17 лет она «страдала» по детям. Даже пачку сигарет не привезла в подарок сыну и даже внуку. Когда мы с ней встретились в гостинице «Советская» (я принес цветы, конфеты, грузинское вино), пригласил ее на ужин в ресторан. Она отказалась. Я подумал, что стол, видимо, она накрыла в номере. Увы, из холодильника она вынула недопитую бутылку шампанского – это было, видимо, гостеприимство по западному образцу.
Вначале она возгорелась любовью к Галине Джугашвили и сочувствием, видимо, к ее сыну. Однако эта любовь закончилась не по-человечески.
По указанию Москвы в Грузии ей были созданы все условия жизни, а в гараже Совмина ГССР стояла машина ГАЗ-24 для ее обслуживания. На ипподроме выделялась лошадь для езды дочери. Преподаватели на дому обучали дочь русскому и грузинскому языкам, разумеется, бесплатно. На отдыхе в Кобулети (в санатории Совмина) она ударила официантку по лицу за нерасторопность.
Поведение С. Аллилуевой непредсказуемо. Так, в начале нашей встречи она постоянно звонила (часто очень поздно) и советовалась. Например, она просила меня обговорить с руководством школы номер 23, где учится мой младший сын Яков, о приеме ее дочери в эту школу, ибо она с английским языком, да и Яша мог бы опекать свою новую сестру.
Поездку в Грузию она мыслила осуществить через каких-то своих знакомых. Я посоветовал ей идти официальным путем. С ее согласия я обратился в постпредство Грузии, с которым постоянно поддерживал связь. Результат оказался положительным. Однако наши теплые отношения неожиданно были прерваны. Из «доброго и умного племянника» я вмиг превратился в «Женьку-хама и зазнайку, за которым бежит вся Грузия».
Или еще пример. При выходе из гостиницы «Советская», где они временно проживали, нас сфотографировал один мой товарищ с ее предварительного согласия. Каково же было мое удивление, когда она спустя некоторое время заявила, что это я сделал насильно. Но, судя по снимкам, она позировала с удовольствием».
А вот оценка Н. В. Сталиной, племянницы С. Аллилуевой: «Как мать, воспитывающая дочь, не могу понять Аллилуеву. Фактически она бросила своих детей на произвол судьбы, не возвратившись в СССР. Еще до выезда из СССР о ней ходили слухи как об исключительно скромном человеке. Но это только слухи. Я сама хорошо помню, что там, где она появлялась, сразу же шел слушок: „Дочь Сталина“. Это ей импонировало. Но скромность ее поведения, ее морально-этические аспекты выставлены напоказ в ее воспоминаниях. Когда она бывала у меня дома, уже после возвращения в СССР, я обратила внимание вот на какую деталь. Ее больше всего интересовало, как сложилась семейная жизнь ее близких. Удалась или нет? Мне кажется, что это от ее глубокого одиночества. В ее жизни не нашлось спутника, который прошел бы вместе с ней через все трудности и, когда надо, – заслонил собой. У нее было несколько попыток подчеркнуть свои большие возможности. Она даже предложила мне купить дубленку. Но я с ранних лет слишком хорошо знаю цену деньгам, да и сейчас моя семья живет на зарплату мужа-актера, а она невелика, чтобы принимать такие дорогие подарки от других. Приглашала меня вместе с моей двоюродной сестрой Галиной Яковлевной Джугашвили отдохнуть летом на побережье. Я отказалась, а Галина потом рассказывала преотвратительные сцены, которые Светлана устраивала на отдыхе. Для нее ничего не стоит оскорбить другого человека. Безобразно вела она себя и в аэропорту на глазах у сотен людей, когда мне мои знакомые передали в подарок фрукты. Вот уж в ком уживается удивительная способность красиво писать и делать в жизни все по-другому».
В ноябре 1988 года автор позвонил сыну С. Аллилуевой И. Г. Морозову.
– Мне очень тяжело говорить о ней. До ее возвращения в СССР я почти 17 лет ничего о ней не знал, – сказал он мне. – В 1983 году получил письмо, где она просила меня помочь возвратиться на Родину, говорила, что находится в тяжелейшем положении, что если она не вернется, то жизнь ее потеряет смысл. Тогда я позвонил ей в Лондон. Для меня это было не так-то просто. Ведь она была лишена советского гражданства, а времена тогда были совсем не те, что сейчас. И тем не менее я старался понять ее, помочь ей. В ноябре 1984 года она прибыла. Ждал ли я этого момента? Безусловно. Когда она пришла в мою семью, мы постарались сделать все, чтобы она чувствовала родные стены. Все, что она оставила в моем доме после своего отъезда из СССР, было сложено в корзины и ждало ее. Рассказал я ей и о фотографиях и трех портретах, которые ждали ее на даче. Поначалу ее это совсем не интересовало. Но через некоторое время она начала делать то, что в моем знании не укладывается до сих пор. Она оскорбляла мою жену. Нанесла тяжелейшую травму как мать мне. Уехав в Грузию, она через Совмин Грузии потребовала, чтобы я вернул ей портрет матери. Я до сих пор не могу понять, почему она не сделала это по-человечески. Если она приехала в СССР, чтобы собрать материалы для своей новой книги, чтобы поправить свое материальное положение, то эго не делает ей чести. В СССР ее принимали хорошо. Но, находясь в окружении внимания и забот, которые ей были оказаны – хорошая квартира, специальное обеспечение, в том числе и денежное, – она не стремилась вникнуть в жизнь советских людей. Она ее просто не знала, да и по своему характеру маловероятно, чтобы могла проникнуть в нее. Из Тбилиси она через некоторое время отправила письмо на имя М. С. Горбачева с просьбой принять ее и разрешить выехать из СССР. Никаких задержек не было. Разбирались только по ее жалобам со мной. Не зная даже толком, над чем я работаю, она подвергла сомнению мою квалификацию врача, мою степень подготовленности как ученого. Мне пришлось давать разъяснения по ее просьбе в пар-тийных органах».
Многие собеседники автора, как и И. Г. Морозов, высказывали предположение о том, что С. Аллилуева, возможно, приезжала в СССР для сбора материала для своей новой книги. Но можно предположить (сказать) и другое. На своей Родине она не нашла того, что ей виделось из-за рубежа. Вероятно, не поняв многого из грядущих перемен, она нашла обратный ход (за рубеж). Тогда, наверное, и ее жалобы на своих близких в официальные органы можно бы было объяснить желанием оградить их от возможных, по ее мнению, последствий. Как бы то ни было и что бы ни стояло за ее решением, ясно одно – новую складывающуюся в Советском Союзе ситуацию она не восприняла и своего места в ней не нашла.
