр, вы хотели ему что-то передать?
   Догин молча покачал головой:
   – Нет, генерал-майор. Никакого сообщения не будет.
   – Очень хорошо, – сказал Драгунов. – До свидания.
   Догин с силой хлопнул ладонью по рычажкам.
   "Все кончено, – подумал он. – Абсолютно все". Все его планы, все мечты о возрожденном Советском Союзе. А когда Шович узнает о пропаже денег, с его жизнью тоже все будет кончено.
   Догин убрал руку с рычажков. Услышав гудок, он позвонил помощнику и попросил его вызвать на связь Сергея Орлова.
   "Или он тоже не пожелает со мной разговаривать? – гадал Догин. – Быть может, Советский Союз вернулся, но только не в том виде, к которому я стремился?"
   Орлов ответил незамедлительно.
   – Николай Александрович, я сам как раз собирался вам позвонить. В Эрмитаже произошла перестрелка. Полковник Росский находится в критическом состоянии, а одна из его оперативных сотрудниц Валентина Сапарова убита на месте.
   – Кто преступник?..
   – Английская шпионка, прибывшая из Хельсинки, – ответил Орлов. – Ей удалось затеряться в толпе митингующих рабочих и бежать. Сейчас ее разыскивает милиция. – Генерал помолчал. – Товарищ министр, вам уже известно насчет состава?
   – Известно, – ответил Догин. – Скажите, Сергей, у вас нет никаких известий от вашего сына?