Страница:
Жулей замолчал, прижав к своим губам костяшки кулака. В глазах у него было полное смятение. Водитель вдруг понял, что не надо было рассказывать эту историю.
– Дальше что? – поторопил его Круча.
– Да ничего. Девочка не захотела, и все…
– Ты если сказал «а», то давай и «бэ» говори. А то я человек любопытный, за этим «бэ» сам в «Карамболь» поеду. Вдруг узнаю, что твой босс эту девочку изнасиловал?
– Да нет, какой изнасиловал! – всколыхнулся парень. – Сама согласилась!
– Так она же не хотела.
– Ну, мы ее попросили…
– Был у нас тут один случай, – с хищной иронией усмехнулся Круча. – Теща у одного мужика грибами отравилась. Ну, отравилась и отравилась, а почему лицо в синяках? Так есть не хотела… Вы там кому синяков наставили?
– Мы? Никому!..
– Я ведь прямо сейчас в клуб поеду, все узнаю.
– Да нет, не было ничего…
– Я понимаю, в клубах публика особая работает, там грязное белье напоказ не выставляют. Только в «Карамболе» молчать не станут, это я тебе обещаю. Есть у меня ключик к их Карабасу. Так что давай выкладывай, чтобы крайним вдруг не оказаться…
Жулей подавленно вздохнул и в отчаянии махнул рукой:
– Да не было там ничего такого… Ну, поговорили с этим парнем…
– С каким парнем?
– Э-э, ну да, у этой девчонки парень был, он в «Карамболе» охранником работал. Ну, ребята к ней подошли, а он грудью встал, сказал, чтобы не трогали. А у нас как, если Василий Георгиевич сказал… В общем, поговорили с этим парнем, объяснили, против кого он пошел. Он все понял, объяснил все своей девчонке, ну, она тоже все поняла, перестала ломаться. Там и приват был, и все такое… Нет, ее никто не насиловал, это я точно говорю.
– Дальше что?
– Ничего… Говорю же, случай в «Карамболе» был.
– К чему ты мне про этот случай наплел? К тому, что после этого случая твоему боссу по голове настучали. Кто настучал? Парень танцовщицы?
– Ну, может быть.
– Значит, кого-то вы изнасиловали. Может, девчонку, а может, ее парня… Били его?
– Били?.. Ну, может, ударили пару раз, – как о чем-то совершенно незначительном сказал Жулей. – Только дело не в том!
– А в чем?
– Мы ему сказали, что там только приват будет, а там круче было. Девчонка так разогрелась, что сама на шест полезла. Она же стриптизерша, без шеста не может. А там шест только у Василия Георгиевича был, – в скабрезной ухмылке изогнул губы водитель.
– А что здесь такого веселого? – грозовым взглядом посмотрел на него Круча. – Девушка отказалась танцевать, но вы заставили ее сделать это. Силой заставили. Это не просто беспредел, парень, это статья Уголовного кодекса… Как девушку зовут?
– Ну, Диана, – занервничал Жулей.
– Фамилия?
– Я что, спрашивал?
– Я спрошу. Обязательно спрошу. И про парня ее спрошу. И все как было, по полочкам разложу. А потом с вас буду спрашивать, со всех, кто закон нарушал. Это Битово, сынок, здесь за беспредел спрашивают по закону страны. И если ты этого не понял, я тебе объясню.
Это было красное словцо, но Круча вложил в него убедительную тяжесть, которую Жулей прочувствовал на себе.
– А я что? Я никого не бил, – мотнул он головой.
– А кто бил?
– Товарищ подполковник, вы же видите, у меня от вас никаких секретов нет. Я, так сказать, добровольно все вам рассказал…
– Я спрашиваю, кто бил парня?
– Я человек законопослушный, мне, сами видите, неприятности не нужны, так что никакой опасности для общества, так сказать, я не представляю.
– Я спрашиваю, кто парня избил?
– Не знаю. Хоть каленым железом жгите, не знаю.
Жулей и без того, в своем понимании, перешел черту, а тут еще ему предлагают сдать своих товарищей. На такое он уж точно не пойдет, и Круча это понимал. Может, каленое железо и помогло бы развязать язык, но пытки в битовской милиции давно уже вне закона…
Глава третья
Глава четвертая
– Дальше что? – поторопил его Круча.
– Да ничего. Девочка не захотела, и все…
– Ты если сказал «а», то давай и «бэ» говори. А то я человек любопытный, за этим «бэ» сам в «Карамболь» поеду. Вдруг узнаю, что твой босс эту девочку изнасиловал?
– Да нет, какой изнасиловал! – всколыхнулся парень. – Сама согласилась!
– Так она же не хотела.
– Ну, мы ее попросили…
– Был у нас тут один случай, – с хищной иронией усмехнулся Круча. – Теща у одного мужика грибами отравилась. Ну, отравилась и отравилась, а почему лицо в синяках? Так есть не хотела… Вы там кому синяков наставили?
– Мы? Никому!..
– Я ведь прямо сейчас в клуб поеду, все узнаю.
– Да нет, не было ничего…
– Я понимаю, в клубах публика особая работает, там грязное белье напоказ не выставляют. Только в «Карамболе» молчать не станут, это я тебе обещаю. Есть у меня ключик к их Карабасу. Так что давай выкладывай, чтобы крайним вдруг не оказаться…
Жулей подавленно вздохнул и в отчаянии махнул рукой:
– Да не было там ничего такого… Ну, поговорили с этим парнем…
– С каким парнем?
– Э-э, ну да, у этой девчонки парень был, он в «Карамболе» охранником работал. Ну, ребята к ней подошли, а он грудью встал, сказал, чтобы не трогали. А у нас как, если Василий Георгиевич сказал… В общем, поговорили с этим парнем, объяснили, против кого он пошел. Он все понял, объяснил все своей девчонке, ну, она тоже все поняла, перестала ломаться. Там и приват был, и все такое… Нет, ее никто не насиловал, это я точно говорю.
– Дальше что?
– Ничего… Говорю же, случай в «Карамболе» был.
– К чему ты мне про этот случай наплел? К тому, что после этого случая твоему боссу по голове настучали. Кто настучал? Парень танцовщицы?
– Ну, может быть.
– Значит, кого-то вы изнасиловали. Может, девчонку, а может, ее парня… Били его?
– Били?.. Ну, может, ударили пару раз, – как о чем-то совершенно незначительном сказал Жулей. – Только дело не в том!
– А в чем?
– Мы ему сказали, что там только приват будет, а там круче было. Девчонка так разогрелась, что сама на шест полезла. Она же стриптизерша, без шеста не может. А там шест только у Василия Георгиевича был, – в скабрезной ухмылке изогнул губы водитель.
