Константин Аникин. Нульт

   – Щиро витаю, – поздоровался Казимир. На его лице играла эта его всегдашняя, брезгливо-снисходительная улыбочка. – Давненько не виделись. – Это он сказал персонально Зиро.
   – Привет, – сказал Зиро без всякого энтузиазма. Казимир был не из тех людей, по которым он скучал.
   – Вот он, – Михалыч указал на безжизненное тело.
   – Вижу, – сказал Крамольник, внимательно рассматривая агента. – Номер списал? – спросил он у Михалыча.
   – Вот, – Михалыч протянул Казимиру бумажку с номером.
   Крамольник подошел к агенту. Взял за запястье, пощупал пульс. Поднял голову. Голова его болталась, как у младенца. Оттянул веко и осмотрел глазное яблоко. Затем выпрямился и неприязненно посмотрел на Михалыча.
   – Ну и что мне с этим овощем делать? – недовольно спросил он.
   – Ну, это… – Михалыч неопределенно взмахнул руками. – Как обычно…
   Казимир слегка покачал головой, глядя на Михалыча, как доктор, только по доброте своей душевной не сообщающий больному, что у него запущенный рак. Он пододвинул стул с агентом к стене, отступил на пару шагов, достал из подмышечной кобуры большой черный пистолет и два раза выстрелил ему в грудь. Кровь агента МС Офиса брызнула на коробки с пиратскими дисками. Агент дернулся пару раз и обмяк.
   И Михалыч, и Зиро, остолбенев от неожиданности, смотрели на Казимира. В наступившей за выстрелами звенящей тишине в голове у Зиро быстро промелькнуло все, что он знал про этого типа.
   По национальности Казимир Янович Крамольник был наполовину поляк, наполовину украинец. Родился и вырос в городе Ивано-Франковск в Западной Украине. Казимир ненавидел русских. Для кого-то, может быть, это был лишь штрих к портрету, но для Казимира эта ненависть являлась главным внутренним стержнем личности. Он жил ради того, чтобы отомстить всем русским на свете, которых он считал воплощением мирового зла. В его ненависти можно было найти свои резоны – за годы советской власти семье Крамольника крепко досталось. Там было все – голодомор, Катынь, УПА, ссылки и лагеря. В этих жерновах перемололо почти всех его родственников. И вся эта боль воплотилась в Казимире. Казимир считал, что во всем этом виноваты только русские, и никто другой. И еще в детстве он поклялся отомстить.
   Начинал Казимир с борьбы с Советами. Как только Казимир подрос и поступил на филфак Львовского университета, он от простого избиения пьяных русских в подворотнях перешел к организованной подготовке всеукраинского восстания. Он с такими же молодыми украинскими националистами создал тайную антисоветскую организацию. Они раскидывали листовки, собирались на тайные собрания, все такое, но Крамольника сдали соратники, и его посадили. Первый раз он сравнительно легко отделался. С зоны Крамольник вернулся твердым, как легированная сталь, и снова стал мутить антисоветские заговоры. На этот раз он дошел до формирования вооруженных бригад, но тут его опять сдали свои. На этот раз Казимиру впаяли по полной и отправили в воркуйский лагерь. Он вышел в середине 80-х по горбачевской амнистии, когда последняя воркуйская зона была расформирована. Казимир остался в Воркуйске-8, тогда уже с этим было проще. Революции требуют денег, и Казимир решил их заработать в Воркуйске-8. Он сколотил банду, в которой не было ни одного русского, его группировка занималась рэкетом и контролировала большую часть кооперативов в научном секторе города. Ходили слухи, что в то время он поднял большие деньги на красной ртути. Дела его шли в гору, но вдруг Союз развалился. Сам, без всякого участия Казимира.
   После, в своих многочисленных интервью местной прессе, Казимир говорил, что день, когда развалился Союз, был самым счастливым днем в его жизни. Однако дальше, в тех же интервью, он сообщал, что недолго радовался. Это была лишь видимость свободы. Враг сжег красные флаги, переоделся в новые цвета, придумал новые границы, паспорта и деньги, но всюду, всюду за этой ширмой Казимир видел знакомый оскал старого режима. И опять, опять, по мнению Казимира, угроза свободы для всех, только что освободившихся из коммунистического плена народов исходила из Москвы, которая никак не могла избавиться от своих имперских амбиций. Казимир понял – борьба не окончена.
