Коллинз Джеки. Шансы. Том 2

   По одну сторону от Энцо сидела сопровождавшая его и его сына блондинка, по другую — молодая особа с огромным бюстом, которая привлекла его внимание несколькими часами раньше.
   — Ты удовлетворена? — ласково спросил Энцо у Лаки.
   — Более чем. — Она улыбнулась.
   — Отлично. Замечательно. — Подавшись к Лаки, он прошептал ей в ухо:
   — Знаешь, кого это вонючее дерьмо Кроун привел сюда сегодня?
   Непроизвольным движением Лаки повернула голову, чтобы посмотреть через весь зал на занимаемый Рудольфе Кроуном столик. Сидевшие за ним люди были пьяны и разговаривали между собой излишне громкими голосами.
   — Кого?
   Энцо скорчил гримасу.
   — Наверное, будет лучше, если я сейчас промолчу.
   — Кого? — настаивала Лаки.
   — Близнецов Кассари.
   Лаки ощутила, как похолодел ее голос.
   — Не верю.
   — Ты считаешь, что Энцо Боннатти лжет? — мягко спросил он ее.
   — Нет, я вовсе не это имела в виду. Я хотела сказать, что он вряд ли решился бы на такое.
   — И все-таки это так. Он просто законченный долбаный тупица. Может, он и сам об этом не знает. Мне нужно будет послать к нему людей, которые объяснили бы ему, в чем тут дело.
   Близнецы Кассари. Дети Розового Банана от его первого брака. Лаки никогда в жизни их не видела. Ей было это ни к чему. Их отец убил ее мать. К тому же Джино сам стремился избавиться от Банана — и преуспел в этом. Она вынудила Косту признаться в этом. Энцо впоследствии подтвердил информацию.
   — Как только они посмели появиться в моем отеле, — возмутилась Лаки. — Я хочу, чтобы их вышвырнули вон… немедленно.
   — Пусть остаются, придурки. Дело уже близится к концу. Стоит ли портить праздник из-за каких-то недоумков? Не беспокойся, больше они здесь никогда не покажутся. Я сам прослежу за этим — они будут знать, что сюда путь им заказан. Почту за честь оказать тебе эту услугу.
   Лаки поцеловала его в щеку.
   — Спасибо, Энцо.
   В последний раз она бросила взгляд в сторону Рудольфе Кроуна. Ну и свинья. Он и в самом деле заслужил, чтобы ему отрезали яйца.
   Было уже четыре часа утра, но празднество все продолжалось. Наконец Лаки поняла, что пора уже оставить гостей. Разыскав Косту, она прошептала ему в ухо:
   — Я отправляюсь спать. Фантастический получился вечер, а?
   — Великолепный.
   — А ты почему все еще шляешься здесь? Ведь тебе-то уже давно пора в постель!
   — Мне хочется рассказать об этом вечере Джино в деталях, от начала до самого конца. Я рассчитываю проводить последнего гостя.
   Джино. Джино. Джино. Проклятый Коста никогда не даст забыть о нем.
   — Ну конечно, — довольно прохладным голосом сказала Лаки. — Развлекайся. До завтра.
   В кабине личного лифта она поднялась в пентхаус. Молчаливый Боджи, сопровождавший ее, проверил, нет ли в номере каких-либо незваных гостей, после чего прошел в отведенную ему комнату. Они жили в раздельных помещениях, но в случае опасности Лаки стоило лишь нажать одну из предусмотрительно расположенных кнопок — и в течение нескольких секунд Боджи пришел бы на помощь.
   В голове ее беспорядочно метались мысли. Зачем нужно Рудольфе приводить близнецов Кассари в ее отель? Чего хотел Дарио? Правильно ли она поступила, без колебаний отказавшись выслушать Уорриса Чартерса?
   Сбросив туфли от Шарля Журдена, Лаки подошла к полке с дисками, выбрала один — Марвина Гея «Что происходит?». Номер заполнили спокойные, расслабляющие звуки музыки.
