Колычев Владимир. Человек из зеркала

   – Надеюсь, не утюгом?
   – Ну нет, конечно! – засмеялся он.
   – А мы сейчас прямо к вам едем? – спохватилась она.
   – Да, ко мне. А что?
   – Мне бы домой заскочить надо, кое-что из вещей взять.
   – Хорошо, заедем…
   Чупраков спросил ее адрес, велел водителю изменить курс, а затем спросил:
   – Надеюсь, твой парень тебя не караулит?
   – Кто, Рома? – насторожилась Диана. – А он что, может меня караулить?
   – Ну, меня же подкараулил, – уже без улыбки сказал он.
   – Когда? Где?
   – А ты не знаешь?
   – Нет, – похолодела Диана.
   Теперь она поняла, зачем Чупраков взял ее с собой. Обхитрил он ее, вырвал из больницы, где за нее могли бы заступиться, заманил к себе в машину. Впереди два человека – водитель и телохранитель, сзади джип с охраной, ей из этих тисков не вырваться. Завезут ее сейчас куда-нибудь в лес и будут пытать, чтобы она выдала Рому. Как же она сразу не поняла, чего хочет от нее этот олигарх? Что же делать?
   – Есть информация, что это твой парень на меня напал, – сказал он голосом, не предвещающим ничего хорошего.
   – Я не знаю ничего. Он мне ничего про это не говорил… Да и не мог говорить. Я ушла от него сразу после того случая… Я сейчас с родителями живу.
   Это не она говорила, это страх за нее лепетал.
   – Ну, не знала и не знала. Я тебе верю. И не надо бояться. Тебе ничего не грозит.
   – А что, Рома правда на вас напал?
   – Ну, есть информация…
   – И что вы с ним сделаете?
   – Не знаю… Я вот пытаюсь поставить себя на его место. Ты моя девушка, я твой парень, меня ставят на колени, чтобы я предал тебя. Я ломаюсь, тебя насилуют. Ты знаешь, на его месте я бы убил Чупракова…
   Казалось, он действительно поставил себя на место Ромы, а как еще объяснить, что говорил он так, как будто не имел никакого отношения к Чупракову?
   – Но его же не убили… Э-э, вас же не убили.
   – Ну, ему повезло, – шутливо улыбнулся олигарх. – То есть мне. Твой Рома правильно все сделал. Но досталось мне, а не кому-то другому. Поэтому твой Рома будет наказан.
   – А если это не он?
   – Может, и не он. Есть и другие версии… Но я бы на его месте убил бы Чупракова. Ты такая красивая. Ты такая… Нравишься ты мне, Диана. Очень нравишься.
   Она никогда не краснела, когда мужчины смотрели на нее с обожанием, но сейчас ее вдруг бросило в краску.
   – Если ты скажешь, я оставлю твоего Рому в покое. Никто и пальцем его не тронет.
   – А так можно?
   – Если ты хочешь.
   – Хочу.
   – Тогда считай, что его уже оставили в покое.
   – Спасибо, – поблагодарила она, сама от себя того не ожидая.
   – Ты его любишь? – подозрительно и с ревностью глянул на нее Чупраков.
   – Ну, он мой парень…
   Она и сама не знала, любит Рому или нет. Раньше думала, что любит, а после недавнего случая как отрезало. Нет, она не разлюбила его, просто поняла, что никогда и не любила. Впрочем, с ним хорошо – он отличный любовник и в быту неплох, и она бы не возражала вернуться с ним в недавнее прошлое. Она бы тогда не пошла в «Карамболь» тем вечером, когда туда отправился Чупраков…
   – Ты же говоришь, что с ним рассталась.
   – Ну, рассталась. А что?
   – А то, что можешь снова с ним сойтись.
   – Все может быть, – пожала она плечами.
   – А если я этого не хочу?
