Страница:
– Вперёд, – коротко приказал Скант.
Мерв уже спешил к двери палаты. С отработанной лёгкостью он ввёл личный код доктора Аргона. Пикси сделал это значительно быстрее самого доктора благодаря многочасовым домашним тренировкам на украденной клавиатуре. Код Аргона менялся каждую неделю, но братья Криль старались находиться рядом с палатой Кобой во время каждого обхода. Обычно весь код близнецам удавалось узнать уже к середине недели.
Индикатор замка, питавшегося от аккумулятора, мигнул зелёным светом, и дверь распахнулась. Перед братьями предстала Опал Кобой, висящая в хитроумной сбруе, словно закутанное в экзотический кокон насекомое.
Мерв опустил её на тележку. Действуя быстро и ловко, он закатал рукав и нашёл шрам на её плече в месте установки жучка-шпиона. Потом он сжал твёрдый бугорок между большим и указательным пальцами и скомандовал:
– Скальпель.
Скант вложил инструмент в его протянутую руку. Мерв глубоко вздохнул, задержал дыхание и сделал двухсантиметровый разрез на коже Опал. Указательным пальцем он достал из разреза капсулу электронного устройства. Оно было упаковано в силикон и по размерам не превышало таблетку болеутоляющего.
– Займись раной, – приказал он. Скант склонился над раной и приложил большие пальцы рук к её краям.
– Исцеляй, – прошептал он, и синеватые искорки магии пробежали по его пальцам, погружаясь в рану.
Через несколько секунд края раны соединились, оставив лишь бледный шрам на месте разреза, почти такой же, как был раньше, после вживления жучка. Магия самой Опал иссякла много месяцев назад, а исполнить ритуал, необходимый для восстановления силы, она, по понятным причинам, не могла.
– Госпожа Кобой, – быстро произнёс Мерв. – Пора просыпаться. Пора вставать!
Он полностью освободил Опал от ремней. Бесчувственная пикси рухнула на крышку тележки уборщика. Мерв влепил ей пощёчину, от которой щека немного порозовела. Опал задышала чаще, но её глаза оставались закрытыми.
– Встряхни её, – сказал Скант.
Мерв достал полицейскую электрошоковую дубинку из-под куртки. Включив её, он поднёс конец к локтю Опал. Тело пикси задёргалось, и Опал Кобой пришла в сознание, словно проснувшись после кошмарного сна.
– Дубин! – завопила она. – Ты предатель!
Мерв схватил её за плечи.
– Госпожа Кобой, – сказал он. – Это мы – Мервал и Дискант. Пора просыпаться.
Опал испепеляла его взглядом широко открытых глаз.
– Криль? – спросила она, переведя дыхание.
– Да. Мерв и Скант. Пора уходить.
– Уходить? Что ты имеешь в виду?
– Уходить отсюда, – нетерпеливо повторил Мерв. – У нас осталось не больше минуты.
Опал потрясла головой, пытаясь избавиться от головокружения.
– Мерв и Скант, – повторила она. – Пора уходить.
Мерв помог ей спуститься с крышки тележки.
– Вот именно. Клон уже готов. Скант открыл затянутое фольгой ложное днище тележки. Под ним лежала точная копия Опал Кобой, одетая в такую же пижаму, какие полагались пациентам клиники Аргона, пребывающим в коме. Копия была идеальной, до последнего волосяного мешочка. Скант сдёрнул кислородную маску с лица клона, вытащил его из тележки и принялся пристёгивать к ремням.
– Поразительно, – произнесла Опал, проводя костяшкой пальца по лицу клона. – Неужели я так красива?
– Нет, – сказал Мерв. – Гораздо красивее.
– Идиоты! – вдруг завопила Опал. – У неё открыты глаза! Она меня видит!
Скант торопливо опустил веки клона.
– Не волнуйтесь, госпожа Кобой. Она никому не скажет, даже если мозг сможет расшифровать то, что она видела.
Опал неуклюже забралась в тележку.
– Но изображения могут остаться на сетчатке! С Жеребкинса станется проверить её сетчаткосканом! Этот чёртов кентавр!..
– Не беспокойтесь, госпожа, – сказал Скант, закрывая ложное дно тележки над своей госпожой. – Очень скоро это станет наименьшей из бед Жеребкинса.
Опал натянула на лицо кислородную маску.
– Потом, – произнесла она приглушённым пластиком голосом. – Потом поговорим.
Кобой погрузилась в нормальный сон. Даже та незначительная нагрузка, которую она перенесла после выхода из комы, утомила её. Полностью она придёт в сознание только через несколько часов. После выхода из столь продолжительной комы существовала опасность, что Опал потеряет часть своих умственных способностей.
– Время? – спросил Мерв. Скант бросил взгляд на лунометр.
– Осталось тридцать секунд.
Мерв застегнул ремни, тщательно проверив их состояние. Промокнув пот на лбу ватным тампоном, он сделал разрез скальпелем на плече клона и вставил под кожу жучка-шпиона. Пока Скант заращивал ранку при помощи магии, Мерв разложил инструменты уборщика в нужном порядке над ложным дном тележки.
– Восемь секунд, семь, – нетерпеливо подпрыгивая, шептал Скант. – Клянусь богами, больше ни за какие коврижки не стану выкрадывать босса из клиники и подменять её клоном.
Мерв резко развернул тележку и выкатил её через широко распахнутую дверь.
– Пять… четыре…
Скант ещё раз осмотрел палату, не упустив из виду ни единого места, которого они могли касаться.
– Три… две…
Они были уже в коридоре и закрывали за собой дверь.
Капрал Шкряб немного обмяк и вдруг выпрямился по стойке «смирно».
– Эй… какого?.. Я жутко хочу пить! Кто-нибудь ещё хочет?
Мерв спрятал очки ночного видения в тележке и заморгал, чтобы стряхнуть каплю пота с века.
– Это воздух во всем виноват, – сказал он. – Я постоянно чувствую дикую сухость во рту. И ужасные головные боли.
Шкряб потёр пальцами переносицу.
– У меня тоже. Как только включат свет, напишу жалобу.
Как раз в этот момент включились светильники по всей длине коридора.
– Вот и все, – пробурчал Скант. – Паника закончилась. Брат, как ты думаешь, после этого они согласятся заменить электрощиты?
Доктор Аргон летел по коридору, едва не обгоняя зажигавшиеся светильники.
– Жерри! – сказал Мерв. – Я вижу, твоя нога уже не болит?
Аргон не обратил внимания на пикси, его глаза были широко открыты, дыхание с хрипом вырывалось из груди.