   Сколько Марко потребуется времени, чтобы подняться сюда? Пять минут? Десять? Вряд ли больше.
   Забросив руку за спину, она с тихим щелчком расстегнула застежку, и черный «альстон» без звука соскользнул на пол. Подобрав с полу платье, Лаки прошла в спальню и выбрала в шкафу свою самую любимую и самую поношенную спортивную майку. Ту самую, что она носила вот уже лет десять. Марко часто приходилось видеть ее в ней… хотя и довольно давно.
   В ванной комнате она тщательно удалила с лица всю косметику, сняла драгоценности, энергичными движениями расчесала волосы и аккуратно уложила их. Выглядела она сейчас как четырнадцатилетняя девочка. Затем Лаки встала под душ и полностью подготовила себя к встрече с мужчиной, которого любила так долго.
   Она была полностью готова, когда раздался его стук в дверь.
   — Что же тебя задержало? — мягко спросила Лаки.
   — Всего пятнадцать минут… Эй, вы только взгляните на нее. Что это ты с собой сделала? Лаки улыбнулась.
   — Завела часы в обратную сторону. Нравится? Сейчас ты видишь меня такой, какая я и на самом деле есть.
   Марко выглядел озадаченным. Перед ним стояла вовсе не исполненная чувственности молодая женщина, как всего несколько минут назад. Теперь это была та девушка, которую он знал когда-то давно.
   — Господи, да ты похожа на настоящего ребенка.
   — Так ты и называл меня. Ты и Джино.
   Он был совершенно сбит с толку.
   Положив руки на бедра, Лаки в упор рассматривала его: длинные обнаженные загорелые ноги расставлены широко в стороны, голова склонена на бок, в глазах опасный блеск.
   — Эй, мистер, вы что, решили сыграть в доктора? Марко рассмеялся.
   — Глупышка. Ты заставляешь меня чувствовать себя старым развратником.
   — Ну так давай. Будь им. Сегодня я делаю исключение. Первое и последнее — если ты останешься женатым.
   — Лаки. — Он сжал ее лицо меж своих ладоней и медленно, очень медленно поцеловал.
   Она ответила ему со сдерживаемой в течение десяти лет страстью, язык ее торопился проникнуть в его рот, пробежать по его губам, зубам, небу. Она почувствовала, как твердеет и напрягается его плоть.
   — Пусть сегодняшний день станет исключением, которое запомним мы оба, — прошептала она.
   Они продолжали целоваться, а потом руки Марко, не торопясь, как бы лениво, поползли вниз, к ее грудям, прикрытым лишь тонкой, уже износившейся тканью майки. Пальцы легли на соски, стали нежно ласкать их.
   — Хорошо… Мне так хорошо… — прошептала она.
   — Можешь сказать это еще раз.
   — Скажу… я скажу…
   Руки его проникли под майку, однако Марко не попытался снять ее, он только гладил и сжимал расслабившееся, ставшее податливым тело Лаки.
   — Ты сводишь меня с ума, — выдохнула она наконец. — Давай разденемся и покончим с этим.
   — Ради Бога, Лаки, я же не зубной врач!
   — Марко! Но я уже не могу ждать! Я ждала десять проклятых лет.
   Движения его стали такими быстрыми, что она не сразу поняла, что произошло. Одежда куда-то исчезла, сама она оказалась сначала на его плече, затем в постели, под его крепким, мускулистым телом, и вот он уже проник внутрь ее, и с такой энергией заходила в ней его плоть, что у Лаки мелькнула мысль — а выдержит ли его сердце?
   Но тут же мысли оказались отброшенными, всякие мысли. Она кончала так быстро и так остро, что едва не теряла сознание от удовольствия. Со стоном раненого животного кончал и Марко.
   Мокрые от пота, превратившиеся в единое целое, они расслабленно рассмеялись.
   — Никогда больше не подпускай меня к себе так близко, — проговорил Марко. — Посмотри, что я с тобой сделал.