– А что здесь такого веселого? – грозовым взглядом посмотрел на него Круча. – Девушка отказалась танцевать, но вы заставили ее сделать это. Силой заставили. Это не просто беспредел, парень, это статья Уголовного кодекса… Как девушку зовут?
– Ну, Диана, – занервничал Жулей.
– Фамилия?
– Я что, спрашивал?
– Я спрошу. Обязательно спрошу. И про парня ее спрошу. И все как было, по полочкам разложу. А потом с вас буду спрашивать, со всех, кто закон нарушал. Это Битово, сынок, здесь за беспредел спрашивают по закону страны. И если ты этого не понял, я тебе объясню.
Это было красное словцо, но Круча вложил в него убедительную тяжесть, которую Жулей прочувствовал на себе.
– А я что? Я никого не бил, – мотнул он головой.
– А кто бил?
– Товарищ подполковник, вы же видите, у меня от вас никаких секретов нет. Я, так сказать, добровольно все вам рассказал…
– Я спрашиваю, кто бил парня?
– Я человек законопослушный, мне, сами видите, неприятности не нужны, так что никакой опасности для общества, так сказать, я не представляю.
– Я спрашиваю, кто парня избил?
– Не знаю. Хоть каленым железом жгите, не знаю.
Жулей и без того, в своем понимании, перешел черту, а тут еще ему предлагают сдать своих товарищей. На такое он уж точно не пойдет, и Круча это понимал. Может, каленое железо и помогло бы развязать язык, но пытки в битовской милиции давно уже вне закона…
Глава третья
Пациент в процедурах не нуждался, даже перевязка ему не требовалась, но Диана с удовольствием бы поставила ему ведерную клизму. Жаль, что не врач она, а то бы прописала ему это булькающее удовольствие.
Капельницу должна была поставить Люда, но у нее возникли кое-какие личные дела, она отпросилась на пару часов, и Диана на это время ее подменила. Она могла бы отомстить пациенту и без клизмы, достаточно было неточно ткнуть в вену иголкой, желательно несколько раз, но, увы, халтурить она не умела. А рука у нее легкая, мужчина даже ничего не почувствовал. И с удивлением посмотрел на нее:
– Что, все?
– Нет, еще не все. Когда цианистый калий начнет действовать, тогда все.
Он смотрел на нее с интересом с самого начала, как только Диана вошла в палату. Видно было, что она понравилась ему как женщина… Но так ведь это было понятно еще три дня назад, когда он фактически ее изнасиловал в кабинете клуба.
Это был тот самый крутой клиент, перед которым склонился Рома… Чупраков Василий Георгиевич, гад, сволочь и мразь. И совершенно непонятно, почему он ее не узнает. Интерес есть в его глазах, даже восхищение, а узнавания нет. Может, притворяется? Я не я, и корова не моя. Блудливая корова…
– Это у вас шутки такие?
Диана чувствовала, что интерес к ней остался, но одновременно она ощутила тревогу. Как бы сейчас охранников своих он к себе не кликнул. Они в коридоре сидят, как псы на цепи, разве что не зарычали, когда увидели Диану. Кто такая? Что нужно?.. Правда, среди них не было Андрея с его компанией, которая фактически сломала Рому. Так бы они вопросы не задавали, сразу бы завернули Диану обратно, чтобы она цианистый калий в капельницу вдруг не добавила. Они-то ее знали.
– Да, это у меня шутки такие, – кивнула она.
Объяснение с его охранниками в ее планы не входило.
– Но в каждой шутке есть доля истины… Ты что, не узнаешь меня?
– Вы ведете себя так, как будто я должен вас узнать… И почему вы со мной на «ты»?
Голос у Чупракова болезненный, слабый – не сравнить с тем трубным басом, которым он общался с ней в кабинете.
– А вы что, правда ничего не помните? – озадаченно смотрела на него Диана.
Он действительно забыл про тот вечер.
– А что я должен помнить?
– А то, что ты со мной в прошлую пятницу сделал?
– Что я сделал?
– Я смотрю, тебя сильно по голове ударили…
Люда сказала, с каким диагнозом поступил больной из третьей палаты. Ушиб головного мозга, внутричерепная гематома, но про амнезию она ничего не говорила, а без нее, похоже, не обошлось.
– Сильно, – кивнул он.
Его ударили бейсбольной битой по затылку. Казалось бы, только шишку набили, голову даже перевязывать не пришлось, зато под черепной костью проблемы. Пострадавшего телохранителя уже выписали, а он до сих пор в больнице. Возможно, потребуется операция…
– А что я с вами сделал?
– Слушай, а может, ты придуриваешься? – продолжала обращаться к нему на «ты» Диана. – Может, нет у тебя никакой амнезии?
– Есть. Частичная. Здесь помню, там не помню, – улыбнулся он.
Сейчас Чупраков не был похож на себя прежнего – жестокого, матерого, спесивого и циничного. И не хмурился он, может, поэтому единственная морщина на его лбу разгладилась. А может, и не было никакой морщины, не исключено, что Диане показалось. Ведь там, в кабинете, царил полумрак, простреливаемый разноцветными лазерными лучами из танцевального зала.
Размякшим и подавленным Чупраков сейчас не выглядел, но и отталкивающего впечатления не производил. И взгляд у него не ястребиный, а как у сонной, досыта накормленной лошади – спокойный, умиротворенный, глубокий. И лисьего в нем ничего нет.
– Ну да, как у подставного Доцента, – усмехнулась Диана.
– У подставного доцента? – с напряжением во взгляде посмотрел на нее Чупраков.
– Что, «Джентльмены удачи» не смотрел?
– «Джентльмены удачи»?.. – Ему понадобилось время, чтобы вспомнить этот фильм. – Да, смотрел… Да, и Доцент там был. Точно, подставной. Директор детского сада в роли уголовника, – весело улыбнулся он. – Здесь помню, там не помню. Да, было такое… Только я не подставной, я настоящий… Только ничего не помню.
Чупраков грустно посмотрел на Диану. Ну да, она бы на его месте тоже переживала. И чувствовала себя не в своей тарелке.
– Алексей Борисович сказал, что со временем память ко мне вернется. Да я и сам это чувствую… Вчера вообще ничего не помнил, а сегодня вот уже «Джентльменов» вспомнил… И даже помню, что со мной было, когда я этот фильм смотрел. Я тогда пацаном был, мы мусорный ящик у райкома партии подожгли…
– Может, вам просмотр фильмов организовать? – спросила Диана, взглядом показав на черный экран жидкокристаллического телевизора. – Лежали бы, вспоминали…
– А что, это идея! – улыбнулся Чупраков. – Надо будет у Алексея Борисовича спросить.