– Капрал Келп, – задыхаясь, произнёс он. – Кобой, как она? Она не…
Шкряб закатил глаза.
– Успокойтесь, доктор. Госпожа Кобой висит в том же положении, в каком вы её оставили. Убедитесь сами.
Аргон прижал ладони к стене и в первую очередь проверил жизненно важные функции.
– Так, никаких изменений… Никаких изменений. Прошло всего две минуты, но это не имеет значения.
– Я же говорил, – сказал Шкряб. – Кстати, пока вы здесь, я хотел бы обсудить головные боли…
Аргон оттолкнул его в сторону.
– Мне нужен ватный тампон. Скант, у тебя нет?
Скант похлопал себя по карманам.
– Извини, Жерри, нет.
– Не называй меня Жерри! – взревел Аргон, срывая крышку с тележки. – Здесь должны быть ватные тампоны! – Редкие волосы намокли от пота на его высоком лбу. – Это же ящик уборщиков! – Толстыми пальцами он ковырялся в содержимом тележки, царапая ногтями ложное дно.
Мерв локтем отодвинул Аргона в сторону, прежде чем тот обнаружил секретное отделение или монитор, куда поступали данные с камер наблюдения.
– Получите, доктор, – сказал пикси, сунув ему в руки банку с тампонами. – Здесь – месячный запас. Развлекайтесь.
Аргон вытащил из банки один тампон, высыпав на пол остальные.
– ДНК никогда не врёт, – пробормотал он, набирая код на клавиатуре. – ДНК никогда не врёт…
Он ворвался в палату и грубо ткнул тампоном в нёбо клона. Братья Криль затаили дыхание. Они надеялись выбраться из клиники, прежде чем дойдёт до проверки. Аргон провёл ватным тампоном по пористой поверхности планшета. Буквально через мгновение на миниатюрном плазменном экране появилось имя Опал Кобой.
Аргон с облегчением вздохнул, опустив руки на колени, и смущённо посмотрел на свидетелей его метаний.
– Извините. Запаниковал. Если бы Кобой сбежала, клинику бы закрыли. Полагаю, у меня был лёгкий приступ паранойи. Лица можно изменить, но…
– ДНК никогда не врёт, – хором произнесли Мерв и Скант.
Шкряб опустил на глаза свои видео-очки.
– Думаю, доктору Аргону нужно немного отдохнуть, – сказал он.
– И не говори, – с издёвкой произнёс Мерв, толкая тележку к служебному лифту. – Брат, нам пора. Нужно выяснить, почему отключилось питание.
Скант направился вслед за ним по коридору.
– Как ты думаешь, в чем была проблема? – спросил он.
– Я знаю одно подозрительное место. Давай осмотрим стоянку, а потом, возможно, подвал.
– Как скажешь. В конце концов, ты – старший брат.
– Не только старший, но и мудрый, – добавил Мерв. – Не забывай об этом.
Пикси быстрым шагом шли по коридору, пытаясь непринуждённой болтовнёй скрыть то, что у них подгибались колени, а сердца отчаянно колотились. Только когда они удалили все следы кислотных бомб, сели в фургон и поехали домой, братья вздохнули спокойно.
Дома, в квартире, где жили близнецы, Мерв открыл тайник Кобой. Стоило ему это сделать, как все опасения насчёт того, что после комы её интеллект уже не будет прежним, развеялись в один миг. Взгляд хозяйки был ясным и насторожённым.
– Введите меня в курс, – сказала она, неуверенно выбираясь из тележки.
Несмотря на то что все функции мозга вернулись в норму, ей потребуется провести пару дней в электромассажере, чтобы восстановить тонус мышц.
Мерв помог Кобой сесть на низкий диван.
– Все на месте. Деньги, хирург, буквально все.
Опал схватила со столика кувшин с водой и жадно припала прямо к горлышку.
– Хорошо, хорошо. Что слышно о моих врагах?
Скант встал рядом с братом. Внешне близнецы почти не отличались, только лоб у Мерва был чуть шире. Из двух братьев Мервал всегда был более сообразительным.
– Как вы просили, мы постоянно следили за ними, – сказал Дискант.
Опал оторвалась от кувшина.
– Просила?
– П-приказывали, – заикаясь, поправился Скант. – Я хотел сказать, приказывали. Конечно приказывали.
Кобой недобро прищурилась.
– Я очень надеюсь, что у братьев Криль не появилось независимых взглядов, пока я спала.
Скант дёрнул головой, что можно было бы принять за поклон.
– Нет, нет, госпожа Кобой. Мы живём, чтобы служить. Только чтобы служить.
– Вот именно, – согласилась Опал. – И живёте вы, лишь пока служите. Итак, мои враги. Как я понимаю, они веселы и счастливы?
– О да. Джулиус Крут становится все более влиятельным в качестве начальника полиции. Он был выдвинут в члены Совета.
Опал оскалилась, будто голодная росомаха.
– Совет… С большой высоты ему придётся падать. А Элфи Малой?
– Снова вернулась к оперативной работе. За то время, что вы были в коме, она успешно провела шесть разведывательных операций. Её имя включено в список на получение звания майора.
– Хороший из неё получится майор. Меньшее, что мы можем сделать, это позаботиться, чтобы она никогда не получила это звание. Я собираюсь разрушить карьеру Элфи Малой, чтобы её имя осталось покрыто позором даже после смерти.
– Кентавр Жеребкинс, как всегда, несносен, – продолжал Скант Криль. – Я предлагаю придумать для него что-нибудь особенно гадкое…
Опал подняла изящный палец, и Скант послушно умолк.
– Нет, с ним ничего не должно случиться, – сказала она. – Пока не должно. Я сражу его исключительно интеллектом. Только два раза кому-то удавалось обвести меня вокруг пальца. И оба раза это был Жеребкинс. Не требуется большого ума, чтобы просто убить его. Я хочу, чтобы он остался в полном одиночестве, был побеждён и унижен. – Она даже захлопала в ладоши в предвкушении. – И только потом я убью его!
– Мы также постоянно наблюдали за тем, с кем общался Артемис Фаул. Судя по всему, этот юноша провёл большую часть прошедшего года, разыскивая некую картину. Мы отследили эту картину до Мюнхена.
– Картину? Правда? – Шестерёнки бешено завращались в мозгу Опал. – Мы должны найти её прежде, чем это сделает он. Может быть, мы сможем внести свои поправки в его произведение искусства.
Скант кивнул.
– Ясно. Займусь этим сегодня же. Опал растянулась на диване, как кошка на солнышке.
– Хорошо. День обещает быть удачным. Потом пошлёшь за хирургом.
Братья Криль переглянулись.
– Госпожа Кобой? – неуверенно произнёс Мерв.