   – Но это же мое личное дело…
   Машина остановилась возле дома, где Диана жила столько времени, сколько помнила себя. Пятиэтажная коробка из крупных блоков, четыре подъезда, разросшаяся береза, которую она помнит еще беспомощным саженцем. Двор пустой, но ведь и раньше дети здесь гуляли очень редко. Во времена ее детства молодежь уже предпочитала компьютер свежему воздуху, а отец рассказывал, что когда-то во дворе яблоку негде было упасть – столько здесь было детворы.
   Но десять лет назад и мамаша с коляской была редкостью, а сейчас этим уже никого не удивишь. Анжела Иванисова сына родила в этом году, Яна Ухтомцева – тоже сына, а ведь они ровесницы Дианы, в одной школе учились, в параллельных классах. И еще были молодые мамочки, которых она знала. Но, как назло, во дворе никого нет, а так хотелось, чтобы все видели, как она выходит из роскошного «Мерседеса». А телохранитель Чупракова уже вышел из машины, открыл дверь.
   Из машины Диана выходила, как королева из кареты, но, увы, никто этого не видел. Только дворник-азиат смотрел на нее глуповатыми глазами.
   Диана поднялась на четвертый этаж, открыла дверь. Отец и мама на работе, сестра в школе, дома никого нет. Ничего, она записку оставит. Мало ли, вдруг Чупраков что-то нехорошее затеял, и у нее не будет возможности позвонить родителям. А Роме она от него точно не станет звонить. Значит, надо позвонить ему сейчас.
   Так хотелось сказать ему, что все уже улажено и ему не надо ничего бояться, но Диана все-таки удержалась от соблазна блеснуть своей способностью решать важные проблемы.
   Что, если Чупраков обхитрил ее? Что, если его люди просто не могут найти Рому, а им очень нужно до него добраться? Сейчас Диана позвонит ему, объявит отбой тревоги, он вернется домой, ничего не опасаясь, и попадет в лапы чупраковских «быков»…
   Да, не надо звонить ему. Вдруг она действительно загонит его этим в ловушку? А просто услышать его голос ей не хотелось. И сам он ей не больно-то нужен… Вдруг Чупраков не строит против нее никаких козней? Вдруг он искренен в своих чувствах к ней?.. Он, конечно, не роковой мужчина, но так ведь и не пугало огородное. Может, и второсортная у него внешность, но вполне приемлемая. Да и в постели его можно терпеть. Ведь не стошнило же Диану в его грубых объятиях. И в милицию бежать особого желания не было… Натура у него отвратительная, но что, если в скотском состоянии он бывает только подшофе? А может, точный удар по голове выбил из него хоть какие-то душевные мерзости…
   Диана собрала вещи, вернулась в машину и очень скоро очутилась во дворе роскошного дома. Огромный особняк, красивый, в стиле русского модерна – с круглым куполом над шестиколонным портиком. Он стоял на возвышенности. Отвесные стены были отделаны натуральным камнем, к большому полукруглому крыльцу от передней площадки с двумя фонтанами вела длинная и широкая лестница из камня. Площадка второго яруса, на возвышенности, окружала дом и представляла собой террасу с легкой прозрачной крышей и мраморной балюстрадой. Богатство отделки, четкие архитектурные линии, масштабность, массивность и основательность…
   Диана поднялась на крыльцо, осмотрелась. С высоты было хорошо видно озеро, к нему тянулась вниз аллея с высокими туями, которые казались солдатами, взявшими на караул. Слева, ближе к воротам, высились березы, справа – сосновая рощица и дорожка, которая вела к гостевому дому и хозяйственным постройкам. С этой высоты чувствовалось, насколько высоко над миром парит хозяин этого дворца. И Диане до зуда в груди захотелось лететь вместе с ним.
   Изнутри дом тоже казался королевским дворцом – столько было в нем внешнего великолепия. Круглый холл под стеклянным куполом, откуда на верхние этажи уходила лестница из мрамора, хрустальная люстра размером с комнату в стандартной квартире, за широкой аркой – огромный каминный зал с таким же гранитным полом. В зале четыре окна с богатыми красивыми шторами на две стены, длинный библиотечный шкаф из красного дерева, книги в красивых переплетах, а камин – настоящее произведение искусства, достойное Эрмитажа. Здесь стоял большой угловой диван из нежной кожи, под старину, кресла в том же стиле. А вот телевизора не было, потому что он просто не вписывался в эту обстановку блестящего безвременья.
