Колфер Йон. Зов Атлантиды

   Артемис хмурился, расстроенный незапланированным отступлением, – ведь теперь он не знал, сколько слов получится в речи. Если он закончит на четном, общее число может оказаться не кратным пяти, и тогда жди беды. Может, начать сначала? Нет, это жульничество, боги чисел просто сложат две речи вместе, и станет только хуже.
   «Сложно. Так трудно не сбиться со счета, даже мне».
   Но надо продолжать, потому что ПРОЕКТ жизненно необходимо представить сейчас, сегодня, чтобы незамедлительно приступить к изготовлению ПРОДУКТА. Поэтому Артемис запер неуверенность в сердце и с жаром пустился излагать дальше, почти не останавливаясь перевести дух, поскольку опасался, что тогда мужество оставит его.
   – Человек – наибольшая угроза для Земли. Мы извлекаем из недр планеты ископаемое топливо, а потом используем его против нее же, вызывая глобальное потепление. – Артемис указал трехмерным пальцем на большой экран, открыв подтверждающие его слова видеофайлы. – Ледники теряют не меньше двух метров толщины в год, а это полмиллиона квадратных миль только в Северном Ледовитом океане за последние тридцать лет. – За его спиной при помощи видеофайлов демонстрировались некоторые последствия глобального потепления.
   – Мир нуждается в спасении, – продолжал юноша. – Теперь я наконец понимаю, что именно мне предстоит его спасти. Потому‑то я и гений. В этом и заключается смысл моего существования.
   Виниайа постучала по столу указательным пальцем.
   – В Гавани существует довольно влиятельное лобби, полагающее, что препятствовать глобальному потеплению не следует. Люди уничтожат сами себя, и мы вернем себе планету. Артемис был готов к подобному замечанию.
   – Очевидный аргумент, командующий, но ведь опасность грозит не только людям. – Он открыл еще несколько файлов, и все увидели тощих белых медведей, плывущих на обломках льдин, лосей в Мичигане, заживо пожираемых клещами, обесцвеченные коралловые рифы, лишенные каких бы то ни было признаков жизни. – Это затронет всех существ на поверхности планеты или под ней.
   Жеребкинса презентация явно раздражала.
   – По-твоему, мы не задумывались об этом, вершок? По-твоему, именно эта проблема не занимала умы всех ученых в Гавани и Атлантиде? Честно говоря, я нахожу эту лекцию унизительной.
   Артемис пожал плечами.
   – Твои чувства не имеют значения. Равно как и мои. Землю надо спасать.
   Элфи резко выпрямилась.
   – Только не говори, что ты нашел решение проблемы.
   – Думаю, нашел. Как минимум вариант. Жеребкинс фыркнул.
   – Честно? Дай угадаю. Обернуть айсберги? Или выстрелить в атмосферу линзами, преломляющими лучи? А как насчет заказного облачного покрова? Уже теплее?
   – Нам всем уже теплее, – сказал Артемис. – В этом и состоит проблема. – Он поднял одной рукой голограмму Земли и закрутил ее, как баскетбольный мяч. – Все подобные решения могут сработать, правда, с некоторыми поправками. Но они требуют слишком значительного межгосударственного сотрудничества, а, как нам хорошо известно, человеческие правительства не любят делиться игрушками. Возможно, лет через пятьдесят ситуация изменится, но будет поздно.
   Командующий Виниайа всегда гордилась своей способностью правильно оценивать ситуацию, и сейчас интуиция грохотала у нее в ушах тихоокеанским прибоем. Настал исторический момент, даже воздух, казалось, наэлектризовался.
   – Продолжай, человек, – произнесла она тихо, но властно. – Расскажи нам.
   Артемис при помощи трехмерных перчаток выделил области оледенения и преобразовал массу льда в квадрат.
   – Защитное покрытие ледников – великолепная идея, но даже если бы их топография была исключительно проста, то есть представляла собой плоский квадрат, нескольким армиям понадобилось бы полвека, чтобы справиться с такой задачей.
