Колычев Владимир. Черное правосудие

   Если Марина в доме у Фюрера, надо составить план дальнейших действий, хотя бы визуально прощупать все подступы к объекту, определить слабые места, вероятность проникновения и все такое прочее.
   А дом охраняется отлично. Два охранника постоянно дежурят, камеры наружного наблюдения везде понатыканы, на ночь спускают собак. Поверх забора колючая проволока, похоже, под током. Не так-то просто к пленнице подобраться.
   Следующим вечером в темноте они снова пробрались к роще, влезли на сосну. И снова Толик увидел Марину все в том же окне. Теперь они стопроцентно знали, где ее комната.
   – Окно зарешечено, – задумчиво проговорил Толик. – Решетка ажурная, декоративная, но крепкая, падла, на глаз видно. Только танком ее и сдернешь.
   – Чем?
   Максима осенила блестящая мысль.
   – Танком. А что?
   – Да ничего. Надо танк угнать. Тут неподалеку мотострелковая бригада дислоцируется.
– Слушай, а черепок у тебя варит!
   План проникновения на территорию воинской части был составлен во всех деталях. Ночь, холод, луна за облаками. Сама природа помогала им. Да еще навыки разведчиков-диверсантов свежи в памяти.    Часть стояла на возвышенности. Вокруг забор из бетонных плит, старый, с дырами. Дыры заделаны латками из колючей проволоки. Но это не препятствие.
   Толик перекусил проволоку, пропустил вперед Макса. За ним пробрался за забор и он. Крадучись они дошли до автопарка. Снова работа мощным кусачкам. Перерезали «колючку» во внутреннем ограждении. Тишина, в будке КПП свет не горит. Спит служба. Но осторожность все равно нужна. Они бесшумно подобрались к двум «сто тридцатым» «ЗИЛам». Явно списанные машины. Лобовых стекол нет, капоты сорваны, моторы тю-тю. На металлолом давно пора, но военные тяжелы на подъем.
   – Давай, – Толик протянул руку и взял у Макса самопальную мину, закрепил ее под подножкой. – Нормалек.
   Осталось запустить часовой механизм, но это уже плевое дело.
   Все, с первой частью плана почти закончено. Теперь только покинуть пределы части. Что они и сделали. А потом снова проникли на ее территорию. Но уже с другой стороны. К танковому парку.
   Часовой в тяжелом тулупе ходил вдоль утепленных боксов со вскинутым автоматом. Не подходи, мол. Да только туфта все это. Сонный часовой, на ходу спит. Находка для шпиона, одним словом. А Толику даже интересно быть шпионом.
   Он подкрался к часовому со спины, заткнул ему рот и пережал сонную артерию. Готов. Тело обмякло. Толик бесшумно опустил часового на землю. Скоро очухается, а это ни к чему. Толик достал шприц-тюбик с быстродействующим снотворным и вколол часовому дозу. Теперь будет спать долго. Он оттащил беднягу в темное место, стянул с него тулуп, шапку, забрал автомат. Утеплился, вооружился. Медленно двинулся вдоль боксов. Как он и ожидал, ворота и калитки в них были закрыты. Ключи у дежурного по парку, а тот в своей будке кемарит. И на все замки закрыт. Надо дверь ломать, но нельзя. Вмиг тревогу подымут.
   С Максом у них все рассчитано по минутам, даже по секундам. Через пять минут грянет взрыв. Самый раз.
   Ленивой походкой Толик подошел к кнопке звонка, через который часовой связывался с караулкой. Нажал четыре раза. Мол, не сплю я, часовой Пупкин. Затем он все так же неторопливо двинулся к будке КПП. Подошел к двери.
   И тут со стороны автопарка ухнула мина, взлетел на воздух списанный «ЗИЛ». Жертв нет, но шум изрядный. Дежурный по танковому парку как ошпаренный выскочил из своей конуры. Но в грудь ему ткнулся штык-нож автомата.
   – Тихо, дядя, – гробовым голосом предупредил Толик.
   Солдатскую шапку он уже снял. Сейчас на нем была вязаная шапочка «ночь», натянутая до подбородка. Вырезы только для глаз.
