Жерар Клейн


Боги войны




1


   Бестия плакала как ребенок. Не от раскаяния, что погубила три дюжины человек, а потому, что оказалась так далеко от родной планеты. Корсон сочувствовал ей и прилагал все усилия, чтобы самому не впасть в отчаяние.
   В темноте он осторожно ощупывал землю, боясь пораниться о траву, судя по Инструкции, острую как бритва. Почувствовав свободное от травы пространство, он очень медленно двинулся вперед. Дальше трава была мягкой, как мех. Удивленный, Корсон отдернул руку. Трава должна была быть твердой и острой. Урия была враждебной планетой, и, согласно Инструкции, мягкая трава означала ловушку. Урия враждовала с Землей, и между ними постоянно возникали вооруженные конфликты.
   Однако важнее всего был вопрос: обнаружили туземцы прибытие Бестии и Жоржа Корсона или нет. Бестия могла от них спрятаться, Корсон – нет. В двадцатый раз он обдумывал создавшееся положение. Туземцы видели, как корабль развалился в океане огня, и, вероятно, решили, что экипаж погиб. Будь джунгли Урии хотя бы вполовину так опасны, как утверждала Инструкция, аборигены никогда не стали бы искать их ночью.
   Корсон знал – он должен противостоять трем смертельным опасностям: Бестии, туземцам и фауне Урии. Подумав, он решил встать – на четвереньках далеко не уйдешь. Пока рядом с ним Бестия, его жизнь в опасности. Он мог определить, в какой стороне находится Бестия, но не мог оценить разделяющего их расстояния. Ночь поглощала все звуки, а может, он просто оглох от страха. Он медленно поднялся, не желая касаться травы. Над его головой спокойно светили звезды, чужие, но совсем не враждебные, похожие на те, что он десятки раз видел с планет, рассеянных по всей Галактике. Зрелище звездного неба успокаивало, но было лишено смысла. Когда-то люди на Земле придумали названия для созвездий, думая, что они неизменны, но это было всего лишь временное расположение небесных тел, видимых из определенной точки. Точки смещались, и привычный звездный узор исчезал.
   «Положение безнадежно», – подумал Корсон. Оружие у него было хорошее, но зарядов осталось мало; перед самой катастрофой он успел поесть и выпить воды – слава Богу, хоть об этом пока не надо было думать. Но самое главное заключалось в том, что ему невероятно повезло, – он единственный из всего экипажа уцелел. Кроме того, он не был ни ранен, ни контужен.
   Плач Бестии становился все громче, это отвлекло его от невеселых мыслей, и он вновь сосредоточился на ближайшей проблеме. Если бы он стоял рядом с клеткой Бестии, когда та начала атаку, то сейчас дрейфовал бы легким облачком в верхних слоях атмосферы Урии. Пока что главная проблема заключалась в том, чтобы найти с Бестией общий язык. С другой стороны невидимой стенки Бестия вглядывалась в него шестью из восемнадцати глаз, расположенных на том месте, которое принято называть талией. Лишенные век глаза ритмично меняли цвет. Это был один из многих способов, с помощью которых Бестия общалась с Корсоном. Шесть длинных, вооруженных когтями пальцев на каждой из шести ее ног колотили по полу клетки, а заунывный монотонный стон раздавался из верхнего отверстия, которое Корсон не мог разглядеть. Бестия была почти в три раза выше его, а ее морду обрамляли многочисленные отростки, которые издалека можно было принять за гриву, но на самом деле это были крепкие как сталь нити-антенны.
   Корсон всегда был уверен в том, что Бестия обладает разумом. Впрочем, это же утверждала Инструкция. Может быть, ее разум даже превосходил человеческий. Впрочем, вид, к которому принадлежала Бестия, имел одно уязвимое место – все его особи были индивидуалистами и не признавали того, что сделало человека могучим, – общественных отношений. В инструкции говорилось, что это был не единственный случай. Даже на самой Земле, еще до начала космической эры и глобального освоения океанов, в море существовал вид, который так и не смог создать цивилизацию: дельфины. Их вымирание было результатом такого же пренебрежения к коллективным отношениям. Однако создание общества вовсе не было гарантией выживания вида, и доказательством этому была война между Землей и Урией.
