Страница:
– Лучше бы вы перестали оскорблять меня и говорить, что делаете комплименты, или делать комплименты, более похожие на замаскированные оскорбления!
– Если мое общество начинает утомлять тебя, ты всегда можешь уйти, – предложил Алек и рассмеялся, потому что Мира именно так и поступила.
Это была светлая и просторная комната, заполненная всевозможными безделушками, фарфоровыми фигурками, вышивками с китайскими орнаментами. Было время, когда она даже не могла представить себе такое место, не могла вообразить себя среди такой роскоши. Пушистые полотенца, натертые воском дубовые полы, щетки для волос с ручками из слоновой кости – все это было неизвестно Мире.
Живя с Розали и Рэндом Беркли в Шато д'Анжу, она впервые ощутила вкус к такой жизни. Вместо того чтобы бояться этого нового для нее мира, она легко вошла в него. Она была любознательна и обладала острой памятью; обучение для нее никогда не было проблемой. Она быстро усваивала язык и новые знания, она училась изысканным манерам до тех пор, пока они не стали ее второй натурой. Имея достаточно свободного времени. Мира могла приспособиться к любой ситуации. Это было необходимое качество. Если бы она не умела этого, она не выжила бы в среде, окружавшей ее раньше. Кем она только не была – актрисой, горничной, компаньонкой, любовницей. Какие еще роли ей придется играть в будущем? Время покажет.
С любопытством она смотрела в зеркало на свое отражение, пытаясь понять, почему Алеку Фолкнеру удается так просто читать ее мысли по лицу. Когда она взглянула в большие темные глаза, отражение словно растаяло; она видела только лицо брата, глаза брата. У них были разные отцы, однако все находили, что они с Гийомом похожи, как близнецы.
Мира закрыла глаза и сжала пальцами виски, но образ Гийома не исчезал. Темные глаза, блуждающая улыбка, в которой было все – дружелюбие, лукавство и добрый юмор; слегка вьющиеся надо лбом волосы, такие темные, что казались абсолютно черными. Как странно сознавать, что уже прошли годы, как они расстались. Как странно ей было узнать, что брат, который всегда казался таким мудрым и понимающим, оказался таким жестоким в своей алчности, беспощадным в отчаянии. Мира понимала, что его обуяла жажда легких денег, но не могла простить ему последствий, на которые его толкнула эта жажда. Приносить несчастья другим людям – мерзкое занятие, и она была столь же виновата, как и он. Но намеренно ломать людские жизни – непростительно… Гийом знал не хуже Миры, что разлучить Рэнда Беркли и Розали – значит мучительно и беспощадно разрушить их жизнь.
– О Гийом! – произнесла она, вставая из-за туалетного столика и задувая свечу. – Что стало с тобой? Где ты сейчас?
Мира не могла перестать любить своего потерянного брата. Даже узнав, какие страшные поступки он совершил, ее чувства остались нерушимыми, хоть и немного пошатнулись.
Она не сразу заснула, лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, пока мрак ночи не сгустился за окном. Но даже во сне ее преследовали тревожные видения. Ей снилось, что они с Розали сидели в старом заросшем саду, пахло папоротником и дикими розами, теплые лучи солнца падали на шею, а они что-то вместе читали. Розали улыбалась светло и открыто, ее глаза были такого ярко-голубого цвета, какой только можно представить.
– Ты так много занимаешься, – тепло произнесла Розали и указала на большой отрывок. – Прочти теперь вот это.
Мира, счастливая, склонилась над книгой. Вдруг она услышала приглушенный звук шагов и зловещий шелест листьев. Подняв голову, она увидела, что Розали исчезла. Сад был зелен, тих и совершенно пуст. «Розали! Где ты?» – пыталась крикнуть девушка, но не могла произнести ни слова. В пугающем молчании она вскочила на ноги. Гийом! Это он похитил Розали!
Мира побежала, с трудом передвигая ноги, тяжелые, будто к ним привязаны гири. В отчаянии она удвоила усилия.
Вдруг она споткнулась, но огромные руки крепко схватили ее за плечи.
– Что случилось с Розали? Где она? – прорычал голос ей в ухо.
Мира смотрела прямо на Рэнда Беркли. Его лицо с резкими чертами и золотыми глазами было искажено гневом.
Она сжалась от страха, не в силах говорить. Беркли толкнул ее на землю, и она почувствовала, как падает, падает вниз, как камень, брошенный в пруд. Она хотела за что-нибудь ухватиться, но неожиданно сцена переменилась, и она оказалась у подножия высокого холма. На его вершине она увидела Беркли и Гийома, скрестивших клинки. Услышав звон металла и увидев блеск горящих на солнце лезвий, испуганная Мира почувствовала, как слезы текут по лицу и шее. Карабкаясь на холм, она открыла рот, чтобы окликнуть их, но не могла произнести ни звука. Противники не обратили на нее никакого внимания, когда она приблизилась. Резким уверенным движением клинка Гийом пронзил грудь Беркли. Рэнд упал, его большое тело глухо ударилось о землю. Всхлипывая от ужаса и жалости. Мира ползла к распростертому телу, а брат бежал прочь.
Кровь тонкими ручейками струилась из груди Рэнда, сочась на землю, словно темный дождь. Боль Миры стала криком отчаяния, когда она увидела, что раненый не Рэнд Беркли.
Она положила его темноволосую голову себе на колени, ее тело сотрясали рыдания, руками она пыталась остановить кровь. Его туманные серебристые глаза чуть приоткрылись, казалось, будто он насмешливо улыбается в ответ на ее отчаянный страх. Он отвернул лицо, и его тело обмякло. Алек Фолкнер умирал у Миры на руках, и она ничем не могла помочь. Холодный мрак окружил их, заставляя ее плотнее прижаться к Алеку… Неожиданно к ней вернулся голос, и хриплый крик сорвался с губ.
Вздрогнув, Мира потрясла головой и открыла глаза. Она задыхалась, глаза были влажными от слез, тело словно окаменело. Приложив руку на грудь, она пыталась успокоить бешеное биение сердца. Осмотревшись по сторонам, она поняла, что это был дурной сон. Хотя ей стало легче, следы страха продолжали леденить душу девушки.
Через несколько секунд в дверь кто-то уверенно постучал два или три раза. Не в силах пошевелиться. Мира бессмысленно смотрела на нее. Стук повторился. На этот раз она, даже не накинув пеньюар поверх ночной сорочки, подошла и дрожащими руками открыла дверь. Она не могла поверить, что перед ней стоял Фолкнер, заспанный и несколько взволнованный. На нем была одежда из темно-серого шелка, переливавшегося матовым блеском в сумраке комнаты. Как он узнал, что нужен ей? Почему он побеспокоился и поднялся сюда?