   После научной революции он завязал с беспределом (во всяком случае, с явным) и встал на сторону Инфокома, всячески приветствуя независимость Воркуйска-8. Во время блокады он вообще вел себя по-геройски – водил через болото караваны с продовольствием и лекарствами, чем спас множество жизней, за что был награжден Болотной Звездой – звездой героя Воркуйска-8. Большинство горожан и знали его как местного героя, борца за свободу Воркуйска. Однако постепенно дорожки Крамольника и Комитета разошлись. Инфоком не хотел обострения отношений с Россией, а Казимир хотел идти до конца. Он хотел развалить Россию по воркуйскому сценарию, расчленить ее на десяток-другой малых государств. Комитет его не поддержал. Но Казимир не сдался и стал реализовывать свой план на свой же страх и риск.
   Первую часть этого плана, ослабление роли России в бывших союзных республиках путем передачи власти в них антироссийским силам, Казимир худо-бедно осуществил. Все эти цветочно-цветные революции, когда-то прокатившиеся по постсоветскому пространству, были его рук дело. (Главное в революциях – правильно выбрать их символ, говаривал Казимир.) Геополитический шулер, Казимир так ловко передергивал из Воркуйска-8 финансовые и информационные потоки, что о существовании его, Казимира Яновича Крамольника, не догадывались даже ключевые фигуры этих революций, все происходило как бы само собой, а в Кремле привычно думали на Белый дом. Но со временем все эти разноцветные революции обернулись пшиком. Русская нефтегазовая труба оказалась сильнее демократических идеалов, кроме того, многие граждане новых независимых государств почему-то упорно отказывались ненавидеть русских. Это очень удивляло Казимира. На этом успехи Крамольника закончились.
   Говорили, что сейчас Кузьму, как назвали Крамольника в комитете, держат на коротком поводке. На его подрывную деятельность в бывших советских республиках в Игле смотрели сквозь пальцы, это им было выгодно, так как отвлекало внимание Кремля от В8. Но любые попытки Казимира повлиять на ситуацию в самой России твердо пресекались. Все, что сейчас оставалось Казимиру, – мелкие пакости. Вроде поставки в РФ отравленного польского мяса.
   – Что-нибудь при нем было? Хорошо обыскал? – Голос Казимира вырвал Зиро из потока мыслей в текущий момент пространства-времени, в котором теперь, кроме всего прочего, был и свежий труп.
   Михалыч тяжело сглотнул и ответил:
   – Он пустой вроде был. Даже мобилы не было.
   – Это странно, – задумчиво проговорил Казимир, продолжая поигрывать своей пушкой. Эта большая, больше «беретты», квадратная, в глухом металлическом кожухе зверюга напоминала те пистолеты, с какими бегала Лара Крофт в ранних версиях, когда разработчики еще экономили на полигонах. Зиро, как и многие мальчики, был немного задвинут на оружии и узнал этот редкий пистолет. Это был так называемый АП СБЗ-2, также известный как «пернач», одна из последних модификаций пистолета Стечкина. АП СБЗ-2 расшифровывалось как «автоматический пистолет Стечкина, Бельцера и Зинченко второй модификации». Стечкин, Бельцер, Зинченко. Делая оружие, можно добиться полного межнационального консенсуса, подумал Зиро. Мало что так сближает людей.
   – Ладно. На обратном пути утопим труп в болоте, – сказал Казимир и вдруг интенсивно зашморгал носом. Еще секунду назад у него не было ни малейшего признака простуды, а тут в мгновение ока он покраснел, глаза его начали слезиться, а из носа полило так, будто там прорвало какой-то внутренний клапан. Казимир торопливо нашарил в кармане оранжевый носовой платок и несколько раз оглушительно чихнул. При этом он, не отрывая платок от лица, вертел головой в разные стороны, что-то высматривая. Наконец его взгляд остановился в одной точке, на потолке. Казимир резко, от бедра, вскинул «пернач» и выстрелил. Над головой Зиро с звонким треском лопнула и зашипела-заискрила спрятанная под пластик камера видеонаблюдения. Казимир трубно высморкался на прощание, снял очки и принялся протирать запотевшие стекла. Лицо его не сулило ничего хорошего.
   – Извини, Казимир… – мямлил Михалыч, непроизвольно пятясь. – Я совсем забыл. Но это видео для внутреннего пользования! Чтоб кладовщики хуи не пинали!
   – Он забыл… Забывчивый какой, – сказал Казимир и вновь водрузил очки с круглыми стеклами на свой тонкий, крючковатый нос. – А может, тебе ухо отстрелить, кацап ты драный, чтобы ты запомнил, блядь, – никаких камер в моем присутствии!!! У меня аллергия на видеосъемку!!! Я ненавижу этот запах! – размахивая пистолетом, орал он.
