Колдер Эйлин. Любовь – это безумие

   – Просто молодец, – сказал врач «скорой». – Если бы не вы, девушка погибла.
   Абигайль с трудом поднялась на ноги. Кто-то сзади обхватил ее за талию. Она быстро обернулась и увидела улыбающегося Мартина.
   – Как спасатель? – спросила она.
   – С ним все в порядке. С девушкой тоже, как я понимаю. Благодаря тебе.
   – И тебе, – тихо промолвила Абби. Она уже начинала чувствовать последствия нервного перенапряжения. У нее все поплыло перед глазами.
   – О, Мартин, Мартин! – воскликнула она и разразилась слезами.
   – Эй, – мягко сказал он, заключая ее в свои теплые объятия. Прижавшись к груди Мартина, Абби услышала четкие удары его сердца. – Э-эй! Так-то ты встречаешь мужчину, совершившего героический поступок?
   Она улыбнулась сквозь слезы.
   – Я так рада, что ты жив, – прошептала она и потеряла сознание.

10

   – Сюда, – сказал Мартин, выйдя из лифта на последнем этаже своего пентхауса, о котором Абигайль слышала так много. Он провел ее через огромную гостиную и мягко втолкнул в ванную. – Сначала душ! – сказал он твердо, пресекая всякие возражения с ее стороны.
   Абби обернулась и призывно посмотрела на него. Смерть или ее угроза дает жизни новое дыхание.
   Он правильно прочел ее взгляд и покачал головой.
   – Нет, Абби, тебе придется тереть свою спинку самой. Ты будешь мыться без меня. Между нами накопилось много такого, что мы должны обсудить, прежде чем двигаться дальше. И если после этого мы все-таки вместе ляжем в постель, о чем я, кстати, мечтаю, то только на условиях, которые будут устраивать каждого из нас.
   Абигайль могла представить, что это будут за условия.
   – Мартин, ты постоянно меняешь свои решения, – возмущенно сказала она.
   – Да. И происходит это по твоей вине. Дело в том, дорогая, что когда я, полный благих намерений, начинаю обсуждать с тобой серьезные вещи, очень скоро этот разговор затухает.
   Она облокотилась о дверь ванной.
   – Что ты имеешь в виду, Мартин? – удивленно спросила она, но Мартин втолкнул ее в ванную и закрыл дверь.
   – Даю тебе десять минут. Твоя одежда будет лежать на кровати, – сказал он, отходя от двери.
   Одежда? Какая одежда?! Если чего ей и не хотелось делать сейчас, так это надевать на себя какую бы то ни было одежду! Абби мечтала лежать обнаженной на кровати с Мартином. Она хотела целовать и ласкать его, хотела, чтобы он бесконечно занимался с ней любовью. Она хотела, чтобы воспоминаний об этом ей хватило на всю оставшуюся жизнь.
   Когда Абигайль стояла на берегу океана и с замиранием сердца вглядывалась в даль, моля Бога о том, чтобы Мартин не утонул, она очень четко увидела свое будущее. Абби знала, что Мартин не любит ее, и это наполняло ее сердце горечью. Но в ее жизни было много и других вещей, которые заставляли ее сердце сжиматься от боли. И если уж она приговорила себя к безбрачию, то имела полное право рассчитывать хотя бы на одну долгую сладкую ночь с Мартином. Возможно, с ее стороны было не очень хорошо так думать. Ну и пусть! Ей абсолютно все равно. Это будет роскошный пир перед голодовкой. Последняя ночь будет для нее наградой. Или наказанием.
   Абигайль пробыла в ванной намеренно дольше десяти минут, которые ей отпустил Мартин. Но, к ее огорчению, он не пришел за ней. Когда Абби вышла, она увидела, что Мартин действительно положил ее вещи на кровать в комнате, отведенной, очевидно, специально для гостей. Ее окна выходили во дворик на большой, явно общий для всего дома бассейн, вокруг которого загорало несколько человек.
