Колфер Йон. Последний хранитель

   Тарпону было не до любезностей.
   – Мы перемещаем вас, Кобой. Пойдемте, и без вопросов, – он сделал знак охранникам. – Свяжите ее, парни.
   Коренастые пикси стремительно вошли в камеру и без единого звука связали руки Опал. Коренастые пикси были особым видом, эволюционировавшим только в Атлантиде с ее высоким давлением водной окружающей среды и очистительными сооружениями на основе водорослей – все это постепенно увеличивало количество таких существ. Они отличались сильными мускулами, но это, очевидно, шло во вред их мозгам – такие пикси становились идеальными тюремными охранниками, не считающимися ни с кем, кто был мельче их, хотя сами едва умели ставить свою подпись.
   Прежде чем Опал раскрыла рот, чтобы возразить, охранники натянули на нее антирадиационный скафандр и обмотали вокруг талии тремя прочными веревками.
   Смотритель облегченно вздохнул, словно опасался, что Опал сможет каким-то образом обезвредить его охранников.
   – Хорошо, хорошо, – сказал он, промокая свой высокий лоб платком. – Отведите ее вниз. Не прикасайтесь к трубам и постарайтесь реже дышать.
   Охранники схватили Опал, словно свернутый ковер, и быстро поволокли из камеры через узкий мостик, соединявший коридор с камерами с основным помещением тюрьмы, к служебному эскалатору.
   Опал улыбнулась за толстым свинцовым окошком своего шлема.
   Сегодня действительно был день, когда мужчины носят ее на руках.
   Затем она послала мысленное послание своему младшему «я» на поверхности.
   «Я чувствую тебя, сестра».
 
   Кабинка подъемника опустилась сквозь сотни метров мягкого песчаника в маленькую камеру, выложенную из сверхпрочных материалов, добытых с поверхности нейтронной звезды.
   Опал поняла, куда они прибыли, и хихикнула, вспомнив глупого эльфа, спросившего на лекции в институте, из чего сделаны нейтронные звезды.
   – Из нейтронов, мой мальчик, – рявкнул тогда профессор Легуминус. – Из нейтронов! Это следует из названия!
   Камера была самой дорогостоящей постройкой на планете, хотя внешне больше походила на печь для обжига цемента. На одном ее конце находилась дверь подъемника, а на другой – нечто наподобие четырех труб для запуска ракет, а посередине камеры стоял невероятно толстый мрачный гном.
   – Что за дела? – пробурчал он, недовольно тряся животом.
   Охранники швырнули Опал на серый пол.
   – Приказ, дружище, – сказал один из них. – Засунь ее в трубу.
   Гном отрицательно покачал головой.
   – Я никого не сую в трубу. Эти трубы предназначены для стержней.
   – Нам известно, – произнес второй охранник, очень гордый тем, что сумел запомнить информацию, которую должен был передать, – что один из реакторов отключен, поэтому труба должна быть пустой.
   – Звучит неплохо, крепыш, за исключением «должна быть» в конце, – проговорил гном, которого звали Колин Озкопи. – Но даже если так, мне нужно знать, будут ли последствия оттого, что я суну кого-то в трубу, хуже, чем если я его туда не засуну.
   Чтобы осмыслить такое длинное и сложное предложение, охранникам потребовалось несколько минут. Но и тогда они вряд ли смогли бы что-то ответить, однако на помощь им пришел зазвонивший телефон Колина.
   – Минутку, – сказал Колин и взглянул на входящий номер. – Это Смотритель.
   Колин изобразил на лице улыбку и вежливо сказал в трубку:
   – Алло. Инженер Озкопи слушает.
   Слушал Озкопи довольно долго, иногда вставляя «ага», а затем отключился.
   – М-да, – произнес он, ткнув носком ботинка в антирадиационный скафандр. – Пожалуй, лучше запихнуть ее в трубу.
