Колычев Владимир. Картель

   – Все хорошо, Надежда Витальевна, – взывающим к жалости голоском проговорила Василиса. И уже более бодро: – А я вас помню, вы у нас историю преподаете.
   – Историю, – кивнула учительница, с трудом поднимаясь на ноги.
   Севастьян едва удержался от искушения подать ей руку. Этим жестом он мог обидеть женщину, вернее, она могла изобразить обиду. Дескать, я не какая-то немощная развалина, чтобы опираться на чью-то руку.
   – Василиса попала в очень неприятную историю, но, я думаю, все позади, и ей пора вернуться к родителям.
   – К родителям? – Надежда Витальевна как-то странно взглянула на свою ученицу. – Да, конечно… Я сейчас позвоню…
   Она направилась к учительской, и Севастьян последовал за ней. Но так просто она его в кабинет не впустила, сначала попросила предъявить удостоверение. Слова словами, а в жизни все бывает.
   Севастьян провел Василису в кабинет, посадил на стул. Надежда Витальевна взяла какой-то журнал, нашла нужные записи.
   – Так, Мелихов Павел Валерьевич… улица Енисейская… Номер телефона… Так, сейчас. – Взяв телефон, набрала номер, но никто не ответил. Тогда она позвонила на сотовый, но аппарат абонента, как оказалось, был заблокирован.
   – Не отвечает твой отец, – с озадаченным видом проговорила завуч.
   – Матери позвоните, – подсказал Севастьян.
   – Да, матери… – Какое-то время Надежда Витальевна внимательно смотрела на Василису – как будто в ожидании негативной реакции, но та не проявляла никакого беспокойства. – Позвоню, конечно… Василиса, помнишь, где твой класс? Второй этаж, кабинет номер пять. Сходи, там открыто. Может, вспомнишь, где твое место.
   Василиса упрямиться не стала и неторопливо вышла из кабинета. Надежда Витальевна поднялась, выглянула в коридор, затем плотно закрыла за собой дверь.
   – Дело в том, что мама Василисы погибла в автокатастрофе. Это произошло два года назад. Несчастный случай… Девочка очень переживала. Переживала, это мягко говоря… Я так понимаю, она этого не помнит. А если узнает, то как себя поведет?
   – Не знаю, – покачал головой Севастьян.
   – Вот и я не знаю… Отец у нее остался, он ее и воспитывает…
   – Я так понимаю, человек он состоятельный.
   – Ну да, не бедный.
   – Чем он занимается?
   – Знаете, у нас не принято об этом спрашивать. В анкете есть графа – «место работы», кто как хочет, тот так ее и заполняет. Кто-то подробно пишет, кто-то просто – индивидуальный предприниматель. Павел Валерьевич – просто индивидуальный предприниматель. Хотя человек он непростой. Жесткий такой человек, изнутри жесткий. Улыбка вроде бы мягкая, а сам жесткий. Брутальный тип мужчины, многим женщинам такие нравятся. – Судя по загадочной улыбке Надежды Витальевны, она не была исключением из этого числа женщин.
   – Я вас понял… Адрес дадите?
   – Извините, но мы не имеем права сообщать адреса родителей наших детей.
   – Даже самим детям?
   – Так, я еще раз позвоню, – замялась Надежда Витальевна.
   Она сделала звонок на мобильник Мелихова, но тот не ответил. Зато кто-то поднял трубку домашнего телефона.
   – Ольга Сергеевна?.. – спросила завуч, заглянув в журнал. – Э-э, вам из школы «Палестра» звонят… Да, да, насчет Василисы… Да, у нас она… Живая и здоровая… Хорошо, жду! – Она положила трубку и с чувством выполненного долга посмотрела на Севастьяна: – Сейчас за Василисой приедут.
   – Кто? Кто такая Ольга Сергеевна? Вы же говорили, что у Василисы нет матери.
   – Ольга Сергеевна – это ее няня. Отец иногда бывает в командировках, тогда Василису привозит в школу Ольга Сергеевна…
   – Вы ее знаете?
