Колычев Владимир. За все спрошу жестоко

   – Вы... Вы не имеете права! – жалко пробормотал мужчина.
   – А ты не гони нас отсюда, дядя, и все будет в порядке. И с тобой все путем будет... Не надо нас злить. Мы ребята не простые, любим почки отбивные. С нами по-хорошему надо. И мы с тобой тогда по-хорошему. Ты меня понимаешь, дядя?
   – Ну, в общем, да. Только от меня ничего не зависит. Тут надо через комитет комсомола решать, он поможет вам этот подвал на себя оформить. Если спортом хотите заниматься. Так можно, у нас совещание было по этому поводу...
   – Хорошо, как надо все оформим. И ты пока нам не мешай, ладно?
   Главный инженер нервно кивнул и поспешил ретироваться.
   – Как думаешь, ментам накапает? – спросил Кит, глядя на Семена.
   – Все может быть. Уходить отсюда надо. Со стороны посмотреть, что да как. Если нормально все будет, то вернемся...
   – А если ненормально?
   – Тогда через комсомол решать будем. Ты комсомолец?
   – Вроде того.
   – И я вроде того. А нас занять чем-то надо. Спортом, например, чтобы мы водку не жрали...
   – А кто возьмется за это дело?
   – Я возьмусь, – пожал плечами Семен.
   – А получится?
   – Не знаю.
   – Наташку можно подключить, – сказал Пуп. – У нее хорь в Москве, в ЦК ВЛКСМ, инструктор там такой-то...
   – Точно, что ей стоит поговорить с ним? – язвительно сказала Джема. – Подмахнула разок, и дело в шляпе.
   Семен жестко глянул на нее. Может, Наташа и спит с кем-то, но нечего трепаться об этом... А может, и не спит вовсе. Может, девственность свою бережет. Для него...

* * *

   Только что мышцы ломило от дикой усталости, глаза закрывались – так хотелось спать после ночной смены, но все это вдруг прошло, и Семен ощутил необычайную легкость в теле. И все потому, что на него смотрела сама Наташа. Не мимо смотрела, как обычно, а точно на него. И улыбалась не вообще, а ему.
   Он стоял на том же месте, с которого впервые увидел ее. Только грузовика с мебелью здесь не было. Зато Наташа все в той же фирменной кожанке и мини-юбке – поверх элегантных теплых колготок. На ногах полусапожки на высоком каблуке. Но самое печальное, на въезде во двор стояла все та же белая «шестерка», которая увозила ее в прошлый раз. И которая собиралась увезти ее сейчас. Именно к ней Наташа и направлялась. Правда, на этот раз она соизволила уделить Семену минутку внимания.
   – Ты, что ли, у нас новенький? – с улыбкой спросила девушка, но без особого интереса окинув парня взглядом.
   – Ты откуда знаешь? – с трудом проговорил он.
   От волнения заложило горло, и еще в ушах стучало так, что свой голос казался чужим.
   – Что ж, по-твоему, я не знаю, кто живет в нашем гадю... Я всех здесь знаю. Мне Игорь про тебя говорил...
   – Как мы из-за тебя подрались, говорил?
   – А вы из-за меня подрались? – заинтригованно спросила Наташа, поведя бровью.
   – Ему не понравилось, что я на тебя заглядываюсь, – осмелел Семен.
   – А ты на меня заглядываешься? – засмеялась она так, как смеется женщина, общаясь с ребенком.
   – Да есть немного, – смущенно улыбнулся Семен.
   – Ладно, некогда мне об этом говорить. Насчет подвала надо узнать. Спросить хотела, зачем он вам нужен?
   – Спортом заниматься будем.
   – Мышцы качать, кулаки набивать...
   – Ну да.
   – А зачем?
   – А настоящими мужиками хотим быть.
   – Похвально... В общем, поедешь в районный комитет комсомола, найдешь там Илью Соленцова. Ему звонили, он все знает.
   Попрощаться Наташа не удосужилась. Просто повернулась к Семену спиной и направилась к машине.