   Абби надела белое боди, белые джинсы и шелковую зеленую блузку. Она испытывала жалость к людям, нежившимся на солнце у бассейна. Бедняги! – мысленно произнесла Абби. Пока они лежат там и думают, что наслаждаются прелестями жизни, она, Абби, проведет всю вторую половину дня, вечер и ночь в постели Мартина.
   После того как они «серьезно поговорят», конечно. Абби удивлялась, о чем это Мартин собирается говорить с ней. Она, правда, примерно догадывалась. Что-то вроде: «Я не хочу никаких серьезных отношений сейчас…». Или: «У нас с тобой не получилось в первый раз, поэтому…»
   Абигайль распахнула дверь и вошла в гостиную. Мартин сидел за столом, на котором стоял чайный поднос. Она поняла, что он тоже принял душ, так как его волосы были мокрыми. Он переоделся в синие джинсы и голубую шелковую сорочку.
   – Проходи, садись. – Хозяин похлопал по стулу, стоявшему рядом с ней. – Чай?
   – Да, пожалуйста, – довольно растерянно произнесла гостья. Она совсем не так представляла эту сцену. Абби ожидала, что Мартин бросится к ней и начнет осыпать ее поцелуями. Но вместо этого он зачем-то наливает ей ароматный чай в чашку из тончайшего китайского фарфора.
   – Спасибо, – смущенно сказала она.
   Они пили чай молча, но Абби была даже рада этому. В простой чашке чая было что-то ужасно нормальное, обыкновенное. Недаром людям, которые находятся в шоке, дают именно чай, подумала Абигайль.
   Закончив чаепитие, они поставили пустые чашки на стол. Мартин повернулся к Абби, и она, в предвкушении поцелуя, закрыла глаза.
   – Открой глаза, Абигайль, – строго сказал Мартин. – Я хочу поговорить с тобой.
   – О! Разговоры, разговоры… – пробормотала она. – Что толку от разговоров?
   – Наша с тобой проблема заключается как раз в том, что мы вообще толком не разговаривали.
   – Но это было тогда. А сейчас – совсем другое дело.
   – Нет, мы продолжаем вести себя так, как делали это в прошлом. Ты хоть поняла, что сегодня за обедом мы впервые сидели как два взрослых человека и разговаривали как взрослые люди?
   – Ну, может, это потому, что сегодня мы впервые с тобой обедали в ресторане?
   Он безнадежно вздохнул.
   – Господи!.. Кстати, Абигайль, – вдруг строго спросил Мартин, – где ты научилась делать это?
   – Что?
   – Искусственное дыхание.
   Абигайль сделала губы бантиком.
   – Ах, это. На светских раутах. Там это было очень популярным развлечением, – пошутила она. Но Мартин схватил ее за руки.
   – Перестань кривляться. Я хочу знать! – проговорил он сквозь зубы. – Ты можешь стать серьезной хоть на одну минуту?
   Она отстранилась от него. Ей следовало бы знать, что этим все кончится, – они поговорят, потом начнут ссориться. В общем, как всегда.
   – Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать? – раздраженно сказала она. – Ты ведь уже составил для себя мой образ: пустоголовая состоятельная дамочка, прожигающая жизнь на светских приемах. Ты очень старался показать мне, как ты изменился. Но почему ты так пренебрежительно думаешь обо мне? С чего ты взял, что я осталась такой, какой была десять лет назад?
   – Я пытался выяснить это! – взорвался он. – Но каждый раз, когда я спрашивал тебя об этом, ты замыкалась в себе, как улитка в своей раковине, и ничего не рассказывала. Что у тебя за тайны, что о них нельзя говорить?
   – Никаких тайн нет. Я просто не видела смысла рассказывать тебе что-либо, потому что наши отношения должны были скоро кончиться.
   – Так где же ты все-таки научилась делать искусственное дыхание? – снова спросил Мартин.
   – Я жила в Африке два года. Работала в ВООП.
   Глаза Мартина расширились от изумления.