– Да? В чем дело?
– Я думаю о хирурге. Последствия такой операции нельзя будет устранить даже магией. Вы уверены, что не хотите подумать…
Опал вскочила с дивана. Её щеки побагровели от гнева.
– Подумать! Ты хочешь, чтобы я подумала ещё раз! А чем, по-твоему, я занималась весь год? Думала! Двадцать четыре часа в сутки! Совершить побег мне помогла не магия, а наука. Наука станет моей магией. Больше никаких советов, Мерв, или твой брат останется единственным ребёнком в семье. Понятно?
Мерв был ошеломлён. Он никогда не видел Опал в такой ярости. Кома сильно изменила её.
– Да, госпожа Кобой.
– А теперь вызови хирурга.
– Немедленно, госпожа Кобой.
Опал снова легла на диван. Скоро все будет в порядке во всем мире. Её враги будут убиты или опозорены. Покончив с ними, она начнёт новую жизнь. Кобой коснулась пальцами острых кончиков ушей. «Интересно, – подумала она, – хорошо ли я буду смотреться в человеческом облике?»
Глава 2
Мерв уже спешил к двери палаты. С отработанной лёгкостью он ввёл личный код доктора Аргона. Пикси сделал это значительно быстрее самого доктора благодаря многочасовым домашним тренировкам на украденной клавиатуре. Код Аргона менялся каждую неделю, но братья Криль старались находиться рядом с палатой Кобой во время каждого обхода. Обычно весь код близнецам удавалось узнать уже к середине недели.
Индикатор замка, питавшегося от аккумулятора, мигнул зелёным светом, и дверь распахнулась. Перед братьями предстала Опал Кобой, висящая в хитроумной сбруе, словно закутанное в экзотический кокон насекомое.
Мерв опустил её на тележку. Действуя быстро и ловко, он закатал рукав и нашёл шрам на её плече в месте установки жучка-шпиона. Потом он сжал твёрдый бугорок между большим и указательным пальцами и скомандовал:
– Скальпель.
Скант вложил инструмент в его протянутую руку. Мерв глубоко вздохнул, задержал дыхание и сделал двухсантиметровый разрез на коже Опал. Указательным пальцем он достал из разреза капсулу электронного устройства. Оно было упаковано в силикон и по размерам не превышало таблетку болеутоляющего.
– Займись раной, – приказал он. Скант склонился над раной и приложил большие пальцы рук к её краям.
– Исцеляй, – прошептал он, и синеватые искорки магии пробежали по его пальцам, погружаясь в рану.
Через несколько секунд края раны соединились, оставив лишь бледный шрам на месте разреза, почти такой же, как был раньше, после вживления жучка. Магия самой Опал иссякла много месяцев назад, а исполнить ритуал, необходимый для восстановления силы, она, по понятным причинам, не могла.
– Госпожа Кобой, – быстро произнёс Мерв. – Пора просыпаться. Пора вставать!
Он полностью освободил Опал от ремней. Бесчувственная пикси рухнула на крышку тележки уборщика. Мерв влепил ей пощёчину, от которой щека немного порозовела. Опал задышала чаще, но её глаза оставались закрытыми.
– Встряхни её, – сказал Скант.
Мерв достал полицейскую электрошоковую дубинку из-под куртки. Включив её, он поднёс конец к локтю Опал. Тело пикси задёргалось, и Опал Кобой пришла в сознание, словно проснувшись после кошмарного сна.
– Дубин! – завопила она. – Ты предатель!
Мерв схватил её за плечи.
– Госпожа Кобой, – сказал он. – Это мы – Мервал и Дискант. Пора просыпаться.
Опал испепеляла его взглядом широко открытых глаз.
– Криль? – спросила она, переведя дыхание.
– Да. Мерв и Скант. Пора уходить.
– Уходить? Что ты имеешь в виду?
– Уходить отсюда, – нетерпеливо повторил Мерв. – У нас осталось не больше минуты.
Опал потрясла головой, пытаясь избавиться от головокружения.
– Мерв и Скант, – повторила она. – Пора уходить.
Мерв помог ей спуститься с крышки тележки.
– Вот именно. Клон уже готов. Скант открыл затянутое фольгой ложное днище тележки. Под ним лежала точная копия Опал Кобой, одетая в такую же пижаму, какие полагались пациентам клиники Аргона, пребывающим в коме. Копия была идеальной, до последнего волосяного мешочка. Скант сдёрнул кислородную маску с лица клона, вытащил его из тележки и принялся пристёгивать к ремням.
– Поразительно, – произнесла Опал, проводя костяшкой пальца по лицу клона. – Неужели я так красива?
– Нет, – сказал Мерв. – Гораздо красивее.
– Идиоты! – вдруг завопила Опал. – У неё открыты глаза! Она меня видит!
Скант торопливо опустил веки клона.
– Не волнуйтесь, госпожа Кобой. Она никому не скажет, даже если мозг сможет расшифровать то, что она видела.
Опал неуклюже забралась в тележку.
– Но изображения могут остаться на сетчатке! С Жеребкинса станется проверить её сетчаткосканом! Этот чёртов кентавр!..
– Не беспокойтесь, госпожа, – сказал Скант, закрывая ложное дно тележки над своей госпожой. – Очень скоро это станет наименьшей из бед Жеребкинса.
Опал натянула на лицо кислородную маску.
– Потом, – произнесла она приглушённым пластиком голосом. – Потом поговорим.
Кобой погрузилась в нормальный сон. Даже та незначительная нагрузка, которую она перенесла после выхода из комы, утомила её. Полностью она придёт в сознание только через несколько часов. После выхода из столь продолжительной комы существовала опасность, что Опал потеряет часть своих умственных способностей.
– Время? – спросил Мерв. Скант бросил взгляд на лунометр.
– Осталось тридцать секунд.
Мерв застегнул ремни, тщательно проверив их состояние. Промокнув пот на лбу ватным тампоном, он сделал разрез скальпелем на плече клона и вставил под кожу жучка-шпиона. Пока Скант заращивал ранку при помощи магии, Мерв разложил инструменты уборщика в нужном порядке над ложным дном тележки.
– Восемь секунд, семь, – нетерпеливо подпрыгивая, шептал Скант. – Клянусь богами, больше ни за какие коврижки не стану выкрадывать босса из клиники и подменять её клоном.
Мерв резко развернул тележку и выкатил её через широко распахнутую дверь.
– Пять… четыре…
Скант ещё раз осмотрел палату, не упустив из виду ни единого места, которого они могли касаться.
– Три… две…
Они были уже в коридоре и закрывали за собой дверь.