   – Не знаю, не знаю, – возразил Жеребкинс. – По-моему, ваши лесорубы уничтожают тропические леса значительно быстрее.
   – Балансирующие на грани закона действуют быстрее тех, кто законом связан, вот тут‑то и вступаю я.
   Жеребкинс закинул ногу на ногу – непростой трюк для сидящего на стуле кентавра.
   – Говори же. Я весь внимание.
   – Скажу. И буду признателен, если ты воздержишься от обычных воплей ужаса и недоверия, пока я не закончу. Когда каждую выдвинутую мной идею встречают возгласами, это очень утомляет и мешает считать слова.
   – О боги! – воскликнул Жеребкинс. – С ума сойти.
   Рэйн Виниайа бросила на кентавра предостерегающий взгляд.
   – Кончай троллить, Жеребкинс. Я проделала слишком долгий путь ради этого, и у меня очень мерзнут уши.
   – Может, мне стоит прижать кентавру одно из нервных сплетений, чтобы он замолчал? – предложила Элфи с едва заметной усмешкой. – На случай необходимости я изучила способы вывода из строя не только людей, но и кентавров. Если понадобится, могу одним пальцем или крепким карандашом вырубить любого из здесь присутствующих.
   Жеребкинс был на восемьдесят процентов уверен в том, что Элфи блефует, но тем не менее прикрыл ладонями ганглии над ушами.
   – Хорошо, молчу-молчу.
   – Отлично. Продолжай, Артемис.
   – Спасибо. Но держи свой крепкий карандаш наготове, капитан Малой. Думаю, кое‑кто наверняка отнесется к моим словам со вполне понятным недоверием.
   Элфи подмигнула, похлопав себя по карману.
   – Простой карандаш два-эм идеально подходит для быстрого разрушения органа.
   Элфи, конечно, шутила, но думала явно о другом. Артемис чувствовал, что ее замечания – лишь попытка скрыть тревогу. Он потер лоб большим и указательным пальцами, чтобы из‑под руки незаметно взглянуть на своего давнего друга. Элфи хмурилась, а взгляд ее был полон беспокойства.
   «Она знает, – понял Артемис, но что именно она знает, сказать не мог. – Она знает: что‑то изменилось, даже числа обернулись против меня. Дважды два, то есть четыре подземных жителя сорвут все мои планы».
   Затем Артемис обдумал последнюю фразу, и на миг ее бредовость стала для него настолько очевидной, что страх заворочался под ложечкой, будто огромный питон.
   «Может, у меня опухоль мозга? – подумал он. – Тогда одержимость, галлюцинации и паранойя вполне объяснимы. Или это просто невроз навязчивых состояний? Великий Артемис Фаул пал жертвой обычного недомогания».
   Юноша решил прибегнуть к старому приему гипнотерапии: «Представь себя в приятном месте. Там, где чувствуешь себя счастливым и беспечным…»
   Счастливым и беспечным? Давно он себя таким не чувствовал.
   Артемис предоставил мыслям плыть, куда им вздумается, и оказался на маленькой табуретке в мастерской своего дедушки. Дедушка, с видом чуть более хитрым, чем помнил Артемис, подмигнул пятилетнему внуку и сказал:
   «Арти, знаешь сколько ножек у этой табуретки? Три. Только три, и это плохое число для тебя. Совсем плохое. Почти такое же плохое, как четыре, а мы знаем, как звучит» четыре» по-китайски».
   Артемис поежился, болезнь искажала даже воспоминания. Он сжал большой и указательный пальцы левой руки так, что подушечки побелели. Так он добивался спокойствия, когда вызванная числами паника зашкаливала, но в последнее время справиться с ней удавалось все реже и реже, и сейчас он не добился никакого эффекта.
   «Теряю самообладание, – подумал он с тихим отчаянием. – Болезнь побеждает».
