Коковин Евгений Степанович. Жили на свете ребята

   - А как же мы одни поедем?
   - Очень просто. Сядем в моторку, заведем двигатель и поедем.
   Гриня знал, что Илюша многое умеет делать. Но поверить в то, что его приятель еще умеет и управлять мотором, в это поверить он был не в силах. Гриня молчал, а Илюша продолжал:
   - Дедушка мне вчера так и сказал: "Поедешь завтра за отцом, можешь взять с собой кого-нибудь из ребят". Вот и поедем. Хочешь?
   Гриню такая затея немного пугала, но хотя и неуверенно, он все же сказал:
   - Хочу.
   "Неужели он в самом деле умеет управлять моторкой? - думал Гриня. - А впрочем, Илюшка не такой парень, чтобы врать или напрасно хвастаться".
   ...День оказался и впрямь счастливым, и не только для Илюши Ильина, но и для всех школьников из знакомого нам дома. Ребята возвращались из школы сияющие и веселые. В своих дневниках и табелях они несли и пятерки, и четверки, и тройки, но зато не было двоек. Они несли заветное слово: "Переводится...".
   Случилось так, что Катя и Кирилка возвращались домой вместе. По правде говоря, случилось это потому, что Кирилка, раньше освободившись, нарочно задержался у школы. Он разговаривал с другими ребятами, что-то рассказывал им и рассеянно слушал их, делая вид, что ему все это интересно, а на самом деле он ожидал Катю.
   Когда Катя вышла, она спросила:
   - Ты почему не идешь домой?
   - Не хочется, - притворился Кирилка. - Дома все равно сейчас делать нечего.
   - Пойдем, - позвала Катя. - Ты где теперь все время пропадаешь? У тебя, правда, есть какая-то тайна?
   - Потом расскажу, - ответил Кирилка и пошел вслед за Катей. - Пойдем лучше на реку пароходы смотреть!
   - Пойдем, - согласилась Катя. - Только ты расскажи!
   Они вышли на берег реки. И тут Кирилка показал все свои способности и познания. Он рассказал Кате все, что знал о пароходах, катерах, яхтах, учил ее бросать камешки-плиточки рикошетом по воде, что у ребят называлось "есть блинчики". Он пообещал покатать ее на яхте Владимира Павловича, о чем давно уже мечтал. А потом рассказал и о найденной бутылке и о тайне капитана Безымянного.
   - Как это интересно! - воскликнула Катя. - И неужели никогда не узнать, что означают эти буквы? Кирик, не узнать?
   - Узнаем. Давай вместе искать. А то с этим Прохором все равно каши не сваришь!
   Когда они уже собрались возвращаться домой, на берегу вдруг появились Илюша и Гриня.
   - Поедемте с нами на моторке, - предложил Илюша.
   Кирилка, узнав о том, куда направляются ребята, с охотой согласился. Катя ехать отказалась - после школы она еще не была дома.
   ПОБЕГ
   Зато каким несчастливым был этот день у Прохора. Домой Прохор возвращался мрачный. Предстояло тягостное объяснение с отцом и с матерью. Двойка по арифметике за год. Хотя бы Кирилку повидать. Интересно, какие у него отметки?
   Что же делать? Вот если бы поступить на пароход! Ведь отец у Прохора с мальчишеских лет плавал. А почему ему, Прохору, нельзя стать вот уже теперь моряком?!
   Можно перед отходом тайком пробраться на палубу и спрятаться где-нибудь среди груза, а в море пойти к капитану и упросить его принять в команду. Но капитан может оказаться несговорчивым и ссадит с судна в первом же порту или на первый встречный пароход. Пожалуй, лучше все сделать по-доброму, по правилам. Нужно прийти к капитану, попросить его взять Прохора юнгой или масленщиком, а потом объявить дома о своем твердом решении стать моряком.
   Решение было принято. И мальчику стало даже весело.
   Дома Прохор тихонько засунул дневник в ящик стола и незаметно выскользнул из комнаты. Хорошо, что матери дома в этот момент не было.
   Бегом промчался он до трамвайной линии и вскочил в подошедший трамвай. Кажется, никто из знакомых его не видел.
