Клейтон Донна. Лучшая подруга

   – Обязательно, – обещал Слоан.
   Мальчик кивнул с улыбкой.
   – Я готовлюсь к вечеринке в честь ее дня рождения.
   – Да, но ты все-таки не покупай Софи ничего розового, – предупредил Слоан, – а то мы это уже сделали.
   Бобби отошел от них, кивнув на прощание.
   По выражению его лица было ясно, что для него взрослые – странные существа, подчас совершенно непонятные.
   Слоан посмотрел на Рэйчел, она почувствовала, что момент романтического очарования закончился. Чары рассеялись. Осталось лишь легкое беспокойство, которое она всегда ощущала рядом с ним.
   Пора было возвращаться домой. И оба, взяв сумки, направились к дверям.
   Меньше чем через полчаса Слоан остановил машину у дома Рэйчел.
   – Вам не нужно припарковываться, – сказала она, – там поставили новые ворота, их без магнитных ключей не открыть, я дойду пешком.
   – Вы уверены? – Слоан с нежностью смотрел на нее.
   – Конечно. – Она натянуто улыбнулась, но его лицо ничуть не изменилось.
   Неопределенный и болезненный момент расставания был тягостен. Внезапные слезы подступили к ее горлу. Она была рада, что темнота скрывала ее лицо. И откуда только берутся эти эмоции, с которыми она не в состоянии справиться?
   Ее дружба со Слоаном была сопряжена последнее время с опасностью потери самоконтроля. Бывают мгновения, когда и самые сильные люди не выдерживают постоянного подавления своих чувств и малейшая случайная деталь вдруг становится той каплей, которая переполняет чашу терпения.
   Рэйчел сожалела, что моменты эйфорических взлетов были так непродолжительны. Как сегодня в игровом зале или на кухне ночью, когда они готовили пирожные, или тогда, в новогоднюю ночь. В унылой пустыне повседневности они выглядели всего лишь краткими озарениями.
   Рэйчел поспешно открыла дверцу машины.
   – Подождите. – Он умоляюще глядел, как она собирается уходить.
   Она повернулась к нему.
   – Не уходите так быстро, – сказал Слоан с надеждой в голосе.
   Она замерла в ожидании.
   – Вам не кажется, что нам нужно поговорить?
   О том, что с нами происходит…
   Ее сердце затрепетало в груди, как пойманный мотылек. Слова застревали в горле, она просто не знала, что сказать.
   Он выключил мотор и придвинулся к ней, чтобы лучше видеть ее лицо.
   – Я хочу сказать, – продолжал он, – поначалу я считал, что во всем, что случилось, – моя вина.
   Я очень сожалел о том поцелуе на вечеринке. Он поднял руку от руля, разжав ладонь. – Не потому что я не хотел этого. Напротив. Я боялся, что сделал вам неприятно…
   – Я понимаю, – торопливо ответила Рэйчел, ее голос глухо прозвучал в тишине машины.
   – Но когда мы работали на кухне.., там было немного жарковато, что-то случилось с нами…
   Как может он так легко, почти шутя, равнодушно говорить о таком? – подумала она. И что смешного он видит в нашей ситуации?
   – Вы флиртовали со мной тогда, – сказал Слоан, – то есть я предполагал, что вы заигрываете, но все еще сомневался. А сегодня в зале.., вы хотели, чтобы я поцеловал вас. Наконец я понял, что вы этого хотели.
   Она находила его прямоту привлекательной и обезоруживающей. Наконец-то он решился.
   Слоан повернулся к ней, его темные глаза были серьезны.
   – Я хочу знать, не ошибаюсь ли я, скажите мне…
   – Вы не ошибаетесь.
   Дыхание замерло у нее в груди.
   Прошло несколько секунд в абсолютной тишине.
   – Так, – сказал он наконец. – Что с нами происходит?