 
   Полис-плаза, Хэвен-сити, Нижние Уровни
   Пип помахал перед камерой своим телефоном.
   – Ты слышишь что-нибудь? Потому что я – нет. Никто не отвечает, хотя у меня пять полосок – связь доступна по всей планете. Проклятье, попробую позвонить на космический корабль.
   Холли тронула сенсор микрофона.
   – Мы все делаем настолько быстро, насколько возможно. В настоящее время Опал Кобой в камере подъемника. Нам нужно еще только десять минут.
   Пип пропел противным голосом:
   Никогда не лги, просто уходи, Не рассказывай сказки, или загремишь в тюрягу.
   Фоули поймал себя на том, что тихонько подпевает – это была песенка из заставки мультика про Пипа и Кипа. Холли покосилась на него.
   – Прости, – смутился кентавр и замолк.
   Артемис начинал терять терпение от бесполезных переговоров.
   – Они просто водят нас за нос. Они вовсе не собираются освобождать Опал. Нам нужно смываться, хотя бы в залы шаттлов – они выстроены так, чтобы выдерживать даже выбросы магмы.
   – Мы и здесь в безопасности, – возразил Фоули. – Реальная опасность угрожает Атлантиде. Именно там другая Опал. Ты говорил, и я с тобой согласен, что серьезные взрывы – теоретически – могут случаться только с живыми существами.
   – Теоретические взрывы остаются теоретическими, пока не подтверждены на практике, – ответил Артемис. – А со столь многими…
   Он оборвал фразу на середине, что было совсем на него не похоже: Артемис терпеть не мог неправильную речь и дурные манеры. Он побледнел как мел и шлепнул себя ладонью по лбу.
   – Дурак. Дурак. Фоули, мы с тобой – два идиота. Я не ожидал нестандартного мышления от офицеров ПП, но ты, ты…
   Холли узнала этот тон. Она слышала его во время предыдущих приключений, и, как правило, перед тем, как дело катилось к катастрофе.
   – Что такое? – спросила она, заранее опасаясь, что ответ может оказаться ужасным.
   – Да, – обиженно подхватил Фоули. – Почему это я идиот?
   Артемис провел указательным пальцем по диагонали вниз и на юго-запад, в направлении клиники Ж. Аргона.
   – Кислородная камера притупила мои чувства, – сказал он. – Клон. Нопаль. Она – живое существо. Если она взорвется, мало никому не покажется.
   Фоули с бешеной скоростью принялся искать в компьютере файл клона на веб-сайте Аргона, а затем лихорадочно просмотрел его.
   – Нет, – проговорил он. – Я думаю, все будет в порядке. Опал отдала свою ДНК до темпоральной развилки.
   Артемис по-прежнему злился на себя за то, что забыл о клоне.
   – Мы были на краю гибели, – проговорил он. – Если бы Нопаль создали позднее, моя тупость многим стоила бы жизни.
   – Нам еще есть кого спасать, – успокоил его Фоули. – И мы должны спасти всех, кого сможем.
   Кентавр приподнял плексигласовую крышку на стене и нажал находившуюся под ней красную кнопку. В ту же секунду по всему городу тревожно завыли сирены. Их звук напоминал рыдание матери, получившей кошмарное известие.
   – У нас нет времени ждать санкцию Совета, – сказал он Траблу Келпу, кусая ноготь. – Многие успеют укрыться в залах шаттлов. Но нам нужно на всякий случай привести в готовность бригады реаниматологов.
   Батлера ужасала мысль о том, что он может потерять Артемиса.
   – Смерть никому не угрожает, – насупился он.
   – Технически смерть угрожает всем! – не согласился его босс.
   – Заткнись, Артемис! – крикнул Батлер, забывая о собственной профессиональной этике. – Я обещал твоей матери сохранить тебя, а ты вновь ставишь меня в положение, когда моя храбрость и мастерство ничего не стоят.
   – Дело сложное, – сказал Артемис, – и я не хочу, чтобы меня обвинили в последней проделке Опал.