   ...У причала стояли рядом три морских парохода. И сразу же Прохор остановил выбор на одном из них. Во-первых, он был красивее других. Борт блестел свежестью окраски. В круглых окошечках-иллюминаторах, в медных поручнях и стальных тросах играло солнце. Труба была невысокая, почти совсем не закопченная дымом. От парохода, казалось, веяло запахом моря, хотя Прохор о таком запахе знал только из книг и из рассказов отца. Во-вторых, у парохода было чудесное название - "Сахалин". Может быть, пароход и в самом деле пойдет на Сахалин. А Прохор знал - это очень, очень далеко.
   Он смело прошел по трапу и прыгнул на палубу, минуя второй, маленький трапик.
   - Ты куда, малец?
   Перед Прохором стоял вахтенный матрос с повязкой на рукаве, и такой молоденький, что его даже неудобно было назвать дядей.
   - Мне... нужно... к капитану... - смущенно сказал Прохор.
   - Сынишка, что ли?
   - Нет, я по делу.
   - Так, - сказал матрос и принял официальный тон: - капитана на борту нет. За него остался старпом.
   - А скоро капитан придет?
   - Неизвестно.
   - А можно мне к старпому?
   - Сейчас вызову, - матрос повернулся и, очевидно, увидев кого-то, крикнул: - Еремеев, проводи товарища к старшему.
   Прохора назвали товарищем. Значит, здесь могут с ним поговорить серьезно. Это его подбодрило.
   Второй матрос провел Прохора под палубными надстройками и постучал в дверь с медной табличкой "Старший помощник капитана". Он отворил дверь и сказал:
   - Михаил Степанович, вас какой-то парень спрашивает.
   ИСТОРИЯ С ПУГОВИЦЕЙ
   В каюте во всем чувствовался порядок. Металлические предметы были жарко начищены. На столе у чернильного прибора расположились две ровные стопки книг. Над койкой висела картина, взглянув на которую, Прохор крайне удивился. На картине был изображен тихий дремлющий пруд, окруженный ветвистыми деревьями.
   На морском пароходе и вдруг такая картина. Прохор считал, что здесь больше бы подошли морские волны, корабли, люди, спасающиеся на шлюпках и на обломках мачт.
   Старший помощник капитана Михаил Степанович, как его назвал матрос, был уже не молодым человеком. Когда Прохор вошел, он сидел и что-то писал. Повернувшись и увидев мальчика, он, конечно, удивился.
   - Слушаю вас.
   Прохора даже называли на "вы".
   - Я хотел попросить вас, - начал Прохор и запнулся.
   - Так-так, слушаю, - подбодрил его старпом, всем своим видом показывая участие и заинтересованность.
   - Я хотел попросить... принять меня к вам на пароход.
   Прохор весь оцепенел в ожидании ответа. Он боялся, что старший помощник сейчас засмеется.
   Михаил Степанович действительно улыбнулся. Но потом он сразу стал серьезным и внимательным.
   - Кем же принять? Сколько тебе лет? Садись!
   - Юнгой или масленщиком или просто учеником, - сказал Прохор, присаживаясь на диван. О своем возрасте ему говорить не хотелось.
   - А сколько тебе лет? - опять спросил старпом.
   - Че... че... - соврать Тошке или Кирилке ничего не стоило, но произнести слово неправды перед этим симпатичным моряком было просто невозможно. И Прохор чистосердечно признался: - Мне скоро... в июне будет двенадцать.
   - Да-а, - протянул Михаил Степанович, закуривая папиросу, - задача. Видишь ли, какое дело, теперь у нас на судах юнг и масленщиков нет. Ученики, правда, бывают, но они приходят из мореходного училища на практику.
   Старпом стал расспрашивать Прохора о семье, о том, почему Прохор не хочет учиться, и о многом другом.
   - Ты, я вижу, Проша, фантазер великий. Это, конечно, хорошо, - сказал Михаил Степанович. - Вот ты говоришь, что у тебя отец с двенадцати лет пошел в море. А почему - ты спросил себя об этом? Думаешь, он плавать стал, начитавшись книг о приключениях?