   Страх мешал ей открыть ему всю правду. Она любила его так давно, так долго жила с этим чувством, что не знала, как повести себя, если вдруг оно обнаружится. Вся ее жизнь должна была бы перемениться.
   – Мне было трудно устоять перед моим.., чувством.
   Она смотрела на его рот, столь чувственный и желанный для нее. И то, что он решился наконец заговорить об их отношениях, не дружеских и не деловых, не связанных с его семьей, но касающихся только их двоих, приводило ее в замешательство.
   Несмотря на царящий в мыслях хаос она все же не могла не согласиться с его словами.
   – Может быть, – его тон стал мягче, он дотронулся пальцами до се локона, – нам следует признать.., что, хотя все и не так просто, мы должны позволить себе быть такими, какие мы есть.
   Фонарь, находившийся неподалеку от места их стоянки, отбрасывал тени на его красиво очерченное лицо. Но даже в полутьме Рэйчел видела, как он нервничает, слышала напряжение в его голосе.
   Ей хотелось пуститься в пляс от радости. Она была счастлива, слушая Слоана. Он признавался в том, что в самом деле хочет ее…. Это не ее выдумка, а реальность. Ее мечта наконец воплощается в жизнь.
   Ей просто не верилось, что все это происходит в действительности.
   Слишком уж все прекрасно, чтобы быть правдой. Слишком точно исполнялась ее мечта.
   – Вы все время молчите, – сказал Слоан, нарушив затянувшееся молчание.
   Его слова прозвучали неожиданно среди тишины салона и словно вонзились в ее сознание.
   – Я.., я не знаю, что сказать…
   Слабая улыбка заиграла в уголках его рта.
   – Какое вы, в сущности, дитя, Рэйчел. – Его темные глаза смотрели прямо и пристально. – Я могу сказать вам, что вы чувствуете.
   – Можете?
   Он кивнул.
   – Да, могу.
   Он прикоснулся к ее подбородку, мягко удерживая и не давая отвернуться.
   – Нам следует о многом поговорить, вам и мне, – произнес он. – И о многом подумать.
   Рэйчел кивнула в знак согласия. Она уже собралась пригласить его к себе, но он сказал:
   – Я обещал дочерям, что поеду домой и помогу им с уроками. Им задали написать какую-то работу о роли науки в жизни человечества за последние сто лет.
   – Да, конечно, – согласилась она. В ту же минуту ее эйфорическое состояние сменилось разочарованием. У нее возникло знакомое чувство незавершенности происходящего. Словно в огонь плеснули воду. На нее нахлынули разнообразные и очень противоречивые ощущения: горечь, сожаление, эйфория, радость, неуверенность.
   – Но.., если вы не против…
   И вновь что-то в его тоне подействовало на нее завораживающе. Она видела и чувствовала его искренность.
   – Я бы попросил разрешения поцеловать вас на прощание.
   Ее охватило темное, волнующее чувство смятения. Но разве может она отказать ему? Ведь она сама хотела и ждала этого.
   Она кивнула, и Слоан обнял ее. Она ощутила нежное тепло его рук. Тонкий аромат одеколона;
   Его сильное тело, прижавшее ее к себе.
   Его губы слились с ее губами, она почувствовала, как на нее накатило глубочайшее сладостное волнение, которому невозможно было сопротивляться. Она разомкнула губы, приглашая его продолжать поцелуй.
   Обоих охватило страстное желание. Рэйчел чувствовала, как жарко стало в машине. Они вели себя так, словно были совсем одни, в комнате, скрытые от посторонних взглядов, а не в машине, стоящей на улице; они забыли обо всем, в том числе и о дочерях, которые ждут отца дома.
   Его руки скользили по ее плечам и груди под пальто. И если бы все ее внимание не было сосредоточено на поцелуе, эти ласки свели бы ее с ума. Каждый дюйм ее плоти стал сверхчувствительным. Она давно мечтала о его объятиях, больше всего ей хотелось ощутить прикосновение его рук к своей коже, их нежные ласки в самых интимных уголках ее тела.
