Страница:
Он снова вернулся в расположение батальона, снова доложил на командный пункт о результатах разведки. И снова замер в ожидании очередного дурацкого приказа.
А приказ не заставил себя долго ждать. Батальону майора Лымарева была поставлена задача провести разведку боем, выбить противника с высоты и закрепиться на ней.
Это означало, что разведчиков решено было использовать в качестве штурмового подразделения. Постановка таких задач предусматривалась боевым уставом, но на практике использовалась в исключительных случаях, когда дела на фронте обстояли из рук вон плохо. Но ведь в распоряжении командующего группировкой есть штурмовые подразделения, которые могли бы взять высоту без участия разведчиков. Ни один умный командир не станет жертвовать своей разведкой ради сиюминутной выгоды. Можно положить разведбат и захватить высоту, но ведь война на этом не закончится. А без разведки армия глуха и слепа, мало того – обречена на поражение. Может, именно к этому и стремится генерал Суходол? Если так, то почему? Может быть, потому, что как сухопутчик не любит военно-морской флот? Ведь разведбат майора Лымарева представлял отдельную десантно-штурмовую бригаду морской пехоты. Его можно и под нож пустить, чтоб не маячил бельмом на глазу. А в распоряжении объединенной группировки есть подразделения сухопутной разведки...
Впрочем, Марат сомнениями себя не мучил. Приказ есть приказ, и он готов его выполнить.
Операцией руководил командующий группировкой, а не его заместитель генерал Суходол. Может быть, именно поэтому перед штурмом была проведена грамотно спланированная артподготовка. Сначала над позициями появились «вертушки». «Крокодилы» «Ми-24» точно отработали по заданным квадратам, затем в дело вступила артиллерия – орудия и реактивные установки. Высоту долбили долго и упорно. Все как «по книжке». Камня на камне не оставили. И только затем в бой пошла разведка морской пехоты.
Большая часть боевиков была уничтожена в результате авианалета и артобстрела. Уцелевшие наемники были ошеломлены и морально подавлены. Пока они выбирались из-под завалов, приходили в себя, батальон майора Лымарева вплотную подступил к их позициям. Бойцы спецназа действовали умело и слаженно. Деморализованные боевики не смогли организовать серьезного сопротивления и были полностью разгромлены в коротком ожесточенном бою.
В этом бою разведбат морской пехоты понес потери – трое убитых, семь раненых. Что ж, для такого боя потери вполне оправданные. Но как можно было оправдать ту штабную дурь, которая накануне толкала разведгруппы на повторную и в принципе не нужную разведку? Ведь и так было ясно, что высота забита боевиками до отказа. А схему обороны и расположение огневых точек можно было высветить с воздуха, для этого есть авиация. Да и точное количество боевиков, в сущности, не имело значения. Артподготовка все равно бы свела их счет до минимума...
Но нет, разведчиков упорно толкали в адов котел. Сколько убитых, сколько раненых... И есть ли этому оправдание?
Глава вторая
А приказ не заставил себя долго ждать. Батальону майора Лымарева была поставлена задача провести разведку боем, выбить противника с высоты и закрепиться на ней.
Это означало, что разведчиков решено было использовать в качестве штурмового подразделения. Постановка таких задач предусматривалась боевым уставом, но на практике использовалась в исключительных случаях, когда дела на фронте обстояли из рук вон плохо. Но ведь в распоряжении командующего группировкой есть штурмовые подразделения, которые могли бы взять высоту без участия разведчиков. Ни один умный командир не станет жертвовать своей разведкой ради сиюминутной выгоды. Можно положить разведбат и захватить высоту, но ведь война на этом не закончится. А без разведки армия глуха и слепа, мало того – обречена на поражение. Может, именно к этому и стремится генерал Суходол? Если так, то почему? Может быть, потому, что как сухопутчик не любит военно-морской флот? Ведь разведбат майора Лымарева представлял отдельную десантно-штурмовую бригаду морской пехоты. Его можно и под нож пустить, чтоб не маячил бельмом на глазу. А в распоряжении объединенной группировки есть подразделения сухопутной разведки...
Впрочем, Марат сомнениями себя не мучил. Приказ есть приказ, и он готов его выполнить.
Операцией руководил командующий группировкой, а не его заместитель генерал Суходол. Может быть, именно поэтому перед штурмом была проведена грамотно спланированная артподготовка. Сначала над позициями появились «вертушки». «Крокодилы» «Ми-24» точно отработали по заданным квадратам, затем в дело вступила артиллерия – орудия и реактивные установки. Высоту долбили долго и упорно. Все как «по книжке». Камня на камне не оставили. И только затем в бой пошла разведка морской пехоты.
Большая часть боевиков была уничтожена в результате авианалета и артобстрела. Уцелевшие наемники были ошеломлены и морально подавлены. Пока они выбирались из-под завалов, приходили в себя, батальон майора Лымарева вплотную подступил к их позициям. Бойцы спецназа действовали умело и слаженно. Деморализованные боевики не смогли организовать серьезного сопротивления и были полностью разгромлены в коротком ожесточенном бою.
В этом бою разведбат морской пехоты понес потери – трое убитых, семь раненых. Что ж, для такого боя потери вполне оправданные. Но как можно было оправдать ту штабную дурь, которая накануне толкала разведгруппы на повторную и в принципе не нужную разведку? Ведь и так было ясно, что высота забита боевиками до отказа. А схему обороны и расположение огневых точек можно было высветить с воздуха, для этого есть авиация. Да и точное количество боевиков, в сущности, не имело значения. Артподготовка все равно бы свела их счет до минимума...
Но нет, разведчиков упорно толкали в адов котел. Сколько убитых, сколько раненых... И есть ли этому оправдание?
Глава вторая
Новенький серебристый «RAV-4» не просто ехал, а как будто парил над землей. Мягкий убаюкивающий ход, легкое управление, возбуждающий запах кожи. Олеся даже не включала музыку, желая насладиться едва уловимым шумом колес... Давно она хотела такую машину, и наконец-то она смогла ее себе позволить.
В Ялту пришла весна. Все вокруг цветет и пахнет – сады, деревья, люди. Волнующие запахи воспринимаются не столько обонянием, сколько сознанием, затрагивают природные инстинкты. На душе апрельское томление, сердце замирает в предчувствии праздника любви... Олеся чувствовала, что окончательно пробудилась от зимней спячки. Только, в отличие от других людей, ее «зима» тянулась не месяцы, а целые годы. Душа оживала и, как распустившийся цветок, тянулась к солнцу. И так хотелось верить, что это весеннее солнце светит для нее...