   Прохор молчал.
   - Скажи, ты завтракал сегодня? - неожиданно спросил Михаил Степанович.
   Прохор недоуменно взглянул на старпома.
   - Завтракал.
   - Вот видишь, завтракал. А твой отец, я уверен, в тот день, когда пошел наниматься на пароход, не завтракал. За кусок хлеба он пошел в море, а совсем не в поисках приключений. Только ты, дорогой, не обижайся. Морское дело хорошее дело. И если ты хочешь на море - добро! Заканчивай семилетку и поступай в мореходку. Рад буду с тобой поплавать.
   Опечаленный Прохор хотел уже встать, чтобы попрощаться и уйти, Михаил Степанович удержал его.
   - Ты не торопись. Если хочешь, я тебе пароход покажу. Полезно для будущего. А потом и пообедаем у нас. - Взгляд старпома задержался на курточке Прохора. - Вон у тебя пуговицы недостает. Возьми-ка иголку и пришей, а я пока на палубу выйду. Нужно за разгрузкой посмотреть.
   Михаил Степанович вытащил из шкафа деревянную резную шкатулку с пуговицами, крючками и нитками. Он подал смущенному Прохору также иголку. Делать нечего - Прохор молча взял иголку и стал подбирать подходящую пуговицу.
   Пока Прохор вдевал нитку в ушко иголки, Михаил Степанович стоял у двери.
   - Подожди, - сказал он, - почему ты белую нитку взял? Ведь курточка у тебя синяя.
   Еще более смутившись, Прохор заглянул в шкатулку.
   - А синих ниток нету, - сказал он виновато.
   - Синих и не нужно. Возьми черную, - старпом отворил дверь и, скрыв от Прохора добрую усмешку, вышел.
   С трудом протащив нитку в ушко, Прохор принялся за дело. Но оно оказалось не простым. Пуговица была оторвана как раз в том месте, где находился внутренний карман. Просунуть иголку в отверстие пуговицы очень просто, но как иголку вернуть, если она оказалась в кармане? Прохор измучился, даже вспотел, потому что торопился, каждую минуту ожидая возвращения старпома. Нитки путались, не продергивались и оставляли большие петли.
   Залезая в карман в поисках иголки, Прохор с досады даже вслух вспомнил черта, но это никак не помогло. Тогда, торопясь, он решил прошивать весь карман и подкладку. "Мама дома перешьет", - решил он.
   Иголка уже дважды пробила карман, когда в каюту вошел Михаил Степанович.
   - Нет, так не годится, - сказал старпом, осматривая курточку. - Как же ты в карман будешь что-нибудь прятать? Он у тебя почти зашит. Да и подкладку прошивать не следует. Посмотри, как другие пуговицы пришиты, подкладка нигде не задета. Ты разве никогда не пришивал пуговиц?
   - Не пришивал, - признался Прохор, краснея.
   - А кто же тебе пришивает? Мама?
   - Мама.
   - А как же ты в море пойдешь без мамы?
   Маленьким ножом Михаил Степанович отрезал пуговицу и вытащил обрывки ниток. Потом, ловко действуя иголкой, старпом быстро пришил пуговицу. Как заметил Прохор, иголка все время была на наружной стороне курточки. Почему он никогда не смотрел, как пришивает пуговицы мать?
   ВСТРЕЧА
   Михаил Степанович любил ребят, и он даже с удовольствием для себя обошел с Прохором почти весь пароход. Он рассказывал мальчику об устройстве судна и судовых механизмов.
   Потом они умылись и пошли в кают-компанию обедать. Прохор застеснялся и хотел отказаться, но он почувствовал, что проголодался. И, кроме того, ему хотелось посмотреть кают-компанию и как обедают моряки.
   За длинным столом сидели штурманы и механики. Кресло в конце кают-компании у стола пустовало. Прохор сообразил, что это было место капитана.
   - Это и есть ваш сын, Михаил Степанович? - спросил один из моряков, глядя на Прохора.
   - Нет, знакомый, будущий моряк, - ответил старпом. - А Илюшка должен приехать. Я радиограмму давал.