   Жеребкинс откашлялся, и этот звук проткнул пузырь забытья Артемиса.
   – Эй? Вершок? Важные шишки ждут. Продолжай.
   И голос Элфи:
   – Артемис, с тобой все в порядке? Может быть, тебе нужно передохнуть?
   Артемис едва не расхохотался.
   Передохнуть во время презентации? С тем же успехом можно было явиться сюда в футболке с надписью «МНЕ К ПСИХИАТРУ».
   – Нет. Со мной все в порядке. Это большой проект, самый большой в жизни. Просто хочу, чтобы моя презентация выглядела идеально.
   Жеребкинс подался вперед, и его изначально неустойчивый стул опасно зашатался.
   – Видок у тебя нехороший, вершок. Выглядишь… – Кентавр пососал нижнюю губу, подбирая слово. – Разбитым. Артемис. Ты выглядишь разбитым.
   Ничего лучше он, видимо, сказать не мог.
   Артемис выпрямился.
   – Сдается мне, Жеребкинс, ты не очень‑то разбираешься в выражениях человеческих лиц. Может, наши физиономии недостаточно вытянуты, на твой взгляд. Я не разбит ни в каком смысле. Просто думаю над каждым словом.
   – А ты не мог бы думать немного быстрее? – мягким тоном предложила Элфи. – Мы здесь как на ладони.
   Артемис закрыл глаза и попытался собраться.
   Виниайа забарабанила пальцами по столу.
   – Довольно проволочек, человек. Я начинаю подозревать, что ты втянул нас в один из своих пресловутых планов.
   – Нет. Это честное предложение. Прошу, выслушайте меня с максимальным вниманием.
   – Я и пытаюсь. Я хочу услышать. Я проделала долгий путь именно ради этого, но пока ты только хвастаешься чемоданчиком.
   Артемис поднял руки на уровень плеч, активируя трехмерные перчатки, и постучал по леднику.
   – Нам необходимо укрыть значительную часть ледников во всем мире светоотражающим покрытием, чтобы замедлить процесс таяния. Покрытие должно утолщаться к краям, где лед тает максимально быстро. Кроме того, недурно было бы закупорить самые крупные водосточные колодцы.
   – Многое неплохо бы сделать – в идеальном мире, – произнес Жеребкинс, снова нарушив, а точнее, даже разрушив свое обещание помалкивать. – Тебе не кажется, что люди несколько расстроятся, если из‑под земли вдруг вылетят маленькие существа на космических кораблях и примутся накрывать грот Санты отражающей фольгой?
   – Они… мы… расстроимся. Именно поэтому данная операция должна быть секретной.
   – Тайно укрыть все ледники в мире? Так бы и сказал.
   – Я так и сказал, и, по-моему, мы договорились, что ты сидишь тихо. Постоянные препирательства утомляют.
   Элфи, подмигнув Жеребкинсу, покрутила в пальцах карандаш.
   – Проблема защиты айсбергов всегда заключалась в способе нанесения отражающего покрова, – продолжил Артемис. – Казалось, его можно только раскатать подобно ковру либо вручную, либо с помощью переделанных гусеничных снегоходов.
   – Что едва ли можно назвать тайной операцией, – заметил Жеребкинс.
   – Вот именно. А что, если существует другой способ нанести отражающее покрытие, вполне естественный на вид?
   – Работа с природой?
   – Именно, Жеребкинс. Природа – наш образец для подражания и всегда должна быть им.
   Казалось, в зале становится теплее, по мере того как Артемис приближается к откровению.
   – Наши ученые давно пытаются создать отражающую пленку, достаточно тонкую, чтобы с ней было легко работать, и достаточно прочную, чтобы противостоять воздействию неподвластных нам сил стихии.
   – Глупо.
   – Ошибаешься, кентавр. Определенно не глупо. Твои же собственные секретные файлы…
   – Я некоторое время обдумывал идею применения фольги. Кстати, где ты видел мои файлы?
