Страница:
Но ей совсем не понравилось, когда в кабинку к ней втиснулась сама Валя. Одежды на ней не было, поэтому льющаяся вода ничуть ее не смущала.
– А как ты думала, милая? Вода у нас по часам, времени мало, а помыться все хотят… Давай я тебя намылю…
Это был какой-то ужас. Толстые, намыленные руки беспардонно шарили по ее телу, мяли грудь, забирались в заповедные места. Но пальцы в глубь этих мест не проникали, поэтому она нашла в себе силы стерпеть этот произвол.
Из кабинки Кира выскочила как ужаленная. Дикими глазами глядя на ухмыляющихся сокамерниц, юркнула под одеяло и накрылась им с головой. Так и пролежала до самого отбоя. Валя подходила к ней, приглашала на ужин, но она и слышать ее не хотела.
А ночью Валя вдруг полезла к ней под одеяло. Кира инстинктивно сжала ноги.
– Спокойно, милая, спокойно, – нашептывала Валя, пуская в ход свои жадные руки. – Я больно не сделаю… Тебе понравится…
– Уйди! – Кира резко и с силой оттолкнулась от стены, мощным движением столкнула тяжеленную Валю с кровати и тут же вскочила на ноги, чтобы защитить себя от возможной агрессии.
– Ах ты, сука!
Валя схватила ее за ногу, пытаясь стащить с койки, но Кира ударила ее сложенными в лодочку ладонями по ушам. И так удачно ударила, что Валя волчком закружила по камере. Но вот она пришла в себя, метнулась к своей койке, достала оттуда ложку с остро заточенным черенком и бросилась на Киру:
– Попишу, тварь!
Но та не растерялась – кинула ей в лицо подушку и тут же ударила ногой в живот. От сильного удара Валя сложилась пополам, и заточка выскользнула у нее из руки.
Тут же открылась дверь, и в камеру ворвались надзирательницы с дубинками в руках.
– Козлова, снова ты? – возмущенно протянула одна.
Валю схватили под руки и вытащили из камеры. Другая надзирательница взяла под руку и Киру.
– Эй, новенькая здесь ни при чем! – вскочила со своей койки блондинка. – Новенькая защищалась!
– Ладно, завтра разберемся…
Киру оставили в покое, а Валю куда-то увели.
– Допрыгалась, кобла! – глядя на закрывшуюся дверь, злорадно улыбнулась блондинка.
– Она к тебе тоже приставала? – вырвалось у Киры.
– Ко мне приставала? – с хищной колкостью в глазах посмотрела та на нее. – С чего ты взяла?
– Ну-у…
– Хочешь сказать, что я красивая?
– Э-э…
– Ты что, заигрываешь со мной? – весело засмеялась блондинка, снимая тем самым возникшее напряжение.
– Я заигрываю?
– Ладно, расслабься, нормально все. Шучу я… Ну, чего скалитесь, ковырялки?
Мария Витальевна лежала на боку спиной к проходу – или спала она, или, скорее всего, делала вид, а Ленка и Катька с интересом наблюдали за сценой, весело им.
– Сейчас унитаз у меня здесь, лизалки, вылизывать будете!
Улыбки вмиг исчезли с девичьих лиц. Агнию здесь боялись, даже Валя заискивала перед ней, как успела заметить Кира.
– Давай в постель, а то дубинки вернутся, – кивком головы показав на дверь, сказала Агния. – Мы у них сейчас под присмотром. Завтра поговорим…
Она легла в свою постель, Кира забралась к себе под одеяло. В камере стало тихо. Сначала захрапела Мария Витальевна, затем засопела Ленка. Кира даже не пыталась заснуть. Ей казалось, что сейчас откроется дверь, в камеру вернется Валя и ведьмой набросится на нее…
Но Валя не появлялась, зато к ней подсела Агния. Подсела, чтобы поговорить, во всяком случае, Кира хотела на это надеяться.
– Не помешаю?
– Да нет. – Кира села, согнув ноги в коленях.
– У нас тут свободы нет, зато свободного времени хоть отбавляй, – улыбнулась Агния. – Еще успеешь выспаться.
– Да я не хочу спать.
– Хочешь. По глазам вижу, что хочешь.
– Еще что по глазам видишь? – усмехнулась Кира.
– А вижу, что ты легко даешь себя в обиду. Только обидеть себя не даешь… Ловко ты Вальку сделала, четко на нее наушники надела… Занималась чем-то?
– Да так, на тренировках с девчонками баловались. Была у нас одна, карате занималась…
– Одна занималась? А остальные?
– А остальные биатлоном.
– Биатлоном? Это интересно.
– Кому интересно?
– Мне интересно.
– Евгению Александровичу тоже было интересно, – невесело усмехнулась Кира.
– Кто такой Евгений Александрович?
– Да так…
– Я не священник, исповеди не принимаю. Но если наболело что, можешь рассказать. И тебе легче станет, и мне делать нечего…
– Евгений Александрович королем был, его сын – принцем, а я Золушкой. Еще злая мачеха была. Король умер, а злая мачеха подставила Золушку, брошь мне подбросила.
– Тебя за эту брошь посадили?
– Из-за нее.
– Классика жанра, – хмыкнула Агния. – Когда Золушка попадает во дворец, там всегда что-то пропадает, и она оказывается воровкой.
– Тебе это знакомо?
– Ну, сама я это не проходила, но была одна знакомая… Ты же не хочешь, чтобы я про нее рассказала? – Агния не столько спрашивала, сколько утверждала.
– Спасибо, своей сказкой сыта по горло.
– Дорогая брошь?
– Ну, там бриллианты… Восемнадцатый век… Ее оценили в четыре миллиона рублей…
– Кража в особо крупных размерах?
– Просто в крупном размере. Статья сто пятьдесят восьмая, часть третья, от пяти до десяти лет…
– Круто. А если просто кража, без крупного размера?
– До трех лет лишения свободы. А могут и условно дать…
– А вдруг брошь эту переоценили? Может, она и не стоит таких денег…
– Не знаю… – пожала плечами Кира. – Тут дело не только в броши. Из-за этой кражи умер Евгений Александрович…
– Из-за кражи?
– Да, эта брошь была его единственной фамильной реликвией. Когда он узнал о пропаже, тут же сознание потерял. Второй инсульт, обширное кровоизлияние…
– А что за мачеха?
– Молодая жена, мачеха Глеба.
– Молодая жена старого миллионера, – задумчиво проговорила Агния. – Или не миллионера?
– Миллионера. Там большие деньги. Очень большие… Маргарита не хотела, чтобы я замуж за Глеба выходила, поэтому меня и подставила, брошь мне подбросила.
– Сама подбросила?
