Библиотека современной фантастики
том 2
От переводчика
Чита
т
ел
ь
, раскрывший в июле 1958 года свежую книжку журнала “Сэкай”, был поражен. В номере начиналась новая повесть Абэ, писателя, заслужившего высокую оценку японской критики как представителя “чистой литературы”. “Четвертый ледниковый период” — название повести несколько странное, но дело даже не в названии. “Сэкай” — журнал с репутацией. Это “толстый”, солидный ежемесячник, не без леви
з
ны в отделе критики, по печатает он произведения исключительно классического типа, с глубокими, мыслями, без всяких спи док на неподготовленного читателя. И Абэ — серьезный автор. Кажется, в литературе придерж
и
вается западноевропейской ориентации: достаточно вспомнить одно из его первых произведений — “Преступление господина Карумы”, которое так странно перекликается с “Метаморф
о
зой” Кафки, или роман “Звери идут на нас”, опубликованный в позапрошлом году. Итак, “Четвертый ледниковый пер
и
од”. Читатель листает повесть, и его охватывает смущение. Программирование… Электронная машина… Пульт управл
е
ния… Да ведь это же чистой воды научная фантастика! Нет, читатель ничего не имеет против н
а
учной фантастики как таковой. Это неплохое чтиво, чтобы развлечься. Он сам иногда почитывает в вагоне электрички по дороге на службу выпуски “Эс-Эф магадзин”, перепечатку на японском языке американского журнала научной фа
н
тастики. Он временами заглядывает даже в роскошно изданные научно-фантастические романы весьма популярного у детей молодого писателя и астронома Сэгавы, которого им
е
нуют японским Жюлем Верном, — “Цветут цветы на Марсе”, “61 Лебедя” и другие. Но чтобы Кобо Абэ… и вдобавок в журнале “Сэкай”…
Впрочем, читатель вспоминает, что Абэ уже немножко грешил фантастикой. Что-то такое передавали по тел е видению. “Охота за рабами” — про людей-животных и “Корабль-экспресс” — про лекарство-панацею. Показывали еще “Изобретение Р-62” — это про робота, который научился делать людей, очень заба в но, и “Привидения живут здесь” — про лавку привидений. Да, очень забавно; но, насколько помнится, не совсем самостоятельно, чувствуются влияния, з а метны заимствования… Но что может означать научно-фантастическая повесть на страницах такого — не будем б о яться этого слова — склонного к снобизму жу р нала, как “Сэкай”?
Но вот повесть прочтена. Она была написана на выс о ком литературном уровне, свойственном Абэ. Н е смотря на научные термины, научно-фантастический антураж: и совершенно фантастические ситуации, повесть эта, как и другие произведения “большой” литературы, имеет дело с психологией среднего человека. И, говоря по правде, она явилась в япо н ской литературе чем-то новым, свежим, необычайно интересным и ч и талась залпом.
А самое главное — конфликт “Четвертого ледникового периода” выходил далеко за пределы обычных конфликтных ситуаций вроде любовного треугольника, бесславного восхождения к вершинам общества ценой попрания совести, всякого рода саморазоблачений и так далее. Он был совершенно необычен, этот конфликт. Вторжение будущего в настоящее. Испытание пригодности человека для будущего. Непреходящая вражде б ность повседневной обыденщины в отношении будущего. Повесть заставляла переживать эти необычные проблемы.
Более того, повесть заставляла думать! Она напоминала о громадной ответственности каждого ч е ловека перед обществом — особенно в такие поворотные эпохи истории, как наша. Н аш мир идет к тупику, утверждает автор. З а быты высокие идеалы, остановилось общественное развитие, в духовной жизни царят цинизм, разочарование, любые п е ремены внушают ужас. Это начало конца, начало деградации.
Но , говорит он, оглянитесь с завистью на другой мир , на Сове тс ки й Союз! В от ко му ничто не гро зит, в от кто н и чего не боится, п от о му что еще в на чале ве ка он вступил на правильный пуп, и с тех пор с м ело глядит в будущее! И пот о му ему одному не грозит катастрофа, его одного не захлестнут кипящие волны диковинного и жестокого грядущего, на д вигающегося на нас, грядущего, которое не оставит нам места на Зе м ле, разве что в качестве экспонатов в музеях.
Конечно, а среди нас есть люди, которые сознают значение темной тени, уже упавшей на человечество по эту сторону “железного занавеса”, они работают для спасения того, что еще можно спасти, но их так мало, и они работ а ют тайком — ведь мещанское болото, окружающее их, враждебно им; осознав свою обреченность, оно может все уни ч тожить в припадке последнего животного ужаса и ненависти. Даже лучшие из этих мещан, ученые и изобретатели, ок а зываются не в силах вынести очной ставки с жестоким будущим св о его мира и. как честные люди, сами приговаривают себя к смерти.
Будущее и только будущее является высшим и единственным судьей настоящего. Судьей неподкупным и строгим. И чтобы смело глядеть в глаза этому судье, нужно отрешиться от представления о непрерывности обывательского б ы тия, нужно осознать свою ответственность и жить, работать, бороться на основе эт о го осознания.
Странная история профессора Кацуми, талантливого ученого и пошлого обывателя, поразила воображение и з а ставила задуматься, вероятно, не одного читателя в Японии. Повесть Абэ является первым н а стоящим, в современном смысле этого слова, произведением японской научной фантастики и, несомненно, в ы дающимся явлением в фантастике мировой. Советский читатель узнал и запомнил имена Ефремова, Лема, Брэдбери. Есть все основания надеяться, что з а помнит он и имя Абэ.