   – Ну, на родительские собрания она не ходит, но мы здороваемся. Интересная молодая женщина, яркая, стильная. Возможно… – Надежда Витальевна вдруг осеклась.
   – Что возможно?
   – Ну, это не мое дело, что у них там с Павлом Валерьевичем…
   – Но, возможно, что-то есть?
   – Если вас это интересует, вы можете спросить у нее. Она сейчас подъедет.
   Ольга Сергеевна Стоянова действительно не заставила себя ждать. И она действительно была молодой эффектной женщиной с пышными белокурыми волосами. Яркая внешность, замечательная фигура, может, и не самая дорогая, но модная и правильно подобранная одежда. Такая женщина способна производить впечатление, но Василиса ее не узнала. Хотя напряженно смотрела на нее, будто пыталась вспомнить.
   – Василиса, девочка моя! Где ты была? – Беспокойство няни не показалось Севастьяну наигранным.
   И Василису она обняла с искренней, как могло показаться, теплотой. Но все равно Севастьяну не понравилось ее поведение. Он и сам еще не знал, почему.
   – Кто вы? – спросила девушка.
   – Кто я?! – удивленно вскинула брови Стоянова. – Ты что, не узнаешь меня?
   – Нет.
   – Я Ольга Сергеевна, твоя няня.
   – Няня?.. А где моя мама?
   – Мама?! – Ольга в недоумении посмотрела на завуча.
   – У Василисы амнезия, она ничего не помнит, – сказал Севастьян.
   – Амнезия?!
   – Вас это удивляет?
   – Конечно, удивляет! А вы, извините, кто?
   Севастьян не стал ничего говорить, просто предъявил удостоверение следователя.
   – Ну да, я понимаю…
   – Что вы понимаете?
   – Ну, амнезия просто так не случается… – глядя ему в глаза, обеспокоенно произнесла Стоянова.
   – Нет, конечно. Василису ударили по голове.
   – Кто?
   – Виновник найден, и он понесет наказание.
   – Это хорошо.
   – Что хорошо?
   – Ну, что виновник найден… – Ольга взяла Василису за руку и увлекла к выходу.
   – Куда вы? – остановил ее Севастьян.
   – Домой.
   – Поедем вместе.
   – Э-э… – замялась Ольга. – Зачем вам? Василиса же нашлась.
   – Павел Валерьевич где?
   – Василису ищет. Вы же не думаете, что мы бездействуем? – Судя по вопросу, Стоянова правильно поняла Севастьяна.
   – Позвоните ему, скажите, что дочь нашлась.
   – Я звонила, но телефон не отвечает.
   – Знакомая история… Ну, чего стоим? Поехали.
   – Ну, если вы настаиваете…
   – Настаиваю. Вы на своей машине, мы с Василисой на моей.
   – Как скажете, – заметно обрадовалась Ольга.
   Это вариант ее почему-то устраивал. И скоро Севастьян понял, почему.
   Мелиховы жили в элитном доме, в большой четырехкомнатной квартире с первоклассным ремонтом и дорогой обстановкой. Еще с порога он уловил запах мужского одеколона. Но мужчин в доме не было.
   Севастьян зашел в ванную, в шкафчике нашел несколько бритвенных станков, один из которых был мокрым. Похоже, им только что пользовались. На кухне порядок, но в мойке среди тарелок он заметил большую кружку с нарисованной голой русалкой, взял ее и понюхал. Пахло кофе. Женщины, конечно, пьют кофе из больших кружек, но все-таки это больше присуще мужчинам. И еще, как правило, женщины не пользуются кружками с изображенной на них обнаженной натурой.
   – Вы хотите кофе? – спросила Ольга.
   – Ну, не отказался бы. – Севастьян многозначительно посмотрел на дорогую кофемашину.
   – И мне, – сказала Василиса, неотступно следовавшая за ним.
   – Конечно, конечно, девочка моя! – За слащавой улыбкой Стояновой прятались, казалось, растерянность и тревога. Ее явно беспокоило любопытство Севастьяна.
   – Значит, Павел Валерьевич ищет Василису? – спросил он.
   – Да, ищет. А что?
   – И давно он в поисках?