   – Я хоть и не звезда, но в шоке, – сказала Диана, пальцами коснувшись серебряной статуэтки, что стояла на мраморной полке камина.
   И тут же отскочила в сторону, потому что в топке вдруг сам по себе с легким шумом вспыхнул огонь.
   – Не бойся, – безобидно засмеялся Чупраков и взглядом показал на пульт дистанционного управления, с помощью которого он и затопил камин. – Просто я подумал, что тебе может быть холодно.
   – Да нет, тепло здесь… А камин, значит, зажигать вы умеете?
   – А чего здесь уметь?
   – И дом вы свой помните…
   – Помню.
   – А меня?
   – И тебя помню. С тех пор, как ты зашла ко мне в палату.
   – А до этого?
   – Хотелось бы, конечно, освежить память, – лукаво сощурил он глаза.
   – Я серьезно… А жену свою вы помните?
   – Смутно, – нахмурился Чупраков. – Очень смутно… Дом помню, а людей, которые со мной жили, почти не помню. Я смотрел свой паспорт, у меня штамп о разводе. Я развелся два года назад.
   – А дети?
   – Есть дети. Сын есть от первого брака. Но где он, я не знаю. Не успел узнать. Мне все в общих чертах рассказали…
   – Кто рассказал?
   – Мой заместитель. Ты, наверное, видела его, он приезжал ко мне в больницу. Высокий такой, белобрысый, нос у него, как хвостик у единицы.
   – Да, видела такого, – кивнула Диана.
   – Он меня давно знает. И я его тоже. Только ничего не помню. Игнат очень хороший специалист в своем деле, пусть он пока моими проблемами занимается, а мы лечиться будем…
   – Это он вам сказал, что он очень хороший специалист?
   На какое-то время Чупраков застыл в раздумье, а потом засмеялся, шутливо погрозив ей пальцем.
   – Хорошо сказала, очень хорошо… Кофе будешь? Или уже ужинать пора?
   Только он спросил, как откуда-то вдруг появился высокий сухощавый мужчина с непроницаемо спокойным лицом. На нем был черный фрак, галстук-бабочка – этот наряд отдавал чем-то бутафорским, но клоунадой и близко не пахло. Это был дворецкий, при всем своем внешнем аристократизме лицо подневольное и покорное хозяйской воле.
   – Ужин будет через час, – с подобострастной улыбкой, мягким звучным голосом сказал он. – А пока могу подать кофе. Сударыня, вы какое кофе предпочитаете? Могу предложить ристрессо, эспрессо, эспрессо «Кон Панно» с шапкой из взбитых сливок, эспрессо «Соло» с капелькой сгущенного молока, капучино, мокачино со взбитыми сливками и шоколадом, латте – некрепкий молочный кофе…
   Казалось, он мог говорить до бесконечности – ровно, быстро и без запинок, и слушать его было интересно, но Диана предпочитала просто капучино. Его она и назвала.
   Дворецкий кивнул, вопросительно глянул на своего хозяина и повернулся к нему спиной.
   – Погоди! – окликнул его Чупраков.
   Мужчина резко остановился, быстро, но плавно развернулся к нему и застыл в едва уловимом поклоне.
   – А меня почему не спрашиваешь?
   – Я думал…
   – Что ты думал?
   – Я думал, что вы, как обычно, будете ристрессо.
   – Ристрессо – это крепкий эспрессо? – спросила Диана.
   – Да, ристрессо – это крепкий эспрессо, – кивнул дворецкий.
   – Крепкий кофе отменяется, – покачала она головой. – Василий Георгиевич будет пить латте.
   Дворецкий не выразил своего недовольства, но выразительно посмотрел на Чупракова.