Впрочем, читатель вспоминает, что Абэ уже немножко грешил фантастикой. Что-то такое передавали по тел е видению. “Охота за рабами” — про людей-животных и “Корабль-экспресс” — про лекарство-панацею. Показывали еще “Изобретение Р-62” — это про робота, который научился делать людей, очень заба в но, и “Привидения живут здесь” — про лавку привидений. Да, очень забавно; но, насколько помнится, не совсем самостоятельно, чувствуются влияния, з а метны заимствования… Но что может означать научно-фантастическая повесть на страницах такого — не будем б о яться этого слова — склонного к снобизму жу р нала, как “Сэкай”?
Но вот повесть прочтена. Она была написана на выс о ком литературном уровне, свойственном Абэ. Н е смотря на научные термины, научно-фантастический антураж: и совершенно фантастические ситуации, повесть эта, как и другие произведения “большой” литературы, имеет дело с психологией среднего человека. И, говоря по правде, она явилась в япо н ской литературе чем-то новым, свежим, необычайно интересным и ч и талась залпом.
А самое главное — конфликт “Четвертого ледникового периода” выходил далеко за пределы обычных конфликтных ситуаций вроде любовного треугольника, бесславного восхождения к вершинам общества ценой попрания совести, всякого рода саморазоблачений и так далее. Он был совершенно необычен, этот конфликт. Вторжение будущего в настоящее. Испытание пригодности человека для будущего. Непреходящая вражде б ность повседневной обыденщины в отношении будущего. Повесть заставляла переживать эти необычные проблемы.
Более того, повесть заставляла думать! Она напоминала о громадной ответственности каждого ч е ловека перед обществом — особенно в такие поворотные эпохи истории, как наша. Н аш мир идет к тупику, утверждает автор. З а быты высокие идеалы, остановилось общественное развитие, в духовной жизни царят цинизм, разочарование, любые п е ремены внушают ужас. Это начало конца, начало деградации.
Но , говорит он, оглянитесь с завистью на другой мир , на Сове тс ки й Союз! В от ко му ничто не гро зит, в от кто н и чего не боится, п от о му что еще в на чале ве ка он вступил на правильный пуп, и с тех пор с м ело глядит в будущее! И пот о му ему одному не грозит катастрофа, его одного не захлестнут кипящие волны диковинного и жестокого грядущего, на д вигающегося на нас, грядущего, которое не оставит нам места на Зе м ле, разве что в качестве экспонатов в музеях.
Конечно, а среди нас есть люди, которые сознают значение темной тени, уже упавшей на человечество по эту сторону “железного занавеса”, они работают для спасения того, что еще можно спасти, но их так мало, и они работ а ют тайком — ведь мещанское болото, окружающее их, враждебно им; осознав свою обреченность, оно может все уни ч тожить в припадке последнего животного ужаса и ненависти. Даже лучшие из этих мещан, ученые и изобретатели, ок а зываются не в силах вынести очной ставки с жестоким будущим св о его мира и. как честные люди, сами приговаривают себя к смерти.
Будущее и только будущее является высшим и единственным судьей настоящего. Судьей неподкупным и строгим. И чтобы смело глядеть в глаза этому судье, нужно отрешиться от представления о непрерывности обывательского б ы тия, нужно осознать свою ответственность и жить, работать, бороться на основе эт о го осознания.
Странная история профессора Кацуми, талантливого ученого и пошлого обывателя, поразила воображение и з а ставила задуматься, вероятно, не одного читателя в Японии. Повесть Абэ является первым н а стоящим, в современном смысле этого слова, произведением японской научной фантастики и, несомненно, в ы дающимся явлением в фантастике мировой. Советский читатель узнал и запомнил имена Ефремова, Лема, Брэдбери. Есть все основания надеяться, что з а помнит он и имя Абэ.
Абэ Кобо
Четвертый ледниковый период
ПРЕЛЮДИЯ
Толстые пласты ноздреватого ила на пятикилометровой глубине, неподвижные и мертвые, косматые, словно шкура допотопного зверя, вдруг вспучились, поднялись и сейчас же распались, обращаясь в кипящие темные тучи, гася бесчисленные звездочки планктона, роившиеся в прозрачном мраке.
Обнажилось изрезанное трещинами скальное основание подводной равнины. Из трещин, выбрасывая обильную пену, полезла вязкая, светящаяся бурым блеском масса и протянула на несколько километров скрюченные, как корни старой сосны, отростки. Продуктов извержения становилось все больше, исчезло темное сияние магмы, и уже только исполинский столб пара, бешено крутясь и разбухая, беззвучно и стремительно поднимался сквозь тучи взбаламученного ила. Но даже этот столб бесследно исчезал задолго до поверхности, растворяясь в неимоверной водной толще.
Как раз в это время в двух милях к западу проходило курсом на Иокогаму грузопассажирское судно. Когда корпус его внезапно содрогнулся и заскрипел, это обстоятельство не вызвало ни у команды, ни у пассажиров никакой тревоги. Они ощутили лишь мимолетное недоумение. Вахтенный офицер на мостике не без удивления отметил стаю дельфинов, испуганно выпрыгнувших из воды, а также мгновенное, хотя и незначительное, изменение цвета моря, но и эти явления не показались ему заслуживающими специального упоминания в судовом журнале. В небе расплавленной ртутью сверкало июньское солнце.
Между тем неуловимое колебание воды — зародыш гигантского цунами — уже катилось в океанских глубинах к материку волнами невероятной длины и со скоростью в двести семьдесят километров в час.
Обнажилось изрезанное трещинами скальное основание подводной равнины. Из трещин, выбрасывая обильную пену, полезла вязкая, светящаяся бурым блеском масса и протянула на несколько километров скрюченные, как корни старой сосны, отростки. Продуктов извержения становилось все больше, исчезло темное сияние магмы, и уже только исполинский столб пара, бешено крутясь и разбухая, беззвучно и стремительно поднимался сквозь тучи взбаламученного ила. Но даже этот столб бесследно исчезал задолго до поверхности, растворяясь в неимоверной водной толще.