   Таким красным лицо Батлера Артемис не видел еще никогда.
   – Ты думаешь, что тебя могут обвинить, что ж, тогда я тоже тебя обвиняю. Мы едва избавились от последствий твоего последнего злоключения и тут же по горло увязли в новом.
   Казалось, что этот взрыв гнева Батлера потряс Артемиса сильнее, чем смертельно опасная ситуация.
   – Батлер, не понимаю, откуда такие мрачные мысли.
   Телохранитель потер свою коротко стриженную голову.
   – Сам не знаю, – вздохнул он. – Но в последние годы постоянно что-то случается, одно за другим. Гоблины, путешествие во времени, демоны. Теперь это место, где все такое… такое… мелкое.
   Он вновь глубоко вздохнул.
   – ОК. Забудем все, что я сказал. Я снова в порядке. Итак, вперед. Каковы наши планы?
   – Эвакуация, – сказал Артемис. – Больше никаких переговоров с этими занимающимися захватом заложников тупицами: они выполняют свои инструкции. Закрыть двери, они примут на себя часть ударных волн.
   – Мы делаем свое дело, человек, – произнес Трабл Келп. – Все население города через пять минут будет находиться в точках сбора.
   Артемис размышлял, меряя комнату шагами.
   – Прикажите своему народу бросить все оружие в колодцы с магмой. Бросьте туда все, что могло быть сделано на предприятиях Кобой – телефоны, игрушки, все.
   – Все произведенное Кобой оружие изъято, – проговорила Холли. – Но в некоторых старых нейтринных ружьях могла остаться пара чипов.
   – Часть оружия Кобой изъята, – виновато поправил Трабл Келп. – Урезание бюджета, вы сами знаете.
   Пип прервал их приготовления, буквально всунувшись в объектив камеры.
   – Эй, полицаи. Мне это надоело. Скажите же что-нибудь. Даже можете соврать, нам это по барабану.
   Артемис нахмурился. Ему не нравилась такая развязность в ситуации, когда на карту было поставлено столько жизней. Он указал на микрофон.
   – Можно мне?
   Трабл, не переставая куда-то звонить, сделал рукой неопределенный жест, который можно было истолковать как угодно. Артемис решил считать его утвердительным.
   Он приблизился к экрану.
   – Слушайте меня, отморозки. Это Артемис Фаул. Наверное, вы слышали обо мне.
   Пип усмехнулся, и маска повторила его гримасу.
   – О, Артемис Фаул. Вундеркинд. Да, мы слыхали о тебе, верно, Кип?
   – Артемис Фаул, ирландский парень, который гонялся за лепреконами, – кивнул Кип, перебирая ногами. – Уверен, что все слыхали об этом остряке-самоучке.
   «Эти двое тупы, – подумал Артемис. – Они тупицы и слишком много болтают. Я должен использовать их слабости».
   Он попробовал применить хитрость.
   – Я полагаю, что говорил вам, чтобы вы зачитали свои требования и больше ничего не мололи.
   Маска Пипа изобразила смущение.
   – Ты говорил нам?
   Артемис добавил в голос жесткости:
   – Мои инструкции, идиоты, были таковы: зачитать требования, выждать положенное время и затем пристрелить пикси. Не помню, чтобы упоминал что-то о переговорах.
   Маска Пипа нахмурилась. Как мог Артемис Фаул знать инструкции, которые они получили?
   – Твои инструкции? Мы их от тебя не получали.
   – В самом деле? Тогда объясните мне, откуда я знаю их до мелочей?
   Маска Пипа не справилась с гримасами, которые быстро менялись на его лице, и застыла.
   – Я… э-э… я не…
   – И скажите, откуда я точно знаю частоту волны, по которой держать связь с вами?
   – Так ты не на Полис-плаза?
   – Конечно, нет, идиот. Я в точке встречи и жду Опал.