   – Сейчас я ему память поправлю, – зловеще сказал телохранитель Крамольника. Он отлип от стены и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая – одно слово Казимира, и он с огромным удовольствием размажет Михалыча по стене.
   Кровь отхлынула от лица Михалыча. Казимир молча смотрел на него в упор. Под его суровым взглядом директор становился все бледнее и бледнее и, кажется, худел на глазах.
   – Будем бить рублем, – наконец вынес вердикт Казимир. – Ты же поможешь народу Украины с москалями за газ расплатиться?
   – Нема пытань, панове! – Михалыч вдруг заговорил по-украински. – Мне ради свободы наших братьев от нашего брата ничего не жалко. Выбачьте, шановни друзи! – сказал он и зачем-то поклонился.
   Казимир скривился. Видимо, Михалыч где-то неправильно поставил ударение. Казимир не выносил издевательств над родным языком.
   – Ладно, парни. С вами, конечно, очень весело, но мне пора, – подал голос Зиро.
   – Зиро, подожди минутку. У меня к тебе дело есть, – сказал Казимир.
   «Да что ж такое сегодня», – подумал Зиро.
   – Что такое?
   – Да понимаешь, у нас в конторе что-то с Сетью случилось. В последнее время резко упала пропускная способность нашего канала. В инфопотоке стали появляться эти, как их… – Казимир потер лоб. – Цепные циклы, да? Ну, когда дата на одном месте крутится, как в водовороте, слипается и канал забивает. Не знаешь, из-за чего это?
   – Ну… Скорее всего, кеш на ваших прокси-серваках забился. Но так не скажешь точно. Надо смотреть.
   – Ну, так, может, ты посмотришь?
   «Делать мне больше нехрен», – подумал Зиро.
   – А чего я? Ты в техподдержку позвони. Это их обязанность.
   – Ай. Что, ты их не знаешь? Пока заявку примут, пока рассмотрят, а потом еще ждать черт-те сколько, когда они там соизволят задницу от стула оторвать. А нам работать надо!
   – Ну, тогда давай я тебе телефон дам, у меня ребятки есть знакомые, они как раз датастоки чистят. Все сделают в лучшем виде.
   – Слушай, Зиро, – вздохнул Казимир. – Я работаю только с теми, кого я знаю. Тебя я знаю, ты один из лучших специалистов. Да для тебя это плевое дело! На полчаса. Я заплачу, сколько скажешь. Только надо прямо сейчас, у нас вечером очень важная сессия. Ну, давай, решайся.
   Меньше всего Зиро хотелось мараться о данные Казимира, но Крамольник, обожавший чуть что палить во все стороны, был не из тех людей, которых можно было просто так послать. Пока Зиро соображал, какой бы отмаз придумать, Казимир обратился к телохранителю:
   – Ну, чего стоишь? Займись! – он указал на труп.
   Телохранитель кивнул и направился к мертвому агенту. Зиро увидел, что у него и, правда, за спиной висела катана. Телохранитель извлек меч из ножен. Примерился и рубанул труп по шее. Он ударил бездарно, как крестьянин, неловко замахнувшись и растеряв силу на половине удара, и, как следствие, клинок нелепо застрял в шее. Телохранитель уперся в труп ногой и с трудом вытащил меч. Полуотрубленная голова агента повисла на сухожилиях, как пробка, привязанная к горлышку бутылки. Да ты прям Семь Самураев, не меньше, подумал Зиро, глядя на этого идиота с окровавленным мечом в руках.
   – Ты че, обалдел?! – воскликнул Казимир. – Когда я сказал «займись», я имел в виду – упакуй его!
   – Я хотел удар потренировать. На настоящем теле лучше, – немного виновато сказал Семь Самураев.
   – Ты слишком много смотришь японских мультиков, – заметил Казимир после некоторой паузы.
   Что касается Зиро, то всем его вниманием завладел Меч. Зиро кое-что понимал в самурайских мечах, и это был Настоящий Меч. Не новодел какой, старинный, породистый Меч. Зиро просто чувствовал, как от этого сверкающего в свете ламп лезвия веет древней историей. Этой вещи здесь быть никак не могло. Нахождение этого Меча здесь и сейчас противоречило каким-то малопонятным, но совершенно неоспоримым законам мироздания. От этого у Зиро голова пошла кругом.
