– А вот это место, откуда ты будешь стрелять... А это, – она показала вдаль, – мишени. Их нужно поразить...
Анка объяснила ей, как и что нужно сделать, чтобы произвести первый выстрел. Потом повторила еще раз, потом еще... Повторяла, пока Марта не заучила инструктаж наизусть. И только после этого ей дали «зеленый свет».
Как сказала Анка, мишени были самые обыкновенные. Белый фон, грудная зеленая фигура, круги с цифровыми обозначениями. Самое лучшее попасть в «десятку». Или в «яблочко».
Марта старалась. Одну за одной посылала пули в цель. Но у нее не было никакого опыта. И пистолет для нее был слишком тяжелый, под его тяжестью дрожала рука. Все пули уходили мимо.
– Так, совмести мушку с прорезью прицела, – терпеливо объясняла ей Люба. Она переняла эстафету у Анки. – Теперь затаить дыхание, плавно давить на спусковой крючок. Запомни, ты не должна ожидать выстрела...
И наконец ей повезло. Первая пуля попала в мишень. Правда, всего лишь в «молоко». Но для нее и это был результат.
* * *
На следующий выходной она снова была в тире.
Первую половину этой недели Люба и Анка издевались над ней как могли. Сначала заставляли держать на весу тяжелый утюг, затем навесили на руку гантель. Зато остальное время не трогали ее вообще. Дали руке отдохнуть.
С первого выстрела Марта попала в «семерку», со второго в «восьмерку». Третья пуля плюхнулась в «молоко». Зато четвертая и пятая – снова «восьмерка».
Но дальше, как Марта ни старалась, вперед не шла. Выше «восьмерки» прыгнуть никак не могла. Но и в «молоко» почти не попадала.
– А ты представь, что это не мишени, а те негодяи, которые... ну это... Представь, – неожиданно посоветовала Люба.
И Марта представила. Все пули ушли в «молоко».
– Поняла? – спросила сестра.
– Что поняла?
– Все мимо. А знаешь почему?.. Потому что ты дала волю своим эмоциям. А это волнение. Волнение – это дрожь в руке. А рука должна быть твердой... Теперь попробуй так. Нарисуй мысленный образ этих негодяев. И отодвинь их на задний план своего сознания, в «подкорку». Они как бы перед тобой, но ты о них не думаешь. Ты думаешь только о том, чтобы поразить мишень...
Марта так и поступила. И впервые приблизилась к «десятке». Одна пуля образовала дырку в кругу «девятки»...
В следующее воскресенье Марта отправилась в тир уже сама. Спортивная стрельба захватила ее.
* * *
– А что, сестра не приехала? – встретил ее Митрич. – И Анка тоже?.. Почему?..
Марта ему нравилась. И все-таки приезду Любы он был рад больше. И Марта знала, почему.
– Они вам привет просили передать, – улыбнулась она.
И достала из сумки бутылку импортной водки.
– Ух ты! – обрадовался Митрич. – «Абсолют», целая литра... Давай по чуть-чуть! – заговорщицки подмигнул он ей.
– Нет-нет, что вы, – улыбнулась Марта.
– Ну да, – почесал затылок Митрич. – Ты такая хрупкая, такая нежная... И пить... Да, дурака я свалял... Ну пошли, просто в моей каморке посидишь, журналы по стрелковому делу полистаешь. Если хочешь, мой треп послушаешь...
– Я бы поработать хотела...
«Поработать» – это выражение Любы. И Марта не говорила «стрелять». Она говорила «работать»...
– Да успеешь еще... А потом, там у меня, – он показал в сторону зала, – поэты работают...
– Поэты?
– Ну да, это я их так называю... Пошли. – Митрич осторожно взял ее за руку, будто боялся поранить ее.
И провел ее в свою каморку. Усадил в старое потертое кресло. Сам сел на табурет. Поставил бутылку на стол, любовно погладил ее по стеклянным бокам.
В это время послышались выстрелы. Марта уже достаточно хорошо разбиралась в стрелковом деле, чтобы понять – стреляют из боевого оружия.