   Он затолкал побледневшего прапорщика в дежурку.
   – Где помощник?
   – Там, – в испуге тот кивнул на дверь в закуток.
   За спиной появился Максим. Он слышал разговор. Его лицо тоже скрывала маска. Он без слов отодвинул прапора в сторону, открыл дверь в комнату отдыха и нейтрализовал дневального. Все, теперь порядок.
   – Жить хочешь? – спросил Толик и для убедительности передернул затвор.
   – Да, – пробормотал прапор.
   – Тогда вскрывай бокс. Танк нам нужен. И чтобы на ходу.
   Наступил самый ответственный момент. Если прапор полезет в бутылку, начнет строить из себя Александра Матросова, тогда им придется ой как плохо. Но вояка решил, что его и в самом деле могут грохнуть. Долго упрашивать его не пришлось.
   Вся дежурная служба бригады и караул были подняты по тревоге, но все внимание – на автопарк. Там произошел инцидент. О танковом парке забыли напрочь. На то и был расчет. И он оправдался. По логике вещей охрану парка нужно было усилить. Но Толику хорошо была известна логика военных, поднятых по тревоге ночью. Наспех во всем разобраться, вовремя доложить куда следует. Все остальное потом. К этому времени танк будет уже далеко.
   Прапорщик явно дорожил своей шкурой. Открыл бокс, сам завел танк, уступил место Максу. Толик открыл выездные ворота.
   Макс прогрел машину, выкатил ее из бокса и спокойно выехал за территорию части. К этому времени прапор уже лежал в своей дежурке. Минут на десять вырубил его Толик. Больше не надо. Все равно о пропаже вот-вот узнают.
   Он скинул с себя тулуп, забрал с собой автомат, быстро закрыл за собой ворота, подбежал к боевой машине и забрался в нее.
   – Два танкиста, два веселых друга! – заорал он в возбуждении, когда танк набрал полный ход.
   Да, они настоящие диверсанты. Не зря их два года гоняли как сидоровых коз.
   Макс уверенно вел машину. Управление «Т-70» входило в курс их боевой подготовки. Да что там наши машины, их и натовские танки водить учили.
В танке отсутствовал боекомплект, пулемет. Но Фюреру все равно писец.
   Позавчера и вчера Марина была в постели не очень. Фюреру тем не менее с ней было хорошо. И так он ее и этак. Но инициативы с ее стороны почти никакой. Трахай, дескать, а я в потолок погляжу. Сегодня она загорелась, как будто сатана в нее вселился. Такое вытворяла! Если так и дальше пойдет, то он уж точно изменять ей ни с кем не будет.    Фюрер – мужчина здоровый, только вот, если честно, с потенцией у него что-то не очень. Больше одного раза ни-ни. А вот с Мариной у него и по три раза получалось. Кончит, заставит ее к окну подойти, нагнуться, выставить на обозрение свой роскошный зад. Ядерная картинка получается. «Болт» сам в «гайку» просится. Только Марине стыдно. Она прячет лицо за занавеской. Ничего, пусть посмотрит в ночь. Долго смотреть у нее не получается. Минута, две – и он снова зовет ее к себе.
   Сегодня она заводила его аж целых пять раз. Таски такие, охренеть можно. И сама измочалилась, и его измотала. Даже в душ пойти времени не было. Как откинулась на спину, так и заснула. Он только на бок ее повернул да простыней накрыл. Пусть поспит. А утречком он еще палочку ей поставит. Ох и женщина!
   Марина не любила, когда он курит в постели. И он, как ни странно, не курил. Но сейчас она спит, можно и курнуть. На душе-то как хорошо!
   Фюрер достал сигарету, щелкнул зажигалкой. И вдруг услышал со стороны озера подозрительный шум. Погоди, да ведь это рев мотора.
   Он подошел к окну, отдернул в сторону занавеску. У него на глазах въездные ворота с грохотом слетели с петель. По бетонированной полосе дороги прямо на дом медленно катил боевой танк. С ума сойти! Остановился, грозно повел орудием, снова тронулся с места и двинулся прямо на его окно.