   Как и в прошлый раз, он провожал ее взглядом, а она даже не обернулась. Неинтересно девушке знать, какими глазами он на нее смотрит. Сейчас она могла думать только о своем хахале... Набить бы ему морду. Но тогда с подвалом пролет будет...
   Семен стоял, глядя Наташе вслед, пока «шестерка» не скрылась за поворотом.
   – Эй, чего на мою сеструху заглядываешься? – услышал он сзади.
   Снова Пуп к нему со спины зашел. Только на этот раз драться он не собирался. И улыбался задорно. Джема с ним, только она почему-то хмурая.
   – Потому и заглядываюсь, что красивая.
   – Не для твоего сапога пара, – усмехнулась Джема.
   – Ничего, будет и на нашей улице асфальт.
   – Да, и губозакаточная машина навстречу.
   – О чем вы говорили? – спросил Пуп.
   – О любви.
   – Да ладно!
   – Любовь, комсомол и весна... Комсомол уже есть. А весна еще будет. И любовь тоже... Наташа нашу проблему решила. Через комсомол.
   – А может, через постель? – съехидничала Джема.
   – Слушай, ты уже достала! – взъелся на нее Пуп. – Не твое дело, как она все решает, поняла?
   – Мое, не мое, а что вижу, то и говорю!
   – Я тоже вижу. Что ты никакую проблему через постель решить не сможешь. Потому что спать с тобой никто не захочет!
   Джема изменилась в лице, в глазах сверкнули молнии. И тут же последовал удар. Пуп согнулся в поясе, хватаясь за отбитые коконы, а она с гордым видом зашагала к своему дому.
   – Сука! – просипел Пуп, озлобленно глядя девушке вслед.
   – Еще какая, – согласился Семен.
   Будь на месте Пупа кто-нибудь чужой, он бы уже размазал его по стенке за такие слова. Но Пуп свой, а Джема действительно сука.

* * *

   Длиннолицый мужчина отчаянно тер воспаленный глаз. Небритый, помятый да еще и пьяный. Но под мокрым, распахнутым настежь плащом был виден спортивный костюм, и еще секундомер висел на груди.
   – Это что за чудо такое? – засмеялся Кит, недоуменно глядя на него.
   – Ик... Я ваш тренер... Петр Данилович... Ик... Из спорткомитета... Я присяду?
   Не в силах больше удерживать пьяное тело на шатких ногах, он присел на табуретку. И руку под плащ сунул, за сердце взялся.
   – Ну, если тренер, тогда не вопрос, – сказал Кит.
   Только Петр Данилович его уже не слышал. Он уронил голову на грудь и стал заваливаться на бок. Но сердце здесь ни при чем. Заснул мужик спьяну. Харитон и Клюв подхватили его на руки и уложили на старый списанный мат, любезно выделенный тем же спорткомитетом.
   Товарищ Соленцов оправдал возложенные на него надежды, оформил подвал на Линейной улице как спортзал, провел его через спорткомитет. Но чтобы братва могла заниматься здесь на законных основаниях, в секции должен был быть тренер. Вот его и прислали. Отдали то, что не жалко. Что ж, пусть Петр Данилович просыхает на матах в зале, а в тренерской хорошо и без него.
   Кит знал, что говорил, когда отправлял братву разгружать вагоны. Работа очень тяжелая, зато прибыльная. И платили неплохо, и часть груза можно было налево пустить. Только одного цемента целую машину сюда пригнали, уложили в один отсек, и сейчас он расходуется понемногу. И стройка здесь идет, и занятия по расписанию, утвержденному Семеном. Он здесь тренер, Бутон – директор спортзала, а Кит над ними главный начальник. И никакой спорткомитет не в силах изменить это штатное расписание.
   Пока до ума в подвале довели только два помещения – зал для занятий и тренерскую. Стены оштукатурили, полы линолеумом застелили, кое-какой мебелью разжились. В тренерской стоял допотопный канцелярский стол, такой же древний диван, стулья вдоль стены, ремонт не выдерживал никакой критики, но все-таки это было помещение, где мог собираться народ. И поляну здесь можно было при желании накрыть, и о делах при необходимости поговорить.