Капрал Шкряб немного обмяк и вдруг выпрямился по стойке «смирно».
– Эй… какого?.. Я жутко хочу пить! Кто-нибудь ещё хочет?
Мерв спрятал очки ночного видения в тележке и заморгал, чтобы стряхнуть каплю пота с века.
– Это воздух во всем виноват, – сказал он. – Я постоянно чувствую дикую сухость во рту. И ужасные головные боли.
Шкряб потёр пальцами переносицу.
– У меня тоже. Как только включат свет, напишу жалобу.
Как раз в этот момент включились светильники по всей длине коридора.
– Вот и все, – пробурчал Скант. – Паника закончилась. Брат, как ты думаешь, после этого они согласятся заменить электрощиты?
Доктор Аргон летел по коридору, едва не обгоняя зажигавшиеся светильники.
– Жерри! – сказал Мерв. – Я вижу, твоя нога уже не болит?
Аргон не обратил внимания на пикси, его глаза были широко открыты, дыхание с хрипом вырывалось из груди.
– Капрал Келп, – задыхаясь, произнёс он. – Кобой, как она? Она не…
Шкряб закатил глаза.
– Успокойтесь, доктор. Госпожа Кобой висит в том же положении, в каком вы её оставили. Убедитесь сами.
Аргон прижал ладони к стене и в первую очередь проверил жизненно важные функции.
– Так, никаких изменений… Никаких изменений. Прошло всего две минуты, но это не имеет значения.
– Я же говорил, – сказал Шкряб. – Кстати, пока вы здесь, я хотел бы обсудить головные боли…
Аргон оттолкнул его в сторону.
– Мне нужен ватный тампон. Скант, у тебя нет?
Скант похлопал себя по карманам.
– Извини, Жерри, нет.
– Не называй меня Жерри! – взревел Аргон, срывая крышку с тележки. – Здесь должны быть ватные тампоны! – Редкие волосы намокли от пота на его высоком лбу. – Это же ящик уборщиков! – Толстыми пальцами он ковырялся в содержимом тележки, царапая ногтями ложное дно.
Мерв локтем отодвинул Аргона в сторону, прежде чем тот обнаружил секретное отделение или монитор, куда поступали данные с камер наблюдения.
– Получите, доктор, – сказал пикси, сунув ему в руки банку с тампонами. – Здесь – месячный запас. Развлекайтесь.
Аргон вытащил из банки один тампон, высыпав на пол остальные.
– ДНК никогда не врёт, – пробормотал он, набирая код на клавиатуре. – ДНК никогда не врёт…
Он ворвался в палату и грубо ткнул тампоном в нёбо клона. Братья Криль затаили дыхание. Они надеялись выбраться из клиники, прежде чем дойдёт до проверки. Аргон провёл ватным тампоном по пористой поверхности планшета. Буквально через мгновение на миниатюрном плазменном экране появилось имя Опал Кобой.
Аргон с облегчением вздохнул, опустив руки на колени, и смущённо посмотрел на свидетелей его метаний.
– Извините. Запаниковал. Если бы Кобой сбежала, клинику бы закрыли. Полагаю, у меня был лёгкий приступ паранойи. Лица можно изменить, но…
– ДНК никогда не врёт, – хором произнесли Мерв и Скант.
Шкряб опустил на глаза свои видео-очки.
– Думаю, доктору Аргону нужно немного отдохнуть, – сказал он.
– И не говори, – с издёвкой произнёс Мерв, толкая тележку к служебному лифту. – Брат, нам пора. Нужно выяснить, почему отключилось питание.
Скант направился вслед за ним по коридору.
– Как ты думаешь, в чем была проблема? – спросил он.
– Я знаю одно подозрительное место. Давай осмотрим стоянку, а потом, возможно, подвал.
– Как скажешь. В конце концов, ты – старший брат.
– Не только старший, но и мудрый, – добавил Мерв. – Не забывай об этом.
Пикси быстрым шагом шли по коридору, пытаясь непринуждённой болтовнёй скрыть то, что у них подгибались колени, а сердца отчаянно колотились. Только когда они удалили все следы кислотных бомб, сели в фургон и поехали домой, братья вздохнули спокойно.
Дома, в квартире, где жили близнецы, Мерв открыл тайник Кобой. Стоило ему это сделать, как все опасения насчёт того, что после комы её интеллект уже не будет прежним, развеялись в один миг. Взгляд хозяйки был ясным и насторожённым.
– Введите меня в курс, – сказала она, неуверенно выбираясь из тележки.
Несмотря на то что все функции мозга вернулись в норму, ей потребуется провести пару дней в электромассажере, чтобы восстановить тонус мышц.
Мерв помог Кобой сесть на низкий диван.
– Все на месте. Деньги, хирург, буквально все.
Опал схватила со столика кувшин с водой и жадно припала прямо к горлышку.
– Хорошо, хорошо. Что слышно о моих врагах?
Скант встал рядом с братом. Внешне близнецы почти не отличались, только лоб у Мерва был чуть шире. Из двух братьев Мервал всегда был более сообразительным.
– Как вы просили, мы постоянно следили за ними, – сказал Дискант.
Опал оторвалась от кувшина.
– Просила?
– П-приказывали, – заикаясь, поправился Скант. – Я хотел сказать, приказывали. Конечно приказывали.
Кобой недобро прищурилась.
– Я очень надеюсь, что у братьев Криль не появилось независимых взглядов, пока я спала.
Скант дёрнул головой, что можно было бы принять за поклон.
– Нет, нет, госпожа Кобой. Мы живём, чтобы служить. Только чтобы служить.
– Вот именно, – согласилась Опал. – И живёте вы, лишь пока служите. Итак, мои враги. Как я понимаю, они веселы и счастливы?
– О да. Джулиус Крут становится все более влиятельным в качестве начальника полиции. Он был выдвинут в члены Совета.
Опал оскалилась, будто голодная росомаха.
– Совет… С большой высоты ему придётся падать. А Элфи Малой?
– Снова вернулась к оперативной работе. За то время, что вы были в коме, она успешно провела шесть разведывательных операций. Её имя включено в список на получение звания майора.
– Хороший из неё получится майор. Меньшее, что мы можем сделать, это позаботиться, чтобы она никогда не получила это звание. Я собираюсь разрушить карьеру Элфи Малой, чтобы её имя осталось покрыто позором даже после смерти.
– Кентавр Жеребкинс, как всегда, несносен, – продолжал Скант Криль. – Я предлагаю придумать для него что-нибудь особенно гадкое…
Опал подняла изящный палец, и Скант послушно умолк.