   – Это Всемирная организация оказания помощи? – уточнил он. – Которая доставляет продукты и медикаменты в страны третьего мира?
   Она кивнула.
   – Да. Там, конечно, были люди, гораздо более квалифицированные, чем я. Но зато у меня было одно неоценимое качество – я была материально независима, благодаря наследству моей бабушки, поэтому могла работать бесплатно. Там я окончила курсы медсестер. Я могу принять теперь даже роды, – с гордостью сказала она, тут же прикусив язык. Абби поняла, что затронула запретную тему.
   – Правда? – задумчиво произнес Мартин, словно он не слушал ее, занятый своими мыслями. – А чем ты занималась, когда вернулась домой?
   – Я продолжаю работать на эту организацию, – сказала Абигайль. – И по-прежнему на добровольных началах. Теперь, когда я начала продавать свои картины, я отдаю в ВООП большую часть вырученных денег. Я вполне могу обойтись без них.
   – А твоя работа в магазине, где продаются нелепые платья, напоминающие автомобильные камеры?
   – Я никогда не работала там, – сказала Абби, покачав головой. – Просто офис ВООП находится на втором этаже прямо над этим магазином. «Новые модели» сдают нам офис почти что даром. А за это кто-то из нас должен подменять продавцов в торговом зале, когда они уходят на обед.
   – Почему же ты ничего не говорила мне об этом раньше? – спросил Мартин.
   – О, Мартин, не надо! Ты ворвался в мою жизнь и унес меня в буквальном смысле слова из дома. Я была уверена, что я тебя не интересую. Просто я должна была оказать тебе услугу в обмен на твое снисходительное отношение к моему отчиму.
   – Но ты же призналась, что тебя не слишком волнуют проблемы Хэмфри.
   – Да, – тихо промолвила его жена. – Не волнуют. И никогда не волновали. По большому счету.
   – Зачем же ты тогда согласилась поехать со мной? – недоуменно спросил Мартин, хмурясь.
   Этот вопрос таил в себе опасность. Если он узнает о ее истинных чувствах к нему, думала Абби, то почувствует себя виноватым. У нее даже возникла мысль, что, если Мартин поймет, что она до сих пор любит его, он не будет заниматься с ней любовью.
   По мнению Абигайль, Мартин относился к категории мужчин, которые считают ниже своего достоинства использовать ситуацию в своих интересах. Это, конечно, делает ему честь, но в данном случае ей это только мешало. Абби во что бы то ни стало хотела провести ночь с Мартином, и она проведет ее! А там будь что будет.
   – Зачем? – повторил Мартин свой вопрос. – Почему ты согласилась на мое предложение?
   Абби изобразила безразличие, слегка дернув плечиками.
   – Женское любопытство, – сказала она. – Назови мне женщину, которая не хотела бы узнать, как живет ее бывший муж, и я скажу тебе, что она лжет.
   – Понятно, – задумчиво произнес Мартин. – Гм. Ну и как тебе показался мой образ жизни?
   – Вполне показался. Ты времени зря не терял.
   – Да? – пробормотал Мартин, и она услышала улыбку в его голосе. Он положил ей руки на плечи и притянул к себе.
   Наконец-то! Абби уютно прижалась щекой к мужской груди.
   – А до того?
   – До чего «того»? – спросила Абигайль.
   – До того, как в тебе проснулась совесть и ты уехала за границу работать, чем ты занималась? Я имею в виду все те бесчисленные фотографии в газетах, на которых ты была изображена с разными мужчинами. Прожигала жизнь на светских раутах? – с легким сарказмом спросил Мартин.
   Абби возмущенно отпрянула от него.
   – Что за ехидный, обвинительный тон! Если тебе уж так хочется знать, то светская жизнь – тоска смертная! Я умирала со скуки! А ходила я на все эти приемы для того, чтобы заполнить пустоту. Мне надо было занять себя чем-то, потому что…
   – Потому что? – подтолкнул ее Мартин. Абигайль бросила на него горящий взгляд.