   – Ну, как Василиса исчезла…
   – И дома не появляется?
   – Да, уже четыре дня отсутствует.
   – И связи с ним нет?
   – Ну, была связь, а потом пропала…
   – А кто у вас здесь сегодня гостил?
   – Кто гостил?! – Ольга покосилась на кружку. – Ну, парень мой был. А что, нельзя?
   – Вы правильно все поняли, – усмехнулся Севастьян. – И кофе ваш парень из большой кружки пил, и одеколоном Мелихова пользовался, бритва в ванной комнате… Совсем не обязательно было звонить ему.
   – Звонить ему? – напряженно смотрела на него Стоянова.
   – Ну да, вы не хотели, чтобы я его видел, и позвонили ему из своей машины. Когда из школы возвращались, позвонили.
   Именно поэтому и обрадовалась Ольга, когда узнала, что домой возвращаться будет одна. Ей нужно было предупредить своего гостя или попросту прогнать его.
   – Да нет, я просто позвонила. Он сказал, что уходит.
   – Навсегда, или вернется?
   – А вам не все равно? – перешла в наступление Ольга. – Кто вы, вообще, такой?
   – Следователь Глушков. Следственный комитет Российской Федерации.
   – И что вы расследуете?
   – Вы не поняли?
   – Ну, вы же сказали, что виновник найден.
   – А если там не один виновник?
   – Что значит не один?
   – Вот в этом я и пытаюсь разобраться. Вы чем-то заняты были, когда вам позвонила Надежда Витальевна? – спросил он, взяв со стола переносную трубку домашнего телефона.
   – Почему занята? Я ведь ответила на звонок.
   – Со второго раза.
   – А что, был первый? Ну да, я принимала душ…
   – А ваш гость трубку не взял… Значит, это действительно был гость… Хотя это ваше личное дело.
   – Вот именно!
   – Значит, Павла Валерьевича уже четвертый день нет.
   – Нет.
   – А Василиса уже неделю, как пропала…
   – Неделю…
   – И вас это не беспокоит?
   – Почему не беспокоит? Может, я места себе не нахожу!
   – А вы в милиции, пардон, в полиции место искать не пробовали?
   – В полиции?
   – Заявление писать не пробовали? Или все-таки написали?
   – Так я же не родственница. У меня бы и не взяли заявление…
   – А что, родственников у Мелиховых нет?
   – Ну, может, и есть. Но здесь никогда никого не было. Я уже второй год здесь работаю и о родственниках ничего не знаю… Вот если с Пашей… С Павлом Валерьевичем, тьфу-тьфу, что-нибудь вдруг случится, тогда набегут, – пренебрежительно усмехнулась Ольга.
   – А вы думаете, что с ним что-то может случиться?
   – Я думаю?! Да, я думаю… Тут не все просто…
   Стоянова не договорила: в комнату вошла Василиса, держа в руке фотографию в красивой рамке. Брутальной внешности мужчина с резкими чертами лица, красивая молодая женщина, а между ними – совсем еще юная Василиса.
   – А где моя мама? – со слезами на глазах спросила она.
   – А ты не знаешь? – Ольга, казалось, сейчас расплачется вместе с ней.
   Василиса хлюпнула носом и разрыдалась, беспомощно уткнувшись лбом ей в грудь. Похоже, она вспомнила, что произошло с ее матерью.

Глава 6

   Василиса лежала на диване, головой зарывшись в подушку, и тихонько плакала. Ольга накрыла ее легким пуховым одеялом, поцеловала в щеку. Затем пошла на кухню, достала из шкафа коробку с лекарствами, вынула из нее какие-то таблетки.
   – Что это? – спросил Севастьян.
   – Диазепам. Василисе успокоиться надо.
   – Успокоиться надо, – кивнул он, – а диазепам не надо.
   Василисе кололи морфин или что-то в этом роде. Наркотик угнетал центрально-нервную систему, тормозил рефлексы, вызывал сонливость. Необратимого привыкания, похоже, не наступило, но, судя по ее подавленному настроению, девчонка находилась на грани. Может, она и чувствовала потребность к наркотику, но пока не понимала, что именно ей нужно. А таблетка с наркотической или близко к тому начинкой могла столкнуть ее в пропасть…
   – Почему?