– Нет, с ним ничего не должно случиться, – сказала она. – Пока не должно. Я сражу его исключительно интеллектом. Только два раза кому-то удавалось обвести меня вокруг пальца. И оба раза это был Жеребкинс. Не требуется большого ума, чтобы просто убить его. Я хочу, чтобы он остался в полном одиночестве, был побеждён и унижен. – Она даже захлопала в ладоши в предвкушении. – И только потом я убью его!
– Мы также постоянно наблюдали за тем, с кем общался Артемис Фаул. Судя по всему, этот юноша провёл большую часть прошедшего года, разыскивая некую картину. Мы отследили эту картину до Мюнхена.
– Картину? Правда? – Шестерёнки бешено завращались в мозгу Опал. – Мы должны найти её прежде, чем это сделает он. Может быть, мы сможем внести свои поправки в его произведение искусства.
Скант кивнул.
– Ясно. Займусь этим сегодня же. Опал растянулась на диване, как кошка на солнышке.
– Хорошо. День обещает быть удачным. Потом пошлёшь за хирургом.
Братья Криль переглянулись.
– Госпожа Кобой? – неуверенно произнёс Мерв.
– Да? В чем дело?
– Я думаю о хирурге. Последствия такой операции нельзя будет устранить даже магией. Вы уверены, что не хотите подумать…
Опал вскочила с дивана. Её щеки побагровели от гнева.
– Подумать! Ты хочешь, чтобы я подумала ещё раз! А чем, по-твоему, я занималась весь год? Думала! Двадцать четыре часа в сутки! Совершить побег мне помогла не магия, а наука. Наука станет моей магией. Больше никаких советов, Мерв, или твой брат останется единственным ребёнком в семье. Понятно?
Мерв был ошеломлён. Он никогда не видел Опал в такой ярости. Кома сильно изменила её.
– Да, госпожа Кобой.
– А теперь вызови хирурга.
– Немедленно, госпожа Кобой.
Опал снова легла на диван. Скоро все будет в порядке во всем мире. Её враги будут убиты или опозорены. Покончив с ними, она начнёт новую жизнь. Кобой коснулась пальцами острых кончиков ушей. «Интересно, – подумала она, – хорошо ли я буду смотреться в человеческом облике?»
Глава 2
«Фея-воровка»
Мюнхен, Германия, наши дни
У воров есть свой фольклор. Существует множество историй о хитроумных кражах и грабежах, когда удачливым преступникам удавалось обмануть саму смерть. Героем одной из таких легенд был египетский угонщик автомобилей Файзиль Махмуд, который взобрался на купол базилики Святого Петра, чтобы украсть у гостившего епископа его епископский посох.
Ещё одна легенда повествует о мошеннице Рыжей Мэри Кинилли, которая, переодевшись герцогиней, сумела попасть на церемонию коронации короля Англии. Двор отрицает даже возможность такого происшествия, однако с тех пор корона, похожая на хранившуюся в лондонском Тауэре, стала иногда появляться на аукционах.
Однако самой захватывающей легендой, пожалуй, можно называть историю об утраченном шедевре Эрве. Каждый ученик начальной школы знает, что Паскаль Эрве был французским импрессионистом, писавшим небывало красивые картины, на которых порхали феи, эльфы и другие представители волшебного народца. И каждый торговец произведениями искусства знает, что по цене полотна Эрве уступают только работам самого Ван Гога и начальная цена на них всегда превосходит пятьдесят миллионов евро.
Всего в серию «Волшебный мир» входят пятнадцать полотен. Десять находятся в музеях Франции, пять – в частных коллекциях. Но ходят слухи о существовании шестнадцатого полотна. В верхних эшелонах криминала упорно говорят о существовании ещё одного полотна Эрве – картины «Фея-воровка», – на котором изображена эльфийка, пытающаяся украсть ребёнка.
Согласно легенде, Эрве подарил картину прекрасной турчанке, которую встретил на Елисейских полях. Девушка, которой быстро удалось разбить сердце Эрве, продала картину за двадцать франков туристу из Британии. Буквально через несколько недель картина была украдена из дома англичанина. После этого её постоянно похищали из частных коллекций по всему миру. Считалось, что со дня создания полотна Эрве его воровали не менее пятнадцати раз. За это время были совершены миллиарды краж произведений искусства, но у истории шедевра Эрве есть одно существенное отличие: вор, который первым похитил картину, решил оставить её себе. Как и все, кто воровал её в дальнейшем.
«Фея-воровка» стала чем-то вроде самого желанного трофея для лучших воров по всему миру. Не больше дюжины похитителей знают о существовании картины, а уж о том, где она находится, известно и вовсе единицам. Картина стала для воров тем, чем является приз Тернера для художников. Тот, кому удалось украсть «Фею», становится самым гениальным вором своего поколения. Не многие знают о том, что такой конкурс вообще существует, но непосвящённые попросту не принимаются в расчёт.
Артемис Фаул, естественно, знал о существовании «Феи-воровки», а совсем недавно узнал и то, где картина находится. Ему нестерпимо захотелось проверить собственные способности. Он мог стать самым молодым вором в истории, которому удалось украсть утраченный шедевр.
Его телохранитель, отличавшийся телосложением гиганта, евразиец Дворецки явно был не в восторге от последнего плана своего хозяина.
– Мне это совсем не нравится, Артемис, – со всей серьёзностью пробасил Дворецки. – Чутьё подсказывает мне, что это ловушка.
Артемис Фаул вставил батарейки в карманную игровую приставку.
– Конечно ловушка, – согласился четырнадцатилетний ирландец. – Уже много лет «Фея-воровка» является лакомой добычей для всех воров. Именно этим она мне и интересна.
Они ехали по мюнхенской Мариенплац во взятом напрокат «хаммере Н2». Военный автомобиль не соответствовал стилю Артемиса Фаула, зато идеально соответствовал тем, кого они с Дворецки изображали. Артемис сидел на заднем сиденье и чувствовал себя страшно неуютно в одежде обычного подростка, а не в привычном костюме-двойке.
– Этот наряд просто нелеп, – сказал он, застёгивая молнию на спортивной куртке. – Какой смысл в капюшоне, если он пропускает воду? А эти эмблемы? Я чувствую себя ходячей рекламой. А джинсы явно мне велики. Так и норовят сползти до колен.
Дворецки, посмотрев в зеркало заднего вида, улыбнулся.
– Мне кажется, что вы отлично выглядите в этой одежде. Джульетта с первого взгляда приняла бы вас за плохого мальчишку.
Сестра Дворецки Джульетта в это время гастролировала по Штатам с группой мексиканских борцов в надежде снискать славу. На ринге она выступала под псевдонимом Нефритовая Принцесса.