   – Обидно, – усаживаясь за стол, с насмешкой сказал Кит. – Тренер по литрболу появился, а мы, как назло, в завязке.
   – Так это, можно и развязаться, – выразительно посмотрел на собеседника Кузов. – Я бы сейчас от пивка не отказался...
   – Пиво летом хорошо, – покачал головой Кит. – А у нас зима на носу. Отопительный сезон начался, а трубы здесь греют плохо. И дует из всех щелей. А что будет, когда морозы ударят?
   – Печки нужны, буржуйки, – сказал Бутон.
   – А где их взять?
   – Купить можно.
   – Дорого. А вагоны разгружать надоело.
   Семен, соглашаясь, кивнул. Тренировки дают силу, а работа ее забирает. Да и тяжело вагоны-то разгружать. Если бы чего попроще... Но без профессии можно устроиться только грузчиком и чернорабочим.
   – Надо по складам поискать, может, печки где завалялись, – предложил Харитон.
   – Да нет, не дело это – по складам шарить. Одно дело взять, что плохо лежит, и совсем другое – склады ломать. Что-то мне в тюрьму неохота, – покачал головой Кит.
   – У нас же есть деньги, – сказала Джема.
   – Неприкосновенный запас.
   Но Джема не вняла этому аргументу.
   – И машинка швейная есть. И место для цеха. Я знаю, где ткань джинсовая продается, можно джинсы шить. Под фирму шить можно. А товар через бурсу толкать...
   – Джинсы? – задумался Кит. – Я и сам джинсы хочу.
   – И я, – кивнул Кузов.
   – Лучше джинсы шить, чем вагоны разгружать, – задумался Семен.
   – Одна машинка у нас есть, еще найдем, я девчонок позову. Места в подвале полно, на несколько цехов хватит...
   – А девчонки красивые? – весело спросил Кит.
   – Умелые.
   – Нет, умелыми должны быть ручки, а девчонки должны быть красивыми... Давай тащи сюда своих девчонок, посмотрим, что они могут...
   – А машинки? Машинка только одна.
   – Ничего, что-нибудь придумаем.
   Увы, но Кит не смог придумать ничего умней, чем снова заставить своих пацанов разгружать вагоны. Ну да, новое веяние времени – бригадный подряд, бригадный хозрасчет.
   И вообще, перестройка – важный фактор, расхерачили реактор, потопили пароход, пропустили самолет, наркоманов развели, СПИД в Россию завезли. То ли еще будет...

Глава 5

   В будние дни площадь перед Рижским вокзалом пустовала, но в субботу здесь начиналось светопреставление. В деревянных палатках раскладывали свой товар кооператоры, со всех концов Москвы сюда съезжался народ, и начинался такой торг, что к станции метро невозможно было подойти.
   Своя палатка была и у «сто-дробь-четвертой» бригады. Два пацана за прилавком, другие рядом околачиваются. Без охраны сейчас никак нельзя. В любой момент могут подъехать люберецкие братки. Или долгопрудненские. Или солнцевские. Ребята эти серьезные, если что не так, могут весь товар отобрать. А ментам жаловаться дело бесполезное. Менты и сами рублик-другой на сигареты стрельнуть не прочь.
   За неделю кооператив «Волынь» натачал для Рижского рынка с полсотни джинсовых брюк и курток. И все это нужно продать за два дня. Но, похоже, управиться с товаром получится за одну субботу: торговля сегодня идет бойко. Еще бы, у Джемы особая технология варки, джинса после нее становится не хуже, чем импортная. И девчонки в мастерской руку набили – качество пошива отменное. Ну и еще заклепки там всякие, лейблы под настоящую фирму. Цены, правда, не дешевые, но именно на это народ и ведется. Если дорого, значит, оно того стоит. Главное, дороговизна должна быть в пределах разумного...
   – Почем курточка?
   К прилавку подошли трое. В спортивных костюмах, накачанные, с короткими прическами.
   – Сто пятьдесят, – перемалывая челюстями жвачку, отозвался Пуп.
   – Фирма?