Как раз в это время в двух милях к западу проходило курсом на Иокогаму грузопассажирское судно. Когда корпус его внезапно содрогнулся и заскрипел, это обстоятельство не вызвало ни у команды, ни у пассажиров никакой тревоги. Они ощутили лишь мимолетное недоумение. Вахтенный офицер на мостике не без удивления отметил стаю дельфинов, испуганно выпрыгнувших из воды, а также мгновенное, хотя и незначительное, изменение цвета моря, но и эти явления не показались ему заслуживающими специального упоминания в судовом журнале. В небе расплавленной ртутью сверкало июньское солнце.
Между тем неуловимое колебание воды — зародыш гигантского цунами — уже катилось в океанских глубинах к материку волнами невероятной длины и со скоростью в двести семьдесят километров в час.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОГРАММНАЯ КАРТА НОМЕР ОДИН
Электронно- счетная машина есть своего рода думающая машина. Она способна думать, но не может ставить проблемы.
Чтобы машина думала, нужно ввести в нее так называемую программную карту — лист вопросов, написанных на машинном языке.
1
Когда я вошел, мой ассистент Ёрики, копавшийся в запоминающем устройстве, обернулся ко мне и спросил:
— Ну что там, в комиссии?
Видимо, лицо мое выражало полное отчаяние, потому что он, не дожидаясь ответа, шепотом выругался и отшвырнул инструменты.
— Веди себя прилично! — сказал я.
Он нехотя нагнулся и подобрал отвертку. Затем, подбрасывая ее на ладони, он осведомился, выпячивая челюсть:
— Так когда же все-таки можно приступать к работе?
— Почем я знаю!
Я был зол и не мог без раздражения видеть, как сердятся другие. Стащив с себя пиджак, я швырнул его на панель управления. В тот же момент мне почудилось, будто машина включилась. Заработала по своей воле, сама собой. Этого, конечно, быть не могло. Галлюцинация. Но в эту секунду в голове моей мелькнула какая-то необычайная мысль. Я попытался удержать ее — и не смог. Забыл. Вот мерзость, до чего же жарко…
— Они предложили какой-нибудь другой план?
— Они предложат, держи карман!
Ёрики помолчал, затем сказал тихо:
— Я спущусь вниз на минутку.
— Ступай. Делать все равно нечего.
Я сел на стул и закрыл глаза. Стук деревянных каблуков Ёрики удалялся Любопытно, почему в Японии почти все молодые научные работники носят сандалии на деревянных каблуках? Вот странная манера. По мере удаления шаги становились быстрее… Вероятно, воспылал решимостью что-то предпринять.
Я открыл глаза и сразу, как нечто необыкновенно значительное, увидел на полке перед собой четыре папки с вырезками из газет и журналов. Статьи за эти три года, начиная с того дня, когда была пущена в ход знаменитая “МОСКВА-1”. Все статьи о машинах-предсказателях. Это путь, пройденный мною. И там, на последней странице в последней папке, мой путь закончится.
— Ну что там, в комиссии?
Видимо, лицо мое выражало полное отчаяние, потому что он, не дожидаясь ответа, шепотом выругался и отшвырнул инструменты.
— Веди себя прилично! — сказал я.
Он нехотя нагнулся и подобрал отвертку. Затем, подбрасывая ее на ладони, он осведомился, выпячивая челюсть:
— Так когда же все-таки можно приступать к работе?
— Почем я знаю!
Я был зол и не мог без раздражения видеть, как сердятся другие. Стащив с себя пиджак, я швырнул его на панель управления. В тот же момент мне почудилось, будто машина включилась. Заработала по своей воле, сама собой. Этого, конечно, быть не могло. Галлюцинация. Но в эту секунду в голове моей мелькнула какая-то необычайная мысль. Я попытался удержать ее — и не смог. Забыл. Вот мерзость, до чего же жарко…
— Они предложили какой-нибудь другой план?
— Они предложат, держи карман!
Ёрики помолчал, затем сказал тихо:
— Я спущусь вниз на минутку.
— Ступай. Делать все равно нечего.
Я сел на стул и закрыл глаза. Стук деревянных каблуков Ёрики удалялся Любопытно, почему в Японии почти все молодые научные работники носят сандалии на деревянных каблуках? Вот странная манера. По мере удаления шаги становились быстрее… Вероятно, воспылал решимостью что-то предпринять.
Я открыл глаза и сразу, как нечто необыкновенно значительное, увидел на полке перед собой четыре папки с вырезками из газет и журналов. Статьи за эти три года, начиная с того дня, когда была пущена в ход знаменитая “МОСКВА-1”. Все статьи о машинах-предсказателях. Это путь, пройденный мною. И там, на последней странице в последней папке, мой путь закончится.
2
А первой страницей в первой папке была статья одного научного обозревателя, того самого, который потом столь радикально изменил свои взгляды. В этом было что-то циничное.
Статья начиналась словами: “Ученые, откройте глаза!” Как если бы автор и был создателем предсказывающей машины. “Машина времени Уэллса, продолжал он, — оказывается наивной выдумкой лишь потому, что Уэллс рассматривал передвижение по времени в пространственном смысле. Человек наблюдает микроорганизмы исключительно при посредстве микроскопа. Но кто осмелится сказать, что он не наблюдает микроорганизмы, поскольку не видит их невооруженным глазом? Совершенно аналогично человечество получило возможность своими глазами заглянуть в будущее при посредстве машины-предсказателя “МОСКВА-1”. Машина времени, наконец, существует! Мы стоим перед новым поворотом в истории цивилизации!”
Да, пожалуй, сказать так было можно. Но до чего в этой статье все было преувеличено! Если бы спросили меня, я сказал бы, что никакого будущего автор статьи не видел. Видел он всего несколько кадров из кинохроники.