   Дальше Фюрер это кино смотреть не стал. Он пулей выскочил из комнаты. Не дай бог, сюда въедет танк!
О Марине он даже и не думал. Каждый за себя.
   Максим подогнал танк вплотную к зарешеченному окну. Открыл люк водителя-механика, высунулся через него, накинул стальные тросы на оконную раму и на решетку. Снова сел за рычаги, дал задний ход. Рама и решетка вырвались с мясом.    И снова танк вплотную подошел к окну. Башня была развернута в сторону входных дверей. Толик держал автомат в пулеметном гнезде. Тра-та-та!
   – Получили, гады? Теперь будут знать!
   – Что там? – спросил Максим, натягивая шапочку.
   Он уже был готов покинуть танк и пробраться в дом.
   – Да охранники, бляха, из норы своей высунулись. Я этих крыс, блин, обратно загнал.
   – Держи их на прицеле.
   – Да без базара.
   – Верхний люк откинь, и за рычаги.
   Что сказал Толик в ответ, Максим не слышал. Он через оконный проем уже впрыгивал в комнату.
   Марина полулежала на постели и с ужасом смотрела на него. Кроме нее, здесь никого не было. Значит, она ночует одна.
   – Тише, Маша, я Дубровский, – весело сказал он, открывая лицо.
   – Макс? – удивленно воскликнула она.
   – Где Фюрер?
   Она обвела взглядом комнату, как будто Фюрер мог быть именно здесь.
   – Не знаю, – пожала она плечами.
   – Ладно, трали-вали потом! Мы с Толиком за тобой.
   Максим схватил ее за руку и сдернул с постели. Да она голая. Одежда лежала рядом. Он и ее загреб в охапку. Марина потянула за собой простыню. На ходу завернулась в нее.
   Он вытащил ее через окно на броню машины, помог влезть на башню.
   – Давай пролазь, – показал он на открытый люк.
   Она послушно забралась в машину. Хотя, похоже, ей вовсе этого не хотелось. Вслед за ней пролез и он. И вовремя. Едва захлопнулся люк, как по броне зацокали пули. Расшевелилась наконец охрана.
   Толик сидел за рычагами.
   – Давай жми! – крикнул Максим, устраивая Марину поудобнее.
   Но тот и сам знал, что нужно делать. Надо как можно скорее отсюда убираться. Вдруг у охранников РПГ найдется?
   Все обошлось. Гранатомета у охраны не было. Танк беспрепятственно вырвался на оперативный простор.
   Толик о чем-то весело рассказывал, но к ним не оборачивался. Все внимание на дорогу. Иначе беда. Марина слушала Толика, Максим ее как будто бы и не интересовал. И он тоже делал вид, что не замечает ее.
   Через полчаса были на месте.
   Все втроем они покинули танк. Оставили в нем автомат. Меньше проблем будет. Метрах в двадцати от боевой машины стояла в укрытии «Нива». Они пересели в нее и взяли курс на город. Танк остался стоять посреди дороги с включенным прожектором. Они уже проехали с километр, как навстречу им проехал военный грузовик. Ну все, считай, нашли пропажу.
   Машину вел Толик. Максим сидел рядом с ним, Марина сзади. До города минут пятнадцать езды.
   Они подъехали к пятиэтажному дому, где жили Марина с мужем.
   – Ну все, вот ты и дома, – весело изрек Толик, открывая дверь.
   Он выбрался из машины и помог выбраться Марине.
   – Макс, я сейчас. Ты побудь в машине.
Они с Мариной скрылись в подъезде.
   – Лихо вы, – сказала Марина, поднимаясь на третий этаж. – Самого Фюрера с носом оставили.    Особой радости в ее голосе не чувствовалось. Странно. От бандитов ее избавили, к мужу в упаковке доставили, а она не рада. Может, просто устала?
   Толик остановился перед массивной бронированной дверью. Позвонил. Никто не открывал. Он позвонил еще. Результат тот же. Но Олег должен быть дома.