   – Я думаю, это лекарство для взрослых.
   – Так Василиса уже взрослая, ей уже шестнадцать.
   – Вы так считаете? – удивленно посмотрел на няню Севастьян.
   – Ну, по сравнению с той девочкой, которую я знала два года назад, она уже взрослая…
   – Взрослая. И по вечеринкам ходит.
   – По вечеринкам? – заметно напряглась Стоянова.
   – Вы не знаете, что в прошлую пятницу Василиса была на вечеринке у своего одноклассника?
   – Ну да, была…
   – И как она туда попала? – жестко спросил он.
   – Я ее не отпускала…
   – И все-таки?
   – Сбежала она. Вызвала такси и уехала. Все очень просто.
   – Сбежала?
   – Ну, я, в общем-то, и не против была, сама с пятнадцати лет в тусовках. А Паша… Павел Валерьевич не разрешал ей никуда ходить. И мне тоже не разрешал ее отпускать. Но Павел уехал.
   – Куда?
   – Ну, пятница была, друзья на рыбалку позвали. Он обещал в воскресенье вернуться… А Василиса сбежала на вечеринку и пропала. Я ему позвонила, сказала, что Василисы нет… Ну, он поехал ее искать.
   – Куда?
   – Ну, а куда она ездила…
   – К однокласснику Василисы поехал? К Жене Дубенскому?
   – Ну да.
   – Не было его у Дубенских!
   – Ну, я не знаю… – Стоянова не выдержала пристальный взгляд, отвела в сторону глаза.
   – Что-то темните вы, Ольга Сергеевна.
   – Можно просто Ольга…
   – Что-то вы темните, просто Ольга, – усмехнулся Севастьян.
   – Нет, не темню… Я хотела сказать, что Паша… Павел Валерьевич…
   – Так Паша или Павел Валерьевич?
   – Когда Паша, когда Павел Валерьевич, – смело посмотрела на него Стоянова.
   Похоже, она ничуть не стеснялась признаться в близких отношениях со своим работодателем. Более того, совсем не прочь была перенаправить разговор в это русло.
   – Я так понимаю, у вас были… э-э… доверительные с ним отношения?
   – Ну, в общем, да.
   – И вы не сказали ему, куда поехала Василиса?
   – Почему не сказала? Сказала!
   – Но он к Дубенским не отправился почему-то.
   – Дело в том, что ему позвонили. Позвонили и сообщили, что Василиса у них.
   – У кого у них?
   – У похитителей!
   – И я узнаю об этом только сейчас? – чуть ли не простонал от удивления Севастьян.
   – Ну, Паша просил не говорить.
   – Вы меня удивляете, Ольга. Нет, вы меня шокируете! Василису похитили, ее отец пропал, а в полиции ровным счетом ничего про это не знают!
   – Ну, Паша же просил… – виновато опустила она голову.
   – Когда он просил? Его уже четыре дня нет, и с ним что-то случиться могло. Да вы и сами думаете, что случилось. Думаете и молчите…
   Ольга могла быть в сговоре с похитителями – именно эта мысль пришла на ум Севастьяну, но он не торопился ее озвучивать. Напротив, он должен был подыгрывать ей.
   – Не все так просто, – вздохнула Ольга.
   – Если не просто, то говорите. Я же вижу, вы девушка честная, просто есть какие-то обстоятельства.
   – Да, есть обстоятельства. И очень серьезные.
   – Какие именно?
   – Дело в том, что Паша не простой человек.
   – В каком смысле не простой?
   – Ну, там что-то с мафией связано. С криминалом… Паша в свое время сидел.
   – Хотите сказать, Мелихов работает на криминальную мафию?
   – Ну, я точно не знаю, но мне кажется, что да… Я так поняла, что он хотел со своим боссом встретиться, может, он к нему и поехал.
   – Босс тоже криминальный?
   – Ну, наверное… Может, вор в законе, может, еще что… Паша не любит говорить о своей работе. Молча уезжает, молча приезжает. Иногда в командировку на несколько дней уедет, а вернется – молчит.