– Ну, это вряд ли… Может, попросила кого-то… Да это и не важно…
– А почему Маргарита? Может, Глеб твой постарался?
– Зачем ему это?
– Ну, чтобы от тебя избавиться. Может, ты ему надоела, а повода, чтобы расстаться, не было. А если повода нет, то его надо придумать…
– Не нужен был повод. Если бы он сказал, я бы ушла.
– Это ты сейчас так говоришь. Ты же биатлоном занималась, стреляешь хорошо…
– И что?
– Может, он боялся, что ты отомстишь?
– Да нет, я не стала бы в него стрелять. Да и не из чего…
– Не из чего? Видишь, ты уже думала, что негде оружие взять. А если думала, то была мысль отомстить…
– Да нет, Глеб здесь точно ни при чем.
– А злой мачехе отомстить не хочешь?
– Как?
– Значит, хочешь… Мой тебе совет, детка, выбрось из головы эти мысли. Не надо никому мстить. Надо думать, как выбраться из этой ситуации… Адвокат у тебя хороший?
– Не знаю, время покажет, – вздохнула Кира.
Хороший адвокат стоит больших денег, но и средней руки защита тоже влетала в копеечку. Мама в долги залезла, чтобы оплатить услуги адвоката. Тот уже работает, но пока все без толку.
– Время уже показало. Если ты здесь, то хреновый у тебя адвокат. Ты бы на свободе суда дожидалась, если бы хороший адвокат был…
– А у тебя какой адвокат?
– Неважный. Если я здесь, то неважный, – тихонько засмеялась Агния. – Хотя дело не в адвокате. Статья у меня серьезная – незаконное хранение взрывчатых веществ. Вроде бы немного, всего до трех лет лишения, но ты же знаешь, какая ситуация в стране. Здесь терроризмом попахивает, меня вообще в Лефортово хотели отправить…
– Не повезло тебе.
– Да, не повезло. Кремль хотела взорвать, а не смогла. Не повезло.
– Кремль?
– Шучу, конечно… Я вообще про эти толовые шашки ничего не знала. С офицером одним жила, он откуда-то их приволок, на балконе спрятал. А потом он исчез. Ушел на службу и не вернулся. А тут менты с обыском… Да, права ты, Кира, не везет мне на парней. Один четыре толовые шашки оставил, другой человека ограбил и убил… Познакомилась с парнем, пришла к нему домой, коньяк, шампанское, а тут менты. Все, Игорек, приплыли, человека ты убил и ограбил. Обыск у него устроили, а нет ничего… – Агния, казалось, ушла в себя. Со стороны казалось, будто она разговаривает сама с собой. – Ты, мол, кто такая? В паспорт полезли, узнали адрес по прописке. Майор там один был, крутой мужик. Взгляд такой, что мурашки по коже. Он решил, что Игорек у меня награбленное прячет, хотел к моим родителям с обыском ехать. А у меня мама больная… В общем, повезла я их к себе на квартиру. Знала, что там нет ничего такого. А про толовые шашки не знала, они их и нашли… Слушай, а ты хорошо стреляешь? – вдруг встрепенулась она.
– Ну, думаю, что неплохо, – подозрительно взглянула на нее Кира.
– Я люблю на лыжах кататься, знаю, как это дыхание сбивает. А вам в биатлоне со сбитым дыханием стрелять приходится, и еще попасть надо. А если не попал, то на штрафной круг, да?..
– И такое бывает.
– Слушай, может, ты Косте отомстишь?
– Косте? Какому Косте?
– Да расслабься ты, глупая. Шучу я… – засмеялась Агния. И снова ушла в свои мысли. – Хотя, если честно, я бы его наказала. Представляешь, менты его нашли, про толовые шашки у него спросили, а он, типа, знать ничего не знает. И меня не узнает. Дескать, впервые меня видит…
– Сволочь.
– Не то слово. Я бы его сама, своими руками… Ты не думай, мне твоя помощь не нужна. Я сама кому хочешь голову скручу. Валька вот приставать пыталась, потом на цыпочках передо мной ходила… Мне бы выбраться отсюда, я сама с Игорьком поговорю… Стрелять его не буду, а морду набью… Или все-таки лучше застрелить?
Глядя на Агнию, Кира не могла понять, шутит она или говорит всерьез. Но вот ее губы растянулись в улыбке. Снова шутит… Только шутки у нее какие-то странные. Хотя и не менее странные, чем ситуация, в которой она оказалась. Какой-то козел спер с военного склада взрывчатку, спрятал у нее на квартире, а потом сделал вид, что ничего не знает.
Но этот козел всего лишь боялся за свою шкуру, а Маргарита нарочно подставила Киру под статью Уголовного кодекса. Ей грозит десятилетный срок, а эта тварь тому только радуется. Кира может погибнуть в тюрьме, но ей и дела до этого нет. Что ж, возможно, и у нее скоро в голове будут рождаться странные шутки. Скоро она сама будет жить мыслью о мести…
Кира представила, как голова Маргариты оказывается в прорези ее прицела. Разве смогла бы она устоять перед искушением выбить подлые мысли из этой хорошенькой головки?..
Глава 5
Глава 6
– А как ты думала, милая? Вода у нас по часам, времени мало, а помыться все хотят… Давай я тебя намылю…
Это был какой-то ужас. Толстые, намыленные руки беспардонно шарили по ее телу, мяли грудь, забирались в заповедные места. Но пальцы в глубь этих мест не проникали, поэтому она нашла в себе силы стерпеть этот произвол.
Из кабинки Кира выскочила как ужаленная. Дикими глазами глядя на ухмыляющихся сокамерниц, юркнула под одеяло и накрылась им с головой. Так и пролежала до самого отбоя. Валя подходила к ней, приглашала на ужин, но она и слышать ее не хотела.
А ночью Валя вдруг полезла к ней под одеяло. Кира инстинктивно сжала ноги.
– Спокойно, милая, спокойно, – нашептывала Валя, пуская в ход свои жадные руки. – Я больно не сделаю… Тебе понравится…
– Уйди! – Кира резко и с силой оттолкнулась от стены, мощным движением столкнула тяжеленную Валю с кровати и тут же вскочила на ноги, чтобы защитить себя от возможной агрессии.
– Ах ты, сука!
Валя схватила ее за ногу, пытаясь стащить с койки, но Кира ударила ее сложенными в лодочку ладонями по ушам. И так удачно ударила, что Валя волчком закружила по камере. Но вот она пришла в себя, метнулась к своей койке, достала оттуда ложку с остро заточенным черенком и бросилась на Киру:
– Попишу, тварь!
Но та не растерялась – кинула ей в лицо подушку и тут же ударила ногой в живот. От сильного удара Валя сложилась пополам, и заточка выскользнула у нее из руки.