– А кто такой Алексей Борисович?
И снова Диана вспомнила, как Чупраков прижимал ее к своей потной груди, ладонью шлепал по бедрам, как последнюю шлюху. И снова в душе поднялась волна возмущения и протеста.
– Как это кто? Мой лечащий врач.
– Всего-то!.. Ты же у нас крутой! Кум королю, да?
– Может, все-таки объяснишь, что у нас было? – в замешательстве спросил Чупраков.
– Твои козлы-охранники парня моего избили. А меня к тебе в кабинет привели. И ты меня изнасиловал! – выплеснула все свое негодование Диана.
– Изнасиловал?!
– Ну, почти… Я же стриптизерша, почти что проститутка, ну, в твоих представлениях. А кто поверит, что проститутку изнасиловать можно?
– Ты стриптизерша? – Он смотрел на нее округленными от удивления глазами.
– Я танцую «гоу-гоу» в ночном клубе. В свободное от работы время.
– «Гоу-гоу»?
– Да, танец такой, без раздевания… А ты захотел меня раздеть. И раздел.
– Когда это было?
– В прошлую пятницу… Может, тебе «гоу-гоу» в записи поставить? Будешь смотреть, как будто это кино, может, вспомнишь…
– В ночном клубе?
– Да ты расслабься, я в милицию не заявляла. Я же знала, где работала. Знала, на что шла… Но ты все равно сволочь!
У Чупракова на тумбочке зазвонил телефон, но Диана еще до этого показала ему спину.
– Ты куда? Постой!
Но Диана не остановилась. Она вышла из палаты, громко хлопнув дверью.
Охранники с подозрением глянули на нее, один даже поднялся, метнулся в палату, чтобы посмотреть, все ли там в порядке.
Диана вернулась в процедурную. Не успела она прийти в себя, как появился Антон Вениаминович, заведующий отделением и стареющий ловелас по совместительству.
Она стояла у окна, глядя на раскачивавшийся под холодным ветром клен. Врач подошел сзади, мягко взял за плечи.
– За окном осень, а у тебя весна, Дианочка! Ты цветешь и пахнешь, как белая черемуха!
Она не отталкивала его, и он распоясался – одна рука осталась на плече, другая легла на живот. А ведь обычно она не позволяла ему переходить границу.
Но сейчас все равно. Абазов давно клеился к ней, причем предлагал серьезные отношения. Ему сорок два года, для своих лет он выглядит неплохо. Видный он мужчина, интересный, к тому же обеспеченный – своя квартира в Москве, машина хорошая, и не женат. А отшивала она его, потому что у нее был Рома, а до него – Валера… Далеко не целомудренная у нее натура, и парней в ее жизни было немало, но всем им она хранила верность, ни от кого не гуляла. Потому и воротила она от Антона Вениаминовича нос. Но сейчас у нее нет никого, и она вполне могла принять ухаживания Абазова. Тем более что мужские ласки ей приятны, если это не грязные домогательства…
Диана понимала Рому, он не захотел связываться с сильными мира сего, испугался за свою жизнь. Понять его она смогла, а простить – нет. Потому и рассталась с ним. И в «Карамболь» ее больше никаким калачом не заманишь.
– Диана, веришь ты или нет, но у меня никогда не было такой красивой девушки, как ты!
– И не будет.
Одной рукой Абазов сжал ей ягодицу, а другой расстегнул пуговицу на халате и этим все испортил. Она, может, и не против, но зачем так нагло форсировать события?
– Дианочка, извини!
Абазов осознал свою оплошность, стал застегивать пуговицу, и в этот момент в процедурную кто-то вошел. Диана глянула в зеркало и увидела Рому. А заведующий отделением откровенно жался к ней, но ей все равно, ведь она свободная женщина.
Зато Роме не все равно.
– Я не понял! – взбешенно взревел он.
Антон Вениаминович в испуге отскочил от Дианы и тут же попал в лапы к Роме. Тот схватил его за грудки, с силой тряхнул:
– Ты че, мужик, страх потерял?
Рома и сам по себе выглядел внушительно, а синяки над глазами делали его еще и пугающе страшным. Он запудрил эту красоту, затонировал, но полностью скрыть так и не смог.
– Пусти его!
Диана ударила Рому в плечо, но кулачок у нее маленький, рука слабая, и он даже ничего не почувствовал. Физически не почувствовал, но в душе обиделся.
– Не понял? – отпуская Абазова, возмущенно глянул он на нее.
– Молодой человек, что вы себе позволяете? – оправляя смятые лацканы халата, дал петуха врач.
Но Рома глянул на него зло, с предпосылкой на удар, и тот поспешил убраться. Чувствовалось, что ему не впервой ретироваться от таких вот ревнивцев.
– И зачем ты это сделал? – холодно спросила Диана.
– А чего он тебя лапает?
– Лапает. Я ему позволяю, он и лапает.
– И часто у тебя с ним?
– Сегодня могло быть впервые. Я девушка свободная, что хочу, то и делаю. А я хочу. Ведь я же шлюха. Проститутка. Стриптизерша. Голимая дешевка! – обиженно выпалила она.
– Ну, хватит, хватит!
Рома взял ее за плечи, пытаясь успокоить, но Диана вырвалась, отошла к двери.
– Я сейчас охрану вызову!
– Какую охрану? Нет у вас никакой охраны, – усмехнулся он.
На входе в больницу и в приемном покое находились сотрудники частного охранного предприятия, но Рома давал понять, что для него это не препятствие. Действительно, эти ребята далеко не такие грозные, как телохранители Чупракова, этим можно и нахамить, а если будут возмущаться, то и кулакам волю дать.
– Почему нет? Есть. Чупраков у нас в третьей палате, там его «быки» сидят, сейчас их Антон Вениаминович позовет, они с тобой разберутся…
– «Быки» Чупракова? – заметно встревожился Рома. – А что, Чупраков здесь лежит?
– Да, в третьей палате, это рядом…
– Дин, я понимаю, ты на меня дуешься, но там реальная проблема. Мне с тобой поговорить надо…
Диана не хотела ни о чем с ним говорить, но Рома настаивал, а от него так просто не отвяжешься. Но и процедурная – не место для разговоров. Абазов действительно мог вызвать охрану, чтобы выставить Рому из больницы.
– Ну, если надо…
Она вышла из процедурной, увлекая за собой Рому, поднялась с ним на третий этаж, в холл между хирургическим отделением и реанимацией. И там, и там затеяли ремонт – мебель уже вынесли, а работы еще не начались, да и строителей не было видно.
– Здесь тебе будет спокойней, – с ехидной насмешкой сказала она.
– Мне будет спокойней? – поморщился Рома. – А что, я чего-то боюсь?