Вот что тогда демонстрировали Сначала часы, показывающие полдень, и огромная раскрытая ладонь. Рядом телевизор, на его экране то же самое изображение. Подается команда: ровно в час сжать руку в кулак. Инженер у панели управления поворачивает верньеры, часы на экране телевизора показывают час. С момента подачи команды проходит всего тридцать секунд, но на экране прошел час, и рука на экране твердо сжимается, в то время как ладонь возле телевизора остается раскрытой.
Затем демонстрировались такие эксперименты. Когда отдавался приказ напугать через час спящую птицу, птица на телеэкране испуганно вспархивала. Когда отдавался приказ через час разжать пальцы, сжимающие стакан, стакан на телеэкране падал на пол и разбивался вдребезги…
Не мудрено, что это поражало воображение. Я и сам вначале был порядком ошеломлен. Но дело не в этом. Прошло три года… другими словами, пошла четвертая папка вырезок, и тот же самый обозреватель запел по-иному.
“В истинном смысле предсказания в нашей вселенной, по-видимому, не могу осуществляться. (Даже в фразеологии его ощущалась какая-то подлость.) Давайте предположим, что некоему человеку предсказали, что через час он свалится в яму. Но разве найдется такой идиот, который свалится, если его предупредили об этом? А если и найдется, то это будет, несомненно, весьма простодушный и в высшей степени подверженный внушению человек. И в этом случае мы будем иметь дело не с предсказанием, а с внушением. Так давайте же откажемся от этой блестящей лжи, именуемой машиной-предсказателем, давайте прямо и честно назовем ее машиной-гипнотизером, использующей человеческие слабости…”
Вот до чего мы договорились! Что же, называйте как вам благоугодно. Кто украл булавку, тот и топор украдет. Да он и не один такой. Все вдруг отвернулись от моего дела. Я стал опасным человеком.
Статья начиналась словами: “Ученые, откройте глаза!” Как если бы автор и был создателем предсказывающей машины. “Машина времени Уэллса, продолжал он, — оказывается наивной выдумкой лишь потому, что Уэллс рассматривал передвижение по времени в пространственном смысле. Человек наблюдает микроорганизмы исключительно при посредстве микроскопа. Но кто осмелится сказать, что он не наблюдает микроорганизмы, поскольку не видит их невооруженным глазом? Совершенно аналогично человечество получило возможность своими глазами заглянуть в будущее при посредстве машины-предсказателя “МОСКВА-1”. Машина времени, наконец, существует! Мы стоим перед новым поворотом в истории цивилизации!”
Да, пожалуй, сказать так было можно. Но до чего в этой статье все было преувеличено! Если бы спросили меня, я сказал бы, что никакого будущего автор статьи не видел. Видел он всего несколько кадров из кинохроники.
Вот что тогда демонстрировали Сначала часы, показывающие полдень, и огромная раскрытая ладонь. Рядом телевизор, на его экране то же самое изображение. Подается команда: ровно в час сжать руку в кулак. Инженер у панели управления поворачивает верньеры, часы на экране телевизора показывают час. С момента подачи команды проходит всего тридцать секунд, но на экране прошел час, и рука на экране твердо сжимается, в то время как ладонь возле телевизора остается раскрытой.
Затем демонстрировались такие эксперименты. Когда отдавался приказ напугать через час спящую птицу, птица на телеэкране испуганно вспархивала. Когда отдавался приказ через час разжать пальцы, сжимающие стакан, стакан на телеэкране падал на пол и разбивался вдребезги…
Не мудрено, что это поражало воображение. Я и сам вначале был порядком ошеломлен. Но дело не в этом. Прошло три года… другими словами, пошла четвертая папка вырезок, и тот же самый обозреватель запел по-иному.
“В истинном смысле предсказания в нашей вселенной, по-видимому, не могу осуществляться. (Даже в фразеологии его ощущалась какая-то подлость.) Давайте предположим, что некоему человеку предсказали, что через час он свалится в яму. Но разве найдется такой идиот, который свалится, если его предупредили об этом? А если и найдется, то это будет, несомненно, весьма простодушный и в высшей степени подверженный внушению человек. И в этом случае мы будем иметь дело не с предсказанием, а с внушением. Так давайте же откажемся от этой блестящей лжи, именуемой машиной-предсказателем, давайте прямо и честно назовем ее машиной-гипнотизером, использующей человеческие слабости…”
Вот до чего мы договорились! Что же, называйте как вам благоугодно. Кто украл булавку, тот и топор украдет. Да он и не один такой. Все вдруг отвернулись от моего дела. Я стал опасным человеком.
3
Вторая вырезка в первой папке — статья с фотографией. На фотографии я еще улыбаюсь. Это мое интервью по поводу “МОСКВЫ-1”.
“Нет, я не думаю, что это утка. Теоретически такая машина вполне возможна. И я не думаю, что она существенно отличается от обычных электронно-счетных машин”, — говорит профессор Кацуми из Центрального научно-исследовательского института счетной техники. Профессор говорил спокойно и сдержанно, как полагается специалисту”.
Это ложь. Я просто сгорал от зависти. Я отвечал весьма холодно, и один из корреспондентов, разозлившись, спросил:
— Вы хотите сказать, сэнсэй [1], что построить такую же штуку вам ничего не стоит?
— Ну что же, если бы было время и деньги… — Это я говорил уже чуть ли не от чистого сердца. — Вообще способностью предсказывать будущее обладают в принципе все электронно-счетные машины. Главная проблема не в самой машине, а в уровне технических навыков, необходимых для ее использования. Программировать, то есть формулировать вопросы на языке, понятном для машины, — вот что трудно. До сих пор это необходимо должен был делать человек. Но вот эта самая “МОСКВА-1” как раз, по-видимому, такая машина, которая способна сама себя программировать.