Увидев, что с ней все в порядке, Алек облегченно вздохнул.
– Ты, должно быть, кричала во сне. Я был у себя, когда услышал.., и я подумал… Ну, раз все в порядке, я пойду…
Он не закончил фразу – Мира, дрожащая и расстроенная, обхватила руками его шею, и слова полились сплошным потоком.
– Мне снилось, но я думала, что это происходит на самом деле, я совсем не могла говорить. Это было ужасно, ужасно… Там был Гийом, и все случилось снова. Он похитил Розали…
– Тихо, дорогая… – В его глазах светилось сочувствие.
Алек прикрыл дверь и заключил Миру в объятия На ней была тонкая с маленьким вырезом сорочка – скромное одеяние, целомудренно скрывавшее ее. Он нежно, успокаивающе гладил ее по спине. – Это был всего лишь дурной сон.
– ..и я не могла найти.., я не могла говорить, сказать кому-нибудь…
– Не важно, что он казался реальным, на самом деле этого не было. Ты знаешь, что сны обманчивы…
– Иногда они бывают вещими, – возразила Мира со слезами в голосе, отчаянно прижимаясь к нему.
Алек легко взял ее на руки и понес к постели. Мира прижалась к нему, ее пальцы скользили по шелку, скрывавшему его широкие плечи. Его тело было большим и таким успокаивающе надежным, дававшим ей уверенность в том, что ничто не может причинить ей вреда, пока он рядом, абсолютно ничто. Она продолжала держаться за него, даже когда он устроил ее на двух подушках, поправил ее сбившуюся сорочку и откинул со лба выбившиеся темные локоны. Он был заботлив, как брат. Мира ухватилась за отвороты его рубахи, когда он обнял ее, наклонив голову и слушая ее дрожащий шепот.
– Спасибо. Я.., я боялась оставаться одна – Ничего страшного, – проговорил он, мило улыбнувшись. – Я приобрел большой опыт по укладыванию женщин в постель.
Вместо того чтобы рассмеяться или разозлиться на его провокационное замечание. Мира пристально посмотрела на него, и в ее глазах блестели слезы.
– Спасибо за то, что вы проведали меня.
– Я, пожалуй, пойду. – Алек кивнул на дверь Сейчас, когда она устроилась в кровати и ее прежний страх прошел, она поняла, что он взволнован. – У меня есть предчувствие, что будет чертовски глупо, если меня здесь обнаружат.
Ей не хотелось отпускать его.
– Кроме Саквиля, сюда никто не приходит, а он не посещает меня по ночам, – Закрывай глаза и засыпай, – прошептал Алек, усмехнувшись. – В любом случае я должен уйти сейчас. Знаешь ли, в некоторых вопросах я поразительно хорошо контролирую себя. В чем-то другом я совершенно лишен самодисциплины и начинаю страдать от этого.
Он посмотрел на девушку с необычной для себя нежностью. Не в силах удержаться, наклонился и коснулся ее губ легким, почти дружеским поцелуем. Не думая ни о чем, Мира обхватила руками его шею и притянула к себе, приоткрыв свои губы навстречу его губам. Алек еле сдержал стон. Охваченный жаром, он целовал ее, нежно проводил языком по ее губам – незнакомые сильные ощущения, от которых она сжала пальцы. Мира, потрясенная, ощутила, как он в долгом поцелуе осторожно втянул ее язык. Она дрожала от предчувствия продолжения любовной игры, понимая, что губами они передают смысл акта любви. Огонь желания постепенно охватил ее всю.
Алек прервал поцелуй и сделал неровный вздох. Он попытался отстраниться от девушки, но ее руки все еще обвивались вокруг его шеи.
– Не уходи, – робко попросила она. – Я все еще боюсь.
– Чего ты боишься?
– Быть одной. Я никогда не принадлежала никому. Я не жила постоянно нигде. Я боюсь, что я не существую… Я хочу принадлежать кому-то хотя бы сейчас.
– Мира…
– Я не хочу ничего говорить. Не надо слов. Я больше не понимаю, что они означают. – Ее глаза горели, голос и руки дрожали от волнения, губы были нежными от страсти. – Люби меня, пожалуйста. Я хочу этого.
Сердце Алека учащенно билось. Он смотрел на нее, затаив дыхание, и старался вспомнить, чем она была расстроена, но не мог понять, о чем она говорит.
– Я не могу воспользоваться случаем… – начал было он, но она прервала его слова поцелуем. Ее пальцы скользили под гладкой тканью его рубахи, когда она прижимала ладони к теплой коже его сильной спины. – Плутовка, – прошептал он, смеясь и поднимая голову, чтобы взглянуть на нее. – Между прочим, у меня нет столько самообладания, и я чувствую себя не слишком достойно в этой ситуации. Лучше прекратить то, что ты пытаешься начать… – Он замолк, чувствуя, как она пытается стянуть с него рубашку. В его глазах вспыхнули искры смеха. Поймав ее тонкие запястья, он остановил ее неловкие движения и посмотрел ей в глаза. – Когда это случится, помни, что ты сама просила, – сказал он низким голосом.
Фолкнер жадно прильнул к ее губам в глубоком поцелуе; вкус его губ кружил голову сильнее, чем старое вино. Алек отпустил ее руки. Его пальцы нашли длинный ряд пуговиц на ее сорочке и расстегивали их одну за другой. Мира трепетала, чувствуя неторопливое движение его пальцев на своей одежде, зная, что скоро не останется ничего, скрывающего ее тело от его страсти.
Он приподнял край ее сорочки. Мира испуганно сжалась, когда его пальцы уверенно нашли ее обнаженные бедра, закрылась руками, останавливая его попытку скинуть ее сорочку.
– Ты хочешь снять ее совсем? – смущенно прошептала она. – Так надо?..
– Убери руки, – сказал Алек, охваченный горячей жаждой нетерпения. Но нетерпение прошло, когда он внезапно обнаружил, что не может быстро сорвать с нее сорочку. Он понял, что страсть сделала его поразительно неловким, чтобы справиться с такой простой задачей. «Не надо быть грубым с ней», – остановил он себя, заставляя быть как можно более терпеливым. Нет, он не может позволить себе овладеть ею сейчас же. Он должен заставить ее желать его столь же сильно, как и он.
Когда горячие руки Алека скользили по ее телу. Мира бессильно застонала и задрожала; она никогда не чувствовала себя столь беззащитной ни перед кем на свете. Само присутствие Алека не соответствовало всей женственной обстановке комнаты, украшенной оборками и кружевами. Оно казалось посягательством на тихий девичий мир башенной комнатки. Мира все же сняла с него рубаху, и, склонившись, Алек заслонил от нее все вокруг своими широкими плечами.