   – Зиро, слушай…
   Аи еще раз щелкнула камерой и прогнала фотографию Меча через сетевые поисковики. Одно совпадение. Старая черно-белая фотография. Улыбающийся сержант американской армии в форме времен Второй мировой позировал с мечом в руках (явно не с этим) на фоне большой кучи мечей в ножнах, судя по инвентарным бирками на каждом, реквизированных у японских офицеров. Ну и какой же из них этот?
   – Эй, Зиро! – окликнул его Казимир.
   – Чего? – Зиро с трудом оторвал взгляд от катаны.
   – Ну так что? Поедем? – немного нервозно спросил Крамольник.
   – Куда? Ах, да. Поехали. Гляну, что там у тебя.
   – Добре! – повеселел Казимир.
   Это мой Меч, думал Зиро. Он для меня. И он будет моим. Он почему-то был в этом абсолютно уверен.

007. Новый Прометей

   – Бедняга. Ты его видел? Он же ему мозги сжег водярой! Вот выродок, – сказал Казимир таким доверительным тоном, словно они с Зиро были как минимум друзья детства.
   Зиро и Казимир стояли на стоянке перед заводом и наблюдали, как Семь Самураев при помощи водителя Казимира, носатого грузина, пытаются запихать черный пластиковый мешок c трупом агента в багажник тачки Казимира, черного «Бентли».
   – То есть ты хочешь сказать, что ты его от страданий избавил? – сказал Зиро.
   Казимир насмешливо посмотрел на него.
   – А ты что хочешь сказать? Что я…эээ… хладнокровный садист? Фашистская сволочь? – сказал он, комично поджав губы и выпучив глаза.
   Зиро промолчал. На самом деле ему было плевать на агента. Против Воркуйска идет необъявленная война. Агент был враг, а врага уничтожают. Если не мы их, то они нас. Мир суров, но, тем не менее, продажи МС Офиса неуклонно растут.
   – Ничего-ничего, – Крамольник великодушно махнул рукой. – Фашист так фашист. Часть имиджа, знаешь ли. С москалями только так и надо. Москали и кацапы признают только силу. Пока в чан не двинешь, до них не доходит. А фашисты для них сила! Кстати, о фашистах. Ты случайно не читал эти нацистские учебники для вермахта, как обращаться с москалями на оккупированных территориях?
   – Случайно не читал.
   – А зря. Очень полезная для бизнеса книга. Сразу понимаешь, как дела с кацапами делать. Во-первых, четко формулируешь задачу. У кацапов всегда были трудности с логикой. Когда перед ними ставят задачу, а потом говорят коротко и четко, по шагам, как ее достичь, на них это производит большое впечатление. Все – дал задание и потом подгоняешь хлыстом. – Казимир изобразил, как он подгоняет кацапов хлыстом. – Только прямое подавление! Главное, не вступать с кацапами в разговоры. Кацапы могут любого заболтать до смерти. Да, немцы всегда очень хорошо понимали кацапов. Ну понятно, кацапы – это те же немцы, только наоборот… Ну что вы возитесь! Давайте быстрее! – прикрикнул он на своих людей.
   Зиро только сейчас заметил, что Аи глюканула. Когда он вышел из складского ангара, она застряла в стене, рядом с воротами. Анимация движения зациклилась, Аи дергалась, как эпилептик, в нескольких местах скин сполз с полигональной модели. Магия присутствия пропала. Аи, конечно, не гуляла по улицам города вместе с Зиро, она, тоже выражаясь фигурально, гуляла по дискам муниципальных серверов. Там, где в реальном времени шел обсчет цифрового ландшафта В8, компьютерной модели города. Модель целиком повторяла реальный город – там, где стена в реале, там стена и на модели. Цифровой ландшафт превращал город в единое информационное пространство, и все АR-функции были завязаны на него. Но в этом месте, видимо, цифровая разметка не была проведена корректно. Аи попала в слепое пятно, где координаты виртуального города не совпадали с реальными. Такое частенько случалось на окраинах, где тестирование проводили спустя рукава. Подпрограмма AR-визуализации Тени выкинула сообщение об ошибке и предложила перезапуск. Зиро закрыл программу. Иногда все эти AR-штучки сильно отвлекают.
   Бойцы Казимира наконец справились с трупом и багажником. Они сели в машину; Зиро и Семь Самураев сзади, Казимир рядом с водителем. Машина тронулась.