   Она прислонилась к спинке сиденья и запрокинула голову, пока Слоан целовал ее шею. Ее глаза были закрыты.
   Время теперь летело. Она даже не заметила, когда он расстегнул пуговицы ее блузки. Его пальцы прикоснулись к ложбинке между грудей, одновременно пытаясь справиться с застежкой ее бюстгальтера.
   Слоан остановился, словно прося помочь ему.
   Рэйчел разжала объятия и взялась за застежку.
   Она не решалась открыть глаза, ей не хотелось выходить из чувственного дурманящего состояния. Кровь бешено пульсировала в теле, окрашивая щеки румянцем, молчаливое согласие позволяло ему жадно ласкать и целовать ее.
   Ее готовность превосходила все его ожидания, и он был счастлив. Рэйчел тоже была счастлива: его ласки – это все, о чем она когда-либо мечтала.
   Внезапно она заметила, что Слоан смотрит не на нее, а куда-то сквозь стекло машины.
   – Что такое? – спросила она с тревогой. – Там кто-то есть?
   – Нет, – он быстро успокоил ее, – никого, но.. – Но что?
   Его взгляд, тревожный и темный, замер, казалось – навсегда.
   – Ничего, – произнес он глухим, отрешенным тоном.
   – Не правда, что-то не так. – Она резко выпрямилась и застегнула блузку. – Что случилось?
   – Последнее время, – начал Слоан, – я думал о том, что рядом с вами чувствую себя счастливым. Очень счастливым.
   – Разве в этом есть что-то дурное? – спросила она, помолчав немного.
   – Нет, напротив, – признался он и добавил очень тихо:
   – Так и должно быть.
   Что-то в его голосе успокаивало Рэйчел, заставляло ее отбросить все сомнения. Она снова расстегнула блузку дрожащими пальцами и откинула назад вьющиеся волосы. Слоан был погружен в размышления. Он даже не замечал, что она делает.
   – Я не думаю, что могу позволить себе быть счастливым, – сказал он. – Я причинил ей столько страданий. Слишком много. Я не имею права на счастье.
   Ей не нужно было объяснять, о ком идет речь.
   Между ними стояла стена, нет, не стена, а могильная плита, на которой было начертано имя умершей.
   – Он так и сказал? – спросила Диана. – Что он не имеет права быть счастливым?
   Рэйчел кивнула.
   – Я не в первый раз от него слышу подобные заявления.
   – Вы должны были сказать ему. – Джейн была очень удивлена тем, что она узнала.
   Посмотрев на Диану, Рэйчел немного успокоилась.
   – Как я могу сказать ему? – возразила Рэйчел. Оливия – мать его детей, он прожил с ней много лет. Он считает ее чистой и невинной женщиной.
   Как я могу разрушить его представление? Я отравлю его воспоминания о ней. Дети должны помнить свою мать и любить ее. Их воспоминания тоже ничем нельзя омрачать., Рэйчел словно попала в тупик, из которого нет выхода, как будто целая скала давила на нее с огромной силой. Она просто не могла себе представить, как поступить в такой ситуации, где найти силы рассказать правду об Оливии и каковы могут быть последствия ее откровений.
   – Я согласна, – сказала Диана, – с тем, что память девочек о матери нельзя омрачать. Но им-то вы не собираетесь ничего рассказывать.
   – Вот именно, – присоединилась Джейн, – все останется между вами и Слоаном, только между вами. А его дочери никогда не узнают правды.
   Рэйчел перевела взгляд с одной приятельницы на другую. Они были правы. Другого выхода у нее нет – она должна рассказать Слоану всю правду – Действительно, – попыталась объяснить она, с трудом подбирая слова, – я чувствую себя ужасно, вспоминая о поступке Оливии. Но рассказать о нем было бы жестоко, ведь она умерла.
   Она особенно подчеркнула последнее слово, так, словно оно было исчерпывающим аргументом и оправданием ее скрытности.