– А если чупраковских церберов на тебя натравят?
– Ну, этого мне бы не хотелось, – честно признался он.
– Что, страшно стало?.. И тогда в штаны навалил, и сейчас.
– Язва ты.
– И язва. И шлюха. И все такое прочее…
– Почему шлюха? Ты же танцовщица. Ну, что «гоу-гоу», что стриптиз – одна фигня. – Рома и сам понимал, какую глупость он сказал, поэтому смотрел куда-то в сторону. – А там, где стриптиз, там и приват…
– Какой приват, Рома? Чупраков меня по кочкам гонял! – Диана смотрела на него пристально и с едкой усмешкой.
– Сволочь! – Рома стиснул зубы и сжал кулаки. – Они же обещали!..
– Да ладно тебе! – саркастически усмехнулась она. – Это же я виновата, а не ты. Это же я согласилась!
– Мы договаривались только на приват! – зло, сквозь зубы проговорил он.
– Рома, я же все видела. Они тебя припугнули, и ты меня сдал. И сам сдался, и меня сдал… Поэтому я от тебя и ушла.
– Ну, я же не думал, что все так будет…
Он ожесточенно тер ладонью правое надбровье и кусал губы. Ему было стыдно и больно, слезы наворачивались на глаза, но Диана не собиралась его жалеть.
– Что было, то было, прошлое не вернуть.
– Ты ничего не знаешь…
– Чего я не знаю?
– Ко мне менты приходили.
– Из-за меня?
– Ну, в общем, да… Почему, думаешь, Чупраков в больнице?
– Избили его.
– А кто избил?
– Не знаю.
– И я не знаю… Менты в клуб приходили, про тебя спрашивали, со мной говорили. Они думают, что это я Чупракова избил, из-за тебя. Я им, конечно, сказал, что ничего не знаю. – Рома нарочно взял паузу.
– А на самом деле? – заинтригованно спросила Диана.
– Ну, если ты пообещаешь мне, что никому не скажешь…
– Хочешь сказать, что это ты его избил?
– Я! – решительно сказал он и торжествующе посмотрел ей в глаза. – За тебя отомстил!
– Ну, ты даешь! – особого восторга у нее это не вызвало, но и осуждения тоже.
Женщины так устроены, что им очень приятно, когда мужчины совершают подвиги ради них. И не важно, что эти подвиги бывают с криминальным уклоном. А Рома замахнулся на самого Чупракова, как тот безродный рыцарь – на королевский замок.
– Понимаешь, тогда в клубе они на меня жестко наехали. Очень жестко. Я в сортир пошел, выхожу, а меня трое ждут. Я и понять ничего не успел… И про Чупракова я слышал. Он очень крутой мужик, в авторитете, и денег у него немерено. Олигарх он, самый натуральный олигарх. Он с самим Сафроном корешится, Сафрон за него пасть порвет… В общем, я испугался. А они, ну, «быки» эти, говорят, что секса не будет…
– И ты поверил?
– Ну… Хотел верить… Ты от меня ушла, и я понял, что там не только приват был… В общем, я выследил этого козла… За тебя отомстил, за себя… Только давай договоримся, что ты никому ничего не скажешь. Ты же не хочешь, чтобы меня грохнули?
– Не хочу.
– Ментов я не боюсь, а если Чупраков узнает… Кстати, как он там?
– Да ничего, жить будет. Память, правда, отшибло. Меня совсем не помнит.
– А он тебя видел?
– Ну да, я ему капельницу делала…
– Разговаривала с ним?
– Да так, немного…
– Про меня ничего не говорил? Ну, в смысле, про тех, кто его избил?
– Может, и говорил. Но не со мной…
– Понимаешь, если менты на меня вышли, то и Чупраков своих «быков» ко мне зашлет. Может, меня уже ищут. Короче, мне уехать надо, спрятаться. Есть одно место. Поехали со мной?
– Ром, ты что, не понял? Я ушла от тебя. Все, между нами ничего больше нет, – не очень уверенно сказала она.
– Но я же все исправил, – болезненно поморщился он.
– Что ты исправил? Ты окончательно все разрушил. Теперь за тобой будут охотиться, теперь ты будешь бегать по лесам, как заяц от волков, – вздохнула Диана.
– Я не заяц! – оскорбленно посмотрел на нее Рома. – Я сам волк! И сам буду охотиться!
– Пожалуйста! Только без меня!
– Диан, ну прости меня! Ну, дал слабину! Сам не понял, как это произошло!.. Ну, прости меня!
Он обнял ее, прижал к себе, и она не стала вырываться. Хотя и не шелохнулась в его объятиях…
– Ну, так что, простила?
Рома заслуживал ее прощения, ведь он поднял руку на самого Чупракова, наказал его, отомстил за свое и Дианы унижение. К тому же она сама должна была простить у него прощения за то, что не смогла устоять перед олигархом.
– Я не знаю.
– Я понимаю, тебе нужно время подумать.
– Да, ты прав, – кивнула она. – Мне нужно подумать.
– Я сейчас уеду. Сам уеду. Но я вернусь. Я обязательно вернусь. И мы снова будем вместе…
– Ну, может быть.
Возможно, так все и будет. Он вернется, и они снова будут жить под одной крышей. Диана близка к тому, чтобы простить его, но верность хранить ему не станет. После того, что случилось, она – свободная женщина, и если вдруг представится блестящий шанс, она не упустит его.
Капельницу должна была поставить Люда, но у нее возникли кое-какие личные дела, она отпросилась на пару часов, и Диана на это время ее подменила. Она могла бы отомстить пациенту и без клизмы, достаточно было неточно ткнуть в вену иголкой, желательно несколько раз, но, увы, халтурить она не умела. А рука у нее легкая, мужчина даже ничего не почувствовал. И с удивлением посмотрел на нее:
– Что, все?
– Нет, еще не все. Когда цианистый калий начнет действовать, тогда все.
Он смотрел на нее с интересом с самого начала, как только Диана вошла в палату. Видно было, что она понравилась ему как женщина… Но так ведь это было понятно еще три дня назад, когда он фактически ее изнасиловал в кабинете клуба.
Это был тот самый крутой клиент, перед которым склонился Рома… Чупраков Василий Георгиевич, гад, сволочь и мразь. И совершенно непонятно, почему он ее не узнает. Интерес есть в его глазах, даже восхищение, а узнавания нет. Может, притворяется? Я не я, и корова не моя. Блудливая корова…
– Это у вас шутки такие?