   На всякий случай Олег дал ему запасные ключи от квартиры. И этот «всякий случай», видимо, настал. У Марины ключей не было. Они остались в доме у Фюрера, урода этого долбаного.
   Толик открыл внешнюю и внутреннюю двери, пропустил вперед Марину. Она направилась в зал. Он шагнул на кухню: знал, что в холодильнике у Олега всегда есть «чекушка». На грудь принять сейчас в самый раз. Боевые сто граммов.
   Марина вошла на кухню, бледная как смерть. Руки трясутся. Глаза как чайные блюдца, того и гляди, на пол вывалятся.
   – Что такое? – Толик почувствовал неладное.
   – Там, – еле выдавила она и рукой показала куда-то в глубь квартиры.
   Толик обошел ее и двинулся в зал. Она пошла за ним.
   На крюке вместо люстры висел Олег. Толику стало не по себе, но он нашел в себе силы подойти к висельнику, взять его за руку. Рука холодная – все, не жилец он на этом свете. Ну какого хрена он в петлю полез?..
   – Это я во всем виновата, – услышал он за спиной голос Марины.
   Она невидяще смотрела на покойного мужа. Глаза ее безумно блестели.
   – В чем ты виновата?
   – Фюрер жениться на мне хочет. Я не хотела, чтобы он меня изнасиловал. Поэтому я согласилась, – на одной ровной интонации проговорила она. – Вот, значит, как он избавился от Олега.
   Она замолчала, села на диван и превратилась в каменное изваяние.
   – Ты думаешь, это Фюрер?
   Схитрила, называется. Неужели Фюрер всерьез решил жениться на ней? А почему бы и нет?
   Марина молчала.
   – Ну, сука! – обращая свой гнев к Фюреру, сжал кулаки Толик. – Я его, падлу, своими руками…
   В это время во дворе прозвучали два выстрела. Это мог стрелять Максим. У него «макар» без глушителя. А зря.
   – Ты сиди здесь! – срываясь с места, велел Толик.
   Марина даже ухом не повела.
   – Я щас. Если через час не вернусь, вызывай милицию, расскажи все как есть.
Последние слова он договаривал, уже закрывая за собой дверь. Слышала его Марина или нет?..
   – Ублюдки, бля! – орал Фюрер, хлобыстая охранников по щекам. – Че, бля, в штаны навалили? Ни одного козла не загасили!    Не, в натуре, целый танк к дому подкатил. Ублюдок из него вылез, решетку сорвал, окно выдавил. Потом в комнату залез, Марину с собой забрал. Да его раз сто за это время можно было пристрелить. А у этих козлов очко сыграло. Танк, видите ли, с пулеметом. Одному козлу даже ухо пулей обожгло. Лучше бы ему яйца в клочья разнесло! Впрочем, и он сам был не на высоте, выскочил из дому и дал деру. Хорошо хоть вовремя остановился.
   Охранники, два мордоворота в кожаных куртках, молчали. А что они еще могут сказать?
   Теперь, когда танк исчез из виду, Фюрер мог соображать спокойно. Куда могли увезти Марину? Скорее всего домой, к мужу. А мужа уже нет, его Мурзила с Лабазом под суицид сработали, повесился, мол, горемыка.
   Минут через пятнадцать к дому подъехал «БМВ». Боровик и Мюллер подкатили. Две первые скрипки в его криминальном оркестре.
   – Че такое? – спросили они, подходя к Фюреру.
   Вот на кого вся его надежда.
   – Тут, короче, козлы какие-то на танке прикатили.
   – На танке?
   Да, в это трудно поверить. Но факт есть факт. Достаточно глянуть на снесенные напрочь ворота, чтобы убедиться в этом.
   – Хорошо, что не на вертолете, – Фюрер уже мог относиться к этому с иронией.
   Но еще совсем недавно ему было не до шуток.
   – Кто?
   – А это, пацаны, узнать надо, – хищно сощурился Фюрер. – Марину утащили. Через нее на козлов этих и выйдем.
   – Сначала ее найти надо, – рассудил Мюллер.