– Ну вот, поэты поэмы складывают... – усмехнулся в ус Митрич.
– Почему поэты?
– Ты же знаешь, кто такие братки? – спросил он.
– Нет...
– Темнота!.. Хотя, конечно, тебе знать и не надо. Ничего хорошего в этих братках нет...
– Так кто они, эти братки?
– Это они себя братками называют. А на самом деле это обыкновенные бандиты. Про рэкет слышала?..
– Вообще-то да. По телевизору говорили...
– Вот и хорошо, что только по телевизору с этим сталкиваешься... Братки – это бандиты, рэкетиры. Все здоровые, накачанные. А рожи... Меня все перекреститься тянет, когда их вижу. И это при том, что человек я не шибко верующий... И разговаривают они не по-людски... Этта, типа, в натуре, короче... И мат-перемат через слово...
– А почему поэты?
– А они как приходят, так и говорят. Мы по этим, которые мишени, постреляем. Мы по этому раз по сто пальнем... По этим, по этому... Поэты, одним словом...
Похоже, Митрич сел на своего любимого конька. Выставил братков-бандитов в забавном свете. Марта даже смеялась. А потом появились те самые братки.
Марта аж похолодела, когда в каморку к Митричу вломились два бугая с бритыми затылками и квадратными лицами. Ей и самой вдруг захотелось перекреститься.
– О-о, не понял, Митрич, в натуре, ты этта, чо, телку, типа, снял? – пробасил один.
И впился в Марту тяжелым оценивающим взглядом.
– А чо, не слабая киска, – похабно усмехнулся второй. И нагло у нее спросил: – За сотку со мной пойдешь?..
– Что? – не сразу поняла Марта.
А когда до нее дошло, она чуть не закричала от боли и страха. Именно такие вот уроды изнасиловали ее. Она обхватила голову руками, ее затрясло. Казалось, еще немного, и она упадет на пол и забьется в психическом припадке.
– Эй, ты чо, в натуре, это, шифер, блин, набок съехал? – растерялся первый браток.
– А ну валите отсюда! – неожиданно рыкнул Митрич. – Совсем одурели! Нормальную девчонку с собой тянут... Я еще Генчику скажу...
– Да ладно, Митрич, замяли, – пошли на попятную братки. Видимо, испугались какого-то Генчика.
– И Любке скажу, – не унимался Митрич.
– Любке?.. Эта которая с Анкой?..
– Вот-вот...
– А она-то чо?
– Это Марта – родная сестра Любки. А ты ей сотку предлагаешь. Совсем оборзел, да?
– Любкина сестра, да... Не, ну ты, Митрич, сразу бы сказал. А то молчишь, блин... Ты, Марта, этта, типа, извиняй...
– Все, исчезли...
– Да ладно, Митрич, нам бы это...
– Я сказал, исчезли! – гаркнул Митрич.
Мордовороты испарились.
Только Марте не было от этого легче. Ее продолжало трясти. Страх по-прежнему сжимал ее душу ледяной рукой. Это хорошо, что Митрич сумел остепенить этих подонков. А вдруг они разозлятся да вернутся. Митрича изобьют, а ее зверски изнасилуют...
Следующего раза она точно не переживет...
Митрич подсел к ней. Начал гладить по спине.
– Ты чего так испугалась? – спросил. – Неужто уже настрадалась от таких вот?..
Марта часто закивала.
– Да ты не обращай внимания... Они скоты. Натуральные скоты... Но у них есть пастух. Он тебя в обиду не даст. И Люба всегда заступится...
Вот здесь начиналось самое непонятное.
– А они что, Любу боятся? – Марта оторвала руки от лица и сквозь слезы посмотрела на Митрича.
– Ну, не боятся. Так, побаиваются... Не все, понятное дело. Но эти да, их Люба приструнить может...
– А почему?
– А ты не знаешь?
– Нет...
Митрич ответил не сразу. Долго о чем-то думал, как будто взвешивал все «за» и «против».
– Если тебе Люба ничего не говорила, то и я молчу, – наконец заключил он. – Ты давай вот водочки выпей. Успокоиться надо...