   Глаза, пальцы и голос Бестии с другой стороны невидимой стены весьма недвусмысленно пытались донести до Корсона одну и ту же мысль: «Я уничтожу тебя при первом же удобном случае». И такой случай наконец представился. Он не мог поверить, что вышли из строя генераторы корабля. Вероятнее всего, уриане обнаружили «Архимед» и открыли огонь. На одну пикосекунду, понадобившуюся компьютеру для создания защитной сферы, понизился энергетический потенциал клетки – и вот тут-то Бестия проявила небывалую активность. Используя свои возможности в манипуляции временем и пространством, она отбросила часть своего окружения далеко в космос, что и вызвало катастрофу. Все это было бесспорным доказательством того – если, конечно, доказательства вообще требовались, – что Бестию недаром считали самым совершенным оружием землян в войне против Урии.
   Ни Корсон, ни Бестия не пострадали при первом взрыве, поскольку ее защищала энергетическая клетка, а его – сфера, предохранявшая от возможной атаки Бестии. «Архимед» нырнул в атмосферу Урии, и из всего экипажа уцелели только Корсон и Бестия. Корсон мгновенно сообразил, что, если он хочет выжить, ему следует соединить свою сферу с клеткой Бестии. Когда корабль оказался в нескольких сотнях метров над землей, Бестия закричала и отреагировала на грозящую ей опасность. Потянув за собой часть окружающего ее пространства, она переместилась во времени на долю секунды. Частью этого пространства был Корсон – другими словами, он оказался в чужом мире с чужой тварью. Излучение его энергетической сферы смягчило падение, а Бестия, заботясь о собственной безопасности, сделала остальное. Корсон приземлился рядом с ней и, пользуясь темнотой, удрал.
   Бестии представилась прекрасная возможность продемонстрировать свои возможности. Корсон знал о некоторых из них, а о других догадывался, однако никогда не отважился бы написать в рапорте, что она практически неуязвима.
   Представьте себе зверя, окруженного толпой охотников, которые на мгновение замешкались. Им кажется, что зверя от них отделяет невидимый барьер. Наконец они бросаются вперед и вдруг оказываются за секунду до этого момента, а может, и за две, в тех же самых позах, в каких были перед броском через невидимую границу. Они никогда не настигнут добычу, ибо та непрерывно отбрасывает их в прошлое, а когда они уже достаточно дезориентированы, добыча сама бросается в атаку.
   Теперь представьте, что этим зверем является Бестия, обладающая разумом, по крайней мере равным человеческому, с реакцией более быстрой, чем у электрического угря, воплощающая холодную жестокость и ненависть ко всему, что на нее не похоже.
   Вот это и будет портрет Бестии в самых общих чертах.
   Она могла контролировать вокруг себя около семи секунд локального времени как в прошлом, так и в будущем. Могла вырвать из будущего кусочек Вселенной и отбросить его на несколько секунд в прошлое. Или наоборот. Могла предвидеть, что случится через несколько секунд. Поэтому она и напала так внезапно. Бестия знала, когда в дело вступит флот или наземные батареи Урии. С поразительной точностью и хладнокровием она вычислила ту пикосекунду, в которую прутья ее клетки из чистой энергии стали слабее, ударила в нужный момент – и выиграла.
   Или проиграла. Это уж как посмотреть.
   Итак, Бестия была предназначена для Урии. После тридцати лет безуспешной войны против Империи Урии Солнечная Держава разработала стратегию, которая должна была наконец уничтожить горных Князей. Точнее говоря, десять лет назад был найден союзник, стоивший Державе сначала целого флота, потом – нескольких тяжелых кораблей, космической базы, одной планеты, которую пришлось эвакуировать, плюс одной планетной системы, которую потребовалось изолировать. Точное число человеческих жертв считалось государственной тайной. Короче говоря, это был огромный военный эксперимент, хотя вся эффективность нового оружия еще не была изучена до конца.
   Цель использования – спровоцировать на одной планете Империи, лучше всего на планете-столице, самую страшную из известных в истории катастроф. Предупреждение: не нарушить официально установленного Перемирия, положившего конец активному периоду войны. Способ использования: высадить Бестию в определенном месте Урии и позволить ей действовать.
   Шестью месяцами позднее Бестия дала бы жизнь восемнадцати тысячам себе подобных. Через год после этого столицу Империи Урии охватила бы паника. Чтобы избавиться от Бестии, Князьям Урии пришлось бы пожертвовать своей гордостью и просить помощи у Солнечной Державы.