   – Как тебя зовут?
   Какое-то время мужчина с удивлением смотрел на него, но вот на его лице появилось понимание.
   – Валерьян меня зовут.
   – Ты мой дворецкий?
   – Да, ваш дворецкий. Но вы, Василий Георгиевич, разрешили мне называться мажордомом.
   – Ну, мажордом так мажором, я не против… Что, ничего не понимаешь, мажордом? Не понял, что со мной случилось?
   – В больнице вы были, Василий Георгиевич.
   – Амнезия у меня. Если ты мажордом, то должен знать, что это такое, – усмехнулся Чупраков.
   – Да, конечно, я знаю… Так вы что, ничего не помните?
   – Помню, но не все. И очень смутно. Файлы в голове стерлись, утилиты нужны, чтобы восстановить память. Кстати, ты можешь мне помочь. Расскажешь мне про всех людей, которые в моем доме работают.
   – Я все понял. Когда изволите меня выслушать?
   – Как-нибудь, на досуге… Да, кстати, это моя гостья, причем очень почетная, – движением головы Чупраков показал на Диану. – У меня больничный режим, а Диана моя личная медсестра. И ее слово – закон для всех. Сказала нести лето, неси лето…
   – Латте, – с улыбкой поправила она. – Но я бы очень хотела, чтобы мне принесли лето.
   – Лето у нас в крытом бассейне, – улыбнулся Чупраков. – Правильно я говорю, мажордом?
   – Да, там солнечно, вода морская, теплая, можно включить шум волны и чаек. Там же находится солярий, лампы новые, безопасные. Если есть желание, Алла вас проведет, все покажет. Я отдам распоряжение, через полчаса все будет готово.
   – Не надо, как-нибудь в другой раз.
   Диана не прочь была поплавать в бассейне с морской водой, принять ультрафиолетовую ванну, но ведь ее из этого дома никто не гонит, так что она еще успеет побаловать себя. А сейчас ей просто нужен был душ.
   – Может, я покажу вам вашу комнату? – будто прочитав ее мысли, спросил Валерьян.
   – Какую комнату ты хочешь показать? – внимательно посмотрел на него Чупраков.
   – Какую вы скажете, Василий Георгиевич, такую и покажу, – слегка склонил голову мажордом.
   – В женской спальне ее разместишь. В женской спальне рядом с моей.
   – Но это же комната вашей супруги, – едва слышно сказал Валерьян.
   – А где моя супруга?
   – Насколько я знаю, вы в разводе.
   – Тогда какие проблемы?
   – Как вам будет угодно.
   – Ванну мне приготовь, мажордом, и постель, – зевнул вдруг Чупраков. – У меня больничный режим, если тебе не понятно.
   – Мне все понятно, – кивнул мужчина.
   Сам он отправился выполнять распоряжение хозяина, а Диану поручил горничной, симпатичной и милой на первый взгляд девушке по имени Алла.

Глава пятая

   «Что день грядущий мне готовит?» И Пушкин в свое время задавался этим вопросом, и Диане интересно было знать, чем все закончится.
   Третий день она уже в доме у Чупракова, живет в спальне, в которой когда-то обитала его жена, ухаживает за ним, ставит капельницы, делает уколы. И выслушивает от него комплименты. Пока что он вел себя безупречно – за рамки не выходил, под юбку не лез, сексуальным фантазиям волю не давал. И ее во всем слушался – крепкий кофе не пить, водку и виски тоже, прогулки во дворе строго по расписанию. А гулять есть где. Двор у него большой, к озеру прямой выход, а там пристань, яхта в эллинге, на которой он обещал ее покатать, как только врач разрешит встать за штурвал. Впрочем, и без яхты развлечений хватало – и бассейн у Чупракова роскошный, и сауна, и бильярд. Правда, компанию Диане никто не составлял, но ей и в одиночестве неплохо. А если бы вдруг Василий Георгиевич посмел присоединиться к ней в той же сауне, она бы послала его далеко-далеко… Но потом бы милостиво вернула. В конце концов, она не принцесса на горошине, и к кочкам ей не привыкать. К тому же у них уже было… Но Чупраков пока не пытался форсировать события, хотя, как ей казалось, был близок к тому.