На Московской улице возле гостиницы «Крым» она заметила парня. Роста ниже среднего, худой, узкие плечи, впалая грудь. Лицо смазливым не назовешь, но глаза большие, женственно-красивые, бархатистые ресницы. Кожа лица нежная, вряд ли она уже познала острие бритвы. Одет обычно – кожаная жилетка поверх белой футболки, темно-синие джинсы, кроссовки. Все с дешевого вещевого рынка. У Олеси быстрый взгляд, ей хватило одной секунды, чтобы составить представление об этом молодом человеке.
Парень махнул рукой, пытаясь остановить проезжавшую мимо «девятку». Мимо. Приподнял руку, чтобы остановить джип. И тут же опустил. Обычно на такихмашинах не таксуют. Но Олеся остановилась. Разумеется, оплата проезда ее нисколько не интересует. Ее интересует другое...
Он неуверенно открыл дверь, робко просунул голову в салон.
– Мне бы на автовокзал...
– Поехали, – обнадеживающе улыбнулась Олеся.
Парень взбодрился, расцвел, вполне уверенно забрался в машину. Но не развалился в кресле, как это делают лихие мачо. А именно героем-любовником ему и хотелось казаться. Хотелось, да не получалось. Не было в нем естественной раскованности.
Автовокзал находился на той же Московской улице. Ехать недолго.
– Далеко собрался? – весело спросила Олеся.
– Да в Симеиз надо... Друг у меня там живет... Ну, не друг, приятель... Серега у нас в Питере в прошлом году гостил, ну, мы познакомились. Он мне адрес оставил...
– Значит, ты из Питера.
– Ну да. Вот, в Ялту приехал отдохнуть. На пару недель... Хорошо здесь у вас.
– Не жалуемся, – улыбнулась Олеся.
Парень все больше нравился ей. При всех своих недостатках он обладал только ей одной ведомой притягательной силой.
– До Симеиза не так уж и далеко, – сказала она. – Но пока ты автобуса дождешься... Если хочешь, я тебя прямо к месту отвезу.
– А-а... А сколько это будет стоить? – замялся он.
– Нисколько... Просто у меня сегодня хорошее настроение. И дел никаких... Да и машина новая. Надо обкатать...
– Да, машина у вас классная...
Он недоверчиво покосился на Олесю. Что ж, его нетрудно было понять. Таких, как он, в Украине называют зачахликами заморущими. А она девушка видная, красивая, стильная. И далеко не бедная. Студия красоты, фитнес-клуб, дорогие бутики – это неотъемлемая часть ее среды обитания.
– Меня Олеся зовут. И совсем не обязательно обращаться ко мне на «вы». Или я для тебя старая тетка?
– Ну что вы! – запротестовал он.
На вид ему лет восемнадцать, максимум – девятнадцать. Ей же все двадцать восемь. Выглядит она молодой для своих лет, этого не отнять. Но все же...
– Я же даже старше, чем вы!
– Даже? – насмешливо повела бровью Олеся.
– Ну да, мне двадцать, а вам восемнадцать. А разве нет?
– Спасибо за комплимент, – польщенно улыбнулась она.
Комплимент хоть и топорный, но ведь он имел место быть. И ей было приятно его услышать.
– Может, скажешь, как тебя зовут?
– А-а... Кирилл я...
– Ну что ж, Кирилл, едем в Симеиз. К твоему другу... Кстати, он знает, что ты к нему едешь?
Олеся почему-то была уверена, что его никто не ждет.
– Да нет, не знает, – смущенно пожал плечами Кирилл. – Я только его адрес знаю, а номер телефона нет...
– Так что ж, ты к нему как снег на голову свалишься? А если ему не до тебя?
– Ну, может быть. А что делать? Хорошо у вас в Ялте, да скучно одному. Если бы я с кем-то приехал, а так один...
– С девушкой какой-нибудь познакомься.
– Ну, я не знаю... Я только три дня как приехал...
– Три дня как раз достаточно, чтобы познакомиться с девушкой...
– Ну, я как-то не успел...
– А разве я не девушка? – с веселым возмущением в глазах посмотрела на него Олеся. – Разве ты со мной не познакомился?.. Зачем тебе какой-то приятель, если есть я, а? Ты так не считаешь?
Кирилл был так ошеломлен, что не смог сказать в ответ ничего вразумительного. Что-то промямлил себе под нос... Слишком хороша была для него Олеся, и он это прекрасно понимал. Зато она сама этого понимать не хотела. Нравился ей Кирилл, и все...
– А к твоему приятелю мы все же поедем, – успокаивающе улыбнулась она.
И взяла курс на Симеиз.
Кирилл постарался взять себя в руки. И чем больше километров оставалось позади, тем увереннее себя он чувствовал.
Его приятель Серега жил недалеко у моря, в небольшом частном доме. Улица утопала в белом цветении садовых деревьев. Пахло весной и молодостью. В небе кричали чайки. Но мирную идиллию нарушала компания молодых людей. Четыре великовозрастных охламона сидели за вкопанным в землю столом в нескольких метрах от того места, где остановилась машина. Разумеется, ребята не могли ее не заметить. Но если бы они смотрели на джип только с удивлением, так нет, в их взглядах читалась какая-то непонятная угроза. На столе бутылка дешевого вермута, стаканы. Все понятно.
Кирилл вышел из машины гоголем. Во взгляде дешевые понты, нос неубедительно задран кверху, походка бравирующего, но не совсем уверенного в себе человека. Но сам себе он казался крутым перцем. Олеся сопроводила его умиленной улыбкой. Он был такой смешной, этот Кирилл. И такой по-детски беззащитный.
Среди бухающих охламонов находился его приятель Серега. Кирилл помахал ему рукой. Тот поднялся. Но на его лице не улыбка, а какая-то злобно-презрительная гримаса.
– Привет, Серега! – поздоровался с ним Кирилл.
Но тот не ответил на приветствие. Вместо этого спросил:
– Ты откуда взялся?
Боковое стекло было опущено, поэтому Олеся могла слышать разговор. Она уже поняла, что Кириллу здесь, мягко говоря, не рады.
– Да вот, в Ялту приехал. К тебе решил заглянуть...
– Адрес откуда мой узнал?
– Ну, Ленка дала, – пожал плечами Кирилл.
– Да? Больше она тебе ничего не дала? – мерзко хохотнул Серега.