   Любой ценой требовалось избежать опознания «Архимеда». Если Князья Урии смогут доказать, что Бестия была выпущена на их планету с корабля землян, Державе будет трудно объяснить свою акцию Галактическому Конгрессу. В этом случае Державе грозил бойкот.
   Бойкот означал прекращение межзвездной торговли, конфискацию торговых кораблей, кроме кораблей местного значения, уничтожение всех встреченных военных кораблей, лишение граждан всех прав. Время действия: не ограничено.
   По всем этим причинам миссия «Архимеда» была самоубийственной. И в этом смысле она увенчалась полным успехом. За одним исключением: Жорж Корсон уцелел. От корабля не осталось ни кусочка, позволяющего его опознать, и Князья Урии вынуждены будут признать, что Бестия прибыла на планету-столицу в собственном корабле. Только земляне знали точные координаты ее родной планеты и генетические возможности вида, к которому оно принадлежало. Единственный, кто знал о происхождении Бестии, был Корсон. Если туземцам удастся его поймать, он станет основной уликой против землян. Самым логичным решением проблемы было самоубийство – Корсон хорошо знал это. Однако не было никакой возможности исчезнуть без следа. Заряда в пистолете хватило бы только на то, чтобы убить себя. Бестия разорвала бы его на куски, но следов осталось бы достаточно, чтобы убедить Галактический Конгресс. Ни одна пропасть этой планеты не была достаточно глубока, чтобы там не смогли найти его тело. Оставалось одно – замаскироваться и продолжать жить.
   В конце концов Бестия была доставлена к месту назначения.



2


   Ночь защищала Корсона от Бестии, ее глаза не реагировали на инфракрасное излучение, зато хорошо видели в ультрафиолете. Она могла ориентироваться в темноте и с помощью ультразвука, но сейчас слишком сильно горевала о своей судьбе, чтобы выслеживать Корсона.
   Корсон никак не мог понять причину страданий Бестии. Он был уверен, что ей неведом страх. На ее родной планете не было никого, кто мог бы всерьез угрожать ее жизни. Она не знала неудач и, несомненно, не представляла, что существует противник более могучий, чем она сама, пока не встретилась с людьми. Единственное, что ограничивало жизнедеятельность Бестии, был голод. Она могла размножаться только тогда, когда имела достаточно пищи, если же пищи не было – оставалась бесплодной. Во время реализации проекта главной проблемой было прокормить Бестию.
   Корсон до сих пор не мог поверить, что Бестия может голодать или мерзнуть. Могучий организм способен был переваривать большинство органических или минеральных соединений. Обширные прерии Урии могли в изобилии поставлять ей пищу. Климат в общих чертах напоминал климат лучших районов ее планеты. Правда, атмосфера была иной, но не до такой степени, чтобы повредить существу, которое, как следовало из опытов, могло сутками жить в вакууме и купаться в серной кислоте. Одиночество тоже не могло привести Бестию в отчаяние: психологические тесты показали, что только в очень немногих случаях бестиям нужно общество. Хотя они и собирались в орды, чтобы достичь непосильной одиночкам цели или для любовных игр, назвать их общительными существами было нельзя.
   Нет, это объяснение не подходило. Голос Бестии напоминал плач ребенка, случайно или в наказание запертого в темном шкафу, – ребенка, который чувствует себя брошенным в огромном непонятном и пугающем мире, населенном кошмарами и чудовищами. Он хотел войти с ней в контакт, узнать, что ее мучает, но пока это ему не удавалось. Во время полета он уже пытался говорить с ней. Он знал, что она может общаться разными способами, но, как и его предшественники, не дошел в общении с ней до стадии осмысленного разговора. Вероятно, из-за неистребимой враждебности, с которой она относилась к людям. Причин этой враждебности никто не знал. Это мог быть запах людей, цвет, звуки, что угодно. Ксенозоологи пытались обмануть ее, но безрезультатно. Трагедией Бестии была излишняя разумность в тех случаях, когда она не пользовалась инстинктом, правда, она не могла долго бороться со своими разрушительными инстинктами, из-за которых считалось, что бестий нужно уничтожать.