Тут же открылась дверь, и в камеру ворвались надзирательницы с дубинками в руках.
– Козлова, снова ты? – возмущенно протянула одна.
Валю схватили под руки и вытащили из камеры. Другая надзирательница взяла под руку и Киру.
– Эй, новенькая здесь ни при чем! – вскочила со своей койки блондинка. – Новенькая защищалась!
– Ладно, завтра разберемся…
Киру оставили в покое, а Валю куда-то увели.
– Допрыгалась, кобла! – глядя на закрывшуюся дверь, злорадно улыбнулась блондинка.
– Она к тебе тоже приставала? – вырвалось у Киры.
– Ко мне приставала? – с хищной колкостью в глазах посмотрела та на нее. – С чего ты взяла?
– Ну-у…
– Хочешь сказать, что я красивая?
– Э-э…
– Ты что, заигрываешь со мной? – весело засмеялась блондинка, снимая тем самым возникшее напряжение.
– Я заигрываю?
– Ладно, расслабься, нормально все. Шучу я… Ну, чего скалитесь, ковырялки?
Мария Витальевна лежала на боку спиной к проходу – или спала она, или, скорее всего, делала вид, а Ленка и Катька с интересом наблюдали за сценой, весело им.
– Сейчас унитаз у меня здесь, лизалки, вылизывать будете!
Улыбки вмиг исчезли с девичьих лиц. Агнию здесь боялись, даже Валя заискивала перед ней, как успела заметить Кира.
– Давай в постель, а то дубинки вернутся, – кивком головы показав на дверь, сказала Агния. – Мы у них сейчас под присмотром. Завтра поговорим…
Она легла в свою постель, Кира забралась к себе под одеяло. В камере стало тихо. Сначала захрапела Мария Витальевна, затем засопела Ленка. Кира даже не пыталась заснуть. Ей казалось, что сейчас откроется дверь, в камеру вернется Валя и ведьмой набросится на нее…
Но Валя не появлялась, зато к ней подсела Агния. Подсела, чтобы поговорить, во всяком случае, Кира хотела на это надеяться.
– Не помешаю?
– Да нет. – Кира села, согнув ноги в коленях.
– У нас тут свободы нет, зато свободного времени хоть отбавляй, – улыбнулась Агния. – Еще успеешь выспаться.
– Да я не хочу спать.
– Хочешь. По глазам вижу, что хочешь.
– Еще что по глазам видишь? – усмехнулась Кира.
– А вижу, что ты легко даешь себя в обиду. Только обидеть себя не даешь… Ловко ты Вальку сделала, четко на нее наушники надела… Занималась чем-то?
– Да так, на тренировках с девчонками баловались. Была у нас одна, карате занималась…
– Одна занималась? А остальные?
– А остальные биатлоном.
– Биатлоном? Это интересно.
– Кому интересно?
– Мне интересно.
– Евгению Александровичу тоже было интересно, – невесело усмехнулась Кира.
– Кто такой Евгений Александрович?
– Да так…
– Я не священник, исповеди не принимаю. Но если наболело что, можешь рассказать. И тебе легче станет, и мне делать нечего…
– Евгений Александрович королем был, его сын – принцем, а я Золушкой. Еще злая мачеха была. Король умер, а злая мачеха подставила Золушку, брошь мне подбросила.
– Тебя за эту брошь посадили?
– Из-за нее.
– Классика жанра, – хмыкнула Агния. – Когда Золушка попадает во дворец, там всегда что-то пропадает, и она оказывается воровкой.
– Тебе это знакомо?
– Ну, сама я это не проходила, но была одна знакомая… Ты же не хочешь, чтобы я про нее рассказала? – Агния не столько спрашивала, сколько утверждала.
– Спасибо, своей сказкой сыта по горло.
– Дорогая брошь?
– Ну, там бриллианты… Восемнадцатый век… Ее оценили в четыре миллиона рублей…
– Кража в особо крупных размерах?
– Просто в крупном размере. Статья сто пятьдесят восьмая, часть третья, от пяти до десяти лет…
– Круто. А если просто кража, без крупного размера?
– До трех лет лишения свободы. А могут и условно дать…
– А вдруг брошь эту переоценили? Может, она и не стоит таких денег…
– Не знаю… – пожала плечами Кира. – Тут дело не только в броши. Из-за этой кражи умер Евгений Александрович…
– Из-за кражи?
– Да, эта брошь была его единственной фамильной реликвией. Когда он узнал о пропаже, тут же сознание потерял. Второй инсульт, обширное кровоизлияние…
– А что за мачеха?
– Молодая жена, мачеха Глеба.
– Молодая жена старого миллионера, – задумчиво проговорила Агния. – Или не миллионера?
– Миллионера. Там большие деньги. Очень большие… Маргарита не хотела, чтобы я замуж за Глеба выходила, поэтому меня и подставила, брошь мне подбросила.
– Сама подбросила?
– Ну, это вряд ли… Может, попросила кого-то… Да это и не важно…
– А почему Маргарита? Может, Глеб твой постарался?
– Зачем ему это?
– Ну, чтобы от тебя избавиться. Может, ты ему надоела, а повода, чтобы расстаться, не было. А если повода нет, то его надо придумать…
– Не нужен был повод. Если бы он сказал, я бы ушла.
– Это ты сейчас так говоришь. Ты же биатлоном занималась, стреляешь хорошо…
– И что?
– Может, он боялся, что ты отомстишь?
– Да нет, я не стала бы в него стрелять. Да и не из чего…
– Не из чего? Видишь, ты уже думала, что негде оружие взять. А если думала, то была мысль отомстить…
– Да нет, Глеб здесь точно ни при чем.
– А злой мачехе отомстить не хочешь?
– Как?
– Значит, хочешь… Мой тебе совет, детка, выбрось из головы эти мысли. Не надо никому мстить. Надо думать, как выбраться из этой ситуации… Адвокат у тебя хороший?
– Не знаю, время покажет, – вздохнула Кира.
Хороший адвокат стоит больших денег, но и средней руки защита тоже влетала в копеечку. Мама в долги залезла, чтобы оплатить услуги адвоката. Тот уже работает, но пока все без толку.
– Время уже показало. Если ты здесь, то хреновый у тебя адвокат. Ты бы на свободе суда дожидалась, если бы хороший адвокат был…
– А у тебя какой адвокат?
– Неважный. Если я здесь, то неважный, – тихонько засмеялась Агния. – Хотя дело не в адвокате. Статья у меня серьезная – незаконное хранение взрывчатых веществ. Вроде бы немного, всего до трех лет лишения, но ты же знаешь, какая ситуация в стране. Здесь терроризмом попахивает, меня вообще в Лефортово хотели отправить…
– Не повезло тебе.