   Прохору нравилось, как моряки, входя в кают-компанию или вставая из-за стола, каждый раз спрашивали у старпома разрешение.
   Рисовый суп, котлеты и компот он съел полностью: "Вкуснее, чем дома". Раньше он никогда бы не подумал, что моряки едят рисовый суп и компот. В его представлении это как-то не вязалось с морской жизнью.
   После обеда Михаил Степанович и Прохор вышли на палубу. И тут они встретили трех мальчиков. Такой встречи Прохор совсем не ожидал. Он даже не поверил своим глазам. Среди этих мальчиков был Кирилка. Зачем он здесь?
   Одного из мальчиков Михаил Степанович обнял и крепко поцеловал трижды. Другим пожал руки.
   - Ну, что нового дома? Как мама, дедушка, ребята?
   - Все хорошо, папа. Ждут тебя, не дождутся.
   - Вот знакомься, Проша. Это мой сын, Илюша Ильин.
   Прохор мучительно обдумывал, как объяснить Кирилке свое появление на пароходе.
   Пока Михаил Степанович разговаривал с сыном, Кирилка спросил у Прохора:
   - Ты чего тут делаешь?
   - Да так, нужно было, - хмурясь, ответил Прохор.
   - А мы на моторке приехали.
   - С кем?
   - Одни, втроем. Илюшка сам с мотором управляется.
   - Ври, - не поверил Прохор.
   - Не хочешь - не верь.
   - Жаль, что вы к обеду опоздали, - сказал Михаил Степанович. - Ну, пойдемте, у меня в каюте кое-что найдется.
   Он вызвал в каюту официантку и попросил принести хлеба и вилки, а сам открыл ребятам банку рыбных консервов.
   - Михаил Степанович, - прошептал Прохор, - вы, пожалуйста, не говорите ребятам, зачем я был здесь.
   Старпом понимающе кивнул головой.
   Когда Михаил Степанович вышел из каюты, Кирилка опять спросил:
   - Прохор, ты зачем на "Сахалин"-то приехал? Ты знаешь Илюшкиного отца?
   - Письмо Михаилу Степановичу принес, - ответил Прохор, теперь уже уверенный, что его тайна не раскроется.
   Вероятно, Кирилка поверил, потому что задал совсем другой вопрос:
   - А про БОН что-нибудь узнал?
   - Ничего не узнал, - сердито ответил Прохор, вспомнив о своей двойке. - Не до этого...
   В каюту вернулся Михаил Степанович.
   - Теперь я свободен, - сказал он. - Капитан пришел. Можно и домой ехать. Новоселье, значит, будем праздновать?
   - И дедушкин юбилей, - добавил Илюша.
   - Вот это здорово, - заметил Михаил Степанович. - Сразу три праздника: встреча, юбилей и новоселье! Как мотор?
   - Мотор не подведет, папа, не беспокойся. Мы его с дедушкой хорошо отремонтировали.
   Вскоре все уже сидели в моторной лодке. Только Прохор остался на причале. Михаил Степанович поместился на корме у руля. Илюша возился у двигателя, как настоящий моторист, быстро запустил его.
   Если бы Прохор не видел сейчас все это своими глазами, он никогда бы не поверил, что мальчишка, почти его ровесник, может обращаться с мотором. Прохор вспомнил историю с пуговицей, и ему стало досадно за себя.
   Илюша стоял, наклонясь к двигателю, и сосредоточенно прислушивался к его глухому постукиванию. Рукава его полосатой рубашки были закатаны выше локтей. Руки маленького моториста лоснились от масла.
   Вокруг расстилалась сверкающая гладь большой реки. Моторка, оставляя за кормой отлогие волны, неслась все вперед и вперед.
   Поникнув головой, Прохор поплелся к трамвайной остановке.
   УСЛОВИЕ ВЛАДИМИРА ПАВЛОВИЧА
   Наступал тяжелый час расплаты. В ожидании трамвая Прохор мучительно обдумывал свое незавидное положение. Как он скажет отцу и матери о том, что получил двойку? И чем объяснит, что так долго не появлялся дома?
   Никаких оправданий придумать, конечно, было невозможно. Поэтому Прохор решил прийти домой и прямо во всем признаться.