   Вопрос был риторический. Жеребкинс давно свыкся с мыслью, что Артемис Фаул не менее талантливый хакер, чем он сам.
   – Основная идея в высшей степени разумна. Создать идеальный отражающий полимер.
   Жеребкинс кусал костяшки пальцев.
   – Природа. Использовать природу.
   – Какой материал здесь наверху самый естественный? – слегка намекнул Артемис.
   – Лед, – сказала Элфи. – Лед и…
   – Снег, – почти благоговейно прошептал кентавр. – Конечно. Д'арвит, почему я сам… Снег, я прав?
   Артемис поднял трехмерные перчатки, и на присутствующих посыпался голографический снег.
   Жеребкинс вскочил на ноги.
   – Увеличь, – велел он. – Увеличь и расширь. Артемис коснулся голографической чешуйки, заставив ее замереть в воздухе.
   Еще парой движений он увеличил поддельную снежинку, и ее неправильная форма стала очевидной. Она была неправильно правильна – идеальный круг.
   – Нанопластинка, – выдохнул Жеребкинс, в кои‑то веки позабыв скрыть восторг. – Клянусь, настоящая нанопластинка. Умная?
   – Исключительно умная, – подтвердил Артемис. – Настолько умная, что способна определить, какой стороной она опустилась на поверхность, и сконфигурировать себя на полную изоляцию льда и отражение солнечных лучей.
   – Значит, мы насыщаем ими облака?
   – Именно так, буквально под завязку.
   Жеребкинс, цокая копытами, нырнул в голографический снегопад.
   – А потом они лопаются, у нас появляется покрытие.
   – Правда, расти оно будет постепенно, но действовать начнет практически сразу.
   – Мои поздравления, вершок. Артемис улыбнулся, на мгновение став самим собой.
   – Думаю, это весьма своевременное признание.
   Виниайа прервала сей праздник любви к науке.
   – Позвольте уточнить, правильно ли я поняла. Вы стреляете этими пластинками в облака и они выпадают на землю со снегом?
   – Да. В крайних случаях можно стрелять непосредственно по поверхности, но из соображений безопасности замаскированным сеятелям лучше зависнуть над облачным покровом.
   – И ты способен это сделать?
   – Мы вместе – способны. Совету придется утвердить строительство целого флота модифицированных шаттлов, это помимо станции мониторинга.
   Элфи занимала совсем другая проблема.
   – Эти пластинки совсем не похожи на снежинки. Рано или поздно какой‑нибудь человек с микроскопом заметит отличие.
   – Прекрасная мысль, Элфи. Возможно, мне стоит учесть, что по части интеллекта ты все же отличаешься от своих товарищей по ЛеППРКОНу.
   – Спасибо, наверное.
   – Когда пластинки наконец обнаружат, я разверну в Интернете кампанию, объясняющую их появление выбросами отходов производства с химических заводов России. Я также подчеркну, что впервые отходы цивилизации действительно помогают защите окружающей среды, и предложу финансировать программу по расширению площади покрытия.
   – Существует опасность загрязнения? – поинтересовалась Виниайа.
   – Вряд ли. Пластинки биологически разлагаются.
   Жеребкинса переполняло возбуждение. Он гарцевал внутри голограммы и пристально рассматривал увеличенную пластинку.
   – Звучит неплохо. Но как обстоят дела на самом деле? Вряд ли ты рассчитываешь, что волшебный народец без веских доказательств вдруг отвалит крупные и бессрочные суммы на подобный проект. Откуда мы знаем, что это не новая твоя махинация?
   Артемис открыл на экране очередной файл.
   – Вот моя финансовая отчетность. В ее правильности я не сомневаюсь, поскольку обнаружил ее у тебя на сервере.
   Жеребкинс даже не покраснел.
   – Выглядит убедительно.