   Халат из интим-салона она не надевала, но к выходу готовилась тщательно. Прическу волосок к волоску подгоняла, макияж накладывала без спешки, с чувством меры, ну и халат у нее всегда настиранный-наглаженный – и надеть его приятно, и выглядит она в нем хорошо. Ткань не прозрачная, поэтому нижнее белье она не надевает, чтобы материя плотно прилипала к телу, повышая чувственный градус. Такие вот женские секреты…
   Диана приняла душ, взбодренная, посвежевшая, вышла из ванной в комнату и увидела Аллу. Девушка стояла к ней спиной и нервными, как ей показалось, движениями меняла наволочку на подушке. Ну да, белье полагалось менять каждый день, так распорядился Валерьян, хотя Диана об этом его и не просила. Но почему Алла делает это так рано? Ведь постель еще даже не остыла, а она уже здесь. И почему она губы поджимает?
   – А ты чего ни свет ни заря? – не грубо, но с намеком на недовольство спросила она.
   – Спешить надо, дел много, – даже не глянув на нее, не очень вежливо сказала девушка.
   – Ну делала бы дела, а потом бы ко мне пришла… А если бы я еще спала? А если бы не одна?
   – А с кем? – не поворачиваясь, беззвучно хихикнула она.
   – А с Чупраковым!
   – Не дождетесь!.. Если Василий Георгиевич вас сюда поселил, то это не значит, что он на вас женится!
   Алла так и не повернулась к Диане лицом, но ей показалось, что она показала язык.
   Диана вырвала у нее из рук подушку, отбросила ее в сторону.
   – Слышь, Алла, я что-то не понимаю!
   Девушка повернулась к ней лицом, но глаза отвела в сторону. В них плескалась обида, нижняя губа была закушена. В ней чувствовалось какое-то нездоровое торжество, густо замешенное на личной обиде.
   Симпатичная она девушка, но некрасивая – черты лица мелкие, глазки посажены чересчур близко, губы тонкие. И само лицо маленькое на фоне широкой шеи. Фигура вроде бы ничего, но кость широкая, тяжеловесная, ладони рук и запястья крупные, как у мужчины средней комплекции.
   – Если ты глаз на Чупракова положила, то на мне отрываться не надо! И глазоньки свои не прячь!
   Алла угрюмо глянула на Диану и опустила голову к самой груди.
   Молодая она, лет двадцать пять, не больше, а грудь уже обвислая, хотя и небольшая. Свой бюст она поддерживает бюстгальтером, но это мало ей помогает, к тому же груди смотрят в разные стороны, да и далековато они друг от друга находятся… Нет, богатые мужики на девушек с такими сомнительными достоинствами не смотрят, так что Диана могла позволить себе снисходительность.
   – Да ладно, расслабься ты. Я сама такая, если ревную, то могу напакостить. Мелко напакостить, – не поленилась уточнить она. А то вдруг Алла расценит ее слова как сигнал к действию и устроит ей крупную пакость.
   – Я не пакостила, – тоскливо вздохнула она.
   – А что, ревнуешь? – весело засмеялась Диана.
   – Нет.
   – А мне кажется, ревнуешь. К Чупракову… Я понимаю, мужик он видный, богатый, за таким горя знать не будешь…
   – Мне все равно, что богатый…
   – Что, и бедного полюбила бы?
   – И бедного любила.
   – Когда он бедный был? Сколько тебе лет?
   – Не люблю я никого! – разрыдалась вдруг Алла и, закрыв лицо ладонями, выбежала из комнаты.