Митрич откупорил бутылку, налил полстакана, пододвинул Марте. Достал из холодильника вскрытую банку маринованных огурчиков, подцепил один, на вилке поднес ей.
– Выпей, закуси... Полегчает...
Марта выпила. Водка горькая, гадкая, слезу вышибает. Но зато от нее действительно полегчало...
Домой она приехала под вечер. У Митрича засиделась. Сначала ждала, когда «поэты» отстреляются. Потом просто сидела – руки у нее тряслись, стрелять она не могла. И только когда более-менее оправилась от встречи с братками, пошла на электричку.
Возле дома стояла новенькая «девятка» цвета мокрого асфальта. Раньше Марта ее не видела. Она невольно залюбовалась этим чудом. И даже остановилась.
– Нравится? – раздалось над ухом.
Марта вздрогнула от неожиданности. Обернулась и увидела Любу. А рядом с ней Анку.
– Нравится, – кивнула Марта.
– Тогда садись, поехали... – Анка подошла к машине, ключом открыла дверцу.
– Это что, твоя?
– Наша, – сказала Люба. – Моя и Анки... Ну чего стоишь, поехали?
– А куда?
– Квартиру новую смотреть. В город перебираемся...
Через полчаса Марта рассматривала новую квартиру, которую сняли для себя Люба и Анка. Трехкомнатная, с отличной мебелью, телефоном. Правда, район спальный. Но зато станция метро в двух шагах.
– Будешь с нами жить? – неожиданно спросила Анка.
– А разве нет? – удивленно посмотрела на нее Марта.
Как будто ей еще есть с кем жить.
– Это твое дело, – сказала Люба. – Хочешь, с нами живи, мы тебя не гоним...
А может, это намек? Мол, мы тебя кормим, поим, за квартиру платим. А ты вроде как ничего не делаешь...
Может, ей надо домой к родителям возвращаться? Все-таки в институт не поступила, а потому в Москве ей как бы нечего делать...
– Не гоним, – подтвердила Анка. – Напротив, хотим, чтобы ты осталась... Привыкла я к тебе... Вот, теперь у нас у всех по комнате. Мне гостиная, а тебе вот...
Марте отвели самую маленькую комнатку. Но при этом самую уютную. Люба легла в комнате напротив.
Ночью Марта захотела пить, отправилась на кухню. Дверь в гостиную была открыта. Она не удержалась и заглянула в комнату. Никого. А где же тогда Анка?..
Скоро Марта поняла, где она ночевала в ту ночь. Там же, где и в следующую. В комнате Любы. Оказывается, Любе и Анке нравилось спать в одной постели...
Это открытие потрясло Марту. Но куда более сильное потрясение испытала она, когда спустя полгода узнала, откуда Люба и Анка берут деньги...
* * *
– Отлично, Марта! – похвалила ее Люба.
Семьдесят два очка из восьмидесяти. Для Марты великолепный результат. Она бы выбила и все восемьдесят. Но Люба как будто взбесилась. Требовала, чтобы она стреляла с интервалом в три секунды. И притом вела огонь не из спортивного «марголина», а из боевого «ПМ».
Июль, август... январь. Все это время Марта исправно посещала тир. Митрич всегда встречал ее довольной улыбкой. Только почему-то хмурился, когда Марта поражала мишень в «десятку».
А сегодня Люба решила принять у нее экзамен. Приняла. И осталась довольной.
Домой они ехали уже не на «девятке», а на почти новой «Ауди». Люба за рулем, Анка справа спереди, Марта на заднем сиденье.
– Как, ничего машина? – зачем-то спросила Анка.
Будто она только что купила это авто, будто Марта впервые села в него.
– Ничего...
– И тебе надо такую...
– Я такую за сто лет не заработаю...
– За тысячу, – уточнила Анка. – Ты ведь нигде не работаешь.
А так оно и было. Марта хотела устроиться продавцом в магазин. Даже по объявлению сходила, собеседование прошла. Но Люба не велела. Сиди, мол, на моей шее и не пищи. С деньгами полный порядок, куском хлеба никто не попрекает. Следующим летом поступишь в институт, выучишься, а тогда уж работай хоть до посинения...