   – Но не обязательно рассказывать от своего имени, можно, например, преподнести как слух, посоветовала Джейн. – Или как-нибудь еще. Так, как будто вы слышали о таком факте ее жизни. И можете быть уверены, это совсем не жестоко с вашей стороны. – Она так спешила высказаться, словно боялась, что потеряет нить размышлений, и под конец повторила:
   – Нет, не будет.
   Выслушивая ее доводы, Рэйчел понимала, что и сама Джейн не может найти оправдания поступку Оливии.
   Рэйчел знала, что тайна беременности Оливии была камнем преткновения в отношении Слоана к жене. Следует ли еще и ей в это вмешиваться?
   Диана протянула руку и коснулась плеча Рэйчел.
   – Раскрывая правду, вы вовсе не собираетесь причинить вред Оливии; как вы сами сказали, она умерла и для нее ничего уже не имеет значения.
   Рэйчел испытывала удивительное доверие к этой индианке, всегда такой спокойной и выдержанной.
   – И вы сами знаете, Рэйчел, что, какова бы ни была правда, только она и может исцелить нас от боли переживаний за тех, кого уже нет с нами.
   Двое друзей ожидали Слоана в зале заседаний.
   – Так мы договорились? – Трэвис внимательно посмотрел на Грега, сидевшего за столом напротив.
   Грег кивнул.
   – Попробуем прочистить ему мозги.
   – С ним необходимо поговорить, – сказал Трэвис. – Он слишком долго держал все в себе.
   – Ты знаешь столько же, сколько и я, – пробормотал Грег, – но я не уверен, что он станет нас слушать.
   – Но мы же слушали его советы в подобной ситуации.
   – Мы – да, – усмехнулся Грег, – но как он будет реагировать?
   – Посмотрим, – Трэвис едва заметно улыбнулся, а затем снова стал серьезен, – но никого упоминать не будем.
   – Не будем. И как мы поступим? Мы должны ему помочь. Теперь как раз тот случай, когда друзья оказываются нужнее всего.
   – Мы должны начать разговор невзначай, сначала о наших собственных делах, затем… – сказал Трэвис.
   – Можешь на меня положиться…
   Дверь открылась, и вошел Слоан, услышав лишь последние слова, сказанные Грегом так тихо, что их едва можно было различить. Однако Слоан расслышал.
   – Трэвис, если бы я был тобой, и тогда я бы не доверял тебе больше, чем доверяю, – заявил он.
   Кажется, у него было неплохое настроение.
   Друзья облегченно вздохнули.
   – Тебе не следует опаздывать, – прокомментировал весело Грег его появление.
   Глаза Трэвиса озорно блеснули.
   – Ты ведь самый старший из нас.
   – Я бы с удовольствием поменялся с кем-нибудь местами, – ответил Слоан. – Но только не на работе, а в какой-нибудь другой области.
   Грег пробурчал:
   – Меня уволь.
   Трэвис только рассмеялся.
   Слоан, покачав головой, опустился в кресло и положил на стол папки с историями болезни двух пациентов.
   – Вы что-то замышляли против меня?
   – Замышляли? – переспросил Грег в изумлении. – Как мы можем против тебя что-то замышлять?
   Подняв руки, Слоан ответил:
   – Я просто пошутил.
   – Разумеется, пошутил. – Трэвис, прищурившись, взглянул на Грега.
   Слоан тут же понял: его друзья действительно что-то задумали. Но он настолько устал, что у него не было сил наблюдать за их поведением и анализировать его.
   Два последних дня он все время думал о Рэйчел. Он хотел ее. Как мужчина, как обычный влюбленный мужчина. Но всякий раз между ними возникал темный, непроницаемый барьер.
   Грег поднял чашку с кофе:
   – Предлагаю тост за нас с Джейн.
   – Да! – Трэвис последовал его примеру. Операция прошла успешно?
   – Вроде да, – объявил Грег, – так что скоро мы сможем завести ребенка. Джейн очень рада, она вся светится.