   Семен уже рядом, он все видит. И пацаны потихоньку к палатке подтягиваются. Харитон, Кузов, Валек, Шпак, Юрчак.
   Кто-то штаны да куртки в подвале шил, а кто-то бойцовским спортом усиленно занимался, силу подкачивал. И эти ребята зря времени не теряли. Возмужали они за последний год, в рост пошли, вширь раздались. Только один Пуп как был мелким, так и остался. Метр за прилавком спрятан, а из-за него только кепка выглядывает. Говорящая кепка.
   – Нет, но под «Леви Страус» – пошив, строчка, лейбл, заклепки, все дела.
   – Липа, короче, – рассматривая куртку, ухмыльнулся здоровяк с борцовской шеей и сломанными ушами.
   – Не нравится, не покупай.
   – Да я уже купил, – угрожающе ощерился детина с квадратным лицом и шарообразным кончиком носа. – Здесь купил, на этом лотке. Мне сказали, что это фирма, я поверил, с пацанами на полкосаря забился, что не липа. А стали смотреть – всё липа. Короче, я на пятьсот рэпанов из-за вашей липы погорел...
   – И что с того? – спросил Абрикос, выдвигаясь из глубины прилавка.
   Он тоже боец отличный и, если эти двое наедут на Пупа, может дать им отпор. Впрочем, они уже наехали.
   – Пятьсот рублей с вас! За подставу! – заорал на него парень со сломанными ушами.
   Семен подошел к нему, толкнул его в плечо.
   – Слышь, чудила, ты на кого наезжаешь?
   Парень резко развернулся к нему, но свирепость на лице смешалась с растерянностью. Семен сам по себе имел внушительный вид – рост за метр восемьдесят, в плечах косая сажень. Да еще пацаны за широкой спиной.
   – Я не понял, ты че, за лохов подписываешься?
   – Это не лохи. Это наши пацаны. Бизнес здесь у нас. Чего непонятно?
   – У кого это у вас?
   – Волынские мы.
   Такая вот ситуация – бригада «сто-дробь-четвертая», а братва волынская. Потому что в спортзале на Линейной улице уже чуть ли не весь поселок занимается, вернее, самые достойные из пацанов. Абы кого Кит и Семен к себе в бригаду не брали. А качаться в подвале разрешалось только своим. Две дюжины пацанов у них, может, это не очень много, но для защиты своего дела их вполне хватает.
   – Не знаю таких!
   Семен мог бы спросить, кого представляют эти двое. Но не нравились ему эти злые, наглые рожи, не хотел он с ними общаться. Да и по барабану, с кем он имеет дело.
   – Ну, тогда пошел отсюда!
   – Чего?! – паровозным гудком взвыл браток.
   А для Семена это все равно что удар гонга. Пора начинать.
   В уличной драке побеждает, как правило, тот, кто бьет первым. Если этот бой между равными. А борец как минимум не уступал Семену.
   Кулак от бедра подскочил к виску и на бешеной скорости под легким углом сверху вниз прилетел в подбородок борцу. А кулак у Семена тяжелый, набитый, и удар мощный, фиксированный.
   Борец пошатнулся, отступил назад, даже протянул к Семену руку, но вот он поплыл, провалился на шаге, коленом коснувшись земли. И тут же последовал очередной удар – коленкой в нос. Наработанный удар, отшлифованный до рефлекторной четкости.
   Второй бугай должен был броситься на Семена, но он стушевался и вместо этого подхватил на руки своего дружка. Ну да, типа, раненого с поля боя надо вынести, типа, благородно. Только Семен так не думает. Он понимает, что у пацана очко сыграло.
   – Давай вали отсюда! – презрительно скривился он. – И чтобы я тебя здесь больше не видел!
   – Мы еще встретимся, – пригрозил парень.
   Сделал он это для острастки, чтобы хоть как-то соответствовать заявленному статусу крутого. Но Семен решил ему этого не спускать.
   – Что ты сказал?