   — Ты сделал то, чего мне всегда хотелось. — Лаки поднялась на локте, жадными глазами стала рассматривать его тело, покрытое темным загаром и густыми черными волосами. Пальчики ее легонько пробежали по его груди. — А ты знаешь, как долго я об этом мечтала? Хоть можешь себе представить?
   Марко покачал головой, улыбнулся.
   Лаки положила голову ему на грудь, начала целовать ее, опускаясь все ниже: соски, живот, пах… Уставший было член стал тут же пробуждаться к жизни. Лаки чуть помедлила.
   — А ты, Марко? Давно ли ты меня хочешь? Когда я была маленькой девочкой, когда ты возил меня на машине — тогда ты тоже хотел меня? Соблазняло тебя тогда мое девчоночье тело?
   — Тогда ты была абсолютно невыносимой. Взяв в рот его наполовину увеличившийся в размере член, Лаки осторожно стиснула его зубами. Лицо Марко испуганно вздрогнуло.
   — Эй!
   — Я вовсе не собираюсь его откусывать, — голосом невинной девочки проговорила Лаки. — С чего бы это я стала делать такую гадкую вещь?
   Он сел в постели, привлек ее к себе, и они вновь принялись целовать друг друга. Лаки должна была честно признаться самой себе, что никогда прежде поцелуи не доставляли ей такого наслаждения. С Марко все было совсем по-другому. В кончике его языка таилась некая магическая сила, и когда он покидал ее рот и опускался к соскам, ей казалось, что она уже умерла и в этот самый момент возносится на небеса. С губ ее готовы были сорваться слова любви. Но Лаки знала, что должна молчать. Ведь он все еще был женат. Черт побери! Почему он до сих пор женат?
   Она оттолкнула Марко в сторону и потянулась за сигаретой, одновременно с этим натягивая на себя простыню.
   — А тебе известно, что на открытии присутствовали двое близнецов Кассари? — вдруг спросила она.
   — Да, — настороженно ответил Марко. — Мне не хотелось портить тебе праздник.
   — Если кто-нибудь сказал бы мне о них раньше, их можно было бы просто вышвырнуть вон.
   — Ну конечно. А Рудольфе поднял бы истерику из-за того, как несправедливо обошлись с его друзьями. Все вышло случайно. Я думаю, он ни о чем и не знал.
   — Энцо сказал, что позаботится о том, чтобы Рудольфе узнал об этом.
   — Вот и хорошо. — Он вытащил у нее изо рта сигарету, затушил в пепельнице. Потянул на себя простыню.
   — Иди ко мне, малышка.
   Во второй раз они делали это уже не торопясь. Они начали понемногу понимать друг друга — какие позы, какие движения приносили удовольствие, какие — нет.
   Лаки смотрела на Марко так, как никогда еще до этого не смотрела на мужчину. Глаза у него зеленовато-серые, в обрамлении густых черных ресниц. Большие руки. Крепкое, какое-то твердое тело — ни одного мягкого местечка. На бедре его она увидела шрам, и ей тут же захотелось узнать, откуда он там появился. Марко начал рассказывать ей о своей жизни. Впервые он раскрывался перед ней, и Лаки ловила каждое слово. Марко говорил о том, чем ему приходилось заниматься, о неуспокоенности, в которой он пребывал до того, пока мать не предложила ему прийти к Джино.
   — Она оказалась права. — Марко пожал плечами. — Мы не виделись с ним много лет, и все же он принял меня, как родного сына. Твой отец — великий человек. Ты должна гордиться им.
   Ни с кем до этого Лаки не говорила о своих отношениях с отцом. Это принадлежало только ей.
   — М-м, — протянула она. — Расскажи мне о том времени, когда ты был еще ребенком, когда Джино жил вместе с вами. Каким он был тогда? Какой была твоя мать? Почему они не поженились?
   — А я-то думал, что мы говорим обо мне. Лаки выпрыгнула из постели.