   Слоан пребывал не в том настроении, чтобы веселиться, но не мог позволить себе испортить удовольствие Грегу и Трэвису.
   – Чудесно! – сказал он, присоединяясь к тосту, хотя настроение и оставляло желать лучшего.
   – Давайте выпьем за радости родительской любви! – усмехнулся Грег.
   – За радости! – повторил Трэвис, поднося к губам чашку.
   Слоан добавил:
   – И за хорошие результаты!
   Теперь Трэвис сообщил свою новость:
   – Диана успешно прошла первый тур.
   – Великолепно! – обрадовался Грег. – Иначе и быть не могло. У нее все получится.
   – Значит, мы вскоре сможем взять ее на работу, – сказал Слоан и обратился к Трэвису:
   – А как насчет вашей свадьбы?
   – Дело движется, – ответил Трэвис и, вынув из кармана ручку, положил ее на стол. – Диана хочет, чтобы церемония прошла у нее на родине в соответствии со всеми религиозными ритуалами племени. Я надеюсь, гости будут не очень разочарованы.
   – Почему они должны быть разочарованы? спросил Слоан. – Это ваша свадьба. Вы выбираете такую церемонию, какую хотите. Древнюю, традиционную, современную или же включающую все сразу.
   – Да, – согласился Грег и затем, улыбнувшись, добавил:
   – Даже если вы задумаете появиться голыми и ходить вверх ногами.
   – Тебе бы такое понравилось? – лукаво поинтересовался Слоан.
   – Угадал! Я бы и сам первый же остался без штанов.
   – А также первым встал бы во главе беспорядков, – добавил Трэвис.
   Слоан усмехнулся:
   – Или дебоша.
   – О! – Грег потряс головой. – Вы сторонники порядка. Вам не понять естественного стремления человека расслабиться… – Он помолчал, а затем нашел нужное слово:
   – Проявить свою мужскую природу.
   – Мужскую природу в твоем понимании, сказал Слоан.
   – И направить ее на дело, – рассмеялся Трэвис, стараясь напомнить собеседнику об их целях. – А что может быть лучше, чем направить силы на решение проблем своих друзей?
   Грег взглядом осудил откровенность Трэвиса.
   А затем сказал:
   – Ну хватит обо мне, теперь можно перейти к самому основному…
   – К чему же? – поинтересовался Слоан с некоторым удивлением.
   – В моем плане.., стоит графа… – ответил Грег, – секс и любовные приключения. Что, впрочем, одно и то же.
   Слоан поймал взгляд Трэвиса.
   – И как Джейн уживается с таким повесой?
   – Она меня колотит.
   Грег перевел взгляд на Слоана:
   – А как твои успехи?
   Слоан изумленно поглядел на приятеля:
   – В каком смысле?
   – В смысле твоей личной жизни, – пояснил Грег. – Как твои дела? Все уже давно заметили, что происходит между тобой и Рэйчел.
   На лице Слоана отразилось крайнее недовольство. Он почувствовал раздражение, которое нарастало все больше и больше.
   – Я бы с удовольствием поговорил с вами об интересующем вас деле, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие в голосе, – если бы оно вас касалось.
   – Смотри, – сказал Грег, явно обеспокоенный раздражительностью Слоана, – тебе нужно выговориться, я уже пробовал это сделать, однако ты не захотел. Пойми, многие обратили внимание на то, что с вами что-то происходит. Сначала дружеская атмосфера остыла, а затем и вовсе наступило трупное окоченение.
   – Позволь нам помочь тебе, – добавил Трэвис, не обращая внимания на живописную метафору Грега, – мы должны это сделать.
   Его друзья руководствовались добрыми намерениями, и они искренне хотели помочь. И Трэвис прав, у обоих тоже были проблемы с женщинами. Но Слоан считал, что не может принять их помощь.