   Но ни отца, ни матери дома не оказалось. Есть Прохор не хотел, он хорошо пообедал на "Сахалине". Дома сидеть было тоскливо, и он пошел на водную станцию.
   На причале ему встретился Владимир Павлович.
   - Здравствуй, Прохор! - приветствовал его физик. - Как идут дела?
   - Плохо, - угрюмо ответил Прохор.
   - Что же так? Все думаешь о буквах?
   - Да нет, другое...
   Владимир Павлович почувствовал в голосе мальчика дрожание.
   - Отец сердится?
   - Нет, его нету дома.
   - А куда ты пошел?
   - Туда, - Прохор показал в сторону старого мола.
   "Что-то у мальчишки неладно", - подумал Владимир Павлович и сказал:
   - Я тоже пойду с тобой.
   Прохор обрадовался:
   - Пойдемте.
   На старом молу, где возвышался поднятый на причал какой-то большой катер, Прохор присел на бревно и стал смотреть на реку.
   "Должно быть, в школе что-нибудь", - догадался Владимир Павлович. Но он решил не докучать мальчику расспросами и с равнодушным видом начал осматривать катер. Прохор все так же сидел на бревне.
   - Как закончил год? - спросил Владимир Павлович.
   Прохор вздрогнул и опустил голову.
   - Плохо.
   - Двойка? По какому?
   - По арифметике... Владимир Павлович, вы папу видели?
   - Видел, - ответил физик. - Что, побаиваешься отца?
   Прохор взглянул на Владимира Павловича, и в этом его взгляде был ясный ответ: "Да, не похвалит".
   - Теперь летом заниматься придется, если так получилось. - Владимир Павлович положил руку на плечо Прохора. - Плохо, конечно, но унывать не нужно! Осенью исправишь.
   - С осенней ничего не выйдет, - уныло сказал Прохор. - У нас еще ни у кого не выходило...
   - Вот это ты напрасно говоришь, Прохор, что не выйдет. Если очень захочешь - выйдет! Знаешь басенку про лягушек? Две лягушки попали в большую миску со сливками. Одна говорит: "Это для меня совсем новый вид жидкости. Тут нам не жизнь, лучше скорее помереть". И она безвольно опустилась на дно миски. А вторая лягушка начала биться в сливках. И упорствовала она до тех пор, пока сливки под ее ударами не сбились в масло. Так спаслась настойчивая, не любившая отчаиваться лягушка. Это, конечно, басня, но поучительная. Понял?
   - Понял, - ответил чуть повеселевший Прохор. Басня ему понравилась. При Владимире Павловиче и после разговора с ним мальчик почувствовал себя увереннее.
   - Хочешь, я тебе помогу? - спросил Владимир Павлович.
   - Я ведь летом почти каждый день на водной станции бываю. Только уговор: заниматься, так заниматься. Я учитель строгий...
   Владимир Павлович по-доброму улыбнулся.
   - Принимаешь условия?
   - Принимаю, Владимир Павлович.
   Повеселевший Прохор не удержался и рассказал уже со смехом о своей попытке поступить на "Сахалин".
   - А это что? - спросил Владимир Павлович и показал на катер.
   - Это катер. Его в прошлом году сюда вытащили. Говорят, негодный. А он еще совсем хороший, это и папа сказал. Я на нем играю... Его бы на воду спустить!..
   Владимир Павлович с усмешкой посмотрел на Прохора. Прохор стал рассказывать о том, что он не поладил с учительницей, потом - с отцом, потом поссорился со своим дружком Тошкой.
   - Катер в самом деле неплохой. Спустить на воду? Это мысль! - сказал Владимир Павлович. - Знаешь, Прохор...
   В этот момент издали послышался женский голос:
   - Прохор, где ты? Иди сейчас же домой!
   Прохор сразу же сник. Владимир Павлович успокоил его:
   - Ничего, пойдем. Я сам все объясню отцу. А катер твой мы отремонтируем, спустим и поплывем на нем на помощь капитану Безымянному. Согласен?
   - Но ведь, Владимир Павлович, - начал было Прохор.