Ее повторный выезд из СССР вызвал очень своеобразную реакцию. «Огромное вам наше читательское и человеческое пасибо за то, что вы чутки и внимательны к нам, к „белым пятнам“ истории, – писали А. Тихонов, С. Петряк и Г. Хохлов из Фрунзе. – Не наша и не ваша вина, что Светлана Сталина стала такой. Она выехала из Союза, юридически отказалась от фамилии отца – людоеда Сталина… У нее ничего нет святого: убежала от Родины, бросила детей и вот в 1984 году она вспомнила, что есть Советский Союз, который вскормил таких палачей, как Сталин и Берия, чтобы вернуться на бесплатный хлеб.
Нам очень хочется знать, кому она нужна была в Союзе, кто дал ей визу на въезд, кто дал квартиру, назначил пенсию и закрепил за ней персональную автомашину? За какие такие «заслуги» все это и кто подписал? Ведь она при палаче, который уничтожил 15 млн. своих соотечественников, окончила бесплатно, при роскоши жизни, 2 института и академию. Что она дала России?
Ведь как не может бедная колхозница, проработавшая в колхозе 50 лет, получающая 36 руб. пенсии, добиться повышения своей несчастной пенсии.
Так почему же некоторые высокопоставленные могут росчерком пера создать роскошную жизнь?»
«Я, Николаева Инесса Павловна, родилась в Москве, в Доме Союзов (пл. Свердлова), где мы в то время жили. Мой отец, Маслов Павел Петрович, был политкаторжанин и персональный пенсионер. В 1936 году 2 октября был репрессирован. Нас осталось трое несовершеннолетних детей, „дети врага народа“. С 1936 по 1939 г. отец находился на Лубянке. Нам сообщили, что отец осужден на 10 лет без права переписки и с конфискацией имущества. В 1939 г. 7 октября был уничтожен. В 1956 г. реабилитирован. Из-за этой тяжелой и кошмарной жизни ушла моя сестра в 1944 г., ушел из этой жизни и брат.
Вы пишете, тов. Колесник, что многих интересует жизнь Светланы Иосифовны. Кого это интересует? Это интересует людей, которых не тронули сталинские времена, которые не пережили ужасы репрессий и продолжают преклоняться перед Сталиным, не веря или не желая верить в его злодеяния.
Я поняла, что Вы с такой любовью, с таким желанием написали статью о Светлане Иосифовне и в таких подробностях, не как о дочери палача-отца, а как о каком-то «политическом лидере» или о «героине», будто она совершила что-то для народа. Вы пишете, что после смерти ее отца Светлана Иосифовна прожила тяжелые 10 лет. Что за тяжелые? Она что, была осуждена на 10 лет и находилась в лагере репрессированных или в ссылке в Сибири? Что вы делаете из нее мученика, несчастного человека. Она в это время занималась своими мужьями.
Я читала в газете о семье Томских. Вот эта семья пострадала. Мать троих детей, жена Михаила Павловича, крупного деятеля, Мария Ивановна была невинно осуждена и в 1956 г. скончалась в Сибири. Два сына, Михаил и Виктор, расстреляны (за что?), и младший сын Юрий 16 лет был осужден на 10 лет и 9 лет ссылки (за что?). Он же был ребенок. Вот это понятно всем, это кошмар, это ужас, вот это трагедия в жизни, вот об этом нужно писать, о каждом члене семьи, о каждом сыне Томских!
А пишете о какой-то Сталине-развратнице. Она недалеко ушла от своего отца-палача. Светлана Иосифовна меняла мужей, а брат менял жен, как перчатки. А Вы из нее делаете героини». Я понимаю одно: она предала свой народ, свою Родину, своих детей и бежала за границу, где издала антисоветскую книгу, за что получила приличную сумму. Непонятно, поему ей разрешили быть «Фигаро»? Кто она такая, кто? Никто! Дочь палача, который уничтожил миллионы людей, оставил детей сиротами и больными.
В последний ее визит в Советский Союз по разрешению правительства она не захотела жить в Москве (боялась), решила уехать в Тбилиси, где ей была предоставлена 2-комнатная квартира и даже установлена пенсия. За что? Прикрепили машину для ее обслуживания. За что, за какие заслуги? Из Тбилиси она сбежала (видимо, боялась гнева людей?).
Правильно сделали ее дети, что не захотели видеть такую мать, как Светлана Иосифовна, которая бросает своих детей. А как называют таких матерей, Вы знаете? Нет прощения такой матери. За ссору с сыном она требовала выслать сына на Сахалин. Была бы ее воля, она расправилась бы с сыном, как ее отец-палач с народом. Вся в отца – жестокости у нее хватает».
«Обидно, в который уж раз, мне стало за наш народ, – пиала 10 января 1989 года А. Ф. Нерушай из Краснодара. – Судя по всему, эта Светлана такая же сволочь, как и ее батюшка. Ну да бог с ней, как говорится. Меня возмутил тот факт, что этой дамочке, едва она приехала, тут же предоставили квартиру в Москве. Тот паразит, который это сделал, хотя бы ведает, сколько семей бывших репрессированных по сей день фактически в лачугах ютятся? Интересно было бы подробнее узнать о нем. Прошу прощения за грубые слова, но в гробу видела таких отпрысков нашего бывшего кровавого вождя. Давайте думать об оставшихся в живых выходцах из сталинских лагерей и их семьях. Сколько их? В чем они нуждаются? Второй вопрос, пожалуй, неуместен. Наверняка всем нужна материальная помощь».
И конечно, все они в этом правы, так же, как и П. Г. Шадрин из Новосибирской области, написавший: «Где найти слова, чтоб выразить негодование. Я колхозник, в годы ВОВ дошел до Берлина. Имею ранение, в Берлине контужен. За ШАГИ от Курской дуги до Берлина (рейхстага) имею три боевых ордена, а до сих пор живу в общежитии. А Аллилуевой и квартира и машина – ГДЕ ПРАВДА??»
Как ни тяжело, но приходится признать, что несправедливость была допущена большая, никаких льгот она не заработала, и в данном случае мы видим один из моментов застойного периода, с которыми перестройка стремится покончить навсегда.
После выезда из СССР С. Аллилуева поселилась в Англии, потом переехала в США. Жизнь уготовила ей суровую, во многом трагическую судьбу. Так уж устроен мир, что детям часто приходится платить и за своих родителей. Отец оставил ей в наследство суровое и очень противоречивое отношение окружающих. И чтобы все это вынести, наверное, надо обладать очень сильными чертами характера. Светлана Иосифовна же, как человек более тонкий, совсем другого склада, не смогла перенести этот тяжелый груз, не сумела все это безучастно отвергнуть или, наоборот, слишком строго осудить.