   Сердце Артемиса учащенно забилось. Он подождал секунду, давая своему сознанию соединиться с подсознанием и рассказать ему о том, что он распознал на экране.
   Нечто на заднем плане.
   Нечто очень знакомое.
   Стена позади Пипа и Кипа была неопределенного серого цвета. И грубо оштукатурена. Обычная отделка для стен на фермах во всем мире. Похожие стены были и в поместье Фаул.
   Бу-бум.
   Это грохотало его сердце.
   Артемис сосредоточился на стене. Однообразно-серая, за исключением сети разбежавшихся по штукатурке трещинок.
   Память нарисовала картинку: шестилетний Артемис гуляет с отцом по их поместью. Они проходят мимо стены сарая на верхнем пастбище, юный Артемис показывает на эту стену и говорит: «Видишь, папа? Эти трещины образуют карту Хорватии, которая когда-то входила в состав Римской, Оттоманской и Австро-Венгерской империи Габсбургов. Ты помнишь, что Хорватия объявила о своей независимости от Югославии в тысяча девятьсот девяносто первом году?»
   Это была она. На стене позади Пипа и Кипа. Карта Хорватии, хотя в свои пятнадцать лет Артемис знал, что сейчас береговая линия побережья Далмации несколько изменилась.
   «Они в поместье Фаул», – догадался Артемис.
   Но почему?
   В памяти всплыли слова доктора Аргона.
   «Поскольку количество остаточной магической силы здесь зашкаливает. Некогда в поместье Фаул произошло нечто грандиозное – с точки зрения магии».
   Артемис решил довериться своей интуиции.
   – Я жду Опал в поместье Фаул, – сказал он.
   – Так ты тоже в поместье Фаул? – воскликнул Кип.
   Пип моментально обернулся и выстрелил своему напарнику прямо в сердце. Гнома откинуло назад, на стену, и от удара осыпалось облачко пыли. Струя крови хлынула из отверстия в груди гнома и, слегка пульсируя, стекала по ребрам, напоминая вытекающую из опрокинутой банки краску. Маска на лице Кипа карикатурно изобразила удивление, затем кожа на лице гнома стала остывать, и пиксели маски замерли.
   Неожиданная смерть потрясла Артемиса, однако припомненные слова Аргона потрясли его еще больше.
   Итак, он оказался прав дважды: за этим делом стояла Опал, а местом встречи было поместье Фаул.
   Но почему? Что здесь произошло?
   – Видишь, что ты наделал, человек? – закричал Пип в камеру. – Если ты, конечно, человек. Если ты действительно Артемис Фаул. Но не важно, что ты мог узнать, все равно теперь поздно.
   Пип приставил все еще дымящийся ствол автомата к голове Опал, она вздрогнула, когда горячий металл обжег ей кожу, и умоляюще замычала. Было видно, что Пип хочет нажать курок, но никак не может сделать это.
   «Он выполняет инструкции, – думал Артемис. – Ему приказано ждать до указанного времени. Иначе он не может быть уверен, что Опал уже надежно спрятана в ядерном реакторе».
   Артемис отключил микрофон и направился к двери, когда его за локоть ухватила Холли.
   – Нет времени, – сказала она, правильно поняв, что Артемис направляется домой.
   – Я должен попытаться спасти мою семью от новой стадии плана Опал, – коротко ответил Артемис. – Осталось пять минут. Если я успею швырнуть то, что нужно, в колодец с магмой, мы, возможно, избежим взрывов на поверхности.
   Командор Келп быстро прикинул варианты. Он мог приказать Артемису оставаться под землей, но стратегически было выгоднее иметь на поверхности того, кто сможет выследить Опал, если ей удастся бежать из Атлантиды.
   – Идите, – произнес он. – Капитан Шорт проводит вас и Батлера на поверхность. Оставайтесь на связи, если…
   Он не договорил, но все присутствующие в комнате догадались, что он собирался сказать: «Оставайтесь на связи, если… будет с кем держать связь».