— А что можно делать на такой машине? Не поведаете ли вы нам что-нибудь этакое, из области мечты?
— Гм… Обычно эффективность предположений обратно пропорциональна величине минувшего промежутка времени и теряется ускоренно. Как вы сами могли убедиться, область предсказаний вопреки ожиданиям ограничена, не так ли? Если стакан уронить, он разобьется. Для того чтобы узнать это, нам не приходится прибегать к помощи предсказывающей машины, не правда ли? Это и школьнику известно. Ну что же, возможно, найдутся пути применения ее в качестве учебного пособия. Но мне представляется, что следует воздержаться от слишком радужных надежд.
А ведь в действительности я места себе тогда не находил от ревности. Если я буду сидеть сложа руки, то безнадежно отстану. Нет, не будет мне покоя, пока я не попробую построить такую машину сам, своими руками. И я бросился к директору института, побежал к знакомым. Ни один человек не проявил к моему предложению ничего, кроме любопытства. И уж окончательно я был добит одним писателем, статью которого, в качестве выступления моего единомышленника, поместили рядом с интервью. (Нет ничего более устрашающего, нежели невежество.)
“Весьма возможно, что утратившие свободу коммунисты имеют только такое будущее, которое можно предсказывать машинами. Но нам, строящим свое будущее на основе свободной воли, эти машины ни к чему. Попытайтесь отразить наше будущее в таком машинном зеркале, и вы увидите, что зеркало это станет прозрачным, как оконное стекло. Больше всего я опасаюсь, что вера в возможность предсказаний подорвет нашу нравственность…”
Но в конце концов случай все же улыбнулся мне. Откроем вторую папку. “МОСКВА-1” принялась показывать, на что она способна. Я готов был жизнь отдать за такие возможности. Что мечты! Из нее, как из рога изобилия, одно за другим посыпались предсказания, пресные, сухие, страшно реальные. Для начала это были поразительно точные прогнозы погоды, затем прогнозы состояния производства и экономики…
Растерянность тех дней одним словом не выразишь. Внезапно Япония получила прогноз на урожай риса. К прогнозу отнеслись пренебрежительно: ладно, через полгода проверим. Но тут…
Расчеты всех банков страны за первые два квартала.
Количество неоплаченных векселей в будущем месяце.
Предполагаемая выручка одного из универсальных магазинов.
Индексы цен в розничной торговле города Нагоя в будущем месяце.
Степень заполненности пакгаузов порта Токио.
Эти прогнозы были получены один за другим; и было поразительно, как они начали сбываться с точностью, сводившей к нулю поправки на случайные отклонения и ошибки. Поражало и заявление в конце списка прогнозов.
“Кроме того, “МОСКВА-1” способна предсказать для вашей страны индексы цен на акции, а также соотношение между производством и потреблением. Однако из опасения вызвать у вас экономические трудности, мы воздержимся от этого. Мы всегда будем преследовать только одну цель: честное мирное соревнование”.
Уныние было настолько сильным, что даже газеты ограничились лишь самыми необходимыми комментариями. Другие страны “свободного мира” тоже, видимо, получали соответствующие прогнозы и тоже помалкивали. Это плачевное молчание длилось довольно долго. Но правительства не просто молчали и сидели сложа руки. Под давлением финансовых кругов вынуждено было зашевелиться и наше правительство.
Первым делом, чтобы сохранить престиж, арестовали по подозрению в шпионаже нескольких коммунистов. Затем, наконец, при нашем Центральном научно-исследовательском институте счетной техники учредили лабораторию как было объявлено, для того чтобы разработать свою оригинальную машину-предсказатель. Меня назначили начальником этой лаборатории, и это было естественно, поскольку я являюсь лучшим в Японии специалистом по программированию. Мое желание исполнилось, теперь я мог с головой погрузиться в исследования, связанные с машинными предсказаниями.
Вырезки из третьей папки…
В соответствии с заявлением “МОСКВА-1” хранит молчание. Ёрики несколько груб, но тем не менее способный помощник. Работа шла в хорошем ритме, так что осенью второго года почти все было закончено, и мы могли показывать на телеэкране, как в будущем разобьется стакан. (Показывать явления, обусловленные законами природы, сравнительно легко.) Мы несколько раз демонстрировали простенькие опыты; и с каждым разом моя слава и слава машины росла, а вместе со славой росли и всевозможные надежды. Я знаю, однако, что есть люди, для которых машина опасна. Когда мы попробовали предсказывать результаты скачек, устроители переполошились и заставили нас прекратить работу. В те времена я только наивно порадовался грозной репутации своей машины, но теперь мне кажется, что этот инцидент был первым зловещим предупреждением о том, что в конце концов мы превратимся в отверженных. (Не знаю, на скольких столбах держится мир, но по крайней мере три из них — это, наверное, темнота, невежество и тупость.) Впрочем, тогда мы еще были на восходящей ветви кривой, и я был полон самых радужных надежд. Не знаю почему, но особенно популярен я был у детей; я частенько фигурировал в цветных комиксах, где из своей лаборатории в ЦНИИСТе отправлялся в сопровождении своих роботов (в действительности машина представляет собой ряды громадных металлических ящиков, расположенных буквой “С” на площади около семидесяти квадратных метров, но в комиксах, видимо, позарез нужны именно роботы в грядущие века) и побивал всевозможных злодеев.
Но вот, наконец, машина была отлажена, и настало время вплотную заняться ее тренировкой и обучением. Человек, даже со своим мозгом, ни на что не пригоден без образования и опыта. Точно так и машина. Опыт необходим, это пища для мозга. Но машина не способна выходить на улицы и вращаться в свете; поэтому нам, людям, пришлось стать ее руками и ногами, всюду бегать и собирать для нее информацию. Нудная работа, пожирающая массу сил и денег.