   – Я готов вложить в этот проект все, что у меня есть. Это позволит держать в воздухе порядка пяти шаттлов в течение двух лет. В итоге, когда пластинки пойдут в производство, естественно, появится прибыль. Я верну свои инвестиции, возможно, даже с прибылью.
   Жеребкинс едва не поперхнулся. Артемис Фаул вкладывает собственные деньги в проект. Невероятно!
   – Нет, конечно, я не рассчитываю, что народец поверит мне на слово. В конце концов… – Артемис откашлялся. – В недалеком прошлом я не слишком охотно делился информацией.
   Виниайа невесело засмеялась.
   – Не слишком охотно? Думаю, Артемис, для похитителя и вымогателя ты чересчур снисходителен к самому себе. «Не слишком охотно»? Умоляю! Лично я склонна поверить твоей болтовне, но не все члены Совета настолько благоволят тебе.
   – Принимаю вашу критику и скепсис, потому и организовал данную демонстрацию.
   – Великолепно! – с жаром воскликнул Жеребкинс. – Конечно, это была демонстрация. Иначе зачем ты притащил нас сюда?
   – И правда, зачем мне все это…
   – Чтобы опять кого‑нибудь похитить и потребовать выкуп? – язвительно предположила Виниайа.
   – Это было очень давно, – выпалила Элфи тоном, каким обычно не обращалась к вышестоящему офицеру. – Я хотела сказать… это было очень давно… командующий. Артемис стал хорошим другом народца.
   Элфи Малой имела в виду отчаянное положение, возникшее во время мятежа гоблинов, и то, как Артемис Фаул спас жизнь ей и многим другим.
   Виниайа, очевидно, тоже вспомнила восстание гоблинов.
   – Ладно. Включаем презумпцию невиновности, Фаул. У тебя есть двадцать минут на то, чтобы убедить нас.
   Артемис пять раз хлопнул по нагрудному карману, проверяя телефон.
   – Это займет не больше десяти, – ответил он.
   У Элфи Малой имелся немалый опыт в переговорах по освобождению заложников, но даже она, понимая всю важность обсуждаемой темы, то и дело отвлекалась от обсуждения нанопластин на странности в поведении Артемиса. Время от времени она вставляла замечания по ходу презентации, но больше всего в жизни ей хотелось сжать в ладонях лицо Артемиса и спросить, в чем дело.
   «Хотя мне придется встать на стул, чтобы дотянуться до его лица, – мысленно усмехнулась Элфи. – Мой друг уже стал почти взрослым. Взрослым и сформировавшимся человеком. Возможно, он борется со своей врожденной кровожадностью и это сводит его с ума».
   Элфи внимательно разглядывала Артемиса. Он был бледен, бледнее обычного, словно дитя ночи. Снежный волк. Выступающие скулы и треугольная форма лица только усиливали впечатление. Может, дело в инее, но Элфи почудились несколько седых волосков у него на висках.
   «Он словно постарел. Жеребкинс был прав. Артемис выглядит разбитым».
   Да еще этот задвиг на числах. И пальцы Артемиса, ни минуты не лежавшие спокойно. Сначала их движения показались Элфи хаотичными, но потом она, повинуясь наитию, стала подсчитывать их и быстро выявила закономерность. Пять или число, кратное пяти.
   «Д'арвит, – подумала она. – Синдром Атлантиды».
   Она включила быстрый поиск в магипедии и скоро получила краткий результат:

   Синдром Атлантиды (синдром Атлан-ти-ды) – душевное заболевание, характерное для терзаемых раскаянием преступников, впервые диагностированное доктором Э. Диппом в Атлантидской мозгологической клинике. К другим симптомам относятся: навязчивые состояния, паранойя, бредовые идеи и, в исключительных случаях, расщепление личности. Доктор Э. Дипп известен также как автор шлягера «Ты сводишь меня с ума».

   Элфи предпочла счесть последнюю фразу проявлением магипедического юмора.