Глава 3
Огонь и сера

   Глубины, Атлантида
   Опал не слишком понравилось, когда ее втискивали в трубу, словно тупой стержень, но, оказавшись внутри нейтронной коры, она почувствовала себя довольно уютно, окруженная пушистой антирадиационной пеной.
   «Как гусеница в коконе, – подумала она. – Только скафандр шершавый. Я готова превратиться в божество. Я почти достигла своей цели. Склоняйтесь, создания, или проклинайте собственную слепоту… Проклинайте собственную слепоту – не слишком ли пафосно сказано?»
   Где-то в голове Опал занозой сидела мысль о том, не совершила ли она ужасную ошибку, приведя в действие свой план. Это был самый радикальный поступок в ее жизни, в результате которого могут погибнуть тысячи эльфов и людей. Хуже всего, она и сама может исчезнуть или трансформироваться в какого-то выброшенного из времени мутанта. Но Опал решительно отбросила эти мысли.
   Она на девяносто процентов была уверена в том, что само Провидение выбрало ее на роль первого квантового сверхсущества.
   Альтернатива этому была настолько мерзкой, что Опал о ней и думать не желала – чтобы ее, Опал Кобой, до конца дней держали как простую заключенную в Глубинах, чтобы сделали из нее посмешище, персонажа нравоучительных историй и тему для школьных сочинений? Посадили, как шимпанзе, в клетку зоопарка в Атлантиде? Нет, убить всех или даже умереть самой, но только не это. Но она не умрет. Труба поможет ей сохранить энергию, достаточно энергии, чтобы стать квантовой версией самой себя.
   Той, которая держит в своих руках судьбу каждого. Отныне и всегда.
 
   Хэвен-сити
   Артемис, Батлер и Холли сели на Полис-плаза в полицейский экспресс-подъемник, соединенный с колодцем, откуда из слоя магмы по геотермальным стержням поступала большая часть питавшей город энергии. Артемис ни с кем не разговаривал, он погрузился в себя и постукивал по стальной стенке подъемника костяшками пальцев. Холли с облегчением заметила, что в этих ударах нет ритмического рисунка – если, конечно, он не был слишком сложным, чтобы она могла уловить его. Уже не первый раз мыслительный процесс Артемиса оказывался за гранью ее понимания.
   Подъемник был просторным – по стандартам подземного мира, конечно.
   Во всяком случае, даже Батлер мог стоять здесь во весь рост, хотя и ударялся макушкой о потолок каждый раз, когда кабину подъемника покачивало.
   Наконец, Артемис заговорил:
   – Если мы сможем проникнуть в шаттл до момента икс, у нас появится реальный шанс.
   Артемис сказал «момент икс», но его спутники знали, что это означает «момент убийства». Когда время истечет, Пип застрелит Опал – никто из них не сомневался, что так оно и будет. Затем начнут разворачиваться последствия этого убийства, какими бы они ни были, и лучший шанс на спасение – оказаться к этому времени в челноке внутри связанного с магмой колодца, способного выдержать любой удар.
   Подъемник остановился, зашипели, открываясь, пневматические двери, и снаружи ворвался нестройный шум голосов. Терминал был переполнен сходящими с ума эльфами, пробивающими себе дорогу к шаттлам через пропускные пункты, игнорируя обычный рентгеновский досмотр, перепрыгивающими через ограждение и турникеты. Сильфиды парили на запрещенно низкой высоте, и на их крылья отражались долетавшие из трубы огни. Гномы сбивались вместе, собираясь толпой проломиться через линию одетых в защитное снаряжение офицеров на контроле.
   – Народ потерял голову, – пробормотала Холли. – Эта паника до хорошего не доведет.
   Артемис смотрел на беснующуюся толпу – нечто похожее он видел однажды в аэропорту Д.Ф. Кеннеди, когда туда прибыла какая-то звезда телевизионного реалити-шоу. «Нам не пробиться, – подумал он. – Во всяком случае, так, чтобы никого не покалечить».