– Не знаю, выгляжу ли я как плохой мальчишка, но чувствую себя определённо плохо, – признался Артемис. – А эти высокие кроссовки? Разве можно быстро бегать на подошвах толщиной десять сантиметров? Я словно хожу на ходулях. Дворецки, честное слово, как только мы вернёмся в отель, я выброшу этот дурацкий наряд. Я скучаю по своим костюмам.
Дворецки свернул на Им Тал к Международному банку.
– Артемис, если вы чувствуете себя неуверенно, может быть, отложим операцию?
Артемис убрал компьютерную приставку в рюкзак, к другим вещицам, которые можно найти в рюкзаке любого подростка.
– Конечно нет. На организацию окна возможности ушло не меньше месяца.
За три недели до описываемых событий Артемис сделал анонимное пожертвование школе Святого Бартлби с условием, что все учащиеся третьего года обучения совершат поездку в Мюнхен на европейскую школьную ярмарку. Директор с радостью выполнил желание спонсора. И сейчас, когда другие мальчики рассматривали различные чудеса техники на Олимпийском стадионе Мюнхена, Артемис ехал в Международный банк. Гвини, директор школы, разумеется, находился в счастливом неведении, полагая, что Фаул-младший почувствовал лёгкое недомогание и Дворецки везёт его в отель.
– «Крейн и Спарроу», вероятно, меняет место хранения картины несколько раз в год. Лично я поступил бы именно так. Кто знает, где окажется картина через шесть месяцев?
Фирма «Крейн и Спарроу» была британской адвокатской конторой. Её владельцы использовали её в качестве прикрытия для исключительно успешного предприятия, зарабатывающего на похищениях произведений искусства и скупке краденого. Артемис уже давно подозревал, что «Фея-воровка» находится у них в руках. Подтверждение поступило месяц назад, когда частный детектив, нанятый шпионить за «Крейн и Спарроу», сообщил, что в хранилище Международного банка по поручению фирмы был помещён тубус с картиной – вероятно, «Феей-воровкой».
– Возможно, в следующий раз такой шанс представится, только когда я стану уже взрослым, – продолжал Артемис. – Не вижу необходимости ждать так долго. Франц Герман украл «Фею-воровку», когда ему было восемнадцать лет. Я хочу побить его рекорд.
Дворецки вздохнул.
– Согласно существующей в криминальном мире легенде, Герман похитил картину в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году. Он просто украл чемодан, где она лежала. Сегодня мы так легко не отделаемся. Нам придётся открыть сейф в одном из самых хорошо охраняемых банков в мире, причём средь бела дня.
Артемис Фаул улыбнулся.
– Да, многие посчитали бы это невозможным.
– Вот именно, – сказал Дворецки, остановив «хаммер» на стоянке. – Многие здравомыслящие люди. Особенно для мальчика, который приехал со школьной экскурсией.
Они вошли в банк через вращающиеся двери главного входа, на которые были направлены камеры системы наблюдения. Первым шёл Дворецки, который уверенно зашагал по покрытому мрамором с золотистыми прожилками полу к справочному бюро. Артемис тащился следом, покачивая головой будто бы в такт музыке из CD-плеера. На самом деле плеер был пуст. На носу Артемиса были зеркальные солнцезащитные очки, которые закрывали глаза, но позволяли незаметно осматривать помещения банка.
Международный банк славится в определённых кругах тем, что в нем установлены самые надёжные в мире, не исключая Швейцарию, депозитные ячейки. По слухам, если раскрыть все ячейки Международного банка и вывалить их содержимое на пол, на мраморе окажется десятая часть мирового богатства – в ювелирных украшениях, облигациях на предъявителя, наличных деньгах, ценных бумагах и произведениях искусства, причём примерно половина из всего перечисленного выше была украдена у законных владельцев. Но Артемиса не интересовали все эти богатства. Может быть, в другой раз.
Дворецки остановился у справочного бюро, отбросив широкую тень на установленный там миниатюрный монитор. Щуплый клерк, сидевший за монитором, поднял голову, чтобы выразить своё недовольство, но благоразумно передумал. Дворецки часто производил такое впечатление на людей одним своим видом.
– Чем могу помочь, герр?..
– Ли. Полковник Ксавье Ли. Я хотел бы арендовать ячейку в депозитарии, – ответил Дворецки на безукоризненном немецком.
– Да, полковник, конечно. Меня зовут Бертольт, и я буду во всем помогать вам сегодня. – Одной рукой клерк открыл файл полковника Ксавье Ли в компьютере, а второй принялся помахивать карандашом, будто дирижёрской палочкой. – Мы должны произвести обычную проверку личности. Могу я увидеть ваш паспорт?
– Конечно. – Дворецки толкнул по полированной поверхности стола паспорт гражданина Китайской Народной Республики. – Я не ожидал ничего иного, кроме строжайшей проверки.
Бертольт взял паспорт тонкими пальцами, проверил фотографию, затем положил документ на сканер.
– Альфонс! – рявкнул Дворецки на Артемиса. – Перестань кривляться и выпрямись. Ты так сутулишься, что иногда мне кажется, что у тебя нет позвоночника.
Бертольт улыбнулся настолько неискренне, что не обманул бы и младенца.
– Рад с тобой познакомиться, Альфонс.
– Пижон, – услышал он откровенный ответ Артемиса.
Дворецки покачал головой.
– Мой сын не слишком преуспевает в общении с остальным миром. Мне остаётся только с надеждой ждать того счастливого дня, когда он попадёт в армию. Тогда мы увидим, не скрывается ли за всеми этими причудами и капризами настоящий мужчина.
Бертольт сочувственно закивал.
– У меня – дочь. Шестнадцати лет. На разговоры по телефону она тратит больше, чем вся семья – на питание.
– Подростки везде одинаковы. Компьютер пискнул.
– Так, ваш паспорт прошёл проверку. Теперь мне необходимо увидеть вашу подпись.
Бертольт передвинул по столу планшет для письма, к которому проводом была подключена цифровая ручка. Дворецки взял ручку и быстро поставил подпись в строку. Подпись должна была совпасть. Иначе быть не могло, ведь оригинал ввёл в компьютер сам Дворецки. «Полковник Ксавье Ли» был одним из многих псевдонимов, которые телохранитель использовал в течение нескольких лет. Паспорт тоже был настоящим, хотя данные, впечатанные в него, таковыми, естественно, не были. Несколько лет назад Дворецки приобрёл его у секретаря китайского посольства в Рио-де-Жанейро.
Компьютер пискнул ещё раз.
– Отлично, – сказал Бертольт. – Вы действительно тот, кем себя называете. Я провожу вас в хранилище. Альфонс будет нас сопровождать?