Внешность типичного неандертальца. Узкий и низкий лоб, мощные надбровные дуги, тяжелая нижняя челюсть. Косматый, небритый. Одет кое-как – старая джинсовая куртка, затертые шорты, тапочки на босу ногу. В руке меж пальцев дымящаяся сигарета без фильтра.
– А мне дала, гы-гы... Вот если б она приехала, был бы класс... А ты на хрена приперся. Может, ты тоже мне хочешь дать?
Парни за столом гнусно скалились.
– Или ты думаешь, что если на крутой тачке подъехал, то пальцы веером можно кидать, да?.. – продолжал наезжать на него Серега. – Что там за телка, а?.. Может, она хочет нам дать?
Олесю покоробил тон, которым о ней говорили. И гнусный похотливый взгляд косматого грубияна вызывал омерзение... И зачем она сюда приехала? Ведь было у нее предчувствие, что эта поездка добром не закончится...
– Да пошел ты! – психанул Кирилл.
Он резко повернулся к Сереге спиной и направился к машине. Надо было только видеть, сколько обиды и горечи было в его глазах. И обижен он был не только на недоношенного Серегу. Он был обижен на весь род человеческий. Никто его не воспринимал всерьез в этом мире.
Он уходил, но Серега догнал его, схватил за плечо, с силой развернул к себе.
– Ты кого послал, чмо? – зло рыкнул он и наотмашь ударил его кулаком в живот.
А Кириллу много и не надо, его соплей перешибить можно. Он скорчился от боли, сложился в поясе. А Серега схватил его за шкирку и под хохот своих дружков дал ему пинка.
Олеся не выдержала, схватила сумочку и вышла из машины. Красивая эффектная блондинка в модном брючном костюме, она произвела на толпу определенное впечатление. Нездоровое восхищение и похабные взгляды. Первым наехал на нее Серега.
– Во! Ля! Вылупилась! – ткнул он в нее пальцем.
И попер вперед, как бык на красную тряпку. Руки раскинуты – он собирался сгрести Олесю в охапку. Она подпустила его к себе поближе и неуловимо быстрым движением выбросила вперед ногу... Серега с воем схватился за отбитое хозяйство, но тут же выпростал вперед правую руку, чтобы схватить Олесю за горло. Но его рука оказалась в жестком захвате. Полушаг вперед и в сторону – кисть на изломе. Рывок, подсечка, и Серега с визгом целует землю. Он уже не опасен. Но его дружки вскочили из-за стола.
Олеся занималась тхеквондо и дзюдо – пять лет кряду в интенсивном режиме. Она могла бы разбросать толпу этих недоумков. Но не было желания напрягаться. Да и женские туфли не самая лучшая обувь для единоборств.
Она попросту сорвала с плеча свою сумочку, вытащила оттуда никелированный малогабаритный «браунинг», наставила его на толпу. Недоросли остановились как вкопанные. Один даже поднял руки.
– Э-э, ты чего? – спросил второй.
Олеся ничего не сказала. И ее взгляд ничего не выражал. Ни злобы, ни агрессии. Какое-то сверхъестественное спокойствие на фоне космической пустоты. Сила и уверенность...
– Ты это... – промямлил третий охламон. – Ты езжай, мы ничего...
Олеся посмотрела на изумленного Кирилла, движением свободной руки показала ему на машину. Сама села за руль. Никто им не препятствовал, и они покинули столь негостеприимный для них городок.
– А-а, ты... Ты карате занималась? – спросил Кирилл.
Он был жалок, но вместе с тем трогателен в своей беспомощности.
– Что-то в этом роде, – покровительственно улыбнулась ему Олеся.
– А пистолет?
Вместо ответа она потянулась к пачке «Vogue», вытащила сигарету, поднесла ее ко рту. А затем взяла пистолет и нажала на спусковой крючок. Из ствола пыхнуло пламя, которым она зажгла сигарету.
– Так это зажигалка! – зашелся в восторге Кирилл.
– Всего лишь зажигалка, – кивнула она.
– Но ведь они-то думали, что у тебя настоящий пистолет.
– Потому что я им это внушила... А себе внушила, что могу справиться с ними. Вот я с ними и справилась...
Он понял, что это камень в его огород.
– Ты внушила себе, а я нет, – с кислым видом сказал он. – Не успел настроиться... Но ты не думай, я этот случай просто так не оставлю...
Олеся посмотрела на него и выгнула правую бровь знаком вопроса.
– Ты еще не знаешь, какие у меня друзья в Питере! – расхорохорился Кирилл.
Высоко вскинул голову, расправил хлипкие плечики. Обтрепанный воробей пытался выглядеть благородным орлом. Олесе было забавно за ним наблюдать. Забавно, но не более того. Ни раздражения, ни презрения.
– И какие у тебя в Питере друзья?
– Знаешь, какие крутые, о!.. Я тебе по секрету скажу: они у меня киллеры!
– О! В самом деле круто! – Ей стоило труда, чтобы сдержать наползающую на губы усмешку.
– Не то слово... Я Вове скажу, так он этого Серегу на части порвет.
– И отомстит за тебя, – добавила она.
– Отомстит! – запальчиво подтвердил он.
Олеся нисколько не сомневалась в том, что Кирилл врет без зазрения совести. Нет у него никаких друзей киллеров. У него вообще нет друзей. Есть только приятели, и то большую часть из них составляют такие вот ухари, как Серега. Вернее, он сам считает их приятелями, хотя те презирают его и унижают – по праву сильного над слабым... Нет у Кирилла друзей, изгой он по жизни.
– А может быть, хватит того, что я за тебя отомстила? – мило улыбнулась Олеся.
Друзей киллеров у Кирилла не могло быть по определению. Потому что настоящий киллер может быть кому-то другом только в том случае, если этот кто-то его напарник. А для всех остальных людей он должен оставаться обыкновенным человеком. По известным причинам киллеры вынуждены скрывать свой род деятельности. Да и профессия эта такая, что нет никакой радости в том, чтобы ее афишировать. Может, кто-то думал по-другому, но Олеся рассуждала именно так. Она тоже киллер. Бывший. Если киллеры бывают бывшими...
– Да мне как-то неудобно, – замялся Кирилл. – Ты все-таки женщина, а вступилась за мужчину...
– Ну кто ж виноват, что ты такой дохлый? – без всякого желания его обидеть спросила она.
– А-а... Я тоже когда-то... Ну, тоже карате занимался... – жалко промямлил он. – Только недолго. Да и давно это было...
– Можно возобновить занятия, – обнадеживающе улыбнулась Олеся. – Под моим руководством... Если ты не очень занят...