Диана чувствовала, что интерес к ней остался, но одновременно она ощутила тревогу. Как бы сейчас охранников своих он к себе не кликнул. Они в коридоре сидят, как псы на цепи, разве что не зарычали, когда увидели Диану. Кто такая? Что нужно?.. Правда, среди них не было Андрея с его компанией, которая фактически сломала Рому. Так бы они вопросы не задавали, сразу бы завернули Диану обратно, чтобы она цианистый калий в капельницу вдруг не добавила. Они-то ее знали.
– Да, это у меня шутки такие, – кивнула она.
Объяснение с его охранниками в ее планы не входило.
– Но в каждой шутке есть доля истины… Ты что, не узнаешь меня?
– Вы ведете себя так, как будто я должен вас узнать… И почему вы со мной на «ты»?
Голос у Чупракова болезненный, слабый – не сравнить с тем трубным басом, которым он общался с ней в кабинете.
– А вы что, правда ничего не помните? – озадаченно смотрела на него Диана.
Он действительно забыл про тот вечер.
– А что я должен помнить?
– А то, что ты со мной в прошлую пятницу сделал?
– Что я сделал?
– Я смотрю, тебя сильно по голове ударили…
Люда сказала, с каким диагнозом поступил больной из третьей палаты. Ушиб головного мозга, внутричерепная гематома, но про амнезию она ничего не говорила, а без нее, похоже, не обошлось.
– Сильно, – кивнул он.
Его ударили бейсбольной битой по затылку. Казалось бы, только шишку набили, голову даже перевязывать не пришлось, зато под черепной костью проблемы. Пострадавшего телохранителя уже выписали, а он до сих пор в больнице. Возможно, потребуется операция…
– А что я с вами сделал?
– Слушай, а может, ты придуриваешься? – продолжала обращаться к нему на «ты» Диана. – Может, нет у тебя никакой амнезии?
– Есть. Частичная. Здесь помню, там не помню, – улыбнулся он.
Сейчас Чупраков не был похож на себя прежнего – жестокого, матерого, спесивого и циничного. И не хмурился он, может, поэтому единственная морщина на его лбу разгладилась. А может, и не было никакой морщины, не исключено, что Диане показалось. Ведь там, в кабинете, царил полумрак, простреливаемый разноцветными лазерными лучами из танцевального зала.
Размякшим и подавленным Чупраков сейчас не выглядел, но и отталкивающего впечатления не производил. И взгляд у него не ястребиный, а как у сонной, досыта накормленной лошади – спокойный, умиротворенный, глубокий. И лисьего в нем ничего нет.
– Ну да, как у подставного Доцента, – усмехнулась Диана.
– У подставного доцента? – с напряжением во взгляде посмотрел на нее Чупраков.
– Что, «Джентльмены удачи» не смотрел?
– «Джентльмены удачи»?.. – Ему понадобилось время, чтобы вспомнить этот фильм. – Да, смотрел… Да, и Доцент там был. Точно, подставной. Директор детского сада в роли уголовника, – весело улыбнулся он. – Здесь помню, там не помню. Да, было такое… Только я не подставной, я настоящий… Только ничего не помню.
Чупраков грустно посмотрел на Диану. Ну да, она бы на его месте тоже переживала. И чувствовала себя не в своей тарелке.
– Алексей Борисович сказал, что со временем память ко мне вернется. Да я и сам это чувствую… Вчера вообще ничего не помнил, а сегодня вот уже «Джентльменов» вспомнил… И даже помню, что со мной было, когда я этот фильм смотрел. Я тогда пацаном был, мы мусорный ящик у райкома партии подожгли…
– Может, вам просмотр фильмов организовать? – спросила Диана, взглядом показав на черный экран жидкокристаллического телевизора. – Лежали бы, вспоминали…
– А что, это идея! – улыбнулся Чупраков. – Надо будет у Алексея Борисовича спросить.
– А кто такой Алексей Борисович?
И снова Диана вспомнила, как Чупраков прижимал ее к своей потной груди, ладонью шлепал по бедрам, как последнюю шлюху. И снова в душе поднялась волна возмущения и протеста.
– Как это кто? Мой лечащий врач.
– Всего-то!.. Ты же у нас крутой! Кум королю, да?
– Может, все-таки объяснишь, что у нас было? – в замешательстве спросил Чупраков.
– Твои козлы-охранники парня моего избили. А меня к тебе в кабинет привели. И ты меня изнасиловал! – выплеснула все свое негодование Диана.
– Изнасиловал?!
– Ну, почти… Я же стриптизерша, почти что проститутка, ну, в твоих представлениях. А кто поверит, что проститутку изнасиловать можно?
– Ты стриптизерша? – Он смотрел на нее округленными от удивления глазами.
– Я танцую «гоу-гоу» в ночном клубе. В свободное от работы время.
– «Гоу-гоу»?
– Да, танец такой, без раздевания… А ты захотел меня раздеть. И раздел.
– Когда это было?
– В прошлую пятницу… Может, тебе «гоу-гоу» в записи поставить? Будешь смотреть, как будто это кино, может, вспомнишь…
– В ночном клубе?
– Да ты расслабься, я в милицию не заявляла. Я же знала, где работала. Знала, на что шла… Но ты все равно сволочь!
У Чупракова на тумбочке зазвонил телефон, но Диана еще до этого показала ему спину.
– Ты куда? Постой!
Но Диана не остановилась. Она вышла из палаты, громко хлопнув дверью.
Охранники с подозрением глянули на нее, один даже поднялся, метнулся в палату, чтобы посмотреть, все ли там в порядке.
Диана вернулась в процедурную. Не успела она прийти в себя, как появился Антон Вениаминович, заведующий отделением и стареющий ловелас по совместительству.
Она стояла у окна, глядя на раскачивавшийся под холодным ветром клен. Врач подошел сзади, мягко взял за плечи.
– За окном осень, а у тебя весна, Дианочка! Ты цветешь и пахнешь, как белая черемуха!
Она не отталкивала его, и он распоясался – одна рука осталась на плече, другая легла на живот. А ведь обычно она не позволяла ему переходить границу.
Но сейчас все равно. Абазов давно клеился к ней, причем предлагал серьезные отношения. Ему сорок два года, для своих лет он выглядит неплохо. Видный он мужчина, интересный, к тому же обеспеченный – своя квартира в Москве, машина хорошая, и не женат. А отшивала она его, потому что у нее был Рома, а до него – Валера… Далеко не целомудренная у нее натура, и парней в ее жизни было немало, но всем им она хранила верность, ни от кого не гуляла. Потому и воротила она от Антона Вениаминовича нос. Но сейчас у нее нет никого, и она вполне могла принять ухаживания Абазова. Тем более что мужские ласки ей приятны, если это не грязные домогательства…
Диана понимала Рому, он не захотел связываться с сильными мира сего, испугался за свою жизнь. Понять его она смогла, а простить – нет. Потому и рассталась с ним. И в «Карамболь» ее больше никаким калачом не заманишь.