   Через несколько шагов Корсон споткнулся, упал и дальше пополз на четвереньках, потом устал и решил подремать, обещая себе, что не ослабит бдительности. Проснулся он, как ему показалось, через несколько минут, однако, как оказалось, прошло четыре часа. Было по-прежнему темно, но Бестия почему-то замолчала. Внезапная тишина и разбудила Корсона.
   С опережением в несколько секунд Бестия узнала, что произойдет, и, сама того не желая, предупредила человека.
   Казалось, по небу быстро движется черная туча – слева от Корсона одна за другой гасли звезды. Туча имела четкие очертания. Какое-то огромное тело, несомненно летательный аппарат, о каком Корсон никогда не слышал, хотя изучал боевые машины Князей Урии, бесшумно пролетал над ним. Аппарат был практически невидим, и оценить высоту и скорость его полета было почти невозможно. Однако, оказавшись над Корсоном, черное пятно стало быстро увеличиваться в размерах, и он со страхом понял, что через минуту будет раздавлен.
   Корсон почувствовал, что кровь стынет у него в жилах, а мышцы живота сводит судорога. Он не сомневался, что корабль прибыл за ним. Знал он и то, что сопротивляться бесполезно. Теперь надо было заставить экипаж корабля взять на борт Бестию, а уж она сама сообразит, что делать. Немного везения – и чужой корабль будет уничтожен, как и «Архимед», а Князья Урии не найдут и следа Жоржа Корсона на этой планете.



3


   Из темноты выступили детали корабля, потом из черного полированного корпуса вырвался луч света и прочесал заросли, где прятался Корсон. Князья Урии были настолько уверены в себе, что даже не пользовались инфракрасным локатором. Корсон инстинктивно направил оружие на прожектор. Низ корабля был гладкий и полированный, словно зеркало. Его конструктор, вероятно, был приверженцем самонесущих конструкций, что проявлялось в способе соединения металлических плиток. Корабль ничем не напоминал военный.
   Корсон ждал какого-нибудь разряда, газового облака или падающей сверху стальной сетки. Однако луч прожектора поймал его и уже не выпускал. Корабль еще больше снизился и замер. Даже не вставая, Корсон мог бы его коснуться. По периметру аппарата зажглись большие иллюминаторы. Он мог бы попробовать поразить их из своего оружия, но не сделал этого.
   Корсон дрожал от страха, но был скорее заинтригован, чем обеспокоен странным поведением хозяев корабля.
   Пригнувшись, он обошел его, пытаясь заглянуть в окна, но разглядеть ничего не смог; правда, ему показалось, что внутри аппарата смутно виднеется человеческая фигура, но это его совсем не удивило. Издалека туземцев вполне можно было принять за людей.
   Вдруг ему в глаза ударил свет, и он от неожиданности зажмурился. В корпусе корабля, там, где кончалась висящая в воздухе складная лестница, открылся люк. Корсон прыгнул внутрь. Дверь бесшумно закрылась за ним, но он был готов к этому, даже не обратил на нее внимания.
   – Входите, мистер Корсон, – донесся молодой женский голос. – Не вижу причин держать вас в коридоре.
   Это был человеческий голос. Настоящий, не подражание. Уриане не сумели бы так идеально имитировать его. Быть может, это могла сделать машина, но Корсон сомневался, что его враги стали бы так утруждать себя, раз уж он все равно оказался в ловушке.
   Корсон толкнул дверь, и она исчезла в стене. Он оказался в зале, пол которого был одним огромным иллюминатором. Он ясно видел и темные контуры леса, над которым они пролетали, и сверкающую гладь океана, над которым уже вставал день. Он оглянулся и увидел перед собой молодую женщину, которую окружало что-то вроде туманной дымки. Лицо ее окаймляли светлые волосы, а серые глаза улыбались. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как Корсон последний раз видел женщин, если не считать пластоидов, выполняющих их роль на военных кораблях. Люди не решались рисковать в космосе жизнью женщины – они слишком ценили их способность к воспроизведению вида. Женщина поражала своей красотой. Корсон вздохнул, быстро просчитал ситуацию и спокойно спросил:
   – Откуда вы знаете, что меня зовут Корсон?