Он привлек ее к себе, обхватив руками за плечи и прижимая все крепче, целуя ее в губы, находя самые чувствительные местечки.
– Мира, – прошептал он немного сдавленным голосом. – Я никого не желал так сильно.
– Я хочу тебя, – ответила она нежно, шепча ему в ухо, с трепетным желанием обнимая его обнаженное тело, чувствуя, как ее сердце переполняется любовью.
– Когда я впервые увидел тебя.., я не мог поверить, как ты прекрасна.., и ты провела меня через настоящий ад…
– Я не хотела этого.
– Не могу смириться с мыслью, что у тебя был кто-то еще.
– У меня никого не было, – откровенно сказала она.
Алек положил ее на спину и заглянул ей в лицо.
– Что? – прошептал он, задыхаясь.
– Я хочу, чтобы ты был первым… Я хочу…
Мира не закончила фразу, как он принялся целовать ее, лаская медленно, чуть не сводя с ума; каждое прикосновение его пальцев заставляло ее испытывать невыразимое наслаждение. Он положил руку ей на грудь, нежно и легко касаясь ее твердых сосков. Мира задыхалась, прерывисто дыша, а он целовал уголки ее рта короткими словно жалящими поцелуями.
Он опускал голову все ниже, целуя шею и высокую грудь, ощущая языком ее ароматную кожу. Его глубокое, неровное дыхание обжигало ее; влажные и горячие губы нашли ее чувствительные возбужденные соски. Мира тонула в океане наслаждения, переполнявшего ее существо, открывавшего ее тело для него. Она отрывисто шептала его имя, захваченная не испытываемыми до сих пор ощущениями.
– Не спеши, дорогая… – повторял он, плавно проводя рукой ей по талии и бедрам. – Терпение, моя сладость.., не надо торопиться.., у нас с тобой достаточно времени.
Тяжело дыша. Мира заставила себя расслабиться, разжав пальцы, вцепившиеся в его плечи. Его губы медленно, словно дразня, вновь коснулись ее груди, и она обняла его за шею, прижимая свое лицо к шелку его иссиня-черных волос.
– Алек, – всхлипывала она. Он целовал ее грудь, языком лаская соски, возбуждая, совершенно новый способ общения – слова, нежные поцелуи, пьянящие ласки. Минуты проходили в сладком тумане наслаждения, и Мира с удивлением подумала, что Алек знает ее лучше, чем кто-либо еще.
– Теперь я буду заботиться о тебе, – прошептал он, его загорелые руки на ее белой коже были похожи на тени на снегу. – Я давно сказал тебе, что в конце концов ты будешь моей и никогда не станешь жалеть об этом. Я понимаю тебя, я знаю, как сделать тебя счастливой.
– Не надо.., пожалуйста, не давай никаких обещаний. – Мира уткнулась лицом в подушку.
– Но это будет так, – шептал Алек, склоняясь к ее шее. – Тебе придется научиться принимать их.., потому что я всегда выполняю обещания.
– Есть вещи, которые ты не знаешь обо мне…
– Они не имеют для меня никакого значения. Единственное, что имеет значение, – я хочу тебя.., с первой минуты нашей встречи.., тебя, с твоими удивительными египетскими волосами, огромными темными глазами и дразнящей улыбкой. Я хотел знать все о тебе…
Его рука спустилась от основания ее шеи в ложбинку между возвышениями груди. Миру охватил жар, когда его пальцы скользнули еще ниже; он прикасался к ней так, словно она принадлежит ему, казалось, он знает все тайны ее тела. Она вскрикнула – он опустился еще ниже, туда, к темным завиткам волос. Дрожь пробежала по ее телу. Она широко раскрыла глаза, когда Алек положил бедро между ее коленями.
Мира была парализована противоречивыми ощущениями – страхом, несвойственным желанием и тревожными предчувствиями. Смотря ей в лицо, Алек продолжал опускать пальцы все ниже. Она закрыла глаза, ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Он испытывал невероятное наслаждение, почувствовав, что ее кожа стала влажной.
Дрожа, Мира слышала собственный бессвязный шепот в темноте, ее голос прерывался, когда она просила облегчить эту сладкую пытку. Она пылала от желания, неудовлетворенной страсти и смятения.
– Не сопротивляйся, – хрипло сказал Алек; его поцелуи обжигали ее шею. – Не сопротивляйся.., дай мне сделать это…
Он нащупал пальцем возбужденную женскую плоть, продвинулся внутрь осторожным, словно исследующим движением. Он был поражен, как ее девственное тело отвечает на это прикосновение, но даже охваченный страстью, не мог не улыбнуться, увидев, что она повернула в сторону голову – его сердце переполняла чистая нежность, Ошеломленная, Мира вскрикнула и постаралась отстраниться.
– О… Алек, остановись.
– Я не могу остановиться сейчас, – говорил он хрипло. – Ты уже почти…
" Он ласкал ее влажную, горячую плоть. Внезапно Мира вскрикнула, удивленная тем, что с ней происходит, потрясенная наслаждением, которое волной прошло по ее телу. Ее бедра сжали его руку, она затаила дыхание.
– Да, это… – шептал он.
Его пальцы вызвали новую волну ответной дрожи в ее теле. Он нежно шептал ей слова любви на ухо, обнимал ее, пока горячее пламя внутри не стало постепенно уменьшаться. Через какое-то время Мира с удивлением обнаружила, что лежит, прижавшись к нему всем телом, положив голову ему на плечо.
– Я не могу поверить в это, – прошептала она, нежно потеревшись щекой о его плечо.
– Я обещал, что сделаю тебя счастливой, – отвечал он, погружая руку в ее длинные блестящие локоны. – Это только начало.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – сказала Мира, задумчиво играя волосами, вьющимися у него на груди, и наклоняясь, чтобы поцеловать его в шею.
– Я тоже намерен.
Он прижал ее к себе и плавно перевернул на спину. Золотой блеск привлек внимание Миры, когда медальон на золотой цепочке соскользнул с груди Алека и упал на подушку.
Она вспомнила, что раньше видела этот медальон на нем, и хотела спросить, но се внимание было неожиданно отвлечено. Его пальцы путешествовали по ее телу, вновь и вновь вызывая ответный жар.
– Ты такая маленькая. – Его губы почти касались ее, их дыхание сливалось. – Тебе может быть больно… Я не хочу причинить тебе боль.