   - Хорошо, хорошо, - сказал Владимир Павлович. - Знаю, пойдем к отцу!
   СТАРЫЙ ТОКАРЬ
   Старый токарь Степан Егорович Ильин был знатным человеком в затоне. Лет тридцать назад, когда он еще не был старым, Степан Егорович придумал новые способы работы на токарном станке. Вначале ему не верили, а начальник цеха даже запрещал Ильину работать по новому способу. Но Степан Егорович был настойчив. Он не обращал внимания на подшучивания товарищей и спорил с начальством. А потом все постепенно убедились, что Ильин был прав. Токарь-новатор ездил в Москву. За новые методы его наградили орденом.
   Сегодня у Степана Егоровича день был знаменательный - исполнилось пятьдесят лет, как он работает на производстве.
   В праздничном костюме, ожидая гостей, ветеран затона, как его все называли, вышел во двор. Увидев на заборе объявление, Степан Егорович подошел к нему, надел очки и стал читать.
   - Требуются, - читал он, добродушно посмеиваясь, - всех специальностей... Вот оно что. Требуются! И даже моя специальность есть - токарь...
   Ребята с любопытством наблюдали за старым мастером. Заметив их, Степан Егорович направился к строящемуся пароходу.
   - Значит, это и есть ваш "Северный полюс", - сказал он, разглядывая пароход. - Добро, кораблестроители! Кто же у вас тут главный прораб? Токарные станки есть?
   Павлик соскочил с палубы на землю.
   - Токарного нет, - ответил он смущенно и с сожалением. - А тисочки слесарные есть. И инструменты разные. Мы тут все сами строим и ремонтируем. Сейчас только капитана нет, это Илюши, значит.
   - Станков нет, а пишете "требуются", - притворно сердито и разочарованно заметил Степан Егорович. - Хотел наняться к вам, да вижу - мне тут делать нечего.
   Понимая, что старик Ильин в добром настроении и шутит, ребята окружили его.
   - Мы вас, Степан Егорович, главным инженером сделаем. А то у нас главного инженера нету.
   - Главным инженером? - удивился Ильин. - Нет, я еще молод для такой должности. Образование не то...
   - А какое у вас образование? Ильин рассмеялся.
   - Образование? Три класса да сорок пять лет токарной практики, а по судоремонту все пятьдесят. Ну и техминимум. А ну, покажите ваш корабль! Может быть, я и за главного инженера сойду, раз станков нет.
   - Пожалуйста, Степан Егорович. У нас все по-настоящему!
   - Вот сюда, по трапу! - кричали ребята, толкаясь и перебивая друг друга.
   Однако подняться на борт "Северного полюса" Степану Егоровичу не пришлось. Запыхавшись, прибежала Маринка и зашептала:
   - Дедушка, идите скорее домой, мама звала. Гости пришли.
   Недаром же капитан "Северного полюса" Илюша Ильин был сыном моряка и внуком опытнейшего судоремонтника. Он хорошо знал устройство корабля и, строя во дворе свой пароход, обучал ребят морской науке. Из отцовской библиотечки он приносил книги по судостроению, и ребята с интересом рассматривали всевозможные чертежи и схемы. Они узнали много новых для них названий частей корабля. И, конечно, поручни теперь не называли перилами, а палубу даже в каюте - полом. Они знали также, что стрелы на судне не для того, чтобы ими стрелять из лука, а для подъема груза. А барабан у лебедки не ударный музыкальный инструмент, а служит для наматывания на него троса.
   - Ну ладно, кораблестроители, - сказал Степан Егорович. - Нужно идти. Потом как-нибудь, в другой раз посмотрим.
   И он ушел домой, провожаемый опечаленными взорами ребят. Стало обидно и очень жалко, что не удалось показать старому, опытному судоремонтнику такой замечательный корабль, каким был их "Северный полюс".
   А корабль в самом деле был замечательный. Борта выкрашены светло-серой краской. Круглые окошечки-иллюминаторы разбежались по бортам. Высокие мачты чуть наклонились назад и соединены между собой антенной. На капитанском мостике - телеграф, штурвал, компас. Есть даже спасательные круги и на каждом из них - название корабля: "Северный полюс". По трапику можно спуститься в машинное отделение. Там из разных шестерней, колес, банок и болтов сооружен двигатель, который - жалко! - только не двигается. Но крутить колеса все-таки можно.