   Батлер подхватил своих товарищей и перекинул каждого через плечо.
   – Ада нам не надо, – сказал он, решительно устремляясь в гущу толпы.
 
   После того как Пип застрелил своего партнера, его поведение изменилось. Он больше не болтал и не кривлялся; теперь он строго следовал своим письменным инструкциям: дождаться сигнала таймера на телефоне, а затем пристрелить пикси.
   «Ух, этот Фаул. Блефовал, верно? Ничего он не может сделать. Может, это вообще был не Фаул».
   Пип решил, что никогда никому не расскажет о том, что здесь сегодня произошло. Молчание было спасением. Слова только совьются в веревку, на которой его повесят.
   «Она никогда не должна узнать».
   Но Пип знал, что она всего лишь раз взглянет ему в глаза и узнает все. На секунду Пип подумал о бегстве, чтобы выпутаться из этой западни и снова стать простым старым гномом.
   «Я не могу это сделать. Она найдет меня. Она найдет меня и сотворит со мной нечто жуткое. И, наконец, по некоторой причине я и не хочу освобождаться от нее».
   Итак, ему ничего не оставалось кроме как следовать приказам, которые он уже нарушил.
   «Может быть, если я убью пикси, она простит меня».
   Пип взвел курок своего автомата и прижал ствол к затылку Опал.
 
   Атлантида
   Внутри реактора Опал охватило возбуждение. Это скоро случится. Очень скоро. Она давно считала секунды, но толчки во время спуска на подъемнике сбили ее.
   «Я готова, – думала она. – Готова к следующему шагу».
   «Нажми! – послала она мысленный приказ гному, зная о том, что ее младшее «я» услышит эту мысль и ужаснется. – Нажми курок».
 
   Полис-плаза
   Фоули почувствовал, что его челка упала под весом пропитавшего ее пота, и попытался вспомнить свой разговор с Кабаллиной этим утром.
   «Надеюсь, я сказал, что люблю ее. И всегда буду любить. Но я в самом деле сказал это сегодня утром? Или не сказал?»
   Эта деталь почему-то казалась ему ужасно важной.
   «Кабаллина в пригороде. Она будет в безопасной зоне. Отлично».
   Но кентавр сам не верил своим мыслям. Если за всем этим стояла Опал, ее план – настоящая ведьмина пряжа, которую еще распутывать и распутывать.
   «Опал Кобой не строит планы, она пишет оперы».
   Впервые в жизни Фоули со страхом поймал себя на мысли о том, что кто-то может оказаться круче, чем он сам.
 
   Полис-плаза, порт шаттлов
   Батлер пробирался сквозь толпу, осторожно переставляя ноги. Его появление в порту только усилило панику, но этого было уже не поправить. Некоторые неудобства, доставленные отдельным эльфам, с лихвой окупятся, если он сумеет вовремя добраться до челнока. Эльфы сновали возле его ног, словно стайка рыбешек, – некоторые тыкали в Батлера зонтиками, кто-то попытался даже отогнать его с помощью репеллента, вонючий запах которого, к великому неудовольствию гиганта, надолго застрял у него в ноздрях.
   Когда они достигли контрольного турникета, Батлер попросту перешагнул через него, оставив испуганную толпу позади. У Батлера хватило соображения выдвинуть вперед Холли – так можно было попытаться пройти, не теряя времени на досмотр.
   Холли узнала стоявшего на контрольном посту эльфа и окликнула его:
   – Чикс, наша труба открыта?
   Чикс Вербил был когда-то напарником Холли на патрулировании, и однажды она даже спасла ему жизнь, вытащив раненного из опасной переделки.
   – Э-э… да. Командор Келп приказал нам открыть ход. Вы в порядке, капитан?