– Не беспокойся. Меня не волнует это… Мне нравится все, что ты делаешь.., все…
Он легко коснулся ее груди, стал ласкать ее губами и языком, и Мира вцепилась пальцами в простыню.
– Ты не должна быть такой неподвижной, – прошептал Алек, целуя ее в ямочку на шее. – Ты тоже можешь трогать меня.
– Где я могу?..
– Везде, где хочешь. Мне нравится все, что ты делаешь.
Она осторожно провела изящными руками по его спине – от сильных плечей до стройной талии. Его кожа, плотно обтягивающая напряженные мускулы, казалась шелковой.
– Ты такой сильный. – Она почти боялась этого сильного тела. – Ты такой красивый…
– Я надеялся, что ты будешь именно так думать, – ответил он с улыбкой. – Это помогает гораздо легче соблазнить тебя.
– Соблазнить меня? Я думала, что это я соблазняю тебя. – Мира гладила его по спине, проводила пальцами вдоль позвоночника.
– Ты. – Алек вздрогнул и прерывисто вздохнул. Ободренная успехом, Мира осторожно провела ногтями по его плечам. – Да, – произнес он с выдающей его дрожью в голосе. – Если ты и дальше так будешь делать, то добьешься своего.
Мира улыбнулась, довольная обретенной над этим мужчиной властью. Дав себе полную свободу, она ласкала его всюду, где ей хотелось. Она запустила пальцы в черные шелковистые завитки волос на его груди, чувствовала руками его крепкую грудную клетку и сильные мышцы живота.
Неожиданно она замерла в нерешительности.
– Может быть, есть что-то, к чему мне не надо прикасаться?
– Нет, – ответил он, понимая, что именно она имеет в виду. – Если хочешь.., дай мне руку, я покажу тебе…
– Нет.., я хочу сама…
Ее руки скользнули ниже, к тому предмету, о котором они только что говорили. Алек застонал, почувствовав ее прохладные, дрожащие пальцы. Никакие прежде испытанные ощущения удовольствия или боль не могли заставить его почувствовать такую слабость в коленях и такое головокружение. Ее тонкие пальцы медленно скользили вдоль предмета его мужской гордости, осторожно касаясь нежной кожи, заставляя Алека дрожать от наслаждения. Когда Мира подняла голову, Алек прильнул к ее губам. Шепча ее имя, он сделал движение навстречу ее немыслимо нежным рукам.
Ее захватил стремительный водоворот переживаний: искусство его губ, ощущение его мужской силы в своих ладонях, томление собственного тела. Слегка двигаясь, она почувствовала себя горячей и влажной и задрожала, когда он раздвинул ее колени своими. Мира страстно обвила его шею руками, отвечая на долгие поцелуи.
Стараясь не сделать ей больно, Алек накрыл ее своим телом, опершись локтями на подушку по обе стороны от ее головы. Собою, как стеной, он отгородил ее от всего мира.
Они оба чувствовали соприкосновение обнаженной плоти, прижимаясь друг к другу так тесно, что их дыхание сливалось.
– Алек… – просительно прошептала Мира.
Он посмотрел на нее, откидывая пряди волос с ее лба.
– Что?
– Не медли больше, прошу тебя.
– Я буду осторожен, – пообещал он.
Мира, обнимавшая его за спину, сжала маленькие кулачки, почувствовав, как он медленно и нежно входит в ее тело.
Она была изящной и хрупкой, а он столь могучим, что ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не вскрикнуть от боли. Она инстинктивно отстранилась, но движение ее бедер только помогло ему войти дальше. Тело Миры открывалось Алеку навстречу, пока он не слился с ней. На миг Алек спрятал лицо в ее волосах, пораженный невероятным наслаждением от обладания ею. Понимая ее состояние, он шептал успокаивающие слова.
– Ш-ш-ш… Подожди немного… Мира, моя прелесть… – Его пальцы скользнули туда, где соединялись их тела, касались ее, нежно лаская. – Теперь ты моя.
Ее кулаки медленно разжались, руки обняли его за плечи, всхлипывания затихли.
– Расслабься, – шептал Алек. – Двигайся вместе со мной… О, как же это чертовски хорошо!..
Простой ритм движений совпадал с биением их сердец.
Несмотря на слабую боль, Мира чувствовала странный захватывающий ее экстаз. Она еще крепче обняла Алека и прижалась к нему, замерев в блаженном восторге.
Алек издал тихий стон, его тело дрожало, когда он отдался умопомрачительному наслаждению.
Усталые, они затихли в объятиях друг друга. Прохладный ветер играл занавесками. Ночной воздух был напоен свежестью. Мира глубоко вдохнула и придвинулась ближе к лежащему рядом с ней мужчине. Алек прижал ее к себе, вдыхая аромат ее волос, которые длинными прядями разметались по его груди.
– Теперь ты моя, – повторил он, засыпая, и только когда погрузился в сон, Мира позволила себе заплакать.
Глава 6
– Если мое общество начинает утомлять тебя, ты всегда можешь уйти, – предложил Алек и рассмеялся, потому что Мира именно так и поступила.
* * *
Часы пробили одиннадцать. Мира сидела за туалетным столиком на изящном стуле с изогнутой спинкой, опираясь подбородком на ладонь. Пламя свечи отражалось в зеркале, освещая ее лицо и красное дерево столика. В зеркале она видела неясные очертания предметов в струившемся через окно свете звезд. Комната в башенке была изящно, по-женски, обставлена: мебель белого цвета, стены – в розовых тонах с замысловатым орнаментом, складки занавесок и драпировок. Платья и накидки висели в шкафу красного дерева, перчатки и шляпы – в инкрустированном шкафчике.Это была светлая и просторная комната, заполненная всевозможными безделушками, фарфоровыми фигурками, вышивками с китайскими орнаментами. Было время, когда она даже не могла представить себе такое место, не могла вообразить себя среди такой роскоши. Пушистые полотенца, натертые воском дубовые полы, щетки для волос с ручками из слоновой кости – все это было неизвестно Мире.
Живя с Розали и Рэндом Беркли в Шато д'Анжу, она впервые ощутила вкус к такой жизни. Вместо того чтобы бояться этого нового для нее мира, она легко вошла в него. Она была любознательна и обладала острой памятью; обучение для нее никогда не было проблемой. Она быстро усваивала язык и новые знания, она училась изысканным манерам до тех пор, пока они не стали ее второй натурой. Имея достаточно свободного времени. Мира могла приспособиться к любой ситуации. Это было необходимое качество. Если бы она не умела этого, она не выжила бы в среде, окружавшей ее раньше. Кем она только не была – актрисой, горничной, компаньонкой, любовницей. Какие еще роли ей придется играть в будущем? Время покажет.