   – Потому что я жутко скучала по тебе, вот почему!
   Мартин тяжело вздохнул.
   – Но, конечно, я скоро успокоилась, – поспешно добавила Абигайль.
   – Конечно, – мрачно повторил Мартин. – Это очень интересно.
   – Интересно! О Господи, Мартин Найт! Ты хочешь поцеловать меня или нет?
   – Я уж думал, что ты никогда не попросишь меня об этом, – засмеялся он и прижал Абигайль к себе. Он долго всматривался в ее лицо, и по его глазам она поняла, что его что-то тревожит.
   – Ну что еще? – спросила Абби, вздохнув. В ее голосе слышались нежность и грусть, потому что она сердцем почувствовала, что сейчас скажет Мартин.
   – Я хочу, чтобы ты ответила мне еще на один вопрос, Абигайль. Я должен знать это. Зачем ты сказала мне тогда, что ждешь ребенка? Я ведь знаю, что лгать не в твоем характере. Неужели ты сделала это, чтобы женить меня на себе?
   – Если бы не ребенок, ты бы не женился на мне? – в свою очередь спросила Абигайль.
   Он помолчал немного, затем покачал головой отрицательно.
   – Нет, – честно признался он. – Тогда нет. Я, конечно, хотел жениться на тебе, но только после окончания университета.
   Какой дипломатичный ответ, подумала Абигайль.
   – Я не хотела так долго ждать, – сказала она. – Может, поэтому все это произошло.
   – Что произошло? – резко спросил Мартин. Она отодвинулась от него и обхватила руками свои колени. Она еще никому не говорила об этом, ни единой душе, если не считать врача, который беседовал с ней много позже. Сможет ли она рассказать об этом мужу?
   – Радость моя, что?
   Мягкий тон его голоса сломал барьеры. Может, на нее подействовала нежность, светившаяся в его теплых, голубых глазах, но Мартин, решила Абигайль, как никто другой, имел право знать об этом.
   – Я не обманула тебя насчет ребенка, но я не была беременна, – сказала она.
   – Ничего не понимаю, – недоуменно проговорил Мартин.
   Она печально вздохнула.
   – Я тоже тогда ничего не понимала. У меня три раза подряд не было месячных, моя грудь болела, и я испытывала тошноту по утрам. И мы с тобой занимались сексом без всякой защиты. Я была так напугана, что боялась идти к врачу.
   – Я помню, – тихо сказал Мартин. – Я ведь был рядом с тобой тогда, ты забыла?
   – У меня была так называемая ложная беременность, – прямо сказала Абигайль. – Это когда у женщины имеются все физические признаки беременности, а на самом деле ее нет. Это случилось со мной, наверное, потому, что я очень хотела иметь от тебя ребенка и знала, что это привяжет тебя ко мне. – Голос Абби задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Это своего рода истерическая реакция, которая бывает, как правило, у молодых девушек…
   – Абигайль! А-абби, дорогая. – Мартин снова обнял ее и прижал к своей груди. Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела. Вдруг Мартин, не выпуская ее из рук, отодвинул Абби от себя так, чтобы видеть ее глаза. – Господи Боже мой, почему ты тогда не сказала мне об этом?
   – О, Мартин! Как я могла? Обнаружив, что я не беременна, я поняла, что ты не обязан был жениться на мне, – тихо промолвила она. – Ты что, не понимаешь? Сказав тебе о ребенке, я заставила тебя вступить со мной в брак, который тебе был совершенно не нужен. Это было самое неподходящее для тебя время. Я имею в виду твою карьеру и вообще планы на жизнь.
   Мартин кивнул головой, как бы соглашаясь с мнением Абигайль.
   – Почему тогда ты не приехала на встречу со мной, когда получила мое письмо, а прислала вместо себя Хэмфри?
   – Я была в депрессии. Ты ушел, у меня оказалась ложная беременность… Я чувствовала… – Абигайль замялась немного, но затем решительно сказала: – У меня было чувство, что на меня обрушился весь мир. Хэмфри уговаривал меня, что будет лучше, если свободный человек сам будет решать свою судьбу.