– И не нужно ей работать, – сказала Люба.
– А жить красиво хочется...
– У нее все еще впереди...
На этом разговор о работе и закончился. Но осталась какая-то недоговоренность.
– Есть предложение, – сказала Анка. – Давайте в ресторан заглянем, посидим, твой, Марта, успех отметим...
– Какой успех? – не сразу поняла Марта.
– Ну, так стрелять ты научилась. Семьдесят два из восьмидесяти – какой-никакой, а успех...
– Конечно, в Книгу Гиннесса твой результат не занесут. Но в ресторан правда зайти можно...
– А в какой ресторан?
– Да в какой-нибудь. Это не важно...
Сначала заехали домой. Подготовились к вечернему выходу. Машину оставили на автостоянке.
– А она нам ни к чему, – сказала Анка. – Я, например, в ресторан шампанское пить иду. Или даже водку. С Любой на пару. А думать, что потом за руль... Не-ет уж, увольте...
Что ни говори, но аргумент Анка выдвинула убедительный. Пришлось брать такси.
– Где тут самый лучший ресторан? – спросила у таксиста Анка.
– Это в центр ехать надо.
– Да нам бы поблизости...
– Ну тогда «Астра».
– Поехали...
Ресторан Марте понравился. Небольшой, уютный. Официанты аккуратные, обязательные. Интимный полумрак, зал наполовину пустой, музыка тихо играет.
А потом ей вдруг все разонравилось. И виной тому два парня в спортивных костюмах и коротких кожаных куртках. Бритые затылки, бычьи шеи, золотые цепи. Среднего роста, скромный размах в плечах. Но повели они себя нескромно. Небрежно развалились за столиком неподалеку. Щелчком пальца подозвали официанта.
– Короче, чтобы все ништяк было, – громко сказал один.
В этой короткой фразе и заключался весь заказ. Официант расплылся в заискивающей улыбке и растворился в полумраке зала.
Люба и Анка не обратили на этих двух громил никакого внимания. Зато Марта с ужасом завороженно смотрела на них.
Один парень заметил это. И щелкнул пальцами в ее сторону. Судя по всему, он подзывал ее к себе. Но ведь она не собака.
Марта рывком отвела от него взгляд. И стала смотреть в свою тарелку.
Она бы с удовольствием ушла отсюда. Но Люба и Анка, похоже, вряд ли захотят уйти. Им хорошо. Даже очень. Это называлось – хорошо сидим...
Какое-то время парни были заняты друг другом, о чем-то лениво говорили между собой. А затем один развалился в кресле, закинул ногу на ногу, послал в рот сигарету, пустил дым. И впился в Марту затяжным взглядом.
Марта не выдержала. И глянула в его сторону. И тут же снова щелчок пальцами. Браток снова подзывал ее к себе. Кроме того, он ей еще и подмигнул. Наверняка думал, что после этого она обязательно примчится к нему на полусогнутых.
– Люба, может, пойдем? – сказала она сестре.
– Чего?.. – спросила та.
– Мне не очень хорошо...
– Этих, что ли, испугалась?
Анка окинула братков пренебрежительным взглядом.
– Ты их не бойся, – сказала Люба. – Ты с нами...
Их уверенность в какой-то мере передалась и Марте. А потом она вспомнила, как стал извиняться перед ней один «поэт», когда узнал, что она родная сестра Любы.
Марта успокоилась совсем. И тоже перестала обращать внимание на братков. Но те сами решили привлечь ее внимание.
Сначала к их столику подошел один. Без спроса, нагло занял свободное кресло, развалился в нем, забросил ногу на ногу. И с хищной улыбкой посмотрел на Марту.
– Ну чего молчите, телки? – грубо спросил он.
Марта испуганно спрятала взгляд. Люба и Анка посмотрели на него с нескрываемым презрением. Но промолчали.
– Короче, это мой кабак. И отстегивать будете мне, – нагло заявил браток.