С любопытством она смотрела в зеркало на свое отражение, пытаясь понять, почему Алеку Фолкнеру удается так просто читать ее мысли по лицу. Когда она взглянула в большие темные глаза, отражение словно растаяло; она видела только лицо брата, глаза брата. У них были разные отцы, однако все находили, что они с Гийомом похожи, как близнецы.
Мира закрыла глаза и сжала пальцами виски, но образ Гийома не исчезал. Темные глаза, блуждающая улыбка, в которой было все – дружелюбие, лукавство и добрый юмор; слегка вьющиеся надо лбом волосы, такие темные, что казались абсолютно черными. Как странно сознавать, что уже прошли годы, как они расстались. Как странно ей было узнать, что брат, который всегда казался таким мудрым и понимающим, оказался таким жестоким в своей алчности, беспощадным в отчаянии. Мира понимала, что его обуяла жажда легких денег, но не могла простить ему последствий, на которые его толкнула эта жажда. Приносить несчастья другим людям – мерзкое занятие, и она была столь же виновата, как и он. Но намеренно ломать людские жизни – непростительно… Гийом знал не хуже Миры, что разлучить Рэнда Беркли и Розали – значит мучительно и беспощадно разрушить их жизнь.
– О Гийом! – произнесла она, вставая из-за туалетного столика и задувая свечу. – Что стало с тобой? Где ты сейчас?
Мира не могла перестать любить своего потерянного брата. Даже узнав, какие страшные поступки он совершил, ее чувства остались нерушимыми, хоть и немного пошатнулись.
Она не сразу заснула, лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, пока мрак ночи не сгустился за окном. Но даже во сне ее преследовали тревожные видения. Ей снилось, что они с Розали сидели в старом заросшем саду, пахло папоротником и дикими розами, теплые лучи солнца падали на шею, а они что-то вместе читали. Розали улыбалась светло и открыто, ее глаза были такого ярко-голубого цвета, какой только можно представить.
– Ты так много занимаешься, – тепло произнесла Розали и указала на большой отрывок. – Прочти теперь вот это.
Мира, счастливая, склонилась над книгой. Вдруг она услышала приглушенный звук шагов и зловещий шелест листьев. Подняв голову, она увидела, что Розали исчезла. Сад был зелен, тих и совершенно пуст. «Розали! Где ты?» – пыталась крикнуть девушка, но не могла произнести ни слова. В пугающем молчании она вскочила на ноги. Гийом! Это он похитил Розали!
Мира побежала, с трудом передвигая ноги, тяжелые, будто к ним привязаны гири. В отчаянии она удвоила усилия.
Вдруг она споткнулась, но огромные руки крепко схватили ее за плечи.
– Что случилось с Розали? Где она? – прорычал голос ей в ухо.
Мира смотрела прямо на Рэнда Беркли. Его лицо с резкими чертами и золотыми глазами было искажено гневом.
Она сжалась от страха, не в силах говорить. Беркли толкнул ее на землю, и она почувствовала, как падает, падает вниз, как камень, брошенный в пруд. Она хотела за что-нибудь ухватиться, но неожиданно сцена переменилась, и она оказалась у подножия высокого холма. На его вершине она увидела Беркли и Гийома, скрестивших клинки. Услышав звон металла и увидев блеск горящих на солнце лезвий, испуганная Мира почувствовала, как слезы текут по лицу и шее. Карабкаясь на холм, она открыла рот, чтобы окликнуть их, но не могла произнести ни звука. Противники не обратили на нее никакого внимания, когда она приблизилась. Резким уверенным движением клинка Гийом пронзил грудь Беркли. Рэнд упал, его большое тело глухо ударилось о землю. Всхлипывая от ужаса и жалости. Мира ползла к распростертому телу, а брат бежал прочь.
Кровь тонкими ручейками струилась из груди Рэнда, сочась на землю, словно темный дождь. Боль Миры стала криком отчаяния, когда она увидела, что раненый не Рэнд Беркли.
Она положила его темноволосую голову себе на колени, ее тело сотрясали рыдания, руками она пыталась остановить кровь. Его туманные серебристые глаза чуть приоткрылись, казалось, будто он насмешливо улыбается в ответ на ее отчаянный страх. Он отвернул лицо, и его тело обмякло. Алек Фолкнер умирал у Миры на руках, и она ничем не могла помочь. Холодный мрак окружил их, заставляя ее плотнее прижаться к Алеку… Неожиданно к ней вернулся голос, и хриплый крик сорвался с губ.
Вздрогнув, Мира потрясла головой и открыла глаза. Она задыхалась, глаза были влажными от слез, тело словно окаменело. Приложив руку на грудь, она пыталась успокоить бешеное биение сердца. Осмотревшись по сторонам, она поняла, что это был дурной сон. Хотя ей стало легче, следы страха продолжали леденить душу девушки.
Через несколько секунд в дверь кто-то уверенно постучал два или три раза. Не в силах пошевелиться. Мира бессмысленно смотрела на нее. Стук повторился. На этот раз она, даже не накинув пеньюар поверх ночной сорочки, подошла и дрожащими руками открыла дверь. Она не могла поверить, что перед ней стоял Фолкнер, заспанный и несколько взволнованный. На нем была одежда из темно-серого шелка, переливавшегося матовым блеском в сумраке комнаты. Как он узнал, что нужен ей? Почему он побеспокоился и поднялся сюда?
Увидев, что с ней все в порядке, Алек облегченно вздохнул.
– Ты, должно быть, кричала во сне. Я был у себя, когда услышал.., и я подумал… Ну, раз все в порядке, я пойду…
Он не закончил фразу – Мира, дрожащая и расстроенная, обхватила руками его шею, и слова полились сплошным потоком.
– Мне снилось, но я думала, что это происходит на самом деле, я совсем не могла говорить. Это было ужасно, ужасно… Там был Гийом, и все случилось снова. Он похитил Розали…
– Тихо, дорогая… – В его глазах светилось сочувствие.
Алек прикрыл дверь и заключил Миру в объятия На ней была тонкая с маленьким вырезом сорочка – скромное одеяние, целомудренно скрывавшее ее. Он нежно, успокаивающе гладил ее по спине. – Это был всего лишь дурной сон.
– ..и я не могла найти.., я не могла говорить, сказать кому-нибудь…
– Не важно, что он казался реальным, на самом деле этого не было. Ты знаешь, что сны обманчивы…
– Иногда они бывают вещими, – возразила Мира со слезами в голосе, отчаянно прижимаясь к нему.