ВНУКИ
Вначале она возгорелась любовью к Галине Джугашвили и сочувствием, видимо, к ее сыну. Однако эта любовь закончилась не по-человечески.
По указанию Москвы в Грузии ей были созданы все условия жизни, а в гараже Совмина ГССР стояла машина ГАЗ-24 для ее обслуживания. На ипподроме выделялась лошадь для езды дочери. Преподаватели на дому обучали дочь русскому и грузинскому языкам, разумеется, бесплатно. На отдыхе в Кобулети (в санатории Совмина) она ударила официантку по лицу за нерасторопность.
Поведение С. Аллилуевой непредсказуемо. Так, в начале нашей встречи она постоянно звонила (часто очень поздно) и советовалась. Например, она просила меня обговорить с руководством школы номер 23, где учится мой младший сын Яков, о приеме ее дочери в эту школу, ибо она с английским языком, да и Яша мог бы опекать свою новую сестру.
Поездку в Грузию она мыслила осуществить через каких-то своих знакомых. Я посоветовал ей идти официальным путем. С ее согласия я обратился в постпредство Грузии, с которым постоянно поддерживал связь. Результат оказался положительным. Однако наши теплые отношения неожиданно были прерваны. Из «доброго и умного племянника» я вмиг превратился в «Женьку-хама и зазнайку, за которым бежит вся Грузия».
Или еще пример. При выходе из гостиницы «Советская», где они временно проживали, нас сфотографировал один мой товарищ с ее предварительного согласия. Каково же было мое удивление, когда она спустя некоторое время заявила, что это я сделал насильно. Но, судя по снимкам, она позировала с удовольствием».
А вот оценка Н. В. Сталиной, племянницы С. Аллилуевой: «Как мать, воспитывающая дочь, не могу понять Аллилуеву. Фактически она бросила своих детей на произвол судьбы, не возвратившись в СССР. Еще до выезда из СССР о ней ходили слухи как об исключительно скромном человеке. Но это только слухи. Я сама хорошо помню, что там, где она появлялась, сразу же шел слушок: „Дочь Сталина“. Это ей импонировало. Но скромность ее поведения, ее морально-этические аспекты выставлены напоказ в ее воспоминаниях. Когда она бывала у меня дома, уже после возвращения в СССР, я обратила внимание вот на какую деталь. Ее больше всего интересовало, как сложилась семейная жизнь ее близких. Удалась или нет? Мне кажется, что это от ее глубокого одиночества. В ее жизни не нашлось спутника, который прошел бы вместе с ней через все трудности и, когда надо, – заслонил собой. У нее было несколько попыток подчеркнуть свои большие возможности. Она даже предложила мне купить дубленку. Но я с ранних лет слишком хорошо знаю цену деньгам, да и сейчас моя семья живет на зарплату мужа-актера, а она невелика, чтобы принимать такие дорогие подарки от других. Приглашала меня вместе с моей двоюродной сестрой Галиной Яковлевной Джугашвили отдохнуть летом на побережье. Я отказалась, а Галина потом рассказывала преотвратительные сцены, которые Светлана устраивала на отдыхе. Для нее ничего не стоит оскорбить другого человека. Безобразно вела она себя и в аэропорту на глазах у сотен людей, когда мне мои знакомые передали в подарок фрукты. Вот уж в ком уживается удивительная способность красиво писать и делать в жизни все по-другому».
В ноябре 1988 года автор позвонил сыну С. Аллилуевой И. Г. Морозову.
– Мне очень тяжело говорить о ней. До ее возвращения в СССР я почти 17 лет ничего о ней не знал, – сказал он мне. – В 1983 году получил письмо, где она просила меня помочь возвратиться на Родину, говорила, что находится в тяжелейшем положении, что если она не вернется, то жизнь ее потеряет смысл. Тогда я позвонил ей в Лондон. Для меня это было не так-то просто. Ведь она была лишена советского гражданства, а времена тогда были совсем не те, что сейчас. И тем не менее я старался понять ее, помочь ей. В ноябре 1984 года она прибыла. Ждал ли я этого момента? Безусловно. Когда она пришла в мою семью, мы постарались сделать все, чтобы она чувствовала родные стены. Все, что она оставила в моем доме после своего отъезда из СССР, было сложено в корзины и ждало ее. Рассказал я ей и о фотографиях и трех портретах, которые ждали ее на даче. Поначалу ее это совсем не интересовало. Но через некоторое время она начала делать то, что в моем знании не укладывается до сих пор. Она оскорбляла мою жену. Нанесла тяжелейшую травму как мать мне. Уехав в Грузию, она через Совмин Грузии потребовала, чтобы я вернул ей портрет матери. Я до сих пор не могу понять, почему она не сделала это по-человечески. Если она приехала в СССР, чтобы собрать материалы для своей новой книги, чтобы поправить свое материальное положение, то эго не делает ей чести. В СССР ее принимали хорошо. Но, находясь в окружении внимания и забот, которые ей были оказаны – хорошая квартира, специальное обеспечение, в том числе и денежное, – она не стремилась вникнуть в жизнь советских людей. Она ее просто не знала, да и по своему характеру маловероятно, чтобы могла проникнуть в нее. Из Тбилиси она через некоторое время отправила письмо на имя М. С. Горбачева с просьбой принять ее и разрешить выехать из СССР. Никаких задержек не было. Разбирались только по ее жалобам со мной. Не зная даже толком, над чем я работаю, она подвергла сомнению мою квалификацию врача, мою степень подготовленности как ученого. Мне пришлось давать разъяснения по ее просьбе в пар-тийных органах».
Многие собеседники автора, как и И. Г. Морозов, высказывали предположение о том, что С. Аллилуева, возможно, приезжала в СССР для сбора материала для своей новой книги. Но можно предположить (сказать) и другое. На своей Родине она не нашла того, что ей виделось из-за рубежа. Вероятно, не поняв многого из грядущих перемен, она нашла обратный ход (за рубеж). Тогда, наверное, и ее жалобы на своих близких в официальные органы можно бы было объяснить желанием оградить их от возможных, по ее мнению, последствий. Как бы то ни было и что бы ни стояло за ее решением, ясно одно – новую складывающуюся в Советском Союзе ситуацию она не восприняла и своего места в ней не нашла.