– Да, не повезло. Кремль хотела взорвать, а не смогла. Не повезло.
– Кремль?
– Шучу, конечно… Я вообще про эти толовые шашки ничего не знала. С офицером одним жила, он откуда-то их приволок, на балконе спрятал. А потом он исчез. Ушел на службу и не вернулся. А тут менты с обыском… Да, права ты, Кира, не везет мне на парней. Один четыре толовые шашки оставил, другой человека ограбил и убил… Познакомилась с парнем, пришла к нему домой, коньяк, шампанское, а тут менты. Все, Игорек, приплыли, человека ты убил и ограбил. Обыск у него устроили, а нет ничего… – Агния, казалось, ушла в себя. Со стороны казалось, будто она разговаривает сама с собой. – Ты, мол, кто такая? В паспорт полезли, узнали адрес по прописке. Майор там один был, крутой мужик. Взгляд такой, что мурашки по коже. Он решил, что Игорек у меня награбленное прячет, хотел к моим родителям с обыском ехать. А у меня мама больная… В общем, повезла я их к себе на квартиру. Знала, что там нет ничего такого. А про толовые шашки не знала, они их и нашли… Слушай, а ты хорошо стреляешь? – вдруг встрепенулась она.
– Ну, думаю, что неплохо, – подозрительно взглянула на нее Кира.
– Я люблю на лыжах кататься, знаю, как это дыхание сбивает. А вам в биатлоне со сбитым дыханием стрелять приходится, и еще попасть надо. А если не попал, то на штрафной круг, да?..
– И такое бывает.
– Слушай, может, ты Косте отомстишь?
– Косте? Какому Косте?
– Да расслабься ты, глупая. Шучу я… – засмеялась Агния. И снова ушла в свои мысли. – Хотя, если честно, я бы его наказала. Представляешь, менты его нашли, про толовые шашки у него спросили, а он, типа, знать ничего не знает. И меня не узнает. Дескать, впервые меня видит…
– Сволочь.
– Не то слово. Я бы его сама, своими руками… Ты не думай, мне твоя помощь не нужна. Я сама кому хочешь голову скручу. Валька вот приставать пыталась, потом на цыпочках передо мной ходила… Мне бы выбраться отсюда, я сама с Игорьком поговорю… Стрелять его не буду, а морду набью… Или все-таки лучше застрелить?
Глядя на Агнию, Кира не могла понять, шутит она или говорит всерьез. Но вот ее губы растянулись в улыбке. Снова шутит… Только шутки у нее какие-то странные. Хотя и не менее странные, чем ситуация, в которой она оказалась. Какой-то козел спер с военного склада взрывчатку, спрятал у нее на квартире, а потом сделал вид, что ничего не знает.
Но этот козел всего лишь боялся за свою шкуру, а Маргарита нарочно подставила Киру под статью Уголовного кодекса. Ей грозит десятилетный срок, а эта тварь тому только радуется. Кира может погибнуть в тюрьме, но ей и дела до этого нет. Что ж, возможно, и у нее скоро в голове будут рождаться странные шутки. Скоро она сама будет жить мыслью о мести…
Кира представила, как голова Маргариты оказывается в прорези ее прицела. Разве смогла бы она устоять перед искушением выбить подлые мысли из этой хорошенькой головки?..
Глава 5
Что такое тело без души? Есть несколько вариантов ответа, например – бездушная скотина. Но майору Козыреву в который уже раз пришлось столкнуться с другим и, увы, совсем не веселым вариантом. Тело без души – это труп.
Снайпер стрелял с крыши строящегося дома. Жертва стояла на застекленном балконе собственного особняка, курила дамскую сигарету через изящный мундштук из слоновьей кости. Красивая была женщина. Была… Пуля попала ей точно в сердце. Она даже не поняла, что случилось, так быстро наступила смерть. И вряд ли она ее ждала, если так просто подставилась под снайперский выстрел.
На место преступления прибыла оперативно-следственная группа из местного ОВД, работа еще идет, но труп уже увезли, на балконе остался только меловый силуэт. А в доме остались фотографии покойной, одну из них и рассматривал сейчас Козырев.
– Красотка, – восторженно проговорил начальник уголовного розыска Аксаков.
Артем повернул голову в его сторону. Пашу Аксакова он знал давно, приходилось работать в одной упряжке. Да и сейчас он очень рассчитывал на его помощь.
– Да уж, хороша…
– Обидно, снайпер стрелял из области, а убил на территории Москвы. Лучше бы наоборот.
– И не говори, – усмехнулся Артем.
Элитный поселок размещался за Кольцевой автострадой, но при этом входил в черту города. А соседний дачный поселок – это уже область. Оттуда и стрелял снайпер. Только вряд ли киллер вникал в эти нюансы. У него была задача – исполнить заказ. А у Козырева задача найти убийцу. Его на это дело кинули, ему им и заниматься. И Паша Аксаков ему в помощь, или наоборот, что, в общем-то, не суть важно. Все равно ведь обоим достанется, если убийцу не найдут. А тут остро пахнет «глухарем», потому и переживает Аксаков. И так ему обидно, что нельзя сместить городскую черту на каких-то сто-двести метров влево, тогда бы другие занимались этим делом…
– Четко сработано, один выстрел – один труп. Из «СВД» стреляли. Винтовка на месте осталась, гильза валяется…
– И ни одного пальчика, – невесело предположил Козырев.
– Ну, не знаю, может, изнутри на ствольной коробке что-то найдется, – уныло пожал плечами Аксаков.
– Вряд ли. Хотя и хотелось бы…
– Кстати, винтовка как-то странно стоит. Ее к стенке прислонили, стволом вниз, она глушителем в пол упирается…
– И не упала?
– В том-то и дело. Ее аккуратно поставили. Такое впечатление, что киллер особо не торопился.
– Может, это его фирменный нам привет?
– Может быть… А может, случайно так вышло. Он винтовку к стене приставил и убежал, ему было все равно, упадет или не упадет. А она не упала…
– Все может быть, – пожал плечами Артем.
– Кроме винтовки и гильзы, на чердаке никаких следов. Зато на снегу четкие отпечатки обуви. Тридцать восьмой размер.
– Это уже интересно. Неужели женщина?
– Или маленький мужчина…
– Ну да, бывает и такое…
– А может, тридцать восьмой размер на сороковую ногу надели? Чтобы нас с толку сбить…
– Декабрь на дворе, морозы, если обувь теплая, то на сороковую ногу ее точно не натянешь. А если наденешь, то и отморозить можно. Или чердак отапливался?
– Нет, конечно…
– Да и выстрел был в грудь. Женщины обычно не стреляют в голову, для них это противоестественно…
– Ну, я бы с этим поспорил.