Алек легко взял ее на руки и понес к постели. Мира прижалась к нему, ее пальцы скользили по шелку, скрывавшему его широкие плечи. Его тело было большим и таким успокаивающе надежным, дававшим ей уверенность в том, что ничто не может причинить ей вреда, пока он рядом, абсолютно ничто. Она продолжала держаться за него, даже когда он устроил ее на двух подушках, поправил ее сбившуюся сорочку и откинул со лба выбившиеся темные локоны. Он был заботлив, как брат. Мира ухватилась за отвороты его рубахи, когда он обнял ее, наклонив голову и слушая ее дрожащий шепот.
– Спасибо. Я.., я боялась оставаться одна – Ничего страшного, – проговорил он, мило улыбнувшись. – Я приобрел большой опыт по укладыванию женщин в постель.
Вместо того чтобы рассмеяться или разозлиться на его провокационное замечание. Мира пристально посмотрела на него, и в ее глазах блестели слезы.
– Спасибо за то, что вы проведали меня.
– Я, пожалуй, пойду. – Алек кивнул на дверь Сейчас, когда она устроилась в кровати и ее прежний страх прошел, она поняла, что он взволнован. – У меня есть предчувствие, что будет чертовски глупо, если меня здесь обнаружат.
Ей не хотелось отпускать его.
– Кроме Саквиля, сюда никто не приходит, а он не посещает меня по ночам, – Закрывай глаза и засыпай, – прошептал Алек, усмехнувшись. – В любом случае я должен уйти сейчас. Знаешь ли, в некоторых вопросах я поразительно хорошо контролирую себя. В чем-то другом я совершенно лишен самодисциплины и начинаю страдать от этого.
Он посмотрел на девушку с необычной для себя нежностью. Не в силах удержаться, наклонился и коснулся ее губ легким, почти дружеским поцелуем. Не думая ни о чем, Мира обхватила руками его шею и притянула к себе, приоткрыв свои губы навстречу его губам. Алек еле сдержал стон. Охваченный жаром, он целовал ее, нежно проводил языком по ее губам – незнакомые сильные ощущения, от которых она сжала пальцы. Мира, потрясенная, ощутила, как он в долгом поцелуе осторожно втянул ее язык. Она дрожала от предчувствия продолжения любовной игры, понимая, что губами они передают смысл акта любви. Огонь желания постепенно охватил ее всю.
Алек прервал поцелуй и сделал неровный вздох. Он попытался отстраниться от девушки, но ее руки все еще обвивались вокруг его шеи.
– Не уходи, – робко попросила она. – Я все еще боюсь.
– Чего ты боишься?
– Быть одной. Я никогда не принадлежала никому. Я не жила постоянно нигде. Я боюсь, что я не существую… Я хочу принадлежать кому-то хотя бы сейчас.
– Мира…
– Я не хочу ничего говорить. Не надо слов. Я больше не понимаю, что они означают. – Ее глаза горели, голос и руки дрожали от волнения, губы были нежными от страсти. – Люби меня, пожалуйста. Я хочу этого.
Сердце Алека учащенно билось. Он смотрел на нее, затаив дыхание, и старался вспомнить, чем она была расстроена, но не мог понять, о чем она говорит.
– Я не могу воспользоваться случаем… – начал было он, но она прервала его слова поцелуем. Ее пальцы скользили под гладкой тканью его рубахи, когда она прижимала ладони к теплой коже его сильной спины. – Плутовка, – прошептал он, смеясь и поднимая голову, чтобы взглянуть на нее. – Между прочим, у меня нет столько самообладания, и я чувствую себя не слишком достойно в этой ситуации. Лучше прекратить то, что ты пытаешься начать… – Он замолк, чувствуя, как она пытается стянуть с него рубашку. В его глазах вспыхнули искры смеха. Поймав ее тонкие запястья, он остановил ее неловкие движения и посмотрел ей в глаза. – Когда это случится, помни, что ты сама просила, – сказал он низким голосом.
Фолкнер жадно прильнул к ее губам в глубоком поцелуе; вкус его губ кружил голову сильнее, чем старое вино. Алек отпустил ее руки. Его пальцы нашли длинный ряд пуговиц на ее сорочке и расстегивали их одну за другой. Мира трепетала, чувствуя неторопливое движение его пальцев на своей одежде, зная, что скоро не останется ничего, скрывающего ее тело от его страсти.
Он приподнял край ее сорочки. Мира испуганно сжалась, когда его пальцы уверенно нашли ее обнаженные бедра, закрылась руками, останавливая его попытку скинуть ее сорочку.
– Ты хочешь снять ее совсем? – смущенно прошептала она. – Так надо?..
– Убери руки, – сказал Алек, охваченный горячей жаждой нетерпения. Но нетерпение прошло, когда он внезапно обнаружил, что не может быстро сорвать с нее сорочку. Он понял, что страсть сделала его поразительно неловким, чтобы справиться с такой простой задачей. «Не надо быть грубым с ней», – остановил он себя, заставляя быть как можно более терпеливым. Нет, он не может позволить себе овладеть ею сейчас же. Он должен заставить ее желать его столь же сильно, как и он.
Когда горячие руки Алека скользили по ее телу. Мира бессильно застонала и задрожала; она никогда не чувствовала себя столь беззащитной ни перед кем на свете. Само присутствие Алека не соответствовало всей женственной обстановке комнаты, украшенной оборками и кружевами. Оно казалось посягательством на тихий девичий мир башенной комнатки. Мира все же сняла с него рубаху, и, склонившись, Алек заслонил от нее все вокруг своими широкими плечами.
Он привлек ее к себе, обхватив руками за плечи и прижимая все крепче, целуя ее в губы, находя самые чувствительные местечки.
– Мира, – прошептал он немного сдавленным голосом. – Я никого не желал так сильно.
– Я хочу тебя, – ответила она нежно, шепча ему в ухо, с трепетным желанием обнимая его обнаженное тело, чувствуя, как ее сердце переполняется любовью.
– Когда я впервые увидел тебя.., я не мог поверить, как ты прекрасна.., и ты провела меня через настоящий ад…
– Я не хотела этого.
– Не могу смириться с мыслью, что у тебя был кто-то еще.
– У меня никого не было, – откровенно сказала она.
Алек положил ее на спину и заглянул ей в лицо.
– Что? – прошептал он, задыхаясь.
– Я хочу, чтобы ты был первым… Я хочу…
Мира не закончила фразу, как он принялся целовать ее, лаская медленно, чуть не сводя с ума; каждое прикосновение его пальцев заставляло ее испытывать невыразимое наслаждение. Он положил руку ей на грудь, нежно и легко касаясь ее твердых сосков. Мира задыхалась, прерывисто дыша, а он целовал уголки ее рта короткими словно жалящими поцелуями.