   – Мы оба доверялись тебе, когда у нас возникали трудности, – напомнил ему Грег, – и чего стоит тогда наша дружба, если мы не можем откровенно говорить друг с другом?
   – Ты прав, – признал Слоан и попытался успокоиться, убедившись, что не может обсуждать свои дела с приятелями. – Ты был прав, когда сказал, что между мною и Рэйчел что-то происходит, – закончил он свою мысль.
   – Понятно. – Грег положил локти на край стола.
   – Мы с ней пытались разобраться в наших отношениях, – сказал Слоан, решив открыть правду настолько, насколько у него хватит сил. – Но у нас ничего не вышло.
   Он задумался, что говорить дальше. Достаточно ли сказанного, чтобы удовлетворить любопытство друзей и их стремление помочь ему?
   Всегда спокойный Трэвис спросил:
   – Почему ты так решил?
   В самом деле – почему? Сознание Слоана зациклилось на одних и тех же мыслях. Он не позволял себе посмотреть правде в глаза – чувство вины довело его до того, что он даже не мог мечтать о женщине, которая ему нравилась, целовать ее или просто влюбиться.
   – Почему бы вам не дать себе волю? – громко поинтересовался Грег. – Почему бы не поговорить честно?
   Друзья действительно были обеспокоены тем, что отношения Слоана и Рэйчел не складывались Они хотели знать причину – Потому что… – начал Слоан, с трудом подбирая слова, чтобы объяснить причину, – потому что существуют некоторые факты моего прошлого, которые не позволяют мне сделать это.
   – О чем ты говоришь? – Было видно, что Трэвис не верил его словам. – Что может быть такого, чего не мог бы рассказать столь порядочный человек, как ты?
   – Пожалуйста, перестань, – бесцеремонно прервал его Слоан, – все гораздо хуже, чем ты думаешь. – И он вздохнул. – Я признался, что не любил мою жену, когда мы поженились. Я женился на Оливии только потому, что она была беременна.
   В комнате воцарилось молчание.
   Наконец Грег сказал:
   – Я и не предполагал.
   Несколько секунд оба его друга сидели задумчиво под впечатлением услышанного.
   – Ты не должен этим мучиться, – сказал Трэвис. – С точки зрения женщины, я думаю, ты поступил достойно и порядочно.
   – Но и глупо и доверчиво тоже, – добавил Грег. Никто из них не решился рассмеяться, когда он с юмором заметил; – Я на стороне Трэвиса.
   Думаю, в глазах Рэйчел твое поведение, наоборот, выглядит достойным уважения.
   Порядочно? Достойно уважения? Слоан был уверен, что такие характеристики не подходят для оценки его поведения.
   Непреодолимое желание побыть в одиночестве охватило его. Он встал и быстро взял папки со стола.
   – Благодарю вас за поддержку, ребята, но я не настроен сейчас продолжать разговор.
   Он задвинул свое кресло и вышел из зала заседаний.
   – Слоан, – Грег последовал за ним, – вернись!
   Но он не вернулся. Трэвис сказал Грегу:
   – Глупо, доверчиво… Кто тебя просил говорить это, идиот!
   – Я же просто пошутил…
   – И вот к чему привело твое чувство юмора, сказал Трэвис и от досады прищелкнул языком. В последний раз я на тебя положился.

Глава 9

   Слоан встретил Рэйчел, когда она выходила из его кабинета. Его проклятое беспокойство при виде ее только усилилось, с тех пор как они ходили по магазинам. И почему он не отправился за подарками дочерям один?
   Кого он пытался обмануть? Ему не следовало впутывать в свои проблемы Рэйчел. Он признался ей о том, что влюблен в нее, только для того, чтобы объяснить свое поведение. Неудивительно, что теперь ей неприятно его видеть.
   – Я оставила кое-какие бумаги на вашем столе, которые нужно подписать, – сказала она ему и быстро отвернулась.
   – Подождите, Рэйчел. – Он приблизился и положил руку на ее плечо.