   – А чем он занимается?
   – Я же говорю, работает на кого-то.
   – На мафию?
   – Ну, мне кажется, что да… – Ольга понизила голос, как будто ее могли подслушать. – Может, там какие-то грязные дела, я не знаю. Может, потому Паша и боялся обращаться в полицию, когда Василису похитили.
   – А ее похитили? – уточнил Севастьян.
   Он и раньше догадывался, что Василису похитили, наверное, потому и не смог догнать ее одноклассник. Выбежал Санька за Василисой, а ее уже и след простыл. Похитители, видимо, ждали ее возле дома Дубенских. А что, поселок не охраняется, жители по ночам не гуляют… А может, одноклассники Василису и похитили? Обкололись, решили сыграть во взрослую игру. И заигрались…
   – Да, похитили. Требовали деньги.
   – Много?
   – Не знаю… Я хотела спросить, но Паша на меня наорал, сказал, чтобы я не лезла не в свои дела…
   – Что еще он говорил?
   – Ну, что сам найдет этих уродов и оторвет им головы. Он очень переживал. Очень-очень! Поэтому и на меня наорал. Он обычно спокойный, а тут как с цепи сорвался…
   – Но уродов он этих не нашел… А может, и нашел, – задумчиво проговорил Севастьян.
   Может, Мелихов добрался все-таки до похитителей, вступил с ними в драку и погиб в неравной борьбе? Погиб, чтобы дочка смогла сбежать от злодеев…
   Василиса воспользовалась возможностью, сбежала, но попала в лапы Шемшука и в итоге лишилась памяти, поэтому и не может рассказать, кто похитил ее.
   Если бы это были одноклассники, они держали бы ее где-нибудь в районе Осташковского шоссе, а Василиса нашлась где-то у Черноголовки. Нестыковка…
   – Так нашел или нет? – Изображая сильное волнение, Ольга взяла Севастьяна за руку и сильно тряхнула ее. – Если вы что-то знаете, скажите!
   – Пока не знаю… Да и не мое это дело, узнавать.
   – Почему не ваше?
   – Мое дело личность Василисы установить. Я ее установил. А куда делся ее отец, это уже не моя забота. Обращайтесь в местный ОВД, вам там помогут…
   – Я же говорю, Паша сказал, что не надо никуда обращаться.
   – Ну, если он так сказал, то я вас понимаю, но не согласен с вами. Надо подавать заявление, пусть Мелихова ищут.
   – Да я, наверное, так и сделаю.
   – Это в ваших интересах, – усмехнулся Севастьян. – Он холостой, вы не замужем, глядишь, что-то срастется… Правда, это не мое дело.
   – Это мое дело, – улыбнулась Ольга. – И я бы хотела, чтобы срослось.
   Похоже, она готова говорить с ним о чем угодно, лишь бы он больше не терроризировал ее вопросами. Кажется, она поверила, что Севастьян собирался умыть руки, а именно это ей и было нужно.
   – Желаю удачи!
   Он собрался уходить, когда из комнаты в холл к нему выбежала Василиса.
   – Куда это вы? – с тревогой спросила она.
   – Домой. У тебя свой дом, у меня – свой.
   – Не пущу! – Девушка схватила его за руку и прижала ее к своей груди.
   – Но я не могу остаться. Это твой дом, скоро приедет твой отец…
   – Не приедет!
   – Почему? – В одном вопросе слились два голоса. Но если в Севастьяне прозвучало любопытство, то в голосе Ольги – страх и тревога.
   – Я не знаю! – в голосе Василисы звучало удивление.
   Какой-то сигнал вспыхнул в ее подкорке. Что-то вспомнила она, но тут же забыла.
   – Ты помнишь, как выходила из Жениного дома? – спросил Севастьян, проводив ее в каминный зал и усадив в кресло.
   – Нет, – продолжая крепко держать его за руку, ответила Василиса.
   – Как тебя отвезли в Черноголовку, помнишь? – Краем глаза он заметил, как внутренне подобралась Ольга. Похоже, он, по ее мнению, знал слишком много.