   Диана с насмешкой проводила ее взглядом. Пусть любит Чупракова, пусть убивается по нему, все равно шансов у нее нет. А у нее такой шанс есть, хотя и не стопроцентный. Зубами она в этот шанс вгрызаться не будет, но и своего не упустит. А халатик не мешало бы сменить, тем более что был у нее в гардеробе интересный вариант – короткий, тесный и еще без верхних пуговиц на особых лацканах, приподнятых и оттопыренных так, чтобы у мужчины возник соблазн заглянуть под них. А грудь у Дианы далеко не маленькая и эталонно-правильной формы, если, конечно, верить Роме, да и не только ему. Всем нравился ее бюст, да и Чупраков, помнится, был от него без ума тогда, в кабинете. Может, ей удастся встряхнуть его память?
   Василий Георгиевич полулежал на своей кровати, смотрел телевизор и пил чай, когда Диана вошла к нему в комнату. И халат у нее короткий, и туфли на тонком высоком каблуке. И глаза блестят, как у вышедшей на охоту стриптизерши. А Диане действительно нужен был приз.
   Он так засмотрелся на нее, что забыл про кружку в руке, и это привело к несчастному случаю – чай пролился на шорты.
   – Ой!
   – Что такое, Василий Георгиевич? Горячо? – кокетливо улыбнулась она.
   – Да нет, чай уже не горячий… Но ты права, Диана, горячо, – шаловливо улыбнулся он. – Что это сегодня с тобой?
   – А что со мной? – с игривым удивлением повела она бровью.
   – Ты так прелестно выглядишь…
   – А я должна прельстить вас, – она провела пальцем по краю верхнего выреза на халате с тем чувственным выражением глаз, с каким соблазняющая мужчину женщина облизывает языком свои губы. – Это новая медицинская методика.
   – И в чем она заключается? – в предчувствии феерического события разволновался он.
   – А заключается она в том, что пациент сам должен выпрыгнуть из штанов. Для укола.
   – Для какого укола?
   – Для этого!
   Диана сняла с иголки шприца колпачок, нажала на пластиковый поршень, чтобы лекарство сфонтанировало.
   – Но это мне уже не нужно, – покачал он головой.
   – Кто вам такое сказал?
   – Голос был. – Чупраков шутливо глянул на потолок. – Он сказал мне, что я уже совершенно здоров.
   – А память?
   – Чтобы ее вернуть, нужен другой укол.
   – Какой другой?
   – А я тебе сейчас покажу. Если хочешь.
   Диана не очень этого хотела, но согласна была принять такой укол. Потому что сама на него нарывалась…
   А Чупраков уже в полной боевой. Глаза горят, дыхание жадное, руки потные, и шорты стремительно просыхают от полыхающего под ними вулкана. Сначала он запустил в разрез халата свои глаза, затем просунул руку, а затем влез в него с головой, до самых глубин, которые раскрыла для него Диана. И которые он смог заполнить целиком и очень плотно. А ведь в прошлый раз шприц у него был маленький, диабетический, зато сейчас как минимум пятикубовый, с мощным поршнем…

* * *

   С озера дул студеный ветер. Небо было чистым, солнце – ярким, да только грело оно слабо. Но Диана не замечала холода, потому и не мерзла. На душе было тепло, спокойно, безмятежно. Никак не думала она, что ей так понравится общение с Чупраковым. А оно вот как оказалось… Нет в ней больше никаких раздражающих пустот, все заполнено им. Он стоял рядом – сильный, уверенный в себе, всемогущий. И она едва удерживалась от того, чтобы не обнять его, не прижаться к нему. Она чувствовала себя кобылой, которую взял да объездил крутой ковбой.
   Сумасшествие какое-то – всего несколько дней назад она ненавидела Чупракова, готова была его убить, а сейчас он стал вдруг для нее близким и дорогим человеком. И дело не только в его богатстве…
   Пристань над озером высокая, широкая, неподалеку на волне качается выгнанная из эллинга не очень большая моторная яхта с высокой рубкой. Начальник личной охраны готовит ее к выходу, что-то там настраивает на капитанском мостике, сейчас он подгонит ее к причалу, и они отправятся в путешествие по озеру. Оно ведь не только глубокое, но и широкое, к тому же значительно вытянутое в длину.