   С этими словами он ринулся на братка, и его пацаны рванули за ним. Выбор у парня был небольшой – или принять бой или спастись бегством. Он выбрал последнее. Бросил своего подбитого дружка и побежал. Догонять его Семен не стал. И борца не тронул, позволил ему раствориться в толпе.
   Он осмотрелся по сторонам. Вокруг много людей; зеваки, что наблюдали за дракой, уже исчезают в этой круговерти. А ментов не видно. И быть уже не должно.
   Семен повернул к прилавку. И остолбенел. С Пупом разговаривала его сестра. Наташа стояла к брату спиной и смотрела на Семена. В глазах интерес и удивление. Похоже, она видела, как он расправился с залетными. Семен вдруг ощутил себя героем.
   Но крылья за его спиной не распустились. Потому что радость была неполной. Наташа не одна, мужик с ней.
   Она такая красивая, а он вообще никакой. Роста ниже среднего, пухлый, руки короткие, слабые. Плечики узкие, а бока широкие. Вряд ли ему больше тридцати, но волос на голове уже почти не осталось. Белая рубашечка с короткими рукавами, тонкий черный галстук, отглаженные коричневые брюки, начищенные туфли. Он стоял рядом с Наташей и смотрел на Семена если не восхищенно, то близко к тому. Правда, при этом он хмурил брови. Дескать, как человек культурный, он не приемлет насилия. А может, не просто культурный. Может, еще и обличенный официальной властью. Если это и есть тот комсомолец из Центрального комитета, который помог им с подвалом...
   Полгода или даже больше прошло с тех пор, как это было. И за это время Семен видел Наташу лишь однажды. На Новый год она приезжала домой мать поздравить. Промелькнула перед глазами и снова исчезла. Пуп говорил, что теперь она в Москве постоянно живет. Со своим кавалером. С каким именно, Семен уточнять не стал. А зачем ему это? Лучше вообще ни о ком не знать. Как будто и нет никого. Как будто Наташа живет в Москве сама по себе...
   Но нет, здесь она не одна. С кавалером на Рижский рынок пришла, а может, и с мужем.
   Мужчина выдохнул так, будто собирался с духом. Решительно подошел к Семену, подал ему руку.
   – Здравствуйте! Алексей Усыгин.
   Семен вяло пожал его потную ладошку.
   – Сэм.
   – Так и зовут – Сэм?
   – Семен его зовут, – подсказала Наташа.
   Знает. Помнит. Значит, не все еще потеряно.
   – Плохо. Очень плохо. Тлетворное влияние буржуазной пропаганды – это очень плохо.
   Семен удивленно посмотрел на Наташу. С кем это, интересно, разговаривает ее кавалер? Где он тут свободные уши нашел для своих лекций?
   – Если Семен, то Семен. Если Евгений, то Евгений. Если Борис, то Борис. А то Сэм, Джек, Боб...
   Семен усмехнулся. Теперь он понял, кого напоминал ему этот тип. Михаил Горбачев в миниатюре. Разве что родимого пятна нет. Зато манера говорить – точная копия.
   – Да ладно тебе, Алекс! Нормально все, – ухмыльнулся Семен.
   Наташа смотрела на него чуть ли не с восторгом.
   – Что?! – вскинулся Усыгин.
   – Да так, к слову пришлось. Если Алексей, то Алекс. Если Максим, то Макс...
   – Я не Алекс!
   – Да пошутил я. Говорю же, к слову пришлось.
   Семен мог бы просто послать его далеко-далеко, тем более очень этого хотелось. Но братва ему этого не простит. Наверняка это и есть тот самый тип, который помог им с подвалом. Он же может завернуть все обратно. А в подвал уже столько денег вбухано, сколько родители Семена за всю жизнь не заработали.
   – Ну, шутка – это способ самовыражения. Нам шутка строить и жить помогает, – улыбнулся Усыгин.
   В это время к ним подошли менты – старшина и прапорщик. И первым делом наехали на Семена.
   – Ты, что ли, здесь драку устроил?
   – Какая драка, старшина? Рэкет наехал. Вас не было, самим отбиваться пришлось.
   – Разрешение на торговлю есть?
   Ну вот, началось...