   – Нет.
   – Может, помнишь, как твой отец за тобой приезжал?
   – Приезжал, – кивнула Василиса.
   – Ты это помнишь?
   – Нет.
   – А почему тогда так говоришь?
   – Мне кажется, что папа приезжал.
   – Может, все-таки что-то помнишь?
   – Комната там была… И этот, который расползающийся, как желе… Папа на него кричал… Потом кто-то из пистолета выстрелил. Папа упал… Но может, это мне приснилось? – спросила Василиса, совсем не детскими глазами глядя на Севастьяна.
   – А ты сама как думаешь?
   – Мне кажется, что приснилось… Ведь они же не могли папу убить! Не могли же, да? – в состоянии, близком к истерике, проговорила она.
   – Нет, конечно, не могли… Это тебе приснилось. Жив твой папа. Жив и скоро вернется домой.
   Василиса начала успокаиваться.
   Севастьян достал из кармана блокнот, вырвал листок и написал на нем номер сотового телефона.
   – Не вешай нос, Васька! Нормально все будет! Если что, звони!
   Он вручил Василисе листок и, пока она изучала его, покинул квартиру.
   Он уходил как бы навсегда, но при этом собирался вернуться сюда в самом ближайшем будущем. И не с пустыми руками.
   Не нравилась ему Ольга Стоянова. Юлит она, выкручивается. И она не просто что-то знает, а похоже, имеет самое непосредственное отношение к похищению Василисы. И, возможно, к гибели ее отца.
   Ситуация для Севастьяна непростая. Никто не уполномочивал его вести расследование по этому делу. Со своей задачей он справился, а судьбой Мелихова должны заниматься органы по месту его жительства. Но ведь существует еще управление Следственного комитета по городу Москве, и у него есть там хороший знакомый. Игорь Шепенков сам возьмется за это дело, а Севастьян ему поможет.
   Суббота сегодня, но Шепенков должен быть на работе. Севастьян позвонил ему и убедился в правильности своего предположения. Он вкратце обрисовал ситуацию и договорился о встрече.
   Севастьян был уже на полпути к Арбату, когда зазвонил телефон.
   – Севастьян Юрьевич, она меня куда-то увозит! – испуганно прошептала Василиса.
   И в трубке послышались короткие гудки.

Глава 7

   Севастьян старался не садиться за руль даже под маленьким градусом. Не важно, может он управлять машиной в состоянии легкого опьянения или нет. Не положено, и точка! Но эти его принципы не помешали ему развернуть машину через сплошную полосу. И скорость он превысил без всякого сожаления. Его поведение привлекло внимание, когда он выехал на Енисейскую улицу. За ним увязался экипаж дорожно-постовой службы, но Севастьян не подчинился их требованию остановиться. Так, вместе с «хвостом» и заехал во двор дома, где жила Василиса. Как оказалось, правильно сделал.
   Он перегородил путь желтому «Фольксвагену» Стояновой, вышел из машины и попытался открыть дверцу, за которой находилась Василиса.
   Она никак не реагировала на происходящее, только тупо смотрела куда-то вперед, медленно и невменяемо покачивая головой. Дверь была закрыта, Стоянова заблокировала ее.
   Из полицейского «Форда» выскочили двое, но Севастьян успел вразумить их еще до того, как они попытались ткнуть его носом в капот. И представился, и удостоверение показал, и на словах объяснил, что за рулем «Гольфа» находится человек, подозреваемый в совершении тяжкого преступления.
   Со двора можно было выехать только в одном направлении, которое и перекрыл Севастьян, поэтому Стоянова оказалась в безвыходном положении, и ей пришлось выйти из машины.
   – Что вы себе позволяете? Что это за хулиганство? Товарищи полицейские, примите меры!.. – Глаза горят, а лицо бледное. Понимает, что вляпалась по самое некуда.
   Севастьян открыл другую дверцу, взял Василису за руку и легонько потянул на себя. Она ничего не соображала, но все-таки подчинилась ему. Выходя из салона, чуть не упала – так сильно ее качнуло. Глаза стеклянные, невменяемые – уж кому, как не гаишникам, знать, что это означает.