Ее повторный выезд из СССР вызвал очень своеобразную реакцию. «Огромное вам наше читательское и человеческое пасибо за то, что вы чутки и внимательны к нам, к „белым пятнам“ истории, – писали А. Тихонов, С. Петряк и Г. Хохлов из Фрунзе. – Не наша и не ваша вина, что Светлана Сталина стала такой. Она выехала из Союза, юридически отказалась от фамилии отца – людоеда Сталина… У нее ничего нет святого: убежала от Родины, бросила детей и вот в 1984 году она вспомнила, что есть Советский Союз, который вскормил таких палачей, как Сталин и Берия, чтобы вернуться на бесплатный хлеб.
Нам очень хочется знать, кому она нужна была в Союзе, кто дал ей визу на въезд, кто дал квартиру, назначил пенсию и закрепил за ней персональную автомашину? За какие такие «заслуги» все это и кто подписал? Ведь она при палаче, который уничтожил 15 млн. своих соотечественников, окончила бесплатно, при роскоши жизни, 2 института и академию. Что она дала России?
Ведь как не может бедная колхозница, проработавшая в колхозе 50 лет, получающая 36 руб. пенсии, добиться повышения своей несчастной пенсии.
Так почему же некоторые высокопоставленные могут росчерком пера создать роскошную жизнь?»
«Я, Николаева Инесса Павловна, родилась в Москве, в Доме Союзов (пл. Свердлова), где мы в то время жили. Мой отец, Маслов Павел Петрович, был политкаторжанин и персональный пенсионер. В 1936 году 2 октября был репрессирован. Нас осталось трое несовершеннолетних детей, „дети врага народа“. С 1936 по 1939 г. отец находился на Лубянке. Нам сообщили, что отец осужден на 10 лет без права переписки и с конфискацией имущества. В 1939 г. 7 октября был уничтожен. В 1956 г. реабилитирован. Из-за этой тяжелой и кошмарной жизни ушла моя сестра в 1944 г., ушел из этой жизни и брат.
Вы пишете, тов. Колесник, что многих интересует жизнь Светланы Иосифовны. Кого это интересует? Это интересует людей, которых не тронули сталинские времена, которые не пережили ужасы репрессий и продолжают преклоняться перед Сталиным, не веря или не желая верить в его злодеяния.
Я поняла, что Вы с такой любовью, с таким желанием написали статью о Светлане Иосифовне и в таких подробностях, не как о дочери палача-отца, а как о каком-то «политическом лидере» или о «героине», будто она совершила что-то для народа. Вы пишете, что после смерти ее отца Светлана Иосифовна прожила тяжелые 10 лет. Что за тяжелые? Она что, была осуждена на 10 лет и находилась в лагере репрессированных или в ссылке в Сибири? Что вы делаете из нее мученика, несчастного человека. Она в это время занималась своими мужьями.
Я читала в газете о семье Томских. Вот эта семья пострадала. Мать троих детей, жена Михаила Павловича, крупного деятеля, Мария Ивановна была невинно осуждена и в 1956 г. скончалась в Сибири. Два сына, Михаил и Виктор, расстреляны (за что?), и младший сын Юрий 16 лет был осужден на 10 лет и 9 лет ссылки (за что?). Он же был ребенок. Вот это понятно всем, это кошмар, это ужас, вот это трагедия в жизни, вот об этом нужно писать, о каждом члене семьи, о каждом сыне Томских!
А пишете о какой-то Сталине-развратнице. Она недалеко ушла от своего отца-палача. Светлана Иосифовна меняла мужей, а брат менял жен, как перчатки. А Вы из нее делаете героини». Я понимаю одно: она предала свой народ, свою Родину, своих детей и бежала за границу, где издала антисоветскую книгу, за что получила приличную сумму. Непонятно, поему ей разрешили быть «Фигаро»? Кто она такая, кто? Никто! Дочь палача, который уничтожил миллионы людей, оставил детей сиротами и больными.
В последний ее визит в Советский Союз по разрешению правительства она не захотела жить в Москве (боялась), решила уехать в Тбилиси, где ей была предоставлена 2-комнатная квартира и даже установлена пенсия. За что? Прикрепили машину для ее обслуживания. За что, за какие заслуги? Из Тбилиси она сбежала (видимо, боялась гнева людей?).
Правильно сделали ее дети, что не захотели видеть такую мать, как Светлана Иосифовна, которая бросает своих детей. А как называют таких матерей, Вы знаете? Нет прощения такой матери. За ссору с сыном она требовала выслать сына на Сахалин. Была бы ее воля, она расправилась бы с сыном, как ее отец-палач с народом. Вся в отца – жестокости у нее хватает».
«Обидно, в который уж раз, мне стало за наш народ, – пиала 10 января 1989 года А. Ф. Нерушай из Краснодара. – Судя по всему, эта Светлана такая же сволочь, как и ее батюшка. Ну да бог с ней, как говорится. Меня возмутил тот факт, что этой дамочке, едва она приехала, тут же предоставили квартиру в Москве. Тот паразит, который это сделал, хотя бы ведает, сколько семей бывших репрессированных по сей день фактически в лачугах ютятся? Интересно было бы подробнее узнать о нем. Прошу прощения за грубые слова, но в гробу видела таких отпрысков нашего бывшего кровавого вождя. Давайте думать об оставшихся в живых выходцах из сталинских лагерей и их семьях. Сколько их? В чем они нуждаются? Второй вопрос, пожалуй, неуместен. Наверняка всем нужна материальная помощь».
И конечно, все они в этом правы, так же, как и П. Г. Шадрин из Новосибирской области, написавший: «Где найти слова, чтоб выразить негодование. Я колхозник, в годы ВОВ дошел до Берлина. Имею ранение, в Берлине контужен. За ШАГИ от Курской дуги до Берлина (рейхстага) имею три боевых ордена, а до сих пор живу в общежитии. А Аллилуевой и квартира и машина – ГДЕ ПРАВДА??»
Как ни тяжело, но приходится признать, что несправедливость была допущена большая, никаких льгот она не заработала, и в данном случае мы видим один из моментов застойного периода, с которыми перестройка стремится покончить навсегда.
После выезда из СССР С. Аллилуева поселилась в Англии, потом переехала в США. Жизнь уготовила ей суровую, во многом трагическую судьбу. Так уж устроен мир, что детям часто приходится платить и за своих родителей. Отец оставил ей в наследство суровое и очень противоречивое отношение окружающих. И чтобы все это вынести, наверное, надо обладать очень сильными чертами характера. Светлана Иосифовна же, как человек более тонкий, совсем другого склада, не смогла перенести этот тяжелый груз, не сумела все это безучастно отвергнуть или, наоборот, слишком строго осудить.