– Я бы тоже. Но статистика вещь упрямая, гораздо чаще женщины стреляют в грудь, чем в голову… И часто покойная на террасу покурить выходила?
– Дворецкий говорит, что у нее выкурить сигарету после обеда – святое дело. Сначала сигарета, а потом тихий час…
– Ну, мне тоже поспать сегодня не удалось, – хмыкнул Артем.
Так хорошо субботний день сегодня начинался. Во-первых, отгул у него, во-вторых, он проснулся в объятиях шикарной женщины. Проснулся поздно, позавтракал с пивком, а заодно и пообедал, потом увлек подружку обратно в спальню. После тесного общения его потянуло в сон, а тут начальник со своим звонком…
– На том свете отоспимся.
– Это ты про кого? Про нее? – Артем легко щелкнул по фотографии, которую держал в руке.
Потерпевшая на этом снимке стояла под руку с каким-то седовласым господином в клубном пиджаке. И сама она была в вечернем платье. Роскошные волосы черными волнами растекаются по красивым обнаженным плечам, полновесная грудь так соблазнительна в не очень скромном декольте… И очень жаль, что теперь эти прелести будут смотреться на анатомическом столе.
– И про нее. И про ее мужа, – тоже коснулся пальцем фотографии Аксаков.
– Это ее муж?
– Никольский Евгений Александрович. Сеть салонов бытовой и электронной техники «Электроник» тебе что-нибудь говорит?
– Ну да, знакомое дело.
– Его детище.
– Ну, теперь понятно, откуда все это взялось… – Артем обвел рукой огромный, блистающий роскошью холл первого этажа. – Э-э, и что там с ее мужем?
– Скончался от инсульта весной этого года.
– А «Электроником» кто командует?
– Глеб Евгеньевич Никольский, сын покойного.
– Так, понятно… А на каких правах командует? Кто он, законный наследник своего отца или ставленник своей, так сказать, мачехи? Кто унаследовал акции «Электроника»?
– Я так далеко еще не заезжал. Что мне дворецкий сказал, то я тебе и говорю…
– А Глеб этот Евгеньевич где?
– Ну, у него свой дом. Квартира в Москве. Он здесь редко бывает… Я уже отправил к нему человека…
– Да уж, хотелось бы поговорить с ним. И насчет завещания бы узнать…
Дворецкого Козырев нашел на кухне. Это был пожилой подтянутый мужчина с холеной, но вовсе не аристократической внешностью. Он сидел за барной стойкой и потягивал коктейль через трубочку. Рядом с ним сидела тоже немолодая горничная в форменном платье с кружевным передником. Увидев Артема, они поспешили подняться со своих мест. «Да, мы все понимаем и готовы сотрудничать со следствием. Только мы уже устали от бесконечных допросов и не знаем, сможем ли выдержать следующий». Что-то в этом духе можно было прочесть в их глазах.
Разговор Артем начал с выяснения личности. Мужчину звали Аркадием Петровичем, женщину – Валерией Михайловной. И фамилия у них одна. Что ж, муж и жена – одна бочка с информацией. То, что знал один, могла рассказать и другая. А женщины, как правило, более болтливы по своей природе, да и запугать их легче, поэтому Артем выбрал для разговора Валерию Михайловну, а ее мужа попросил удалиться.
– Я смотрю, вы загрустили, Валерия Михайловна? – усаживаясь на высокий барный стул, начал он.
– Выпить не желаете? – исключительно из вежливости спросила она. Не было у нее настроения обслуживать полицейского майора.
– Да нет, спасибо. На работе не пью.
– А мы тут с Аркадием по чуть-чуть…
– Вот и я говорю, что загрустили вы. Никольский умер, жена его ушла за ним. Кто теперь в доме хозяин? Кому служить будете?
– Не знаем… – вздохнула женщина. – Как бы не пришлось искать другую работу…
– А сын Никольского? Разве он не захочет… э-э, возглавить отчий дом?
– Отчий дом – это там, где рождаются. Где с матерью живут, с отцом. А мать Глеба в другом доме умерла. Отец этот дом для его мачехи построил. Для Маргариты Сергеевны… Глеб не очень любил этот дом.
– И мачеху не жаловал?
– Ну, я бы не сказала, что не жаловал…
Валерия Михайловна вдруг потянулась к бутылке с виски и плеснула себе в стакан, в недопитый коктейль. Возможно, дело не только в том, что ей вдруг захотелось выпить, скорее всего, своим импульсивным движением она пыталась отвлечь Артема от поднятой вдруг темы.
– А какие у них отношения были?
– Ну, какие отношения могут быть между сыном и мачехой? Ревновал Глеб отца. Только мать умерла, как отец уже женился…
– На ком женился?
– Ну, на Маргарите, понятное дело…
– Мне тоже это понятно. Только вот непонятно, Маргарита у него уже была, когда жена умерла?
– Чего не знаю, того не знаю. Аркадий в этом доме с самого начала работает, но Маргарита уже была замужем за Евгением Александровичем. Мать Глеба он не знал. А я тем более…
– А вы как давно работаете?
– Ну, с тех пор, как вакансия освободилась. Тут случай недавно был. Я бы сказала, трагический случай. С него все, в общем-то, и началось. У Евгения Александровича брошь с бриллиантами пропала, он как узнал об этом, так его инсульт хватил. Повторный инсульт. Он в тот же день и отдал богу душу… Так вот, под подозрение горничная попала, украла якобы она эту злосчастную брошь. А когда потом выяснилось, что брошь украла невеста Глеба, с Ольги подозрение сняли, только она все равно уволилась, не смогла работать в доме, где ей не доверяют. Ну, я не скажу, что хотела вакансию эту занимать, все-таки я не абы кто, я в симфоническом оркестре играла, на арфе… – Валерия Михайловна кокетливо потеребила локон серебристых волос, выбившийся из-под чепчика. – Аркадий меня долго уговаривал, в конце концов я согласилась. В общем, я сюда пришла уже после того, как Евгений Александрович умер…
– Значит, брошь украли, и в тот же день умер Евгений Александрович?
– Да, в тот же день…
– А украла брошь невеста его сына.
– Да, она.
– Зачем она украла брошь?
– Кто ж ее знает? Свадьба уже на носу была, Евгений Михайлович спешил…
– Куда он спешил?
– Ну, сына женить спешил. Внуков хотел поскорее увидеть…
– Значит, он был не против свадьбы?
– Ну, Аркадий говорит, что нет, но вы лучше у него спросите…
– Спрошу, обязательно спрошу… Так что вы там говорили про отношения Глеба со своей мачехой?
– А что я говорила? – встрепенулась женщина.