   — А почему бы нам не плюнуть на разговоры и не принять душ? Посмотрим, что из этого получится. Марко издал протяжный стон.
   — Ничего не получится. Мне уже сорок пять, и сейчас я как выжатый лимон. Пора мне утихомириться и поспать немного.
   Она делила постель со многими мужчинами, но ни с кем из них ей еще не хотелось остаться. И теперь Лаки просто не знала, что сказать, что делать в такой ситуации. Она понимала одно: нельзя позволить ему уйти.
   — Будешь спать здесь, а я приготовлю тебе завтрак, и денег за это не потребую, — шутливо бросила она.
   Но Марко уже выбрался из постели и начал подбирать с полу свою одежду.
   О, Боже. К чему же они пришли? Что будет дальше? Ну почему он ей ничего не скажет?
   Стоя перед ним обнаженной, со спутанными волосами, Лаки вдруг почувствовала себя совсем беззащитной. Марко натягивал брюки.
   — Я все-таки пойду в душ, — произнесла она, ожидая, что он остановит ее. Он зевнул.
   — Хорошая мысль.
   С чувством полнейшего одиночества на сердце Лаки прошла в ванную, открыла воду. Когда она выйдет из душа, его, наверное, уже здесь не будет. А завтра опять начнется бизнес — и только?
   Господи! Такого с ней никогда еще не было! Одно дело хотеть его столько долгих лет, и совсем другое — получить то, что хочешь.
   Полностью одетый и застегнутый на все пуговицы, Марко вошел в ванную.
   На полочке позади Лаки стоял флакон с шампунем. Сделав вид, что она не заметила вошедшего, Лаки плеснула на себя из флакона и принялась энергично растирать груди.
   — Ого! Точно такую же сцену я видел в каком-то порнофильме!
   — Скажи, а у твоей жены груди на силиконе? — сладким голосом спросила Лаки. Марко расхохотался.
   — Стоять тут голой и вспоминать о Хелене! Когда же я начну тебя понимать?
   Разозленная, Лаки резким движением вышла из-под падающих струй, поскользнувшись и едва не упав.
   — Ты очень остроумен. Марко протянул ей полотенце.
   — Да что это с тобой?
   — А сколько раз за ночь ты проделываешь это с ней? В голосе ее прозвучала самая настоящая ревность, и, услышав ее, Лаки сама себя возненавидела.
   — Остынь. — Он уже больше не смеялся. — Женщине с твоим опытом не стоило бы задавать подобных вопросов.
   Она пришла в ярость.
   — Мой опыт? Это что же ты имеешь в виду?
   — Твои многочисленные похождения — вот что.
   — Я не замужем. Кто может мне запретить? Готова поспорить, что ты тоже до брака не зажимал свои яйца в кулак.
   — Это совсем другое дело.
   — Что другое дело?
   — Я — мужчина.
   — Боже! Говоришь ты и в самом деле как сорокапятилетний! Значит, мужчине можно трахаться напропалую, а девушке нет — ты это хочешь сказать?
   Марко ухмыльнулся.
   — Ты и сама знаешь правила.
   — Какие еще долбаные правила? — Лаки почти кричала. — Кто, черт возьми, их установил? Мужчины — вот кто!
   — Успокойся, детка. Совершенно не из-за чего лезть в драку.
   — А я хочу лезть в драку. Я хочу, чтобы ты понял меня.
   — Я понимаю тебя.
   Она заговорила спокойнее.
   — Нет, не понимаешь. Но поймешь. Мне нравятся привлекательные мужчины. Когда у меня нет более интересного занятия, я приглашаю их в свою постель — потому что мне нравится секс. Я не нимфоманка и не шлюха. В постель с мужчиной я ложусь на своих собственных условиях, а после этого я никогда больше его не вижу — потому что я так хочу. — Она сделала драматическую паузу. — А теперь скажи мне, Марко, скольких девчонок ты уложил в свою постель просто так, от нечего делать, потому лишь только, что тебе понравились их груди, или ягодицы, или красивые длинные ноги? Честно? Ну, сколько?