   – Это похищение, лейтенант, – сказал Глушков молодому, еще только начинающему бриться офицеру. – С применением наркоза, причем в отношении заведомо несовершеннолетнего. Статья сто двадцать шестая, пункт два, до десяти лет лишения свободы.
   – Какое похищение?! – визгливым голосом возмутилась Стоянова. – Девчонка сама ширнулась, я ее в наркологию везу!
   – Да нет, Ольга Сергеевна! Вы и в первый раз ее похитили! Теперь вот снова! Давайте, ребята, в машину ее и в отделение. Благодарность за содействие в задержании особо опасного преступника вам гарантирована.
   – Какого особо опасного преступника! – взвыла Стоянова.
   – А разве убийство Мелихова – не ваших рук дело?
   Слово «убийство» подействовало на гаишников, как заклятие. Они посадили Стоянову в свою машину, затем один из них вернулся, отогнал в сторону ее «Фольксваген», чтобы не мешал проезду.
   Севастьян посадил Василису в свою машину, по пути сделал вызов на «Скорую помощь», а когда Стоянову доставили в отдел внутренних дел, оформил там задержание.
   Стоянову закрыли в камере временно задержанных, а Василису отправили в ближайшую наркологическую клинику. Ей сделали укол, возможно, это был все тот же морфин, причем в недопустимо высокой дозе. Возможно, ее жизни угрожала опасность. Возможно, спасти Василису могла только медицина…
 
   Свет в кабинете обычный, рассеянный, но Стоянова щурилась так, будто ее слепил яркий луч, направленный в глаза.
   – Значит, в наркологию Василису отвозили? – спросил Севастьян с насмешкой, обозначающей несогласие с ожидаемым ответом.
   – В наркологию. А что, нельзя?
   – Благородный поступок. Но будет еще благородней сказать, чем именно вы укололи Василису.
   – Я уколола? Да она сама!
   – И кто вам поверит?
   – Суд поверит! А вы ответите за незаконный арест!
   – Ареста еще нет. Но будет. Как только Василиса показания даст, так и будет. А она даст.
   – Конечно, даст! Легче вину на няню свалить, чем самой признаться! – капризно поджав губы, жалобно хлюпнула носом Ольга.
   – Не хотите признаваться, Ольга Сергеевна? Так я могу помочь. Сам расскажу, как было дело, а вы со мной согласитесь.
   – Вы ничего не знаете! – скривилась Стоянова.
   – Ну, может, где-то в чем-то и преувеличиваю, но вы уж меня поправьте… Вот я, например, не знаю, на рыбалку поехал Павел Валерьевич или на охоту. Но знаю, что в пятницу восьмого июля его не было дома. Вы этим и воспользовались. Отвезли Василису на вечеринку к ее друзьям, сами же ее и забрали. Только не домой отвезли, а куда-то в район Черноголовки. Я не знаю, что там у вас, но вы подскажите, пока следствие само не вышло на ваш притон.
   – Какой притон? Какая Черноголовка? Не было ничего такого! И на вечеринку я Василису не отвозила! И обратно не забирала.
   – Значит, кто-то сделал это за вас… Возможно, тот человек, следы которого я сегодня обнаружил в квартире Мелихова. В квартире, которую вы, Ольга Сергеевна, уже, возможно, считаете своей… Сколько вы с вашим сообщником просили за дочь?
   – Я не понимаю, о чем вы говорите!
   – Я говорю о том, что вы похитили Василису. И пытались продать ее Мелихову. Я не знаю, на какую он там мафию работает, но он вашу аферу просчитал, вышел на ваш притон, там вас и прижал. Но что-то для него пошло не так, и вы смогли справиться с ним. Но при этом упустили из виду Василису, которая смогла воспользоваться переполохом. Я не знаю, как было дело, знаю только, что она сбежала. А потом к ней стала возвращаться память. Она вспомнила, что отца убили, но кто это сделал – пока не помнит. Но ведь память возвращается, поэтому вы, Ольга Сергеевна, и попытались избавиться от Василисы… Куда вы ее везли, в Черноголовку?