Разумеется, Кирилл не был занят и с радостью готов был принять ее предложение. Все зависело от нее – захочет ли она с ним возиться. Она хотела. Его самого хотела...
– Поедем ко мне домой, – сказала она. – Тебе там понравится...
Кирилл восторженно затих. Переваривает свалившееся на него счастье.
– А с киллерами никогда не связывайся. – Она строго и проникновенно посмотрела на него. – Слышишь, никогда. Киллеры – это очень страшно...
Ей было семнадцать лет, когда из своего родного Архангельска она отправилась покорять Москву. Поступила в институт легкой промышленности. На втором курсе связалась с компанией «плохих» девочек – дискотеки, рестораны, симпатичные мальчики по согласию и солидные дяденьки за деньги. Проституткой она себя не считала, но факт оставался фактом – продажной любовью она не брезговала и частенько поправляла свое финансовое положение.
На третьем курсе Олеся попала в историю. Вместе с одним господином из «новых» отправилась к нему на дачу. Два дня он с ней куролесил, а затем продал своему другу. И не за сто-двести американских рублей в час, а за десять тысяч долларов. Навсегда. Разумеется, Олесю такой зигзаг судьбы нисколько не устраивал. Она же не вещь, чтобы ею торговали. Но ее «господин» оказался настоящим отморозком. Сначала жестоко изнасиловал ее, затем посадил на цепь в подвале, как какую-то собаку. Раз в неделю приходил насиловать.
Эта жуть длилась четыре месяца, хотя Олесе казалось, что прошла целая вечность. Темный подвал, минимум удобств, плохая кормежка, систематические издевательства господина Зубакова сделали свое дело – она стала бледной как сама смерть, исхудала. Никто ее не искал, никто не пытался вызволить из рабства. Никому не было до нее никакого дела. Она умирала, и никого это не волновало.
Олеся так бы и умерла в подвале, если бы Зубаков сам не снял ее с цепи. Он уже и не пытался заняться с ней сексом. Даже при всей своей извращенности он не страдал некрофилией. А именно труп Олеся собой и представляла. Живой труп. Без права на воскрешение. Зубаков нашел себе другую забаву, а Олесю собирался сбросить в яму и заживо залить бетоном. Он был бизнесменом, имел охрану и прислугу. Но яму для Олеси отрыл собственноручно. И раствор тоже приготовил сам. Ему нравился сам процесс чудовищного убийства, потому как он был натуральным маньяком... Но в яме оказался он сам. Сил у Олеси не было, но их с лихвой заменила лютая ненависть.
Она и не помнит, как извернулась и ударила Зубакова ногой в пах. Он упал в яму, стукнулся головой об камень. А Олеся схватилась за лопату... Ее остановили крутые парни в кожаных куртках. Это были бандиты, которые делали Зубакову «крышу». Они попытались вытащить бизнесмена из-под бетонной стяжки, но было уже поздно.
Над Олесей снова нависла смертельная угроза. Но кто-то из бандитов внял ее объяснениям и смилостивился. Только милость эта не была бескорыстной. Бандиты понимали, что Олеся доведена до отчаяния, что ей ненавистен весь мир. Мало того, они увидели в ней особый стержень, который позволил ей одолеть Зубакова, убить его. Словом, братки решили использовать ее злость и силу в своих целях.
Ее привели в чувство, откормили. Никаких банек с «хороводами», никакого насилия. Ее готовили на дело – учили стрелять, заметать следы, отрываться от погони. И, в конце концов, ее час пробил. Она подсела в машину к заказанной жертве и застрелила его из пистолета. Это было нетрудно. Она всего лишь представила, что жертва и господин Зубаков – одно и то же. Поэтому так хладнокровно жала на спусковой крючок...
За первым делом последовало второе, третье... Со временем она полностью осознала греховность своего бытия, но с кровавого пути не свернула: было уже поздно. Чтобы выжить, она постоянно совершенствовала свое мастерство. Стрельба, восточные единоборства, мастерство охотника, умение владеть собой и управлять другими, искусство перевоплощения и маскировки... Она стала специалистом высочайшего класса. Ее услугами пользовались многие криминальные лидеры Москвы, даже из Питера приходили заказы. Но достаточно большие деньги и уважение серьезных людей нисколько ее не радовало.
Она уже была близка к тому, чтобы наплевать на все и выйти из игры. Пусть за ней охотятся ее работодатели, пусть весь мир ополчится на нее, пусть ее убьют в конце концов – уже все равно.
Но случилось то, что должно было рано или поздно случиться. Менты накрыли и разгромили бандитскую группировку, в киллерской бригаде которой числилась Олеся. Кто-то из братков был убит в перестрелке, кого-то запихнули на нары, кто-то ударился в бега. Олеся оказалась в числе последних. У нее не было никакого желания умирать за бандитскую идею, поэтому она сделала ноги. Далеко за границу уезжать не хотелось, поэтому она отправилась в Крым, который полюбила еще в школьные годы, когда приезжала сюда с родителями на лето. Здесь она и потерялась. Да, в сущности, ее никто и не искал.
Карательная махина российского правосудия оказалась не в состоянии перемолоть всю банду целиком. Кто попал под молох, того и стерли в порошок. Кто смог унести ноги, тому повезло. Может быть, повезло и не всем. Но то, что на Олесю не подавали в федеральный розыск, это она знала точно. Только в Россию она возвращаться не собиралась, тем более в Москву. Уж лучше оставаться на Украине – здесь-то она никаких преступлений не совершила. Да и хорошо ей было в Крыму – тепло и яблоки. Одно время она даже чувствовала себя счастливой, ведь ей не нужно никого убивать. Но тяжелые переживания очень быстро раздавили ощущение счастья. В будущем ей не нужно никого убивать, но сколько жизней она отняла в прошлом. Много. И этот грех навсегда останется с ней...
Жизнь не радовала ее. Как будто что-то умерло в ней – не хотелось ни любви, ни секса. Но и в глубокую депрессию впасть Олеся себе не позволила.
У нее были деньги, и она пустила их в дело. Купила старый домик в курортной части города, наняла людей, которые снесли его и построили новый. Дом она продала, получила прибыль. Снова затеяла строительство. Одно, второе... Дела шли неплохо. В конце концов один симпатичный домик на берегу моря она оставила себе. Машину вот новую купила. На улице весна – на деревьях распускаются почки. И у нее на душе весна. И уже хочется любви и секса, по-настоящему хочется...