(Информация была главным образом экономической, что не удивительно, принимая во внимание профиль нашего института, а также психологическое влияние предсказаний “МОСКВЫ-1”.)
Способность машины усваивать информацию безгранична. Все, чем ее питают, она должным образом переваривает и где-то прячет. Когда какая-либо из ее “систем” насыщается, из пункта насыщения должен поступать сигнал. Отныне эта “система” способна сама разрабатывать для себя программу.
В один прекрасный день первый сигнал поступил. Это означало, что она усвоила все функциональные зависимости в явлениях природы, выражаемые кривыми. Я немедленно опробовал ее. Я дал ей задание показать на телеэкране прорастание горошины в воде за четыре дня. Она справилась прекрасно. Можно было видеть, как росток увеличивался и достиг семи сантиметров в длину. Далее ее развитие пойдет быстро. В память об этом дне я официально объявил ее название: “КЭЙГИ-1”.
Однако пора закрыть третью папку и перейти к четвертой. Обстоятельства вдруг резко меняются.
“Нет, я не думаю, что это утка. Теоретически такая машина вполне возможна. И я не думаю, что она существенно отличается от обычных электронно-счетных машин”, — говорит профессор Кацуми из Центрального научно-исследовательского института счетной техники. Профессор говорил спокойно и сдержанно, как полагается специалисту”.
Это ложь. Я просто сгорал от зависти. Я отвечал весьма холодно, и один из корреспондентов, разозлившись, спросил:
— Вы хотите сказать, сэнсэй [1], что построить такую же штуку вам ничего не стоит?
— Ну что же, если бы было время и деньги… — Это я говорил уже чуть ли не от чистого сердца. — Вообще способностью предсказывать будущее обладают в принципе все электронно-счетные машины. Главная проблема не в самой машине, а в уровне технических навыков, необходимых для ее использования. Программировать, то есть формулировать вопросы на языке, понятном для машины, — вот что трудно. До сих пор это необходимо должен был делать человек. Но вот эта самая “МОСКВА-1” как раз, по-видимому, такая машина, которая способна сама себя программировать.
— А что можно делать на такой машине? Не поведаете ли вы нам что-нибудь этакое, из области мечты?
— Гм… Обычно эффективность предположений обратно пропорциональна величине минувшего промежутка времени и теряется ускоренно. Как вы сами могли убедиться, область предсказаний вопреки ожиданиям ограничена, не так ли? Если стакан уронить, он разобьется. Для того чтобы узнать это, нам не приходится прибегать к помощи предсказывающей машины, не правда ли? Это и школьнику известно. Ну что же, возможно, найдутся пути применения ее в качестве учебного пособия. Но мне представляется, что следует воздержаться от слишком радужных надежд.
А ведь в действительности я места себе тогда не находил от ревности. Если я буду сидеть сложа руки, то безнадежно отстану. Нет, не будет мне покоя, пока я не попробую построить такую машину сам, своими руками. И я бросился к директору института, побежал к знакомым. Ни один человек не проявил к моему предложению ничего, кроме любопытства. И уж окончательно я был добит одним писателем, статью которого, в качестве выступления моего единомышленника, поместили рядом с интервью. (Нет ничего более устрашающего, нежели невежество.)
“Весьма возможно, что утратившие свободу коммунисты имеют только такое будущее, которое можно предсказывать машинами. Но нам, строящим свое будущее на основе свободной воли, эти машины ни к чему. Попытайтесь отразить наше будущее в таком машинном зеркале, и вы увидите, что зеркало это станет прозрачным, как оконное стекло. Больше всего я опасаюсь, что вера в возможность предсказаний подорвет нашу нравственность…”
Но в конце концов случай все же улыбнулся мне. Откроем вторую папку. “МОСКВА-1” принялась показывать, на что она способна. Я готов был жизнь отдать за такие возможности. Что мечты! Из нее, как из рога изобилия, одно за другим посыпались предсказания, пресные, сухие, страшно реальные. Для начала это были поразительно точные прогнозы погоды, затем прогнозы состояния производства и экономики…
Растерянность тех дней одним словом не выразишь. Внезапно Япония получила прогноз на урожай риса. К прогнозу отнеслись пренебрежительно: ладно, через полгода проверим. Но тут…
Расчеты всех банков страны за первые два квартала.
Количество неоплаченных векселей в будущем месяце.
Предполагаемая выручка одного из универсальных магазинов.
Индексы цен в розничной торговле города Нагоя в будущем месяце.
Степень заполненности пакгаузов порта Токио.
Эти прогнозы были получены один за другим; и было поразительно, как они начали сбываться с точностью, сводившей к нулю поправки на случайные отклонения и ошибки. Поражало и заявление в конце списка прогнозов.
“Кроме того, “МОСКВА-1” способна предсказать для вашей страны индексы цен на акции, а также соотношение между производством и потреблением. Однако из опасения вызвать у вас экономические трудности, мы воздержимся от этого. Мы всегда будем преследовать только одну цель: честное мирное соревнование”.
Уныние было настолько сильным, что даже газеты ограничились лишь самыми необходимыми комментариями. Другие страны “свободного мира” тоже, видимо, получали соответствующие прогнозы и тоже помалкивали. Это плачевное молчание длилось довольно долго. Но правительства не просто молчали и сидели сложа руки. Под давлением финансовых кругов вынуждено было зашевелиться и наше правительство.
Первым делом, чтобы сохранить престиж, арестовали по подозрению в шпионаже нескольких коммунистов. Затем, наконец, при нашем Центральном научно-исследовательском институте счетной техники учредили лабораторию как было объявлено, для того чтобы разработать свою оригинальную машину-предсказатель. Меня назначили начальником этой лаборатории, и это было естественно, поскольку я являюсь лучшим в Японии специалистом по программированию. Мое желание исполнилось, теперь я мог с головой погрузиться в исследования, связанные с машинными предсказаниями.