– Диана, веришь ты или нет, но у меня никогда не было такой красивой девушки, как ты!
– И не будет.
Одной рукой Абазов сжал ей ягодицу, а другой расстегнул пуговицу на халате и этим все испортил. Она, может, и не против, но зачем так нагло форсировать события?
– Дианочка, извини!
Абазов осознал свою оплошность, стал застегивать пуговицу, и в этот момент в процедурную кто-то вошел. Диана глянула в зеркало и увидела Рому. А заведующий отделением откровенно жался к ней, но ей все равно, ведь она свободная женщина.
Зато Роме не все равно.
– Я не понял! – взбешенно взревел он.
Антон Вениаминович в испуге отскочил от Дианы и тут же попал в лапы к Роме. Тот схватил его за грудки, с силой тряхнул:
– Ты че, мужик, страх потерял?
Рома и сам по себе выглядел внушительно, а синяки над глазами делали его еще и пугающе страшным. Он запудрил эту красоту, затонировал, но полностью скрыть так и не смог.
– Пусти его!
Диана ударила Рому в плечо, но кулачок у нее маленький, рука слабая, и он даже ничего не почувствовал. Физически не почувствовал, но в душе обиделся.
– Не понял? – отпуская Абазова, возмущенно глянул он на нее.
– Молодой человек, что вы себе позволяете? – оправляя смятые лацканы халата, дал петуха врач.
Но Рома глянул на него зло, с предпосылкой на удар, и тот поспешил убраться. Чувствовалось, что ему не впервой ретироваться от таких вот ревнивцев.
– И зачем ты это сделал? – холодно спросила Диана.
– А чего он тебя лапает?
– Лапает. Я ему позволяю, он и лапает.
– И часто у тебя с ним?
– Сегодня могло быть впервые. Я девушка свободная, что хочу, то и делаю. А я хочу. Ведь я же шлюха. Проститутка. Стриптизерша. Голимая дешевка! – обиженно выпалила она.
– Ну, хватит, хватит!
Рома взял ее за плечи, пытаясь успокоить, но Диана вырвалась, отошла к двери.
– Я сейчас охрану вызову!
– Какую охрану? Нет у вас никакой охраны, – усмехнулся он.
На входе в больницу и в приемном покое находились сотрудники частного охранного предприятия, но Рома давал понять, что для него это не препятствие. Действительно, эти ребята далеко не такие грозные, как телохранители Чупракова, этим можно и нахамить, а если будут возмущаться, то и кулакам волю дать.
– Почему нет? Есть. Чупраков у нас в третьей палате, там его «быки» сидят, сейчас их Антон Вениаминович позовет, они с тобой разберутся…
– «Быки» Чупракова? – заметно встревожился Рома. – А что, Чупраков здесь лежит?
– Да, в третьей палате, это рядом…
– Дин, я понимаю, ты на меня дуешься, но там реальная проблема. Мне с тобой поговорить надо…
Диана не хотела ни о чем с ним говорить, но Рома настаивал, а от него так просто не отвяжешься. Но и процедурная – не место для разговоров. Абазов действительно мог вызвать охрану, чтобы выставить Рому из больницы.
– Ну, если надо…
Она вышла из процедурной, увлекая за собой Рому, поднялась с ним на третий этаж, в холл между хирургическим отделением и реанимацией. И там, и там затеяли ремонт – мебель уже вынесли, а работы еще не начались, да и строителей не было видно.
– Здесь тебе будет спокойней, – с ехидной насмешкой сказала она.
– Мне будет спокойней? – поморщился Рома. – А что, я чего-то боюсь?
– А если чупраковских церберов на тебя натравят?
– Ну, этого мне бы не хотелось, – честно признался он.
– Что, страшно стало?.. И тогда в штаны навалил, и сейчас.
– Язва ты.
– И язва. И шлюха. И все такое прочее…
– Почему шлюха? Ты же танцовщица. Ну, что «гоу-гоу», что стриптиз – одна фигня. – Рома и сам понимал, какую глупость он сказал, поэтому смотрел куда-то в сторону. – А там, где стриптиз, там и приват…
– Какой приват, Рома? Чупраков меня по кочкам гонял! – Диана смотрела на него пристально и с едкой усмешкой.
– Сволочь! – Рома стиснул зубы и сжал кулаки. – Они же обещали!..
– Да ладно тебе! – саркастически усмехнулась она. – Это же я виновата, а не ты. Это же я согласилась!
– Мы договаривались только на приват! – зло, сквозь зубы проговорил он.
– Рома, я же все видела. Они тебя припугнули, и ты меня сдал. И сам сдался, и меня сдал… Поэтому я от тебя и ушла.
– Ну, я же не думал, что все так будет…
Он ожесточенно тер ладонью правое надбровье и кусал губы. Ему было стыдно и больно, слезы наворачивались на глаза, но Диана не собиралась его жалеть.
– Что было, то было, прошлое не вернуть.
– Ты ничего не знаешь…
– Чего я не знаю?
– Ко мне менты приходили.
– Из-за меня?
– Ну, в общем, да… Почему, думаешь, Чупраков в больнице?
– Избили его.
– А кто избил?
– Не знаю.
– И я не знаю… Менты в клуб приходили, про тебя спрашивали, со мной говорили. Они думают, что это я Чупракова избил, из-за тебя. Я им, конечно, сказал, что ничего не знаю. – Рома нарочно взял паузу.
– А на самом деле? – заинтригованно спросила Диана.
– Ну, если ты пообещаешь мне, что никому не скажешь…
– Хочешь сказать, что это ты его избил?
– Я! – решительно сказал он и торжествующе посмотрел ей в глаза. – За тебя отомстил!
– Ну, ты даешь! – особого восторга у нее это не вызвало, но и осуждения тоже.
Женщины так устроены, что им очень приятно, когда мужчины совершают подвиги ради них. И не важно, что эти подвиги бывают с криминальным уклоном. А Рома замахнулся на самого Чупракова, как тот безродный рыцарь – на королевский замок.
– Понимаешь, тогда в клубе они на меня жестко наехали. Очень жестко. Я в сортир пошел, выхожу, а меня трое ждут. Я и понять ничего не успел… И про Чупракова я слышал. Он очень крутой мужик, в авторитете, и денег у него немерено. Олигарх он, самый натуральный олигарх. Он с самим Сафроном корешится, Сафрон за него пасть порвет… В общем, я испугался. А они, ну, «быки» эти, говорят, что секса не будет…
– И ты поверил?