Дворецки выпрямился.
– Несомненно. Если я оставлю его здесь, он доиграется до того, что его арестуют.
– Позвольте заметить, полковник, – попытался пошутить Бертольт, – для этого здесь самое подходящее место.
– Просто умора, старик, – пробормотал Артемис – Тебе, типа, нужно в цирке выступать.
Но неудачная шутка Бертольта в некотором смысле соответствовала истине. По всему зданию были расставлены вооружённые охранники, которые при малейшем нарушении порядка занимали стратегические позиции, перекрывая все выходы.
Клерк направился к полированной стальной двери лифта и протянул свою идентификационную карточку к расположенной над дверью камере.
Бертольт подмигнул Артемису.
– У нас здесь особая система безопасности, молодой человек. Вам будет очень интересно.
– Угу, я, типа, щас в обморок от восторга упаду.
– Сын, веди себя прилично, – одёрнул его Дворецки. – Бертольт просто пытается поддержать разговор.
Несмотря на подначки Артемиса, клерк продолжал вести себя подчёркнуто вежливо.
У воров есть свой фольклор. Существует множество историй о хитроумных кражах и грабежах, когда удачливым преступникам удавалось обмануть саму смерть. Героем одной из таких легенд был египетский угонщик автомобилей Файзиль Махмуд, который взобрался на купол базилики Святого Петра, чтобы украсть у гостившего епископа его епископский посох.
Ещё одна легенда повествует о мошеннице Рыжей Мэри Кинилли, которая, переодевшись герцогиней, сумела попасть на церемонию коронации короля Англии. Двор отрицает даже возможность такого происшествия, однако с тех пор корона, похожая на хранившуюся в лондонском Тауэре, стала иногда появляться на аукционах.
Однако самой захватывающей легендой, пожалуй, можно называть историю об утраченном шедевре Эрве. Каждый ученик начальной школы знает, что Паскаль Эрве был французским импрессионистом, писавшим небывало красивые картины, на которых порхали феи, эльфы и другие представители волшебного народца. И каждый торговец произведениями искусства знает, что по цене полотна Эрве уступают только работам самого Ван Гога и начальная цена на них всегда превосходит пятьдесят миллионов евро.
Всего в серию «Волшебный мир» входят пятнадцать полотен. Десять находятся в музеях Франции, пять – в частных коллекциях. Но ходят слухи о существовании шестнадцатого полотна. В верхних эшелонах криминала упорно говорят о существовании ещё одного полотна Эрве – картины «Фея-воровка», – на котором изображена эльфийка, пытающаяся украсть ребёнка.
Согласно легенде, Эрве подарил картину прекрасной турчанке, которую встретил на Елисейских полях. Девушка, которой быстро удалось разбить сердце Эрве, продала картину за двадцать франков туристу из Британии. Буквально через несколько недель картина была украдена из дома англичанина. После этого её постоянно похищали из частных коллекций по всему миру. Считалось, что со дня создания полотна Эрве его воровали не менее пятнадцати раз. За это время были совершены миллиарды краж произведений искусства, но у истории шедевра Эрве есть одно существенное отличие: вор, который первым похитил картину, решил оставить её себе. Как и все, кто воровал её в дальнейшем.
«Фея-воровка» стала чем-то вроде самого желанного трофея для лучших воров по всему миру. Не больше дюжины похитителей знают о существовании картины, а уж о том, где она находится, известно и вовсе единицам. Картина стала для воров тем, чем является приз Тернера для художников. Тот, кому удалось украсть «Фею», становится самым гениальным вором своего поколения. Не многие знают о том, что такой конкурс вообще существует, но непосвящённые попросту не принимаются в расчёт.
Артемис Фаул, естественно, знал о существовании «Феи-воровки», а совсем недавно узнал и то, где картина находится. Ему нестерпимо захотелось проверить собственные способности. Он мог стать самым молодым вором в истории, которому удалось украсть утраченный шедевр.
Его телохранитель, отличавшийся телосложением гиганта, евразиец Дворецки явно был не в восторге от последнего плана своего хозяина.
– Мне это совсем не нравится, Артемис, – со всей серьёзностью пробасил Дворецки. – Чутьё подсказывает мне, что это ловушка.
Артемис Фаул вставил батарейки в карманную игровую приставку.
– Конечно ловушка, – согласился четырнадцатилетний ирландец. – Уже много лет «Фея-воровка» является лакомой добычей для всех воров. Именно этим она мне и интересна.
Они ехали по мюнхенской Мариенплац во взятом напрокат «хаммере Н2». Военный автомобиль не соответствовал стилю Артемиса Фаула, зато идеально соответствовал тем, кого они с Дворецки изображали. Артемис сидел на заднем сиденье и чувствовал себя страшно неуютно в одежде обычного подростка, а не в привычном костюме-двойке.
– Этот наряд просто нелеп, – сказал он, застёгивая молнию на спортивной куртке. – Какой смысл в капюшоне, если он пропускает воду? А эти эмблемы? Я чувствую себя ходячей рекламой. А джинсы явно мне велики. Так и норовят сползти до колен.
Дворецки, посмотрев в зеркало заднего вида, улыбнулся.
– Мне кажется, что вы отлично выглядите в этой одежде. Джульетта с первого взгляда приняла бы вас за плохого мальчишку.
Сестра Дворецки Джульетта в это время гастролировала по Штатам с группой мексиканских борцов в надежде снискать славу. На ринге она выступала под псевдонимом Нефритовая Принцесса.
– Не знаю, выгляжу ли я как плохой мальчишка, но чувствую себя определённо плохо, – признался Артемис. – А эти высокие кроссовки? Разве можно быстро бегать на подошвах толщиной десять сантиметров? Я словно хожу на ходулях. Дворецки, честное слово, как только мы вернёмся в отель, я выброшу этот дурацкий наряд. Я скучаю по своим костюмам.
Дворецки свернул на Им Тал к Международному банку.
– Артемис, если вы чувствуете себя неуверенно, может быть, отложим операцию?
Артемис убрал компьютерную приставку в рюкзак, к другим вещицам, которые можно найти в рюкзаке любого подростка.
– Конечно нет. На организацию окна возможности ушло не меньше месяца.
За три недели до описываемых событий Артемис сделал анонимное пожертвование школе Святого Бартлби с условием, что все учащиеся третьего года обучения совершат поездку в Мюнхен на европейскую школьную ярмарку. Директор с радостью выполнил желание спонсора. И сейчас, когда другие мальчики рассматривали различные чудеса техники на Олимпийском стадионе Мюнхена, Артемис ехал в Международный банк. Гвини, директор школы, разумеется, находился в счастливом неведении, полагая, что Фаул-младший почувствовал лёгкое недомогание и Дворецки везёт его в отель.