   – Вот этим и займетесь. Сами лично займетесь.
   – Как скажешь, – пожал плечами Боровик.
   Давно уже они не выходили на дело сами. Все «быков» своих выставляли. Но сейчас нет времени дожидаться рядовых исполнителей. Охранники не в счет. Этим лохам даже в помойке рыться не доверишь.
   – По адресочку одному проедете.
   – Мы без стволов.
   А без стволов в таком деле никуда. Марина скорее всего под прикрытием козлов из танка. Танк-то, наверное, из части откуда-нибудь угнали. Может, она с танкистами любовь крутила?..
   – Из моего арсенала возьмите.
   Фюрер повел своих кентов в подвал, к тайнику. Одному дал «астру», другому «беретту», все пушки с глушителями.
   – Сюда этих козлов притащите.
«БМВ» помчался к городу. Минут через пятнадцать будут на месте.
   Максим сидел в «Ниве» и курил.    Курить он в армии начал. И не бросил вовремя – втянулся. А надо бы завязывать с этим делом.
   Позади него остановилась машина. Он оглянулся. «БМВ» серебристого цвета. Именно в такой запихнули Марину. Максим напрягся, рука потянулась к «макару», клацнул предохранитель, щелкнул затвор.
   Через минуту к машине подошли два крепыша в кожаных куртках. Глянули на него через окно. Ну и рожи, за три дня не обсерешь. Один потянулся к ручке двери с его стороны. Второй пристроился за спиной первого. Это явно люди Фюрера.
   Дверь открылась.
   – Ты чего здесь? – подозрительно прищурился качок.
   Марину ищут. Врубились, где ее нужно искать. Что ж, Максим к такому повороту событий был готов. Ведь не зря они собирались с Толиком охранять ее до утра. На Олега надежда слабая. Он только петушиться умеет.
   – Да так, к телке приехал, – словно бы нехотя ответил Максим.
   Палец его лежал на спусковом крючке «макара», вместе с левой рукой опущенного за сиденье. Он и с левой руки стреляет отменно.
   – В четвертом часу ночи?
   – Наше дело молодое.
   – А почему не за рулем?
   Действительно, почему он сидит справа?..
   – Слушай, ты что, из милиции? – вяло возмутился Максим.
   – Почти. Ты это, козел, воду не мути. – Рука бандита полезла под куртку, там и осталась. – Говори, зачем здесь?
   – Марину привез.
   Хочешь правду? Получай!
   – Так это ты, козел, на танке на Фюрера наехал?
   – Я не козел.
   – Поедешь с нами, – крепыш начал вытаскивать пистолет.
   Хочешь пулю? И это можно!.. Максим никуда с ним ехать не собирался.
   Бандит еще не успел направить на него ствол, как получил пулю в лоб. Второй дернулся, чтобы достать свою пушку, да уж куда ему! Пуля угодила ему в левый глаз. Побыстрее нужно было, ребята. Чего ж вы так?
Как ветром выдуло Максима из машины. Он ощутил мощный всплеск энергии. Руки обрели нечеловеческую силу. Он без труда забросил убитых на заднее сиденье через переднюю дверь. Затем занял место за рулем. Завел машину. Нужно бы как можно скорее уезжать, но без Толика нельзя.

   Раньше, еще до армии, перед тем как кинуться в драку, его брал мандраж. Наливались свинцовой тяжестью руки и ноги, мелко колотило тело, адреналин в крови туманил мозги. Но в армии он стал сильным и вместе с силой обрел уверенность в себе. Теперь он не волновался. Ни разу даже не вздрогнул, угоняя танк и спасая Марину. Не дрогнула его рука и сейчас, когда пришлось убивать. Убивал без страха. Бандиты – не просто люди, они смертники и с самого начала знают, что их ждет гибель. А раз так, он убивал их легко и просто. За что боролись, на то и напоролись. Кроме того, сейчас действовал закон войны: или ты, или тебя.
   Вот и Толик. Выбежал из подъезда и прямо к нему. Он уже все понял, поэтому без лишних слов занял место на пассажирском сиденье. Максим дал по газам, и «Нива» рванулась с места.