Вырезки из третьей папки…
В соответствии с заявлением “МОСКВА-1” хранит молчание. Ёрики несколько груб, но тем не менее способный помощник. Работа шла в хорошем ритме, так что осенью второго года почти все было закончено, и мы могли показывать на телеэкране, как в будущем разобьется стакан. (Показывать явления, обусловленные законами природы, сравнительно легко.) Мы несколько раз демонстрировали простенькие опыты; и с каждым разом моя слава и слава машины росла, а вместе со славой росли и всевозможные надежды. Я знаю, однако, что есть люди, для которых машина опасна. Когда мы попробовали предсказывать результаты скачек, устроители переполошились и заставили нас прекратить работу. В те времена я только наивно порадовался грозной репутации своей машины, но теперь мне кажется, что этот инцидент был первым зловещим предупреждением о том, что в конце концов мы превратимся в отверженных. (Не знаю, на скольких столбах держится мир, но по крайней мере три из них — это, наверное, темнота, невежество и тупость.) Впрочем, тогда мы еще были на восходящей ветви кривой, и я был полон самых радужных надежд. Не знаю почему, но особенно популярен я был у детей; я частенько фигурировал в цветных комиксах, где из своей лаборатории в ЦНИИСТе отправлялся в сопровождении своих роботов (в действительности машина представляет собой ряды громадных металлических ящиков, расположенных буквой “С” на площади около семидесяти квадратных метров, но в комиксах, видимо, позарез нужны именно роботы в грядущие века) и побивал всевозможных злодеев.
Но вот, наконец, машина была отлажена, и настало время вплотную заняться ее тренировкой и обучением. Человек, даже со своим мозгом, ни на что не пригоден без образования и опыта. Точно так и машина. Опыт необходим, это пища для мозга. Но машина не способна выходить на улицы и вращаться в свете; поэтому нам, людям, пришлось стать ее руками и ногами, всюду бегать и собирать для нее информацию. Нудная работа, пожирающая массу сил и денег.
(Информация была главным образом экономической, что не удивительно, принимая во внимание профиль нашего института, а также психологическое влияние предсказаний “МОСКВЫ-1”.)
Способность машины усваивать информацию безгранична. Все, чем ее питают, она должным образом переваривает и где-то прячет. Когда какая-либо из ее “систем” насыщается, из пункта насыщения должен поступать сигнал. Отныне эта “система” способна сама разрабатывать для себя программу.
В один прекрасный день первый сигнал поступил. Это означало, что она усвоила все функциональные зависимости в явлениях природы, выражаемые кривыми. Я немедленно опробовал ее. Я дал ей задание показать на телеэкране прорастание горошины в воде за четыре дня. Она справилась прекрасно. Можно было видеть, как росток увеличивался и достиг семи сантиметров в длину. Далее ее развитие пойдет быстро. В память об этом дне я официально объявил ее название: “КЭЙГИ-1”.
Однако пора закрыть третью папку и перейти к четвертой. Обстоятельства вдруг резко меняются.
4
Рождение машины-предсказателя мы решили отпраздновать с помпой. Какое задание дать ей первым? Мы разослали анкеты, провели собеседования. Заработала специальная комиссия, газетчики были наготове. И вдруг поступило сообщение, что пущена в ход “МОСКВА-2”.
Эта новость содержала злой сюрприз. Мне передали ее рано утром по телефону из какой-то редакции.
— И эта самая “МОСКВА-2”, говорят, уже сделала предсказание. Она объявила, что будущее непременно за коммунистическим обществом. Каково? Что вы об этом думаете, сэнсэй?..
Это показалось мне ужасно забавным, и я невольно расхохотался. Между тем ничего смешного в этом не было. Плакать следовало, а не смеяться, ведь не так часто приходится слышать известия, от которых получается несварение желудка.
В институте только об этом и говорили. Я чувствовал себя несчастным. Дело было не просто в том, что нашей машине не повезло. Меня вдобавок охватило предчувствие каких-то больших неприятностей.
Молодые сотрудники переговаривались:
— Машине не подобает сообщать такие банальности.
— Почему же? А если это правда?
— Может, это предсказание подстроено?
— Я тоже так думаю. Уже то смешно, что будущее должно быть с каким-то “измом”.
— А ты не думай об этом, как об “изме”, вот и не будет смешно. Дело-то простое, переход от частной собственности на средства производства к совсем иной форме…
— И ты способен утверждать, будто эта иная форма возможна лишь при коммунизме?
— Дубина! Это же и есть коммунизм!
— Потому я и говорю, что это банально.
— Ничего ты не понял.
— Послушай, самое главное для человека — это жить свободно, не подвергаясь насилию.
— Да что ты говоришь? Какая оригинальная мысль!
Увы, никто не рассмеялся.
Потом они подошли ко мне. Они спросили, может ли и наша машина предсказать что-либо толковое из области таких проблем.
— Мы им еще нос утрем, — пошутил я.
На следующий день поступили сообщения из Америки. “Предсказание и гадание различаются коренным образом. Предсказанием достойно называться лишь то, в основе чего заложено понятие о нравственности. И поистине только отрицанием человечности можно назвать попытку передать подобные вопросы на усмотрение машин. В нашей стране тоже давно уже существует машина-предсказатель, но мы, послушные голосу совести, избегаем пользоваться ею. Последние действия Советского Союза противоречат его заверениям о стремлении к мирному сосуществованию и представляют собой угрозу дружбе между народами и свободе человека. Мы рассматриваем предсказание “МОСКВЫ-2” как насилие над духом, и мы рекомендуем как можно скорее отказаться от услуг подобных машин. В том случае, если этого сделано не будет, мы намерены апеллировать к ООН”. (Интервью государственного секретаря Строма).