   Зиро думал только об одном – как бы увести у этого дурня катану. Она была прекрасна. Зиро рассматривал ее богато декорированную гарду-цубо – два дракона оплетали друг друга, и рукоять из простого светлого дерева, обтянутую потертой кожей ската. Черные лакированные ножны выглядели почти новыми, видимо, были сделаны недавно.
   – Где ты его взял, клоун? – спросил Зиро у Семи Самураев.
   – Не твое дело, – Семь Самураев грозно сдвинул брови.
   – Что, нравится игрушка? – Казимир, повернувшись вполоборота, решил поучаствовать в беседе. – Наш трофей. Отбили на разборке с якудзой. В девяностые.
   Зиро хмыкнул.
   – Якудза? В Воркуйске? А какое дело якудзе до В8?
   – Якудзе до всего есть дело, – веско сказал Казимир. – Это очень дотошные люди.
   Зиро не поверил ни единому его слову. В якудзу он не верил. Эта «якудза» сейчас не более чем гопники с рабочих окраин японских городов. Какие, на хрен, разборки в Воркуйске?
   – Казимир, ты смотрел фильм «Расемон»?
   – Нет. А что?
   – Да ничего.
   – Да я вообще не люблю кино, – принялся разглагольствовать Казимир. – Кино – самый тупой вид искусства. Смотреть кино – все равно, что в окно смотреть. Никаких умственных усилий не требуется. Ленин, вон, не зря кино хвалил. Он прекрасно понимал, скотина, как кино массы отупляет. Вот литературка – другое дело. Чтение – это вид труда. Чтение развивает. А кино так… Красивая обманка для быдла.
   Зиро мог бы назвать несколько фильмов, которые, по его мнению, заставляют думать, но у него не было ни малейшего желания затевать искусствоведческий спор с Крамольником.
   – Меч сам по себе ничто. Он оживает только в руках воина, – сказал он Семи Самураям.
   Вместо ответа Семь Самураев тупо просверлил его взглядом.
   Зиро вздохнул.
   – Продай. Любые деньги дам.
   – Ха! – Семь Самураев стукнул коленом по коробке. У него на коленях стояла картонная коробка, битком набитая валютой. Вклад Михалыча в энергетическую независимость Украины.
   – Слушайте, пацаны. Давайте я вам там все настрою, что вам надо. А вы мне этот Меч. Если что, я еще и доплачу. На кой он вам? У вас другие игры.
   – А ты у нас, значит, мечи самурайские любишь? – сказал Казимир таким тоном, словно сделал пометку в записной книжке. – Ну да, ну да. И девчонка эта твоя японская…
   – Так что? – настаивал Зиро.
   – Только через мой труп! – Семь Самураев громко задекларировал свою позицию. Он вцепился в рукоять Меча и обиженно смотрел на шефа. Словно ребенок, которому пригрозили отобрать любимую игрушку.
   – Посмотрим, посмотрим. – Казимир делано оценивающе взглянул сначала на телохранителя, потом на Зиро. – Через чей там труп получится.
   Зиро напрягся. Крамольник это заметил.
   – Ой, да расслабься ты, Зиро, – обезоруживающе улыбнулся он и всплеснул руками. – Шучу я. Шучу! Договоримся! Я, Казимир Крамольник, всегда щедр к лояльным мне людям.
   База Казимира располагалась на окраине научного сектора, совсем недалеко от болота. Когда-то здесь была станция спутникового слежения, две огромные тарелки торчали над высоким бетонным забором с колючкой поверху. Створки глухих черных ворот медленно расползлись в стороны, и они заехали во двор. Первое, что увидел Зиро за воротами, вооруженных автоматами людей, в камуфляже и в масках. Охранники, больше смахивавшие на боевиков, отдали честь автомобилю. Они вышли из машины. К Казимиру сразу подбежали несколько человек, он отошел и начал с ними о чем-то перетирать. Зиро огляделся. На базе Крамольника витал дух какого-то, как показалось Зиро, нездорового оживления. Суета, шум, гам. Кругом бегают какие-то запаренные люди с оружием. Бухали пневматические молотки, сверкала сварка – у подножия станции слежения заканчивали монтаж интерфейса для разгрузки дататрака. Высокую ажурную арку облепили рабочие, внизу несколько человек, матерясь, катили катушку проводов высотой в человеческий рост. В центре другого очага возбуждения находился оранжевый грузовик, похожий на машины муниципальной дорожной службы. В его крытый кузов закатывали большие колеса для грузовика. Казимир вернулся.
   – Ну, пойдем. – Он резко развернулся и, цокая по асфальту каблуками, пошел в сторону непримечательного трехэтажного здания. Семь Самураев грубовато подтолкнул Зиро, мол, иди следом.