   – Товарищ старшина, можно вас на минутку!
   Усыгин достал из кармана удостоверение, раскрыл корочки, показал менту. В струнку тот вытягиваться не стал, но плечи расправил, как это бывает, когда имеешь дело с начальством среднего уровня. Конечно, инструктор ЦК ВЛКСМ для ментов невелика птица, но и связываться с таким нежелательно.
   Усыгин что-то говорил старшине, тот молча внимал, кивая, а потом ушел, забыв о проверке документов.
   – Ну вот, и уладили проблему, – в ожидании восторженного восхваления улыбнулся Алексей.
   – Да не проблема это, – покачал головой Семен. – Разрешение у нас есть, и кооператив зарегистрирован – все по закону.
   Первое время они шили джинсы подпольно, без всяких на то разрешений. Продавали товар через своих, из-под полы, но скоро стало ясно, что это тупиковый путь развития. Пробовали торговать на барахолках, но без разрешения особо не развернешься. А в мае вступил в силу закон о кооперативах, Джема провела фирму через исполком, и теперь можно работать вполне легально.
   – Работаем, налоги платим. А то, что рэкет наезжает, так мы здесь ни при чем...
   – Какой рэкет? – как на неразумного, посмотрел на него Усыгин. – Нет у нас в стране никого рэкета. Рэкет – явление сугубо буржуазное, капиталистическое, а мы страна развитого социализма... Хулиганы – да, есть. Может, в последнее время они распоясались, но это явление вполне искоренимо!
   Семен выразительно посмотрел на Наташу. Дескать, и где она такого идиота откопала? И зачем он ей вообще нужен, когда есть нормальные пацаны? Он даже мог предложить ей одного такого.
   Наташа также выразительно пожала плечами. Она, конечно, понимает, что ее избранник не идеален, но менять его ни на кого не собирается.
   – Ты сейчас занят, Сэм?.. Э-э, Семен, – поправился Усыгин.
   – Да нет. А что?
   – Тут кафе одно хорошее неподалеку. Как насчет выпить по стакану сока?
   – Крепкого сока или как?
   – Крепкие соки остались в прошлом.
   – Ах да, сухой закон...
   – А ты что-то имеешь против?
   – Я? Нет. У нас в секции вообще никто не пьет. И даже не курит.
   – Вот об этом я бы и хотел с тобой поговорить.
   Вообще-то Семен не должен был уходить. Неизвестно, что за братков они прогнали, как бы ответная волна не накатилась.
   – Харитон, за меня остаешься. Я сейчас.
   Он мог бы назвать его просто Харя. Своим это позволялось. Но смешно подумать, что сказал бы Усыгин, услышав такое. Что за клички, что за нравы...
   В летнем кафе, о котором говорил Усыгин, все столики были заняты.
   – Жаль. Может, просто посидим на скамейке? – в легкой растерянности спросил он.
   Но Семена этот вариант не устраивал. С Наташей нужно сидеть как минимум в кафе. Он мог бы, конечно, пригласить ее в ресторан, но тогда придется вести туда и Усыгина. А это слишком.
   За одним столиком он увидел двух металлистов. Деловые, все в цепях и заклепках, типа крутые. Сок попивают, о чем-то важные беседы ведут. А рядом за столиком сидел всего лишь один мужик.
   Семен подошел к металлистам, грозно глянул на них. И кивком показал на соседний столик.
   – Теперь у вас новое место. Ну!
   – Слышь, ты чего? – возмутился парень с большой серьгой в ухе.
   За эту серьгу Семен его и схватил.
   – Не зли меня, придур!
   – Все, все, мы поняли...
   Семен был один, но легко мог справиться с этими двумя. Да они бы и не стали лезть в драку. Металлисты, панки, хиппи и прочие неформалы – это как красная тряпка для качка. Люберецкие целыми электричками высаживались на Казанском вокзале, чтобы лупить эту шушеру. Именно за любера и приняли его сейчас металлисты, потому и перебрались за соседний стол.
   – Что ты им сказал? – нахмуренно спросил Усыгин, занимая освободившееся место.