Такая жесткая позиция нашего союзника не могла не отразиться на нашей работе. То, чего я боялся, в конце концов случилось. В тот же день около трех часов я получил через директора института приглашение на экстренное заседание комиссии по программированию. При этом выяснилось, что комиссия реорганизована и заседать будет уже в новом составе. Так бесцеремонно распорядилось Статистическое управление. Специалистов, если не считать директора и меня, в комиссии не осталось, лица все были новые, и состав сильно сократился.
Заседание состоялось, как всегда, на втором этаже главного здания института. Прежде на заседаниях мы с удовольствием перебрасывались глупыми веселыми шутками — что, например, случится, если предсказать молодоженам день развода. Теперь же атмосфера была совершенно другой. Сначала поднялся чиновник Статистического управления, некий Томоясу, взявший на себя функции распорядителя.
— Данная комиссия, — сказал он, — сохраняет прежнее название, но характер ее будет отныне совершенно иной. Настоятельно прошу иметь это в виду. Заинтересованные правительственные круги пришли к единогласному мнению, что этап предварительных исследований закончен и право составления программ следует вновь, на этот раз со всей ответственностью, возложить на данную комиссию. Это означает, что без специального разрешения данной комиссии включать машину-предсказатель отныне запрещается. Самостоятельность поощряется и уважается на этапе исследовательском, но коль скоро мы вступили в этап практического применения, необходимо точно определить, кто несет всю ответственность. Вот в таком плане. Да, прошу принять во внимание еще следующее. Отныне и впредь наши заседания будут проводиться в закрытом порядке.
Эта новость содержала злой сюрприз. Мне передали ее рано утром по телефону из какой-то редакции.
— И эта самая “МОСКВА-2”, говорят, уже сделала предсказание. Она объявила, что будущее непременно за коммунистическим обществом. Каково? Что вы об этом думаете, сэнсэй?..
Это показалось мне ужасно забавным, и я невольно расхохотался. Между тем ничего смешного в этом не было. Плакать следовало, а не смеяться, ведь не так часто приходится слышать известия, от которых получается несварение желудка.
В институте только об этом и говорили. Я чувствовал себя несчастным. Дело было не просто в том, что нашей машине не повезло. Меня вдобавок охватило предчувствие каких-то больших неприятностей.
Молодые сотрудники переговаривались:
— Машине не подобает сообщать такие банальности.
— Почему же? А если это правда?
— Может, это предсказание подстроено?
— Я тоже так думаю. Уже то смешно, что будущее должно быть с каким-то “измом”.
— А ты не думай об этом, как об “изме”, вот и не будет смешно. Дело-то простое, переход от частной собственности на средства производства к совсем иной форме…
— И ты способен утверждать, будто эта иная форма возможна лишь при коммунизме?
— Дубина! Это же и есть коммунизм!
— Потому я и говорю, что это банально.
— Ничего ты не понял.
— Послушай, самое главное для человека — это жить свободно, не подвергаясь насилию.
— Да что ты говоришь? Какая оригинальная мысль!
Увы, никто не рассмеялся.
Потом они подошли ко мне. Они спросили, может ли и наша машина предсказать что-либо толковое из области таких проблем.
— Мы им еще нос утрем, — пошутил я.
На следующий день поступили сообщения из Америки. “Предсказание и гадание различаются коренным образом. Предсказанием достойно называться лишь то, в основе чего заложено понятие о нравственности. И поистине только отрицанием человечности можно назвать попытку передать подобные вопросы на усмотрение машин. В нашей стране тоже давно уже существует машина-предсказатель, но мы, послушные голосу совести, избегаем пользоваться ею. Последние действия Советского Союза противоречат его заверениям о стремлении к мирному сосуществованию и представляют собой угрозу дружбе между народами и свободе человека. Мы рассматриваем предсказание “МОСКВЫ-2” как насилие над духом, и мы рекомендуем как можно скорее отказаться от услуг подобных машин. В том случае, если этого сделано не будет, мы намерены апеллировать к ООН”. (Интервью государственного секретаря Строма).
Такая жесткая позиция нашего союзника не могла не отразиться на нашей работе. То, чего я боялся, в конце концов случилось. В тот же день около трех часов я получил через директора института приглашение на экстренное заседание комиссии по программированию. При этом выяснилось, что комиссия реорганизована и заседать будет уже в новом составе. Так бесцеремонно распорядилось Статистическое управление. Специалистов, если не считать директора и меня, в комиссии не осталось, лица все были новые, и состав сильно сократился.
Заседание состоялось, как всегда, на втором этаже главного здания института. Прежде на заседаниях мы с удовольствием перебрасывались глупыми веселыми шутками — что, например, случится, если предсказать молодоженам день развода. Теперь же атмосфера была совершенно другой. Сначала поднялся чиновник Статистического управления, некий Томоясу, взявший на себя функции распорядителя.
— Данная комиссия, — сказал он, — сохраняет прежнее название, но характер ее будет отныне совершенно иной. Настоятельно прошу иметь это в виду. Заинтересованные правительственные круги пришли к единогласному мнению, что этап предварительных исследований закончен и право составления программ следует вновь, на этот раз со всей ответственностью, возложить на данную комиссию. Это означает, что без специального разрешения данной комиссии включать машину-предсказатель отныне запрещается. Самостоятельность поощряется и уважается на этапе исследовательском, но коль скоро мы вступили в этап практического применения, необходимо точно определить, кто несет всю ответственность. Вот в таком плане. Да, прошу принять во внимание еще следующее. Отныне и впредь наши заседания будут проводиться в закрытом порядке.