   Он пожал плечами.
   — Много.
   — Ас многими ли ты после этого встречался? На лице его появилась улыбка.
   — О'кей, о'кей. Я понял, к чему ты клонишь. Полотенце упало на пол; Лаки подошла к Марко, обвила руками, прижалась к нему.
   — Спасибо и на этом!
   Пальцы Марко начали подрагивать.
   — Но сейчас тебе никто больше не нужен, потому что у тебя есть я. Так, маленькая? Так, да?
   — Ты делаешь мне больно!
   — Так, бэби?
   Чувство облегчения волной прошло по ее телу. Все-таки она поймала его. О Хелене они будут беспокоиться завтра.
   — Сними свою одежду — ив постель, — прошептала она.
   Марко подхватил ее на руки и вновь отнес под душ.
   — Да, я ведь забыл рассказать тебе про тот порнофильм — она там выделывала такую штуку с мылом… это было нечто! Может, и нам тоже попробовать…
   — Может быть, — со счастливой улыбкой согласилась Лаки.
   Он начал раздеваться.
   — Может, мы…
   — А мне показалось, ты говорил, что два раза — это твой предел.
   — Послушайте, леди, вы вынуждаете меня превратиться в лжеца!
   Рудольфе Кроун и его приятели вышли из дверей «Маджириано» на рассвете. Походка их была нетвердой, манеры — вульгарными. Направлявшаяся домой официантка из бара вызвала у них живейший интерес, и в то время как мужчины впятером занимались тщательным тактильным изучением ее тела, их спутницы, стоя чуть в стороне, пронзительно вскрикивали от смеха. Молодая супружеская пара подверглась потоку грязной, площадной брани. Одна из сопровождавших мужчин представительниц прекрасного пола, стянув с себя верхнюю половину платья, потрясала перед лицом изумленного швейцара огромными грудями.
   Рудольфе был не в состоянии разогнуться от смеха. Более веселой шутки он в жизни не видел.
   На плечо ему легла твердая рука Сальваторе Кассари, внешне наиболее отталкивающего из близнецов.
   — У тебя здесь просто золотые прииски. Не хочешь продать свою долю?
   Рудольфе со счастливым видом покачал головой. Праздник прошел на славу. Каждый долбаный доллар, с которым ему так жаль было расставаться, обещал принести прибыль. И какую. Ведь этой шлюшонке — Лаки Сантанджело — все-таки удалось сделать дело. Теперь Рудольфе принадлежал хороший, жирный кусок лучшего на побережье отеля.
   И вновь он ощутил на своем плече тяжелую длань Сальваторе.
   — По-моему, ты меня не расслышал. Так продаешь? Рудольфе оказался слишком пьяным, чтобы услышать в его голосе угрожающую ноту. Братья Кассари были на вершине успеха. Их клан протянул свои щупальца из Филадельфии во всех направлениях. За несколько недель до приезда в Вегас их привел в офис Рудольфе один из его друзей. Близнецы изъявили желание вложить деньги в какое-нибудь прибыльное предприятие, принадлежавшее Кроуну. Рудольфе почувствовал себя польщенным.
   — Подойди-ка, — вспомнил Пьетро, выглядевший помоложе, — ведь у тебя есть доля в новом отеле, который должен вот-вот открыться в Вегасе?
   И Рудольфе почел для себя за честь пригласить братьев на открытие. Он заказал самолет, Кассари привезли с собой девочек — и вот они здесь! Ах, что это за вечер!
   В «Маджириано» у Рудольфе свой номер-люкс, но близнецы остановились в «Сэндсе». Чуть раньше разговор зашел о продолжении столь успешно прошедшего мероприятия, и Рудольфе никак не хотелось упустить шанс расслабиться окончательно.
   — Ничего продавать я не собираюсь, — смеясь, ответил он.
   Своим ботинком Сальваторе ударил его по ноге — больно.
   От удивления Рудольфе замер на месте с отвисшей нижней челюстью.