Он опускал голову все ниже, целуя шею и высокую грудь, ощущая языком ее ароматную кожу. Его глубокое, неровное дыхание обжигало ее; влажные и горячие губы нашли ее чувствительные возбужденные соски. Мира тонула в океане наслаждения, переполнявшего ее существо, открывавшего ее тело для него. Она отрывисто шептала его имя, захваченная не испытываемыми до сих пор ощущениями.
– Не спеши, дорогая… – повторял он, плавно проводя рукой ей по талии и бедрам. – Терпение, моя сладость.., не надо торопиться.., у нас с тобой достаточно времени.
Тяжело дыша. Мира заставила себя расслабиться, разжав пальцы, вцепившиеся в его плечи. Его губы медленно, словно дразня, вновь коснулись ее груди, и она обняла его за шею, прижимая свое лицо к шелку его иссиня-черных волос.
– Алек, – всхлипывала она. Он целовал ее грудь, языком лаская соски, возбуждая, совершенно новый способ общения – слова, нежные поцелуи, пьянящие ласки. Минуты проходили в сладком тумане наслаждения, и Мира с удивлением подумала, что Алек знает ее лучше, чем кто-либо еще.
– Теперь я буду заботиться о тебе, – прошептал он, его загорелые руки на ее белой коже были похожи на тени на снегу. – Я давно сказал тебе, что в конце концов ты будешь моей и никогда не станешь жалеть об этом. Я понимаю тебя, я знаю, как сделать тебя счастливой.
– Не надо.., пожалуйста, не давай никаких обещаний. – Мира уткнулась лицом в подушку.
– Но это будет так, – шептал Алек, склоняясь к ее шее. – Тебе придется научиться принимать их.., потому что я всегда выполняю обещания.
– Есть вещи, которые ты не знаешь обо мне…
– Они не имеют для меня никакого значения. Единственное, что имеет значение, – я хочу тебя.., с первой минуты нашей встречи.., тебя, с твоими удивительными египетскими волосами, огромными темными глазами и дразнящей улыбкой. Я хотел знать все о тебе…
Его рука спустилась от основания ее шеи в ложбинку между возвышениями груди. Миру охватил жар, когда его пальцы скользнули еще ниже; он прикасался к ней так, словно она принадлежит ему, казалось, он знает все тайны ее тела. Она вскрикнула – он опустился еще ниже, туда, к темным завиткам волос. Дрожь пробежала по ее телу. Она широко раскрыла глаза, когда Алек положил бедро между ее коленями.
Мира была парализована противоречивыми ощущениями – страхом, несвойственным желанием и тревожными предчувствиями. Смотря ей в лицо, Алек продолжал опускать пальцы все ниже. Она закрыла глаза, ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Он испытывал невероятное наслаждение, почувствовав, что ее кожа стала влажной.
Дрожа, Мира слышала собственный бессвязный шепот в темноте, ее голос прерывался, когда она просила облегчить эту сладкую пытку. Она пылала от желания, неудовлетворенной страсти и смятения.
– Не сопротивляйся, – хрипло сказал Алек; его поцелуи обжигали ее шею. – Не сопротивляйся.., дай мне сделать это…
Он нащупал пальцем возбужденную женскую плоть, продвинулся внутрь осторожным, словно исследующим движением. Он был поражен, как ее девственное тело отвечает на это прикосновение, но даже охваченный страстью, не мог не улыбнуться, увидев, что она повернула в сторону голову – его сердце переполняла чистая нежность, Ошеломленная, Мира вскрикнула и постаралась отстраниться.
– О… Алек, остановись.
– Я не могу остановиться сейчас, – говорил он хрипло. – Ты уже почти…
" Он ласкал ее влажную, горячую плоть. Внезапно Мира вскрикнула, удивленная тем, что с ней происходит, потрясенная наслаждением, которое волной прошло по ее телу. Ее бедра сжали его руку, она затаила дыхание.
– Да, это… – шептал он.
Его пальцы вызвали новую волну ответной дрожи в ее теле. Он нежно шептал ей слова любви на ухо, обнимал ее, пока горячее пламя внутри не стало постепенно уменьшаться. Через какое-то время Мира с удивлением обнаружила, что лежит, прижавшись к нему всем телом, положив голову ему на плечо.
– Я не могу поверить в это, – прошептала она, нежно потеревшись щекой о его плечо.
– Я обещал, что сделаю тебя счастливой, – отвечал он, погружая руку в ее длинные блестящие локоны. – Это только начало.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – сказала Мира, задумчиво играя волосами, вьющимися у него на груди, и наклоняясь, чтобы поцеловать его в шею.
– Я тоже намерен.
Он прижал ее к себе и плавно перевернул на спину. Золотой блеск привлек внимание Миры, когда медальон на золотой цепочке соскользнул с груди Алека и упал на подушку.
Она вспомнила, что раньше видела этот медальон на нем, и хотела спросить, но се внимание было неожиданно отвлечено. Его пальцы путешествовали по ее телу, вновь и вновь вызывая ответный жар.
– Ты такая маленькая. – Его губы почти касались ее, их дыхание сливалось. – Тебе может быть больно… Я не хочу причинить тебе боль.
– Не беспокойся. Меня не волнует это… Мне нравится все, что ты делаешь.., все…
Он легко коснулся ее груди, стал ласкать ее губами и языком, и Мира вцепилась пальцами в простыню.
– Ты не должна быть такой неподвижной, – прошептал Алек, целуя ее в ямочку на шее. – Ты тоже можешь трогать меня.
– Где я могу?..
– Везде, где хочешь. Мне нравится все, что ты делаешь.
Она осторожно провела изящными руками по его спине – от сильных плечей до стройной талии. Его кожа, плотно обтягивающая напряженные мускулы, казалась шелковой.
– Ты такой сильный. – Она почти боялась этого сильного тела. – Ты такой красивый…
– Я надеялся, что ты будешь именно так думать, – ответил он с улыбкой. – Это помогает гораздо легче соблазнить тебя.
– Соблазнить меня? Я думала, что это я соблазняю тебя. – Мира гладила его по спине, проводила пальцами вдоль позвоночника.
– Ты. – Алек вздрогнул и прерывисто вздохнул. Ободренная успехом, Мира осторожно провела ногтями по его плечам. – Да, – произнес он с выдающей его дрожью в голосе. – Если ты и дальше так будешь делать, то добьешься своего.
Мира улыбнулась, довольная обретенной над этим мужчиной властью. Дав себе полную свободу, она ласкала его всюду, где ей хотелось. Она запустила пальцы в черные шелковистые завитки волос на его груди, чувствовала руками его крепкую грудную клетку и сильные мышцы живота.