– Ну, отношения у них хорошие…
– Хорошие?! – испугалась она. – Разве я это говорила?
– Говорили.
– Да нет, не могла я такое сказать…
– Почему?
– Потому что плохие между ними отношения…
– Насколько плохие?
– А вы это у Глеба спросите, он вам скажет.
– Пока что я с вами разговариваю, Валерия Михайловна, и сдается мне, что темните вы. Недоговариваете что-то.
– Что я недоговариваю?
– Смотрите, Валерия Михайловна, дело тут серьезное, заказное убийство. Кто-то заказал смерть Маргариты Михайловны. Возможно, Глеб это сделал. Как бы вам соучастником преступления не стать…
– Соучастником преступления?! Мне?! – оторопело протянула женщина.
– Ну, если вдруг выяснится, что вы скрываете правду, я должен буду взять вас на заметку. А все может выясниться, ведь я не только с вами разговаривать буду, кто-то что-нибудь да скажет. Охранник у вас тут на воротах, повар…
– А что они могут сказать?
– Ну, как часто Глеб Никольский приезжал сюда после смерти своего отца…
– Ну, приезжал иногда…
– Зачем?
– С Маргаритой поговорить.
– О чем?
– Я не знаю. Они на втором этаже запирались…
– Запирались?
– Ну, я не так выразилась, – замялась Валерия Михайловна. – Они не запирались, просто нам не велено было подниматься на второй этаж. А чем они там занимались, я не знаю…
– А чем они там занимались? – подхватил Артем.
– Я же говорю, что не знаю, – женщина не выдержала, отвела взгляд в сторону.
– Но ведь занимались.
– Не знаю. И знать не хочу. Я не какая-то там любопытная Варвара, чтобы через замочную скважину подглядывать.
– Значит, было за чем подглядывать?
– Глупости вы говорите.
– Глупости на втором этаже делались. А глупости обычно на постели делаются. После таких глупостей следы остаются, белье пачкается, контрацептивы там… Вы меня понимаете?
– Понимаю… Но я ничего такого не замечала.
– Вы в этом уверены?
– Ну да, уверена…
Валерия Михайловна могла бы и не отвечать на этот вопрос, все равно Артем ей уже не верил… Неспроста Глеб наезжал к своей красавице-мачехе, было между ними что-то такое интимное. Это побочное открытие, но ведь оно могло подкрепить одну из версий следствия. Одну из многих, которые могут появиться в будущем. А пока что связь между сынком и мачехой подтачивала версию Артема. Если между Глебом и Маргаритой Никольскими были теплые отношения, то зачем одному заказывать другую?
– А что вы скажете насчет наследства? Кому Никольский завещал свое состояние?
– Всем завещал. И жене завещал, и сыну… Дочери ничего не завещал, о ней должна была позаботиться Маргарита Михайловна.
– Дочери?
– Да, у Евгения Александровича была дочь от Маргариты. Мариночке уже шесть лет.
– И где она?
– В частном пансионе. Маргарита Михайловна считает, что домашняя обстановка мешает гармоничному развитию личности. Не скажу, что я с этим согласна…
– А что скажете? Может, скажете, что Маргарита Михайловна тяготилась своим ребенком?
– Ну, я не знаю… Нет, наверное, не тяготилась, – замялась горничная. – Просто она предпочитала английскую систему воспитания…
– Да, есть такая система, там совсем не обязательно проявлять любовь и ласку. Очень удобно, когда нет любви к ребенку. Когда Евгений Александрович был жив, Марина тоже воспитывалась в пансионате?
– Нет, она воспитывалась здесь…
Артем налил в стакан апельсинового сока, выпил. Да, бывают такие стервы, которые любят только себя. Они умеют изображать из себя любящих жен и матерей, но, как только отпадает потребность притворяться, маски с них слетают, как листья с деревьев по осени. Скорее всего, Маргарита была такой стервой, если она и любовника завела после смерти мужа, и дочь подальше от себя отправила, чтобы не отягощать себя материнскими заботами. Да и не простого любовника нашла, а сына своего мужа… А может, в интимных связях с Глебом Никольским она состояла еще до смерти мужа?..
– Значит, Евгений Александрович поделил свое состояние пополам?
– Ну, насколько я знаю, так и было, – кивнула женщина.
– Может, у Маргариты и Глеба было желание объединить свое капиталы?
– Чего не знаю, того не знаю.
– Когда Глеб приезжал сюда в последний раз?
– Да уже давно… Месяца два его не было… А раньше раз в неделю наезжал как минимум…
– Может, у него девушка появилась?
– Не знаю.
– Ну, если не знаете, чего я вас пытать буду?
Артем свернул этот разговор, чтобы подготовиться к другому. Он ждал Глеба Никольского, чтобы поговорить с ним о Маргарите, но, увы, тот в доме своего отца так и не появился. Ну что ж, придется его навестить…
Снайпер стрелял с крыши строящегося дома. Жертва стояла на застекленном балконе собственного особняка, курила дамскую сигарету через изящный мундштук из слоновьей кости. Красивая была женщина. Была… Пуля попала ей точно в сердце. Она даже не поняла, что случилось, так быстро наступила смерть. И вряд ли она ее ждала, если так просто подставилась под снайперский выстрел.
На место преступления прибыла оперативно-следственная группа из местного ОВД, работа еще идет, но труп уже увезли, на балконе остался только меловый силуэт. А в доме остались фотографии покойной, одну из них и рассматривал сейчас Козырев.
– Красотка, – восторженно проговорил начальник уголовного розыска Аксаков.
Артем повернул голову в его сторону. Пашу Аксакова он знал давно, приходилось работать в одной упряжке. Да и сейчас он очень рассчитывал на его помощь.
– Да уж, хороша…
– Обидно, снайпер стрелял из области, а убил на территории Москвы. Лучше бы наоборот.
– И не говори, – усмехнулся Артем.
Элитный поселок размещался за Кольцевой автострадой, но при этом входил в черту города. А соседний дачный поселок – это уже область. Оттуда и стрелял снайпер. Только вряд ли киллер вникал в эти нюансы. У него была задача – исполнить заказ. А у Козырева задача найти убийцу. Его на это дело кинули, ему им и заниматься. И Паша Аксаков ему в помощь, или наоборот, что, в общем-то, не суть важно. Все равно ведь обоим достанется, если убийцу не найдут. А тут остро пахнет «глухарем», потому и переживает Аксаков. И так ему обидно, что нельзя сместить городскую черту на каких-то сто-двести метров влево, тогда бы другие занимались этим делом…
– Четко сработано, один выстрел – один труп. Из «СВД» стреляли. Винтовка на месте осталась, гильза валяется…
– И ни одного пальчика, – невесело предположил Козырев.