– Ну… Хотел верить… Ты от меня ушла, и я понял, что там не только приват был… В общем, я выследил этого козла… За тебя отомстил, за себя… Только давай договоримся, что ты никому ничего не скажешь. Ты же не хочешь, чтобы меня грохнули?
– Не хочу.
– Ментов я не боюсь, а если Чупраков узнает… Кстати, как он там?
– Да ничего, жить будет. Память, правда, отшибло. Меня совсем не помнит.
– А он тебя видел?
– Ну да, я ему капельницу делала…
– Разговаривала с ним?
– Да так, немного…
– Про меня ничего не говорил? Ну, в смысле, про тех, кто его избил?
– Может, и говорил. Но не со мной…
– Понимаешь, если менты на меня вышли, то и Чупраков своих «быков» ко мне зашлет. Может, меня уже ищут. Короче, мне уехать надо, спрятаться. Есть одно место. Поехали со мной?
– Ром, ты что, не понял? Я ушла от тебя. Все, между нами ничего больше нет, – не очень уверенно сказала она.
– Но я же все исправил, – болезненно поморщился он.
– Что ты исправил? Ты окончательно все разрушил. Теперь за тобой будут охотиться, теперь ты будешь бегать по лесам, как заяц от волков, – вздохнула Диана.
– Я не заяц! – оскорбленно посмотрел на нее Рома. – Я сам волк! И сам буду охотиться!
– Пожалуйста! Только без меня!
– Диан, ну прости меня! Ну, дал слабину! Сам не понял, как это произошло!.. Ну, прости меня!
Он обнял ее, прижал к себе, и она не стала вырываться. Хотя и не шелохнулась в его объятиях…
– Ну, так что, простила?
Рома заслуживал ее прощения, ведь он поднял руку на самого Чупракова, наказал его, отомстил за свое и Дианы унижение. К тому же она сама должна была простить у него прощения за то, что не смогла устоять перед олигархом.
– Я не знаю.
– Я понимаю, тебе нужно время подумать.
– Да, ты прав, – кивнула она. – Мне нужно подумать.
– Я сейчас уеду. Сам уеду. Но я вернусь. Я обязательно вернусь. И мы снова будем вместе…
– Ну, может быть.
Возможно, так все и будет. Он вернется, и они снова будут жить под одной крышей. Диана близка к тому, чтобы простить его, но верность хранить ему не станет. После того, что случилось, она – свободная женщина, и если вдруг представится блестящий шанс, она не упустит его.
Глава четвертая
Вчера Чупраков смотрел на нее с интересом, а сегодня – влюбленно, с обожанием.
Диана никого не подменяла и в палату к нему пришла исключительно по его приглашению. Судя по его взгляду, он хотел сказать что-то очень важное. И не о Роме пошел разговор, как она думала, когда шла сюда.
– Диана, меня сегодня выписывают, – сказал он. – Алексей Борисович сказал, что я могу продолжить лечение у себя дома. Но мне нужен уход, и я хочу, чтобы этим занялась ты. С начальством я уже договорился, тебя переводят на работу ко мне, с сохранением оклада, кстати сказать. И еще ты будешь получать, ну, скажем так, чаевые…
– Только халатик нужен покороче, да? – язвительно улыбнулась она. – Чтобы резинка чулок была видна, да? Или вы хотите выше взять, под резинку трусиков?
– Диана, зачем ты так говоришь? – обиженно нахмурился Чупраков.
– Затем, что я стриптизерша, которую можно и так, и эдак.
– Но ты же не стриптизерша. Я узнавал, ты уволилась из клуба. Да и не стриптиз ты там танцевала, не раздевалась на публике, – совершенно серьезно, без всякого подвоха сказал он. – И не надо тебе носить короткий халат. И чаевых не будет. Ты будешь получать поощрительную премию, десять тысяч рублей в день.
– Десять тысяч?
– Что, мало?
– Да нет… Нормально.
– Значит, ты согласна?
– Ну, если начальство отпускает…
Она не знала, радоваться или возмущаться. Чупраков – не лежачий больной, утку из-под него выносить не надо, перевязок не будет. Капельницы и уколы – вот все, что потребуется от нее. Она будет обхаживать одного больного и получать за это десять тысяч в день. И не где-нибудь, а в особняке олигарха.
Но вдруг Чупраков даст волю своим фантазиям? Что, если он действительно захочет, чтобы Диана ходила перед ним в костюме медсестры из секс-шопа и потакала его прихотям? Ведь она же позволила ему перейти черту в клубе, значит, с ней совсем не обязательно церемониться в доме, где он и царь, и бог.
Чупраков потерял память, но его инстинкты разнузданного хищника никуда не делись. Это сейчас он держит себя в рамках приличий, но в любое время может распоясаться.
– Я же сказал, что договорился с твоим начальством.
– Ну, хорошо… Только давайте договоримся и мы…
– Любые условия! – расплылся в улыбке Чупраков.
– Я – медсестра. Просто медсестра. Так что если у вас есть эротические фантазии на мой счет, лучше я останусь здесь.
– Никаких фантазий! – Он в искреннем, как ей показалось, порыве скрестил на груди руки.
Она могла бы выдвигать условия в том же духе и дальше, но ей не хотелось казаться в его глазах девственницей после третьего аборта, причем набивающей себе цену.
Диана приняла предложение Чупракова и спустя некоторое время отправилась к нему домой. Халат она свернула и уложила в пакет, а к машине вышла в короткой кожаной курточке и джинсах с очень низкой посадкой.
Чупраков уже сидел в «Мерседесе» представительского класса, а его охранник продолжал держать заднюю дверцу открытой и взглядом торопил Диану. Возле машины стояли еще три телохранителя, напряженно смотрели по сторонам.
Диана села в машину, телохранитель забрал у нее пакет с вещами и положил его в багажник. В салоне было комфортно и очень просторно, Чупраков сидел на заднем сиденье, вытянув ноги под панель, очень похожую на переднюю, водительскую, только без руля и приборов. Вместо лобового стекла внутри была выдвижная перегородка, отделяющая заднюю зону салона от передней. Под потолком был установлен жидкокристаллический монитор, крутился какой-то фильм, но Чупракова интересовала только Диана.
– Ну что, поехали? – весело спросил он. И сделал движение, будто собирался коснуться ее плечом, но даже не дотронулся до нее.
– Ну, если лошади запряжены… Сколько там у вас лошадей?
– Пятьсот двадцать, Диана, пятьсот двадцать.
– И кучер есть, и лакеи на запятках. И даже личная медсестра. Неплохо вы устроились, Василий Георгиевич.
– Да, без личной медсестры мне никак. Потому что лакеи на запятках облажались. Не уберегли своего барона, не уберегли.
Машина тронулась так плавно, что Диана едва это ощутила. Ход у «Мерседеса» невероятно мягкий, бесшумный, создающий ощущение полета.