   На лице молодой женщины отразилось удивление, смешанное со страхом. Корсон понял, что события выходят из-под его контроля, и напрягся. Женщине была известна его фамилия, а это означало, что Князья Урии располагали подробной информацией о миссии «Архимеда» и даже знали фамилии всего экипажа. С другой стороны, женщина явно была человеческим существом и ее присутствие на Урии было необъяснимой загадкой. Ни один хирург не мог бы снабдить урианина подобной внешностью, ни одна операция не позволила бы заменить роговой клюв нежными губами. Если бы женщина была одета, Корсона могли бы одолевать сомнения, однако все анатомические детали ее тела выдавали земное происхождение. Он отчетливо видел у нее пупок, а уриане, рождавшиеся из яиц, его не имели. Пластоиды никогда не достигали такой степени совершенства.
   – Но ведь вы только что сами сказали мне это, – ответила она.
   – Нет, сначала вы назвали меня по имени, – сказал он, чувствуя бессмысленность их диалога. Он испытывал сильное желание убить женщину и завладеть кораблем, но она наверняка была на борту не одна. Кроме того, он должен был узнать у нее что к чему. Может, тогда и не придется ее убивать.
   Корсон никогда не слышал, чтобы люди переходили на сторону Князей Урии. Профессия предателя не существовала на войне, у истоков которой лежала биологическая разнородность, не мешающая тем не менее особям разных видов жить на одних типах планет. Он вдруг вспомнил, что, поднимаясь на корабль, не почувствовал характерного запаха хлора. А ведь если бы на борту был хотя бы один урианин, он обязательно источал бы этот запах.
   – Вы попали в плен?
   Он не рассчитывал услышать правду – он надеялся хоть что-то понять.
   – Вы задаете странные вопросы. – Глаза ее широко открылись, губы задрожали. – Вы – чужой, а я думала… Почему я должна быть в плену? Разве на вашей планете женщин берут в плен?
   Внезапно лицо ее исказилось, в глазах заплескался страх.
   – Нет!
   Крича, она пятилась назад, бессознательно пытаясь нащупать какой-нибудь предмет, которым она могла бы себя защитить. Корсон понял, что нужно делать. Он пересек зал, легко уклонился от слабого удара, которым она пыталась остановить его, закрыл ей рот рукой и прижал ее к себе. Потом большим и указательным пальцами коснулся двух точек на ее шее, и женщина обмякла в его руках. Нажми он сильнее, она была бы уже мертва, но в этом пока не было нужды. Ему надо было немного подумать.
   Обойдя корабль, он убедился, что они на борту одни. Это его озадачило. Молодая женщина на борту прогулочного корабля, летящего над лесами враждебной планеты, – тут было над чем поломать голову. Он обнаружил пульт управления, но не понял его устройства. Красная точка, символизирующая корабль, двигалась по стенной карте, но он не узнал ни континентов, ни океанов Урии. Неужели командир «Архимеда» перепутал планеты? Вздор! Флора, солнце, состав атмосферы – все говорило о том, что они попали на Урию, а удар по кораблю рассеял последние сомнения.
   Он выглянул в окно. Корабль летел на высоте около трех тысяч метров и, по оценке Корсона, со скоростью около четырехсот километров в час. Минут через десять они будут над океаном.
   Вернувшись в зал, он сел в кресло, глядя на молодую женщину, которую опустил на пол, подложив под голову подушку. Не часто можно было найти на борту военного корабля подушку. Тем более вышитую подушку. Он пытался вспомнить, что произошло, когда он поднялся на корабль.
   Она назвала его по имени, прежде чем он открыл рот.
   Испугалась, прежде чем ему пришло в голову броситься на нее.
   В некотором смысле именно страх в ее глазах заставил Корсона действовать.
   Телепатка? Тогда она знает о его задании и о существовании Бестии и, значит, должна умереть, особенно если работает на Князей Урии.
   Но она попятилась еще до того, как он надумал ее усыпить.
   Женщина зашевелилась, и Корсон принялся ее связывать, отрывая от занавесок длинные ленты. Он связал ей руки и ноги, но затыкать рот не стал. Его очень интересовала субстанция, окружавшая женщину. Это не было ни тканью, ни газом, что-то вроде светящегося тумана, такого слабого, что глаз с трудом различал его. Видимо, это было поле, но явно не защитное.
   Язык, на котором она говорила, был чистейшим пангалом, но это еще ничего не доказывало – уриане владели им не хуже землян. Он сам пытался научить основам пангала – языка, на котором общались все разумные существа, – Бестию, но безрезультатно.
   Бестия и дала ему ключ к решению загадки.