   Она тяжело вздохнула.
   – Свободный! – гневно воскликнул Мартин. – Ха! Ты ведь знаешь, что он предлагал мне деньги?
   – Не может быть!
   Он мрачно кивнул.
   – Может. Он сказал мне, что ты хочешь расстаться со мной, и спросил, сколько мне нужно заплатить, чтобы я оставил тебя в покое. Твой отчим сказал, что не поскупится. Он даже пытался апеллировать к моей совести. Мол, если я действительно люблю тебя, как утверждаю, то должен освободить тебя. – Мартин презрительно скривил губы. – Хэмфри заявил, что ты можешь найти себе более подходящую пару.
   – И ты поверил ему? – спросила Абигайль, еще не пришедшая в себя от шока.
   Он поднес ее руки к своим губам и поочередно поцеловал каждый пальчик. Затем посмотрел ей в глаза.
   – Я считал, что в его словах была доля правды. У меня тогда ведь ничего не было, даже перспективы. Я подумал о нашей с тобой скудной жизни. О том, что у нас было только два выхода – продолжать тянуть эту лямку или принять помощь от Хэмфри. Я решил, что ты, возможно, жалеешь о том, что вышла за меня замуж, и действительно сможешь устроить свою жизнь гораздо лучше. Я сказал Хэмфри, куда он может засунуть свои деньги, и ушел.
   – Ничего удивительного в том, что ты так ненавидишь его, – сказала Абби. – Особенно после того, что он сделал с твоей матерью…
   Мартин покачал головой.
   – Я не ненавижу его, Абби. Мне просто его жаль. – Мартин провел указательным пальцем по вене, проступающей на запястье Абигайль. – Потом я увидел твои фотографии в газетах и подумал, что, наверное, правильно поступил, уйдя от тебя. У нас ведь не было ничего общего.
   – Боже. – Абигайль вздохнула с грустью. – Как это все глупо. Мартин! Что ты делаешь?
   Он взял ее за плечи и поднял с дивана.
   – У меня такое чувство, – торжественно произнес он, – что ты хочешь воспользоваться моим телом. Что ж, даю тебе разрешение на это! – Мартин положил руку ей на плечи и повел к двери, ведущей в спальню.
   Абби задрожала. Она испытывала приятное волнение и в то же время беспокойство. У нее было странное ощущение – она так долго ждала этой минуты, но сейчас почему-то вдруг оробела.
   Он распахнул дверь и не снимая руки с ее плеч ввел Абигайль в спальню.
   Первое, что увидела молодая женщина, было окно.
   – Мне казалось, оно смотрит на город! – воскликнула она радостно. За окном спальни Мартина расстилалась бесконечная гладь океана.
   Он удивленно посмотрел на Абигайль.
   – Что?
   – Вид из твоего окна! Из него же виден океан.
   – Ничего не понимаю… – растерянно пробормотал Мартин.
   – Келли сказала мне, что из окна твоей спальни открывается потрясающий вид на город! А это не так. Значит, она не была здесь.
   Мартин схватил жену за плечи и вперился в нее сердитым взглядом.
   – Разумеется, она не была здесь! Если я знаю какую-то женщину, то это не значит, что я сплю с ней. И вообще…
   – Что вообще? – спросила она.
   – Ничего. Это не имеет значения. В данный момент вообще ничего не имеет значения, кроме твоего поцелуя, любимая. Если ты сейчас же не поцелуешь меня, то я…
   Она быстро поднялась на носки и прижалась к его губам.
   Это был самый восхитительный поцелуй – нежный и в то же время страстный. Абби переполняли эмоции, и она готова была расплакаться от счастья.
   Он чуть отстранился от нее, с любовью глядя ей в лицо.
   – Ты такая красивая, такая утонченная, хоть понимаешь сама, какая ты есть?
   – Ты тоже красивый, – пролепетала Абби с дрожью в голосе.