– Ну, не знаю, может, изнутри на ствольной коробке что-то найдется, – уныло пожал плечами Аксаков.
– Вряд ли. Хотя и хотелось бы…
– Кстати, винтовка как-то странно стоит. Ее к стенке прислонили, стволом вниз, она глушителем в пол упирается…
– И не упала?
– В том-то и дело. Ее аккуратно поставили. Такое впечатление, что киллер особо не торопился.
– Может, это его фирменный нам привет?
– Может быть… А может, случайно так вышло. Он винтовку к стене приставил и убежал, ему было все равно, упадет или не упадет. А она не упала…
– Все может быть, – пожал плечами Артем.
– Кроме винтовки и гильзы, на чердаке никаких следов. Зато на снегу четкие отпечатки обуви. Тридцать восьмой размер.
– Это уже интересно. Неужели женщина?
– Или маленький мужчина…
– Ну да, бывает и такое…
– А может, тридцать восьмой размер на сороковую ногу надели? Чтобы нас с толку сбить…
– Декабрь на дворе, морозы, если обувь теплая, то на сороковую ногу ее точно не натянешь. А если наденешь, то и отморозить можно. Или чердак отапливался?
– Нет, конечно…
– Да и выстрел был в грудь. Женщины обычно не стреляют в голову, для них это противоестественно…
– Ну, я бы с этим поспорил.
– Я бы тоже. Но статистика вещь упрямая, гораздо чаще женщины стреляют в грудь, чем в голову… И часто покойная на террасу покурить выходила?
– Дворецкий говорит, что у нее выкурить сигарету после обеда – святое дело. Сначала сигарета, а потом тихий час…
– Ну, мне тоже поспать сегодня не удалось, – хмыкнул Артем.
Так хорошо субботний день сегодня начинался. Во-первых, отгул у него, во-вторых, он проснулся в объятиях шикарной женщины. Проснулся поздно, позавтракал с пивком, а заодно и пообедал, потом увлек подружку обратно в спальню. После тесного общения его потянуло в сон, а тут начальник со своим звонком…
– На том свете отоспимся.
– Это ты про кого? Про нее? – Артем легко щелкнул по фотографии, которую держал в руке.
Потерпевшая на этом снимке стояла под руку с каким-то седовласым господином в клубном пиджаке. И сама она была в вечернем платье. Роскошные волосы черными волнами растекаются по красивым обнаженным плечам, полновесная грудь так соблазнительна в не очень скромном декольте… И очень жаль, что теперь эти прелести будут смотреться на анатомическом столе.
– И про нее. И про ее мужа, – тоже коснулся пальцем фотографии Аксаков.
– Это ее муж?
– Никольский Евгений Александрович. Сеть салонов бытовой и электронной техники «Электроник» тебе что-нибудь говорит?
– Ну да, знакомое дело.
– Его детище.
– Ну, теперь понятно, откуда все это взялось… – Артем обвел рукой огромный, блистающий роскошью холл первого этажа. – Э-э, и что там с ее мужем?
– Скончался от инсульта весной этого года.
– А «Электроником» кто командует?
– Глеб Евгеньевич Никольский, сын покойного.
– Так, понятно… А на каких правах командует? Кто он, законный наследник своего отца или ставленник своей, так сказать, мачехи? Кто унаследовал акции «Электроника»?
– Я так далеко еще не заезжал. Что мне дворецкий сказал, то я тебе и говорю…
– А Глеб этот Евгеньевич где?
– Ну, у него свой дом. Квартира в Москве. Он здесь редко бывает… Я уже отправил к нему человека…
– Да уж, хотелось бы поговорить с ним. И насчет завещания бы узнать…
Дворецкого Козырев нашел на кухне. Это был пожилой подтянутый мужчина с холеной, но вовсе не аристократической внешностью. Он сидел за барной стойкой и потягивал коктейль через трубочку. Рядом с ним сидела тоже немолодая горничная в форменном платье с кружевным передником. Увидев Артема, они поспешили подняться со своих мест. «Да, мы все понимаем и готовы сотрудничать со следствием. Только мы уже устали от бесконечных допросов и не знаем, сможем ли выдержать следующий». Что-то в этом духе можно было прочесть в их глазах.
Разговор Артем начал с выяснения личности. Мужчину звали Аркадием Петровичем, женщину – Валерией Михайловной. И фамилия у них одна. Что ж, муж и жена – одна бочка с информацией. То, что знал один, могла рассказать и другая. А женщины, как правило, более болтливы по своей природе, да и запугать их легче, поэтому Артем выбрал для разговора Валерию Михайловну, а ее мужа попросил удалиться.
– Я смотрю, вы загрустили, Валерия Михайловна? – усаживаясь на высокий барный стул, начал он.
– Выпить не желаете? – исключительно из вежливости спросила она. Не было у нее настроения обслуживать полицейского майора.
– Да нет, спасибо. На работе не пью.
– А мы тут с Аркадием по чуть-чуть…
– Вот и я говорю, что загрустили вы. Никольский умер, жена его ушла за ним. Кто теперь в доме хозяин? Кому служить будете?
– Не знаем… – вздохнула женщина. – Как бы не пришлось искать другую работу…
– А сын Никольского? Разве он не захочет… э-э, возглавить отчий дом?
– Отчий дом – это там, где рождаются. Где с матерью живут, с отцом. А мать Глеба в другом доме умерла. Отец этот дом для его мачехи построил. Для Маргариты Сергеевны… Глеб не очень любил этот дом.
– И мачеху не жаловал?
– Ну, я бы не сказала, что не жаловал…
Валерия Михайловна вдруг потянулась к бутылке с виски и плеснула себе в стакан, в недопитый коктейль. Возможно, дело не только в том, что ей вдруг захотелось выпить, скорее всего, своим импульсивным движением она пыталась отвлечь Артема от поднятой вдруг темы.
– А какие у них отношения были?
– Ну, какие отношения могут быть между сыном и мачехой? Ревновал Глеб отца. Только мать умерла, как отец уже женился…
– На ком женился?
– Ну, на Маргарите, понятное дело…
– Мне тоже это понятно. Только вот непонятно, Маргарита у него уже была, когда жена умерла?
– Чего не знаю, того не знаю. Аркадий в этом доме с самого начала работает, но Маргарита уже была замужем за Евгением Александровичем. Мать Глеба он не знал. А я тем более…
– А вы как давно работаете?