Она привезла Кирилла к себе. Четырехкомнатный полутораэтажный дом с черепичной крышей стоил недешево, но он не шел ни в какое сравнение с местом, где был возведен. Море в двух шагах. Выходи из дома, пересекай небольшой дворик, спускайся по железной лестнице на пляж и купайся. Во дворе сад, небольшой открытый бассейн и каменная беседка с великолепным видом на море. Ласковое солнышко, приятный ветерок и полное ощущение свободы.
Олеся загнала машину в гараж, откуда вместе с Кириллом прошла прямо в дом. Просторный холл, огромная кухня, ванная комната с большим джакузи. Стиль хай-тэк, живи и наслаждайся. Только вот мужика в доме не было. За ненадобностью. И сейчас его нет. Разве ж Кирилл мужик? Гораздо больше он напоминал женщину, чем мужчину. В том-то и была его прелесть.
– Ты точно в гостинице живешь? – спросила она. – Никто тебя искать не будет?
– Нет.
– Тогда ты мой пленник, – улыбнулась она.
– Ты шутишь? – слегка насторожился он.
– Шучу, – кивнула Олеся. И серьезно предупредила: – Но могу изнасиловать. Понарошку... Примешь ванну, а потом будем пить вино. Но если тебя эта перспектива не устраивает, я могу отвезти тебя в гостиницу...
Кирилла устраивало все. И он с готовностью полез в джакузи. Олеся как бы невзначай зашла в ванную. И поняла, что и Кирилл устраивал ее во всем. Притягательная сила и очарование – это здорово, но и размер имел значение...
Сколько она себя помнила, ей всегда нравились юноши, а с дяденьками-старперами она спала исключительно за деньги. Но тогда она предпочитала сильных и атлетически сложенных парней. Но после господина Зубакина она возненавидела мужчин как класс.
К тому же она сама возмужала. В прямом смысле этого слова. Киллер – не женская профессия, и, чтобы соответствовать своему уровню, ей приходилось быть сильной телом и черствой душой. Суровый образ жизни, усиленные занятия спортом, тяжелые переживания после каждого исполненного заказа – все это усиливало выработку мужских гормонов. У нее не выросли усы, не усохла грудь, но к мужчинам тянуть перестало. А женщины... Женщины привлекали, но...
Когда она была проституткой, ради прихоти клиентов ей приходилось устраивать сеансы лесбийской любви. Ничего страшного в этом она не находила, но и радости особой не испытывала. А еще заработала комплекс на подсознательном уровне. Секс с женщиной ассоциировался у нее с рабской зависимостью. А она не хотела быть рабыней...
Мужчины ее не вдохновляли, от женщин ее отталкивали комплексы. А природа требовала своего. Ей нужен был секс, и она его получала. Но сначала напивалась...
Кирилл был хрупким и нежным, как женщина, таким же беззащитным. Может, это извращение с ее стороны, но именно к таким парням она тяготела. Как сильная женщина она стремилась доминировать над слабым мужчиной. Как женщине с мужественным характером ей требовался женоподобный мужчина. И она такого нашла. При всех своих недостатках Кирилл был именно тем человеком, который был ей нужен. И она готова была употребить его без всякой водки...
В Ялту пришла весна. Все вокруг цветет и пахнет – сады, деревья, люди. Волнующие запахи воспринимаются не столько обонянием, сколько сознанием, затрагивают природные инстинкты. На душе апрельское томление, сердце замирает в предчувствии праздника любви... Олеся чувствовала, что окончательно пробудилась от зимней спячки. Только, в отличие от других людей, ее «зима» тянулась не месяцы, а целые годы. Душа оживала и, как распустившийся цветок, тянулась к солнцу. И так хотелось верить, что это весеннее солнце светит для нее...
На Московской улице возле гостиницы «Крым» она заметила парня. Роста ниже среднего, худой, узкие плечи, впалая грудь. Лицо смазливым не назовешь, но глаза большие, женственно-красивые, бархатистые ресницы. Кожа лица нежная, вряд ли она уже познала острие бритвы. Одет обычно – кожаная жилетка поверх белой футболки, темно-синие джинсы, кроссовки. Все с дешевого вещевого рынка. У Олеси быстрый взгляд, ей хватило одной секунды, чтобы составить представление об этом молодом человеке.
Парень махнул рукой, пытаясь остановить проезжавшую мимо «девятку». Мимо. Приподнял руку, чтобы остановить джип. И тут же опустил. Обычно на такихмашинах не таксуют. Но Олеся остановилась. Разумеется, оплата проезда ее нисколько не интересует. Ее интересует другое...
Он неуверенно открыл дверь, робко просунул голову в салон.
– Мне бы на автовокзал...
– Поехали, – обнадеживающе улыбнулась Олеся.
Парень взбодрился, расцвел, вполне уверенно забрался в машину. Но не развалился в кресле, как это делают лихие мачо. А именно героем-любовником ему и хотелось казаться. Хотелось, да не получалось. Не было в нем естественной раскованности.
Автовокзал находился на той же Московской улице. Ехать недолго.
– Далеко собрался? – весело спросила Олеся.
– Да в Симеиз надо... Друг у меня там живет... Ну, не друг, приятель... Серега у нас в Питере в прошлом году гостил, ну, мы познакомились. Он мне адрес оставил...
– Значит, ты из Питера.
– Ну да. Вот, в Ялту приехал отдохнуть. На пару недель... Хорошо здесь у вас.
– Не жалуемся, – улыбнулась Олеся.
Парень все больше нравился ей. При всех своих недостатках он обладал только ей одной ведомой притягательной силой.
– До Симеиза не так уж и далеко, – сказала она. – Но пока ты автобуса дождешься... Если хочешь, я тебя прямо к месту отвезу.
– А-а... А сколько это будет стоить? – замялся он.
– Нисколько... Просто у меня сегодня хорошее настроение. И дел никаких... Да и машина новая. Надо обкатать...
– Да, машина у вас классная...
Он недоверчиво покосился на Олесю. Что ж, его нетрудно было понять. Таких, как он, в Украине называют зачахликами заморущими. А она девушка видная, красивая, стильная. И далеко не бедная. Студия красоты, фитнес-клуб, дорогие бутики – это неотъемлемая часть ее среды обитания.
– Меня Олеся зовут. И совсем не обязательно обращаться ко мне на «вы». Или я для тебя старая тетка?
– Ну что вы! – запротестовал он.
На вид ему лет восемнадцать, максимум – девятнадцать. Ей же все двадцать восемь. Выглядит она молодой для своих лет, этого не отнять. Но все же...
– Я же даже старше, чем вы!
– Даже? – насмешливо повела бровью Олеся.