   Водитель из него аховый. Но со двора и ночного города как-нибудь выедет. Сейчас нельзя терять ни секунды на пересадке.
   – Во, бля! – выругался Толик, глянув назад. – Ты их?
   Глупый вопрос.
   – Да нет, пионеры тут проходили.
   Но Толику было не до шуток.
   – От Фюрера козлы?
   – А то от кого?
   – Олега убили.
   – Что?
   Максиму показалось, что он ослышался.
   – Без мужа Марина осталась.
   – Что так?
   – Повесили Олега. Зашли мы в квартиру, а он висит, уже давно не качается.
   – Почему убили?
   – Марина говорит, что Фюрер замуж ее звал. Она боялась его, а потому согласилась. Но одна проблема – муж у нее есть. И Фюрер эту проблему, козел ублюдочный, решил. Я ему, падле, кишки на струны пущу!..
   – В другой раз.
   Сейчас не самое подходящее время выяснять отношения с Фюрером. Момент внезапности уже позади. Теперь этого урода врасплох не возьмешь. Он наготове. Уже огрызнулся. Правда, неудачно. Два трупа на заднем сиденье тому подтверждение.
   – Когти нам из города рвать надо. – Толик и сам все прекрасно понимал.
   Они остановились далеко за городом, в лесочке. Пока не начало светать, рыли могилу. Туда и сбросили трупы, к ним добавили засвеченный «макаров», два бандитских ствола – они также могли побывать в мокром деле. Закидали яму землей, сверху насыпали листьев. Снег в этих краях явление редкое и кратковременное.
   Место за рулем занял Толик. Максим устроился сзади, принялся затирать следы крови.
   – Слышно было, как ты стрелял, – сказал Толик.
   – Понятное дело.
   – Собак на нас не навешают. Ни трупов, ни орудия преступления. Кстати, тебе на руку надо бы парафина накапать. Так снимают следы пороховых газов, я слышал.
   – Сделаем.
   – Но искать нас будут. И менты, и Фюрер. Мы же еще и танк угнали, много дров наломали, – в голосе у Толика звучало сожаление. – Хорошо хоть при угоне никого на глушняк не пришибли.
   – А танк на нас спишут. Марину на признание раскрутят.
   Максим почему-то не сомневался в этом. Скорее всего она сама о танке и расскажет. Впрочем, это закономерно.
   – Во всероссийский розыск подадут.
   Что ж, вполне возможно.
   – Да уж, повоевали мы с бандитами, – вздохнул Толик. – Кстати, бабки у тебя есть?
   – Ни копья.
   – Плохо. И я с собой не прихватил. Стольник только и есть. Но это на бензин. А еще в багажнике балычок лежит. Кстати, куда вострим лыжи?
   – В Питер. Мне Ольгу повидать надо.
   – А не повяжут?
   – Питер – город большой, там легко затеряться. С Ольгой, пока ситуация не прояснится, мне жить не с руки, – рассуждал Максим. – В машине жить будем с тобой. Сегодня в одном месте заночуем, завтра в другом. Если что, скажем, что в городе проездом. Но лучше ментам не попадаться.
   – Все это понятно.
   – И ствол твой надо бы сбросить. Не дай бог остановят и обшмонают.
   – Не, я со своей «волыной» не расстанусь, – покачал головой Толик. – Он у меня в тайнике, в двери в колонке спрятан. А еще у меня карабин есть. Для тебя.
   – Ты что, серьезно? – удивился Максим.
   – Разве я похож на клоуна?
   – Да нет. Куда ж ты эту бандуру спрятал?
   – Почему бандуру?.. Я из карабина еще до армии обрез смастерил. Аккуратненький такой обрезик.
   – Смотри, как бы под монастырь не подвели нас твои стволы.
   – Волков бояться – в лес не ходить.
   Машина на полной скорости уносила друзей прочь из родного города.

Глава третья

   – Да ты че, мой Зверь на хрен любого порвет, – характерным блатным говором объяснял атлетически сложенному мужчине в теплой кожаной куртке такой же амбал с квадратным лицом и бритой головой.