   – А то, что хэви-метал-рок – это круто... Правда, это еще и больно. Особенно если по голове. Все-таки тяжелый и металлический... О чем ты хотел со мной поговорить?
   – Грозный ты парень, Сэм. Лихой. Сколько тебе лет?
   Похоже, Усыгину не понравилось, что Семен обращается к нему на «ты», но все-таки он смолчал.
   – Восемнадцать весной стукнуло. Если б не школа, в армию бы забрили.
   Он разговаривал с Усыгиным, а посматривал на Наташу. Как же она красива в свете солнечного дня! И сама по себе как солнце светит. Платье на ней оранжевое, приталенное, короткое – в нем она смотрелась очень эффектно. Впрочем, ее мешковиной оберни, все равно будет сиять...
   – А школу как окончил?
   – На четверки.
   На самом деле аттестат Семена усеян был одними трояками.
   – Хорошо. Куда поступать собираешься?
   – Да никуда. На работу сейчас устраиваюсь. Петр Данилович совсем спился, увольняют его. Меня на его место ставят... Это же ты нам со спортзалом помог? Или я что-то не так понял?
   – Со спортзалом?.. Да, со спортзалом я помог.
   Наташа молча кивнула, подтверждая.
   – Спасибо... Я сейчас.
   Семен сходил к стойке, заказал по стакану сока на всех и мороженое для Наташи. С деньгами у него сейчас без проблем. Все свою долю от бизнеса имеют, хотя бо́льшая часть денег уходит в общак.
   – И что, работает ваш спортзал? – спросил Усыгин, когда Семен вернулся.
   – Работает. Даже официальная ставка тренера есть. Правда, по всем остальным вопросам финансирования нет, но мы с этим делом сами все решаем. Кооператив зарегистрировали, джинсы шьем, куртки. Ремонт у нас там в спортзале, инвентарь, народ занимается... В общем, молодежь без дела не шатается.
   – Хорошо. Это очень хорошо... А мы с Наташей тут гуляли, на рынок вот заглянули. Видели, как вы с этими рэкетирами.
   – С хулиганами, – поправил Семен.
   – Да ладно, с хулиганами, – Усыгин махнул рукой. – Все мы знаем, что у нас любера вытворяют. И рэкет, и все такое...
   – И не только любера. Еще из других мест братва подтянулась. Веселые времена начинаются...
   – В том-то и дело, в том-то и дело... И рэкет, к сожалению, тоже имеет место быть. Но это, пожалуйста, между нами, – перешел вдруг на заговорщицкий тон Усыгин.
   – Само собой, – усмехнулся Семен.
   – Значит, и спортом вы занимаетесь в подвале, и кооператив там у вас?
   – Разве я говорил, что кооператив у нас в подвале?
   – А чего ты так испугался? – усмехнулся Усыгин. – Никто на ваше дело не покушается. Хотя если разобраться... Помещение под спортзал отдано, а у вас там кооператив. Непорядок.
   Семен исподлобья смотрел на собеседника. Что-то темнит мужик. Вокруг да около ходит, а метит в лоб.
   – Но мы же свои люди, да? Зачем нам эти непорядки выявлять?
   – С чего это мы свои? – угрюмо спросил Семен.
   – А разве ты с Наташей не с одного двора? И с братом ее дружишь.
   – Есть такое.
   – Наташа меня просила, я вам помог. Теперь и вы мне помогите. Если можете.
   – А в чем вопрос?
   – С рэкетирами вы ловко управляетесь...
   – Так клин клином вышибают.
   – И большой у вас клин? Сколько человек ты можешь собрать?
   – Для чего собрать? Для разборки?
   – Ну, если это так называется...
   – Так это и называется. Мы сейчас двоих прогнали, а через час толпа навалится. Стрелка будет, разборка... А тебе что до этого?
   – Понимаешь, у меня есть друг. Он занимается бизнесом, и с него за это требуют деньги, – в легком смятении, но довольно четко проговорил Алексей.
   – Кто?
   – Люберецкие. Хотят, чтобы он им платил.
   – А он платить не хочет?
   – Нет, конечно...