   Была бы еще во дворе вода, и тогда пароход мог пойти в далекий рейс, хоть до самого Северного полюса.
   Вскоре ребята забыли о Степане Егоровиче и продолжали оборудовать свой корабль. Они ждали Илюшу и Гриню.
   Хорошо, когда умеешь сильно и метко ударить мячом в самый уголок ворот. Радостно слышать восхищенные выкрики ребят, когда ловко "погасишь" мяч в волейболе или верным ударом разобьешь замысловатую фигуру в городках. Но, оказывается, кроме всех известных игр есть еще много и других интересных занятий. Нужно только подумать!
   Вы умеете рубанком так выстругать дощечку, чтобы она сверкала, как стекло? А вот Гриня теперь умеет. Сможете ли вы из листового железа выпилить звезду, чтобы потом ее укрепить на трубе корабля? А Илюша сделал такую звезду. Сначала он железо натер мелом, смоченным в воде. Потом циркулем и чертилкой вычертил на железе звезду. Вырубил ее зубилом и, зажав в тиски, опилил напильником.
   Даже Павлик Тупиков, который раньше никогда ничего не делал, вчера дома взялся отремонтировать замок. И, представьте, замок теперь исправен. Правда, Павлику немного помог Илюша, но об этом отцу и матери пока говорить не нужно. В следующий раз он отремонтирует замок сам. Теперь-то он знает, как это делается!
   Нет, все-таки это очень хорошо - уметь строгать, пилить, рубить, вязать узлы, завинчивать гайки, нарезать болты!
   КАПИТАНУ БЕЗЫМЯННОМУ НАДО ПОМОЧЬ!
   И вот во дворе появились Илюша, Кирилка и Гриня. Ребята наперебой рассказывали Илюше, что они успели сделать. Рассказали и о том, как на "Северный полюс" приходил дедушка Степан Егорович.
   Владимир Павлович, переговорив с отцом Прохора и успокоив его, тоже приехал к Ильиным. Он с детских лет дружил с Михаилом Степановичем, ныне штурманом "Сахалина".
   В квартире у Ильиных было жарко, и гости Степана Егоровича вместе с хозяином вышли во двор покурить и подышать свежим воздухом.
   - Видите, у нас тут во дворе и корабли плавают, - сказал Степан Егорович.
   - Во дворе-то это ладно, - отозвался инженер Тупиков, отец Павлика. - А вот я хочу тебя предупредить, Степан Егорович. У тебя внук самовольничает. Не знаешь?
   Степан Егорович с удивлением посмотрел на Тупикова:
   - Как так?
   - А так. Сегодня с оравой приятелей забрался в моторку...
   - В чью?
   - В твою моторку...
   - Ну и что же? Ведь не в чужую.
   - Так мало того. Завели двигатель и выехали на реку. Разве это допустимо?! Это, Степан Егорович, нужно прекратить!
   Старый токарь пожал плечами.
   - Зачем же прекращать? Мальцы приучаются, привыкают, ну и хорошо!
   - "Хорошо"? - Тупиков даже рассердился. - Да разве можно детей к двигателю допускать! А мало ли что случится! Да и мотор испортят. Нет, я к моторке своего Павла на пушечный выстрел не подпускаю. Никогда!
   - Это дело твое, Борис Петрович, - сказал Степан Егорович. - А я Илюшку, внука, не только допускаю, а даже и заставляю.
   - Это безумие! Безумие! - повторял инженер Тупиков, стоя на крыльце и удивляясь "легкомыслию" Степана Егоровича.
   Пока хозяин-юбиляр и гости разговаривали, присев на скамеечку у дома, Владимир Павлович подошел к ребятам.
   - Заходите, Владимир Павлович! - крикнул Илюша. - Посмотрите наш пароход!
   - Только вы по трапу, - сердился Андрейка. - Дядя Володя, там нельзя, ведь вокруг вода!