– Ты кто, дятел? – ехидно спросила Анка.
Как и Люба, она смотрелась эффектно. Строгий брючный костюм, небрежная полуулыбка, стальной блеск в глазах. Но браток даже не удостоил ее взглядом. Все внимание на Марту.
– Нет, моя кликуха Удод, – не понял юмора браток.
– Шел бы ты отсюда, удод! – сказала Люба.
– А ты, цаца, не дергайся! – цыкнул на нее браток. – А то вдруг матку наизнанку вывернут... Короче, с вас пятьдесят процентов, – пальцем показал он на Любу и Анку. – А ты, цыпа, отстегиваешь мне всего двадцать. Зато каждый день я буду иметь тебя на халяву... Добазарились, короче...
Браток встал, потянулся. И протянул Марте руку.
– Пошли?
– Куда?..
– Ко мне в тачку... Покажешь мне, как трахаться умеешь...
Как будто температура подскочила у Марты до сорока двух... Сердце вылетало из груди, на лбу выступила испарина. Перед глазами пошли кошмарные картины. Она на капоте вишневой «девятки», а вокруг три подонка-насильника...
– Убери руку, козел! – Люба поднялась с места.
– Ша, сука! – Браток брезгливо усмехнулся и ткнул в ее сторону два растопыренных пальца.
И тут же его рука оказалась в жестком захвате. Мощное движение бедром, и длинная нога Любы летит братку в лицо. И снова удар – второй ногой под коленную чашечку. Громила позорно грохнулся на пол.
С места сорвался второй браток. Но ему навстречу устремилась Анка. Она выпрыгнула высоко вверх и в прыжке ударила его ногой в грудь. Браток подался назад, снес стол. Послышался треск мебели, звон посуды. Анка снова набросилась на него. И эффектно добила его локтем в голову. Он больше не вставал, только дергался.
– Мы не проститутки, идиот, понял?
Чтобы объяснение выглядело убедительно, Люба взяла со стола блюдо с салатом «оливье» и размазала его по лицу крепыша.
Братков приструнили, опозорили. С побитым видом они перебрались за целый стол. Снова сделали заказ. А один сходил к телефону, куда-то позвонил. Атмосфера ресторана наэлектризовалась жаждой реванша.
– Уходим. – Анка подозвала официанта. Рассчиталась с ним. И первой поднялась из-за стола. Не удержалась и помахала браткам рукой. – Пока, мальчики. Больше не прудите в штанишки...
Марта невольно улыбнулась. Как ей сейчас хотелось быть такой вот сильной и независимой, как Анка или Люба! Одной левой справляться с этими ублюдками. И не бояться их, а презирать.
На выходе из ресторана они столкнулись с тремя бритыми крепышами. Те явно куда-то спешили. Прошли мимо и не обратили на девушек никакого внимания.
– Сейчас вернутся, – сказала Анка. – За нами...
И зачем-то сунула руку в кожаную сумку на плече. И Люба тоже так сделала, что-то нащупала в сумке. Марта услышала какой-то щелчок.
Анка помахала рукой. Такси хотела поймать. Но машины пока не останавливались. Черная «Волга» затормозила перед ними, когда из ресторана на полных парах выходили пятеро братков.
Люба резко открыла дверцу машины, с силой втолкнула Марту в салон. И сама рывком внесла туда свое тело. Анка тоже не медлила.
– Гони! – сказала она пожилому водителю.
– К чему такая спешка? – начал было умничать тот.
– Я сказала, гони! – уже рыкнула на него Анка.
Было в ее голосе и взгляде что-то такое, от чего водитель сразу сник. И уже не было у него никакого желания выпендриваться. Он рванул машину с места и понесся вперед по шоссе.
Люба обернулась и долго смотрела назад.
– И эти за нами, – наконец сказала она.
В ее голосе звучала досада. Марте стало страшно. Неужели братки пустились в погоню? Их же пятеро, и все такие крепкие...
– Машина у них хорошая. «БМВ»... Не уйдем...
Марта пришла в ужас. Что будет, если их догонят?