– Ну, с тех пор, как вакансия освободилась. Тут случай недавно был. Я бы сказала, трагический случай. С него все, в общем-то, и началось. У Евгения Александровича брошь с бриллиантами пропала, он как узнал об этом, так его инсульт хватил. Повторный инсульт. Он в тот же день и отдал богу душу… Так вот, под подозрение горничная попала, украла якобы она эту злосчастную брошь. А когда потом выяснилось, что брошь украла невеста Глеба, с Ольги подозрение сняли, только она все равно уволилась, не смогла работать в доме, где ей не доверяют. Ну, я не скажу, что хотела вакансию эту занимать, все-таки я не абы кто, я в симфоническом оркестре играла, на арфе… – Валерия Михайловна кокетливо потеребила локон серебристых волос, выбившийся из-под чепчика. – Аркадий меня долго уговаривал, в конце концов я согласилась. В общем, я сюда пришла уже после того, как Евгений Александрович умер…
– Значит, брошь украли, и в тот же день умер Евгений Александрович?
– Да, в тот же день…
– А украла брошь невеста его сына.
– Да, она.
– Зачем она украла брошь?
– Кто ж ее знает? Свадьба уже на носу была, Евгений Михайлович спешил…
– Куда он спешил?
– Ну, сына женить спешил. Внуков хотел поскорее увидеть…
– Значит, он был не против свадьбы?
– Ну, Аркадий говорит, что нет, но вы лучше у него спросите…
– Спрошу, обязательно спрошу… Так что вы там говорили про отношения Глеба со своей мачехой?
– А что я говорила? – встрепенулась женщина.
– Ну, отношения у них хорошие…
– Хорошие?! – испугалась она. – Разве я это говорила?
– Говорили.
– Да нет, не могла я такое сказать…
– Почему?
– Потому что плохие между ними отношения…
– Насколько плохие?
– А вы это у Глеба спросите, он вам скажет.
– Пока что я с вами разговариваю, Валерия Михайловна, и сдается мне, что темните вы. Недоговариваете что-то.
– Что я недоговариваю?
– Смотрите, Валерия Михайловна, дело тут серьезное, заказное убийство. Кто-то заказал смерть Маргариты Михайловны. Возможно, Глеб это сделал. Как бы вам соучастником преступления не стать…
– Соучастником преступления?! Мне?! – оторопело протянула женщина.
– Ну, если вдруг выяснится, что вы скрываете правду, я должен буду взять вас на заметку. А все может выясниться, ведь я не только с вами разговаривать буду, кто-то что-нибудь да скажет. Охранник у вас тут на воротах, повар…
– А что они могут сказать?
– Ну, как часто Глеб Никольский приезжал сюда после смерти своего отца…
– Ну, приезжал иногда…
– Зачем?
– С Маргаритой поговорить.
– О чем?
– Я не знаю. Они на втором этаже запирались…
– Запирались?
– Ну, я не так выразилась, – замялась Валерия Михайловна. – Они не запирались, просто нам не велено было подниматься на второй этаж. А чем они там занимались, я не знаю…
– А чем они там занимались? – подхватил Артем.
– Я же говорю, что не знаю, – женщина не выдержала, отвела взгляд в сторону.
– Но ведь занимались.
– Не знаю. И знать не хочу. Я не какая-то там любопытная Варвара, чтобы через замочную скважину подглядывать.
– Значит, было за чем подглядывать?
– Глупости вы говорите.
– Глупости на втором этаже делались. А глупости обычно на постели делаются. После таких глупостей следы остаются, белье пачкается, контрацептивы там… Вы меня понимаете?
– Понимаю… Но я ничего такого не замечала.
– Вы в этом уверены?
– Ну да, уверена…
Валерия Михайловна могла бы и не отвечать на этот вопрос, все равно Артем ей уже не верил… Неспроста Глеб наезжал к своей красавице-мачехе, было между ними что-то такое интимное. Это побочное открытие, но ведь оно могло подкрепить одну из версий следствия. Одну из многих, которые могут появиться в будущем. А пока что связь между сынком и мачехой подтачивала версию Артема. Если между Глебом и Маргаритой Никольскими были теплые отношения, то зачем одному заказывать другую?
– А что вы скажете насчет наследства? Кому Никольский завещал свое состояние?
– Всем завещал. И жене завещал, и сыну… Дочери ничего не завещал, о ней должна была позаботиться Маргарита Михайловна.
– Дочери?
– Да, у Евгения Александровича была дочь от Маргариты. Мариночке уже шесть лет.
– И где она?
– В частном пансионе. Маргарита Михайловна считает, что домашняя обстановка мешает гармоничному развитию личности. Не скажу, что я с этим согласна…
– А что скажете? Может, скажете, что Маргарита Михайловна тяготилась своим ребенком?
– Ну, я не знаю… Нет, наверное, не тяготилась, – замялась горничная. – Просто она предпочитала английскую систему воспитания…
– Да, есть такая система, там совсем не обязательно проявлять любовь и ласку. Очень удобно, когда нет любви к ребенку. Когда Евгений Александрович был жив, Марина тоже воспитывалась в пансионате?
– Нет, она воспитывалась здесь…
Артем налил в стакан апельсинового сока, выпил. Да, бывают такие стервы, которые любят только себя. Они умеют изображать из себя любящих жен и матерей, но, как только отпадает потребность притворяться, маски с них слетают, как листья с деревьев по осени. Скорее всего, Маргарита была такой стервой, если она и любовника завела после смерти мужа, и дочь подальше от себя отправила, чтобы не отягощать себя материнскими заботами. Да и не простого любовника нашла, а сына своего мужа… А может, в интимных связях с Глебом Никольским она состояла еще до смерти мужа?..
– Значит, Евгений Александрович поделил свое состояние пополам?
– Ну, насколько я знаю, так и было, – кивнула женщина.
– Может, у Маргариты и Глеба было желание объединить свое капиталы?
– Чего не знаю, того не знаю.
– Когда Глеб приезжал сюда в последний раз?
– Да уже давно… Месяца два его не было… А раньше раз в неделю наезжал как минимум…
– Может, у него девушка появилась?
– Не знаю.
– Ну, если не знаете, чего я вас пытать буду?
Артем свернул этот разговор, чтобы подготовиться к другому. Он ждал Глеба Никольского, чтобы поговорить с ним о Маргарите, но, увы, тот в доме своего отца так и не появился. Ну что ж, придется его навестить…
Глава 6
Всю ночь крутила метель, все следы снайпера завьюжила. Но, как показывала практика, гоняться за профессиональным киллером дело неблагодарное, не тот он волк, который позволит себя поймать. Да и не их нужно искать, а заказчиков. Киллер – это всего лишь ружье, куда его повернут, туда он и выстрелит. Настоящий убийца – это человек, заказавший смерть. Именно на такого человека и пытался выйти Артем. Поэтому он здесь, возле высотного элитного дома на Софийской набережной. Только вот не хотят его подпускать к Никольскому. Охранник уперся, грудью встал за защиту жильца.