   Жеребкинс пришел насчет Артемиса к аналогичному выводу и сообщил об этом в текстовом сообщении, переданном на лежавший на столе перед Элфи шлем.
   Элфи щелкнула по забралу, чтобы перевернуть текст.

   Наш мальчик одержим? Атлантида?

   Элфи вызвала на забрале гномью клавиатуру и медленно, стараясь не привлекать внимания, набрала:

   Возможно. Пятерки?

   Она отправила сообщение.

   Да, пятерки. Классический симптом.

   Через несколько секунд:

   Демонстрация! Класс. Я ♥ демонстрации.

   Элфи удалось сохранить невозмутимость, на случай если Артемис перестанет считать слова и посмотрит в ее сторону. Жеребкинс никогда не мог надолго сосредоточиться на чем‑либо, кроме своих любимых проектов.
   Видимо, это специфическое свойство гениев.
 
   Казалось, стихийные духи Исландии затаили дыхание ради демонстрации Артемиса. В пасмурном небе рядами стираной кисеи повисла дымка.
   Представители волшебного народца почувствовали легкую вибрацию термоконтуров в своих костюмах, когда вслед за Артемисом вышли через черный ход из ресторана. Тыльная часть заведения Адама Адамсона оказалась еще непригляднее, чем фасад. Вялые попытки сделать «Большого поморника» привлекательным явно не коснулись задворок. Фреска с китом, имевшая такой вид, словно Адамсон писал ее собственноручно, используя вместо кисти живого песца, внезапно обрывалась над служебным входом, так что несчастный горбач остался без головы. В некоторых местах большие пласты штукатурки отслоились от стены и оказались втоптаны в снег и грязь.
   Артемис подвел группу гостей к накрытому брезентом большому кубу.
   Жеребкинс фыркнул.
   – Сейчас догадаюсь. С виду обычный садовый брезент, а на самом деле камуфляжная фольга с ретропроекцией, изображающей обычный брезент?
   Прежде чем ответить, Артемис сделал еще два шага, затем кивнул каждому, чтобы все оставались на своих местах. По спине у него сползла капля пота – его терзало подозрение, что он терпит поражение в битве с навязчивым состоянием.
   – Нет. Ткань выглядит брезентом, потому что это брезент, – сказал он. – Да, брезент.
   Жеребкинс прищурился.
   – Простой брезент? Мы стали действующими лицами одной из знаменитых оперетт Кальмана? – Он, откинув назад голову, пропел: – «Да, кентавр я, кентавр – так что же?» Фанера не в твоем стиле, Артемис.
   – Жеребкинс запел, – сказала Элфи. – Уверена, это противозаконно.
   Виниайа щелкнула пальцами.
   – Тихо, дети. Подавите в себе естественные деструктивные позывы. Мне не терпится увидеть эти нанопластины в действии, прежде чем направить шаттл к теплому ядру нашей планеты.
   Артемис едва заметно поклонился.
   – Командующий, примите мою искреннюю благодарность.
   «Снова пять слов, – подумала Элфи. – Доказательства копятся».
   Артемис протянул руку к Элфи Малой, словно представляясь зрителям в театре.
   – Капитан, сорви, пожалуйста, покров. У тебя настоящий дар к расчленению всякого рода вещей.
   Элфи с радостью ухватилась за возможность хоть что‑то сделать. Она, конечно, предпочла бы серьезно поговорить с Артемисом, но возня с ящиком, по крайней мере, избавляла от необходимости заглатывать очередную порцию научных фактов.
   – С удовольствием, – откликнулась она и набросилась на брезент так, словно тот оскорбил ее бабушку. Пальцы правой руки внезапно украсили острые лезвия: три выверенных взмаха, и обрывки брезента волнами опустились на землю.
   – Может быть, займешься и ящиком, капитан Малой, раз уж начала, – сказал Артемис, пожалев, что число слов во фразе получилось не кратным пяти.