Зато не теряла самообладания Анка. Она спокойно указывала водителю куда ехать.
– А теперь остановись здесь... Та-ак, отлично... Держи... – Она сунула ему деньги и выскочила из машины.
Одновременно с ней на улице оказалась и Люба. Она помогла выбраться и Марте.
Темнота. Безлюдный парк, утоптанный снег под ногами, аллея. Сломанные лавочки и разбитые фонари.
– Самое то, – сказала Анка.
Она пропустила Марту вперед, а сама с Любой встала позади нее.
– Пошли...
И они двинулись вперед по аллее. Быстрым шагом. А сзади уже останавливался «БМВ». Из него вытряхивались братки.
– Все пятеро, – сказала за спиной Люба.
Голос спокойный, в нем абсолютно никакого волнения. Зато Марта сходила с ума от страха. Ей все казалось, что братки сейчас догонят их, изобьют, а потом изнасилуют... Она не думала, что ее могут убить. И все потому, что надругательства над собой она боялась гораздо больше смерти...
– Так, так... Сейчас, сейчас... Еще немного... Вот сюда...
Анка рукой вцепилась в плечо Марты и втолкнула ее в боковую аллею. И зашагала за ней, толкая ее в спину.
Братки свернули за ними.
– Эй, соски, вы чо, в натуре? – загрохотал один. – Тормозите, базар есть...
Но Анка продолжала толкать Марту вперед.
– Да пусть идут, – сказал второй браток. – Там тупик, в натуре. И летняя танцплощадка. Там и потанцуем...
– Чур я танцую с той, худенькой! – гоготнул кто-то.
– Не-а, мы будем танцевать с ней все сразу...
Как будто высоковольтное напряжение подключили к Марте. Ужас сковал ее. Ноги налились свинцом, она больше не могла идти. А тут и Анка перестала толкать ее.
Они остановились, все трое. Анка и Люба развернулись лицом к браткам.
– Ребята, разве можно заниматься сексом по такому холоду? – сухо спросила Анка.
– А потом, моя сестра не любит вас, – добавила Люба.
Марта тоже развернулась. Из-за спин сестры и ее подруги увидела наглые морды крепышей.
– Зато мы любим ее, – загоготал самый здоровый. – И вас тоже любить будем. Во все щели... Или вы будете царапаться?
Конечно, теперь они уверены в своей силе. Их пятеро, и трое из них очень крепкие на вид ребята.
– Нет, царапаться мы не будем... Мы уже вышли из того возраста...
Марте показалось, что из уст Анки послышалось змеиное шипение.
– Вы нам надоели, мальчики! – И Любин голос был полон яда.
Марта видела, как в руке сестры появился пистолет с каким-то толстым цилиндром на окончании ствола. И Анка тоже выбросила «жало». Спокойно, будто они были в тире, Люба и Анка выставили руки с пистолетами. И начали жать на спусковые крючки.
Выстрелов почти не было слышно. Зато Марта услышала, как взвыл и тут же заткнулся первый браток. Второй даже пикнуть не успел. За ним упал третий, четвертый...
Пятый успел упасть на колени и с мольбой протянуть руки.
– Э-э, вы чо, вы чо, не надо...
Только что он был такой крутой. А тут вмиг раскис, превратился в половую тряпку. Хотите, ноги об него вытирайте, хотите, на помойку выбросите – только не убивайте...
Но Анка была непреклонна. С потрясающим хладнокровием она выстрелила крепышу в живот. А когда тот повалился на землю, добавила пулю в голову.
Это было так ужасно. Но Марта вдруг обнаружила, что ей ни жарко ни холодно. Она не испытывала абсолютно никакого сострадания к этим монстрам «городских джунглей». И смерть их казалась ей символом высшей справедливости. Ее перестало лихорадить. Адреналин в крови исчез. Зато взамен она получила крепкую дозу ледяного спокойствия.
Марта смотрела на трупы, как на какие-то манекены. И где-то в глубине души была радость. Теперь эти подонки никого не обидят, никого не изнасилуют...
* * *
– Ты считаешь, мы поступили правильно? – уже дома спросила ее Люба.