Неожиданно она замерла в нерешительности.
– Может быть, есть что-то, к чему мне не надо прикасаться?
– Нет, – ответил он, понимая, что именно она имеет в виду. – Если хочешь.., дай мне руку, я покажу тебе…
– Нет.., я хочу сама…
Ее руки скользнули ниже, к тому предмету, о котором они только что говорили. Алек застонал, почувствовав ее прохладные, дрожащие пальцы. Никакие прежде испытанные ощущения удовольствия или боль не могли заставить его почувствовать такую слабость в коленях и такое головокружение. Ее тонкие пальцы медленно скользили вдоль предмета его мужской гордости, осторожно касаясь нежной кожи, заставляя Алека дрожать от наслаждения. Когда Мира подняла голову, Алек прильнул к ее губам. Шепча ее имя, он сделал движение навстречу ее немыслимо нежным рукам.
Ее захватил стремительный водоворот переживаний: искусство его губ, ощущение его мужской силы в своих ладонях, томление собственного тела. Слегка двигаясь, она почувствовала себя горячей и влажной и задрожала, когда он раздвинул ее колени своими. Мира страстно обвила его шею руками, отвечая на долгие поцелуи.
Стараясь не сделать ей больно, Алек накрыл ее своим телом, опершись локтями на подушку по обе стороны от ее головы. Собою, как стеной, он отгородил ее от всего мира.
Они оба чувствовали соприкосновение обнаженной плоти, прижимаясь друг к другу так тесно, что их дыхание сливалось.
– Алек… – просительно прошептала Мира.
Он посмотрел на нее, откидывая пряди волос с ее лба.
– Что?
– Не медли больше, прошу тебя.
– Я буду осторожен, – пообещал он.
Мира, обнимавшая его за спину, сжала маленькие кулачки, почувствовав, как он медленно и нежно входит в ее тело.
Она была изящной и хрупкой, а он столь могучим, что ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не вскрикнуть от боли. Она инстинктивно отстранилась, но движение ее бедер только помогло ему войти дальше. Тело Миры открывалось Алеку навстречу, пока он не слился с ней. На миг Алек спрятал лицо в ее волосах, пораженный невероятным наслаждением от обладания ею. Понимая ее состояние, он шептал успокаивающие слова.
– Ш-ш-ш… Подожди немного… Мира, моя прелесть… – Его пальцы скользнули туда, где соединялись их тела, касались ее, нежно лаская. – Теперь ты моя.
Ее кулаки медленно разжались, руки обняли его за плечи, всхлипывания затихли.
– Расслабься, – шептал Алек. – Двигайся вместе со мной… О, как же это чертовски хорошо!..
Простой ритм движений совпадал с биением их сердец.
Несмотря на слабую боль, Мира чувствовала странный захватывающий ее экстаз. Она еще крепче обняла Алека и прижалась к нему, замерев в блаженном восторге.
Алек издал тихий стон, его тело дрожало, когда он отдался умопомрачительному наслаждению.
Усталые, они затихли в объятиях друг друга. Прохладный ветер играл занавесками. Ночной воздух был напоен свежестью. Мира глубоко вдохнула и придвинулась ближе к лежащему рядом с ней мужчине. Алек прижал ее к себе, вдыхая аромат ее волос, которые длинными прядями разметались по его груди.
– Теперь ты моя, – повторил он, засыпая, и только когда погрузился в сон, Мира позволила себе заплакать.
Глава 6
Мира лежала в маленькой, но глубокой ванне. Струя воды с шумом падала из фарфорового крана, заставляя ее тело расслабиться. В воду было добавлено ароматное цветочное масло, которое ласкало каждый миллиметр ее тела. Теплая вода приятно успокаивала.
После того как Мира утром не обнаружила Алека рядом, она совершенно не знала, что думать.
Тело слегка болело, но воспоминания прошедшей ночи заглушали эту боль. Она буквально ожила под ласками Алека и теперь была переполнена новыми ощущениями, которые не были ей знакомы раньше. Она была счастлива, что провела восхитительную ночь с любимым мужчиной, что узнала его нежность и страсть. Ни у одной женщины не было такого возлюбленного, но о лучшем нельзя и мечтать. Вздохнув, она погрузилась поглубже в воду, как бы пытаясь утопить тем самым воспоминания. Подробности ночи были все еще живы и отчетливы. Она никогда этого не забудет. Ночью она несколько раз просыпалась, чтобы убедиться в том, что лежит рядом с горячим телом Алека, что ее рука гладит его широкую мужественную грудь.
– Что это? – Мира нащупала медальон на его груди.
При лунном свете она различила рисунок, выгравированный с двух сторон: золотой сокол с раскрытыми крыльями был украшен крошечными драгоценными камнями – рубины на месте глаз, изумруды в виде венка вокруг головы птицы.
– Гордость Фолкнеров. Медальон был подарен моему прадедушке Георгом II. Награда за королевских соколов.
– Твой прадедушка занимался обучением соколов?
– Семейная традиция, которая умерла несколько лет назад. Когда я был моложе, мы с кузеном Холтом могли часами смотреть на соколов, пока птицы были на привязи, конечно.
После того как Мира утром не обнаружила Алека рядом, она совершенно не знала, что думать.
Тело слегка болело, но воспоминания прошедшей ночи заглушали эту боль. Она буквально ожила под ласками Алека и теперь была переполнена новыми ощущениями, которые не были ей знакомы раньше. Она была счастлива, что провела восхитительную ночь с любимым мужчиной, что узнала его нежность и страсть. Ни у одной женщины не было такого возлюбленного, но о лучшем нельзя и мечтать. Вздохнув, она погрузилась поглубже в воду, как бы пытаясь утопить тем самым воспоминания. Подробности ночи были все еще живы и отчетливы. Она никогда этого не забудет. Ночью она несколько раз просыпалась, чтобы убедиться в том, что лежит рядом с горячим телом Алека, что ее рука гладит его широкую мужественную грудь.
– Что это? – Мира нащупала медальон на его груди.
При лунном свете она различила рисунок, выгравированный с двух сторон: золотой сокол с раскрытыми крыльями был украшен крошечными драгоценными камнями – рубины на месте глаз, изумруды в виде венка вокруг головы птицы.
– Гордость Фолкнеров. Медальон был подарен моему прадедушке Георгом II. Награда за королевских соколов.
– Твой прадедушка занимался обучением соколов?
– Семейная традиция, которая умерла несколько лет назад. Когда я был моложе, мы с кузеном Холтом могли часами смотреть на соколов, пока птицы были на привязи, конечно.