   Сальваторе засмеялся и сунул ему в живот свой огромный кулак — больно.
   — Шутка. Ты ведь не возражаешь, а? Пьяный Рудольфе возражал.
   — Прекрати это! — начал он.
   Сальваторе с силой ударил Рудольфе в пах чем-то, что показалось ему куском стального рельса. Согнувшись пополам, Кроун застонал, хватая ртом воздух.
   — Значит, продаешь, да? — ласково спросил Сальваторе.
   Рудольфе отказывался поверить мысли, что все это происходит именно с ним. Он достаточно натерпелся тогда, когда к нему домой с угрозами заявилась эта Лаки Сантанджело. Однако теперешняя ситуация просто не умещалась в его сознании. Они стояли перед входом в его отель. И никто из окружавших людей, казалось, не замечал ничего особенного в том, что творилось у них на глазах. При свете дня, Господи!
   Пьетро схватил его за одну руку, в другую стальной хваткой вцепился Сальваторе. Приятели Рудольфе рассаживались по машинам, женщины о чем-то болтали.
   — Что, черт побери, происходит? — кривясь от боли, выдохнул он.
   — Ничего особенного, партнер. — Пьетро оскалил в усмешке желтые от никотина зубы. — Просто мы сейчас совершим небольшую прогулку и оформим нашу сделку. Ты ничего не проиграешь — мы вернем тебе твою долю сполна.
   — Но я не хочу ничего продавать.
   — Нет? — бодро переспросил его Пьетро. — Но, может быть, ты еще передумаешь.
   — Я не пере…
   Железными пальцами Сальваторе сжал его яйца, защищенные лишь тонкой материей брюк.
   — Не стоит торопиться с принятием решений, — проговорил он, поворачивая кисть руки то вправо, то влево. — Интересная штука — жизнь. Кто знает, чего тебе захочется завтра?
   Когда братья Кассари стали запихивать его в машину, Рудольфе вырубился. Мистер Кроун трус. Конечно, он продаст им свою долю. В конце концов.
   Во сне Лаки шевельнулась, протянула в темноту руку, коснувшуюся волосатой груди Марко. Прикосновение разбудило ее, она улыбнулась. Лаки не знала, который сейчас час, да ей и не было до этого никакого дела. Звала она лишь одно — сегодня счастливейший день в ее жизни.
   Смочив слюной пальцы, она стала нежно водить ими по его соскам, легонько сдавливая их время от времени.
   Марко застонал, и она увидела, как простыня меж его ног начинает вздыматься. Веки его глаз медленно поползли вверх.
   — Я люблю тебя, — сказала она. — И хочу, чтобы ты развелся со своей женой.
   Боже! Она сказала именно то, чего вовсе не собирались говорить — вот так, запросто.
   — Да, — отозвался он. — Конечно. Только тебе придется держаться подальше от других мужчин, иначе я сверну твою прелестную шейку.
   Лаки никак не могла решить, шутит он или нет. Неужели она получит все без малейшего труда?
   — Ты и вправду разведешься с Хеленой? — осторожно спросила она.
   — Выслушай меня, девочка. — Марко сел в постели, лицо его стало серьезным. — Я знал, что буду разводиться с ней через неделю после того, как мы поженились.
   — Что? — Она не поверила своим ушам.
   — Много лет назад ты убежала от меня, как непослушный ребенок. И вот ты вернулась. А я всегда знал, что придет день, и мы будем вместе — ты и я.
   Произнеся эту фразу, Марко понял, что сказал самую настоящую правду.
   Глаза Лаки сузились.
   — В самом деле?
   — В самом деле.
   — Тогда почему же ты ничего не сказал мне? Не подал знака? Хоть какого-нибудь?
   — Я давал целую кучу знаков. Но ты не хотела и знать обо мне — ты была слишком увлечена поиском талантов. А потом, ты в состоянии представить себе реакцию Джино, если бы я хотя бы посмотрел в твоем направлении?