– Абсолютно правильно... – Марта смотрела на нее без страха и упрека.
– Мне всегда казалось, что ты такая трусиха...
– Вы со мной, я знаю, на что вы способны... Теперь мне нечего бояться.
– Но мы ведь их не просто наказали. Мы их убили. Убили...
– Ну и что?.. Они это заслужили...
Люба посмотрела на Анку. И сказала ей:
– По-моему, это наш человек...
Анка кивнула.
– Марта, а ты сама могла бы убить? – Люба продолжала наседать на Марту.
– Смотря кого... Бандита, например, запросто...
Марта и сама поражалась своей смелости. Она вдруг перестала бояться братков, «поэтов». Ведь теперь она знала средство против них.
– А человека нет, – добавила она.
– А разве бандит не человек?..
– Нет, не человек...
Те три подонка, которые изнасиловали ее, были бандитами. Теперь Марта знала это точно. Только бандиты могли себя так вести. Только у бандитов были такие мерзкие рожи. Только бандиты могли так одеваться, как они...
В глазах Марты появлялся стальной блеск, когда она думала о мести. Арест, скамья подсудимых, приговор, долгие годы в колонии – все это ерунда. Насильникам этого мало. Марта желала им только смерти.
Она бы сама вынесла им смертный приговор. Сама бы привела его в исполнение...
Ей хотелось быть такой же смелой и сильной, как Люба и Анка. Она не владела карате, не умела драться. Зато она отлично стреляет из пистолета.
* * *
Это случилось ровно через неделю. Люба и Анка отправились по своим делам, а Марта осталась на хозяйстве. Готовила обед, убиралась в квартире, мыла полы. И в самый разгар работы домой заявилась Люба.
– Бросай тряпку! – серьезно велела она. – Поговорить надо...
Разговаривали они на кухне.
– Это правда, что тебя в институт из-за твоих зубов не приняли? – издалека начала Люба.
– Ну, вообще-то не совсем... Но в принципе...
– Сейчас золото не в моде.
– Я знаю.
– Тебе керамика нужна.
– Я уже думала... Но все так дорого...
– Дорого, – кивнула Люба. – Очень дорого... Такие деньги на дороге не валяются...
– Понимаю...
– Но ты можешь их заработать.
– Как?
– Очень просто... Ты сама говорила, что бандит не человек...
– Говорила, ну и что?
– Поэтому ты запросто можешь его убить.
– Могу...
– Вот и сделай это... Нужно одного человека убрать. Бандита...
– Как это убрать?
– Убрать – это, по-нашему, убить...
– По-вашему?..
– Марта, ты умная девчонка. И, наверное, ты знаешь, чем мы занимаемся.
– Преподаете в детско-юношеской спортивной школе...
– Это для прикрытия... А в чем заключается основная наша работа?
– Не знаю.
– Но ты должна хотя бы догадываться... У нас есть пистолеты, мы отлично стреляем, умеем убивать... Ну?..
– Вы еще приемами карате владеете...
– Марта, ну разве можно быть такой глупой... Мы киллеры.
– Киллеры?.. Но киллеры – это же...
Марта запнулась. И удивленно уставилась на Любу. Она не ужасалась. Напротив, чуть ли не восхищалась сестрой.
– Да, киллеры – это наемные убийцы. Мы и убиваем за деньги... Откуда, ты думаешь, у нас эта квартира, иномарка?..
– Вы убиваете бандитов? – спросила Марта.
– И бандитов тоже...
– А еще кого?..
– Людей...
Вот тут вдруг Марте стало страшно. Люди – это добропорядочные мужчины, женщины, дети, старики... Люди – это их с Любой мама, отец...
– Как вы можете?..
– Понимаешь, Марта, мы лишь исполнители... Вот представь, живут и работают вместе два человека. У них одна фирма на двоих. И один вдруг захотел избавиться от второго, чтобы завладеть фирмой. Он обращается к нам. Так, мол, и так, этого человека нужно убрать... Что нам остается делать?
– Если человек хороший, отказаться.