   Дубленка нараспашку, массивная золотая цепь в палец толщиной. Стопроцентный бандит, тут даже и гадать не надо.
   И второй не из списка законопослушных граждан. Те же атрибуты бандитского имиджа. Только взгляд у него не такой агрессивный, как у первого.
   – Да псина у тебя, базара нет, конкретная.
   – Я его, бля, типа на чертей всяких натаскал. Кому хочешь глотку передавит. Я, бляха, этта, за базар свой отвечаю.
   Говоривший нагнулся к своему бульдогу и потрепал его за ухом.
   – Да я верю.
   – Нет, без дела все это гнилой базар. Хочешь, я чисто на козлов каких-нибудь Зверя спущу?
   – Да ладно, беса не гони!
   – Не, ну ты че, думаешь, эта канитель не проканает?.. Во, гляди, чувак какой-то прет. Щас я его, бля, сделаю. Фас!
   Собака зарычала, сорвалась с места и торпедой понеслась на цель.
   Не каждый день выпадает возможность погулять с женой по парку. Тихо, под ногами последняя листва с деревьев шуршит. Вокруг все дышит покоем. И на душе так спокойно.    Подполковник Желудев шел по парку вместе со своей женой, милой и родной Оксаной. Двадцать лет они вместе, дочь уже взрослая. А любят друг друга так же, как и в день свадьбы. Сколько на ее плечи выпало. Места службы как перчатки менял – переездами ее замучил. Потом полевые выходы всякие, командировки. В Афгане два года. И ничего, выдержала Оксана без него, сдюжила. А теперь они в Питер перебрались. Все, это навсегда. Уже квартиру, считай, получили, трехкомнатную. Дом сдается, скоро ордер и новоселье. И все, больше его с места и танком не сдвинешь.
   Николай Евгеньевич – командир части. А это льгота. Квартира трехкомнатная, на одну комнату больше, чем положено. У Ольги будет своя отдельная комната. Если замуж выйдет, будет где с мужем жить.
   А она, похоже, влюбилась. Ходит как завороженная. Дай бог, чтобы все у нее сладилось.
   От размышлений Желудева отвлекла собака. Огромный бульдог, он мчался прямо на них. Собака подбежала к нему и прыгнула, норовя схватить за глотку. Но Николай Евгеньевич резко ушел в сторону и тут же ударил псину ногой.
   Бульдог зарычал и отлетел в сторону. И снова в атаку. На этот раз он выбрал своей целью Оксану, вцепился ей в ногу.
   Желудев был в гражданской одежде, зато ботинки у него армейские, тяжелые, кованые. И ноги сильные, тренированные. Трех ударов хватило, чтобы забить бульдога до смерти. Но злобный пес буквально вырвал кусок мяса у Оксаны из ноги.
   Оксане больно. На глазах выступили слезы. Она крепится, даже улыбается. Достала чистый платок и приложила к ране. Николай Евгеньевич уже хотел взять ее на руки и отнести к служебному «уазику» у входа в парк, когда услыхал крик:
   – Эй, козляра вонючий, я тебя в рот, урода, харил!
   Он обернулся и увидел двух мордоворотов. У обоих рожи кирпича просят. Наглые, самоуверенные. На губах спесивые улыбки. Хозяева жизни, мать их так!
   – Это вы кому? – Николай Евгеньевич заслонил жену своим телом и сделал два шага вперед.
   – Тебе, гондон ты штопаный! – мордовороты подошли к нему.
   Один остановился в шаге от него. В нос ударил запах перегара.
   – Я чем-то перед вами провинился? – Желудев старался говорить вежливо.
   Только что-то не больно получалось.
   – Ты, бля, Зверя моего сделал, – глаза говорившего налились бешеной яростью.
   – Собаку, что ли?
   – Хренаку!
   – Точно, хренаку. Она мою жену покалечила.
   – В рот твою жену!
   Это был предел.
   – Ах ты, гад!
   Но бандит ударил первым. Быстро, резко, кулаком в переносицу. Только удар цели не достиг.