   У молодой женщины было, по крайней мере, одно свойство, роднившее ее с Бестией. Похоже, она обладала даром предвидения. Когда он прибыл на корабль, она знала, что он спросит: «Откуда вы знаете, что меня зовут Корсон?» Факт, что ее испуг подтолкнул Корсона к действиям, ничего не меняет, однако возникает вопрос, кто начал первым. Как и в большинстве временных парадоксов, те, кто сталкивались с Бестией, постигали это на собственном опыте, и сейчас он определил возможности женщины в две минуты. Это было лучше, чем находиться рядом с Бестией, однако не объясняло, что эта незнакомка делает на Урии.



4


   Уже давно рассвело, а они все летели над океаном, и конца ему не было видно. Женщина пришла в себя, когда Корсон погрузился в размышления о том, почему урианский флот до сих пор не вмешался.
   – Вы грубиян, Корсон, – сказала она. – С варварских времен Солнечной Державы не было более презренного негодяя. Нападать на женщину – разве это достойно гостя?!
   Он внимательно посмотрел на нее. Хотя она была связана, на лице ее не было страха, только злость. Значит, она знала, что пока ей ничего не угрожает. Ее тонкие черты лица разгладились, и злость сменилась холодным презрением. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы плюнуть ему в лицо, но сделала это другим способом.
   – У меня не было выбора, – сказал он. – На войне как на войне.
   Она удивленно уставилась на него:
   – О какой войне вы говорите? Вы сошли с ума, Корсон!
   – Жорж, – сказал он. – Жорж Корсон.
   Она не знала его имени или просто не хотела произносить. Он неторопливо принялся развязывать ее и понял, что именно поэтому на ее лице было написано такое презрение. Она молча позволила ему распутать узлы, после чего быстро поднялась, растерла запястья, подошла к нему и, прежде чем он успел шевельнуться, отвесила ему две полновесные пощечины.
   – Так я и думала, – презрительно сказала она. – Вы даже не обладаете способностью предвидения. Интересно, откуда такой регресс? И какая от вас может быть польза? Только со мной могло случиться такое!
   Пожав плечами, она отвернулась и посмотрела на море, проносящееся под кораблем.
   «Совсем как героиня старых фильмов, – подумал Корсон. – Еще довоенных. Они подбирали на дорогах разных типов, и с ними всегда происходили потрясающие истории. Чаще всего они просто в них влюблялись. Мифология – как табак или кофе. Или как корабль вроде этого».
   – Это мне урок на будущее, чтобы не подбирала людей, которых не знаю, – продолжала она, как будто играя свою роль в одном из этих старых фильмов. – Посмотрим, кто вы такой, когда доберемся до Диото. До того времени можете быть спокойны: у меня могущественные друзья.
   – Князья Урии, – саркастически сказал Корсон.
   – Никогда не слышала ни о каких князьях. Может, в легендарное время…
   Корсон проглотил слюну.
   – На вашей планете мир?
   – Уже тысячу двести лет, насколько мне известно, и, надеюсь, так будет до конца света.
   – Вы знаете туземцев?
   – Да, это интеллигентные и безвредные птицы, они проводят время в философских дискуссиях. У них слегка декадентские взгляды. Нгал Р'нда – один из моих лучших друзей. А с кем, вы думали, вы имеете дело?
   – Не знаю, – признался он, и это была чистая правда.
   Она смягчилась.
   – Я хочу есть. Думаю, вы тоже. Посмотрим, смогу ли я что-нибудь приготовить после того, что вы со мной сделали.
   – Как вас зовут? – спросил он. – В конце концов вы ведь знаете мое имя.
   – Флория, – ответила она. – Флория Ван Нелл.
   «Первая женщина, которая представилась мне за последние пять лет. Нет, в самом деле, неужели я не сплю, неужели все это не ловушка и не цветная предсмертная галлюцинация?»
   Он едва не выронил стакан, который она ему подала.
   Утолив голод, он снова погрузился в размышления. Он не понимал, что могло произойти на Урии, если в результате между миллионами живущих здесь людей и туземцев воцарился мир. Он знал, что летит в Диото – крупный город – в обществе женщины, прекраснее которой не встречал, и что Бестия бродит в лесах Урии, готовая дать жизнь восемнадцати тысячам новых бестий, которые быстро станут такими же свирепыми, как и она сама.