– Ну да, мне двадцать, а вам восемнадцать. А разве нет?
– Спасибо за комплимент, – польщенно улыбнулась она.
Комплимент хоть и топорный, но ведь он имел место быть. И ей было приятно его услышать.
– Может, скажешь, как тебя зовут?
– А-а... Кирилл я...
– Ну что ж, Кирилл, едем в Симеиз. К твоему другу... Кстати, он знает, что ты к нему едешь?
Олеся почему-то была уверена, что его никто не ждет.
– Да нет, не знает, – смущенно пожал плечами Кирилл. – Я только его адрес знаю, а номер телефона нет...
– Так что ж, ты к нему как снег на голову свалишься? А если ему не до тебя?
– Ну, может быть. А что делать? Хорошо у вас в Ялте, да скучно одному. Если бы я с кем-то приехал, а так один...
– С девушкой какой-нибудь познакомься.
– Ну, я не знаю... Я только три дня как приехал...
– Три дня как раз достаточно, чтобы познакомиться с девушкой...
– Ну, я как-то не успел...
– А разве я не девушка? – с веселым возмущением в глазах посмотрела на него Олеся. – Разве ты со мной не познакомился?.. Зачем тебе какой-то приятель, если есть я, а? Ты так не считаешь?
Кирилл был так ошеломлен, что не смог сказать в ответ ничего вразумительного. Что-то промямлил себе под нос... Слишком хороша была для него Олеся, и он это прекрасно понимал. Зато она сама этого понимать не хотела. Нравился ей Кирилл, и все...
– А к твоему приятелю мы все же поедем, – успокаивающе улыбнулась она.
И взяла курс на Симеиз.
Кирилл постарался взять себя в руки. И чем больше километров оставалось позади, тем увереннее себя он чувствовал.
Его приятель Серега жил недалеко у моря, в небольшом частном доме. Улица утопала в белом цветении садовых деревьев. Пахло весной и молодостью. В небе кричали чайки. Но мирную идиллию нарушала компания молодых людей. Четыре великовозрастных охламона сидели за вкопанным в землю столом в нескольких метрах от того места, где остановилась машина. Разумеется, ребята не могли ее не заметить. Но если бы они смотрели на джип только с удивлением, так нет, в их взглядах читалась какая-то непонятная угроза. На столе бутылка дешевого вермута, стаканы. Все понятно.
Кирилл вышел из машины гоголем. Во взгляде дешевые понты, нос неубедительно задран кверху, походка бравирующего, но не совсем уверенного в себе человека. Но сам себе он казался крутым перцем. Олеся сопроводила его умиленной улыбкой. Он был такой смешной, этот Кирилл. И такой по-детски беззащитный.
Среди бухающих охламонов находился его приятель Серега. Кирилл помахал ему рукой. Тот поднялся. Но на его лице не улыбка, а какая-то злобно-презрительная гримаса.
– Привет, Серега! – поздоровался с ним Кирилл.
Но тот не ответил на приветствие. Вместо этого спросил:
– Ты откуда взялся?
Боковое стекло было опущено, поэтому Олеся могла слышать разговор. Она уже поняла, что Кириллу здесь, мягко говоря, не рады.
– Да вот, в Ялту приехал. К тебе решил заглянуть...
– Адрес откуда мой узнал?
– Ну, Ленка дала, – пожал плечами Кирилл.
– Да? Больше она тебе ничего не дала? – мерзко хохотнул Серега.
Внешность типичного неандертальца. Узкий и низкий лоб, мощные надбровные дуги, тяжелая нижняя челюсть. Косматый, небритый. Одет кое-как – старая джинсовая куртка, затертые шорты, тапочки на босу ногу. В руке меж пальцев дымящаяся сигарета без фильтра.
– А мне дала, гы-гы... Вот если б она приехала, был бы класс... А ты на хрена приперся. Может, ты тоже мне хочешь дать?
Парни за столом гнусно скалились.
– Или ты думаешь, что если на крутой тачке подъехал, то пальцы веером можно кидать, да?.. – продолжал наезжать на него Серега. – Что там за телка, а?.. Может, она хочет нам дать?
Олесю покоробил тон, которым о ней говорили. И гнусный похотливый взгляд косматого грубияна вызывал омерзение... И зачем она сюда приехала? Ведь было у нее предчувствие, что эта поездка добром не закончится...
– Да пошел ты! – психанул Кирилл.
Он резко повернулся к Сереге спиной и направился к машине. Надо было только видеть, сколько обиды и горечи было в его глазах. И обижен он был не только на недоношенного Серегу. Он был обижен на весь род человеческий. Никто его не воспринимал всерьез в этом мире.
Он уходил, но Серега догнал его, схватил за плечо, с силой развернул к себе.
– Ты кого послал, чмо? – зло рыкнул он и наотмашь ударил его кулаком в живот.
А Кириллу много и не надо, его соплей перешибить можно. Он скорчился от боли, сложился в поясе. А Серега схватил его за шкирку и под хохот своих дружков дал ему пинка.
Олеся не выдержала, схватила сумочку и вышла из машины. Красивая эффектная блондинка в модном брючном костюме, она произвела на толпу определенное впечатление. Нездоровое восхищение и похабные взгляды. Первым наехал на нее Серега.
– Во! Ля! Вылупилась! – ткнул он в нее пальцем.
И попер вперед, как бык на красную тряпку. Руки раскинуты – он собирался сгрести Олесю в охапку. Она подпустила его к себе поближе и неуловимо быстрым движением выбросила вперед ногу... Серега с воем схватился за отбитое хозяйство, но тут же выпростал вперед правую руку, чтобы схватить Олесю за горло. Но его рука оказалась в жестком захвате. Полушаг вперед и в сторону – кисть на изломе. Рывок, подсечка, и Серега с визгом целует землю. Он уже не опасен. Но его дружки вскочили из-за стола.
Олеся занималась тхеквондо и дзюдо – пять лет кряду в интенсивном режиме. Она могла бы разбросать толпу этих недоумков. Но не было желания напрягаться. Да и женские туфли не самая лучшая обувь для единоборств.
Она попросту сорвала с плеча свою сумочку, вытащила оттуда никелированный малогабаритный «браунинг», наставила его на толпу. Недоросли остановились как вкопанные. Один даже поднял руки.
– Э-э, ты чего? – спросил второй.
Олеся ничего не сказала. И ее взгляд ничего не выражал. Ни злобы, ни агрессии. Какое-то сверхъестественное спокойствие на фоне космической пустоты. Сила и уверенность...