   Элфи немедленно вскочила на ящик и разнесла его вдребезги.
   – Вау! – воскликнул Жеребкинс. – Экое зверство, даже для тебя.
   Капитан спрыгнула на землю, почти не примяв снег.
   Нет. Это скорее наука. Cos tapa – «быстрая нога». Древнее боевое искусство, основанное на движениях хищных животных.
   – Смотрите! – закричал Жеребкинс, настойчиво тыча пальцев в бескрайний серо-стальной полумрак. – Кому‑то не все равно!
   Артемис обрадовался это шутливому воплю как поводу отвлечься от слабеющей связи с логическим миром. Пока подземные жители, по своему обыкновению, препирались, он позволил себе немного ссутулиться и опустить плечи, но кто‑то заметил.
   – Артемис? Элфи, конечно.
   – Да, капитан Малой, слушаю вас.
   – Капитан? Разве мы не знакомы?
   Артемис откашлялся в ладонь. Она прощупывает его. Нужно как‑то избавиться от ее пристального внимания. Остается только произнести число вслух.
   – Не знакомы? Конечно знакомы. Знаем друг друга больше пяти лет.
   Элфи шагнула к нему, он увидел ее полные тревоги огромные глаза за оранжевым стеклом забрала.
   – Все дело в числе «пять». Это меня беспокоит, Арти. Ты сам на себя не похож.
   Артемис прошел мимо нее к контейнеру, установленному на дне ящика.
   – А на кого я похож? – резким тоном спросил он, пресекая любые возможные обсуждения его психического здоровья.
   Досадливо отмахнувшись от ледяной дымки, словно та нарочно мешала ему, он навел свой мобильный телефон на контейнер, чтобы привести в действие компьютеризированные замки. По виду и издаваемому звуку контейнер напоминал обычный бытовой холодильник – приземистый, жемчужно-белый и гудящий.
   – Именно этого и не хватает в Исландии, – пробормотал Жеребкинс. – Машин по производству льда.
   – Да, но эта машина особая, – сказал Артемис, открывая дверь «холодильника». – Она может спасти все ледники.
   – А она делает эскимо на палочке? – с невинным видом поинтересовался кентавр, жалея, что рядом нет старого друга Мульча Рытвинга, чтобы «дать пять», хотя такой ребяческий и архаичный ритуал непременно свел бы Артемиса с ума, если тот уже не сошел.
   – Ты обещал демонстрацию! – рявкнула Виниайа. – Так демонстрируй.
   Артемис бросил на Жеребкинса полный яда взгляд.
   – С огромным удовольствием, командующий. Любуйтесь.
   Внутри контейнера находилось приземистое хромированное устройство, одновременно напоминавшее стиральную машину с верхней загрузкой и короткоствольную пушку, помимо мешанины проводов и чипов уложенной под барабаном.
   – Согласен, «Ледяной куб» не красавец, – сказал Артемис, включая оборудование инфракрасным сигналом с датчика телефона. – Но мне показалось, что необходимость как можно скорее запустить его в производство слишком важна, чтобы еще месяц корпеть над дизайном.
   Они встали неровным кругом рядом с машиной, и Артемис не удержался от мысли о том, что если бы за группой наблюдали со спутника, они напоминали бы играющих детей.
   Виниайа побледнела и стучала зубами, хотя температура опустилась чуть ниже нуля. Прохладно с человеческой точки зрения, но для подземного жителя совсем не комфортно.
   – Давай, человек. Включай свой «Ледяной куб». Пора запускать гнома по оползню.
   Раньше Артемис этого выражения не слышал, но о смысле догадывался. Он бросил взгляд на свой телефон.
   – Командующий, я немедленно запущу производство первой партии нанопластин, как только неопознанный летающий объект покинет воздушное пространство непосредственно над нами.
   Элфи посмотрела на показания коммуникатора забрала шлема.