ВНУКИ
При жизни Сталин был дедом восемь раз. Последняя внучка, Ольга Питерс, родилась в Америке почти через 18 лет после его смерти.
Судьбы его внуков различны: счастливые и трагичные, а отношение потомков к своему деду так же неоднозначно, как и оценки его деятельности.
10 марта 1989 года в беседе с автором бывший нарком по строительству в руководстве И. В. Сталина Семен Захарович Гинзбург сказал: «Я хорошо знал в быту И. В. Сталина. Много раз встречался с ним дома у С. М. Кирова, у Г. Орджоникидзе, да и на даче самого „хозяина“. Его надо понимать правильно, таким, каким он был, а не таким, как его сейчас многие журналисты, писатели, историки, никогда не имевшие возможности видеть его в работе, в быту, изображают. Он был антиподом В. И. Ленина в политике, жестоким мужем, отцом и еще более жестоким дедом. Дети, а тем более внуки, никогда его не занимали… Когда Светлана Аллилуева пишет о любви Сталина к внучке Галине (дочь Якова от второго брака), то это неправда. Я, неоднократно видевший его отношение к ней, опровергаю это утверждение.
Не все в характере Сталина было однозначно негативно. Сталин, как известно, больше любил Василия, чем Якова… Но, как ни парадоксально, от детей Василия И. В. Сталин был еще дальше, чем от детей Якова. Много раз на моих глазах он неровно вел себя и по отношению к Светлане, любимой дочери, а порой игнорировал ее детей».
У Сталина было трое детей. Двое ушли из жизни. Жива одна Светлана. Постараемся познакомиться с судьбами его внуков в последовательности старшинства их родителей.
Яков Джугашвили, старший сын Сталина от первого брака с Екатериной Сванидзе, был женат дважды, имел трех детей от трех женщин. В первый раз он женился на своей бывшей однокласснице Зине, причем его не остановило даже то, что она была дочерью попа, что в то время не поощрялось. На этой почве у него произошел конфликт с отцом, едва не закончившийся смертью для Якова из-за попытки самоубийства. После этого он уехал в Ленинград к родственникам по линии Аллилуевых, где у него родилась дочь Лена, умершая в младенческом возрасте. Этот брак был непродолжительным и вскоре после смерти дочери распался.
Через некоторое время в Урюпинске, в квартире родственников второй жены Сталина Надежды Сергеевны Аллилуевой, состоялось его знакомство с Ольгой Голышевой. От нее у Якова остался сын, сегодня единственный кадровый военный в роду, о чем так мечтал Сталин.
Разница в возрасте у молодых людей была совсем небольшой. Яков 1907-го, Ольга—1909 года рождения. Была ли это большая обоюдная любовь, сказать трудно. Но отношения были продолжены в Москве. Рожать Ольга Голышева уехала в Урюпинск, в родительский дом, где 10 января 1936 года она родила сына Евгения, а 11 января в книге регистрации новорожденных бюро загса появилась актовая запись за № 49. Имя новорожденного– Джугашвили Евгений. Отец – Джугашвили ЯковИосифович, грузин, 27 лет, студент, мать—Голышева Ольга Павловна, русская, 25 лет, техник.
Мальчишка рос бойкий, смышленый. Через год он уже вовсю бегал по двору, похожий на шустрого цыганенка, и без конца повторял свое ребяческое «та-та-та-та». За эту скороговорку мать и ее сестра Надежда Павловна, которая большей частью воспитывала малыша, в шутку прозвали его Татком.
Вскоре Ольга уехала в столицу, оставив ребенка у родственников. Отношения с Яковом у нее складывались неважно. И через некоторое время они расстались.
В 1939 году Яков женился на танцовщице Юлии Мельцер, и у них родилась дочь Галина. К Ю. Мельцер и дочери Яков Джугашвили относился с большой любовью. Об этом свидетельствует его письмо, написанное 26 июня 1941 года из района Вязьмы, в котором он старается успокоить жену:
«Дорогая Юля!
Все обстоит хорошо. Путешествие довольно интересное. Единственное, что меня беспокоит, – это твое здоровье. Береги Галку и себя, скажи ей, что папе Яше хорошо. Обо мне не беспокойтесь, я устроился прекрасно. Завтра или послезавтра сообщу тебе точный адрес и попрошу прислать мне часы с секундомером и перочинный нож. Целую крепко Галю, Юлю, отца, Светланку, Васю. Передай привет всем, еще раз крепко обнимаю тебя и прошу не беспокоиться обо мне. Привет В. Ивановне и Лидочке. С Сапегиным все обстоит благополучно. Весь твой Яша».
Судьба Юлии Мельцер была далеко не безоблачна, хотя она в это время и жила в семье Сталина. После того как Сталину стало известно о плене Якова и у него возникло подозрение в предательстве, он отдал приказ об аресте жены сына.
Однако вернемся к судьбе Евгения Джугашвили. Ольга Голышева, его мать, была на фронте, а после Победы работала инкассатором при финчасти в ведомстве Василия Сталина, который командовал в то время Военно-воздушными силами Московского округа. Жила она у своей тетки, поддерживая самые тесные отношения с сестрой жены И. В. Сталина – Анной Сергеевной Аллилуевой. Умерла Ольга Голышева в 48 лет в 1957 году. Похоронена в Москве на Головинском кладбище. Анна Сергеевна Аллилуева пришла на похороны и подарила Евгению Яковлевичу Джугашвили книгу своего отца «Пройденный путь» с дарственной надписью: «Дарю на память Жене Джугашвили, сыну Яши Джугашвили-Сталина, книгу воспоминаний моего отца Сергея Яковлевича Аллилуева „Пройденный путь“. Сергей Яковлевич любил Яшу, жил с ним в Петрограде-Ленинграде, а также за городом в Зубалове. О его сыне, жене он знал через Яшу и Эгнаташвили Александра Яковлевича. А также он и я, Анна – его дочь, знали о Жене через урюпинских родственников Аллилуевых: Матрену Федоровну Аллилуеву, Августину Михайловну Дутову-Аллилуеву, Майю – ее дочь и Ирину – дочь Серафима Аллилуева. Через Васиных детей – Сашу и Надю. В данный момент я познакомилась с ним по печальной причине, по случаю смерти его матери, с которой я виделась при жизни несколько раз. Скорблю о ее безвременной смерти. Яша также мне говорил, что у него есть сын, который проживает по соседству с моими и папиными родственниками в городе Урюпинске. Желаю ему удачи в жизни, счастливой и благородной жизни и деятельности, а также хорошей семейной жизни, чего, к сожалению, не имела его мать».