– Ты это... – промямлил третий охламон. – Ты езжай, мы ничего...
Олеся посмотрела на изумленного Кирилла, движением свободной руки показала ему на машину. Сама села за руль. Никто им не препятствовал, и они покинули столь негостеприимный для них городок.
– А-а, ты... Ты карате занималась? – спросил Кирилл.
Он был жалок, но вместе с тем трогателен в своей беспомощности.
– Что-то в этом роде, – покровительственно улыбнулась ему Олеся.
– А пистолет?
Вместо ответа она потянулась к пачке «Vogue», вытащила сигарету, поднесла ее ко рту. А затем взяла пистолет и нажала на спусковой крючок. Из ствола пыхнуло пламя, которым она зажгла сигарету.
– Так это зажигалка! – зашелся в восторге Кирилл.
– Всего лишь зажигалка, – кивнула она.
– Но ведь они-то думали, что у тебя настоящий пистолет.
– Потому что я им это внушила... А себе внушила, что могу справиться с ними. Вот я с ними и справилась...
Он понял, что это камень в его огород.
– Ты внушила себе, а я нет, – с кислым видом сказал он. – Не успел настроиться... Но ты не думай, я этот случай просто так не оставлю...
Олеся посмотрела на него и выгнула правую бровь знаком вопроса.
– Ты еще не знаешь, какие у меня друзья в Питере! – расхорохорился Кирилл.
Высоко вскинул голову, расправил хлипкие плечики. Обтрепанный воробей пытался выглядеть благородным орлом. Олесе было забавно за ним наблюдать. Забавно, но не более того. Ни раздражения, ни презрения.
– И какие у тебя в Питере друзья?
– Знаешь, какие крутые, о!.. Я тебе по секрету скажу: они у меня киллеры!
– О! В самом деле круто! – Ей стоило труда, чтобы сдержать наползающую на губы усмешку.
– Не то слово... Я Вове скажу, так он этого Серегу на части порвет.
– И отомстит за тебя, – добавила она.
– Отомстит! – запальчиво подтвердил он.
Олеся нисколько не сомневалась в том, что Кирилл врет без зазрения совести. Нет у него никаких друзей киллеров. У него вообще нет друзей. Есть только приятели, и то большую часть из них составляют такие вот ухари, как Серега. Вернее, он сам считает их приятелями, хотя те презирают его и унижают – по праву сильного над слабым... Нет у Кирилла друзей, изгой он по жизни.
– А может быть, хватит того, что я за тебя отомстила? – мило улыбнулась Олеся.
Друзей киллеров у Кирилла не могло быть по определению. Потому что настоящий киллер может быть кому-то другом только в том случае, если этот кто-то его напарник. А для всех остальных людей он должен оставаться обыкновенным человеком. По известным причинам киллеры вынуждены скрывать свой род деятельности. Да и профессия эта такая, что нет никакой радости в том, чтобы ее афишировать. Может, кто-то думал по-другому, но Олеся рассуждала именно так. Она тоже киллер. Бывший. Если киллеры бывают бывшими...
– Да мне как-то неудобно, – замялся Кирилл. – Ты все-таки женщина, а вступилась за мужчину...
– Ну кто ж виноват, что ты такой дохлый? – без всякого желания его обидеть спросила она.
– А-а... Я тоже когда-то... Ну, тоже карате занимался... – жалко промямлил он. – Только недолго. Да и давно это было...
– Можно возобновить занятия, – обнадеживающе улыбнулась Олеся. – Под моим руководством... Если ты не очень занят...
Разумеется, Кирилл не был занят и с радостью готов был принять ее предложение. Все зависело от нее – захочет ли она с ним возиться. Она хотела. Его самого хотела...
– Поедем ко мне домой, – сказала она. – Тебе там понравится...
Кирилл восторженно затих. Переваривает свалившееся на него счастье.
– А с киллерами никогда не связывайся. – Она строго и проникновенно посмотрела на него. – Слышишь, никогда. Киллеры – это очень страшно...
Ей было семнадцать лет, когда из своего родного Архангельска она отправилась покорять Москву. Поступила в институт легкой промышленности. На втором курсе связалась с компанией «плохих» девочек – дискотеки, рестораны, симпатичные мальчики по согласию и солидные дяденьки за деньги. Проституткой она себя не считала, но факт оставался фактом – продажной любовью она не брезговала и частенько поправляла свое финансовое положение.
На третьем курсе Олеся попала в историю. Вместе с одним господином из «новых» отправилась к нему на дачу. Два дня он с ней куролесил, а затем продал своему другу. И не за сто-двести американских рублей в час, а за десять тысяч долларов. Навсегда. Разумеется, Олесю такой зигзаг судьбы нисколько не устраивал. Она же не вещь, чтобы ею торговали. Но ее «господин» оказался настоящим отморозком. Сначала жестоко изнасиловал ее, затем посадил на цепь в подвале, как какую-то собаку. Раз в неделю приходил насиловать.
Эта жуть длилась четыре месяца, хотя Олесе казалось, что прошла целая вечность. Темный подвал, минимум удобств, плохая кормежка, систематические издевательства господина Зубакова сделали свое дело – она стала бледной как сама смерть, исхудала. Никто ее не искал, никто не пытался вызволить из рабства. Никому не было до нее никакого дела. Она умирала, и никого это не волновало.
Олеся так бы и умерла в подвале, если бы Зубаков сам не снял ее с цепи. Он уже и не пытался заняться с ней сексом. Даже при всей своей извращенности он не страдал некрофилией. А именно труп Олеся собой и представляла. Живой труп. Без права на воскрешение. Зубаков нашел себе другую забаву, а Олесю собирался сбросить в яму и заживо залить бетоном. Он был бизнесменом, имел охрану и прислугу. Но яму для Олеси отрыл собственноручно. И раствор тоже приготовил сам. Ему нравился сам процесс чудовищного убийства, потому как он был натуральным маньяком... Но в яме оказался он сам. Сил у Олеси не было, но их с лихвой заменила лютая ненависть.
Она и не помнит, как извернулась и ударила Зубакова ногой в пах. Он упал в яму, стукнулся головой об камень. А Олеся схватилась за лопату... Ее остановили крутые парни в кожаных куртках. Это были бандиты, которые делали Зубакову «крышу». Они попытались вытащить бизнесмена из-под бетонной стяжки, но было уже поздно.