   У входа висела табличка «Открытый Евроазиатский Институт Геополитических Исследований». Они миновали холл (охранники за мониторами вскочили с мест и отдали Казимиру честь) и поднялись на второй этаж. Казимир свернул налево. Они прошли по длинному серому коридору, минуя двери с табличками типа «Склад Компромата» и «Лаборатория Громких Политических Отравлений». Казимир остановился у двери с надписью «Отдел Медиатеррора» и приложил палец к электронному замку. За дверью оказался довольно просторный зал, там рядами стояли столы с сетевыми терминалами. На стене висела большая цифровая карта постсоветского пространства. Она напоминала метеорологическую карту в реальном времени, только вместо атмосферных фронтов – зоны медиапокрытия и пунктирные стрелки финансовых потоков. Внутри никого не было. Зиро по-хозяйски присел к ближайшей консоли, щелкнул курсором по соответствующей иконке на десктопе и начал вникать в топологию местной сети.
   – Зиро, руки покажи, – сказал Казимир.
   – Чего? – удивился Зиро.
   – Руки покажи, – повторил Казимир.
   – Зачем?
   – Покажи, говорю!
   Тьфу ты, подумал Зиро. Параноик хренов.
   – Ну вот, – он протянул ладони к Казимиру. – Ничего нет.
   – Ему, – Казимир кивнул на телохранителя.
   Зиро повернулся к Семи Самураям. Тот вцепился в его запястья мертвой хваткой и, провернув нехитрый приемчик, вывернул руки Зиро за спину. Это было так неожиданно, что Зиро не успел оказать никакого сопротивления. Казимир достал наручники из кармана плаща и сковал руки Зиро.
   – Какого…! – Зиро попытался встать вместе со стулом, к которому его пристегнул Казимир, но Семь Самураев навалился на него всем своим весом, вжимая в землю. Этот коренастый уродец оказался неожиданно силен.
   Казимир достал из кармана нимб и довольно грубо натянул его Зиро на голову.
   «Уууууух…» – затухающий звук в наушниках, похожий на грустный вздох. Перед глазами Зиро возникло окошко: «Обрыв соединения». Связь пропала, Зиро оказался в абсолютной информационной пустоте. Вместо постоянного шепота сети уши сдавила ватная тишина. Нимб полностью экранировал владельца, блокировал входящий/исходящий трафик, глушил записывающие устройства. Стопроцентная инфоблокада. Выглядел нимб как терновый венец из проводов, проволоки и разномастных конденсаторов. Кустарная воркуйская штучка.
   – Вы че, вконец охренели?! – воскликнул Зиро.
   Казимир молча извлек из-под плаща свой огромный пистолет. У Зиро на миг все оборвалось в груди, он подумал, что они его сейчас кончат, как того агента. Однако Казимир, выдержав паузу, просто положил ствол на стол. Не обращая на Зиро внимания, он достал упаковку таблеток, это был один из этих американских амфетаминов. Выдавил парочку из блистера и растолок рукояткой «пернача» в белую пыль. Вдул через ноздрю. Скривился.
   – Лекарство. От аллергии. Нос уже ни к черту, – пояснил он. Как будто Зиро волновало его здоровье.
   Зиро немного расслабился. Ничего они ему не сделают. Руки коротки.
   Казимир взял стул и сел напротив Зиро. Стянул с его лица агменты и посмотрел в глаза. Вид у него был очень серьезный.
   – Зиро, с сеткой у нас все в порядке, – сказал Казимир. – Ты мне нужен для другого дела.
   – Что же это, вашу мать, за дело такое, что мне надо руки выкручивать?!
   – Я хочу слить данные из восьмого датахранилища, – ровно, как будто речь шла о каком-то совершенно обыденном деле, сказал Казимир.
   Зиро не поверил своим ушам. Он давно утвердился во мнении, что Казимир абсолютно безумен, но это его заявление свидетельствовало о том, что он серьезно недооценил степень его сумасшествия. Восьмой датахран – закрытый архив Инфокома. Там хранилась информация о деятельности Комитета. Все о городе. Все о его гражданах. Попросту говоря, там были все тайны В8. Эти данные принадлежали только Комитету и больше никому. Высший уровень секретности, допуск категории «А». Короче говоря, Казимир Крамольник решил наехать на Комитет. Неслыханное дело! Еще никто в В8 не восставал против Инфокома. Кто же осмелится кусать кормящую руку?