До последнего времени о Евгении Джугашвили как о внуке И. Сталина было известно крайне мало. 24 ноября 1986 года журнал «Шпигель» написал: «После смерти ближайшего соратника Сталина, бывшего 10 лет премьер-министром и 13 лет министром иностранных дел СССР (Молотова В. М. – А. К.), родилась сенсация – Московское агентство печати «Новости» (АПН) распространило… фотографию прощания у гроба на московском Новодевичьем кладбище: «Полковник Генерального штаба ВС СССР.
Офицер Ев. Як. Джугашвили, сын сына Сталина Якова, погибшего в немецком лагере для военнопленных. До кончины Молотова этот внук Диктатора никогда публично не представлялся. В записках дочери Сталина Светланы, охотницы писанины, о немтакженеупоминалось».
Что касаетсяМолотова, то об Е. Я. Джугашвили он сказал: «Помнится, в Кремле у Сталина я впервые встретился с его сыном, отцом Евгения, Яковом Джугашвили. Это был истинный рыцарь. Вглядитесь в Евгения, еще одного отпрыска Джугашвили, он как вылитый похож на своих предков. Те, кто встречался и беседовал со Сталиным, обязательно заметят их сходство, и не только внешнее, но и в манере ходить, вообще в поведении, характере. Я рад, что Евгений часто навещает меня, привозит своих сыновей Виссариона и Якова Джугашвили. Встречи с ними продлевают мне жизнь, придают силы. В Москве живет дочь Якова, Галина. И хотя я не поддерживаю с ней близких отношений, но знаю, что она приятный человек во всех отношениях, крупный ученый. Прекрасно, когда у достойного человека остаются достойные дети.
Я хорошо помню, что в годы войны Сталин, всецело поглощенный государственными делами, мог встречаться с близкими не чаще двух раз в год и очень переживал».
Собирая материалы о семье Сталина, автор встретился с Е. Я. Джугашвили, который ответил на ряд вопросов:
А. К.: Евгений Яковлевич, Сталин знал о вашем существовании?
Е. Д.: Дочь Иосифа Виссарионовича, Светлана Аллилуева (ныне Питерс) в свой последний приезд в Союз, будучи у меня дома, положительно ответила на этот вопрос. Однако Сталин не нашел времени или желания когда-нибудь посмотреть на меня. По утверждению Светланы Аллилуевой, ее отец видел из восьми внуков только троих.
А. К.: Расскажите о себе.
Е. Д.: Родился в 1936 году. Окончил Калининское суворовское военное училище, затем Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Более 10 лет работал в системе военных представительств на различных заводах Москвы и области, участвовал в подготовке и запусках космических объектов. С 1973 года после защиты кандидатской диссертации перешел на преподавательскую работу. В настоящее время имею чин полковника и работаю в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Женат на Нане Георгиевне Нанадзе, имеем с ней двух сыновей – Виссариона, 1965 года рождения, и Якова, 1972 года рождения. Старший окончил московскую 23-ю спецшколу, отслужил армию (там вступил в партию) и сейчас учится на 4-м курсе Тбилисского сельскохозяйственного института (факультет механизации и электрификации). Младший – ученик 10-го класса 23-й московской спецшколы. Живет семья в хорошей 3-комнатной квартире на Фрунзенской набережной. Однако адрес, видимо, придется изменить, поскольку после окончания школы Яков планирует поменять местожительство на Тбилиси. К этому переезду, как мне кажется, я готовился всю жизнь.
А. К.: Не будут ли дети испытывать в Грузии трудности – ведь они выросли в Москве?
Е. Д.: Не будут. Оба сына родились в Тбилиси, и каждый до 5 лет жил с родителями моей жены. Держать такой срок детей вдали от себя в Грузии было моей волей, от чего больше всех страдала жена. Часто она мне устраивала жестокие сцены, обвиняя меня в нелюбви к детям. Я отвечал: «Любить надо уметь!» – и продолжал настаивать на своем. В конечном итоге дело было сделано – и один и затем второй заговорили на грузинском языке и выросли на грузинских харчах. Перед школой за два года я их забрал в Москву, и этого времени им хватило освоить русский язык в объеме 1-го класса. Затем постоянно поездки на каникулы, где они заимели круг друзей.
А. К.: Сегодня, таким образом, дети говорят на грузинском и русском языках, а как же происходило общение с детьми в 3—5-летнем возрасте, вы же не говорили свободно по-грузински?
Е. Д.: Мой запас грузинских слов, между прочим, позволял играть с детьми. Но когда требовался переводчик, им становилась либо жена, либо ее родственники, либо просто прохожие. Иногда дело доходило до смешного – отец не мог объясниться с сыном. Некоторых моих родственников в Москве это раздражало. Но я знал, что это временные трудности, и проводил свою линию. Сегодня смело можно сказать – они готовы жить и работать в республике, откуда пришел их дед – Яков Джугашвили.
А. К.: А как сами дети относятся к этой вашей затее?
Е. Д.: Старший сын, Виссарион, давно уже в Грузии, и по отзывам руководства Тбилисского сельскохозяйственного института ведет себя и учится хорошо. Младший сын, Яков, также желает после школы поступать там, по уже в Тбилисский университет. Это желание еще больше окрепло, когда ему отказали вместе с другими школьниками поехать в США. Путь закрыт потому, что он «представитель нетипичной советской семьи». Он и мы все надеемся, что в Грузии он будет полноценным гражданином своей страны.
А. К.: Ваше отношение к Сталину?
Е. Д.: Преклоняюсь перед ним и в том же духе воспитал своих детей.
А. К.: Публикации последнего времени дают основания для другого…
Е. Д.: Критику И. В. Сталина, точнее сказать – поношение его, не воспринимаю. Охаивание деятельности Сталина идет в «одностороннем порядке». Все средства массовой информации закрыты для тех, кто мог бы высказать что-то в защиту И. В. Сталина, для них изготовили ярлык антиперестройщики. Воинствующие дилетанты зачастую не скрывают своей неприязни к социализму, смакуют «достижения застоя» и сваливают все на И. В. Сталина. Любопытный плюрализм!
В день рождения И. В. Сталина, 21 декабря, мы с детьми и некоторыми моими решительными друзьями обычно возлагаем, цветы на его могилу на Красной площади. Охрана Мавзолея никогда не чинила препятствий и даже разрешала сделать несколько памятных снимков. Часто Мавзолей в этот день зарыт для посетителей – санитарный день, или ремонт, или еще что-то, но нашей небольшой компании никто не мешал. В этом году Мавзолей был открыт, и мы возложили цветы после прохода посетителей, где-то около 13 часов 30 минут.