Над Олесей снова нависла смертельная угроза. Но кто-то из бандитов внял ее объяснениям и смилостивился. Только милость эта не была бескорыстной. Бандиты понимали, что Олеся доведена до отчаяния, что ей ненавистен весь мир. Мало того, они увидели в ней особый стержень, который позволил ей одолеть Зубакова, убить его. Словом, братки решили использовать ее злость и силу в своих целях.
Ее привели в чувство, откормили. Никаких банек с «хороводами», никакого насилия. Ее готовили на дело – учили стрелять, заметать следы, отрываться от погони. И, в конце концов, ее час пробил. Она подсела в машину к заказанной жертве и застрелила его из пистолета. Это было нетрудно. Она всего лишь представила, что жертва и господин Зубаков – одно и то же. Поэтому так хладнокровно жала на спусковой крючок...
За первым делом последовало второе, третье... Со временем она полностью осознала греховность своего бытия, но с кровавого пути не свернула: было уже поздно. Чтобы выжить, она постоянно совершенствовала свое мастерство. Стрельба, восточные единоборства, мастерство охотника, умение владеть собой и управлять другими, искусство перевоплощения и маскировки... Она стала специалистом высочайшего класса. Ее услугами пользовались многие криминальные лидеры Москвы, даже из Питера приходили заказы. Но достаточно большие деньги и уважение серьезных людей нисколько ее не радовало.
Она уже была близка к тому, чтобы наплевать на все и выйти из игры. Пусть за ней охотятся ее работодатели, пусть весь мир ополчится на нее, пусть ее убьют в конце концов – уже все равно.
Но случилось то, что должно было рано или поздно случиться. Менты накрыли и разгромили бандитскую группировку, в киллерской бригаде которой числилась Олеся. Кто-то из братков был убит в перестрелке, кого-то запихнули на нары, кто-то ударился в бега. Олеся оказалась в числе последних. У нее не было никакого желания умирать за бандитскую идею, поэтому она сделала ноги. Далеко за границу уезжать не хотелось, поэтому она отправилась в Крым, который полюбила еще в школьные годы, когда приезжала сюда с родителями на лето. Здесь она и потерялась. Да, в сущности, ее никто и не искал.
Карательная махина российского правосудия оказалась не в состоянии перемолоть всю банду целиком. Кто попал под молох, того и стерли в порошок. Кто смог унести ноги, тому повезло. Может быть, повезло и не всем. Но то, что на Олесю не подавали в федеральный розыск, это она знала точно. Только в Россию она возвращаться не собиралась, тем более в Москву. Уж лучше оставаться на Украине – здесь-то она никаких преступлений не совершила. Да и хорошо ей было в Крыму – тепло и яблоки. Одно время она даже чувствовала себя счастливой, ведь ей не нужно никого убивать. Но тяжелые переживания очень быстро раздавили ощущение счастья. В будущем ей не нужно никого убивать, но сколько жизней она отняла в прошлом. Много. И этот грех навсегда останется с ней...
Жизнь не радовала ее. Как будто что-то умерло в ней – не хотелось ни любви, ни секса. Но и в глубокую депрессию впасть Олеся себе не позволила.
У нее были деньги, и она пустила их в дело. Купила старый домик в курортной части города, наняла людей, которые снесли его и построили новый. Дом она продала, получила прибыль. Снова затеяла строительство. Одно, второе... Дела шли неплохо. В конце концов один симпатичный домик на берегу моря она оставила себе. Машину вот новую купила. На улице весна – на деревьях распускаются почки. И у нее на душе весна. И уже хочется любви и секса, по-настоящему хочется...
Она привезла Кирилла к себе. Четырехкомнатный полутораэтажный дом с черепичной крышей стоил недешево, но он не шел ни в какое сравнение с местом, где был возведен. Море в двух шагах. Выходи из дома, пересекай небольшой дворик, спускайся по железной лестнице на пляж и купайся. Во дворе сад, небольшой открытый бассейн и каменная беседка с великолепным видом на море. Ласковое солнышко, приятный ветерок и полное ощущение свободы.
Олеся загнала машину в гараж, откуда вместе с Кириллом прошла прямо в дом. Просторный холл, огромная кухня, ванная комната с большим джакузи. Стиль хай-тэк, живи и наслаждайся. Только вот мужика в доме не было. За ненадобностью. И сейчас его нет. Разве ж Кирилл мужик? Гораздо больше он напоминал женщину, чем мужчину. В том-то и была его прелесть.
– Ты точно в гостинице живешь? – спросила она. – Никто тебя искать не будет?
– Нет.
– Тогда ты мой пленник, – улыбнулась она.
– Ты шутишь? – слегка насторожился он.
– Шучу, – кивнула Олеся. И серьезно предупредила: – Но могу изнасиловать. Понарошку... Примешь ванну, а потом будем пить вино. Но если тебя эта перспектива не устраивает, я могу отвезти тебя в гостиницу...
Кирилла устраивало все. И он с готовностью полез в джакузи. Олеся как бы невзначай зашла в ванную. И поняла, что и Кирилл устраивал ее во всем. Притягательная сила и очарование – это здорово, но и размер имел значение...
Сколько она себя помнила, ей всегда нравились юноши, а с дяденьками-старперами она спала исключительно за деньги. Но тогда она предпочитала сильных и атлетически сложенных парней. Но после господина Зубакина она возненавидела мужчин как класс.
К тому же она сама возмужала. В прямом смысле этого слова. Киллер – не женская профессия, и, чтобы соответствовать своему уровню, ей приходилось быть сильной телом и черствой душой. Суровый образ жизни, усиленные занятия спортом, тяжелые переживания после каждого исполненного заказа – все это усиливало выработку мужских гормонов. У нее не выросли усы, не усохла грудь, но к мужчинам тянуть перестало. А женщины... Женщины привлекали, но...
Когда она была проституткой, ради прихоти клиентов ей приходилось устраивать сеансы лесбийской любви. Ничего страшного в этом она не находила, но и радости особой не испытывала. А еще заработала комплекс на подсознательном уровне. Секс с женщиной ассоциировался у нее с рабской зависимостью. А она не хотела быть рабыней...
Мужчины ее не вдохновляли, от женщин ее отталкивали комплексы. А природа требовала своего. Ей нужен был секс, и она его получала. Но сначала напивалась...
Кирилл был хрупким и нежным, как женщина, таким же беззащитным. Может, это извращение с ее стороны, но именно к таким парням она тяготела. Как сильная женщина она стремилась доминировать над слабым мужчиной. Как женщине с мужественным характером ей требовался женоподобный мужчина. И она такого нашла. При всех своих недостатках Кирилл был именно тем человеком, который был ей нужен. И она готова была употребить его без всякой водки...