   Диана давно хотела покататься на яхте, но переживала за своего Василия.
   – Может, не надо? – спросила она. – Вдруг тебя растрясет?
   – Ну, не растрясло же, – задорно улыбнулся он.
   Он и сам выглядел слегка курьезно – как безусый юнец, у которого вдруг случился секс с настоящей, а не резиновой женщиной. Казалось, его распирает от гордости за себя. Ведь он понимал, что смог произвести впечатление на Диану, причем не меньшее, чем тот же Рома в первую их с ней ночь. Даже больше…
   – Ну, одни болячки усугубят другие, возникнет резонанс…
   – Ты же сама хотела.
   – Давай в другой раз… Или ты меня до этого другого раза прогонишь?
   – Я?! Тебя?! Да никогда в жизни! – Чтобы продемонстрировать серьезность своего к ней отношения, Чупраков нежно обнял Диану за плечи, привлек к себе. И такой обогретой и накормленной кошкой она себя почувствовала, что исчезло всякое желание гулять самой по себе. Если вдруг Чупраков навсегда оставит ее у себя, у нее даже в мыслях не возникнет наставить ему рога…
   – Тогда давай в другой раз.
   – Так уже все готово…
   – Может, лучше тогда в сауну? И в бильярд поиграть…
   – А что, пусть будет так!
   Василий не стал кричать начальнику охраны, он просто приложил к уху рацию и дал ему отбой.
   Диана первая повернулась спиной к озеру, шагнула к дому. И в этот момент послышался вскрик. Она обернулась и увидела, что Василий смотрит на нее ошалевшими от страха и боли глазами, а по левому плечу расплывается кровавое пятно.
   Она не поняла, что произошло. А видом крови ее не смутишь. Но ее напугал охранник Чупракова. Он вдруг набросился на Василия Георгиевича, сбил его с ног, накрыл своим телом. А его напарник мягко уронил Диану, только ложиться на нее не стал.
   – Откуда стреляли? – закричал кто-то.
   – Давайте на катер! – сквозь ветер донесся голос начальника охраны.
   Сама по себе рваная рана на плече появиться не могла, но только сейчас до Дианы дошло, что в Чупракова стреляли. Его пытался убить снайпер, спрятавшийся где-то на берегу озера.
   Телохранители запрыгнули на яхту, на берегу остался только один, тот, который закрывал Чупракова.
   – Василий Георгиевич, как вы? – дрожащим от волнения голосом спросил он.
   – Уйди! – оттолкнула его Диана и принялась осматривать рану. Пуля прошла навылет, но крови много, и сдавливающей повязкой ее не остановить – слишком высоко расположена рана. Впрочем, кровотечение не артериальное, это самое главное.
   – Василий Георгиевич, домой сам дойдешь? – спросила она.
   – А с поля боя не вынесешь, сестра? – с вымученным юмором спросил он.
   – Ну, если ты хочешь…
   Она весила раза в два меньше, чем он, но все-таки всерьез готова была подставить ему плечо, хотя и понимала, что Чупраков шутит.
   – Не надо, сам дойду…
   От дома к ним подбежал парень в черном костюме – телохранитель использовал его как живой щит – и сам встал рядом с ним. Он знал примерно, откуда стрелял снайпер, и Диана надеялась, что у него получится перекрыть траекторию полета пули. А для больше верности она сама закрыла собой Василия. Сработала не только нарождающаяся привязанность к своему мужчине, а еще и инстинкт медсестры. Как-никак она сержант запаса, и если что, ей придется воевать, выносить с поля боя раненых бойцов. Удивительно, что об этом она сейчас думала всерьез, без всякой иронии. И думала всю дорогу, пока бежала за Василием к дому. Втемяшилась в голову такая мысль, и все тут. Это нервное, это пройдет…
   – «Скорую помощь» вызывай! – распорядилась она, обращаясь к телохранителю.
   – А сами не справимся? – озадаченно спросил он.