   Одна из сотрудниц, проходивших мимо, безуспешно сделала вид, что не интересуется ими.
   Слоан посмотрел ей вслед.
   – Вы не могли бы зайти ко мне на секунду? сказал он Рэйчел. – Я хотел спросить вас кое о чем.
   Она не произнесла ни слова, но повернулась и пошла обратно. Слоан последовал за ней и закрыл дверь. Он долго молчал, не решаясь начать.
   Наконец, преодолевая себя, сказал:
   – Я… – Он замялся, затем начал снова:
   – Я знаю, что поставил под угрозу наши отношения.
   Она продолжала молчать, все еще не глядя на него.
   – Но я надеюсь, – продолжал он, – что вы не откажетесь прийти на вечеринку по случаю дня рождения девочек в субботу.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Конечно, приду. Я ни в коем случае не собиралась пропустить ее.
   – Хорошо. – И, набравшись храбрости, он спросил ее совета:
   – Послушайте, мне нужна ваша помощь. Я позвонил в кондитерскую, чтобы заказать пирожные. Девушка, принимавшая заказ, предложила мне какой-то новый сорт. Однако я выбрал божьих коровок. Я обычно заказывал божьих коровок. Но.., когда я положил трубку, то усомнился в правильности своего выбора. – Он чувствовал, что его голос дрожит от волнения, от неуверенности. – Что вы думаете?
   – Я думаю, – начала она медленно, – что теперь наконец вы скажете мне нечто более важное.
   Он зашагал по кабинету, прошел мимо Рэйчел, обошел книжный шкаф, опустился в кресло и подвинул к себе телефонную книжку, которая лежала на краю стола. Пролистал страницы в поисках телефона кондитерской и тяжело вздохнул.
   – Божьи коровки, – пробормотал он, – откуда мне знать? – Его пальцы замерли, и он взглянул в золотистые глаза Рэйчел. – Так что же мне заказать? Они рекомендуют пирожные в форме цветов. Маргариток, анютиных глазок. В виде маков. К тому же у них много предложений, связанных со спортивной тематикой. Футбольные мячи, баскетбольные, даже футбольные шлемы, но мне все как-то не особенно нравится.
   Почему он всегда становится в тупик, когда дело касается устройства какой-нибудь вечеринки для дочерей? Выражение на лице Рэйчел говорило ему, что он сделал все неверно.
   – Ах, Рэйчел. – Он шагал по комнате, размахивая руками и ероша волосы. – Помогите мне.
   Этот день так важен для моих дочерей.
   Некоторое время она молчала. Слоан боялся, что она сейчас просто повернется к нему спиной.
   Он заслуживал такого отношения. За то, что играл ее чувствами, за то, что, танцуя, был так близок с ней, за то, что позволил себе целовать ее, за то, что посмел говорить с такой откровенностью о том, что хочет ее, только для того, чтобы потом отступиться. Он был идиотом, если ожидал, что она станет теперь помогать ему.
   Его поведение с ней было недопустимым.
   – Слоан, я люблю девочек.
   Она говорила искренне. Наконец она подошла к окну и посмотрела на зимний пейзаж, простиравшийся за ним.
   Затем, переведя взгляд на Рэдклиффа, она улыбнулась.
   – Софи, Сидни и Саша значат для меня очень много. Я сделаю все, что могу, чтобы они были счастливы.
   Рэйчел была удивительной женщиной.
   – Вам следует, – продолжала она, – еще раз пересмотреть свои заказы.
   – Но, – он покачал головой, – разве на таком празднике нужны обычные пирожные?
   – Конечно, но вовсе не обязательно, чтобы они были в форме насекомых, цветов или спортивного инвентаря.
   Она боролась с желанием рассмеяться. Как он все-таки беспомощен!
   – Девочки готовятся стать тинейджерами. Она особенно подчеркнула последнее слово. Они, конечно же, пожелают выглядеть как взрослые. И пирожные должны быть как у взрослых.