Судьбы его внуков различны: счастливые и трагичные, а отношение потомков к своему деду так же неоднозначно, как и оценки его деятельности.
10 марта 1989 года в беседе с автором бывший нарком по строительству в руководстве И. В. Сталина Семен Захарович Гинзбург сказал: «Я хорошо знал в быту И. В. Сталина. Много раз встречался с ним дома у С. М. Кирова, у Г. Орджоникидзе, да и на даче самого „хозяина“. Его надо понимать правильно, таким, каким он был, а не таким, как его сейчас многие журналисты, писатели, историки, никогда не имевшие возможности видеть его в работе, в быту, изображают. Он был антиподом В. И. Ленина в политике, жестоким мужем, отцом и еще более жестоким дедом. Дети, а тем более внуки, никогда его не занимали… Когда Светлана Аллилуева пишет о любви Сталина к внучке Галине (дочь Якова от второго брака), то это неправда. Я, неоднократно видевший его отношение к ней, опровергаю это утверждение.
Не все в характере Сталина было однозначно негативно. Сталин, как известно, больше любил Василия, чем Якова… Но, как ни парадоксально, от детей Василия И. В. Сталин был еще дальше, чем от детей Якова. Много раз на моих глазах он неровно вел себя и по отношению к Светлане, любимой дочери, а порой игнорировал ее детей».
У Сталина было трое детей. Двое ушли из жизни. Жива одна Светлана. Постараемся познакомиться с судьбами его внуков в последовательности старшинства их родителей.
Яков Джугашвили, старший сын Сталина от первого брака с Екатериной Сванидзе, был женат дважды, имел трех детей от трех женщин. В первый раз он женился на своей бывшей однокласснице Зине, причем его не остановило даже то, что она была дочерью попа, что в то время не поощрялось. На этой почве у него произошел конфликт с отцом, едва не закончившийся смертью для Якова из-за попытки самоубийства. После этого он уехал в Ленинград к родственникам по линии Аллилуевых, где у него родилась дочь Лена, умершая в младенческом возрасте. Этот брак был непродолжительным и вскоре после смерти дочери распался.
Через некоторое время в Урюпинске, в квартире родственников второй жены Сталина Надежды Сергеевны Аллилуевой, состоялось его знакомство с Ольгой Голышевой. От нее у Якова остался сын, сегодня единственный кадровый военный в роду, о чем так мечтал Сталин.
Разница в возрасте у молодых людей была совсем небольшой. Яков 1907-го, Ольга—1909 года рождения. Была ли это большая обоюдная любовь, сказать трудно. Но отношения были продолжены в Москве. Рожать Ольга Голышева уехала в Урюпинск, в родительский дом, где 10 января 1936 года она родила сына Евгения, а 11 января в книге регистрации новорожденных бюро загса появилась актовая запись за № 49. Имя новорожденного– Джугашвили Евгений. Отец – Джугашвили ЯковИосифович, грузин, 27 лет, студент, мать—Голышева Ольга Павловна, русская, 25 лет, техник.
Мальчишка рос бойкий, смышленый. Через год он уже вовсю бегал по двору, похожий на шустрого цыганенка, и без конца повторял свое ребяческое «та-та-та-та». За эту скороговорку мать и ее сестра Надежда Павловна, которая большей частью воспитывала малыша, в шутку прозвали его Татком.
Вскоре Ольга уехала в столицу, оставив ребенка у родственников. Отношения с Яковом у нее складывались неважно. И через некоторое время они расстались.
В 1939 году Яков женился на танцовщице Юлии Мельцер, и у них родилась дочь Галина. К Ю. Мельцер и дочери Яков Джугашвили относился с большой любовью. Об этом свидетельствует его письмо, написанное 26 июня 1941 года из района Вязьмы, в котором он старается успокоить жену:
«Дорогая Юля!
Все обстоит хорошо. Путешествие довольно интересное. Единственное, что меня беспокоит, – это твое здоровье. Береги Галку и себя, скажи ей, что папе Яше хорошо. Обо мне не беспокойтесь, я устроился прекрасно. Завтра или послезавтра сообщу тебе точный адрес и попрошу прислать мне часы с секундомером и перочинный нож. Целую крепко Галю, Юлю, отца, Светланку, Васю. Передай привет всем, еще раз крепко обнимаю тебя и прошу не беспокоиться обо мне. Привет В. Ивановне и Лидочке. С Сапегиным все обстоит благополучно. Весь твой Яша».
Судьба Юлии Мельцер была далеко не безоблачна, хотя она в это время и жила в семье Сталина. После того как Сталину стало известно о плене Якова и у него возникло подозрение в предательстве, он отдал приказ об аресте жены сына.
Однако вернемся к судьбе Евгения Джугашвили. Ольга Голышева, его мать, была на фронте, а после Победы работала инкассатором при финчасти в ведомстве Василия Сталина, который командовал в то время Военно-воздушными силами Московского округа. Жила она у своей тетки, поддерживая самые тесные отношения с сестрой жены И. В. Сталина – Анной Сергеевной Аллилуевой. Умерла Ольга Голышева в 48 лет в 1957 году. Похоронена в Москве на Головинском кладбище. Анна Сергеевна Аллилуева пришла на похороны и подарила Евгению Яковлевичу Джугашвили книгу своего отца «Пройденный путь» с дарственной надписью: «Дарю на память Жене Джугашвили, сыну Яши Джугашвили-Сталина, книгу воспоминаний моего отца Сергея Яковлевича Аллилуева „Пройденный путь“. Сергей Яковлевич любил Яшу, жил с ним в Петрограде-Ленинграде, а также за городом в Зубалове. О его сыне, жене он знал через Яшу и Эгнаташвили Александра Яковлевича. А также он и я, Анна – его дочь, знали о Жене через урюпинских родственников Аллилуевых: Матрену Федоровну Аллилуеву, Августину Михайловну Дутову-Аллилуеву, Майю – ее дочь и Ирину – дочь Серафима Аллилуева. Через Васиных детей – Сашу и Надю. В данный момент я познакомилась с ним по печальной причине, по случаю смерти его матери, с которой я виделась при жизни несколько раз. Скорблю о ее безвременной смерти. Яша также мне говорил, что у него есть сын, который проживает по соседству с моими и папиными родственниками в городе Урюпинске. Желаю ему удачи в жизни, счастливой и благородной жизни и деятельности, а также хорошей семейной жизни, чего, к сожалению, не имела его мать».