   Мартин снял с нее зеленую блузку, и теперь она стояла перед ним в боди и джинсах. Он провел пальцем по контуру ее груди.
   – Кто бы ни изобрел эту штуку, – проворчал Мартин, – он был садистом. Представляешь, сколько потребуется времени, чтобы вытащить тебя из нее.
   – Не знаю, не знаю, – проворковала Абби. – Тебе следует поискать застежку.
   – Я думаю, что ты сама должна показать мне ее, – сказал Мартин, подошел к кровати и лег на нее, положив руки под голову. Он смотрел на Абигайль из-под полуприкрытых ресниц.
   Ей еще ни разу не приходилось заниматься стриптизом. Она скинула туфли и вылезла из джинсов. Теперь на ней осталось только белоснежное боди, которое плотно облегало ее тело, подчеркивая каждый его изгиб. Молодая женщина почувствовала смущение.
   – Иди ко мне, – позвал ее Мартин, словно поняв ее состояние. Он распахнул свои руки, и Абби с радостью бросилась в его объятия. – Хочешь, чтобы я помог тебе?
   – С удовольствием.
   Он скользнул пальцами по ее грудям, спустился к животу и ниже, пока наконец ни нащупал три маленькие кнопки.
   – Ммм, – блаженно произнес он. – Беру свои слова обратно.
   Абби испытывала сладкую муку, когда пальцы Мартина начали расцеплять первую кнопку. Но вот он справился с ней, и Абби чуть не простонала вслух, не в силах выносить медленные движения рук Мартина, принявшегося за вторую кнопку. Он что, нарочно тянет время, чтобы помучить меня? – подумала она, чувствуя невыносимое томление во всем теле.
   Легкий щелчок, и со второй кнопкой было покончено. Абби чувствовала, что умрет, если Мартин не дотронется до нее сию же секунду.
   Но вот третья, последняя, кнопка щелкнула и открылась, и из груди Абби вырвался вздох облегчения, тут же перешедший в стон наслаждения, когда пальцы Мартина начали медленно скользить по ее обнаженной плоти. У Абби возникло ощущение, что она превращается в горячий, тягучий мед.
   – Если подумать, – пробормотал Мартин, испытывающий, очевидно, такие же эмоции, – то эта штука на самом деле очень удобна. Представляешь, в любое время и в любом месте…
   – Тихо, – оборвала его Абби и потянула к себе его голову для поцелуя.
   Казалось, что этот поцелуй будет продолжаться вечно. Абигайль, во всяком случае, хотела, чтобы это было именно так. Но у Мартина на этот счет были свои соображения.
   – Сними эту штуку, – сказал он нетерпеливо. Глаза Мартина затуманились, когда он увидел ее обнаженное роскошное тело.
   Не сводя с нее глаз, он начал расстегивать пуговицы на своей сорочке. Но налившиеся, тяжелые груди Абигайль, к которым были прикованы сейчас глаза Мартина, очевидно, мешали ему сосредоточиться.
   – Помоги мне, – хриплым от возбуждения голосом попросил он.
   О, теперь они вдвоем будут вести эту сладкую, мучительную игру, подумала Абигайль. Она потерлась щекой о его плечо как нежная, ласковая кошечка, и положила ладонь на молнию джинсов, натянутых до предела.
   – Вот так, – промурлыкала Абби, делая медленные, круговые движения по возбужденному органу.
   – Ты колдунья, – мягко проворчал Мартин и сорвал с себя сорочку. Затем оттолкнул руку Абби, расстегнул молнию на джинсах и быстро стащил их с себя. За джинсами последовали плавки.
   Абби провела языком по пересохшим губам, увидев обнаженное тело Мартина. Глаза его горели страстью, когда он повалил Абби на кровать. Мартин стал осыпать ее тело поцелуями и делал это до тех пор, пока молодая женщина не застонала от нетерпения.
   – Хочешь меня сейчас? – хрипло произнес Мартин. – Хочешь, Абби?