– Чего так?
– И на старуху, как говорится, бывает проруха. Не справилась охрана со своими обязанностями, начальника охраны пришлось уволить, водителя сменить. И тех ребят, которые твоего парня били, тоже уволил…
– А их за что? Они же вашу волю выполняли.
– Да нет, я их ни о чем таком не просил. Просто сказал, чтобы они тебя ко мне привели…
– Значит, вспомнили?
– Да нет, мне рассказали… Хотя мне сегодня сон снился, – улыбнулся он. – Мы с тобой в ночном клубе, сначала ты танцуешь, а потом садишься ко мне на колени…
Чупраков поднял руку, и Диана свела ноги вместе, думая, что сейчас он положит свою ладонь ей на коленку. Но нет, он всего лишь провел рукой по своим посеребренным волосам.
– Может, это память ко мне возвращается? Может, все так у нас и было?
– Вам, наверное, приятно это вспомнить, а мне как-то не очень, – поморщилась она.
– Извини, что так случилось. Я, наверное, очень пьяный был, ничего не соображал.
– Ну, не очень, но да, пьяный, – кивнула она. – Только это вас не оправдывает.
– Я готов загладить свою вину.
Диана никого не подменяла и в палату к нему пришла исключительно по его приглашению. Судя по его взгляду, он хотел сказать что-то очень важное. И не о Роме пошел разговор, как она думала, когда шла сюда.
– Диана, меня сегодня выписывают, – сказал он. – Алексей Борисович сказал, что я могу продолжить лечение у себя дома. Но мне нужен уход, и я хочу, чтобы этим занялась ты. С начальством я уже договорился, тебя переводят на работу ко мне, с сохранением оклада, кстати сказать. И еще ты будешь получать, ну, скажем так, чаевые…
– Только халатик нужен покороче, да? – язвительно улыбнулась она. – Чтобы резинка чулок была видна, да? Или вы хотите выше взять, под резинку трусиков?
– Диана, зачем ты так говоришь? – обиженно нахмурился Чупраков.
– Затем, что я стриптизерша, которую можно и так, и эдак.
– Но ты же не стриптизерша. Я узнавал, ты уволилась из клуба. Да и не стриптиз ты там танцевала, не раздевалась на публике, – совершенно серьезно, без всякого подвоха сказал он. – И не надо тебе носить короткий халат. И чаевых не будет. Ты будешь получать поощрительную премию, десять тысяч рублей в день.
– Десять тысяч?
– Что, мало?
– Да нет… Нормально.
– Значит, ты согласна?
– Ну, если начальство отпускает…
Она не знала, радоваться или возмущаться. Чупраков – не лежачий больной, утку из-под него выносить не надо, перевязок не будет. Капельницы и уколы – вот все, что потребуется от нее. Она будет обхаживать одного больного и получать за это десять тысяч в день. И не где-нибудь, а в особняке олигарха.
Но вдруг Чупраков даст волю своим фантазиям? Что, если он действительно захочет, чтобы Диана ходила перед ним в костюме медсестры из секс-шопа и потакала его прихотям? Ведь она же позволила ему перейти черту в клубе, значит, с ней совсем не обязательно церемониться в доме, где он и царь, и бог.
Чупраков потерял память, но его инстинкты разнузданного хищника никуда не делись. Это сейчас он держит себя в рамках приличий, но в любое время может распоясаться.
– Я же сказал, что договорился с твоим начальством.
– Ну, хорошо… Только давайте договоримся и мы…
– Любые условия! – расплылся в улыбке Чупраков.
– Я – медсестра. Просто медсестра. Так что если у вас есть эротические фантазии на мой счет, лучше я останусь здесь.
– Никаких фантазий! – Он в искреннем, как ей показалось, порыве скрестил на груди руки.
Она могла бы выдвигать условия в том же духе и дальше, но ей не хотелось казаться в его глазах девственницей после третьего аборта, причем набивающей себе цену.
Диана приняла предложение Чупракова и спустя некоторое время отправилась к нему домой. Халат она свернула и уложила в пакет, а к машине вышла в короткой кожаной курточке и джинсах с очень низкой посадкой.
Чупраков уже сидел в «Мерседесе» представительского класса, а его охранник продолжал держать заднюю дверцу открытой и взглядом торопил Диану. Возле машины стояли еще три телохранителя, напряженно смотрели по сторонам.
Диана села в машину, телохранитель забрал у нее пакет с вещами и положил его в багажник. В салоне было комфортно и очень просторно, Чупраков сидел на заднем сиденье, вытянув ноги под панель, очень похожую на переднюю, водительскую, только без руля и приборов. Вместо лобового стекла внутри была выдвижная перегородка, отделяющая заднюю зону салона от передней. Под потолком был установлен жидкокристаллический монитор, крутился какой-то фильм, но Чупракова интересовала только Диана.
– Ну что, поехали? – весело спросил он. И сделал движение, будто собирался коснуться ее плечом, но даже не дотронулся до нее.
– Ну, если лошади запряжены… Сколько там у вас лошадей?
– Пятьсот двадцать, Диана, пятьсот двадцать.
– И кучер есть, и лакеи на запятках. И даже личная медсестра. Неплохо вы устроились, Василий Георгиевич.
– Да, без личной медсестры мне никак. Потому что лакеи на запятках облажались. Не уберегли своего барона, не уберегли.
Машина тронулась так плавно, что Диана едва это ощутила. Ход у «Мерседеса» невероятно мягкий, бесшумный, создающий ощущение полета.
– Чего так?
– И на старуху, как говорится, бывает проруха. Не справилась охрана со своими обязанностями, начальника охраны пришлось уволить, водителя сменить. И тех ребят, которые твоего парня били, тоже уволил…
– А их за что? Они же вашу волю выполняли.
– Да нет, я их ни о чем таком не просил. Просто сказал, чтобы они тебя ко мне привели…
– Значит, вспомнили?
– Да нет, мне рассказали… Хотя мне сегодня сон снился, – улыбнулся он. – Мы с тобой в ночном клубе, сначала ты танцуешь, а потом садишься ко мне на колени…
Чупраков поднял руку, и Диана свела ноги вместе, думая, что сейчас он положит свою ладонь ей на коленку. Но нет, он всего лишь провел рукой по своим посеребренным волосам.
– Может, это память ко мне возвращается? Может, все так у нас и было?
– Вам, наверное, приятно это вспомнить, а мне как-то не очень, – поморщилась она.
– Извини, что так случилось. Я, наверное, очень пьяный был, ничего не соображал.
– Ну, не очень, но да, пьяный, – кивнула она. – Только это вас не оправдывает.
– Я готов загладить свою вину.