   Холли спустилась с плеча Батлера, на котором сидела, как на полке, поблескивая сверху подковками на своих каблуках.
   – Все отлично.
   – Необычный вид транспорта, – заметил Чикс, нервно паря в полуметре над стальным полированным полом. Его отражение напоминало эльфа, попавшего в какое-то другое измерение.
   – Не волнуйся, Чикс, – сказала Холли, похлопывая Батлера по бедру. – Он ручной. От него только пахнет страхом.
   Батлер шумно выдохнул этот воображаемый запах.
   Чикс поднялся еще на несколько сантиметров, и очертания его крыльев стали размытыми. Он нажал несколько кнопок на своем наручном компьютере со светящимися цифрами.
   – ОК. Можете идти. Техники проверили все системы жизнеобеспечения. И мы загрузили свежий плазменный куб, его хватит на несколько месяцев. Бронированные двери закроются менее чем через две минуты, поэтому я на вашем месте поторопился бы, если вы берете с собой этих двоих Гадких парней… э-э… людей… с собой.
   Батлер решил, что будет быстрее, если он оставит Артемиса у себя на плече, пока они не окажутся в шаттле, поскольку по пути им, возможно, второпях придется перешагивать через гномов. И он широкими шагами направился вниз по металлической трубе, соединявшей контрольный пункт с их шаттлом. Фоули в свое время приказал переделать этот шаттл, поэтому Батлер мог протиснуться в него почти свободно, правда, низко наклонив при этом голову. Сам шаттл на самом деле был внедорожником, конфискованным Криминальным бюро у одного контрабандиста, промышлявшего тунцом. Средний ряд сидений был снят, что позволило гиганту-телохранителю вытянуться на спине. Езда на внедорожнике была самым любимым занятием Батлера во время его визитов в подземный мир.
   – Внедорожник! – фырчал тогда Фоули. – Как будто в Хэвене где-нибудь нет дорог! Символ разбазаривания топлива, вот что такое эти драндулеты.
   Правда, это не помешало ему с интересом заказать переделки, после которых в напоминавший американский хаммер «драндулет» можно было сзади усадить двоих людей. А поскольку одним из этих людей был Артемис, Фоули не смог слегка не пофорсить, втиснув в маленький объем, сравнимый разве что с объемом марсианского зонда, массу дополнительных прибамбасов: гелевые сиденья, тридцать два динамика, телевизор 3D высокой четкости, а для Холли – кислородную маску, и еще лазерный резак в фигурном колпаке, сделанном в виде дующего в длинный рог бесенка. Благодаря этому бесенку шаттлу и дали прозвище – «Серебряный Купидон». Артемис находил это прозвище слишком романтичным, а вот Холли с удовольствием повторяла его при каждом удобном случае.
   Установив контакт с телом Холли, внедорожник послал сообщение на ее наручный компьютер, запрашивая разрешение закрыть двери и стартовать. Холли тут же послала подтверждение, и напоминающие крылья летучей мыши двери плавно пошли закрываться вверх, дав Батлеру ровно столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы переложить Артемиса, словно корзинку с котятами, со своего плеча на заднее сиденье. Холли устроилась в одиночном кресле на носу челнока и успела пристегнуться ремнем безопасности еще до того, как двери плотно закрылись.
   Артемис и Батлер отклонились назад, давая упасть себе на плечи ремням безопасности, натяжение которых автоматически регулировалось с помощью сенсорных роликов.
   Артемис теребил пальцами свои брюки на коленях.
   Их спуск к рельсу фидера казался очень медленным. В конце выложенного металлическими панелями туннеля они могли видеть полумесяц магмы на дне колодца, грозно светившийся, словно вход в преисподнюю.
   – Холли, – сказал, не разжимая зубов, Артемис. – Пожалуйста, чуть побыстрее.
   – Мы пока на подающем рельсе, Артемис, – ответила Холли, отрывая от руля затянутые в перчатки руки. – Все на автоматике.