   – Да! Очень!
   Она почувствовала, как он немного сдвинулся, занимая более удобное положение перед тем, как войти в нее. Она подняла левую руку, намереваясь запустить свои пальцы в его густые волосы.
   Но Мартин вдруг замер, затем отодвинулся назад, к спинке кровати и посмотрел на нее пылающим взором.
   – Нет! – выдавил он из себя. – Я не могу так! Прости, Абби, но я не могу заниматься с тобой любовью!
   Абигайль в шоке уставилась на Мартина.
   – Что… что ты сказал?
   – Я сказал, что не могу заниматься с тобой любовью.
   Абби растерянно захлопала ресницами, села в кровати и, протянув ладонь, похлопала Мартина по мускулистой руке успокаивающим жестом.
   – Мартин, – прошептала она. – Почему ты не можешь любить меня? Я же вижу, что ты хочешь этого.
   Он взглянул на эту соблазнительную женщину и фыркнул.
   – Прости меня, Абби, я, наверное, не так выразился. Под «не могу» я имею в виду «не буду».
   – Не будешь?
   – Совершенно верно, – мрачно сказал Мартин.
   – Но почему?
   – А ты взгляни на себя! – с упреком проговорил он. – Посмотри, что на тебя надето!
   Абби удивленно оглядела свое обнаженное тело.
   – На мне ничего нет! Я совершенно голая! – удивленно воскликнула она.
   – Ты так считаешь? – Мартин схватил ее левую руку и поднес ей к лицу. – А это тогда что?
   – Что? Мартин, ты что, совсем спятил?
   – Ты, лежишь в моей постели и… на тебе ничего нет, кроме этого чертова обручального кольца! Извини, Абигайль, но между нами ничего не может быть, пока ты носишь кольцо другого мужчины.
   Абби улыбнулась, облегченно переведя дух.
   – Ну это легко поправить. – Она сняла кольцо, положила его на тумбочку у кровати и выжидательно посмотрела на мужа. Но тот снова покачал головой, сохраняя мрачное выражение лица.
   – Прости, но мне кажется, что ты не поняла меня. – С этими словами Мартин встал с постели и начал натягивать на себя джинсы. – Дело не в том – носишь ты это кольцо или нет. Главное, что за этим кольцом скрывается. Боюсь, что я не смогу заниматься с тобой любовью, пока ты помолвлена с другим мужчиной. Так что я думаю, нам придется вернуться в Англию, где ты скажешь Хьюго, что разрываешь с ним помолвку. Тогда – и только тогда – мы сможем быть вместе.
   У Абби вырвался смех, но лицо ее оставалось вытянутым.
   – Ты, конечно, уверен, что я скажу это Хьюго, да?
   – Я даже не сомневаюсь в этом! Абби, ты принадлежишь только одному мужчине, и этот мужчина – я, неужели ты до сих пор не поняла этого?
   У Абигайль забилось сердце от восторга. А она-то думала, что Мартин изменился! Черта с два! Стоит только послушать его старомодные, собственнические речи, чтобы понять, что он остался прежним, страстным Мартином.
   – Так что тебе, пожалуй, лучше одеться, – сказал он.
   Она облокотилась на подушку, приняв соблазнительную позу.
   – Должна тебя огорчить, Мартин, но я не могу сделать этого, – промурлыкала она.
   – А я не собираюсь одевать тебя, если ты на это намекаешь!
   – Нет. Я имею в виду другое – я не могу вернуться в Англию и сказать Хьюго то, что ты требуешь. – Абби задрожала от страха, когда Мартин решительно подошел к кровати, схватил ее за плечи и слегка приподнял.
   – Что?! – угрожающе прорычал он.
   Она испугалась не на шутку и поспешно добавила:
   – Я хотела сказать, что не могу сказать Хьюго о том, что разрываю с ним помолвку, потому что я уже сделала это. Перед тем, как уехать с тобой в Австралию.
   – Что? – Мартин сел на кровать, опешив. – Почему?