До последнего времени о Евгении Джугашвили как о внуке И. Сталина было известно крайне мало. 24 ноября 1986 года журнал «Шпигель» написал: «После смерти ближайшего соратника Сталина, бывшего 10 лет премьер-министром и 13 лет министром иностранных дел СССР (Молотова В. М. – А. К.), родилась сенсация – Московское агентство печати «Новости» (АПН) распространило… фотографию прощания у гроба на московском Новодевичьем кладбище: «Полковник Генерального штаба ВС СССР.
Офицер Ев. Як. Джугашвили, сын сына Сталина Якова, погибшего в немецком лагере для военнопленных. До кончины Молотова этот внук Диктатора никогда публично не представлялся. В записках дочери Сталина Светланы, охотницы писанины, о немтакженеупоминалось».
Что касаетсяМолотова, то об Е. Я. Джугашвили он сказал: «Помнится, в Кремле у Сталина я впервые встретился с его сыном, отцом Евгения, Яковом Джугашвили. Это был истинный рыцарь. Вглядитесь в Евгения, еще одного отпрыска Джугашвили, он как вылитый похож на своих предков. Те, кто встречался и беседовал со Сталиным, обязательно заметят их сходство, и не только внешнее, но и в манере ходить, вообще в поведении, характере. Я рад, что Евгений часто навещает меня, привозит своих сыновей Виссариона и Якова Джугашвили. Встречи с ними продлевают мне жизнь, придают силы. В Москве живет дочь Якова, Галина. И хотя я не поддерживаю с ней близких отношений, но знаю, что она приятный человек во всех отношениях, крупный ученый. Прекрасно, когда у достойного человека остаются достойные дети.
Я хорошо помню, что в годы войны Сталин, всецело поглощенный государственными делами, мог встречаться с близкими не чаще двух раз в год и очень переживал».
Собирая материалы о семье Сталина, автор встретился с Е. Я. Джугашвили, который ответил на ряд вопросов:
А. К.: Евгений Яковлевич, Сталин знал о вашем существовании?
Е. Д.: Дочь Иосифа Виссарионовича, Светлана Аллилуева (ныне Питерс) в свой последний приезд в Союз, будучи у меня дома, положительно ответила на этот вопрос. Однако Сталин не нашел времени или желания когда-нибудь посмотреть на меня. По утверждению Светланы Аллилуевой, ее отец видел из восьми внуков только троих.
А. К.: Расскажите о себе.
Е. Д.: Родился в 1936 году. Окончил Калининское суворовское военное училище, затем Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Более 10 лет работал в системе военных представительств на различных заводах Москвы и области, участвовал в подготовке и запусках космических объектов. С 1973 года после защиты кандидатской диссертации перешел на преподавательскую работу. В настоящее время имею чин полковника и работаю в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Женат на Нане Георгиевне Нанадзе, имеем с ней двух сыновей – Виссариона, 1965 года рождения, и Якова, 1972 года рождения. Старший окончил московскую 23-ю спецшколу, отслужил армию (там вступил в партию) и сейчас учится на 4-м курсе Тбилисского сельскохозяйственного института (факультет механизации и электрификации). Младший – ученик 10-го класса 23-й московской спецшколы. Живет семья в хорошей 3-комнатной квартире на Фрунзенской набережной. Однако адрес, видимо, придется изменить, поскольку после окончания школы Яков планирует поменять местожительство на Тбилиси. К этому переезду, как мне кажется, я готовился всю жизнь.
А. К.: Не будут ли дети испытывать в Грузии трудности – ведь они выросли в Москве?
Е. Д.: Не будут. Оба сына родились в Тбилиси, и каждый до 5 лет жил с родителями моей жены. Держать такой срок детей вдали от себя в Грузии было моей волей, от чего больше всех страдала жена. Часто она мне устраивала жестокие сцены, обвиняя меня в нелюбви к детям. Я отвечал: «Любить надо уметь!» – и продолжал настаивать на своем. В конечном итоге дело было сделано – и один и затем второй заговорили на грузинском языке и выросли на грузинских харчах. Перед школой за два года я их забрал в Москву, и этого времени им хватило освоить русский язык в объеме 1-го класса. Затем постоянно поездки на каникулы, где они заимели круг друзей.
А. К.: Сегодня, таким образом, дети говорят на грузинском и русском языках, а как же происходило общение с детьми в 3—5-летнем возрасте, вы же не говорили свободно по-грузински?
Е. Д.: Мой запас грузинских слов, между прочим, позволял играть с детьми. Но когда требовался переводчик, им становилась либо жена, либо ее родственники, либо просто прохожие. Иногда дело доходило до смешного – отец не мог объясниться с сыном. Некоторых моих родственников в Москве это раздражало. Но я знал, что это временные трудности, и проводил свою линию. Сегодня смело можно сказать – они готовы жить и работать в республике, откуда пришел их дед – Яков Джугашвили.
А. К.: А как сами дети относятся к этой вашей затее?
Е. Д.: Старший сын, Виссарион, давно уже в Грузии, и по отзывам руководства Тбилисского сельскохозяйственного института ведет себя и учится хорошо. Младший сын, Яков, также желает после школы поступать там, по уже в Тбилисский университет. Это желание еще больше окрепло, когда ему отказали вместе с другими школьниками поехать в США. Путь закрыт потому, что он «представитель нетипичной советской семьи». Он и мы все надеемся, что в Грузии он будет полноценным гражданином своей страны.
А. К.: Ваше отношение к Сталину?
Е. Д.: Преклоняюсь перед ним и в том же духе воспитал своих детей.
А. К.: Публикации последнего времени дают основания для другого…
Е. Д.: Критику И. В. Сталина, точнее сказать – поношение его, не воспринимаю. Охаивание деятельности Сталина идет в «одностороннем порядке». Все средства массовой информации закрыты для тех, кто мог бы высказать что-то в защиту И. В. Сталина, для них изготовили ярлык антиперестройщики. Воинствующие дилетанты зачастую не скрывают своей неприязни к социализму, смакуют «достижения застоя» и сваливают все на И. В. Сталина. Любопытный плюрализм!
В день рождения И. В. Сталина, 21 декабря, мы с детьми и некоторыми моими решительными друзьями обычно возлагаем, цветы на его могилу на Красной площади. Охрана Мавзолея никогда не чинила препятствий и даже разрешала сделать несколько памятных снимков. Часто Мавзолей в этот день зарыт для посетителей – санитарный день, или ремонт, или еще что-то, но нашей небольшой компании никто не мешал. В этом году Мавзолей был открыт, и мы возложили цветы после прохода посетителей, где-то около 13 часов 30 минут.