– «Крейн и Спарроу», вероятно, меняет место хранения картины несколько раз в год. Лично я поступил бы именно так. Кто знает, где окажется картина через шесть месяцев?
Фирма «Крейн и Спарроу» была британской адвокатской конторой. Её владельцы использовали её в качестве прикрытия для исключительно успешного предприятия, зарабатывающего на похищениях произведений искусства и скупке краденого. Артемис уже давно подозревал, что «Фея-воровка» находится у них в руках. Подтверждение поступило месяц назад, когда частный детектив, нанятый шпионить за «Крейн и Спарроу», сообщил, что в хранилище Международного банка по поручению фирмы был помещён тубус с картиной – вероятно, «Феей-воровкой».
– Возможно, в следующий раз такой шанс представится, только когда я стану уже взрослым, – продолжал Артемис. – Не вижу необходимости ждать так долго. Франц Герман украл «Фею-воровку», когда ему было восемнадцать лет. Я хочу побить его рекорд.
Дворецки вздохнул.
– Согласно существующей в криминальном мире легенде, Герман похитил картину в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году. Он просто украл чемодан, где она лежала. Сегодня мы так легко не отделаемся. Нам придётся открыть сейф в одном из самых хорошо охраняемых банков в мире, причём средь бела дня.
Артемис Фаул улыбнулся.
– Да, многие посчитали бы это невозможным.
– Вот именно, – сказал Дворецки, остановив «хаммер» на стоянке. – Многие здравомыслящие люди. Особенно для мальчика, который приехал со школьной экскурсией.
Они вошли в банк через вращающиеся двери главного входа, на которые были направлены камеры системы наблюдения. Первым шёл Дворецки, который уверенно зашагал по покрытому мрамором с золотистыми прожилками полу к справочному бюро. Артемис тащился следом, покачивая головой будто бы в такт музыке из CD-плеера. На самом деле плеер был пуст. На носу Артемиса были зеркальные солнцезащитные очки, которые закрывали глаза, но позволяли незаметно осматривать помещения банка.
Международный банк славится в определённых кругах тем, что в нем установлены самые надёжные в мире, не исключая Швейцарию, депозитные ячейки. По слухам, если раскрыть все ячейки Международного банка и вывалить их содержимое на пол, на мраморе окажется десятая часть мирового богатства – в ювелирных украшениях, облигациях на предъявителя, наличных деньгах, ценных бумагах и произведениях искусства, причём примерно половина из всего перечисленного выше была украдена у законных владельцев. Но Артемиса не интересовали все эти богатства. Может быть, в другой раз.
Дворецки остановился у справочного бюро, отбросив широкую тень на установленный там миниатюрный монитор. Щуплый клерк, сидевший за монитором, поднял голову, чтобы выразить своё недовольство, но благоразумно передумал. Дворецки часто производил такое впечатление на людей одним своим видом.
– Чем могу помочь, герр?..
– Ли. Полковник Ксавье Ли. Я хотел бы арендовать ячейку в депозитарии, – ответил Дворецки на безукоризненном немецком.
– Да, полковник, конечно. Меня зовут Бертольт, и я буду во всем помогать вам сегодня. – Одной рукой клерк открыл файл полковника Ксавье Ли в компьютере, а второй принялся помахивать карандашом, будто дирижёрской палочкой. – Мы должны произвести обычную проверку личности. Могу я увидеть ваш паспорт?
– Конечно. – Дворецки толкнул по полированной поверхности стола паспорт гражданина Китайской Народной Республики. – Я не ожидал ничего иного, кроме строжайшей проверки.
Бертольт взял паспорт тонкими пальцами, проверил фотографию, затем положил документ на сканер.
– Альфонс! – рявкнул Дворецки на Артемиса. – Перестань кривляться и выпрямись. Ты так сутулишься, что иногда мне кажется, что у тебя нет позвоночника.
Бертольт улыбнулся настолько неискренне, что не обманул бы и младенца.
– Рад с тобой познакомиться, Альфонс.
– Пижон, – услышал он откровенный ответ Артемиса.
Дворецки покачал головой.
– Мой сын не слишком преуспевает в общении с остальным миром. Мне остаётся только с надеждой ждать того счастливого дня, когда он попадёт в армию. Тогда мы увидим, не скрывается ли за всеми этими причудами и капризами настоящий мужчина.
Бертольт сочувственно закивал.
– У меня – дочь. Шестнадцати лет. На разговоры по телефону она тратит больше, чем вся семья – на питание.
– Подростки везде одинаковы. Компьютер пискнул.
– Так, ваш паспорт прошёл проверку. Теперь мне необходимо увидеть вашу подпись.
Бертольт передвинул по столу планшет для письма, к которому проводом была подключена цифровая ручка. Дворецки взял ручку и быстро поставил подпись в строку. Подпись должна была совпасть. Иначе быть не могло, ведь оригинал ввёл в компьютер сам Дворецки. «Полковник Ксавье Ли» был одним из многих псевдонимов, которые телохранитель использовал в течение нескольких лет. Паспорт тоже был настоящим, хотя данные, впечатанные в него, таковыми, естественно, не были. Несколько лет назад Дворецки приобрёл его у секретаря китайского посольства в Рио-де-Жанейро.
Компьютер пискнул ещё раз.
– Отлично, – сказал Бертольт. – Вы действительно тот, кем себя называете. Я провожу вас в хранилище. Альфонс будет нас сопровождать?
Дворецки выпрямился.
– Несомненно. Если я оставлю его здесь, он доиграется до того, что его арестуют.
– Позвольте заметить, полковник, – попытался пошутить Бертольт, – для этого здесь самое подходящее место.
– Просто умора, старик, – пробормотал Артемис – Тебе, типа, нужно в цирке выступать.
Но неудачная шутка Бертольта в некотором смысле соответствовала истине. По всему зданию были расставлены вооружённые охранники, которые при малейшем нарушении порядка занимали стратегические позиции, перекрывая все выходы.
Клерк направился к полированной стальной двери лифта и протянул свою идентификационную карточку к расположенной над дверью камере.
Бертольт подмигнул Артемису.
– У нас здесь особая система безопасности, молодой человек. Вам будет очень интересно.
– Угу, я, типа, щас в обморок от восторга упаду.
– Сын, веди себя прилично, – одёрнул его Дворецки. – Бертольт просто пытается поддержать разговор.
Несмотря на подначки Артемиса, клерк продолжал вести себя подчёркнуто вежливо.