   Она села в постели на колени, нервным движением забросив за спину длинные черные волосы.
   — Но-но! Не забывай о своей жене. Что я должна была делать? Не обращать на нее внимания?
   — Как этой ночью.
   — То есть как и ты.
   — Боже мой, Лаки. Сколько времени прошло впустую…
   — По твоей вине.
   — Я постараюсь нагнать его. Она обняла Марко.
   — Мы оба.
   Они начали целоваться. Он со смехом оттолкнул ее от себя.
   — Мне нужно пописать.
   — Неужели? Только я успела подумать, что мне так везет!
   — Оставайся здесь. Не трогайся с места. Как будто она собиралась. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы увериться, что это не сон.
   Вернувшись из туалета, Марко улегся и строгим, мрачным взглядом впился ей в глаза.
   — Я скажу тебе одну вещь, которую, по-моему, ты должна знать. Если тебе просто не терпится потрахаться, то ты ошиблась в выборе. Я ясно выразил свою мысль, не правда ли?
   — Да, сэр.
   — Я считал, что обязан сказать тебе это.
   — Да, сэр !
   — Такое почтение мне по душе.
   Лаки нырнула под черные шелковые простыни.
   — Сейчас я окажу тебе почтение — там, где оно действительно что-то значит'.
   Господи, как она его любила. Это был не просто секс, хотя и в нем она никогда раньше не находила такого удовлетворения. Но нет — это было нечто куда большее. Это была поглощавшая ее без остатка забота о нем — о том, что он делает, что ощущает. Он должен был принадлежать ей, а она — ему. Вот как все у них должно быть.
   Когда они закончили заниматься любовью, на лице Лаки блуждала рассеянная улыбка.
   — Когда мы расскажем об этом людям? Марко потянулся, забросил руки за голову.
   — Сначала мне нужно будет развязаться с Хеленой. Между нами далеко не все так просто. Она…
   — Дура?
   — Нет. И прекрати ругаться. Видишь ли, больше всего ее интересует она сама. Она очень красива и… скучна, по-моему. Мне нужно будет купить ей дом в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, где захочет. На это уйдет месяц-другой.
   Лаки встревожилась.
   — Месяц-другой? Я не смогу так долго ждать! Марко засмеялся.
   — Ну тогда я сегодня же вылечу в Лос-Анджелес и сообщу ей обо всем. Это тебя устраивает?
   — Меня устраиваешь ты. Господи! Ты устраиваешь меня так, как никто другой!
   Прошел еще час, прежде чем он поднялся с постели и принялся одеваться. Они болтали, хихикали, смеялись, походя со стороны на пару сумасшедших.
   — Не могу в это поверить. — Марко покачал головой. — Я знал, что так и будет, но я не знал, что будет именно так.
   — А скажи мне — как так? — с интересом спросила Лаки.
   — Как… О Боже, я не знаю! Мне сорок пять лет, и у меня такое чувство, что я только сейчас нашел нечто… Да в твоем присутствии я ощущаю себя кретином'.
   Она бросилась целовать его, будоража, щекоча своим язычком. Наконец Марко мягко отстранил ее, сказав:
   — Все-таки сегодня у меня еще есть и дела. Бизнес — если ты о нем помнишь. Лаки улыбнулась.
   — Ну так что же ты не уносишь отсюда свою задницу, любовник?
   Даже после его ухода улыбка долго еще не сходила с ее лица. Поднявшись с постели, Лаки быстро оделась в белые джинсы и блузку из мягкого шелка. Затемненные очки смягчили блеск ее глаз. Если так чувствуют себя все влюбленные — нужно разливать это чувство в бутылки, как шампанское. Ничего не стоит сколотить состояние!
   Дарио безмятежно сидел в ресторане, играя вилкой в тарелке с яичницей и беконом и размышляя о своем знакомстве с Уоррисом Чартерсом. Было в их встрече нечто особенное — это наверняка. Жизнь еще не сталкивала Дарио с человеком, подобным Уоррису.